НАВИГАЦИЯ

Nota bene: стрелочки и не только в постах и здесь КЛИКАБЕЛЬНЫ:
➡️ приведёт к следующему посту
⬅️ к предыдущему
⬆️ к первому в серии
⤴️ к посту, где будет статья целиком
#хештеги выведут все посты из одного цикла

Критика, дебаты, опровержения
С Криптоплатоником о греках, труде, спорте и философии: #crypl
С М. Велецким о греческой религии, матриархате, советском антиковедении: #velec
Заблуждения Сурикова
Укролиберал
Ростбиф мурзилки
Свидетели ДЕГиовы
Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео «Арзамаса» «Древняя Греция за 18 минут»: #arzamas ⤴️
О религии Олимпийских игр

Кинокритика
Триста гиперреалистов, Долония Александра

Биография
Аристоклея ономастики, или Как на самом деле звали Платона ⤴️

Метафизика и онтология
Цикл и линия ⤴️
Нищета отсылок
Магия против технологии: противостояние, неизвестное древним грекам

Этика
(Не) будь как все
Аморальность глупости
Ложная скромность и греки
Максим М., Элли и дядя Чарли
Мы не преклоняем коленей
Слово о воинах света и добра
Тирания альтруизма
Прогенитор
Явление cuckold как апофеоз платонизма

Политика
Либеральный сыр
Хозяин, ты где?
Идiотъ
Прокруст-эгалитарист

Эстетика
Гребни шлемов
Сдержанность фаллосов
Поклоняющиеся воде
В поисках кайроса
Чёрный и белый
Догоняя Гомера
Избыточность пирамид
О греческом спорте и спорте советском
Пролетарское чтиво

Экономика
ВВП Римской Италии
Сравнение реальных зарплат в Древних Афинах и в Новое время

Эпистемология, или О науке и всём, с ней связанном
Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?: #scientia ⤴️
Кто такие «средневековые дебилы»?: #debily ⤴️

Аксиология, или Быт и нравы древних
Расплетая греческую ДНК: могла ли причиной успехов древних быть их „нордическая“ кровь?: #racewar ⤴️
Вечная юность
Кто и зачем выдумал ложь, что античными гребцами были прикованные рабы?: #grebcy ⤴️
Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?: #nagota
Почему христиане запрещали кремацию, а греки считали, что её нужно заслужить?: #cremation ⤴️
Мужчина номад, а женщина оседла?
Уперевшись рогом

Мифология
50 оттенков Геракла: как он попал в БДСМ-рабство к Омфале: #bdsm ⤴️
Тот самый мономиф: как античные ритуалы взросления породили знаменитый «Путь героя»: #monomif ⤴️
Жертва трансцендентности
Экзорцизм кулака. Подлинная история Красной Шапочки: #red ⤴️
О (бес)смертности божьей
«Улучшаторам» мифа

Законотворчество
Как (не) преследовали за оскорбление чувств верующих в Древних Афинах?: #impiety ⤴️
Кому выгоден миф о том, будто в Античности царила «культура изнасилования»?: #rape ⤴️

Первобытный человек совершенно не стыдился собственной наготы, не принимал и даже не понимал самого этого концепта. Представители самых различных первобытных племён со множества мест земного шара схожи в том, что нимало не стеснялись, да и сейчас продолжают, разгуливать абсолютно голыми.

Уже Ч. Ломброзо (2000 [1915]) замечал, что свои одежды дикари «носят … скорее как украшения», не особенно отличая ткань от каких-нибудь бус, чему исследователь приводит немало примеров. Вот и проф.-клас. П. Брент a.k.a. Г. Лихт (1995 [1932]) пишет, что «украшение тела является в наши дни главной задачей „одежды“ для людей, живущих на лоне природы в тропической зоне».

У первобытных людей отсутствует как явление осознание того, что-де существуют некие «срамные места», которые следует, пряча глаза и пылающие щёки, скрывать от чужих взглядов. Больше того: как отмечает Лихт, вопрос того, «является ли человеческая одежда результатом пробуждения чувства стыда» или же наоборот, оное «развилось вследствие ношения одежды … решается ныне в пользу последнего предположения», которое «в наши дни … более не является гипотезой, приобретя статус доказанного факта».

По его словам, «очень медленно люди пришли к тому … будто существуют части тела, которые надобно скрывать», это случилось уже «после того как культурный прогресс развил т.н. чувство стыда, назначением одежды остается прикрывать … тело … в соответствии с требованиями стыдливости … называемой ныне „моралью“». Иными словами, сперва человек облачился в одежды, по причине климата или какой-либо иной, и только потом задался вопросом, какой это несёт смысл, а затем сам же его себе и сочинил.

Только с возвышением явления, известного как цивилизация, ею было утверждена необходимость носить одежду, которая прежде была личным делом каждого и не особенно регламентировалась, теперь же стала её отличительным признаком, ведь голыми разгуливают животные и дикари, не в пример которым человек, закабал… освобождённый, конечно, этим обществом нового типа, одет.

Существует мнение, что изгнание Адама и Евы из Рая в библейской книге Бытия символизирует переход от незамысловатого быта охотников-собирателей к каторжн… высокопроизводительному, разумеется, земледельческому труду, от кочевой свободы к тирании цивилизации: отсюда и одежда (точнее, набедренные повязки: в греческом переводе, Септуагинте — περίζωμα), которую они теперь вынуждены носить, стыдясь самих себя, своей ошибки. Впрочем, помимо этого отголоска, ничего почти не сохранилось от этой тоски по утерянному раю, цивилизационный нарратив целиком истребил её в своей погоне за желанием убедить человека в том, что принёс ему одно только благо.

Именно поэтому, отмечает проф.-клас. Л. Бонфанте (1989), «в Ветхом Завете нагота всегда означает нищету, постыдность, рабство, унижение», как, впрочем, и вообще всюду на родине цивилизации, древнем Ближнем Востоке, где обнажёнными бывают обычно военнопленные, прогоняемые на парадах, а также обобранные трупы.

В «Эпосе о Гильгамеше» Иштар спускается в подземный мир, постепенно теряя все украшения, «пока, конец, хранитель врат не лишает её и набедренной повязки, после чего … [она] оказывается совершенно раздетой, целиком лишённая как божественности, так и достоинства». Итак, даже небожители, по мнению местных, без одежды теряют всю свою силу, мгновенно переставая отличаться и от последнего из людей.

Вот и Геродот сообщает, что «у лидий­цев и у всех про­чих вар­ва­ров счи­та­ет­ся вели­ким позо­ром, даже если и муж­чи­ну увидят нагим»; он удивляется контрасту с тем непринуждённым отношением к обнажению, которое бытовало у его соотечественников, что отмечал и всё тот же Ломброзо, которому хорошо «известно, как легко были одеты древние греки и как охотно они расставались со своей одеждой при всяком удобном случае».

#nagota
«Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 1/9 ➡️

Лихт отмечает, что греки первыми «осознали, что покровы вокруг половых органов являются чем-то неестественным, и … имеют смысл лишь в том случае, если приписывать … [их] функциям … некую моральную неполноценность.

Однако все было как раз наоборот, и вместо того, чтобы стыдиться этих органов, греки … [были полны] священного трепета и благочестивого поклонения перед непостижимой тайной размножения … благодаря которой возможно сохранение рода человеческого»; далее он выводит отсюда генезис «фаллического культа», который связывает с плодородием, как это было принято в его время, однако в наши дни все эти концепции признаны безнадёжно устаревшими.

Итак, продолжает он, «греки — всегда, когда они чувствовали, что одежда не необходима, мешает или невозможна, — оставались нагими, не пользуясь при этом какими бы то ни было передниками или набедренными повязками», и «мы совершенно правы, говоря о том, что греки показывались в публичных местах полностью или частично обнаженными гораздо чаще, чем это было бы возможно в наше время».

Он соглашается с искус. К. Виланд (1777), который полагает, что «греческое искусство добилось совершенства в изображении обнаженного тела потому, что лицезрение наготы было фактически повседневным». Согласно Бонфанте, нагота для греков стала своего рода формой костюма, особым дресс-кодом. Вот и тренировались греческие спортсмены полностью нагими, в месте под названием «гимнасий» (γυμνάσιον), что происходит от «голый» (γυμνός).

Впрочем, всегда ли так было? Ведь, как известно, греки не всегда отличались той особостью, которая позволяет говорить уже о совершенно иного качества цивилизации, европейской, но когда-то культурно были такими же, как и все, а именно во время бронзы, эпоху, называемую Микенской.

Проф. ист. Дж. Муратидис (1985), специализирующийся на античном спорте, отмечает, что три эпизода из Илиады, посвящённые спортивным состязаниям, «заставили некоторых исследователей вообразить, будто нагота не практиковалась микенскими греками», однако в действительности «у нас достаточно свидетельств, чтобы утверждать, что описанные в поэмах Гомера игры и спортивные практики зачастую представляют собой анахронизмы … отражавшие атлетические практики множества разных эпох, включая и ту, в которой жил сам поэт», а она была всё-таки на несколько веков позднее Троянской войны.

#nagota
⬅️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 2/9 ➡️

«Упоминание περίζωμα на атлетах может означать, что те ими пользовались во времена Гомера, в то время как материальные свидетельства демонстрируют, что нагота не была неизвестной микенцам». «Вполне возможно», подытоживает Муратидис, «что в Ионии, на родине Гомера, имелась подобная практика, возникшая под влиянием находящегося совсем рядом Востока».

Как отмечает д.и.н А.К. Нефедкин (2003), настолько «в Азии считалось неприличным показывать свое тело обнаженным», что «эта традиция отчасти была воспринята и анатолийскими греками, которые даже куросов (κοῦρος) изображали одетыми»: речь идёт об архаичных скульптурах юношей, которые практически всегда были нагими.

Вот и в Афинах в какой-то момент атлеты бегали не голыми, но в повязках: согласно Платону, «не так уж далеки от нас те времена, когда у эллинов, как и посейчас у большинства варваров, считалось постыдным и смешным для мужчин показываться голыми». Сообщает подобное и Фукидид: «В древности даже на Олимпийских состязаниях борцы выступали в набедренных повязках (διαζώματα), и этот обычай носить пояса был оставлен лишь несколько лет назад. У некоторых варваров, особенно у азиатских, и теперь еще на состязаниях … участники также выступают в поясах».

Из этих показаний некоторые делают вывод, будто бы грекам была хорошо знакома восточная стыдливость, от которой они лишь постепенно ушли, однако этому противоречат материальные свидетельства. Вазопись, сообщает Муратидис, говорит, что, похоже, «в Афинах в кон. VI в. попытались заставить атлетов носить набедренные повязки, в пользу чего говорит небольшое количество изображений с таковыми … попытка эта, судя по всему, провалилась, поскольку затем мы снова видим только нагих спортсменов».

По Муратидису, всё указывает на то, что это стало первой в истории греков попыткой прикрыть наготу спортсменов, ибо «нигде в греческом искусстве до этого момента не встречаются изображения повязок на атлетах, предполагаемого перехода от их ношения к полной наготе им не зафиксировано». Всё это напоминает, пожалуй, ситуацию с нынешней сексуальной раскрепощённостью, которую столь многие полагают беспрецедентным явлением, хотя в действительности следует говорить скорее о возвращении к норме Античности.

Иными словами, когда заходит речь об истории греческой наготы, чаще всего можно услышать рассуждение о том, что-де обычай этот якобы развился постепенно из своей противоположности, греки лишь со временем преодолели азиатское стеснение, которое ранее, в микенские времена было им вполне присуще; это, однако, исторический миф, виной которому в первую очередь сами греки, а именно упомянутые Платон и Фукидид, факты же говорят в пользу того, что подобное отношение древних к обнажению было для них характерно всегда, является примордиальным.

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 3/9 ➡️

Не следует, однако, впадать в крайность, воображая, как некоторые студенты, предупреждает проф.-клас. Д. Кайл (2007), будто греческие города напоминали огромные нудистские пляжи: нагота вне контекста, разумеется, древними не приветствовалась, и была допустимой лишь в особых ситуациях, например, связанных с тем же спортом; как он пишет, «оказаться раздетым на публике просто так было позорным, но во время тренировки — почётным».

Впрочем, обнажались греки и в иных ситуациях: так, согласно Афинею, поступил Софокл, когда «после Саламинского морского сражения … обнаженный и умащенный, ходил в хороводе с лирами». Также, по Нефедкину, «на аристократических симпосиях увенчанные пирующие были обнажены, прикрываясь лишь покрывалом». Наконец, Теофраст, которого цитирует тот же Афиней, упоминает, что «состязание в красоте [среди мужчин] есть у элидян», где, разумеется, участники были полностью раздеты.

Гесиод советует: «[Что бы ты ни делал], голый работай всегда!», и ему вторит вазопись, демонстрирующая обнажённых крестьян в поле. Впрочем, стоит заметить, что, несмотря на эту ремарку, нагота всё-таки en masse была уделом и обычаем не трудящихся, не рабоче-крестьянского люда, но прерогативой высокой аристократии.

Собственно, уже Буркерт (1979) отметил, что эта особенность идёт даже не то, что от первобытных людей, а и вовсе от обезьян, у некоторых видов которых наблюдается корреляция между рангом самца и той готовностью, с которой он демонстрирует свои первичные половые признаки: тем последняя выше, чем более особь контролирует территорий и уважаема в стае, и vice versa.

Кроме того, оная демонстрация, отмечает Муратидис, служит определённого рода воззванием к незваным гостям, к ней особо прибегают самцы, которые в этот момент охраняют сородичей и патрулируют территорию вокруг логова: пришлый как бы предупреждается видом агрессивно стоящих торчком фаллосов, подобных палицам, что его ждёт отнюдь не лёгкая добыча в виде беззащитной группы самок с детёнышами.

Собственно, таков смысл и у изображений фаллосов, в действительности не имеющих, как ошибочно думали когда-то, никакого отношения к плодородию, но всего-навсего являвшихся аналогом знака «Не влезай», в противном же случае угрожающих сексуальным насилием: таковое, как пишет д.ф.н. В.Ю. Михайлин (2005), являлось «обычным наказанием за несанкционированное и злоумышленное пересечение границы», а его «символический смысл … заключался исключительно в публичном, насильственном и радикальном „разжаловании“ нарушителя в более низкий социальный статус». «Живой» же фаллос был такого рода угрозой ещё того пущей.

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 4/9 ➡️

Согласно Кайлу, «в гимнасийной культуре архаической и классической Греции нагота была тесно связана с гражданским статусом, досугом (σχολή) и телесной добродетели.

Проф.-клас. П. Кристенсен (2002) отмечает, что те, кто, будучи обнажён, регулярно и часто тренировался в гимнасии, приобретал равномерный загар, который служил для демонстрации привилегированного положения, ведь только тот мог себе позволить участие в γυμνικός άγών, кто имел возможность не работать.

Тот же, кто вынужден был заниматься трудом, рабочий люд, раздеваясь, с, гм, головой выдавал эту особенность своей биографии отсутствием загара в нижней части, отчего с презрением именовался «белозадым» (λευκόπυγος), с чем нередко связывали обвинения в трусости и женоподобности.

Как пишет Бонфанте, общество, таким образом, делилось на свободных, которые раздеваются чтобы тренироваться, i.e. демонстрировать избыточность своего бытия, и работягами, которые остаются голыми из-за его недостатка, например, нищеты. Рабам заниматься спортом не дозволялось: к примеру, сообщает Аристотель, «критяне … предоставив рабам все прочие права, запрещают им только посещение гимнасиев и приобретение оружия».

Таким образом, отмечает Бонфанте, занимаясь спортом в обнажении, греки проводили черту между свободными гражданами и всеми прочими, охлосом, но также и варварами: так, согласно Плутарху, «по при­ка­за­нию [царя Спарты] Аге­си­лая тор­гов­цы добы­чей про­да­ва­ли плен­ни­ков обна­жен­ны­ми … [над которыми], чьи нагие тела были белы­ми и рых­лы­ми из-за изне­жен­но­го обра­за жиз­ни, все насме­ха­лись». Позднее у римлян по той же причине вызвали смех галлы: как пишет Ливий, те «идут в бой наги­ми, но в иных слу­ча­ях нико­гда не обна­жа­ют­ся», и потому совершенно бледны.

Тут можно заодно вспомнить о том, что мода на загар приходила и уходила очень активно и в XIX-XX вв. согласно похожим на древние чисто социокультурным воззрениям на его природу: он мог, например, демонстрировать достаток, то, что обладатель равномерной бронзы может себе позволить её получить.

Что касается греческих женщин, то, утверждает Бонфанте, они куда реже мужчин представали раздетыми: например, «сюжеты их представляют таковыми обычно в моменты опасности, чтобы продемонстрировать их слабость и уязвимость»: так выглядит убиваемая Клитемнестра, подвергающаяся насилию Кассандра, приносимая в жертву Ифигения, беззащитные под обстрелом божественных близнецов дети Ниобы.

Напротив, могучая Афина полностью одета и даже вооружена. Таким образом, подытоживает Бонфанте, если в Греции мужская нагота стала означать совсем не то, что у других народностей, то «для женщин, в особенности в Афинах, обнажение сохранило прежнее значение постыдности, унизительности и уязвимости».

Впрочем, в то же время Лихт отмечает, сколь часто и запросто обнажались гречанки. В особенности это касается дориек, в частности спартанок, которые занимались спортом наравне с мужчинами, выступая полностью раздетыми: как он пишет, «если беспристрастно рассмотреть многочисленные отрывки из древних писателей, приводящих сведения по данному вопросу, то нельзя не прийти к выводу о полной наготе девушек; таково же мнение и римских авторов … говорящих о nuda palaestra».

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 5/9 ➡️

Впрочем, практиковалось такое и в других частях Греции, как минимум в Хиосе, где, сообщает Афиней, «приятно даже ходить по гимнасиям и смотреть на беговые дорожки, потому что там юноши состязаются вместе с девушками»: недаром, по мнению Лихта, Петроний использует выражение «хиосская жизнь» как общее место для обозначения распущенности.

Лихт далее упоминает отрывок из Гипполоха, который рассказывает о пире, «на котором выступили родосские флейтистки, показавшиеся ему совершенно обнаженными, пока другие гости ему не растолковали, что на них надеты косские одежды».

Лукиан тоже упоминает эту «тонкотканую одежду», которую «надевают только для того, чтобы не казаться совсем обнаженными», а Петроний называет ее «вытканным воздухом», наконец, Сенека, пишет Лихт, даёт волю своему «негодованию против этого женского эксгибиционизма», сомневаясь, что «одеянием может быть названо то, что совсем не прикрывает тело или даже только срамные части», по его мнению «женщина в такой одежде едва ли способна с чистой совестью поклясться в том, что она не обнажена».

Несмотря на всё это, отмечает Лихт, «частое упоминание этих косских одежд древними авторами доказывает, что они пользовались широкой популярностью», причём не только у каких-нибудь гетер: из отрывка Феокрита следует, пишет он, «что и респектабельные женщины не боялись показываться в таком наряде».

Наконец, он упоминает о «пользовавшихся всеобщей любовью конкурсов красоты», и том, что «эти состязания сопровождались более или менее полным обнажением девушек, споривших за победу».

Тут уместно вспомнить текст Богемика, в котором тот упоминает фреску с «девушками в бикини», на которой римлянки времён Диоклетиана в означенном одеянии занимаются пробежкой, и отмечает, что в 1959 г., когда были произведены раскопки, подобный купальник был ещё явлением донельзя новомодным, изобретённым ещё только совсем недавно, буквально вот-вот, и немало после этого ещё понадобилось времени, чтобы он перестал считаться новоевропейскими варварами верхом порнографии, стал нормой и даже обязательным явлением на конкурсах красоты.

Греческого же уровня в этом отношении мы, как видим, не достигли и поныне: как пишет Лихт, греки в таких конкурсах подражали самому знаменитому из них, который лучше всего описан Лукианом: там Парис полагает, что «для большей точности исследования лучше, чтобы они разделись», после чего осматривает всех трёх богинь по отдельности; те не против, и поощряют его ремарками в стиле «осмотри меня хорошенько», «осмотри меня точно и подробно, ничего не пропуская, но подолгу останавливаясь на каждой из частей моего тела».

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 6/9 ➡️

Римляне отношения греков к обнажению никогда не разделяли и близко, что, как пишет Бонфанте, «напоминает нам вновь, сколь уникально оно и своеобычно». Позднее, эллинизировавшись, ромеи кое-как переняли греческое понимание наготы, но лишь в искусстве, да и там старались всё-таки по возможности одевать своих богов: в повседневной же жизни подобное оказалось для них немыслимо.

Как отмечает Нефедкин, «римляне негативно относились к полному обнажению тела даже во время физических упражнений». Скажем, Цицерон соглашался со строкой из Энния, что «быть разде­ты­ми на людях — вот исток пороч­но­сти», а Катон, согласно Плутарху, полагал «нечестивым и непристойным, чтобы сыновья являлись обнаженными перед отцом и зять перед тестем», не допускал такого даже в случае омовения, да «в прежние времени они ведь и не мылись вместе». Тацит же сообщает, что не хотел, чтобы «рим­ская моло­дежь, усво­ив чужие обы­чаи, про­во­дя вре­мя в гим­на­си­ях … [могла] обна­жить­ся и … занять­ся кулач­ны­ми боя­ми».

Таково было отношение римлян, которые нес могли подлинно постичь греческой души. Это касалось, к слову, и других её аспектов: скажем, Тацит в том же самом месте упоминает, что «на их памя­ти ста­ри­ки пори­ца­ли даже Гнея Пом­пея за воз­веде­ние им посто­ян­но­го теат­ра», а Корнелий Непот сообщает: «У нашей зна­ти не при­ня­то зани­мать­ся музы­кой, а тан­цы у нас почи­та­ют­ся за порок. У гре­ков же эти заня­тия счи­та­ют­ся и при­ят­ны­ми и почтен­ны­ми». Выходит, прав был Платон, говоря, что «вар­ва­рам … и в фило­со­фии, и в заня­ти­ях гим­на­сти­кой видит­ся что-то пре­до­суди­тель­ное»: где одно, там и другое.

В общем, отмечает Бонфанте, «не вызывает никаких сомнений, что римляне не прибегали к полному обнажению в атлетике. Во время тренировок на Марсовом поле (Campus Martius) они носили περίζωμα, которая называлась у них campestre … и даже ритуальная, религиозная нагота у них была лишь частичной»; исследовательница далее припоминает вторую филиппику Цицерона, в которой тот поносит Марка Антония за то, что тот посмел публично появиться в одной только набедренной повязке из шкур: «Хотя ты и был лупер­ком, ты все же дол­жен был бы пом­нить, что ты — кон­сул».

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 7/9 ➡️

Как пишет Нефедкин, д.арх. Н. Секунда (1986) в своё время обнаружил, что «на надгробных рельефах и расписных сосудах [беотийские] гоплиты показаны полуобнаженными, одетыми только в плащ и шлем, но при этом имеющими обувь», что заставляет в очередной раз вспомнить многострадальный кинофильм «300» Снайдера. Немедленно возникает вопрос, в какой степени находка отражает реальность, иными словами, могли ли греки и правда биться обнажёнными, и часто ли это случалось?

Плутарх, к пример, упоминает некоего Исада, который «голый, без защитного вооружения и гиматия, выбежал из дома, смазав тело маслом и имея в одной руке копье, а в другой — меч … ударил по врагам, опрокидывая, разя и ниспровергая встречающихся … после этого эфоры увенчали его, а затем наложили штраф в тысячу драхм, поскольку он отважился сражаться без вооружения», «он не был никем ранен … [возможно] потому, что он показался противникам чем-то большим и могущественным, нежели человек».

Вот и Муратидис отмечает, что в ранний греческий период нередко случалось так, что «воины-атлеты использовали свою наготу, чтобы внушить страх или даже ужас своим противникам». В случае голых кельтов, пишет Нефедкин, тоже замечено применение ими разного рода psychological warfare: так, согласно Диодору, галлы, помимо того, что пугают наготой, также «про­тив­ни­ка оскорб­ля­ют, уни­жа­ют и сло­ва­ми сво­и­ми лиша­ют его душев­ной отва­ги»; то же сообщает Авл Галлий.

Тут следует вспомнить, что науке компаративистике отлично известно о существовании организации нагих воинов, которые очень склонны с помощью различных ухищрений подавлять волю тех, с кем сражаются: как сообщает проф.-клас. Р. Цебриан (2010), они именуются *kóryos, и представляли собой молодёжные союзы, которые практиковали все индоевропейские культуры. В Греции таковые именовались эфебами, а эфеб, собственно, характеризовался, по словам д.ф. П. Видаль-Накэ (1981), как γυμνός, «голый», — ведь он сражался, отмечает Цебриан, «голым или почти голым».

Как пишет исследователь, «эфебы находились под покровительством Аполлона, который и сам был эфебом», — вот и автор «Аргонавтики» именует этого бога «нагим отроком». А ведь слово kóryos очень напоминает другое, κοῦρος, которым называются статуи совсем молодых людей, о которых мы уже говорили. Оные, согласно Бонфанте, появились в Греции уже в VII в., и во всех отношениях были заимствованием с Египта, за одним исключением: у греков они стали нагими. Воплощают же куросы, пишет Бонфанте, «облик Аполлона».

Эти kóryos вместе со своим предводителем отвергали осёдлый быт, к которому обратилась прочая часть индоевропейцев, и продолжала, как сообщает д.ф. П. Кершов (1997), жить кочевой жизнью. Они презрели цивилизацию, и вместе с ней её отличительный и основной признак: одежду. Оттого они и голы, причём не только у греков, последние лишь сохранили и даже утвердили этот идеал, и неудивительно, что он был прерогативой аристократии, ведь именно ею становится kóryos. Выходит, что они наготой подчёркивали своё вольное, кочевое происхождение, что было важным отличием, например, в колониях, где низшее положение в обществе занимали покорённые местные, аборигены, никогда не знавшие греческой подвижности, обнажённости.

Описанное отношение греков стало постепенно уходить в прошлое с реазиатизацией этой великой цивилизации, которой она подвергалась, начиная с эпохи эллинизма, эпоху, на которую приходится возвышение множества восточных сект, считавших, будучи закабалёнными дискурсом цивилизации до состояния полного отсутствия рефлексии по этому поводу, что следует стесняться всего самого естественного. Полагала так и самая из них успешная, именуемая христианством, и это несмотря на то, что тело человека, согласно его вероучению, вроде как «по образу и подобию» его творца: это противоречие заметила разве что их секта адамитов, которая известна тем, что приняла решение никогда более не носить одежды.

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 8/9 ➡️

В основном же христиане, напротив, ею подчёркивают порочность, в которой, по их мнению, пребывает человечество, в особенности этим отличны протестанты, у которых, как пишет ист.-медиев. М. Пастуро, «одежда — почти всегда знак стыда и греха … одна из ее главных функций — напоминать человеку о грехопадении», ведь «в Раю Адам и Ева были нагими, и лишь в момент изгнания они получают одежду … символ их вины».

Другие ветви христианства, впрочем, по своему обыкновению решили провести то, что в определённых кругах называют ретконом, и убеждены, что дарование одежд первым людям следует понимать, как они любят, аллегорически, как, например, заключение души, прежде существовавшей самостоятельно, в объятия плоти. Септуагинта, однако, не допускает такого толкования: «ризы кожаные», которые отныне носят Адам и Ева в Gen. 3.21, именуются χιτῶνας δερματίνους, и, хотя в наши дни дерматологом называется врач, ведающий человеческой кожей, у греков δέρμα относилась исключительно к шкуре животных, тогда как людская обозначалась словом χρώς: i.e. тут никак не может идти речи о том, что-де Яхве одел души в плоть.

Для нас важно, что иудеи ни в какую духовную копию тела, к нему прикреплённую на время существования, не верили, это, собственно, греческий концепт, и имели в виду явно иное: они, обитая в непосредственной близости от прародины цивилизации, именно что выводили своё отношение к символу оной, одежде, и потому протестанты, движение, которое отнюдь не зря называют «реиудаизацией христианства» куда ближе к первоначальной мысли.

Усилиями христиан после падения Античности повсюду в Европе было осуществлено культурное возвращение в Азию, утверждено типичное для неё отношение к человеческому телу в виде брезгливого отвращения, иначе говоря, и в этом аспекте тоже была истреблена уникальность, устранено своеобычие; последствия этого мы начали преодолевать только во вт. п. XX в., когда вновь стало можно, наконец, показываться на публике хотя бы немного раздетым.

Впрочем, и сейчас не всё слава богу, и в наши дни в интернете ресурсы, которые желают считаться приличными, вынуждены соответствовать англосаксонской, протестантской морали, и бороться с обнажёнкой, заставляя стыдливо закрашивать первичные, да и вторичные тоже половые признаки не то, что на фотографиях, но даже полотнах великих мастеров. Немало можно немало наблюдать рецидива и в обиходе, когда поборники нравов хватаются за сердце при виде обнажённой скульптуры, которой могут приклеить фиговый лист, а то и отпилить соски.

И это при том, что в эпоху, неспроста называемую Возрождением, мастера не стеснялись создавать скульптуру, во всём подражавшую античной, в том числе и в полной раздетости. А вот впоследствии этого обнажения стало куда меньше, и правы, выходит, те, кто говорит об азиатской реакции с XVI в.

С тех пор статуи стали одевать, и, хуже того, возникла тенденция обращаться так и с прежними творениями, будучи не в силах вынести вида гениталий, подобно тому, как не могли этого христиане Тёмных веков, которые, впрочем, поступали проще, попросту отбивая у статуй причинные места.

Одевают скульптуру, например, в Италии, и при визите послов из восточных стран, дабы не смущать их, — да и себя тоже лишний раз напоминанием о том, что когда-то существовала культура, бесконечно превосходившая нынешнюю в плане здоровья нравов, их свободы и обворожительной наготы.

#nagota
⬅️⬆️ «Почему древние греки так легко относились к обнажению тела?», 9/9