Психология масс.
Мы вправе сказать себе, что обширные аффективные связи, замеченные нами в массе, вполне достаточны, чтобы объяснить одно из её свойств, а именно, отсутствие у индивида самостоятельности и инициативы, однородность его реакций с реакцией всех других, снижение его, так сказать, до уровня массового индивида. Но при рассмотрении массы как целого, она показывает нам больше: черты ослабления интеллектуальной деятельности, безудержность аффектов, неспособность к умеренности и отсрочке, склонность к переходу всех пределов в выражении чувств и к полному отводу эмоциональной энергии через действия – это и многое другое, что так ярко излагает Ле Бон, дает несомненную картину регресса психической деятельности к более ранней ступени, которую мы привыкли находить у дикарей или у детей.
<…> отдельное эмоциональное побуждение и личный интеллектуальный акт индивида слишком слабы, чтобы проявиться отдельно, и должны непременно дожидаться заверки подобным повторением со стороны других. Вспомним, сколько этих феноменов зависимости входит в нормальную конституцию человеческого общества, как мало в нем оригинальности и личного мужества, и насколько каждый отдельный индивид находится во власти установок массовой души, проявляющихся в расовых особенностях, сословных предрассудках, общественном мнении и т. п. Загадка суггестивного влияния разрастается, если признать, что это влияние исходит не только от вождя, но также и от каждого индивида на каждого другого индивида, и мы упрекаем себя, что односторонне выделили отношение к вождю, незаслуженно отодвинув на задний план другой фактор взаимного внушения.
Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого «Я» (1921).
#ЗигмундФрейд #психоанализ #ПсихологияМасс
Мы вправе сказать себе, что обширные аффективные связи, замеченные нами в массе, вполне достаточны, чтобы объяснить одно из её свойств, а именно, отсутствие у индивида самостоятельности и инициативы, однородность его реакций с реакцией всех других, снижение его, так сказать, до уровня массового индивида. Но при рассмотрении массы как целого, она показывает нам больше: черты ослабления интеллектуальной деятельности, безудержность аффектов, неспособность к умеренности и отсрочке, склонность к переходу всех пределов в выражении чувств и к полному отводу эмоциональной энергии через действия – это и многое другое, что так ярко излагает Ле Бон, дает несомненную картину регресса психической деятельности к более ранней ступени, которую мы привыкли находить у дикарей или у детей.
<…> отдельное эмоциональное побуждение и личный интеллектуальный акт индивида слишком слабы, чтобы проявиться отдельно, и должны непременно дожидаться заверки подобным повторением со стороны других. Вспомним, сколько этих феноменов зависимости входит в нормальную конституцию человеческого общества, как мало в нем оригинальности и личного мужества, и насколько каждый отдельный индивид находится во власти установок массовой души, проявляющихся в расовых особенностях, сословных предрассудках, общественном мнении и т. п. Загадка суггестивного влияния разрастается, если признать, что это влияние исходит не только от вождя, но также и от каждого индивида на каждого другого индивида, и мы упрекаем себя, что односторонне выделили отношение к вождю, незаслуженно отодвинув на задний план другой фактор взаимного внушения.
Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого «Я» (1921).
#ЗигмундФрейд #психоанализ #ПсихологияМасс
Оператуарное состояние.
Все наблюдения за субъектами в оператуарном состоянии обрисовали эту странную черту, которая заставляет их скорее не жить в реальности, а проживать с ней рядом. «Всё происходит так, - пишут П. Марти и М. де М`Юзан в работе «Оператуарное мышление», - как если бы мышление было навязано субъекту и, имея в своём распоряжении лишь его, он (субъект) терпит реальность, а не проживает её». В работе «Психосоматический порядок» П. Марти выражает то же ощущение: «Таким образом, разъединённый с основой своей личности, оператуарный пациент по большей части выживает, нежели проживает». Следовательно, перед нами возникает довольно странный образ существования оператуарных пациентов. Их отношения с самими собой и с другими, а также с социальной реальностью вполне можно назвать частным безумием, согласно прекрасному выражению А. Грина. <…> Здесь желание склоняется к негативу, субъект лишается своей субъективности в пользу подчинения порядку коллективной психологии, границы его психики нарушены из-за непропорционального усиления двух окаймляющих её территорий: внешней реальности и сомы. Везде свирепствует насилие.
Клод Смаджа «Оператуарная жизнь: Психоаналитические исследования».
#ФранцузскийПсихоанализ
#психоанализ #КлодСмаджа #ОператуарнаяЖизнь
Все наблюдения за субъектами в оператуарном состоянии обрисовали эту странную черту, которая заставляет их скорее не жить в реальности, а проживать с ней рядом. «Всё происходит так, - пишут П. Марти и М. де М`Юзан в работе «Оператуарное мышление», - как если бы мышление было навязано субъекту и, имея в своём распоряжении лишь его, он (субъект) терпит реальность, а не проживает её». В работе «Психосоматический порядок» П. Марти выражает то же ощущение: «Таким образом, разъединённый с основой своей личности, оператуарный пациент по большей части выживает, нежели проживает». Следовательно, перед нами возникает довольно странный образ существования оператуарных пациентов. Их отношения с самими собой и с другими, а также с социальной реальностью вполне можно назвать частным безумием, согласно прекрасному выражению А. Грина. <…> Здесь желание склоняется к негативу, субъект лишается своей субъективности в пользу подчинения порядку коллективной психологии, границы его психики нарушены из-за непропорционального усиления двух окаймляющих её территорий: внешней реальности и сомы. Везде свирепствует насилие.
Клод Смаджа «Оператуарная жизнь: Психоаналитические исследования».
#ФранцузскийПсихоанализ
#психоанализ #КлодСмаджа #ОператуарнаяЖизнь
БОЛЕЗНЬ БОЛИ (часть 1)
<…> теперь мы знаем не только о том, что мы смертны, <…>, но и о том, что мы сами можем себя погубить. Освенцим и Хиросима открыли нам, что «болезнь смерти» - так называла её Маргерит Дюрас – определяет саму нашу потаённую сущность. Если военная и экономическая сферы, так же как политические и общественные связи, и ранее руководились страстью к смерти, то, как выясняется теперь, последняя управляет и царством духа, некогда защищённого своим благородством. <…> Могущество разрушительных сил никогда не было явлено с такой очевидностью и неумолимостью, как сегодня, причём эти силы обнаруживаются как внутри индивидуума и общества, так и за их пределами. Разрушение природы, жизней и материальных благ находит отзвук в обострении или, по крайней мере, более открытом проявлении нарушений, диагностику которых оттачивает психиатрия. В их числе – психоз, депрессия, мания, пограничные состояния, ложные идентичности и т.д.
В той мере, в какой политические и военные катаклизмы ужасают мысль и бросают ей вызов чудовищностью всего этого насилия (будь то в виде концентрационного лагеря или атомной бомбы), разложение психической идентичности, не менее интенсивное и ужасное, определить почти невозможно. <…>
<…> реальность Второй мировой войны ударила по сознанию людей потоком смерти и безумия, который, казалось, было невозможно сдержать никакой идеологической или эстетической плотиной. <…>
Если ещё возможно говорить о «ничто», когда пытаешься схватить мельчайшие хитросплетения боли и психической смерти, в самом ли деле, столкнувшись с газовыми камерами, атомной бомбой или ГУЛАГом, мы всё ещё имеем дело с ничто? <…> Эти ужасающие и болезненные зрелища как раз и нарушают работу наших аппаратов восприятия и представления. Наши символические средства, словно бы они были затоплены или смяты слишком сильной волной, оказались опустошены, почти уничтожены, обратившись в камень. На краю молчания возникает слово «ничто», стыдливая защита от всего этого несоизмеримого беспорядка, внутреннего и внешнего. Никогда катаклизм не был столь апокалиптичным, чрезмерным, никогда его представление не осуществлялось столь малым количеством символических средств.
В некоторых религиозных течениях появилось чувство, что подобающим ответом на весь этот ужас может быть только молчание и что смерть должна отстраниться от живого слова, дабы упоминаться только косвенно – через пробелы и недоговорённости заботы, граничащей с раскаянием. <…>
Необходимой стала новая риторика апокалипсиса, которая только и может призвать это видение ничто, оказавшегося чудовищным, этой чудовищности, которая ослепляет и обрекает на молчание.
<…>
Меланхолия становится тайным двигателем новой риторики – речь теперь пойдёт о том, чтобы отследить все этапы нашего нездоровья и даже составить его клиническую картину, не пытаясь его превзойти.
Юлия Кристева «Чёрное солнце: Депрессия и меланхолия». Глава 8 «Болезнь боли: Дюрас».
#ЮлияКристева #депрессия #психоанализ
<…> теперь мы знаем не только о том, что мы смертны, <…>, но и о том, что мы сами можем себя погубить. Освенцим и Хиросима открыли нам, что «болезнь смерти» - так называла её Маргерит Дюрас – определяет саму нашу потаённую сущность. Если военная и экономическая сферы, так же как политические и общественные связи, и ранее руководились страстью к смерти, то, как выясняется теперь, последняя управляет и царством духа, некогда защищённого своим благородством. <…> Могущество разрушительных сил никогда не было явлено с такой очевидностью и неумолимостью, как сегодня, причём эти силы обнаруживаются как внутри индивидуума и общества, так и за их пределами. Разрушение природы, жизней и материальных благ находит отзвук в обострении или, по крайней мере, более открытом проявлении нарушений, диагностику которых оттачивает психиатрия. В их числе – психоз, депрессия, мания, пограничные состояния, ложные идентичности и т.д.
В той мере, в какой политические и военные катаклизмы ужасают мысль и бросают ей вызов чудовищностью всего этого насилия (будь то в виде концентрационного лагеря или атомной бомбы), разложение психической идентичности, не менее интенсивное и ужасное, определить почти невозможно. <…>
<…> реальность Второй мировой войны ударила по сознанию людей потоком смерти и безумия, который, казалось, было невозможно сдержать никакой идеологической или эстетической плотиной. <…>
Если ещё возможно говорить о «ничто», когда пытаешься схватить мельчайшие хитросплетения боли и психической смерти, в самом ли деле, столкнувшись с газовыми камерами, атомной бомбой или ГУЛАГом, мы всё ещё имеем дело с ничто? <…> Эти ужасающие и болезненные зрелища как раз и нарушают работу наших аппаратов восприятия и представления. Наши символические средства, словно бы они были затоплены или смяты слишком сильной волной, оказались опустошены, почти уничтожены, обратившись в камень. На краю молчания возникает слово «ничто», стыдливая защита от всего этого несоизмеримого беспорядка, внутреннего и внешнего. Никогда катаклизм не был столь апокалиптичным, чрезмерным, никогда его представление не осуществлялось столь малым количеством символических средств.
В некоторых религиозных течениях появилось чувство, что подобающим ответом на весь этот ужас может быть только молчание и что смерть должна отстраниться от живого слова, дабы упоминаться только косвенно – через пробелы и недоговорённости заботы, граничащей с раскаянием. <…>
Необходимой стала новая риторика апокалипсиса, которая только и может призвать это видение ничто, оказавшегося чудовищным, этой чудовищности, которая ослепляет и обрекает на молчание.
<…>
Меланхолия становится тайным двигателем новой риторики – речь теперь пойдёт о том, чтобы отследить все этапы нашего нездоровья и даже составить его клиническую картину, не пытаясь его превзойти.
Юлия Кристева «Чёрное солнце: Депрессия и меланхолия». Глава 8 «Болезнь боли: Дюрас».
#ЮлияКристева #депрессия #психоанализ
БОЛЕЗНЬ БОЛИ (часть 2)
Эстетической ставкой всё равно остаётся ставка любви и смерти.
Событие сегодня – это человеческое безумие. Политика составляет часть этого события, особенно в её смертоносных конвульсиях. В противоположность мнению Ханны Арендт, политика не является тем полем, на котором развёртывается свобода человека. Современный мир, мир мировых войн, третий мир и скрытый мир смерти, воздействующий на нас, - все эти миры лишены культурного великолепия греческого полиса. Область современной политики в своей массе является тоталитарно-социальной, нивелирующей, убивающей. Поэтому безумие является местом антисоциальной, аполитической и парадоксальным образом свободной индивидуации. Столкнувшись с ней, политические события, пусть даже чудовищные и чрезмерные, например вторжение нацистов или атомный взрыв, растворяются, получая свою меру лишь в человеческой боли, которую они вызывают. В пределе, с точки зрения нравственной боли, не существует иерархического различия между влюблённой девушкой, остриженной во Франции, и японкой, сожжённой атомной энергией. Для этой этики и эстетики, заботящейся о страдании, поруганное частное облекается неоспоримым достоинством, которое преуменьшает значение публичного, возлагая на историю невыносимый груз ответственности за запуск болезни смерти. В результате публичная жизнь оказывается в значительной степени дереализована, тогда как частная жизнь, напротив, разрастается, занимая в итоге всю реальность и делая все остальные заботы бессмысленными. Новый мир, крайне политический, оказывается ирреальным. Мы живём в реальности нового мира страдания.
<…>
Отправляясь от этого предела, станет возможно приостановить наблюдение за политикой, перейдя к уточнению описания лишь радуги боли. Мы – выжившие, живые мертвецы, трупы с отсрочкой, скрывающие в личных хиросимах пустоты нашего частного мира.
Юлия Кристева «Чёрное солнце: Депрессия и меланхолия». Глава 8 «Болезнь боли: Дюрас».
---
Так Юлия Кристева, выдающийся французский психоаналитик, философ и лингвист в своей работе, посвящённой анализу депрессии и меланхолии, исследует среди прочего творчество Маргерит Дюрас. Маргерит Дюрас – французская писательница, сценарист, режиссёр и актриса. Писать начала во время войны. Самым её известным автобиографическим произведением является повесть «Любовник» (1984), за которую она была удостоена Гонкуровской премии. Вот что Юлия Кристева напишет про её тексты: «Она заставляет нас провести рентгеновское исследование нашего безумия, тех опасных границ, на которых рушится тождество смысла, личности и жизни. Смерть и боль – паутина текста, и горе читателю-соучастнику, который падёт перед его очарованием: он может навсегда завязнуть в нём».
#психоанализ #ФранцузскийПсихоанализ #ЮлияКристева #депрессия
Эстетической ставкой всё равно остаётся ставка любви и смерти.
Событие сегодня – это человеческое безумие. Политика составляет часть этого события, особенно в её смертоносных конвульсиях. В противоположность мнению Ханны Арендт, политика не является тем полем, на котором развёртывается свобода человека. Современный мир, мир мировых войн, третий мир и скрытый мир смерти, воздействующий на нас, - все эти миры лишены культурного великолепия греческого полиса. Область современной политики в своей массе является тоталитарно-социальной, нивелирующей, убивающей. Поэтому безумие является местом антисоциальной, аполитической и парадоксальным образом свободной индивидуации. Столкнувшись с ней, политические события, пусть даже чудовищные и чрезмерные, например вторжение нацистов или атомный взрыв, растворяются, получая свою меру лишь в человеческой боли, которую они вызывают. В пределе, с точки зрения нравственной боли, не существует иерархического различия между влюблённой девушкой, остриженной во Франции, и японкой, сожжённой атомной энергией. Для этой этики и эстетики, заботящейся о страдании, поруганное частное облекается неоспоримым достоинством, которое преуменьшает значение публичного, возлагая на историю невыносимый груз ответственности за запуск болезни смерти. В результате публичная жизнь оказывается в значительной степени дереализована, тогда как частная жизнь, напротив, разрастается, занимая в итоге всю реальность и делая все остальные заботы бессмысленными. Новый мир, крайне политический, оказывается ирреальным. Мы живём в реальности нового мира страдания.
<…>
Отправляясь от этого предела, станет возможно приостановить наблюдение за политикой, перейдя к уточнению описания лишь радуги боли. Мы – выжившие, живые мертвецы, трупы с отсрочкой, скрывающие в личных хиросимах пустоты нашего частного мира.
Юлия Кристева «Чёрное солнце: Депрессия и меланхолия». Глава 8 «Болезнь боли: Дюрас».
---
Так Юлия Кристева, выдающийся французский психоаналитик, философ и лингвист в своей работе, посвящённой анализу депрессии и меланхолии, исследует среди прочего творчество Маргерит Дюрас. Маргерит Дюрас – французская писательница, сценарист, режиссёр и актриса. Писать начала во время войны. Самым её известным автобиографическим произведением является повесть «Любовник» (1984), за которую она была удостоена Гонкуровской премии. Вот что Юлия Кристева напишет про её тексты: «Она заставляет нас провести рентгеновское исследование нашего безумия, тех опасных границ, на которых рушится тождество смысла, личности и жизни. Смерть и боль – паутина текста, и горе читателю-соучастнику, который падёт перед его очарованием: он может навсегда завязнуть в нём».
#психоанализ #ФранцузскийПсихоанализ #ЮлияКристева #депрессия
Придать смысл - значит найти и назвать наконец-то объект тревоги там, где раньше царила диффузная тревога.
Жерар Швек «Добровольные галерщики». Глава II «Сокрушенные взрослые - гибнущие младенцы».
#психоанализ #ФранцузскийПсихоанализ #ЖерарШвек #ДобровольныеГалерщики
Жерар Швек «Добровольные галерщики». Глава II «Сокрушенные взрослые - гибнущие младенцы».
#психоанализ #ФранцузскийПсихоанализ #ЖерарШвек #ДобровольныеГалерщики
Способность мыслить по Биону.
Бион создал теорию истоков мышления. Он постулировал существование ранней, первой формы мышления, отличающейся от более поздних его разновидностей, но служащей основанием для их развития. Эта первая форма мышления направлена на познание психических качеств, и является результатом ранних эмоциональных событий, происходящих между матерью и младенцем и определяющих, образуется ли у младенца способность мыслить.
…
Что подразумевал Бион под «мышлением»? Отнюдь не абстрактный психический процесс. Его интересовало мышление как человеческая связь (human link) — стремление понять себя или другого, постичь их реальность, проникнуть в их природу и т. п. Мышление – это эмоциональный опыт попытки познать себя или другого.
…
Проективная идентификация, кроме того, что она является механизмом защиты, — это самый первый способ коммуникации между матерью и младенцем, исток мышления. Новорожденный передает свои чувства, страхи и т. д. матери, проецируя их в нее, чтобы она приняла и узнала их.
…
Согласно Биону, младенец разряжает неудовольствие, отщепляя и проецируя вызывающие тревогу восприятия, ощущения, чувства и т. д. в мать, чтобы она контейнировала их в том, что он называет «мечтанием» ('reverie'). В этом заключается ее способность с любовью думать о своем младенце — уделять ему внимание, пытаться понять, то есть «К-ить» (to K). Ее мышление преобразует чувства ребенка в познанный и выносимый опыт. Если младенец не слишком одержим преследованием (persecuted) и не слишком завистлив, он интроецирует способную мыслить мать и идентифицируется с ней, а также интроецирует свои собственные модифицированные чувства.
…
Бион помещает способность к познанию в самый центр психической жизни. В его исследованиях принцип удовольствия и принцип реальности рассматриваются на одном уровне с инстинктом жизни и инстинктом смерти в качестве фундаментальных регуляторов психической жизни. На языке символов Биона К столь же фундаментально, как L (любовь) или H (ненависть).
…
Бион отстаивал два центральных утверждения. Чтобы развить нормальную психику, оснащенную чувством реальности, младенец должен учиться из опыта, т. е. он должен использовать свои эмоциональные переживания с объектом, пытаясь их познать. Это значит — замечать их, оценивать, понимать их природу, помнить их — иными словами, мыслить. Но также младенец нуждается в любви и познании со стороны воспитывающего объекта.
О`Шонесси Э. Теория мышления У.Р. Биона и новые техники детского анализа, 1981.
#Бион #мышление #психоанализ
#ПроективнаяИдентификация #ревери
Бион создал теорию истоков мышления. Он постулировал существование ранней, первой формы мышления, отличающейся от более поздних его разновидностей, но служащей основанием для их развития. Эта первая форма мышления направлена на познание психических качеств, и является результатом ранних эмоциональных событий, происходящих между матерью и младенцем и определяющих, образуется ли у младенца способность мыслить.
…
Что подразумевал Бион под «мышлением»? Отнюдь не абстрактный психический процесс. Его интересовало мышление как человеческая связь (human link) — стремление понять себя или другого, постичь их реальность, проникнуть в их природу и т. п. Мышление – это эмоциональный опыт попытки познать себя или другого.
…
Проективная идентификация, кроме того, что она является механизмом защиты, — это самый первый способ коммуникации между матерью и младенцем, исток мышления. Новорожденный передает свои чувства, страхи и т. д. матери, проецируя их в нее, чтобы она приняла и узнала их.
…
Согласно Биону, младенец разряжает неудовольствие, отщепляя и проецируя вызывающие тревогу восприятия, ощущения, чувства и т. д. в мать, чтобы она контейнировала их в том, что он называет «мечтанием» ('reverie'). В этом заключается ее способность с любовью думать о своем младенце — уделять ему внимание, пытаться понять, то есть «К-ить» (to K). Ее мышление преобразует чувства ребенка в познанный и выносимый опыт. Если младенец не слишком одержим преследованием (persecuted) и не слишком завистлив, он интроецирует способную мыслить мать и идентифицируется с ней, а также интроецирует свои собственные модифицированные чувства.
…
Бион помещает способность к познанию в самый центр психической жизни. В его исследованиях принцип удовольствия и принцип реальности рассматриваются на одном уровне с инстинктом жизни и инстинктом смерти в качестве фундаментальных регуляторов психической жизни. На языке символов Биона К столь же фундаментально, как L (любовь) или H (ненависть).
…
Бион отстаивал два центральных утверждения. Чтобы развить нормальную психику, оснащенную чувством реальности, младенец должен учиться из опыта, т. е. он должен использовать свои эмоциональные переживания с объектом, пытаясь их познать. Это значит — замечать их, оценивать, понимать их природу, помнить их — иными словами, мыслить. Но также младенец нуждается в любви и познании со стороны воспитывающего объекта.
О`Шонесси Э. Теория мышления У.Р. Биона и новые техники детского анализа, 1981.
#Бион #мышление #психоанализ
#ПроективнаяИдентификация #ревери
Пациент может попытаться получить от аналитика факты или теории для объяснения своих симптомов, вместо того чтобы рискнуть вступить с ним в эмоциональные отношения. Процесс познания предполагает боль, фрустрацию и одиночество. Получение некоторой информации о человеке этих состояний не требует. Собственно, это похоже на каннибализм – взять что-то, но избежать эмоциональной связи. <…>
Знать что-то о себе – это совсем не то же самое, что познать себя через переживание каких-то своих аспектов в отношениях с аналитиком. Натолкнуться на собственную неуёмную жадность в отношениях с другим – это совсем иное, чем интеллектуально осознать её. Постоянно приходится принимать решение, избегать ли боли – или терпеть её и тем самым модифицировать. <…>
Связь – это важнейшая активность, в ходе которой происходит эмоциональный опыт познания. Ненависть к познанию, идущая от психотической части личности, приводит к разрушению связи, в результате чего процесс останавливается и даже обращается вспять вместо развития понимания или способности думать, так что любые элементы, несущие смысл, этого смысла лишаются.
Джоан Симингтон, Невилл Симингтон «Клиническое мышление Уилфреда Биона».
#Бион #психоанализ
Знать что-то о себе – это совсем не то же самое, что познать себя через переживание каких-то своих аспектов в отношениях с аналитиком. Натолкнуться на собственную неуёмную жадность в отношениях с другим – это совсем иное, чем интеллектуально осознать её. Постоянно приходится принимать решение, избегать ли боли – или терпеть её и тем самым модифицировать. <…>
Связь – это важнейшая активность, в ходе которой происходит эмоциональный опыт познания. Ненависть к познанию, идущая от психотической части личности, приводит к разрушению связи, в результате чего процесс останавливается и даже обращается вспять вместо развития понимания или способности думать, так что любые элементы, несущие смысл, этого смысла лишаются.
Джоан Симингтон, Невилл Симингтон «Клиническое мышление Уилфреда Биона».
#Бион #психоанализ
Первосцена (происхождение)
«Некоторые из обитателей моря, самые живые, самые отважные, самые жестокие, занимаются любовью также, как и мы, люди. Такие опасные монстры, как акулы, вынуждены приблизиться друг к другу, самец к самке. Природа навязала им опасность объятия. Жуткое и подозрительное соитие. Привыкшие пожирать, слепо всё проглатывать, на этот раз они от этого воздерживаются. Какими бы притягательными и аппетитными они ни были бы друг для друга, каждый из них приближается ненаказанным к пиле другого, к его смертоносным зубам. Самка, бестрепетно, замирает как прикованная, подчиняясь грозным взглядам, которыми самец её привлекает. И действительно, он её не пожирает. А она увлекает и тянет его за собой. Сцепленные друг с другом, грозные монстры плавают целыми неделями, будучи не в состоянии разомкнуться, оторваться друг от друга, даже при разыгравшихся бурях, когда море бушует, они остаются неразлучными, непобедимыми, незыблемыми в их диком объятии» (Мишеле, «Море»).
Здесь всё говорит о насилии, о смешении (где начинается тело одного и где заканчивается тело другого?) Мелани Кляйн упомянула бы «комбинированных родителей», говорила бы о страсти, об опасности и тревоге, которые вызывает эта адская сцена, объединяющая в фантазме ребёнка его родителей в соитии. Сцена, настолько пленительная, настолько невыносимая; Эдип выколол себе глаза, увидев эту сцену слишком близко, и, «наоборот», терзаемый любопытством, вуайерист готов всю жизнь смотреть в замочную скважину, словно его взгляд (глаз) прикован к отверстию замка.
<…> «Меня там не было, той сексуальной ночью, когда я был зачат» (Кинар); источник, начало – это отсутствующая картина, картина, которой не хватает. Безусловно, нет ничего страшнее, чем услышать: «Ты – результат ошибочной уловки, когда твой отец отскочил, было уже слишком поздно».
Жак Андре «100 популярных концептов психоанализа».
#ФранцузскийПсихоанализ #психоанализ #первосцена #ЖакАндре #первофантазм
«Некоторые из обитателей моря, самые живые, самые отважные, самые жестокие, занимаются любовью также, как и мы, люди. Такие опасные монстры, как акулы, вынуждены приблизиться друг к другу, самец к самке. Природа навязала им опасность объятия. Жуткое и подозрительное соитие. Привыкшие пожирать, слепо всё проглатывать, на этот раз они от этого воздерживаются. Какими бы притягательными и аппетитными они ни были бы друг для друга, каждый из них приближается ненаказанным к пиле другого, к его смертоносным зубам. Самка, бестрепетно, замирает как прикованная, подчиняясь грозным взглядам, которыми самец её привлекает. И действительно, он её не пожирает. А она увлекает и тянет его за собой. Сцепленные друг с другом, грозные монстры плавают целыми неделями, будучи не в состоянии разомкнуться, оторваться друг от друга, даже при разыгравшихся бурях, когда море бушует, они остаются неразлучными, непобедимыми, незыблемыми в их диком объятии» (Мишеле, «Море»).
Здесь всё говорит о насилии, о смешении (где начинается тело одного и где заканчивается тело другого?) Мелани Кляйн упомянула бы «комбинированных родителей», говорила бы о страсти, об опасности и тревоге, которые вызывает эта адская сцена, объединяющая в фантазме ребёнка его родителей в соитии. Сцена, настолько пленительная, настолько невыносимая; Эдип выколол себе глаза, увидев эту сцену слишком близко, и, «наоборот», терзаемый любопытством, вуайерист готов всю жизнь смотреть в замочную скважину, словно его взгляд (глаз) прикован к отверстию замка.
<…> «Меня там не было, той сексуальной ночью, когда я был зачат» (Кинар); источник, начало – это отсутствующая картина, картина, которой не хватает. Безусловно, нет ничего страшнее, чем услышать: «Ты – результат ошибочной уловки, когда твой отец отскочил, было уже слишком поздно».
Жак Андре «100 популярных концептов психоанализа».
#ФранцузскийПсихоанализ #психоанализ #первосцена #ЖакАндре #первофантазм
Боязливого ребенка легко дезорганизовать, делая пугающее лицо с большими глазами. Другой же ребенок сможет с этим страшным папой играть: да, страшновато, но все-таки он хороший. Некоторые внутренние образы имеют потенциально такое возбуждение, что они сохраняются фиксированными и мешают, оказывают токсическое влияние на психику.
Образ фаллической матери нагружен возбуждением и создаёт в психике пространство диктатуры.
Поль Дени «Соединение и разъединение влечений». Из материалов курса «Техника психоаналитической психотерапии» в Школе практического психоанализа
Виктор Васнецов «Баба-Яга», 1917 г.
#ФранцузскийПсихоанализ #психоанализ #ПольДени
Образ фаллической матери нагружен возбуждением и создаёт в психике пространство диктатуры.
Поль Дени «Соединение и разъединение влечений». Из материалов курса «Техника психоаналитической психотерапии» в Школе практического психоанализа
Виктор Васнецов «Баба-Яга», 1917 г.
#ФранцузскийПсихоанализ #психоанализ #ПольДени
НИРВАНА
Принцип нирваны – термин, который используется Фрейдом для обозначения тенденции психического аппарата к полному устранению или, по крайней мере, к предельно возможному уменьшению количества внутреннего или внешнего возбуждения.
Слово «нирвана», распространившееся на Западе благодаря Шопенгауэру, взято из буддистской религии, где оно означает «угасание» человеческого желания, стирание индивидуальности в коллективной душе, состояние спокойствия и совершенного счастья.
В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) Фрейд формулирует принцип нирваны: это «тенденция к ослаблению, постоянству, подавлению внутреннего напряжения, связанного с возбуждением».
В индуистском или шопенгауэрском понятии нирваны Фрейд находит соответствие принципу влечения к смерти. Это соответствие подчёркивается в работе «Экономическая проблема мазохизма» (1924): «Принцип нирваны выражает ту же направленность, что и влечение к смерти». Это глубинная направленность на полное устранение возбуждения.
Вместе с тем понятие нирваны означает глубинную связь между удовольствием и самоустранением.
Жан Лапланш, Жан-Бертран Понталис «Словарь по психоанализу».
#психоанализ #нирвана #влечение
#ЛапланшПонталис
Принцип нирваны – термин, который используется Фрейдом для обозначения тенденции психического аппарата к полному устранению или, по крайней мере, к предельно возможному уменьшению количества внутреннего или внешнего возбуждения.
Слово «нирвана», распространившееся на Западе благодаря Шопенгауэру, взято из буддистской религии, где оно означает «угасание» человеческого желания, стирание индивидуальности в коллективной душе, состояние спокойствия и совершенного счастья.
В работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) Фрейд формулирует принцип нирваны: это «тенденция к ослаблению, постоянству, подавлению внутреннего напряжения, связанного с возбуждением».
В индуистском или шопенгауэрском понятии нирваны Фрейд находит соответствие принципу влечения к смерти. Это соответствие подчёркивается в работе «Экономическая проблема мазохизма» (1924): «Принцип нирваны выражает ту же направленность, что и влечение к смерти». Это глубинная направленность на полное устранение возбуждения.
Вместе с тем понятие нирваны означает глубинную связь между удовольствием и самоустранением.
Жан Лапланш, Жан-Бертран Понталис «Словарь по психоанализу».
#психоанализ #нирвана #влечение
#ЛапланшПонталис
ЭССЕНЦИАЛЬНАЯ ДЕПРЕССИЯ
В книге «Психосоматический порядок» (1980) <…> П.Марти предлагает следующее определение: «Эссенциальная депрессия, регулярно сопровождающая оператуарное мышление, выражает понижение тонуса инстинкта жизни на уровне психических влечений. Она называется эссенциальной потому, что снижение тонуса обнаруживается в чистом, без симптоматической окраски, без позитивного экономического эквивалента». <…> П.Марти сближает понятие эссенциальной депрессии с понятием анаклитической депрессии Р. Спитца. <…> Эссенциальная депрессия отсылает нас <…> не только к очень ранним феноменам, но также и к трудностям существования этих индивидов на первых годах жизни.
<…>
Я предлагаю запомнить из интерпретации текста П.Марти фундаментальное понятие негативности. <…> Протяжённость поля, затёртого негативностью, говорит о спокойном характере эссенциальной депрессии и об её <…> семиологической упрощённости. В том, что касается репрезентаций, негативность действует через отмену, стирание или изъятие их символического значения – носителя инфантильных сексуальных или исторических смыслов для индивида, а также трансгенерационных и филогенетических понятий из истории человеческого рода, вкраплённых в душу индивида. Негативность приводит к оператуарному функционированию, при котором доминирует сверхинвестиция восприятия и «анаклитическая» связь с идеалами и нормами коллектива. В сфере аффектов негативность действует тем же образом, через подавление и стирание. Здесь отменена или стёрта в основном сигнальная функция аффекта – тревоги или боли. Психическое страдание не имеет выражения и не репрезентируется. Безболезненный характер эссенциальной депрессии влияет на психосоматическое будущее человека одновременно и наиболее загадочным, и наиболее тяжёлым образом. Этот результат является следствием того, что можно назвать монструозным течением негативности, стирающим всякую психическую работу.
Клод Смаджа «Оператуарная жизнь».
#КлодСмаджа #Психоанализ #ЭссенциальнаяДепрессия #ОператуарнаяЖизнь #ПьерМарти
#АнаклитическаяДепрессия #аффект #подавление
В книге «Психосоматический порядок» (1980) <…> П.Марти предлагает следующее определение: «Эссенциальная депрессия, регулярно сопровождающая оператуарное мышление, выражает понижение тонуса инстинкта жизни на уровне психических влечений. Она называется эссенциальной потому, что снижение тонуса обнаруживается в чистом, без симптоматической окраски, без позитивного экономического эквивалента». <…> П.Марти сближает понятие эссенциальной депрессии с понятием анаклитической депрессии Р. Спитца. <…> Эссенциальная депрессия отсылает нас <…> не только к очень ранним феноменам, но также и к трудностям существования этих индивидов на первых годах жизни.
<…>
Я предлагаю запомнить из интерпретации текста П.Марти фундаментальное понятие негативности. <…> Протяжённость поля, затёртого негативностью, говорит о спокойном характере эссенциальной депрессии и об её <…> семиологической упрощённости. В том, что касается репрезентаций, негативность действует через отмену, стирание или изъятие их символического значения – носителя инфантильных сексуальных или исторических смыслов для индивида, а также трансгенерационных и филогенетических понятий из истории человеческого рода, вкраплённых в душу индивида. Негативность приводит к оператуарному функционированию, при котором доминирует сверхинвестиция восприятия и «анаклитическая» связь с идеалами и нормами коллектива. В сфере аффектов негативность действует тем же образом, через подавление и стирание. Здесь отменена или стёрта в основном сигнальная функция аффекта – тревоги или боли. Психическое страдание не имеет выражения и не репрезентируется. Безболезненный характер эссенциальной депрессии влияет на психосоматическое будущее человека одновременно и наиболее загадочным, и наиболее тяжёлым образом. Этот результат является следствием того, что можно назвать монструозным течением негативности, стирающим всякую психическую работу.
Клод Смаджа «Оператуарная жизнь».
#КлодСмаджа #Психоанализ #ЭссенциальнаяДепрессия #ОператуарнаяЖизнь #ПьерМарти
#АнаклитическаяДепрессия #аффект #подавление
Сверх-Я при меланхолии
«Если мы обратимся к меланхолии, то найдем, что могучее «Сверх-Я», захватившее сознание, неистовствует против «Я» с такой беспощадной яростью, как будто бы присвоив себе весь имеющийся в индивиде садизм. Согласно нашему пониманию садизма, мы сказали бы, что в «Сверх-Я» отложился разрушительный компонент, обратившись против «Я». То, что теперь господствует в «Сверх-Я», является как бы чистой культурой инстинкта смерти, и действительно ему довольно часто удается довести «Я» до смерти, если только оно до того не защитится от своего тирана обращением в манию».
Фрейд З. «Я и Оно» (1923).
#ЗигмундФрейд #психоанализ #меланхолия
#СверхЯ #СуперЭго #депрессия
#садизм
«Если мы обратимся к меланхолии, то найдем, что могучее «Сверх-Я», захватившее сознание, неистовствует против «Я» с такой беспощадной яростью, как будто бы присвоив себе весь имеющийся в индивиде садизм. Согласно нашему пониманию садизма, мы сказали бы, что в «Сверх-Я» отложился разрушительный компонент, обратившись против «Я». То, что теперь господствует в «Сверх-Я», является как бы чистой культурой инстинкта смерти, и действительно ему довольно часто удается довести «Я» до смерти, если только оно до того не защитится от своего тирана обращением в манию».
Фрейд З. «Я и Оно» (1923).
#ЗигмундФрейд #психоанализ #меланхолия
#СверхЯ #СуперЭго #депрессия
#садизм