И у кого нет такого приятеля?
Шарль-Сезар Бодело де Дерваль (1648-1722) был антикваром, историком, литературоведом и в особенности специалистом по геммам и античному символизму, написал диссертацию по Птолемею Авлету, состоял в парижской Академии и лондонском Королевском обществе. Отдельно надзирал за обширными коллекциями медальонов и гемм принца Орлеанского (брата Людовика-Солнца) и его жены принцессы Палатинской. Она пишет своей сестре:
«Он написал диссертацию по одной из моих медалей, чтобы доказать другим ученым, что рогатая голова, изображенная на ней, принадлежит Пану, а не Юпитеру-Аммону. Чтобы доказать свою эрудицию, этот достойный человек говорил г-ну де Вийяру:
- Ах, месье, это одна из прекраснейших медалей Мадам: триумф Корнифиция*, у него каких только рогов нет! Он был полководцем, как вы, месье, и у него рога Юноны и Фавна. Корнифиций, как вы знаете, месье, был весьма прославленным полководцем.
Я перебила его:
- Переходите к следующей, - сказала я, - если вы будете рассуждать так долго об этой, у вас не останется времени на другие.
- О. Мадам, - продолжал он, сев на своего конька, - эта одна достойна всех прочих. «Корнифиций» - воистину одна из редчайших медалей на земле. Посмотрите на нее, Мадам, только посмотрите, на ней увенчанная рогами Юнона венчает великого полководца.
Что бы я ни делала, я не могла помешать Бодело рассуждать на все лады о рогах перед маршалом.
- Месье все про это знает**, - заливался он, - и я призываю его в свидетели: пусть он подтвердит, что эти рога — от Пана, а не от Юпитера-Аммона.
Все в комнате не знали, куда деваться, чтобы не рассмеяться. Будь это сделано намеренно, так все равно бы не получилось. Я смогла прыснуть, только когда маршал ушел. Бодело мне не удалось ни в чем убедить, он был уверен, что во всем прав».
* Квинт Корнифиций ("Рогоделатель", + 62-45 до н.э.) - римский полководец, сторонник Цезаря.
** Жанна-Анжелика де ла Рок де Вийяр была знаменита похождениями с половиной двора Людовика-Солнца.
#история #Франция #первоисточник #17век
Шарль-Сезар Бодело де Дерваль (1648-1722) был антикваром, историком, литературоведом и в особенности специалистом по геммам и античному символизму, написал диссертацию по Птолемею Авлету, состоял в парижской Академии и лондонском Королевском обществе. Отдельно надзирал за обширными коллекциями медальонов и гемм принца Орлеанского (брата Людовика-Солнца) и его жены принцессы Палатинской. Она пишет своей сестре:
«Он написал диссертацию по одной из моих медалей, чтобы доказать другим ученым, что рогатая голова, изображенная на ней, принадлежит Пану, а не Юпитеру-Аммону. Чтобы доказать свою эрудицию, этот достойный человек говорил г-ну де Вийяру:
- Ах, месье, это одна из прекраснейших медалей Мадам: триумф Корнифиция*, у него каких только рогов нет! Он был полководцем, как вы, месье, и у него рога Юноны и Фавна. Корнифиций, как вы знаете, месье, был весьма прославленным полководцем.
Я перебила его:
- Переходите к следующей, - сказала я, - если вы будете рассуждать так долго об этой, у вас не останется времени на другие.
- О. Мадам, - продолжал он, сев на своего конька, - эта одна достойна всех прочих. «Корнифиций» - воистину одна из редчайших медалей на земле. Посмотрите на нее, Мадам, только посмотрите, на ней увенчанная рогами Юнона венчает великого полководца.
Что бы я ни делала, я не могла помешать Бодело рассуждать на все лады о рогах перед маршалом.
- Месье все про это знает**, - заливался он, - и я призываю его в свидетели: пусть он подтвердит, что эти рога — от Пана, а не от Юпитера-Аммона.
Все в комнате не знали, куда деваться, чтобы не рассмеяться. Будь это сделано намеренно, так все равно бы не получилось. Я смогла прыснуть, только когда маршал ушел. Бодело мне не удалось ни в чем убедить, он был уверен, что во всем прав».
* Квинт Корнифиций ("Рогоделатель", + 62-45 до н.э.) - римский полководец, сторонник Цезаря.
** Жанна-Анжелика де ла Рок де Вийяр была знаменита похождениями с половиной двора Людовика-Солнца.
#история #Франция #первоисточник #17век
А еще сегодня 317 лет со дня смерти Франсуазы-Атанаис де Рошешуар де Мортемар, маркизы де Монтеспан, мадемуазель де Тонне-Шарант (1640-1707). Десять лет и восемь детей, которые соединяли ее и Людовика XIV, были вместе с тем и апогеем Солнца на французском престоле.
Принцесса Палатинская уверенно, но наивно пишет, что Людовик прервал в 1672 году Голландскую войну, захватив половину страны фактически без боя, потому что хотел поскорее вернуться к Монтеспан. Но она и начало-то этой войны связывает с желанием государственного министра Лионе поглубже утопить в конфликте советника императора Священной Римской империи Вильгельма-Эгона фон Фюрстенберга, чтобы этот католический епископ меньше гостил в Париже у его, Лионе, жены.
Как бы то ни было, с отстранением либертинской Монтеспан и приближением воцерковленной Ментенон связаны обострение католической реакции в Европе, кровавые кампании против протестантов в Нидерландах, Пфальце и Бадене, массовая эмиграция интеллектуалов в Англию и вконец испорченные отношения с нею, потеря Вест-Индии вплоть до революционных повторных завоеваний XVIII века, потеря значительной части европейского влияния в Войне за испанское наследство, а также наполнение Англии теми чернокнижными теологами, кто составил — вместе с английскими академическими учеными — костяк зарождавшегося масонства, возвратившегося во Францию уже вместе со стюартовым низложенным двором в 1688 году.
Было так прекрасно, когда мировые вехи отмерялись так, а не тусклыми глазами обрюзгших и ни на что веселое не способных стариков, бегающими по мониторам с эквалайзерами ставок, и не их липкими от чесночного соуса к королевским креветкам артритными пальцами.
#Франция #17век #история #литература
Принцесса Палатинская уверенно, но наивно пишет, что Людовик прервал в 1672 году Голландскую войну, захватив половину страны фактически без боя, потому что хотел поскорее вернуться к Монтеспан. Но она и начало-то этой войны связывает с желанием государственного министра Лионе поглубже утопить в конфликте советника императора Священной Римской империи Вильгельма-Эгона фон Фюрстенберга, чтобы этот католический епископ меньше гостил в Париже у его, Лионе, жены.
Как бы то ни было, с отстранением либертинской Монтеспан и приближением воцерковленной Ментенон связаны обострение католической реакции в Европе, кровавые кампании против протестантов в Нидерландах, Пфальце и Бадене, массовая эмиграция интеллектуалов в Англию и вконец испорченные отношения с нею, потеря Вест-Индии вплоть до революционных повторных завоеваний XVIII века, потеря значительной части европейского влияния в Войне за испанское наследство, а также наполнение Англии теми чернокнижными теологами, кто составил — вместе с английскими академическими учеными — костяк зарождавшегося масонства, возвратившегося во Францию уже вместе со стюартовым низложенным двором в 1688 году.
Было так прекрасно, когда мировые вехи отмерялись так, а не тусклыми глазами обрюзгших и ни на что веселое не способных стариков, бегающими по мониторам с эквалайзерами ставок, и не их липкими от чесночного соуса к королевским креветкам артритными пальцами.
#Франция #17век #история #литература
Век просвещения как-никак
Из мемуаров принцессы Палатинской:
«Жизнь Маргариты Наваррской — просто детские сказочки по сравнению с биографией мадемуазель де ла Фор. Будучи очень бедна, пусть и происходя из древнего и славного рода, она приняла должность фрейлины при герцогине де Гиз. Там в нее влюбился маркиз де Нель, и она подарила ему мешочек со снадобьем от вредных миазмов, который тот носил на тесемке на шее. Он готовился жениться на ней, но вся его родня воспротивилась этому по причине ее бедности [впоследствии его женили на внучатой правнучке кардинала Мазарини], да и потом она еще и оставила г-жу де Гиз недостойным образом. Великий Конде, ближайший живой родственник маркиза, увез его в Шатийон, чтобы он забыл мадемуазель де ла Фор. Туда собралась вся его родня, чтобы вместе уговорить его отказаться от мыслей об этой женитьбе. Он же настаивал, что никогда и ни за что не женится ни на ком другом. В минуту отчаяния он выбежал в сад, чтобы броситься там в канал, но в этот миг тесемка на его шее порвалась, мешочек упал к его ногам — и в его чувствах внезапно произошла резкая перемена, а мадемуазель де ла Фор представилась ему во всем своем уродстве, явном дотоле для всех, кроме него. Он немедленно пошел к принцу и прочей родне, собравшейся в замке, и поведал о происшедшем. Они послали обыскать сад, нашли мешочек с тесемкой, открыли его и обнаружили там две лягушачьи засушенные лапки, держащие лягушачье же сердце, и все вместе было завернуто в крыло летучей мыши, а поверх него — в листок пергамента, исчерканного непонятными знаками. Маркиза тогда охватил ужас. Он мне рассказал всё это сам».
#Франция #первоисточник #18век
Из мемуаров принцессы Палатинской:
«Жизнь Маргариты Наваррской — просто детские сказочки по сравнению с биографией мадемуазель де ла Фор. Будучи очень бедна, пусть и происходя из древнего и славного рода, она приняла должность фрейлины при герцогине де Гиз. Там в нее влюбился маркиз де Нель, и она подарила ему мешочек со снадобьем от вредных миазмов, который тот носил на тесемке на шее. Он готовился жениться на ней, но вся его родня воспротивилась этому по причине ее бедности [впоследствии его женили на внучатой правнучке кардинала Мазарини], да и потом она еще и оставила г-жу де Гиз недостойным образом. Великий Конде, ближайший живой родственник маркиза, увез его в Шатийон, чтобы он забыл мадемуазель де ла Фор. Туда собралась вся его родня, чтобы вместе уговорить его отказаться от мыслей об этой женитьбе. Он же настаивал, что никогда и ни за что не женится ни на ком другом. В минуту отчаяния он выбежал в сад, чтобы броситься там в канал, но в этот миг тесемка на его шее порвалась, мешочек упал к его ногам — и в его чувствах внезапно произошла резкая перемена, а мадемуазель де ла Фор представилась ему во всем своем уродстве, явном дотоле для всех, кроме него. Он немедленно пошел к принцу и прочей родне, собравшейся в замке, и поведал о происшедшем. Они послали обыскать сад, нашли мешочек с тесемкой, открыли его и обнаружили там две лягушачьи засушенные лапки, держащие лягушачье же сердце, и все вместе было завернуто в крыло летучей мыши, а поверх него — в листок пергамента, исчерканного непонятными знаками. Маркиза тогда охватил ужас. Он мне рассказал всё это сам».
#Франция #первоисточник #18век
Просто шотландская семья — 2
Демографический фактор в европейской политике вплоть до Новейшего времени роль играл во многом определяющую. Взять, например, изобильный приплод испанских принцесс в XVI-XVII веках, которые обеспечили Европе десятки неудачных браков и крайне обострили всю международную политику. Или наставшее в XVIII веке изобилие германских принцесс, или «дедушку Европы» датского короля Кристиана IX, обеспечившего своими дочерьми все европейские престолы на рубеже XIX-XX веков.
Для Англии, испокон веку метавшейся в замкнутом пространстве квадратного ринга Франция-Испания-Голландия-Дания, это было особенно актуально. По крайней мере, до воцарения Ганноверского дома в 1714 году. Женится Генрих VIII на испанской принцессе — Англия с Испанией братья-католики навек, не заладится у них брак, появится у Генриха иной предмет обожания — Англия с Испанией худшие враги, англичане становятся протестантами и режут католиков. Выйдет дочь его кровавая Мария за испанского короля Филиппа — снова лучшие друзья-католики и режут протестантов. Воссядет на престол сестра ее Елизавета — воюем с Испанией и режем католиков. И кузину-католичку Марию Стюарт тоже режем за компанию. Но оставляем престол ее сыну Иакову I Стюарту. Этот Иаков и сын его Карл женились на датской и французской принцессах, сын того Карла, тоже Карл, женился на португальской наследнице, а брат его, как можно было догадаться, Иаков (у Стюартов все мужчины Карлы или Иаковы, а все женщины — Марии, в порядке исключения — Генриэтты) — на отечественной, английской, а потом, второй раз — на итальянской.
Но кроме демографического, был еще и религиозный фактор, и даже в самые протестантские времена поголовье католиков в Англии было велико. Все они поддерживали связи с Францией и Испанией, и для образованных англичан первым по частоте изучения и использования живым иностранным языком был именно испанский, потом шли французский и голландский.
Со времен Английской революции и республиканского правления 1639-1660 годов дом Стюартов проживал в изгнании: при французском дворе — под покровительством жены брата короля (да и самого короля) Генриэтты-Марии Стюарт, при испанском — под покровительством королевы-консорта Марии-Луизы Стюарт, внучки Карла I, при римском - под покровительством кардинала курии Энрико-Бенедетто Стюарта, сына Иакова II, при голландском — под покровительством королевы-матери Генриэтты-Марии Стюарт и собственно королевы Марии Стюарт, сестры и дочери Карла I, соответственно.
Проживал, значит, этот род в европейских странах, проживал и плодился, и размножался, как Господь велел. [Данный текст изрядно корежит голову: его можно использовать как мантру для ускорения засыпания.]
Поэтому не было особенным сюрпризом, что перед отправкой на русскую службу видный якобит Джеймс Кейт заручился поддержкой государственного посланника Испанской державы при дворе Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, рьяного противника партии князя Долгорукова и придворного интригана лорда Джеймса Фицджеймса Стюарта, узаконенного внука Иакова II по линии Арабеллы Черчилль из дома Мальборо.
Поддержку эту, а также впоследствии, уже для себя, поддержку сына и внука лорда Джеймса — благородных донов Хакобо и Карлоса Фицджеймсов Стюартов, герцогов Альба, - обеспечивал Кейту его старший брат Джордж. Как и Джеймс, он получил домашнее образование в тесном семейном кругу, состоявшем из отца — графа-маршала Шотландии, ярого и упорного стюартиста, матери — неистовой католической проповедницы и стюартистки Мэри Драммонд, от чьего имени написана знаменитая народная песня «Когда король вернется из-за моря» (она же «Плач леди Кейт»), и дяди, епископа Эдинбурга Роберта Кейта — автора ряда трудов по истории церкви в Шотландии, который в период кризиса престолонаследия отсидел свое за верность стюартистскому делу.
#Франция #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Демографический фактор в европейской политике вплоть до Новейшего времени роль играл во многом определяющую. Взять, например, изобильный приплод испанских принцесс в XVI-XVII веках, которые обеспечили Европе десятки неудачных браков и крайне обострили всю международную политику. Или наставшее в XVIII веке изобилие германских принцесс, или «дедушку Европы» датского короля Кристиана IX, обеспечившего своими дочерьми все европейские престолы на рубеже XIX-XX веков.
Для Англии, испокон веку метавшейся в замкнутом пространстве квадратного ринга Франция-Испания-Голландия-Дания, это было особенно актуально. По крайней мере, до воцарения Ганноверского дома в 1714 году. Женится Генрих VIII на испанской принцессе — Англия с Испанией братья-католики навек, не заладится у них брак, появится у Генриха иной предмет обожания — Англия с Испанией худшие враги, англичане становятся протестантами и режут католиков. Выйдет дочь его кровавая Мария за испанского короля Филиппа — снова лучшие друзья-католики и режут протестантов. Воссядет на престол сестра ее Елизавета — воюем с Испанией и режем католиков. И кузину-католичку Марию Стюарт тоже режем за компанию. Но оставляем престол ее сыну Иакову I Стюарту. Этот Иаков и сын его Карл женились на датской и французской принцессах, сын того Карла, тоже Карл, женился на португальской наследнице, а брат его, как можно было догадаться, Иаков (у Стюартов все мужчины Карлы или Иаковы, а все женщины — Марии, в порядке исключения — Генриэтты) — на отечественной, английской, а потом, второй раз — на итальянской.
Но кроме демографического, был еще и религиозный фактор, и даже в самые протестантские времена поголовье католиков в Англии было велико. Все они поддерживали связи с Францией и Испанией, и для образованных англичан первым по частоте изучения и использования живым иностранным языком был именно испанский, потом шли французский и голландский.
Со времен Английской революции и республиканского правления 1639-1660 годов дом Стюартов проживал в изгнании: при французском дворе — под покровительством жены брата короля (да и самого короля) Генриэтты-Марии Стюарт, при испанском — под покровительством королевы-консорта Марии-Луизы Стюарт, внучки Карла I, при римском - под покровительством кардинала курии Энрико-Бенедетто Стюарта, сына Иакова II, при голландском — под покровительством королевы-матери Генриэтты-Марии Стюарт и собственно королевы Марии Стюарт, сестры и дочери Карла I, соответственно.
Проживал, значит, этот род в европейских странах, проживал и плодился, и размножался, как Господь велел. [Данный текст изрядно корежит голову: его можно использовать как мантру для ускорения засыпания.]
Поэтому не было особенным сюрпризом, что перед отправкой на русскую службу видный якобит Джеймс Кейт заручился поддержкой государственного посланника Испанской державы при дворе Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, рьяного противника партии князя Долгорукова и придворного интригана лорда Джеймса Фицджеймса Стюарта, узаконенного внука Иакова II по линии Арабеллы Черчилль из дома Мальборо.
Поддержку эту, а также впоследствии, уже для себя, поддержку сына и внука лорда Джеймса — благородных донов Хакобо и Карлоса Фицджеймсов Стюартов, герцогов Альба, - обеспечивал Кейту его старший брат Джордж. Как и Джеймс, он получил домашнее образование в тесном семейном кругу, состоявшем из отца — графа-маршала Шотландии, ярого и упорного стюартиста, матери — неистовой католической проповедницы и стюартистки Мэри Драммонд, от чьего имени написана знаменитая народная песня «Когда король вернется из-за моря» (она же «Плач леди Кейт»), и дяди, епископа Эдинбурга Роберта Кейта — автора ряда трудов по истории церкви в Шотландии, который в период кризиса престолонаследия отсидел свое за верность стюартистскому делу.
#Франция #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Ну понятно, что всю измысленную дюмами XIX века эрогуро-пастораль «красавица-веган во всем черном, привязанная к столбу грифообразным монахом в капюшоне», подразумевающую «суровое Средневековье», нужно рассматривать исключительно как фэнтези. Но это не новость.
Основные периоды и кластеры экзекуций в Европе: 1430-1460, 1540-1590 на западе Швейцарии, 1580-1630 на востоке Франции, 1610-1670 на западе Бельгии, 1610-1660 вокруг Эдинбурга в Шотландии. Во всех прочих местах – либо раз в сто лет, либо вообще никаких казней. Иными словами, кучность охоты на ведьм совпадает в Бельгии – с валлонско-голландскими войнами при участии испанцев и англичан, соответственно; в Швейцарии – с войнами кантонов против Императора и с протестантской инквизицией Кальвина; в Шотландии – со становлением англиканской и пресвитерианской церквей в боях с католиками, с инквизицией пуритан; во Франции – с доминированием гугенотов (кальвинистов) в округе Страсбурга и войнами с ними Людовиков XIII и XIV.
Так всё и складывается, подтверждая, что охота на ведьм – мероприятие комплексное, выгодное для всех сторон мирового конфликта, снимающее напряжение масс и переключающее внимание на «общего врага». Она являлась, по сути, идеологическим продуктом католических экстремистов, которые так расширяли с 1483 (начало руководства Торквемады трибуналом инквизиции) и с 1486 (издание мануала «Молот ведьм») годов круг подследственных (потому что еретики когда-то заканчиваются, а жечь кого-то надо, поскольку уже слишком большой аппарат над этим работает). Но при этом сама бюрократия устоявшейся церкви и противоречия между локальными подразделениями (церквами отдельных стран) мешали развернуть кампанию в полную силу. А в отсутствие указанных проблем это прекрасно удалось новым протестантским церквам, которые и осуществляли основные гонения, периодически, вплоть до конца XIX века.
#Франция #17век #16век #ведьмы
Основные периоды и кластеры экзекуций в Европе: 1430-1460, 1540-1590 на западе Швейцарии, 1580-1630 на востоке Франции, 1610-1670 на западе Бельгии, 1610-1660 вокруг Эдинбурга в Шотландии. Во всех прочих местах – либо раз в сто лет, либо вообще никаких казней. Иными словами, кучность охоты на ведьм совпадает в Бельгии – с валлонско-голландскими войнами при участии испанцев и англичан, соответственно; в Швейцарии – с войнами кантонов против Императора и с протестантской инквизицией Кальвина; в Шотландии – со становлением англиканской и пресвитерианской церквей в боях с католиками, с инквизицией пуритан; во Франции – с доминированием гугенотов (кальвинистов) в округе Страсбурга и войнами с ними Людовиков XIII и XIV.
Так всё и складывается, подтверждая, что охота на ведьм – мероприятие комплексное, выгодное для всех сторон мирового конфликта, снимающее напряжение масс и переключающее внимание на «общего врага». Она являлась, по сути, идеологическим продуктом католических экстремистов, которые так расширяли с 1483 (начало руководства Торквемады трибуналом инквизиции) и с 1486 (издание мануала «Молот ведьм») годов круг подследственных (потому что еретики когда-то заканчиваются, а жечь кого-то надо, поскольку уже слишком большой аппарат над этим работает). Но при этом сама бюрократия устоявшейся церкви и противоречия между локальными подразделениями (церквами отдельных стран) мешали развернуть кампанию в полную силу. А в отсутствие указанных проблем это прекрасно удалось новым протестантским церквам, которые и осуществляли основные гонения, периодически, вплоть до конца XIX века.
#Франция #17век #16век #ведьмы
А еще сегодня — 40 лет назад — 25 июня 1984 года умер Мишель Фуко.
В его популярных биографиях, надо отдать им должное, не замалчивают тему его гомосексуальности, имеющую весомое значение для него самого и для анализа его мыслетворчества. Но вместе с тем обычно наводят тень на плетень относительно его кончины. Между тем как уже в 2004 году его спутник жизни социолог Даниэль Дефер дал более чем развернутое интервью «Liberation», где подробно изложил все обстоятельства. К тому времени он уже мог анализировать детали, он уже сделал серьезный вклад в организацию борьбы со СПИДом в мире и частично успокоился.
И отчет Дефера до боли напоминает точно такие же отчеты времен «ковида», только с учетом особенностей времени, человека и повода. Это 1984 год. Про СПИД известно всего буквально пару лет: за год до этого французские ученые Монтанье и Гало впервые выявили возбудителя и сразу связали распространение заболевания с «половой распущенностью и извращениями» как последствиями «сексуальной революции». Медиа уже начали раскручивать кампанию «всемирной смертельной эпидемии», которая достигнет апогея к 1988-1990 годам. Американские правые и религиозные медиа ежедневно с пламенным упорством добавляют в кампанию нотки «возмездия Содому за грехи».
Французские больницы шарахаются от подозрительных пациентов как от прокаженных, перекидывают их одна другой и в крайнем случае вкалывают необходимые препараты в коридорах перед дверью, в антисанитарных условиях, уговаривают пациентов долечиваться или умирать дома и пинком вышвыривают их за порог.
Фуко уже два года мучается самыми разными унижающе обессиливающими симптомами и постоянной головной болью, старается дописать все важное по максимуму и совершенно серьезно настроился умирать. В январе 1984 года его госпитализируют с симптомами пневмонии, пролечивают антибиотиками, и всё проходит. Фуко возобновляет лекции и редактирование последнего тома «Истории сексуальности». Это заставляет Дефера логически предположить, что речь идет не о СПИДе, коль скоро всё прошло.
Потом в июне — рецидив. И сам Фуко непоколебимо уверен, что это СПИД и конец. Его брат-врач делает все, что может, чтобы положить его в нормальную больницу, но ему не позавидуешь: больница против, пациент против. Он хочет умирать дома. Брат-врач и сожитель уверены, что это не СПИД и что лечить можно. Они подозревают онкологию (саркома Капоши), но всё равно это шанс. Лечение можно хотя бы начать.
Фуко вышвыривают из хорошей больницы, перевозят в доступную больницу, там держат на стуле в коридоре и чем-то лечат, непонятно, от чего. Всё это время обе больницы и всех родственников и знакомых осаждают репортеры, чтобы поминутно пополнять контент своих СМИ сообщениями о скандальной болезни скандального инфлюэнсера. В палате не проведена дезинфекция, и на следующий день у Фуко появляются инфекционные симптомы. Заниматься им никто не собирается: все отгоняют журналистов.
Потом Фуко умирает. Журналисты наседают. Дефера вызывают в больничный офис, он приходит вместе с братом-врачом Фуко, который поставил ему саркому, и они видят бумажку с эпикризом: «Причина смерти — СПИД». Всё.
Ничего не меняется в мире, только на айфоне то две дырки внешнего глаза, то три, то четыре.
#Франция #20век #история #философия #Фуко
В его популярных биографиях, надо отдать им должное, не замалчивают тему его гомосексуальности, имеющую весомое значение для него самого и для анализа его мыслетворчества. Но вместе с тем обычно наводят тень на плетень относительно его кончины. Между тем как уже в 2004 году его спутник жизни социолог Даниэль Дефер дал более чем развернутое интервью «Liberation», где подробно изложил все обстоятельства. К тому времени он уже мог анализировать детали, он уже сделал серьезный вклад в организацию борьбы со СПИДом в мире и частично успокоился.
И отчет Дефера до боли напоминает точно такие же отчеты времен «ковида», только с учетом особенностей времени, человека и повода. Это 1984 год. Про СПИД известно всего буквально пару лет: за год до этого французские ученые Монтанье и Гало впервые выявили возбудителя и сразу связали распространение заболевания с «половой распущенностью и извращениями» как последствиями «сексуальной революции». Медиа уже начали раскручивать кампанию «всемирной смертельной эпидемии», которая достигнет апогея к 1988-1990 годам. Американские правые и религиозные медиа ежедневно с пламенным упорством добавляют в кампанию нотки «возмездия Содому за грехи».
Французские больницы шарахаются от подозрительных пациентов как от прокаженных, перекидывают их одна другой и в крайнем случае вкалывают необходимые препараты в коридорах перед дверью, в антисанитарных условиях, уговаривают пациентов долечиваться или умирать дома и пинком вышвыривают их за порог.
Фуко уже два года мучается самыми разными унижающе обессиливающими симптомами и постоянной головной болью, старается дописать все важное по максимуму и совершенно серьезно настроился умирать. В январе 1984 года его госпитализируют с симптомами пневмонии, пролечивают антибиотиками, и всё проходит. Фуко возобновляет лекции и редактирование последнего тома «Истории сексуальности». Это заставляет Дефера логически предположить, что речь идет не о СПИДе, коль скоро всё прошло.
Потом в июне — рецидив. И сам Фуко непоколебимо уверен, что это СПИД и конец. Его брат-врач делает все, что может, чтобы положить его в нормальную больницу, но ему не позавидуешь: больница против, пациент против. Он хочет умирать дома. Брат-врач и сожитель уверены, что это не СПИД и что лечить можно. Они подозревают онкологию (саркома Капоши), но всё равно это шанс. Лечение можно хотя бы начать.
Фуко вышвыривают из хорошей больницы, перевозят в доступную больницу, там держат на стуле в коридоре и чем-то лечат, непонятно, от чего. Всё это время обе больницы и всех родственников и знакомых осаждают репортеры, чтобы поминутно пополнять контент своих СМИ сообщениями о скандальной болезни скандального инфлюэнсера. В палате не проведена дезинфекция, и на следующий день у Фуко появляются инфекционные симптомы. Заниматься им никто не собирается: все отгоняют журналистов.
Потом Фуко умирает. Журналисты наседают. Дефера вызывают в больничный офис, он приходит вместе с братом-врачом Фуко, который поставил ему саркому, и они видят бумажку с эпикризом: «Причина смерти — СПИД». Всё.
Ничего не меняется в мире, только на айфоне то две дырки внешнего глаза, то три, то четыре.
#Франция #20век #история #философия #Фуко
В августе 1716 года принцесса Палатинская пишет своей сестре Луизе из Парижа в Пфальц:
«Религия во Франции была вполне вменяемой [raisonable], пока здесь не воцарилась старая мартышка [мадам де Ментенон], однако она все разрушила и ввела тьму глупейших обрядов — все эти четки и тому подобное. Если кто-то брался рассуждать на эти темы, она и исповедник делали все, чтобы засадить такого человека в тюрьму или отправить в изгнание. Эти двое послужили причиной всем гонениям, устроенным во Франции на бедных реформатов и лютеран. Этот длинноухий иезуит, отец Лашез, в содружестве со старой мартышкой все это начал, а Телье завершил: так Франция и пришла к своему падению».
Франсуа д’Экс, сьер де ла Шез (1624-1709) — иезуит, исповедник Людовика XIV и большой друг его последней фаворитки и затем жены мадам де Ментенон. По словам той же принцессы Палатинской, Людовик был удивительно необразован, не прочел сам ни страницы Библии, но обладал феноменальной памятью и поэтому за жизнь нахватался всевозможных знаний, свободно оперируя этими обрывками и производя впечатление интеллектуала. Вместе с тем в области религии это делало его рабом своих исповедников, приближенных священников и радикально настроенных друзей и женщин. Отец ла Шез (Père Lachaise), например, фактически единолично отменил в стране веротерпимость и спровоцировал очередные католико-протестантские войны в русле общеевропейской католической реакции конца XVII века. В 1705 году он получил от короля земли для поместья, но теперь там кладбище с предсказуемым названием.
Мишель ле Телье (1603-1685) — просто государственный и военный деятель, который некоторое время пробыл канцлером двора Людовика XIV и тоже терпеть не мог протестантов.
#Франция #первоисточник #18век #история #религия
«Религия во Франции была вполне вменяемой [raisonable], пока здесь не воцарилась старая мартышка [мадам де Ментенон], однако она все разрушила и ввела тьму глупейших обрядов — все эти четки и тому подобное. Если кто-то брался рассуждать на эти темы, она и исповедник делали все, чтобы засадить такого человека в тюрьму или отправить в изгнание. Эти двое послужили причиной всем гонениям, устроенным во Франции на бедных реформатов и лютеран. Этот длинноухий иезуит, отец Лашез, в содружестве со старой мартышкой все это начал, а Телье завершил: так Франция и пришла к своему падению».
Франсуа д’Экс, сьер де ла Шез (1624-1709) — иезуит, исповедник Людовика XIV и большой друг его последней фаворитки и затем жены мадам де Ментенон. По словам той же принцессы Палатинской, Людовик был удивительно необразован, не прочел сам ни страницы Библии, но обладал феноменальной памятью и поэтому за жизнь нахватался всевозможных знаний, свободно оперируя этими обрывками и производя впечатление интеллектуала. Вместе с тем в области религии это делало его рабом своих исповедников, приближенных священников и радикально настроенных друзей и женщин. Отец ла Шез (Père Lachaise), например, фактически единолично отменил в стране веротерпимость и спровоцировал очередные католико-протестантские войны в русле общеевропейской католической реакции конца XVII века. В 1705 году он получил от короля земли для поместья, но теперь там кладбище с предсказуемым названием.
Мишель ле Телье (1603-1685) — просто государственный и военный деятель, который некоторое время пробыл канцлером двора Людовика XIV и тоже терпеть не мог протестантов.
#Франция #первоисточник #18век #история #религия
Знаменитый роман Жана Террасона «Сет» (1731) стал вкладом в европейскую египтоманию и египтофилию, по масштабам вряд ли с чем-либо иным сравнимым. Египетская цивилизация начала приоткрываться европейцам еще в эпоху Возрождения — по греческим источникам. Она, конечно, была полувымышленной, перемешанной в их воображении с цивилизациями других античных государств, греческой, римской, библейской, халдейской и позднейшей арабской. Да к тому же, с подачи Афанасия Кирхера («Описание китайской империи» и «Эдип Египетский»), Египту приписывали формирование китайской и отчасти индийской цивилизаций.
Как любой уважающий себя роман прециозного века, «Сет» выполнял целый ряд функций: он развлекал — обучая и занимал — наставляя. Поэтому помимо обычной фабулы авантюрного странствия героя между землями и людьми, он непременно наставляет в классических добродетелях христианской и светской этики, а также предоставляет читателю краткий и доступный по форме компендиум знаний и данных, полезных и даже необходимых культурному человеку для поддержания беседы в обществе.
Гораздо больше научных (для своего времени) работ Кирхера и больше классических трудов Страбона и Диодора этот роман повлиял на формирование представлений о Египте в гуманитарной среде и в среде масонской. Именно взятые из него формулировки и детали «посвящения с мистерии Изида» главного героя наполняют трактат «Крата Репоа» прусских масонов Кёппена и Химмена, впервые «возродивших» «египетское посвящение» в масонском обиходе континентальной Европы.
В России перевод романа под заглавием «Геройская добродетель, или жизнь Сифа,царя египетского, из таинственных свидетельств древнего Египта взятая» выполнил в 1762 году для типографии Московского университета 17-летний Денис Фонвизин.
Как свидетельство усилий по постижению Древнего Египта и состояния европейской мысли о нем с начала Нового времени и до судьбоносного Египетского похода Наполеона этот текст, конечно, бесценен.
«Египтяне, которые древность своего происхождения считают прежде времени всех прочих летописцов, почитали богов своих первыми Царями, которых было семь, а именно: Вулкан, Солнце, Агафодемон, Сатурн, Озирид, Изид и Тифон. Чрез Вулкана, которому они не приписывают начала, имели их философы понятие о огне повсюду пространяющемся, котораго соединение в один круг почитали они Солнцем как сыном Вулкановым. Агафодемона, котораго имя значит само собой «добрый дух», называли они началом блага. Сатурн, или время, был по их мнению, отец Озирида и Изида, которых почитали они обще за брата и сестру, за мужа и жену, или за собственные оба рода натуры. Тифону, как третьему Сатурнову сыну, приписывали они всегда злой дух, или начало зла. Озирид и Изид родили Горуса, то есть разум, или человеческую премудрость, от котораго началось владение полубогов. Оных было девять: Горус, Марс, Анубис, Геркулес, Аполлон, Аммон, Титеес, Сосус и Юпитер, или Менес… Он [Юпитер] имел четырех сынов: Тота, или Меркурия, Ескулапия, Атотея и Курудеса, из которых первые два имели место между богов».
«В средине олтаря стояли три сии божества, вылитыя из меди на высоких педесталах, так что пред Озиридом, котораго кумир был выше, стояла Изида, а пред Изидой Горус. Но что объявляет Страбон о Египетских храмах, будто оные не имеют идолов: то было сие прежде опустошения Египта от Камбиза. Над главою Озирида поставлено было солнце, а Изида была увенчанна и лице ея покрыто. В руках держала она сосуд, а у ног ея сидела птица Ибис*. Горус имел на устах своих палец. Тут петы были разные стихи по древнему обыкновению, зделанные на сей случай с музыкою, весьма жалким голосом.
*Сию птицу нашли в одном только Египте, она поедала змиев, и подобна была журавлю, но весьма черна».
#Россия #Франция #18век #тайныеобщества #масонство #первоисточник #Египет
Как любой уважающий себя роман прециозного века, «Сет» выполнял целый ряд функций: он развлекал — обучая и занимал — наставляя. Поэтому помимо обычной фабулы авантюрного странствия героя между землями и людьми, он непременно наставляет в классических добродетелях христианской и светской этики, а также предоставляет читателю краткий и доступный по форме компендиум знаний и данных, полезных и даже необходимых культурному человеку для поддержания беседы в обществе.
Гораздо больше научных (для своего времени) работ Кирхера и больше классических трудов Страбона и Диодора этот роман повлиял на формирование представлений о Египте в гуманитарной среде и в среде масонской. Именно взятые из него формулировки и детали «посвящения с мистерии Изида» главного героя наполняют трактат «Крата Репоа» прусских масонов Кёппена и Химмена, впервые «возродивших» «египетское посвящение» в масонском обиходе континентальной Европы.
В России перевод романа под заглавием «Геройская добродетель, или жизнь Сифа,царя египетского, из таинственных свидетельств древнего Египта взятая» выполнил в 1762 году для типографии Московского университета 17-летний Денис Фонвизин.
Как свидетельство усилий по постижению Древнего Египта и состояния европейской мысли о нем с начала Нового времени и до судьбоносного Египетского похода Наполеона этот текст, конечно, бесценен.
«Египтяне, которые древность своего происхождения считают прежде времени всех прочих летописцов, почитали богов своих первыми Царями, которых было семь, а именно: Вулкан, Солнце, Агафодемон, Сатурн, Озирид, Изид и Тифон. Чрез Вулкана, которому они не приписывают начала, имели их философы понятие о огне повсюду пространяющемся, котораго соединение в один круг почитали они Солнцем как сыном Вулкановым. Агафодемона, котораго имя значит само собой «добрый дух», называли они началом блага. Сатурн, или время, был по их мнению, отец Озирида и Изида, которых почитали они обще за брата и сестру, за мужа и жену, или за собственные оба рода натуры. Тифону, как третьему Сатурнову сыну, приписывали они всегда злой дух, или начало зла. Озирид и Изид родили Горуса, то есть разум, или человеческую премудрость, от котораго началось владение полубогов. Оных было девять: Горус, Марс, Анубис, Геркулес, Аполлон, Аммон, Титеес, Сосус и Юпитер, или Менес… Он [Юпитер] имел четырех сынов: Тота, или Меркурия, Ескулапия, Атотея и Курудеса, из которых первые два имели место между богов».
«В средине олтаря стояли три сии божества, вылитыя из меди на высоких педесталах, так что пред Озиридом, котораго кумир был выше, стояла Изида, а пред Изидой Горус. Но что объявляет Страбон о Египетских храмах, будто оные не имеют идолов: то было сие прежде опустошения Египта от Камбиза. Над главою Озирида поставлено было солнце, а Изида была увенчанна и лице ея покрыто. В руках держала она сосуд, а у ног ея сидела птица Ибис*. Горус имел на устах своих палец. Тут петы были разные стихи по древнему обыкновению, зделанные на сей случай с музыкою, весьма жалким голосом.
*Сию птицу нашли в одном только Египте, она поедала змиев, и подобна была журавлю, но весьма черна».
#Россия #Франция #18век #тайныеобщества #масонство #первоисточник #Египет
Расскажи ей, как ты устал в офисе к вечеру понедельника
Напоминаем: Лизелотта фон дер Пфальц, принцесса Палатинская, вторая жена младшего брата Людовика XIV Солнца — Филиппа Орлеанского, мать регента французского престола Филиппа II, который правил после смерти Людовика XIV восемь лет, когда моментально от кори и оспы перемерли четверо наиболее прямых наследников, а правнуку покойного Людовику XV, впоследствии Возлюбленному, было всего пять лет. Мемуары и переписка Елизаветы-Шарлотты Палатинской — два объемных тома, написанных чудесным простым и современным языком, с замечательным чувством юмора, самоиронией и нотками привычного сетевого лытдыбра.
Итак, когда мы видим в фильмах «двор», то есть сотни полторы людей в кринолинах и камзолах, которые, кажется, постоянно толкутся во дворце, плетут интриги, играют в карты и альковничают в тайных переходах, - нам не кажется. Примерно так устроена жизнь у них всех.
Принцесса Палатинская — графине Палатинской Луизе
Фонтенбло, сентябрь 1714 г. - Людовик-Солнце еще жив и правит, но стар и болен
Ты полагаешь, что жизнь моя протекает в развлечениях и празднествах; дабы вывести тебя из заблуждения, я расскажу тебе, как выстроено мое существование 🙈. Обычно я встаю в девять часов утра, хожу, ты сама хорошо понимаешь, куда 🫣, затем молюсь и читаю по три главы из Библии 😇😇😇: одну из Ветхого Завета, одну — из Нового и один псалом. Потом я одеваюсь и принимаю визиты обычно очень многих придворных; в одиннадцать я возвращаюсь в свой кабинет, где пишу и читаю. В двенадцать я иду в церковь, после чего я обедаю в одиночестве, что мне очень мало нравится, потому что я считаю: нет ничего утомительнее одиночества за столом в окружении слуг, которые все время смотрят тебе в рот 😱😱. Да и кроме того, пусть я и прожила здесь сорок три года, я никогда, наверное, не свыкнусь с 👎 👎👎 омерзительной кухней этой страны 🤮🤮🤮.
После обеда, а это обычно без четверти два, я возвращаюсь в кабинет и отдыхаю с полчаса, а затем пишу или читаю до часа королевского ужина. Иногда еще мои компаньонки играют в омбре [вроде виста] или брелан [вроде покера] у моего стола. Принцесса Орлеанская [дочь], герцогиня дю Берри [внучка] и иногда мой сын приходят повидаться со мной между половиной десятого и десятью. Без четверти одиннадцать мы занимаем свои места за столом и ждем короля, который часто не является раньше половины двенадцатого 🙄🙄. Мы ужинаем, не произнося ни слова, затем переходим в королевскую приемную, где остаемся столько, сколько нужно времени для чтения «Отче наш», потом король откланивается и уходит в свой кабинет; мы следуем туда за ним (хотя меня допускают туда только после смерти Дофина 🤬), там король беседует с нами. В половине первого он желает нам доброй ночи, и мы все расходимся по своим покоям, и я ложусь.
Герцогиня обычно играет в карты всю ночь до утра 🤪😎🤪. Если ставят спектакль, я иду туда к семи часам 🧞♀️🧞♂️💃🏻🕺🏼, а оттуда — сразу на королевский ужин. Если зовут на охоту, она всегда бывает в час дня 🤷♂️, и тогда я встаю в восемь, а в церковь иду к одиннадцати.
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Напоминаем: Лизелотта фон дер Пфальц, принцесса Палатинская, вторая жена младшего брата Людовика XIV Солнца — Филиппа Орлеанского, мать регента французского престола Филиппа II, который правил после смерти Людовика XIV восемь лет, когда моментально от кори и оспы перемерли четверо наиболее прямых наследников, а правнуку покойного Людовику XV, впоследствии Возлюбленному, было всего пять лет. Мемуары и переписка Елизаветы-Шарлотты Палатинской — два объемных тома, написанных чудесным простым и современным языком, с замечательным чувством юмора, самоиронией и нотками привычного сетевого лытдыбра.
Итак, когда мы видим в фильмах «двор», то есть сотни полторы людей в кринолинах и камзолах, которые, кажется, постоянно толкутся во дворце, плетут интриги, играют в карты и альковничают в тайных переходах, - нам не кажется. Примерно так устроена жизнь у них всех.
Принцесса Палатинская — графине Палатинской Луизе
Фонтенбло, сентябрь 1714 г. - Людовик-Солнце еще жив и правит, но стар и болен
Ты полагаешь, что жизнь моя протекает в развлечениях и празднествах; дабы вывести тебя из заблуждения, я расскажу тебе, как выстроено мое существование 🙈. Обычно я встаю в девять часов утра, хожу, ты сама хорошо понимаешь, куда 🫣, затем молюсь и читаю по три главы из Библии 😇😇😇: одну из Ветхого Завета, одну — из Нового и один псалом. Потом я одеваюсь и принимаю визиты обычно очень многих придворных; в одиннадцать я возвращаюсь в свой кабинет, где пишу и читаю. В двенадцать я иду в церковь, после чего я обедаю в одиночестве, что мне очень мало нравится, потому что я считаю: нет ничего утомительнее одиночества за столом в окружении слуг, которые все время смотрят тебе в рот 😱😱. Да и кроме того, пусть я и прожила здесь сорок три года, я никогда, наверное, не свыкнусь с 👎 👎👎 омерзительной кухней этой страны 🤮🤮🤮.
После обеда, а это обычно без четверти два, я возвращаюсь в кабинет и отдыхаю с полчаса, а затем пишу или читаю до часа королевского ужина. Иногда еще мои компаньонки играют в омбре [вроде виста] или брелан [вроде покера] у моего стола. Принцесса Орлеанская [дочь], герцогиня дю Берри [внучка] и иногда мой сын приходят повидаться со мной между половиной десятого и десятью. Без четверти одиннадцать мы занимаем свои места за столом и ждем короля, который часто не является раньше половины двенадцатого 🙄🙄. Мы ужинаем, не произнося ни слова, затем переходим в королевскую приемную, где остаемся столько, сколько нужно времени для чтения «Отче наш», потом король откланивается и уходит в свой кабинет; мы следуем туда за ним (хотя меня допускают туда только после смерти Дофина 🤬), там король беседует с нами. В половине первого он желает нам доброй ночи, и мы все расходимся по своим покоям, и я ложусь.
Герцогиня обычно играет в карты всю ночь до утра 🤪😎🤪. Если ставят спектакль, я иду туда к семи часам 🧞♀️🧞♂️💃🏻🕺🏼, а оттуда — сразу на королевский ужин. Если зовут на охоту, она всегда бывает в час дня 🤷♂️, и тогда я встаю в восемь, а в церковь иду к одиннадцати.
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Всем, конечно, интересно, а какого же рожна было нужно ее высочеству, презирающей французскую кухню при дворе Людовика XIV, которая завоевала мир, определила доминирование Франции в кулинарном мире на все времена и за которую, наконец, умер несчастный невольник чести Франсуа Ватель.
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Стюарты, звери и родственники. Кроток ли крот?
Пророк Исайя (2:20) полагает, что в день прозрения «человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им». В данном конкретном случае все будет слегка иначе, и идолов будут творить даже не из кротов, а из их элементов.
К 1688 году король Иаков II Стюарт завел внутреннюю и внешнюю политику страны в настолько глубокий тупик, что его пришлось свергать сверху, а то свергли бы снизу. На престол воссела его дочь Мария Стюарт и, соответственно, ее муж и двоюродный брат, сын ее тети, Марии Стюарт, — статхаутер Нидерландов и вечный друг-противник Людовика XIV, Карла II Английского и Карла II Испанского — Вильгельм Оранский, ставший английским королем Вильгельмом III. Стюарты и их сторонники-якобиты бежали в Европу и плели оттуда заговоры, сформировав несколько «дворов в изгнании» в Риме, Сен-Жермен-ан-Лэ и Фраскати.
Но Вильгельму не суждено было править долго: 19 марта 1702 года он умер, через полтора года умерла Мария, детей у них не было, и престол перешел к младшей сестре Марии — любвеобильной и подагрической королеве Анне, последней Стюарт на английском престоле.
Важнее для нас обстоятельства смерти Вильгельма. Крупнейший протестантский политик XVII века, самый юный полноправный игрок на европейском поле при формировании крупных абсолютных монархий — новых империй, переделе сфер влияния, при католической реакции на Реформацию и освоении новых миров, хитрейший политик и умнейший интриган — упал с лошади на охоте, переломал ключицу и акромион, перфорировал легкое и в итоге умер от сепсиса и воспаления легких. Правда точно не известна, но все были уверены, что конь наступил в кротовую нору. Это говорили при английском дворе, якобитских дворах и европейских дворах. Значит, такова была определявшая настроения истина.
Обрадованные якобиты за границей и в самой Англии последующие полвека на застольях обязательно поднимали тост за крота - «джентльмена в черном бархатном жилете», ввели в моду, собственно, черные бархатные жилеты и принялись обтягивать черным бархатом мебель, книги и т. д. Бархат — развлечение, конечно, дороговатое, поэтому в ход почти сразу пошли замша, велюр, плюш и т. д. Однако всё это все равно называлось «кротовьей шкуркой» - по-английски «mole skin».
Постепенное удешевление материала не привело к эрозии термина, и к середине XIX века молескин — это грошовая плотная хлопковая ткань, которой обтягивают блокноты размером примерно А5, очень удобные для ношения в карманах и напропалую используемые художниками для мелких набросков. В «прекрасную эпоху» блокноты «carnet moleskine» поставляют в Париж подводами.
В 1997 году маленькое итальянское дизайнерское бюро «Modo&Modo» обращается к маркетологу Марии Себрегонди с предложением разработать концепцию линии писчебумажной продукции. Она вдохновляется популярным романом Брюса Четвина «Строчки песен» (1987) в смешанном жанре фэнтези-мокьюментари, откуда и берет повествование о художницких блокнотах. Потом основывается компания «Moleskine» и выпускает свою продукцию до сих пор.
Российскому читателю этот бренд памятен, в частности, по любовно-саркастическому напоминанию каждого второго автора РуНета 2000-х гг., обращавшегося к своей предполагаемой чистопрудненской аудитории: «Запишите в свои молескины».
#Англия #17век #Франция #бренды #история #литература
Пророк Исайя (2:20) полагает, что в день прозрения «человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им». В данном конкретном случае все будет слегка иначе, и идолов будут творить даже не из кротов, а из их элементов.
К 1688 году король Иаков II Стюарт завел внутреннюю и внешнюю политику страны в настолько глубокий тупик, что его пришлось свергать сверху, а то свергли бы снизу. На престол воссела его дочь Мария Стюарт и, соответственно, ее муж и двоюродный брат, сын ее тети, Марии Стюарт, — статхаутер Нидерландов и вечный друг-противник Людовика XIV, Карла II Английского и Карла II Испанского — Вильгельм Оранский, ставший английским королем Вильгельмом III. Стюарты и их сторонники-якобиты бежали в Европу и плели оттуда заговоры, сформировав несколько «дворов в изгнании» в Риме, Сен-Жермен-ан-Лэ и Фраскати.
Но Вильгельму не суждено было править долго: 19 марта 1702 года он умер, через полтора года умерла Мария, детей у них не было, и престол перешел к младшей сестре Марии — любвеобильной и подагрической королеве Анне, последней Стюарт на английском престоле.
Важнее для нас обстоятельства смерти Вильгельма. Крупнейший протестантский политик XVII века, самый юный полноправный игрок на европейском поле при формировании крупных абсолютных монархий — новых империй, переделе сфер влияния, при католической реакции на Реформацию и освоении новых миров, хитрейший политик и умнейший интриган — упал с лошади на охоте, переломал ключицу и акромион, перфорировал легкое и в итоге умер от сепсиса и воспаления легких. Правда точно не известна, но все были уверены, что конь наступил в кротовую нору. Это говорили при английском дворе, якобитских дворах и европейских дворах. Значит, такова была определявшая настроения истина.
Обрадованные якобиты за границей и в самой Англии последующие полвека на застольях обязательно поднимали тост за крота - «джентльмена в черном бархатном жилете», ввели в моду, собственно, черные бархатные жилеты и принялись обтягивать черным бархатом мебель, книги и т. д. Бархат — развлечение, конечно, дороговатое, поэтому в ход почти сразу пошли замша, велюр, плюш и т. д. Однако всё это все равно называлось «кротовьей шкуркой» - по-английски «mole skin».
Постепенное удешевление материала не привело к эрозии термина, и к середине XIX века молескин — это грошовая плотная хлопковая ткань, которой обтягивают блокноты размером примерно А5, очень удобные для ношения в карманах и напропалую используемые художниками для мелких набросков. В «прекрасную эпоху» блокноты «carnet moleskine» поставляют в Париж подводами.
В 1997 году маленькое итальянское дизайнерское бюро «Modo&Modo» обращается к маркетологу Марии Себрегонди с предложением разработать концепцию линии писчебумажной продукции. Она вдохновляется популярным романом Брюса Четвина «Строчки песен» (1987) в смешанном жанре фэнтези-мокьюментари, откуда и берет повествование о художницких блокнотах. Потом основывается компания «Moleskine» и выпускает свою продукцию до сих пор.
Российскому читателю этот бренд памятен, в частности, по любовно-саркастическому напоминанию каждого второго автора РуНета 2000-х гг., обращавшегося к своей предполагаемой чистопрудненской аудитории: «Запишите в свои молескины».
#Англия #17век #Франция #бренды #история #литература
Светская жизнь Галантного века с оперной примой Софи Арну – все части
О Софи Арну
Анекдоты – 1
Анекдоты – 2
Анекдоты – 3
О герцоге Лораге
Конец анекдотам
#18век #Франция #история #литература
О Софи Арну
Анекдоты – 1
Анекдоты – 2
Анекдоты – 3
О герцоге Лораге
Конец анекдотам
#18век #Франция #история #литература
Настоящий Приорат Сиона – все части
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Связи и среда
#Франция #20век #история #литература #тайныеобщества #конспирология
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Связи и среда
#Франция #20век #история #литература #тайныеобщества #конспирология
Что такое «тяжелый человек» и «легкий человек»
В воспоминаниях последнего директора императорских театров Владимира Теляковского (1860-1924) упоминается о казусе конца 1913 — начала 1914 гг., когда для улучшения дел Михайловского театра туда пригласили восходящую звезду новомодного синематографа, сценариста и режиссера французских и американских картин Франсиса де Круассе (1877-1937). Он жил во дворце у великой княгини Марии Павловны, президента Академии художеств, и вообще был «ее проектом», по словам Теляковского.
Сам директор пишет о Круассе довольно пренебрежительно и мимоходом: ну приехал, ну побалаболил, обещал из любви к августейшим особам работать бесплатно, однако сразу после этого запросил 30 000 в год, ну мы его «быстро убрали». Всё.
Никто уже не узнает, что такого француз сделал Марии Павловне, матери «последнего русского императора» Кирилла Владимировича («надеюсь, вы кирилловец?»), но далее у Теляковского идут десятки и десятки страниц пересказа диалогов с великой княгиней и опосредованных слухов: она поставила на уши Брюссель, Париж и Нью-Йорк, все ее знакомые и родственники слали ей отчеты о скандалах и порочащих связях Круассе, она ни спать ни есть не могла, ежедневно не посвящая по полдня распространению по салонам сведений о режиссере.
Страна только что выдохнула после празднования 300-летия дома Романовых, которое напрочь вынесло пару годовых бюджетов и вообще напоминало Олимпиаду-2014 по высасыванию из страны финансов. Через полгода страна сползет в Великую войну, тень которой уже накрыла весь мир. Но в доме великого князя сенатора Владимира Александровича нет иных проблем, кроме Франсиса Круассе, автора картин «Арсен Люпен» и «Свадьба Китти». Серьезно, Теляковский пишет об этой зацикленности как о вполне сформировавшейся мании.
...А в это время…
Эдгар-Франц Винер-Шварц родился в зажиточной банкирской семье в Брюсселе, но когда его захотели отправить в военную академию, бежал в Париж, крестился, поступил на юридический и начал писать водевили для Комеди Франсез. Обручившись с дочерью директора театра, попробовал работать адвокатом, но бросил. Кинулся снимать кино, предлагал свои сценарии в Голливуде и преуспел.
Ни-ко-гда не делал ничего за свой счет. Абсолютно на всё выбивал себе правительственные гранты и субсидии, явно обладал особым талантом. Поэтому бросил дочь директора и женился на вдове Бишофсхайм - наследнице банкирского дома и потомице маркиза де Сада.
Съездил в Россию, пожил у княгини, запросил 30 000, дали отлуп, но попробовать же стоило, n’est-ce pas? Вернулся в Париж и моментально записался в армию добровольцем на фронт. Жене послал воздушный поцелуй. Нужен движ. Движ нужен.
После победы вернулся домой лейтенантом с орденами за отвагу. Что-то заскучал. Уехал в Америку, ставил вместе с Сомерсетом Моэмом оперу Бизе «Чудесный доктор» в Нью-Йорке, попробовал работать у него секретарем, надоело.
Вернулся в Париж, вспомнил, что бабушка жены Лаура де Сад была прототипом герцогини Германтской у Пруста. Написал сценарий по «В поисках утраченного времени», его последовательно отвергали режиссеры. Поехал в Америку искать счастья на больших студиях. Поплохело. Вернулся во Францию, обнаружился рак, пришлось начать лечиться и тихо умереть в Американском госпитале.
Уверен, если бы парижские кирилловичи прочитали мемуары Теляковского, отыскали в 1930-е годы Круассе и попытались бы вызнать у него подробности того кошмарного кошмара, он не понял бы о чем речь и сомневался бы, что вообще заезжал в Петербург.
#Россия #Франция #20век #история #театр #кино #первоисточник
В воспоминаниях последнего директора императорских театров Владимира Теляковского (1860-1924) упоминается о казусе конца 1913 — начала 1914 гг., когда для улучшения дел Михайловского театра туда пригласили восходящую звезду новомодного синематографа, сценариста и режиссера французских и американских картин Франсиса де Круассе (1877-1937). Он жил во дворце у великой княгини Марии Павловны, президента Академии художеств, и вообще был «ее проектом», по словам Теляковского.
Сам директор пишет о Круассе довольно пренебрежительно и мимоходом: ну приехал, ну побалаболил, обещал из любви к августейшим особам работать бесплатно, однако сразу после этого запросил 30 000 в год, ну мы его «быстро убрали». Всё.
Никто уже не узнает, что такого француз сделал Марии Павловне, матери «последнего русского императора» Кирилла Владимировича («надеюсь, вы кирилловец?»), но далее у Теляковского идут десятки и десятки страниц пересказа диалогов с великой княгиней и опосредованных слухов: она поставила на уши Брюссель, Париж и Нью-Йорк, все ее знакомые и родственники слали ей отчеты о скандалах и порочащих связях Круассе, она ни спать ни есть не могла, ежедневно не посвящая по полдня распространению по салонам сведений о режиссере.
Страна только что выдохнула после празднования 300-летия дома Романовых, которое напрочь вынесло пару годовых бюджетов и вообще напоминало Олимпиаду-2014 по высасыванию из страны финансов. Через полгода страна сползет в Великую войну, тень которой уже накрыла весь мир. Но в доме великого князя сенатора Владимира Александровича нет иных проблем, кроме Франсиса Круассе, автора картин «Арсен Люпен» и «Свадьба Китти». Серьезно, Теляковский пишет об этой зацикленности как о вполне сформировавшейся мании.
...А в это время…
Эдгар-Франц Винер-Шварц родился в зажиточной банкирской семье в Брюсселе, но когда его захотели отправить в военную академию, бежал в Париж, крестился, поступил на юридический и начал писать водевили для Комеди Франсез. Обручившись с дочерью директора театра, попробовал работать адвокатом, но бросил. Кинулся снимать кино, предлагал свои сценарии в Голливуде и преуспел.
Ни-ко-гда не делал ничего за свой счет. Абсолютно на всё выбивал себе правительственные гранты и субсидии, явно обладал особым талантом. Поэтому бросил дочь директора и женился на вдове Бишофсхайм - наследнице банкирского дома и потомице маркиза де Сада.
Съездил в Россию, пожил у княгини, запросил 30 000, дали отлуп, но попробовать же стоило, n’est-ce pas? Вернулся в Париж и моментально записался в армию добровольцем на фронт. Жене послал воздушный поцелуй. Нужен движ. Движ нужен.
После победы вернулся домой лейтенантом с орденами за отвагу. Что-то заскучал. Уехал в Америку, ставил вместе с Сомерсетом Моэмом оперу Бизе «Чудесный доктор» в Нью-Йорке, попробовал работать у него секретарем, надоело.
Вернулся в Париж, вспомнил, что бабушка жены Лаура де Сад была прототипом герцогини Германтской у Пруста. Написал сценарий по «В поисках утраченного времени», его последовательно отвергали режиссеры. Поехал в Америку искать счастья на больших студиях. Поплохело. Вернулся во Францию, обнаружился рак, пришлось начать лечиться и тихо умереть в Американском госпитале.
Уверен, если бы парижские кирилловичи прочитали мемуары Теляковского, отыскали в 1930-е годы Круассе и попытались бы вызнать у него подробности того кошмарного кошмара, он не понял бы о чем речь и сомневался бы, что вообще заезжал в Петербург.
#Россия #Франция #20век #история #театр #кино #первоисточник
О быте иезуитов
Дневник Джона Ивлина
5 октября 1641 г. Антверпен
Я посетил иезуитский коллеж. Я давно хотел его осмотреть, наслушавшись про уникальность их обучающего метода. Он разделен на четыре класса с надписями над каждой дверью: над первой «Ad majorem Dei gloriam» (К вящей Славе Божьей), над второй «Princeps diligentiæ» (Князь усердия), над третьей «Imperator Byzantiorum» (Император византийцев), над четвертой «Imperator Romanorum» (Император римлян). По этим классам и распределяют учащихся и учителей, и там у них места, и так они зовутся, согласно своим успехам и заслугам. Спальни и комнаты у них удивительно чистые. У них там есть тюрьма для проступившихся и неусердных. А еще есть внутренний двор для развлечений, и там — птичник и зверинец, где они держат орлов, стервятников, лис, обезьян и прочих зверей, которые забавляют мальчиков в часы отдыха. С этой школой рядом построены музыкальная и математическая школы и, наконец, очень чистенькая маленькая часовня. Это целая улица, спроектированная на итальянский манер, в центре установлено большое распятие из белого и черного мрамора, больше человеческого роста. Очень чистая улица, аккуратная и красивая, хорошо вымощенная, милая до умопомрачения [sweet to admiration].
И у кого нет такого приятеля…
4 января 1644 г. Париж
Я провел этот день с неким г-ном Дж. Уоллом, ирландским джентльменом, который успел побыть монахом в Испании, потом чтецом при кафедре у [собора] Св. Исидора в Риме, но сбежал, уж не знаю, зачем и как, и, вроде бы, был солдатом удачи, каким-то там кавалером чего-то там и капитаном конницы в Германии. Ясно только то, что он непревзойденный диспутант и настолько одержим этим, что даже странно. Он убедил меня пойти с ним этим утром в иезуитский коллеж, чтобы засвидетельствовать его полемический талант. Мы нашли отцов-иезуитов в их церкви на Рю Сен-Антуан, где один из них показывал нам ее красоты… <...> Но не этого ждал наш испанский монах: он потащил нас в соседний притвор и там, после того, как они провели нас по своей библиотеке, они начали жаркую диспутацию по нескольким теологическим вопросам, которые наш кавалерист поднял из той лишь нужды, чтобы продемонстрировать свои якобы могучие способности, и он довел спор своей нескромностью до такой степени неприличия, что иезуиты насилу вывели нас к нашей карете, потому что явно начали терять всякое терпение.
#Франция #Нидерланды #религия #история #первоисточник #Ивлин
Дневник Джона Ивлина
5 октября 1641 г. Антверпен
Я посетил иезуитский коллеж. Я давно хотел его осмотреть, наслушавшись про уникальность их обучающего метода. Он разделен на четыре класса с надписями над каждой дверью: над первой «Ad majorem Dei gloriam» (К вящей Славе Божьей), над второй «Princeps diligentiæ» (Князь усердия), над третьей «Imperator Byzantiorum» (Император византийцев), над четвертой «Imperator Romanorum» (Император римлян). По этим классам и распределяют учащихся и учителей, и там у них места, и так они зовутся, согласно своим успехам и заслугам. Спальни и комнаты у них удивительно чистые. У них там есть тюрьма для проступившихся и неусердных. А еще есть внутренний двор для развлечений, и там — птичник и зверинец, где они держат орлов, стервятников, лис, обезьян и прочих зверей, которые забавляют мальчиков в часы отдыха. С этой школой рядом построены музыкальная и математическая школы и, наконец, очень чистенькая маленькая часовня. Это целая улица, спроектированная на итальянский манер, в центре установлено большое распятие из белого и черного мрамора, больше человеческого роста. Очень чистая улица, аккуратная и красивая, хорошо вымощенная, милая до умопомрачения [sweet to admiration].
И у кого нет такого приятеля…
4 января 1644 г. Париж
Я провел этот день с неким г-ном Дж. Уоллом, ирландским джентльменом, который успел побыть монахом в Испании, потом чтецом при кафедре у [собора] Св. Исидора в Риме, но сбежал, уж не знаю, зачем и как, и, вроде бы, был солдатом удачи, каким-то там кавалером чего-то там и капитаном конницы в Германии. Ясно только то, что он непревзойденный диспутант и настолько одержим этим, что даже странно. Он убедил меня пойти с ним этим утром в иезуитский коллеж, чтобы засвидетельствовать его полемический талант. Мы нашли отцов-иезуитов в их церкви на Рю Сен-Антуан, где один из них показывал нам ее красоты… <...> Но не этого ждал наш испанский монах: он потащил нас в соседний притвор и там, после того, как они провели нас по своей библиотеке, они начали жаркую диспутацию по нескольким теологическим вопросам, которые наш кавалерист поднял из той лишь нужды, чтобы продемонстрировать свои якобы могучие способности, и он довел спор своей нескромностью до такой степени неприличия, что иезуиты насилу вывели нас к нашей карете, потому что явно начали терять всякое терпение.
#Франция #Нидерланды #религия #история #первоисточник #Ивлин
Сегодня исполняется 171 год со дня смерти Йозефа-Марии Хёне-Вроньского (1776-1853), польско-русско-французского теософа, мистика и просветителя, талантливейшего математика и физика.
Он оставил наследие в сотни и сотни статей, перед смертью сказав жене: «Боже Всемогущий, я столько всего не успел сказать!». Он за жизнь оттолкнул от себя массу соратников непререкаемостью, высокомерием и нетерпимостью, потому что только он знал, как все устроено и как оно должно быть. Он выступил в роли наставника на путь истинный Элифаса Леви, который под его руководством наконец понял, что его действительно интересует. Он насмерть рассорился с Адамом Мицкевичем, который якобы похитил у него изобретенный им термин «мессианство» по указанию клики тайных орденов, правящих миром. Короче, типичный средний эзотерик в мировой истории.
Про него написано очень много и будет еще больше написано сегодня.
О ком точно не напишут, коль скоро еще не написали, - так это о его жене (с 1810 г.) Виктуар-Генриэтте Саррасен де Монферье Хёне-Вронской (1783-1863). Он познакомился с ней в доме ее брата, великого французского математика и физика Александра-Андре-Виктора Саррасена де Монферье (1782-1863), автора «Элементарного курса математики» и «Словаря математических наук, чистых и прикладных», по которым преподавались во Франции эти предметы до конца XIX века. А также автора примечательного двухтомника «Принципы и процессы животного магнетизма и их связь с законами физики и физиологии» (1819).
Профессор Александр Саррасен де Монферье был большим поклонником эзотерических наук, членом лож Месмера, адептом античной практики гадания по жребию, испытывал родство с Вроньским на почве духовного пифагорейства, а также был довольно активен политически и компанейски, и поэтому ему пришлось, по просьбе своей знакомой светской куртизанки Жюльетты Друэ, прятать у себя дома другого ее знакомого, Виктора Гюго, сильно нагрешившего перед правительством во время очередного государственного переворота и прямо из дома Саррасена бежавшего в 1851 году в Бельгию. Саррасен посвятил длинное предисловие к своему «словарю» апологии античных греческих философов и, в первую очередь, отца науки — Пифагора, посвященного в тайны древних египетских жрецов.
Кстати, о египетских жрецах. Трактат о животном магнетизме Саррасен подписал не своим именем, а псевдонимом - «Господин из Лозанны, один из основателей Парижского магнетического общества». Это частично было правдой. Александр и Виктория родились в Париже, но их родители только-только переехали туда из родной Лозанны, где оставили брата отца — дядю Александра и Виктории, процветающего банкира Жакоба Саррасена (1742-1802) – друга и покровителя графа Александра Калиостро. Того, чью жену маг излечил от бесплодия и за это всю оставшуюся жизнь пользовался открытой безлимитной вип-кредитной линией в банке Саррасена. Того, кто был патроном, квартирмейстером и председателем лож египетского масонства в Швейцарии.
Этот мир все же удивительно узок.
#Франция #Швейцария #Польша #19век #18век #история #тайныеобщества
Он оставил наследие в сотни и сотни статей, перед смертью сказав жене: «Боже Всемогущий, я столько всего не успел сказать!». Он за жизнь оттолкнул от себя массу соратников непререкаемостью, высокомерием и нетерпимостью, потому что только он знал, как все устроено и как оно должно быть. Он выступил в роли наставника на путь истинный Элифаса Леви, который под его руководством наконец понял, что его действительно интересует. Он насмерть рассорился с Адамом Мицкевичем, который якобы похитил у него изобретенный им термин «мессианство» по указанию клики тайных орденов, правящих миром. Короче, типичный средний эзотерик в мировой истории.
Про него написано очень много и будет еще больше написано сегодня.
О ком точно не напишут, коль скоро еще не написали, - так это о его жене (с 1810 г.) Виктуар-Генриэтте Саррасен де Монферье Хёне-Вронской (1783-1863). Он познакомился с ней в доме ее брата, великого французского математика и физика Александра-Андре-Виктора Саррасена де Монферье (1782-1863), автора «Элементарного курса математики» и «Словаря математических наук, чистых и прикладных», по которым преподавались во Франции эти предметы до конца XIX века. А также автора примечательного двухтомника «Принципы и процессы животного магнетизма и их связь с законами физики и физиологии» (1819).
Профессор Александр Саррасен де Монферье был большим поклонником эзотерических наук, членом лож Месмера, адептом античной практики гадания по жребию, испытывал родство с Вроньским на почве духовного пифагорейства, а также был довольно активен политически и компанейски, и поэтому ему пришлось, по просьбе своей знакомой светской куртизанки Жюльетты Друэ, прятать у себя дома другого ее знакомого, Виктора Гюго, сильно нагрешившего перед правительством во время очередного государственного переворота и прямо из дома Саррасена бежавшего в 1851 году в Бельгию. Саррасен посвятил длинное предисловие к своему «словарю» апологии античных греческих философов и, в первую очередь, отца науки — Пифагора, посвященного в тайны древних египетских жрецов.
Кстати, о египетских жрецах. Трактат о животном магнетизме Саррасен подписал не своим именем, а псевдонимом - «Господин из Лозанны, один из основателей Парижского магнетического общества». Это частично было правдой. Александр и Виктория родились в Париже, но их родители только-только переехали туда из родной Лозанны, где оставили брата отца — дядю Александра и Виктории, процветающего банкира Жакоба Саррасена (1742-1802) – друга и покровителя графа Александра Калиостро. Того, чью жену маг излечил от бесплодия и за это всю оставшуюся жизнь пользовался открытой безлимитной вип-кредитной линией в банке Саррасена. Того, кто был патроном, квартирмейстером и председателем лож египетского масонства в Швейцарии.
Этот мир все же удивительно узок.
#Франция #Швейцария #Польша #19век #18век #история #тайныеобщества
Трогательно для тех, кого касается. Свидетельство очевидца
Дневник Джона Ивлина о начале Реставрации Стюартов
29 мая 1660 г.
Сегодня Его Королевское Величество Карл II вступил в Лондон.
6 июля 1660 г.
Сегодня Его Королевское Величество впервые, согласно обычаю, возлагал руки на болящих (touch for the evil), это происходило следующим образом: Его Величество восседал в банкетном павильоне под балдахином. Хирурги подводили болящих прямо к трону, или велели их подносить, там они преклоняли колени, Король проводил сразу обеими руками по их лицам, по щекам, в то время как капеллан произносил фразу: «Возложил на него руки свои и исцелил его»*. Это он говорил для каждого отдельно. Когда на всех были возложены руки, они снова подходили к нему в том же порядке, и там стоял подле Короля на коленях второй капеллан, у него на руке висели золотые ангелы на белых ленточках, и он их передавал по одному Его Величеству, который надевал их на шею больным, а первый капеллан произносил стих «Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир»*. Затем последовали зачтение Послания (после Евангелия) и литургия, молитвы о болящих с небольшими изменениями, наконец, благословение, а потом лорд Камергер и Контролер Дворца принесли таз, кувшин и полотенце, чтобы Его Величество вымыл руки.
*Деяния апостолов, 28:8.
** Особые золотые «пенни для больных», или «ангельские пенни», сувенирные монеты/медальоны.
*** От Иоанна, 1:9.
Иными словами, одной из первых забот новоиспеченного монарха стало восстановление древнего обычая английских и французских монархов — исцелять простолюдинов от хворей. В разное время и разных странах они исцеляли от разного, хотя в основном — от золотухи, то есть целого ряда кожных симптомов, связанных с десятком болезней. За время правления Карл огладил 92 000 человек вообще-то. Современные претенденты на европейские престолы от домов Стюартов, Валуа, Бурбонов, Ланкастеров и ряда других утверждают, что их кровь хранит божественный дар до сих пор. История обычая крайне интересна и, как обычно, привлекательна тем, что в ней не ясно примерно ничто.
#Англия #Франция #медицина #история #первоисточник #Ивлин
Дневник Джона Ивлина о начале Реставрации Стюартов
29 мая 1660 г.
Сегодня Его Королевское Величество Карл II вступил в Лондон.
6 июля 1660 г.
Сегодня Его Королевское Величество впервые, согласно обычаю, возлагал руки на болящих (touch for the evil), это происходило следующим образом: Его Величество восседал в банкетном павильоне под балдахином. Хирурги подводили болящих прямо к трону, или велели их подносить, там они преклоняли колени, Король проводил сразу обеими руками по их лицам, по щекам, в то время как капеллан произносил фразу: «Возложил на него руки свои и исцелил его»*. Это он говорил для каждого отдельно. Когда на всех были возложены руки, они снова подходили к нему в том же порядке, и там стоял подле Короля на коленях второй капеллан, у него на руке висели золотые ангелы на белых ленточках, и он их передавал по одному Его Величеству, который надевал их на шею больным, а первый капеллан произносил стих «Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир»*. Затем последовали зачтение Послания (после Евангелия) и литургия, молитвы о болящих с небольшими изменениями, наконец, благословение, а потом лорд Камергер и Контролер Дворца принесли таз, кувшин и полотенце, чтобы Его Величество вымыл руки.
*Деяния апостолов, 28:8.
** Особые золотые «пенни для больных», или «ангельские пенни», сувенирные монеты/медальоны.
*** От Иоанна, 1:9.
Иными словами, одной из первых забот новоиспеченного монарха стало восстановление древнего обычая английских и французских монархов — исцелять простолюдинов от хворей. В разное время и разных странах они исцеляли от разного, хотя в основном — от золотухи, то есть целого ряда кожных симптомов, связанных с десятком болезней. За время правления Карл огладил 92 000 человек вообще-то. Современные претенденты на европейские престолы от домов Стюартов, Валуа, Бурбонов, Ланкастеров и ряда других утверждают, что их кровь хранит божественный дар до сих пор. История обычая крайне интересна и, как обычно, привлекательна тем, что в ней не ясно примерно ничто.
#Англия #Франция #медицина #история #первоисточник #Ивлин
229 лет назад умер граф Александр Калиостро. В отличие от «даты рождения», сфабрикованной его недоброжелателями, эта дата подлинна и известна.
23 июля 1788 г. супруги Калиостро покинули Бьенн и направились длинным окольным путем в сторону Рима. В мае супруги прибывают в Рим. Серафина мечтает воссоединиться с семьей, но граф никуда не отпускает ее от себя. Сам он осторожничает, сторонится любых контактов с сомнительными новыми знакомыми и даже со старыми, с которыми не знает, что происходило в последние десять лет. Обезумевшая от постоянного напряжения, неутоленной тоски по родным и конфликтов с мужем, Серафина Калиостро находит способ тайно связаться с родителями и договаривается с ними о даче показаний против мужа перед судом Инквизиции. Дом Калиостро и так окружают шпионы, готовые оказать ей в этом всяческую поддержку. Церковная судебная машина заработала и не могла уже остановиться. 27 декабря 1789 г. Калиостро был арестован и вскоре препровожден в неприступную крепость Сан–Лео (близ нынешней границы Сан–Марино). Серафина была заточена в монастырь Св. Аполлонии в нынешней Флоренции, в 150 километрах от мужа.
Между тем взявшие Бастилию 14 июля того же года французские республиканцы вели гражданскую и освободительную войну с контрреволюционерами и союзом европейских держав, устремившихся на подавление «бунта». В 1792–1793 гг. революционные войска несколько раз приближались к крепости Сан–Лео и даже как–то раз обстреляли ее бастионы. Тюремное начальство и некоторые сведущие люди в Риме утверждали, что французские безбожники намерены освободить Калиостро как врага церкви и своего героя. Еще 4 мая 1791 г. все документы, найденные у графа при аресте, вместе с документами его ложи в Ровередо были сожжены в Риме на площади Минервы. Жена его, судя по всему, умерла в монастыре от неизвестной болезни, вызванной сыростью, в 1794 г.
Сам Калиостро проводил дни в тюрьме так, словно решил одновременно и не падать духом, и напоследок развлечься всеми доступными средствами без ограничений, и остаться в памяти у своих тюремщиков. Он целыми днями выкрикивал в бойницы и через двери оскорбления начальству тюрьмы, своим охранникам, церковным властям, изрыгал витиеватые и длинные богохульства, торжествующе обещал всем своим гонителям ужасный конец, когда революционные французские войска захватят крепость. Ограничения в доступе к информации, которые налагали на узника, словно не имели над ним власти. В свободное от риторики время он упражнялся в изображении на стенах совершенно непристойных картинок и каллиграфических надписей не вполне пристойными материалами. Любого входившего в камеру он воспринимал как долгожданную аудиторию и снова разражался потоками кощунств и обвинений. 23 августа 1795 г. народу Франции была оглашена Конституция, открывающаяся Декларацией прав человека и гражданина. В ночь на 26 августа 1795 г. графа Александра Калиостро постиг удар, он отказался от помощи вбежавших под утро тюремщиков, руганью отогнал священника, подтвердил отказ от исповеди и соборования и к вечеру умер.
Как сказано в акте о смерти графа, составленном 28 августа 1795 г. тюремным священником в крепости Сан-Лео, «nascitur infelix, vixit infelicior, obiit infelicissime» – «родился несчастливо, жил еще несчастливее, умер же наинесчастливейше».
#Франция #история #масонство #тайныеобщества #Италия #Калиостро #18век
23 июля 1788 г. супруги Калиостро покинули Бьенн и направились длинным окольным путем в сторону Рима. В мае супруги прибывают в Рим. Серафина мечтает воссоединиться с семьей, но граф никуда не отпускает ее от себя. Сам он осторожничает, сторонится любых контактов с сомнительными новыми знакомыми и даже со старыми, с которыми не знает, что происходило в последние десять лет. Обезумевшая от постоянного напряжения, неутоленной тоски по родным и конфликтов с мужем, Серафина Калиостро находит способ тайно связаться с родителями и договаривается с ними о даче показаний против мужа перед судом Инквизиции. Дом Калиостро и так окружают шпионы, готовые оказать ей в этом всяческую поддержку. Церковная судебная машина заработала и не могла уже остановиться. 27 декабря 1789 г. Калиостро был арестован и вскоре препровожден в неприступную крепость Сан–Лео (близ нынешней границы Сан–Марино). Серафина была заточена в монастырь Св. Аполлонии в нынешней Флоренции, в 150 километрах от мужа.
Между тем взявшие Бастилию 14 июля того же года французские республиканцы вели гражданскую и освободительную войну с контрреволюционерами и союзом европейских держав, устремившихся на подавление «бунта». В 1792–1793 гг. революционные войска несколько раз приближались к крепости Сан–Лео и даже как–то раз обстреляли ее бастионы. Тюремное начальство и некоторые сведущие люди в Риме утверждали, что французские безбожники намерены освободить Калиостро как врага церкви и своего героя. Еще 4 мая 1791 г. все документы, найденные у графа при аресте, вместе с документами его ложи в Ровередо были сожжены в Риме на площади Минервы. Жена его, судя по всему, умерла в монастыре от неизвестной болезни, вызванной сыростью, в 1794 г.
Сам Калиостро проводил дни в тюрьме так, словно решил одновременно и не падать духом, и напоследок развлечься всеми доступными средствами без ограничений, и остаться в памяти у своих тюремщиков. Он целыми днями выкрикивал в бойницы и через двери оскорбления начальству тюрьмы, своим охранникам, церковным властям, изрыгал витиеватые и длинные богохульства, торжествующе обещал всем своим гонителям ужасный конец, когда революционные французские войска захватят крепость. Ограничения в доступе к информации, которые налагали на узника, словно не имели над ним власти. В свободное от риторики время он упражнялся в изображении на стенах совершенно непристойных картинок и каллиграфических надписей не вполне пристойными материалами. Любого входившего в камеру он воспринимал как долгожданную аудиторию и снова разражался потоками кощунств и обвинений. 23 августа 1795 г. народу Франции была оглашена Конституция, открывающаяся Декларацией прав человека и гражданина. В ночь на 26 августа 1795 г. графа Александра Калиостро постиг удар, он отказался от помощи вбежавших под утро тюремщиков, руганью отогнал священника, подтвердил отказ от исповеди и соборования и к вечеру умер.
Как сказано в акте о смерти графа, составленном 28 августа 1795 г. тюремным священником в крепости Сан-Лео, «nascitur infelix, vixit infelicior, obiit infelicissime» – «родился несчастливо, жил еще несчастливее, умер же наинесчастливейше».
#Франция #история #масонство #тайныеобщества #Италия #Калиостро #18век
Коль скоро сегодня также отмечается международный День пиратов, нельзя не вспомнить о капитане Доминике Ю, чья биография потому лишь известна хотя бы в каких-то подробностях, что он честно сдал написанную автобиографию секретарю своей ложи в 1811 году.
Доминик Ю (Youx) родился в Лангедоке в 1775 году, воевал в войнах Республики и в 1802 году отправился с экспедицией масона генерала Шарля Леклерка подавлять Гаитянскую революцию, потому что руководимые знаменитым масоном Туссеном Лувертюром креолы решили довести революционную идею полной свободы и республики до состояния идеала путем физического уничтожения белой власти и вообще белых как произвольно определяемой группы лиц. Успехи экспедиции были далеко не масштабны. К 1804 году от нее остались жалкие ошметки. Французское правительство попыталось снарядить в метрополии пополнение во главе с 42-летним генералом креолом Тома-Александром Дюма, но он был очень изранен и болен, и пока суд да дело, в 1806 году он умер, оставив двух дочерей Александрин и сына Александра.
А Доминик Ю еще в 1804 году отделился от своих однополчан и всеми правдами и неправдами доплыл до Луизианы, где в то время был небольшой, галантный и гораздо более современный филиал Тортуги, и там было проще сказать, кто не был пиратом, чем кто им был. Ну бармен, аптекарь, гробовщик, пианист и кокотки, наверное. Доминик попался на глаза в удачный день знаменитым капитанам Жану и Пьеру Лафитам и проработал в их дружной развивающейся команде десять лет, сам стал капитаном и успешно развивал бизнес. Вступил в местную французскую масонскую ложу, духовно рос. Американские власти еще не прижились в штате, проданном Наполеоном в 1803 году, поэтому особенно и не зверствовали.
Но в ходе Англо-американской войны 1812 года, побеждая неугомонного врага, они постепенно обнаглели и, дойдя до Луизианы, проверили у всех документы и посадили Доминика Ю с его соратниками в тюрьму. Но остроумный Доминик сделал масону генералу Эндрю Джексону (потом 7-му президенту США) предложение, от которого тот посчитал глупым отказываться. И с сентября 1814 года они громили англичан уже вместе с артиллерийским подразделением капитана Доминика Ю, снявшего орудия со своих кораблей. Пираты, наземные и водоплавающие, сыграли важную роль в битве при Новом Орлеане и получили по итогам войны прощение, когда она окончилась в феврале 1815 года.
В 1830 году популярный новоорлеанский политик Доминик Ю, влиятельный деятель Демократической партии и газетный магнат, умер от старости (55 лет) и болезней и был погребен с воинскими почестями и громоподобным орудийным салютом.
#история #США #Франция #19век #масонство #тайныеобщества #пираты
Доминик Ю (Youx) родился в Лангедоке в 1775 году, воевал в войнах Республики и в 1802 году отправился с экспедицией масона генерала Шарля Леклерка подавлять Гаитянскую революцию, потому что руководимые знаменитым масоном Туссеном Лувертюром креолы решили довести революционную идею полной свободы и республики до состояния идеала путем физического уничтожения белой власти и вообще белых как произвольно определяемой группы лиц. Успехи экспедиции были далеко не масштабны. К 1804 году от нее остались жалкие ошметки. Французское правительство попыталось снарядить в метрополии пополнение во главе с 42-летним генералом креолом Тома-Александром Дюма, но он был очень изранен и болен, и пока суд да дело, в 1806 году он умер, оставив двух дочерей Александрин и сына Александра.
А Доминик Ю еще в 1804 году отделился от своих однополчан и всеми правдами и неправдами доплыл до Луизианы, где в то время был небольшой, галантный и гораздо более современный филиал Тортуги, и там было проще сказать, кто не был пиратом, чем кто им был. Ну бармен, аптекарь, гробовщик, пианист и кокотки, наверное. Доминик попался на глаза в удачный день знаменитым капитанам Жану и Пьеру Лафитам и проработал в их дружной развивающейся команде десять лет, сам стал капитаном и успешно развивал бизнес. Вступил в местную французскую масонскую ложу, духовно рос. Американские власти еще не прижились в штате, проданном Наполеоном в 1803 году, поэтому особенно и не зверствовали.
Но в ходе Англо-американской войны 1812 года, побеждая неугомонного врага, они постепенно обнаглели и, дойдя до Луизианы, проверили у всех документы и посадили Доминика Ю с его соратниками в тюрьму. Но остроумный Доминик сделал масону генералу Эндрю Джексону (потом 7-му президенту США) предложение, от которого тот посчитал глупым отказываться. И с сентября 1814 года они громили англичан уже вместе с артиллерийским подразделением капитана Доминика Ю, снявшего орудия со своих кораблей. Пираты, наземные и водоплавающие, сыграли важную роль в битве при Новом Орлеане и получили по итогам войны прощение, когда она окончилась в феврале 1815 года.
В 1830 году популярный новоорлеанский политик Доминик Ю, влиятельный деятель Демократической партии и газетный магнат, умер от старости (55 лет) и болезней и был погребен с воинскими почестями и громоподобным орудийным салютом.
#история #США #Франция #19век #масонство #тайныеобщества #пираты
1 января 1796 года Джордж Вашингтон пишет письмо французскому министру по делам Америки Пьеру-Огюстену Аде, которое станет для биографов главным источником по взглядам первого президента на современные ему события во Франции.
Вашингтон досиживает свой второй президентский срок и подводит итоги своей деятельности. Заключен мирный договор с Англией, и к весне, когда он будет ратифицирован, Вашингтон подготовится к отставке, распродаст имущество и вернется в имение в Маунт-Вернон.
Во Франции сменилось уже несколько вариантов правительства, тысячи людей сложили головы на гильотине, и якобинцы под руководством Бабёфа кроваво борются с Директорией. В это время начальник тыла армии генерал Бонапарте, только сейчас начавший писать свою фамилию без «итальянской» буквы «у», готовился жениться и строил планы на итальянский поход.
Друг и соратник Вашингтона генерал Лафайет, не смирившийся с очередной сменой власти, бежавший к австриякам, но не прижившийся и там, сидел в это время в тюрьме в чешском Оломоуце. А Вашингтон, судя по всему, озабоченный совершенно иными, своими проблемами, жил все еще романтикой 1780-х и поздравлял французов с принятием Конституции 22 августа 1795 г. и основанием Директории 4 ноября.
"Будучи рожден, сударь, в земле свободы, рано познав ей цену, приняв участие в губительной битве в ее защиту, словом, посвятив лучшие годы своей жизни обеспечению ее нерушимости и безопасности в моей стране, я должен сказать, что мои радостные воспоминания, мое сочувствие и мои наилучшие пожелания приходят в необоримое возбуждение, когда бы ни увидел я, как народ в любой стране разворачивает знамена Свободы. Но превыше всего события Французской революции вызывают глубочайшее беспокойство, равно как и высочайшее восхищение. Назвать вашу нацию храброй было бы слишком просто. Чудесный народ! Грядущие века будут потрясенно читать историю ваших блестящих предприятий! Мне радостно видеть, как приближается для вас время трудов и титанических жертв. Мне радостно, что интересные революционные процессы столь многих лет привели к созданию конституции, призванной упрочить великую цель, за которую вы боролись. Мне радостно, что свобода, которой вы столь долго и вдохновенно наслаждаетесь, свобода, непоколебимыми защитниками которой вы всегда были, нашла теперь прибежище в недрах законно организованного правительства, правительства, которое, будучи составлено для обеспечения счастья французского народа, отвечает самым пылким устремлениям моего сердца и вызывает гордость каждого гражданина Соединенных Штатов, поскольку подобна его свободе. По случаю сего преславного события, примите, сударь, мои поздравления.
Делясь с вами этими чувствами, я выражаю не только свое личное мнение, но и мнение моих сограждан в отношении начала, хода и итога Французской революции, и они от всего сердца присоединяются ко мне в чистейшей и возвышеннейшей молитве Верховному Существу о том, чтобы граждане нашей республики-сестры, наши великодушные союзники, скорее бы в состоянии мира возрадовались плодам той свободы, которую оплатили столь дорого, и тем счастьем, которым свобода наделяет.
С живым и горячим чувством я принимаю, сударь, символ триумфа и освобождения вашего народа — герб Франции, присланный вами в дар Соединенным Штатам. В Конгрессе будет сделано соответствующее объявление, и герб будет помещен в архивы Соединенных Штатов как свидетельство и как память о свободе и независимости Франции. Да царят они вечно! И да будет дружба между нашими двумя республиками соизмерима с ними по времени царствования!"
#США #Франция #18век #история #первоисточник
Вашингтон досиживает свой второй президентский срок и подводит итоги своей деятельности. Заключен мирный договор с Англией, и к весне, когда он будет ратифицирован, Вашингтон подготовится к отставке, распродаст имущество и вернется в имение в Маунт-Вернон.
Во Франции сменилось уже несколько вариантов правительства, тысячи людей сложили головы на гильотине, и якобинцы под руководством Бабёфа кроваво борются с Директорией. В это время начальник тыла армии генерал Бонапарте, только сейчас начавший писать свою фамилию без «итальянской» буквы «у», готовился жениться и строил планы на итальянский поход.
Друг и соратник Вашингтона генерал Лафайет, не смирившийся с очередной сменой власти, бежавший к австриякам, но не прижившийся и там, сидел в это время в тюрьме в чешском Оломоуце. А Вашингтон, судя по всему, озабоченный совершенно иными, своими проблемами, жил все еще романтикой 1780-х и поздравлял французов с принятием Конституции 22 августа 1795 г. и основанием Директории 4 ноября.
"Будучи рожден, сударь, в земле свободы, рано познав ей цену, приняв участие в губительной битве в ее защиту, словом, посвятив лучшие годы своей жизни обеспечению ее нерушимости и безопасности в моей стране, я должен сказать, что мои радостные воспоминания, мое сочувствие и мои наилучшие пожелания приходят в необоримое возбуждение, когда бы ни увидел я, как народ в любой стране разворачивает знамена Свободы. Но превыше всего события Французской революции вызывают глубочайшее беспокойство, равно как и высочайшее восхищение. Назвать вашу нацию храброй было бы слишком просто. Чудесный народ! Грядущие века будут потрясенно читать историю ваших блестящих предприятий! Мне радостно видеть, как приближается для вас время трудов и титанических жертв. Мне радостно, что интересные революционные процессы столь многих лет привели к созданию конституции, призванной упрочить великую цель, за которую вы боролись. Мне радостно, что свобода, которой вы столь долго и вдохновенно наслаждаетесь, свобода, непоколебимыми защитниками которой вы всегда были, нашла теперь прибежище в недрах законно организованного правительства, правительства, которое, будучи составлено для обеспечения счастья французского народа, отвечает самым пылким устремлениям моего сердца и вызывает гордость каждого гражданина Соединенных Штатов, поскольку подобна его свободе. По случаю сего преславного события, примите, сударь, мои поздравления.
Делясь с вами этими чувствами, я выражаю не только свое личное мнение, но и мнение моих сограждан в отношении начала, хода и итога Французской революции, и они от всего сердца присоединяются ко мне в чистейшей и возвышеннейшей молитве Верховному Существу о том, чтобы граждане нашей республики-сестры, наши великодушные союзники, скорее бы в состоянии мира возрадовались плодам той свободы, которую оплатили столь дорого, и тем счастьем, которым свобода наделяет.
С живым и горячим чувством я принимаю, сударь, символ триумфа и освобождения вашего народа — герб Франции, присланный вами в дар Соединенным Штатам. В Конгрессе будет сделано соответствующее объявление, и герб будет помещен в архивы Соединенных Штатов как свидетельство и как память о свободе и независимости Франции. Да царят они вечно! И да будет дружба между нашими двумя республиками соизмерима с ними по времени царствования!"
#США #Франция #18век #история #первоисточник