Других пациентов у нас для вас нет
23 ноября 1667 года в Королевском обществе в Лондоне прошло первое в Англии переливание крови животного человеку. До того успешный эксперимент по переливанию крови собаки — собаке состоялся 14 ноября 1666 года. Во Франции Жан-Батист Дени успешно практиковал переливание в целях лечения горячек. Ну и английские virtuosi, как сами себя называли академические ученые, решили внедрять передовые методики у себя.
При поддержке и по настоянию сэра Роберта Бойля проблемой занялся авторитетный доктор Ричард Лоуер, мучитель тех собак. Для эксперимента, конечно, нужно было решить диогенову проблему: найти человека. Его привел Лоуеру приятель доктор Кинг, друг Бойля и мемуариста Пипса. Господину Артуру Коге было тридцать два года, он был кембриджским студентом-богословом, человеком полунищим, дружелюбным и в меру тщеславным. Бойль пишет, что он очень хорошо знал латынь и любил этим щеголять в компаниях, но вот мозгами иногда перегревался [his brain was sometimes a little too warm]. Когда Коге предоставили выбор животного, он, не задумываясь, выбрал овцу. Когда его спросили, почему, он, наслаждаясь вниманием ученого сообщества, ответил дословно так: «Sanguis ovis symbolicam quandam facultatem habet cum sanguine Christi, quia Christus est agnus Dei» (Овечья кровь имеет некую символическую силу крови Христовой, поскольку Христос есть Агнец Божий). К тому же ему заплатили 20 шиллингов (около 120 фунтов на современные деньги). Цель эксперимента была очевидна: если трансфузией лечат горячки, значит, ее можно использовать и в психиатрических целях, после нее кровь в голове Коги охладится, и он выздоровеет. Правда, доктора справедливо опасались проникновения натуры овцы в пациента и не могли от него это скрывать, в соответствии с принципами врачебной этики. Кога все равно согласился.
Итак, ему перелили 12 унций (340 г.) овечьей крови из сонной артерии в латеральную подкожную вену, и он выжил. Во время операции ничего не чувствовал, сразу после нее почувствовал прилив сил и активности. Ему назначили следующее переливание на 12 декабря.
Но в назначенный день Кога оказался не готов продолжать. Он даже не был уверен, кто он такой. Он написал в Королевское общество и в две центральные газеты письма, где утверждал, что virtuosi «превратили его в другой вид», что он потерял все волосы на теле, на месте которых начало расти натуральное руно, что у него наклевываются рога и вообще он готов, конечно, продолжать эксперименты, но только как полноценное животное, если ученые довершат его обращение в овцу. Подписывался он «Agnus Coga».
Модные комедиографы моментально подхватили тему, и можно себе представить, что и как писали весь последующий год в юмористических журналах и брошюрах, ставили в театрах и рассказывали на рынке. Эксперименты по переливанию крови застопорились в Англии почти на век. Когу пару раз откапывали желтые журналисты, но он очень быстро деградировал, и с ним стало не смешно общаться. Про него забыли, и он пропал. Где он доживал и когда умер — никому не известно.
#Англия #история #медицина #17век #Пипс
23 ноября 1667 года в Королевском обществе в Лондоне прошло первое в Англии переливание крови животного человеку. До того успешный эксперимент по переливанию крови собаки — собаке состоялся 14 ноября 1666 года. Во Франции Жан-Батист Дени успешно практиковал переливание в целях лечения горячек. Ну и английские virtuosi, как сами себя называли академические ученые, решили внедрять передовые методики у себя.
При поддержке и по настоянию сэра Роберта Бойля проблемой занялся авторитетный доктор Ричард Лоуер, мучитель тех собак. Для эксперимента, конечно, нужно было решить диогенову проблему: найти человека. Его привел Лоуеру приятель доктор Кинг, друг Бойля и мемуариста Пипса. Господину Артуру Коге было тридцать два года, он был кембриджским студентом-богословом, человеком полунищим, дружелюбным и в меру тщеславным. Бойль пишет, что он очень хорошо знал латынь и любил этим щеголять в компаниях, но вот мозгами иногда перегревался [his brain was sometimes a little too warm]. Когда Коге предоставили выбор животного, он, не задумываясь, выбрал овцу. Когда его спросили, почему, он, наслаждаясь вниманием ученого сообщества, ответил дословно так: «Sanguis ovis symbolicam quandam facultatem habet cum sanguine Christi, quia Christus est agnus Dei» (Овечья кровь имеет некую символическую силу крови Христовой, поскольку Христос есть Агнец Божий). К тому же ему заплатили 20 шиллингов (около 120 фунтов на современные деньги). Цель эксперимента была очевидна: если трансфузией лечат горячки, значит, ее можно использовать и в психиатрических целях, после нее кровь в голове Коги охладится, и он выздоровеет. Правда, доктора справедливо опасались проникновения натуры овцы в пациента и не могли от него это скрывать, в соответствии с принципами врачебной этики. Кога все равно согласился.
Итак, ему перелили 12 унций (340 г.) овечьей крови из сонной артерии в латеральную подкожную вену, и он выжил. Во время операции ничего не чувствовал, сразу после нее почувствовал прилив сил и активности. Ему назначили следующее переливание на 12 декабря.
Но в назначенный день Кога оказался не готов продолжать. Он даже не был уверен, кто он такой. Он написал в Королевское общество и в две центральные газеты письма, где утверждал, что virtuosi «превратили его в другой вид», что он потерял все волосы на теле, на месте которых начало расти натуральное руно, что у него наклевываются рога и вообще он готов, конечно, продолжать эксперименты, но только как полноценное животное, если ученые довершат его обращение в овцу. Подписывался он «Agnus Coga».
Модные комедиографы моментально подхватили тему, и можно себе представить, что и как писали весь последующий год в юмористических журналах и брошюрах, ставили в театрах и рассказывали на рынке. Эксперименты по переливанию крови застопорились в Англии почти на век. Когу пару раз откапывали желтые журналисты, но он очень быстро деградировал, и с ним стало не смешно общаться. Про него забыли, и он пропал. Где он доживал и когда умер — никому не известно.
#Англия #история #медицина #17век #Пипс
В мемуарах всегда подкупают вневременные и поэтому совершенно обыденные современные реалии.
Дневник Самуэля Пипса, 2 января 1667 года
Пипс присутствует на сессии Тайного Совета, посвященной «разбору полетов» адмиралтейства по итогам Второй англо-голландской войны, потерям в своих кораблях и трофеях, тратам ведомства. В частности, слушают дело капитана, обвиняемого в потере корабля из-за пьянства: он проспал сражение, попытку бегства корабля, посадку на мель и захват противником.
Этот капитан Грин громко говорил, что сейчас не 1640-е годы, чтобы всех так строго судить за мелочи. А герцог Йоркский [брат короля, будущий король Иаков II] наклонился к сэру Кристоферу Рену и говорил: «Будь я проклят, если они станут таскать в суд каждого за пьянство, у нас не останется капитанов. Ну и что с того, что он был пьян, если б он делал свое дело, как положено? Вот и пусть судят его за провинность, но оставят капитаном». Ну а потом Его величество начал рассказывать байки про трусость испанцев, когда он сражался с ними при Дюнкерке и Мардике, это было мило, но как-то злобно и невероятно долго. Так долго, что больше ничего обсуждать не стали и под вечер закрыли сессию.
«Хорошо быть королем».
Мэл Брукс
#Англия #история #первоисточник #17век #Пипс
Дневник Самуэля Пипса, 2 января 1667 года
Пипс присутствует на сессии Тайного Совета, посвященной «разбору полетов» адмиралтейства по итогам Второй англо-голландской войны, потерям в своих кораблях и трофеях, тратам ведомства. В частности, слушают дело капитана, обвиняемого в потере корабля из-за пьянства: он проспал сражение, попытку бегства корабля, посадку на мель и захват противником.
Этот капитан Грин громко говорил, что сейчас не 1640-е годы, чтобы всех так строго судить за мелочи. А герцог Йоркский [брат короля, будущий король Иаков II] наклонился к сэру Кристоферу Рену и говорил: «Будь я проклят, если они станут таскать в суд каждого за пьянство, у нас не останется капитанов. Ну и что с того, что он был пьян, если б он делал свое дело, как положено? Вот и пусть судят его за провинность, но оставят капитаном». Ну а потом Его величество начал рассказывать байки про трусость испанцев, когда он сражался с ними при Дюнкерке и Мардике, это было мило, но как-то злобно и невероятно долго. Так долго, что больше ничего обсуждать не стали и под вечер закрыли сессию.
«Хорошо быть королем».
Мэл Брукс
#Англия #история #первоисточник #17век #Пипс
В 1669 году гамбургский алхимик Хенниг Бранд получил путем многократного кипячения человеческой мочи таинственно мерцающий элемент, который назвал фосфором. Он не превращал низкие металлы в серебро, как планировалось. Но за секретом его производства сразу началась охота, которая в итоге вынудила Бранда продать рецепт за 200 талеров, пока он не стал общим достоянием, что было предопределено. В начале 1680-х гг. фосфор трогательно «открывают независимо от Бранда» швед Кункель и англичанин Бойль.
Английский мемуарист Джон Ивлин в июле 1678 года гостит у антиквара, масона и создателя знаменитого оксфордского музея, ученика астрологов Уильяма Лилли и Джорджа Уортона, Элиаса Эшмола и рассуждает с ним о циркуляции алхимических и астрологических манускриптов по миру. Ивлин саркастически замечает, что у Эшмола нет ни одного шанса объединить вокруг своего «Эшмолианского лектория» всех ведущих ученых страны, потому что эту роль будет выполнять детище Ивлина — Королевское общество, ведь у Ивлина больше связей, денег и вообще он первым начал этим заниматься. Но ему удается убедить Эшмола включить Королевское прото-общество в число бенефициаров налаженной антикваром системы оборота манускриптов, а также самому в него вступить. Никаких подтверждений прямого влияния поставки Эшмолом научных и оккультных первоисточников на научную деятельность Общества нет, но вероятность такая весьма высока.
Гораздо важнее — восприятие научного опыта и его истолкование очевидцами. Нам очень, безмерно не хватает ретропсихологии и ретрофилософии как наук. Мы так до конца и не поймем подноготную истории науки и религии (да и любой другой истории), пока не будет инструментов влезания в шкуру ученого XVII века, сталкера на передовом крае науки, чей мир при этом переполнен ангелами и блуждающими духами, мировым флюидом и некваквам-вакуумом.
Дневник Джона Ивлина
13 декабря 1685 г.
Обедал у г-на Пипса. Доктор Слэйер показывал нам эксперимент чудесного свойства. Он налил сперва в стакан очень холодную жидкость, потом поверх нее — другую, тоже на вид холодную и прозрачную. Сначала появилось белое облако пара, потом все закипело, появлялись отдельные вспышки и настоящие языки пламени посреди жидкости. А при небольшом сотрясении стакана появилось множество фиксированных солнц и лун из настоящего огня, абсолютно шарообразных, на стенках сосуда. Они были окружены множеством созвездий, сиявших в высшей степени ослепительно и напоминавших звезды и небесные тела, и это длилось достаточно долгое время. Всё это подтверждало теорию явления света из хаоса, фиксации, или конденсации, вселенского света в светозарных телах. Это вещество, или фосфор, делают из человеческой крови и мочи, он вбирает в себя жизнетворный огонь, или тепло животных тел. Славный эксперимент!
#история #Англия #17век #Эшмол #первоисточник #Ивлин #алхимия
Английский мемуарист Джон Ивлин в июле 1678 года гостит у антиквара, масона и создателя знаменитого оксфордского музея, ученика астрологов Уильяма Лилли и Джорджа Уортона, Элиаса Эшмола и рассуждает с ним о циркуляции алхимических и астрологических манускриптов по миру. Ивлин саркастически замечает, что у Эшмола нет ни одного шанса объединить вокруг своего «Эшмолианского лектория» всех ведущих ученых страны, потому что эту роль будет выполнять детище Ивлина — Королевское общество, ведь у Ивлина больше связей, денег и вообще он первым начал этим заниматься. Но ему удается убедить Эшмола включить Королевское прото-общество в число бенефициаров налаженной антикваром системы оборота манускриптов, а также самому в него вступить. Никаких подтверждений прямого влияния поставки Эшмолом научных и оккультных первоисточников на научную деятельность Общества нет, но вероятность такая весьма высока.
Гораздо важнее — восприятие научного опыта и его истолкование очевидцами. Нам очень, безмерно не хватает ретропсихологии и ретрофилософии как наук. Мы так до конца и не поймем подноготную истории науки и религии (да и любой другой истории), пока не будет инструментов влезания в шкуру ученого XVII века, сталкера на передовом крае науки, чей мир при этом переполнен ангелами и блуждающими духами, мировым флюидом и некваквам-вакуумом.
Дневник Джона Ивлина
13 декабря 1685 г.
Обедал у г-на Пипса. Доктор Слэйер показывал нам эксперимент чудесного свойства. Он налил сперва в стакан очень холодную жидкость, потом поверх нее — другую, тоже на вид холодную и прозрачную. Сначала появилось белое облако пара, потом все закипело, появлялись отдельные вспышки и настоящие языки пламени посреди жидкости. А при небольшом сотрясении стакана появилось множество фиксированных солнц и лун из настоящего огня, абсолютно шарообразных, на стенках сосуда. Они были окружены множеством созвездий, сиявших в высшей степени ослепительно и напоминавших звезды и небесные тела, и это длилось достаточно долгое время. Всё это подтверждало теорию явления света из хаоса, фиксации, или конденсации, вселенского света в светозарных телах. Это вещество, или фосфор, делают из человеческой крови и мочи, он вбирает в себя жизнетворный огонь, или тепло животных тел. Славный эксперимент!
#история #Англия #17век #Эшмол #первоисточник #Ивлин #алхимия
А еще сегодня 317 лет со дня смерти Франсуазы-Атанаис де Рошешуар де Мортемар, маркизы де Монтеспан, мадемуазель де Тонне-Шарант (1640-1707). Десять лет и восемь детей, которые соединяли ее и Людовика XIV, были вместе с тем и апогеем Солнца на французском престоле.
Принцесса Палатинская уверенно, но наивно пишет, что Людовик прервал в 1672 году Голландскую войну, захватив половину страны фактически без боя, потому что хотел поскорее вернуться к Монтеспан. Но она и начало-то этой войны связывает с желанием государственного министра Лионе поглубже утопить в конфликте советника императора Священной Римской империи Вильгельма-Эгона фон Фюрстенберга, чтобы этот католический епископ меньше гостил в Париже у его, Лионе, жены.
Как бы то ни было, с отстранением либертинской Монтеспан и приближением воцерковленной Ментенон связаны обострение католической реакции в Европе, кровавые кампании против протестантов в Нидерландах, Пфальце и Бадене, массовая эмиграция интеллектуалов в Англию и вконец испорченные отношения с нею, потеря Вест-Индии вплоть до революционных повторных завоеваний XVIII века, потеря значительной части европейского влияния в Войне за испанское наследство, а также наполнение Англии теми чернокнижными теологами, кто составил — вместе с английскими академическими учеными — костяк зарождавшегося масонства, возвратившегося во Францию уже вместе со стюартовым низложенным двором в 1688 году.
Было так прекрасно, когда мировые вехи отмерялись так, а не тусклыми глазами обрюзгших и ни на что веселое не способных стариков, бегающими по мониторам с эквалайзерами ставок, и не их липкими от чесночного соуса к королевским креветкам артритными пальцами.
#Франция #17век #история #литература
Принцесса Палатинская уверенно, но наивно пишет, что Людовик прервал в 1672 году Голландскую войну, захватив половину страны фактически без боя, потому что хотел поскорее вернуться к Монтеспан. Но она и начало-то этой войны связывает с желанием государственного министра Лионе поглубже утопить в конфликте советника императора Священной Римской империи Вильгельма-Эгона фон Фюрстенберга, чтобы этот католический епископ меньше гостил в Париже у его, Лионе, жены.
Как бы то ни было, с отстранением либертинской Монтеспан и приближением воцерковленной Ментенон связаны обострение католической реакции в Европе, кровавые кампании против протестантов в Нидерландах, Пфальце и Бадене, массовая эмиграция интеллектуалов в Англию и вконец испорченные отношения с нею, потеря Вест-Индии вплоть до революционных повторных завоеваний XVIII века, потеря значительной части европейского влияния в Войне за испанское наследство, а также наполнение Англии теми чернокнижными теологами, кто составил — вместе с английскими академическими учеными — костяк зарождавшегося масонства, возвратившегося во Францию уже вместе со стюартовым низложенным двором в 1688 году.
Было так прекрасно, когда мировые вехи отмерялись так, а не тусклыми глазами обрюзгших и ни на что веселое не способных стариков, бегающими по мониторам с эквалайзерами ставок, и не их липкими от чесночного соуса к королевским креветкам артритными пальцами.
#Франция #17век #история #литература
Рядовая встреча основателя академии наук государственного чиновника Джона Ивлина и основателя академии наук государственного чиновника сэра Кенельма Дигби. Они, правда, оба временно в опале при Кромвеле, но Дигби активно барахтается в придворной бочке молока, в то время как Ивлин сложил конечности и намерен тонуть.
Дневник Джона Ивлина
7 ноября 1651 г.
Я навестил сэра Кенельма Дигби, с которым имел длительную беседу о химических материях. Я показал ему новый способ экстракции серного масла, а он дал мне некий порошок, с помощью которого, как он заверяет, ему удалось зафиксировать ☿ (ртуть) в присутствии бывшего Короля. Он посоветовал мне также для улучшения пищеварения воду, как он сказал, это должна быть исключительно дождевая вода, собранная на осеннее равноденствие, неоднократно перегнанная, очень летучая; у нее был резкий купоросный (vitriolic) привкус, запах был как у азотной кислоты (aqua fortis). Он намеревался использовать ее для растворения извести золота, но правда в том, что сэр Кенельм, судя по всему, - просто клоун и шарлатан. Кстати, пришли вести о казни отважного графа Дерби повстанцами.
#Англия #17век #первоисточник #Ивлин #история
Дневник Джона Ивлина
7 ноября 1651 г.
Я навестил сэра Кенельма Дигби, с которым имел длительную беседу о химических материях. Я показал ему новый способ экстракции серного масла, а он дал мне некий порошок, с помощью которого, как он заверяет, ему удалось зафиксировать ☿ (ртуть) в присутствии бывшего Короля. Он посоветовал мне также для улучшения пищеварения воду, как он сказал, это должна быть исключительно дождевая вода, собранная на осеннее равноденствие, неоднократно перегнанная, очень летучая; у нее был резкий купоросный (vitriolic) привкус, запах был как у азотной кислоты (aqua fortis). Он намеревался использовать ее для растворения извести золота, но правда в том, что сэр Кенельм, судя по всему, - просто клоун и шарлатан. Кстати, пришли вести о казни отважного графа Дерби повстанцами.
#Англия #17век #первоисточник #Ивлин #история
О становлении похоронной индустрии
Дневник Джона Ивлина
10 марта 1682 г.
В этот день казнили полковника Враца и нескольких его соучастников за гнусное убийство г-на Тинна, организованное старшим Кёнигсмарком. Он шел на казнь как неустрашимый герой, как некто оказавший дружескую услугу этому низкому трусу, графу Кёнигсмарку, который питал надежды жениться на вдове убитого леди Огл. Его оправдали продажные присяжные, и он избежал кары. Врац рассказал это моему приятелю, который сопровождал его к виселице, и добавил, что он недоволен тем, что умирает вот так в спешке и надеется, что хотя бы Бог станет обращаться с ним как с джентльменом. Никогда еще человек не расставался с жизнью так невозмутимо.
24 марта 1682 г.
Я ходил смотреть тело этого жестоковыйного существа, полковника Враца. Король дозволил перевезти его тело в его страну в силу его происхождения из благородного и достойного семейства, и поэтому его одним из первых забальзамировали по особой науке, изобретенной неким Уильямом Расселлом, гробовщиком, которая позволяет сохранять тело без потрошения в первозданном виде при помощи дегтеобразной массы (bituminous matter). Плоть выглядела цветуще, была мягкой и упругой, точно он всего лишь спал. Он мертв вот уже пятнадцатый день, лежит в открытом очень богатом гробу, обитом внутри свинцом, слишком пышном для такого дерзкого и страшного убийцы.
Через семь лет, в 1689 году, Уильям Расселл начал предоставлять полный пакет погребальных услуг и настоял на инкорпорировании цеха гробовщиков. До того похороны простолюдинов осуществлялись их приходами на основе разового найма профессионалов. А похороны дворянства устраивались Королевской герольдией. В результате трудов Расселла герольдия поделилась частью полномочий и госзаказов, и ливрейная корпорация погребальных работников процветает и в наши дни, несколько раз поменяв название на все более и более нейтральное и лишенное пессимистических ассоциаций — сейчас нося название «Upholders», что этимологически происходит от слова «upholsterers» (обивщики), но сами обивщики от них открестились еще в XVII веке и доныне просто временами дружат и сотрудничают.
#Англия #история #17век #первоисточник #Ивлин
Дневник Джона Ивлина
10 марта 1682 г.
В этот день казнили полковника Враца и нескольких его соучастников за гнусное убийство г-на Тинна, организованное старшим Кёнигсмарком. Он шел на казнь как неустрашимый герой, как некто оказавший дружескую услугу этому низкому трусу, графу Кёнигсмарку, который питал надежды жениться на вдове убитого леди Огл. Его оправдали продажные присяжные, и он избежал кары. Врац рассказал это моему приятелю, который сопровождал его к виселице, и добавил, что он недоволен тем, что умирает вот так в спешке и надеется, что хотя бы Бог станет обращаться с ним как с джентльменом. Никогда еще человек не расставался с жизнью так невозмутимо.
24 марта 1682 г.
Я ходил смотреть тело этого жестоковыйного существа, полковника Враца. Король дозволил перевезти его тело в его страну в силу его происхождения из благородного и достойного семейства, и поэтому его одним из первых забальзамировали по особой науке, изобретенной неким Уильямом Расселлом, гробовщиком, которая позволяет сохранять тело без потрошения в первозданном виде при помощи дегтеобразной массы (bituminous matter). Плоть выглядела цветуще, была мягкой и упругой, точно он всего лишь спал. Он мертв вот уже пятнадцатый день, лежит в открытом очень богатом гробу, обитом внутри свинцом, слишком пышном для такого дерзкого и страшного убийцы.
Через семь лет, в 1689 году, Уильям Расселл начал предоставлять полный пакет погребальных услуг и настоял на инкорпорировании цеха гробовщиков. До того похороны простолюдинов осуществлялись их приходами на основе разового найма профессионалов. А похороны дворянства устраивались Королевской герольдией. В результате трудов Расселла герольдия поделилась частью полномочий и госзаказов, и ливрейная корпорация погребальных работников процветает и в наши дни, несколько раз поменяв название на все более и более нейтральное и лишенное пессимистических ассоциаций — сейчас нося название «Upholders», что этимологически происходит от слова «upholsterers» (обивщики), но сами обивщики от них открестились еще в XVII веке и доныне просто временами дружат и сотрудничают.
#Англия #история #17век #первоисточник #Ивлин
О методах пресечения династий
Дневник Самуэля Пипса
6 апреля 1668 г.
…туда же потом зашла леди Карнеги, о которой Крид рассказывал такие подробности: ее лорд, обнаружив, что она чересчур благосклонна к герцогу Йоркскому [Иаков II Стюарт] при первом визите короля [Карл II Стюарт], выбил из нее признание, что он [герцог] действительно порочит его дом, и потребовал, чтобы она так и продолжала пускать его к себе, а сам пошел к наигрязнейшей шлюхе, какую только смог найти, и заполучил от нее оспу, а потом пошел к жене и намеренно передал ее ей, чтобы она (а он настаивал и даже угрожал ей) передала ее герцогу Йоркскому, и она так и сделала, а он передал ее герцогине Йоркской, и поэтому с тех пор у них все дети такие слабые и не выживают. Это самая изощренная и порочная месть, о какой я только слышал. А он сейчас ходит весьма гордый собой и смотрит на герцога Йоркского и на весь мир с величайшей спесью, потому что отомстил.
#Англия #Стюарты #17век #история #первоисточник #Пипс
Дневник Самуэля Пипса
6 апреля 1668 г.
…туда же потом зашла леди Карнеги, о которой Крид рассказывал такие подробности: ее лорд, обнаружив, что она чересчур благосклонна к герцогу Йоркскому [Иаков II Стюарт] при первом визите короля [Карл II Стюарт], выбил из нее признание, что он [герцог] действительно порочит его дом, и потребовал, чтобы она так и продолжала пускать его к себе, а сам пошел к наигрязнейшей шлюхе, какую только смог найти, и заполучил от нее оспу, а потом пошел к жене и намеренно передал ее ей, чтобы она (а он настаивал и даже угрожал ей) передала ее герцогу Йоркскому, и она так и сделала, а он передал ее герцогине Йоркской, и поэтому с тех пор у них все дети такие слабые и не выживают. Это самая изощренная и порочная месть, о какой я только слышал. А он сейчас ходит весьма гордый собой и смотрит на герцога Йоркского и на весь мир с величайшей спесью, потому что отомстил.
#Англия #Стюарты #17век #история #первоисточник #Пипс
Просто шотландская семья — 2
Демографический фактор в европейской политике вплоть до Новейшего времени роль играл во многом определяющую. Взять, например, изобильный приплод испанских принцесс в XVI-XVII веках, которые обеспечили Европе десятки неудачных браков и крайне обострили всю международную политику. Или наставшее в XVIII веке изобилие германских принцесс, или «дедушку Европы» датского короля Кристиана IX, обеспечившего своими дочерьми все европейские престолы на рубеже XIX-XX веков.
Для Англии, испокон веку метавшейся в замкнутом пространстве квадратного ринга Франция-Испания-Голландия-Дания, это было особенно актуально. По крайней мере, до воцарения Ганноверского дома в 1714 году. Женится Генрих VIII на испанской принцессе — Англия с Испанией братья-католики навек, не заладится у них брак, появится у Генриха иной предмет обожания — Англия с Испанией худшие враги, англичане становятся протестантами и режут католиков. Выйдет дочь его кровавая Мария за испанского короля Филиппа — снова лучшие друзья-католики и режут протестантов. Воссядет на престол сестра ее Елизавета — воюем с Испанией и режем католиков. И кузину-католичку Марию Стюарт тоже режем за компанию. Но оставляем престол ее сыну Иакову I Стюарту. Этот Иаков и сын его Карл женились на датской и французской принцессах, сын того Карла, тоже Карл, женился на португальской наследнице, а брат его, как можно было догадаться, Иаков (у Стюартов все мужчины Карлы или Иаковы, а все женщины — Марии, в порядке исключения — Генриэтты) — на отечественной, английской, а потом, второй раз — на итальянской.
Но кроме демографического, был еще и религиозный фактор, и даже в самые протестантские времена поголовье католиков в Англии было велико. Все они поддерживали связи с Францией и Испанией, и для образованных англичан первым по частоте изучения и использования живым иностранным языком был именно испанский, потом шли французский и голландский.
Со времен Английской революции и республиканского правления 1639-1660 годов дом Стюартов проживал в изгнании: при французском дворе — под покровительством жены брата короля (да и самого короля) Генриэтты-Марии Стюарт, при испанском — под покровительством королевы-консорта Марии-Луизы Стюарт, внучки Карла I, при римском - под покровительством кардинала курии Энрико-Бенедетто Стюарта, сына Иакова II, при голландском — под покровительством королевы-матери Генриэтты-Марии Стюарт и собственно королевы Марии Стюарт, сестры и дочери Карла I, соответственно.
Проживал, значит, этот род в европейских странах, проживал и плодился, и размножался, как Господь велел. [Данный текст изрядно корежит голову: его можно использовать как мантру для ускорения засыпания.]
Поэтому не было особенным сюрпризом, что перед отправкой на русскую службу видный якобит Джеймс Кейт заручился поддержкой государственного посланника Испанской державы при дворе Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, рьяного противника партии князя Долгорукова и придворного интригана лорда Джеймса Фицджеймса Стюарта, узаконенного внука Иакова II по линии Арабеллы Черчилль из дома Мальборо.
Поддержку эту, а также впоследствии, уже для себя, поддержку сына и внука лорда Джеймса — благородных донов Хакобо и Карлоса Фицджеймсов Стюартов, герцогов Альба, - обеспечивал Кейту его старший брат Джордж. Как и Джеймс, он получил домашнее образование в тесном семейном кругу, состоявшем из отца — графа-маршала Шотландии, ярого и упорного стюартиста, матери — неистовой католической проповедницы и стюартистки Мэри Драммонд, от чьего имени написана знаменитая народная песня «Когда король вернется из-за моря» (она же «Плач леди Кейт»), и дяди, епископа Эдинбурга Роберта Кейта — автора ряда трудов по истории церкви в Шотландии, который в период кризиса престолонаследия отсидел свое за верность стюартистскому делу.
#Франция #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Демографический фактор в европейской политике вплоть до Новейшего времени роль играл во многом определяющую. Взять, например, изобильный приплод испанских принцесс в XVI-XVII веках, которые обеспечили Европе десятки неудачных браков и крайне обострили всю международную политику. Или наставшее в XVIII веке изобилие германских принцесс, или «дедушку Европы» датского короля Кристиана IX, обеспечившего своими дочерьми все европейские престолы на рубеже XIX-XX веков.
Для Англии, испокон веку метавшейся в замкнутом пространстве квадратного ринга Франция-Испания-Голландия-Дания, это было особенно актуально. По крайней мере, до воцарения Ганноверского дома в 1714 году. Женится Генрих VIII на испанской принцессе — Англия с Испанией братья-католики навек, не заладится у них брак, появится у Генриха иной предмет обожания — Англия с Испанией худшие враги, англичане становятся протестантами и режут католиков. Выйдет дочь его кровавая Мария за испанского короля Филиппа — снова лучшие друзья-католики и режут протестантов. Воссядет на престол сестра ее Елизавета — воюем с Испанией и режем католиков. И кузину-католичку Марию Стюарт тоже режем за компанию. Но оставляем престол ее сыну Иакову I Стюарту. Этот Иаков и сын его Карл женились на датской и французской принцессах, сын того Карла, тоже Карл, женился на португальской наследнице, а брат его, как можно было догадаться, Иаков (у Стюартов все мужчины Карлы или Иаковы, а все женщины — Марии, в порядке исключения — Генриэтты) — на отечественной, английской, а потом, второй раз — на итальянской.
Но кроме демографического, был еще и религиозный фактор, и даже в самые протестантские времена поголовье католиков в Англии было велико. Все они поддерживали связи с Францией и Испанией, и для образованных англичан первым по частоте изучения и использования живым иностранным языком был именно испанский, потом шли французский и голландский.
Со времен Английской революции и республиканского правления 1639-1660 годов дом Стюартов проживал в изгнании: при французском дворе — под покровительством жены брата короля (да и самого короля) Генриэтты-Марии Стюарт, при испанском — под покровительством королевы-консорта Марии-Луизы Стюарт, внучки Карла I, при римском - под покровительством кардинала курии Энрико-Бенедетто Стюарта, сына Иакова II, при голландском — под покровительством королевы-матери Генриэтты-Марии Стюарт и собственно королевы Марии Стюарт, сестры и дочери Карла I, соответственно.
Проживал, значит, этот род в европейских странах, проживал и плодился, и размножался, как Господь велел. [Данный текст изрядно корежит голову: его можно использовать как мантру для ускорения засыпания.]
Поэтому не было особенным сюрпризом, что перед отправкой на русскую службу видный якобит Джеймс Кейт заручился поддержкой государственного посланника Испанской державы при дворе Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, рьяного противника партии князя Долгорукова и придворного интригана лорда Джеймса Фицджеймса Стюарта, узаконенного внука Иакова II по линии Арабеллы Черчилль из дома Мальборо.
Поддержку эту, а также впоследствии, уже для себя, поддержку сына и внука лорда Джеймса — благородных донов Хакобо и Карлоса Фицджеймсов Стюартов, герцогов Альба, - обеспечивал Кейту его старший брат Джордж. Как и Джеймс, он получил домашнее образование в тесном семейном кругу, состоявшем из отца — графа-маршала Шотландии, ярого и упорного стюартиста, матери — неистовой католической проповедницы и стюартистки Мэри Драммонд, от чьего имени написана знаменитая народная песня «Когда король вернется из-за моря» (она же «Плач леди Кейт»), и дяди, епископа Эдинбурга Роберта Кейта — автора ряда трудов по истории церкви в Шотландии, который в период кризиса престолонаследия отсидел свое за верность стюартистскому делу.
#Франция #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Просто шотландская семья — 3
Вся последующая жизнь Джорджа Кейта была связана с якобитским движением. Он просто не успел ничем заняться до того. Начал военную службу в 16 лет в англо-голландской армии герцога Мальборо, воевавшей с Францией во Фландрии. Там впервые его политические убеждения вступили в противоречие со служебным долгом, и его прогнали из армии. В 19 лет он впервые воюет в армии Стюартов против англичан. Поражение влечет за собой лишение английских титула и владений, а также тюремное заключение. Он как-то выбирается и бежит в Авиньон, к якобитскому двору. Оттуда «Старый претендент» Иаков III Стюарт, сын свергнутого Иакова II, направляет его своим представителем в Испанию, где Кейт три года обивает пороги и налаживает финансовые потоки. В итоге Испания выделяет деньги, корабли и десант — и в 1719 году Кейт становится во главе стюартистских войск во время новой интервенции в Англию, снова провальной. Кейт привычно возвращается к испанскому двору и возобновляет попытки организовать поддержку. К тому времени Иаков III, вручив ему Орден Чертополоха, делает Джорджа Кейта главнокомандующим Шотландии в изгнании.
Но еще 15 лет спустя пламенного якобита накрывает волна черной тоски, потому что Испания отказывается оправдывать надежды низложенной династии, и к 1741 году это становится очевидно. Еще десять лет спустя, после новой попытки силового захвата Англии, уже ее силами, умоет руки и Франция. Не в последнюю очередь потому, что надежда и оплот якобитов - «Молодой претендент» Карл-Эдуард Стюарт, «Красавчик принц Чарли» ведет антиобщественный образ жизни, не делает ничего для движения, беспробудно пьет, сидя в Риме, и не заботится о наследнике, а его отец отстранился от всех дел и просит оставить его в покое на старости лет. Убежденный, что дело проиграно и никому до него нет вообще никакого дела, Джордж Кейт машет на всё рукой и нанимается на службу к Фридриху Прусскому. А тот отправляет его снова в Испанию как несравненного специалиста-страноведа. Со Стюартами Кейт порвал все связи к 1751 году. Он потом заезжал на родину, привез пару пакетов обдуманно пикантных сведений в Адмиралтейство — и ему вернули английские титулы и поместья. Но родная земля не радовала маршала, надо полагать, потому что принадлежала «не тем». А «те» не стоили уже применяемых ради них усилий. Поэтому он вернулся в Пруссию и прожил остаток жизни в навсегда для него зарезервированных покоях дворца Сан-Суси его лучшего друга Фридриха в Потсдаме.
Трогательное воспоминание о Кейте оставил его какой-то степени племянник, знаменитый шотландский путешественник и мемуарист Джеймс Босуэлл, также правнучатый племянник Джона Босуэлла, младшего брата лорда Очинлека, не лорда, но зато первого известного в истории «принятого» масона, не каменщика, а джентльмена. Джеймс Босуэлл пишет, что просил у родственника рекомендаций, что посетить в Пруссии, и тот сориентировал его и затем очень тепло принял у себя в Потсдаме в 1764 году, подарил «историю короля Роберта Брюса в старинных стихах» и надписал ее словами «Scotus Scoto» («Шотландец — шотландцу»).
«Великая, истинно республиканская и гордая душа этого достойного человека могла подчиниться только игу дружбы, - написал о Джордже Кейте в «Исповеди» его друг и вечный должник Жан-Жак Руссо. Кейт покровительствовал философу при прусском дворе и снабжал финансами на протяжении всех последних лет своей жизни. - Я готов без конца говорить о Джордже Кейте! С ним связаны мои последние светлые воспоминания; вся остальная моя жизнь была сплошным горем и душевной мукой».
На парадном портрете он изображен вместе с арапчонком Мочо, подаренным ему братом Джеймсом. Мочо ко времени смены хозяина успел поучаствовать в осаде Очакова в 1737 году и перевороте, возведшем на престол российскую Елизавету, с гордостью носил пару медалей и государынину парсуну в жемчуге на груди.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Вся последующая жизнь Джорджа Кейта была связана с якобитским движением. Он просто не успел ничем заняться до того. Начал военную службу в 16 лет в англо-голландской армии герцога Мальборо, воевавшей с Францией во Фландрии. Там впервые его политические убеждения вступили в противоречие со служебным долгом, и его прогнали из армии. В 19 лет он впервые воюет в армии Стюартов против англичан. Поражение влечет за собой лишение английских титула и владений, а также тюремное заключение. Он как-то выбирается и бежит в Авиньон, к якобитскому двору. Оттуда «Старый претендент» Иаков III Стюарт, сын свергнутого Иакова II, направляет его своим представителем в Испанию, где Кейт три года обивает пороги и налаживает финансовые потоки. В итоге Испания выделяет деньги, корабли и десант — и в 1719 году Кейт становится во главе стюартистских войск во время новой интервенции в Англию, снова провальной. Кейт привычно возвращается к испанскому двору и возобновляет попытки организовать поддержку. К тому времени Иаков III, вручив ему Орден Чертополоха, делает Джорджа Кейта главнокомандующим Шотландии в изгнании.
Но еще 15 лет спустя пламенного якобита накрывает волна черной тоски, потому что Испания отказывается оправдывать надежды низложенной династии, и к 1741 году это становится очевидно. Еще десять лет спустя, после новой попытки силового захвата Англии, уже ее силами, умоет руки и Франция. Не в последнюю очередь потому, что надежда и оплот якобитов - «Молодой претендент» Карл-Эдуард Стюарт, «Красавчик принц Чарли» ведет антиобщественный образ жизни, не делает ничего для движения, беспробудно пьет, сидя в Риме, и не заботится о наследнике, а его отец отстранился от всех дел и просит оставить его в покое на старости лет. Убежденный, что дело проиграно и никому до него нет вообще никакого дела, Джордж Кейт машет на всё рукой и нанимается на службу к Фридриху Прусскому. А тот отправляет его снова в Испанию как несравненного специалиста-страноведа. Со Стюартами Кейт порвал все связи к 1751 году. Он потом заезжал на родину, привез пару пакетов обдуманно пикантных сведений в Адмиралтейство — и ему вернули английские титулы и поместья. Но родная земля не радовала маршала, надо полагать, потому что принадлежала «не тем». А «те» не стоили уже применяемых ради них усилий. Поэтому он вернулся в Пруссию и прожил остаток жизни в навсегда для него зарезервированных покоях дворца Сан-Суси его лучшего друга Фридриха в Потсдаме.
Трогательное воспоминание о Кейте оставил его какой-то степени племянник, знаменитый шотландский путешественник и мемуарист Джеймс Босуэлл, также правнучатый племянник Джона Босуэлла, младшего брата лорда Очинлека, не лорда, но зато первого известного в истории «принятого» масона, не каменщика, а джентльмена. Джеймс Босуэлл пишет, что просил у родственника рекомендаций, что посетить в Пруссии, и тот сориентировал его и затем очень тепло принял у себя в Потсдаме в 1764 году, подарил «историю короля Роберта Брюса в старинных стихах» и надписал ее словами «Scotus Scoto» («Шотландец — шотландцу»).
«Великая, истинно республиканская и гордая душа этого достойного человека могла подчиниться только игу дружбы, - написал о Джордже Кейте в «Исповеди» его друг и вечный должник Жан-Жак Руссо. Кейт покровительствовал философу при прусском дворе и снабжал финансами на протяжении всех последних лет своей жизни. - Я готов без конца говорить о Джордже Кейте! С ним связаны мои последние светлые воспоминания; вся остальная моя жизнь была сплошным горем и душевной мукой».
На парадном портрете он изображен вместе с арапчонком Мочо, подаренным ему братом Джеймсом. Мочо ко времени смены хозяина успел поучаствовать в осаде Очакова в 1737 году и перевороте, возведшем на престол российскую Елизавету, с гордостью носил пару медалей и государынину парсуну в жемчуге на груди.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Ну понятно, что всю измысленную дюмами XIX века эрогуро-пастораль «красавица-веган во всем черном, привязанная к столбу грифообразным монахом в капюшоне», подразумевающую «суровое Средневековье», нужно рассматривать исключительно как фэнтези. Но это не новость.
Основные периоды и кластеры экзекуций в Европе: 1430-1460, 1540-1590 на западе Швейцарии, 1580-1630 на востоке Франции, 1610-1670 на западе Бельгии, 1610-1660 вокруг Эдинбурга в Шотландии. Во всех прочих местах – либо раз в сто лет, либо вообще никаких казней. Иными словами, кучность охоты на ведьм совпадает в Бельгии – с валлонско-голландскими войнами при участии испанцев и англичан, соответственно; в Швейцарии – с войнами кантонов против Императора и с протестантской инквизицией Кальвина; в Шотландии – со становлением англиканской и пресвитерианской церквей в боях с католиками, с инквизицией пуритан; во Франции – с доминированием гугенотов (кальвинистов) в округе Страсбурга и войнами с ними Людовиков XIII и XIV.
Так всё и складывается, подтверждая, что охота на ведьм – мероприятие комплексное, выгодное для всех сторон мирового конфликта, снимающее напряжение масс и переключающее внимание на «общего врага». Она являлась, по сути, идеологическим продуктом католических экстремистов, которые так расширяли с 1483 (начало руководства Торквемады трибуналом инквизиции) и с 1486 (издание мануала «Молот ведьм») годов круг подследственных (потому что еретики когда-то заканчиваются, а жечь кого-то надо, поскольку уже слишком большой аппарат над этим работает). Но при этом сама бюрократия устоявшейся церкви и противоречия между локальными подразделениями (церквами отдельных стран) мешали развернуть кампанию в полную силу. А в отсутствие указанных проблем это прекрасно удалось новым протестантским церквам, которые и осуществляли основные гонения, периодически, вплоть до конца XIX века.
#Франция #17век #16век #ведьмы
Основные периоды и кластеры экзекуций в Европе: 1430-1460, 1540-1590 на западе Швейцарии, 1580-1630 на востоке Франции, 1610-1670 на западе Бельгии, 1610-1660 вокруг Эдинбурга в Шотландии. Во всех прочих местах – либо раз в сто лет, либо вообще никаких казней. Иными словами, кучность охоты на ведьм совпадает в Бельгии – с валлонско-голландскими войнами при участии испанцев и англичан, соответственно; в Швейцарии – с войнами кантонов против Императора и с протестантской инквизицией Кальвина; в Шотландии – со становлением англиканской и пресвитерианской церквей в боях с католиками, с инквизицией пуритан; во Франции – с доминированием гугенотов (кальвинистов) в округе Страсбурга и войнами с ними Людовиков XIII и XIV.
Так всё и складывается, подтверждая, что охота на ведьм – мероприятие комплексное, выгодное для всех сторон мирового конфликта, снимающее напряжение масс и переключающее внимание на «общего врага». Она являлась, по сути, идеологическим продуктом католических экстремистов, которые так расширяли с 1483 (начало руководства Торквемады трибуналом инквизиции) и с 1486 (издание мануала «Молот ведьм») годов круг подследственных (потому что еретики когда-то заканчиваются, а жечь кого-то надо, поскольку уже слишком большой аппарат над этим работает). Но при этом сама бюрократия устоявшейся церкви и противоречия между локальными подразделениями (церквами отдельных стран) мешали развернуть кампанию в полную силу. А в отсутствие указанных проблем это прекрасно удалось новым протестантским церквам, которые и осуществляли основные гонения, периодически, вплоть до конца XIX века.
#Франция #17век #16век #ведьмы
Просто шотландская семья — 4
...а в это время в Петербурге…
Вскоре после отъезда оттуда Джеймса Кейта в российскую столицу прибыл в 1757 году дипломат, полномочный посланник правящего Ганноверского дома Роберт Мюррей Кейт, внучатый племянник Джорджа и Джеймса. До того он почти десять лет провел посланником в Вене, представляя Ганноверский дом и одновременно с этим отстаивая интересы якобитского движения при дворе принца Евгения Савойского, периодически дававшего Стюартам туманные обещания подумать про их дело. Первоначально направленный в Петербург для того, чтобы попытаться переломить позицию России в Семилетней войны в пользу союзницы Англии — Пруссии, Кейт терпит в этом поражение, конечно, но не отчаивается и остается в стране для плетения дальнейших хитроумных комбинаций. Он талантливо лавирует между партиями Петра III и его жены Екатерины, дожидается возврата Петром прусскому королю захваченных во время войны земель и компенсации ему ущерба, честно признается своему правительству, что его заслуги в этом нет, и продолжает наблюдения.
Но свергнувшая мужа Екатерина первым делом увлекается внешней политикой, пересматривает списки дипработников и просит Георга III заменить посла с простолюдина на дворянина, потому что для империи это унизительно. Всё время пребывания в России Кейт тесно общается с торговым консулом Томасом Роутоном, постоянным корреспондентом лондонских тори (сторонников якобитов) и сенжерменского двора Стюартов, равно как и поддерживает контакты с якобитами в Австрии и германских княжествах. При отъезде Роутона из страны Кейт из кожи вон лезет, чтобы назначить на этот пост своего знакомого купца Самуэля Своллоу. Доказательств нет, но вряд ли он не был католиком и якобитом.
Кейт следующие десять лет спокойно живет в поместье под Эдинбургом, соседские помещики уважительно называют его «посланник Кейт» и зовут в гости. Но он не всегда может приехать, потому что слуги сообщают привезшим приглашение гонцам, что барина нет дома и когда вернется, не велел сказывать. Потому что дипломатическая работа — она такая.
В 1767 году внучка Георга II Каролина-Матильда становится королевой Дании и Норвегии, супругой короля Кристиана VII. При датском дворе ее считают полноватой, но в самый раз («достаточно для того, чтобы не вызывать зависть женщин, но все еще привлекать внимание мужчин»), обаятельной и веселой. Однако ее веселью очень быстро пришел конец. С юности король Кристиан считался больным на голову, да и современные врачи не сумели точно его диагностировать пост-фактум по имеющимся в описаниях симптомам. Всё как обычно у королей: нелюдимость, неконтролируемые вспышки гнева, переменчивость настроения. Но самым неудобным фактором была пансексуальность короля: он буквально считал удовлетворение этого инстинкта главным делом жизни, у него были десятки любовниц и любовников, он открыто ездил к светским куртизанкам и посещал низкопробные бордели, а в перерывах постоянно удовлетворял сам себя, зачастую публично.
И вот с таким вот отношением к жизни он не мог консуммировать брак два года: просто не понравилась. Их поженили по доверенности, а Каролину привезли в Копенгаген только потом. Когда же супругам удалось родить наследника, контакты между ними прекратились полностью.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
...а в это время в Петербурге…
Вскоре после отъезда оттуда Джеймса Кейта в российскую столицу прибыл в 1757 году дипломат, полномочный посланник правящего Ганноверского дома Роберт Мюррей Кейт, внучатый племянник Джорджа и Джеймса. До того он почти десять лет провел посланником в Вене, представляя Ганноверский дом и одновременно с этим отстаивая интересы якобитского движения при дворе принца Евгения Савойского, периодически дававшего Стюартам туманные обещания подумать про их дело. Первоначально направленный в Петербург для того, чтобы попытаться переломить позицию России в Семилетней войны в пользу союзницы Англии — Пруссии, Кейт терпит в этом поражение, конечно, но не отчаивается и остается в стране для плетения дальнейших хитроумных комбинаций. Он талантливо лавирует между партиями Петра III и его жены Екатерины, дожидается возврата Петром прусскому королю захваченных во время войны земель и компенсации ему ущерба, честно признается своему правительству, что его заслуги в этом нет, и продолжает наблюдения.
Но свергнувшая мужа Екатерина первым делом увлекается внешней политикой, пересматривает списки дипработников и просит Георга III заменить посла с простолюдина на дворянина, потому что для империи это унизительно. Всё время пребывания в России Кейт тесно общается с торговым консулом Томасом Роутоном, постоянным корреспондентом лондонских тори (сторонников якобитов) и сенжерменского двора Стюартов, равно как и поддерживает контакты с якобитами в Австрии и германских княжествах. При отъезде Роутона из страны Кейт из кожи вон лезет, чтобы назначить на этот пост своего знакомого купца Самуэля Своллоу. Доказательств нет, но вряд ли он не был католиком и якобитом.
Кейт следующие десять лет спокойно живет в поместье под Эдинбургом, соседские помещики уважительно называют его «посланник Кейт» и зовут в гости. Но он не всегда может приехать, потому что слуги сообщают привезшим приглашение гонцам, что барина нет дома и когда вернется, не велел сказывать. Потому что дипломатическая работа — она такая.
В 1767 году внучка Георга II Каролина-Матильда становится королевой Дании и Норвегии, супругой короля Кристиана VII. При датском дворе ее считают полноватой, но в самый раз («достаточно для того, чтобы не вызывать зависть женщин, но все еще привлекать внимание мужчин»), обаятельной и веселой. Однако ее веселью очень быстро пришел конец. С юности король Кристиан считался больным на голову, да и современные врачи не сумели точно его диагностировать пост-фактум по имеющимся в описаниях симптомам. Всё как обычно у королей: нелюдимость, неконтролируемые вспышки гнева, переменчивость настроения. Но самым неудобным фактором была пансексуальность короля: он буквально считал удовлетворение этого инстинкта главным делом жизни, у него были десятки любовниц и любовников, он открыто ездил к светским куртизанкам и посещал низкопробные бордели, а в перерывах постоянно удовлетворял сам себя, зачастую публично.
И вот с таким вот отношением к жизни он не мог консуммировать брак два года: просто не понравилась. Их поженили по доверенности, а Каролину привезли в Копенгаген только потом. Когда же супругам удалось родить наследника, контакты между ними прекратились полностью.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Расскажи ей, как ты устал в офисе к вечеру понедельника
Напоминаем: Лизелотта фон дер Пфальц, принцесса Палатинская, вторая жена младшего брата Людовика XIV Солнца — Филиппа Орлеанского, мать регента французского престола Филиппа II, который правил после смерти Людовика XIV восемь лет, когда моментально от кори и оспы перемерли четверо наиболее прямых наследников, а правнуку покойного Людовику XV, впоследствии Возлюбленному, было всего пять лет. Мемуары и переписка Елизаветы-Шарлотты Палатинской — два объемных тома, написанных чудесным простым и современным языком, с замечательным чувством юмора, самоиронией и нотками привычного сетевого лытдыбра.
Итак, когда мы видим в фильмах «двор», то есть сотни полторы людей в кринолинах и камзолах, которые, кажется, постоянно толкутся во дворце, плетут интриги, играют в карты и альковничают в тайных переходах, - нам не кажется. Примерно так устроена жизнь у них всех.
Принцесса Палатинская — графине Палатинской Луизе
Фонтенбло, сентябрь 1714 г. - Людовик-Солнце еще жив и правит, но стар и болен
Ты полагаешь, что жизнь моя протекает в развлечениях и празднествах; дабы вывести тебя из заблуждения, я расскажу тебе, как выстроено мое существование 🙈. Обычно я встаю в девять часов утра, хожу, ты сама хорошо понимаешь, куда 🫣, затем молюсь и читаю по три главы из Библии 😇😇😇: одну из Ветхого Завета, одну — из Нового и один псалом. Потом я одеваюсь и принимаю визиты обычно очень многих придворных; в одиннадцать я возвращаюсь в свой кабинет, где пишу и читаю. В двенадцать я иду в церковь, после чего я обедаю в одиночестве, что мне очень мало нравится, потому что я считаю: нет ничего утомительнее одиночества за столом в окружении слуг, которые все время смотрят тебе в рот 😱😱. Да и кроме того, пусть я и прожила здесь сорок три года, я никогда, наверное, не свыкнусь с 👎 👎👎 омерзительной кухней этой страны 🤮🤮🤮.
После обеда, а это обычно без четверти два, я возвращаюсь в кабинет и отдыхаю с полчаса, а затем пишу или читаю до часа королевского ужина. Иногда еще мои компаньонки играют в омбре [вроде виста] или брелан [вроде покера] у моего стола. Принцесса Орлеанская [дочь], герцогиня дю Берри [внучка] и иногда мой сын приходят повидаться со мной между половиной десятого и десятью. Без четверти одиннадцать мы занимаем свои места за столом и ждем короля, который часто не является раньше половины двенадцатого 🙄🙄. Мы ужинаем, не произнося ни слова, затем переходим в королевскую приемную, где остаемся столько, сколько нужно времени для чтения «Отче наш», потом король откланивается и уходит в свой кабинет; мы следуем туда за ним (хотя меня допускают туда только после смерти Дофина 🤬), там король беседует с нами. В половине первого он желает нам доброй ночи, и мы все расходимся по своим покоям, и я ложусь.
Герцогиня обычно играет в карты всю ночь до утра 🤪😎🤪. Если ставят спектакль, я иду туда к семи часам 🧞♀️🧞♂️💃🏻🕺🏼, а оттуда — сразу на королевский ужин. Если зовут на охоту, она всегда бывает в час дня 🤷♂️, и тогда я встаю в восемь, а в церковь иду к одиннадцати.
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Напоминаем: Лизелотта фон дер Пфальц, принцесса Палатинская, вторая жена младшего брата Людовика XIV Солнца — Филиппа Орлеанского, мать регента французского престола Филиппа II, который правил после смерти Людовика XIV восемь лет, когда моментально от кори и оспы перемерли четверо наиболее прямых наследников, а правнуку покойного Людовику XV, впоследствии Возлюбленному, было всего пять лет. Мемуары и переписка Елизаветы-Шарлотты Палатинской — два объемных тома, написанных чудесным простым и современным языком, с замечательным чувством юмора, самоиронией и нотками привычного сетевого лытдыбра.
Итак, когда мы видим в фильмах «двор», то есть сотни полторы людей в кринолинах и камзолах, которые, кажется, постоянно толкутся во дворце, плетут интриги, играют в карты и альковничают в тайных переходах, - нам не кажется. Примерно так устроена жизнь у них всех.
Принцесса Палатинская — графине Палатинской Луизе
Фонтенбло, сентябрь 1714 г. - Людовик-Солнце еще жив и правит, но стар и болен
Ты полагаешь, что жизнь моя протекает в развлечениях и празднествах; дабы вывести тебя из заблуждения, я расскажу тебе, как выстроено мое существование 🙈. Обычно я встаю в девять часов утра, хожу, ты сама хорошо понимаешь, куда 🫣, затем молюсь и читаю по три главы из Библии 😇😇😇: одну из Ветхого Завета, одну — из Нового и один псалом. Потом я одеваюсь и принимаю визиты обычно очень многих придворных; в одиннадцать я возвращаюсь в свой кабинет, где пишу и читаю. В двенадцать я иду в церковь, после чего я обедаю в одиночестве, что мне очень мало нравится, потому что я считаю: нет ничего утомительнее одиночества за столом в окружении слуг, которые все время смотрят тебе в рот 😱😱. Да и кроме того, пусть я и прожила здесь сорок три года, я никогда, наверное, не свыкнусь с 👎 👎👎 омерзительной кухней этой страны 🤮🤮🤮.
После обеда, а это обычно без четверти два, я возвращаюсь в кабинет и отдыхаю с полчаса, а затем пишу или читаю до часа королевского ужина. Иногда еще мои компаньонки играют в омбре [вроде виста] или брелан [вроде покера] у моего стола. Принцесса Орлеанская [дочь], герцогиня дю Берри [внучка] и иногда мой сын приходят повидаться со мной между половиной десятого и десятью. Без четверти одиннадцать мы занимаем свои места за столом и ждем короля, который часто не является раньше половины двенадцатого 🙄🙄. Мы ужинаем, не произнося ни слова, затем переходим в королевскую приемную, где остаемся столько, сколько нужно времени для чтения «Отче наш», потом король откланивается и уходит в свой кабинет; мы следуем туда за ним (хотя меня допускают туда только после смерти Дофина 🤬), там король беседует с нами. В половине первого он желает нам доброй ночи, и мы все расходимся по своим покоям, и я ложусь.
Герцогиня обычно играет в карты всю ночь до утра 🤪😎🤪. Если ставят спектакль, я иду туда к семи часам 🧞♀️🧞♂️💃🏻🕺🏼, а оттуда — сразу на королевский ужин. Если зовут на охоту, она всегда бывает в час дня 🤷♂️, и тогда я встаю в восемь, а в церковь иду к одиннадцати.
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Всем, конечно, интересно, а какого же рожна было нужно ее высочеству, презирающей французскую кухню при дворе Людовика XIV, которая завоевала мир, определила доминирование Франции в кулинарном мире на все времена и за которую, наконец, умер несчастный невольник чести Франсуа Ватель.
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Стюарты, звери и родственники. Кроток ли крот?
Пророк Исайя (2:20) полагает, что в день прозрения «человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им». В данном конкретном случае все будет слегка иначе, и идолов будут творить даже не из кротов, а из их элементов.
К 1688 году король Иаков II Стюарт завел внутреннюю и внешнюю политику страны в настолько глубокий тупик, что его пришлось свергать сверху, а то свергли бы снизу. На престол воссела его дочь Мария Стюарт и, соответственно, ее муж и двоюродный брат, сын ее тети, Марии Стюарт, — статхаутер Нидерландов и вечный друг-противник Людовика XIV, Карла II Английского и Карла II Испанского — Вильгельм Оранский, ставший английским королем Вильгельмом III. Стюарты и их сторонники-якобиты бежали в Европу и плели оттуда заговоры, сформировав несколько «дворов в изгнании» в Риме, Сен-Жермен-ан-Лэ и Фраскати.
Но Вильгельму не суждено было править долго: 19 марта 1702 года он умер, через полтора года умерла Мария, детей у них не было, и престол перешел к младшей сестре Марии — любвеобильной и подагрической королеве Анне, последней Стюарт на английском престоле.
Важнее для нас обстоятельства смерти Вильгельма. Крупнейший протестантский политик XVII века, самый юный полноправный игрок на европейском поле при формировании крупных абсолютных монархий — новых империй, переделе сфер влияния, при католической реакции на Реформацию и освоении новых миров, хитрейший политик и умнейший интриган — упал с лошади на охоте, переломал ключицу и акромион, перфорировал легкое и в итоге умер от сепсиса и воспаления легких. Правда точно не известна, но все были уверены, что конь наступил в кротовую нору. Это говорили при английском дворе, якобитских дворах и европейских дворах. Значит, такова была определявшая настроения истина.
Обрадованные якобиты за границей и в самой Англии последующие полвека на застольях обязательно поднимали тост за крота - «джентльмена в черном бархатном жилете», ввели в моду, собственно, черные бархатные жилеты и принялись обтягивать черным бархатом мебель, книги и т. д. Бархат — развлечение, конечно, дороговатое, поэтому в ход почти сразу пошли замша, велюр, плюш и т. д. Однако всё это все равно называлось «кротовьей шкуркой» - по-английски «mole skin».
Постепенное удешевление материала не привело к эрозии термина, и к середине XIX века молескин — это грошовая плотная хлопковая ткань, которой обтягивают блокноты размером примерно А5, очень удобные для ношения в карманах и напропалую используемые художниками для мелких набросков. В «прекрасную эпоху» блокноты «carnet moleskine» поставляют в Париж подводами.
В 1997 году маленькое итальянское дизайнерское бюро «Modo&Modo» обращается к маркетологу Марии Себрегонди с предложением разработать концепцию линии писчебумажной продукции. Она вдохновляется популярным романом Брюса Четвина «Строчки песен» (1987) в смешанном жанре фэнтези-мокьюментари, откуда и берет повествование о художницких блокнотах. Потом основывается компания «Moleskine» и выпускает свою продукцию до сих пор.
Российскому читателю этот бренд памятен, в частности, по любовно-саркастическому напоминанию каждого второго автора РуНета 2000-х гг., обращавшегося к своей предполагаемой чистопрудненской аудитории: «Запишите в свои молескины».
#Англия #17век #Франция #бренды #история #литература
Пророк Исайя (2:20) полагает, что в день прозрения «человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им». В данном конкретном случае все будет слегка иначе, и идолов будут творить даже не из кротов, а из их элементов.
К 1688 году король Иаков II Стюарт завел внутреннюю и внешнюю политику страны в настолько глубокий тупик, что его пришлось свергать сверху, а то свергли бы снизу. На престол воссела его дочь Мария Стюарт и, соответственно, ее муж и двоюродный брат, сын ее тети, Марии Стюарт, — статхаутер Нидерландов и вечный друг-противник Людовика XIV, Карла II Английского и Карла II Испанского — Вильгельм Оранский, ставший английским королем Вильгельмом III. Стюарты и их сторонники-якобиты бежали в Европу и плели оттуда заговоры, сформировав несколько «дворов в изгнании» в Риме, Сен-Жермен-ан-Лэ и Фраскати.
Но Вильгельму не суждено было править долго: 19 марта 1702 года он умер, через полтора года умерла Мария, детей у них не было, и престол перешел к младшей сестре Марии — любвеобильной и подагрической королеве Анне, последней Стюарт на английском престоле.
Важнее для нас обстоятельства смерти Вильгельма. Крупнейший протестантский политик XVII века, самый юный полноправный игрок на европейском поле при формировании крупных абсолютных монархий — новых империй, переделе сфер влияния, при католической реакции на Реформацию и освоении новых миров, хитрейший политик и умнейший интриган — упал с лошади на охоте, переломал ключицу и акромион, перфорировал легкое и в итоге умер от сепсиса и воспаления легких. Правда точно не известна, но все были уверены, что конь наступил в кротовую нору. Это говорили при английском дворе, якобитских дворах и европейских дворах. Значит, такова была определявшая настроения истина.
Обрадованные якобиты за границей и в самой Англии последующие полвека на застольях обязательно поднимали тост за крота - «джентльмена в черном бархатном жилете», ввели в моду, собственно, черные бархатные жилеты и принялись обтягивать черным бархатом мебель, книги и т. д. Бархат — развлечение, конечно, дороговатое, поэтому в ход почти сразу пошли замша, велюр, плюш и т. д. Однако всё это все равно называлось «кротовьей шкуркой» - по-английски «mole skin».
Постепенное удешевление материала не привело к эрозии термина, и к середине XIX века молескин — это грошовая плотная хлопковая ткань, которой обтягивают блокноты размером примерно А5, очень удобные для ношения в карманах и напропалую используемые художниками для мелких набросков. В «прекрасную эпоху» блокноты «carnet moleskine» поставляют в Париж подводами.
В 1997 году маленькое итальянское дизайнерское бюро «Modo&Modo» обращается к маркетологу Марии Себрегонди с предложением разработать концепцию линии писчебумажной продукции. Она вдохновляется популярным романом Брюса Четвина «Строчки песен» (1987) в смешанном жанре фэнтези-мокьюментари, откуда и берет повествование о художницких блокнотах. Потом основывается компания «Moleskine» и выпускает свою продукцию до сих пор.
Российскому читателю этот бренд памятен, в частности, по любовно-саркастическому напоминанию каждого второго автора РуНета 2000-х гг., обращавшегося к своей предполагаемой чистопрудненской аудитории: «Запишите в свои молескины».
#Англия #17век #Франция #бренды #история #литература
Стюарты, звери и родственники. Есть упоение в Бою
Шотландские короли Стюарты впервые воссели на английский престол в 1603 году, когда Иаков VI Шотландский стал Иаковом I Английским. Ему наследовал его сын Карл I, который по доброй родовой традиции простюартил все шансы и возможности, проиграл им же начатую войну протестантским буржуа и потерял 30 января 1649 года голову, как пишет Дюма, от руки сына Миледи – Мордаунта.
Но проигрышу и казни предшествовала двенадцатилетняя Гражданская революционная война. Довольно часто приходится слышать от современных читателей и зрителей исторического фикшена выражение непонимания, как вели себя в быту и бою напудренные и нарумяненные господа в париках и с мушками. Да вот примерно так же, как проявивший в революционной войне героизм и ставший талисманом королевской армии охотничье-боевой белый пудель принца Руперта – Мальчик (Boye).
Принц Рупрехт фон дер Пфальц (англичане могли произнести только «Руперт») был племянником английского короля Карла I Стюарта и дядей Лизелотты Палатинской, жены младшего брата Людовика XIV. Большую часть жизни прожил в Англии на службе у дяди, при котором был командующим всей кавалерией. В годы кромвелевской республики работал пиратом и грабил английские караваны в Вест-Индии, потом перекантовывался в германских княжествах. После Реставрации этот «воин-философ» стал первооснователем Королевского общества, физиком и военным инженером, ну и герцогом Камберлендским.
Боя подарил принцу его друг Уильям, граф Крейвен, когда после крупного поражения в Тридцатилетней войне принца посадили в 1638 году в линцскую тюрьму и бесконечно долго торговались об условиях его освобождения. Просто Крейвену отказали в жертвенной просьбе сесть в камеру вместе с другом, и он попытался хоть так облегчить принцу заключение. Бой был с принцем до самой смерти неразлучен, ездил в его седле или подмышкой и только в экстренных случаях (ну там конная атака, бал, канонада) передавался адъютантам.
По мнению пуритан, которое широчайше тиражировалось в памфлетах и слухах, Бой был фамильяром принца. Перед передачей принцу магистр теологии и астролог полковник кавалерии Крейвен якобы заключил в его тело душу некой женщины «из Лапландии или Финляндии, безлюдных мест, где живут одни лишь кудесники», и с тех пор Бой мог по своей или хозяйской воле становиться невидимым, превращаться в людей и других животных, ловить пастью пули, плеваться ядом, отыскивать клады и временами пророчествовать. Ну и он был неуязвим, конечно. На лубках его изображали, соответственно, карликовым львом.
Принц с радостью поддерживал все эти слухи, добавлял к ним новые подробности и вообще наслаждался ситуацией. Пудель же действительно обладал (что неудивительно при такой жизни) неимоверно злобным и скандальным нравом, но был предан хозяину как собака и все время искал повода кого-нибудь за него порвать на еще не британский, но вполне английский флаг. Кормили его куриными грудками и ростбифом.
#Англия #17век #история #литература #Стюарты
Шотландские короли Стюарты впервые воссели на английский престол в 1603 году, когда Иаков VI Шотландский стал Иаковом I Английским. Ему наследовал его сын Карл I, который по доброй родовой традиции простюартил все шансы и возможности, проиграл им же начатую войну протестантским буржуа и потерял 30 января 1649 года голову, как пишет Дюма, от руки сына Миледи – Мордаунта.
Но проигрышу и казни предшествовала двенадцатилетняя Гражданская революционная война. Довольно часто приходится слышать от современных читателей и зрителей исторического фикшена выражение непонимания, как вели себя в быту и бою напудренные и нарумяненные господа в париках и с мушками. Да вот примерно так же, как проявивший в революционной войне героизм и ставший талисманом королевской армии охотничье-боевой белый пудель принца Руперта – Мальчик (Boye).
Принц Рупрехт фон дер Пфальц (англичане могли произнести только «Руперт») был племянником английского короля Карла I Стюарта и дядей Лизелотты Палатинской, жены младшего брата Людовика XIV. Большую часть жизни прожил в Англии на службе у дяди, при котором был командующим всей кавалерией. В годы кромвелевской республики работал пиратом и грабил английские караваны в Вест-Индии, потом перекантовывался в германских княжествах. После Реставрации этот «воин-философ» стал первооснователем Королевского общества, физиком и военным инженером, ну и герцогом Камберлендским.
Боя подарил принцу его друг Уильям, граф Крейвен, когда после крупного поражения в Тридцатилетней войне принца посадили в 1638 году в линцскую тюрьму и бесконечно долго торговались об условиях его освобождения. Просто Крейвену отказали в жертвенной просьбе сесть в камеру вместе с другом, и он попытался хоть так облегчить принцу заключение. Бой был с принцем до самой смерти неразлучен, ездил в его седле или подмышкой и только в экстренных случаях (ну там конная атака, бал, канонада) передавался адъютантам.
По мнению пуритан, которое широчайше тиражировалось в памфлетах и слухах, Бой был фамильяром принца. Перед передачей принцу магистр теологии и астролог полковник кавалерии Крейвен якобы заключил в его тело душу некой женщины «из Лапландии или Финляндии, безлюдных мест, где живут одни лишь кудесники», и с тех пор Бой мог по своей или хозяйской воле становиться невидимым, превращаться в людей и других животных, ловить пастью пули, плеваться ядом, отыскивать клады и временами пророчествовать. Ну и он был неуязвим, конечно. На лубках его изображали, соответственно, карликовым львом.
Принц с радостью поддерживал все эти слухи, добавлял к ним новые подробности и вообще наслаждался ситуацией. Пудель же действительно обладал (что неудивительно при такой жизни) неимоверно злобным и скандальным нравом, но был предан хозяину как собака и все время искал повода кого-нибудь за него порвать на еще не британский, но вполне английский флаг. Кормили его куриными грудками и ростбифом.
#Англия #17век #история #литература #Стюарты
Стюарты, звери и родственники. И ухо и рыло
О связях дома Стюартов с Испанией было сказано уже достаточно, но этого никогда не бывает мало. Связи эти были, были они не случайными, и опасность этих связей варьировалась по показателям исторического барометра от «переменная облачность» до «ураган-тайфун-цунами». Взять хотя бы одного испанского короля Филиппа II, которого можно, теоретически понять во всех его кровавых предприятиях. Как говорится, сначала вас женят на некрасивой английской женщине с жутко непроработанным отцовским комплексом, которая к тому же ваша двоюродная сестра по матери — Марии Тюдор. Вы думаете, что хотя бы прирастили себе державу английскими землями. Но она не дает вам там жить и правит сама. Потом она умирает, на трон садитесь не вы, а ее сводная сестра Елизавета, которая, с вашей точки зрения, незаконнорожденная и к тому же иной веры. Тут хочешь — не хочешь, а пошлешь Непобедимую армаду вернуть себе свое. И такие проблемы были буквально у всех пар с испанским участием на голландском, датском, британском и французском престолах.
Однако одним из побочных продуктов этих демографических диверсий стало появление в Англии завезенных Марией и Филиппом небольших декоративно-охотничьих собачек, родственных пекинесам и японским хинам — традиционно «королевским», придворным породам. Называли их англичане «испанцами», что закономерно — «spaniards». На французский манер это произносилось как «espaigneul», что очень быстро превратилось у англичан в «spaniel».
К моменту первого изгнания Стюартов домашние спаниели уже довольно часто встречались во французских и голландских салонах, и принц Чарльз Стюарт, всю молодость провоевавший с испанцами, тем не менее полюбил их всей душой, зная или не зная о происхождении породы: на эту тему история молчит. Нет другой такой собаки, которая больше походила бы на господина в алонжированном парике по моде второй половины XVII века. Поэтому немедленно после Реставрации король Карл II стал личным примером — и раздаривая щенков всем любовницам и друзьям — распространять в качестве модного салонного прикола моду на спаниелей по своей державе. Это были 25 лет, когда в Англии правили шик и прикол. За это время специалисты вывели пару десятков пород спаниелей: часть вымерла, часть осталась до сих пор.
Конечно, на портретах разных Стюартов мы видим то, что ну никак в современном нашем понимании не является спаниелем. Однако это именно они: в некоторых отчетливее проступают родовые черты пекинесов, в других — намешанные гены английских грейхаундов, третьи вообще уже скорее напоминают дворовых метисов, в которых заметен вклад всех кобелей околотка. «Одним достается наследство, другим - наследственность». Со Стюартами всегда так.
#Англия #17век #Испания #история #литература
О связях дома Стюартов с Испанией было сказано уже достаточно, но этого никогда не бывает мало. Связи эти были, были они не случайными, и опасность этих связей варьировалась по показателям исторического барометра от «переменная облачность» до «ураган-тайфун-цунами». Взять хотя бы одного испанского короля Филиппа II, которого можно, теоретически понять во всех его кровавых предприятиях. Как говорится, сначала вас женят на некрасивой английской женщине с жутко непроработанным отцовским комплексом, которая к тому же ваша двоюродная сестра по матери — Марии Тюдор. Вы думаете, что хотя бы прирастили себе державу английскими землями. Но она не дает вам там жить и правит сама. Потом она умирает, на трон садитесь не вы, а ее сводная сестра Елизавета, которая, с вашей точки зрения, незаконнорожденная и к тому же иной веры. Тут хочешь — не хочешь, а пошлешь Непобедимую армаду вернуть себе свое. И такие проблемы были буквально у всех пар с испанским участием на голландском, датском, британском и французском престолах.
Однако одним из побочных продуктов этих демографических диверсий стало появление в Англии завезенных Марией и Филиппом небольших декоративно-охотничьих собачек, родственных пекинесам и японским хинам — традиционно «королевским», придворным породам. Называли их англичане «испанцами», что закономерно — «spaniards». На французский манер это произносилось как «espaigneul», что очень быстро превратилось у англичан в «spaniel».
К моменту первого изгнания Стюартов домашние спаниели уже довольно часто встречались во французских и голландских салонах, и принц Чарльз Стюарт, всю молодость провоевавший с испанцами, тем не менее полюбил их всей душой, зная или не зная о происхождении породы: на эту тему история молчит. Нет другой такой собаки, которая больше походила бы на господина в алонжированном парике по моде второй половины XVII века. Поэтому немедленно после Реставрации король Карл II стал личным примером — и раздаривая щенков всем любовницам и друзьям — распространять в качестве модного салонного прикола моду на спаниелей по своей державе. Это были 25 лет, когда в Англии правили шик и прикол. За это время специалисты вывели пару десятков пород спаниелей: часть вымерла, часть осталась до сих пор.
Конечно, на портретах разных Стюартов мы видим то, что ну никак в современном нашем понимании не является спаниелем. Однако это именно они: в некоторых отчетливее проступают родовые черты пекинесов, в других — намешанные гены английских грейхаундов, третьи вообще уже скорее напоминают дворовых метисов, в которых заметен вклад всех кобелей околотка. «Одним достается наследство, другим - наследственность». Со Стюартами всегда так.
#Англия #17век #Испания #история #литература
Франсуа де ла Булэ ле Гуз (1623-1668) — высокородный путешественник, прожил недолго, но успел объездить полмира, запад и восток; остался в истории за счет своих путевых очерков.
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Шестого мая мы отплыли в десять часов ночи. Наш капитан был пьян и не соображал, что делает; по его вине мы два или три раза пропустили свою очередь, потому что утром, поскольку ветер был встречный, он уходил в пивную, а когда ветер выравнивался, он уже был не в состоянии распоряжаться лоцманами. Потом этот пьяница внезапно велел поднять паруса и оставил на берегу много почтенных пассажиров, ни о чем им не сообщив, в то время как они, утратив уже всякую надежду когда-нибудь отплыть с таким капитаном, спокойно спали у себя в гостиницах.
<...>
Ирландцы едят очень много мяса и масла, а хлеба — очень мало. Они пьют молоко и пиво, куда кладут лавровый лист, хлеб же пекут на английский манер. Бедняки мелют ячмень и горох меж двух камней и выпекают из этого затем хлеб на железных таганах. Еще они кладут в такой хлеб отруби и называют его «хараан», они едят его, запивая простоквашей огромными глотками. Пиво у них очень хорошее, а их «аквавит» называется «бренди-вино» [brando-vin], и оно просто отличное. Масло, говядина и баранина лучше, чем в Англии.
В городах они строят на английский манер, а в деревнях они строят так: вкапывают в землю два шеста, соединяют их по верху длинной балкой, и эта конструкция удерживает два ряда балок с двух сторон, которые потом покрывают листьями и хворостом. Бывают еще хижины о четырех стенах, тоже покрытые листьями и хворостом, в рост человека. Они без очагов, огонь разводят в середине хижины, к великому неудовольствию всех тех, кто не любит дыма. Дома знати, или замки, делаются с четырьмя стенами и тоже покрыты соломой и листьями; сказать по правде, это всего лишь квадратные башни без окон или с такими узкими бойницами, как в тюрьме, почти не дающими света. Мебели у них мало, они застилают свои жилища соломой — зимой и зелеными ветками — летом, и из этого делают себе постель. Веток или соломы у них на полу укладывается на фут толщины, а окна и потолки у них украшены резьбой в виде веток.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Шестого мая мы отплыли в десять часов ночи. Наш капитан был пьян и не соображал, что делает; по его вине мы два или три раза пропустили свою очередь, потому что утром, поскольку ветер был встречный, он уходил в пивную, а когда ветер выравнивался, он уже был не в состоянии распоряжаться лоцманами. Потом этот пьяница внезапно велел поднять паруса и оставил на берегу много почтенных пассажиров, ни о чем им не сообщив, в то время как они, утратив уже всякую надежду когда-нибудь отплыть с таким капитаном, спокойно спали у себя в гостиницах.
<...>
Ирландцы едят очень много мяса и масла, а хлеба — очень мало. Они пьют молоко и пиво, куда кладут лавровый лист, хлеб же пекут на английский манер. Бедняки мелют ячмень и горох меж двух камней и выпекают из этого затем хлеб на железных таганах. Еще они кладут в такой хлеб отруби и называют его «хараан», они едят его, запивая простоквашей огромными глотками. Пиво у них очень хорошее, а их «аквавит» называется «бренди-вино» [brando-vin], и оно просто отличное. Масло, говядина и баранина лучше, чем в Англии.
В городах они строят на английский манер, а в деревнях они строят так: вкапывают в землю два шеста, соединяют их по верху длинной балкой, и эта конструкция удерживает два ряда балок с двух сторон, которые потом покрывают листьями и хворостом. Бывают еще хижины о четырех стенах, тоже покрытые листьями и хворостом, в рост человека. Они без очагов, огонь разводят в середине хижины, к великому неудовольствию всех тех, кто не любит дыма. Дома знати, или замки, делаются с четырьмя стенами и тоже покрыты соломой и листьями; сказать по правде, это всего лишь квадратные башни без окон или с такими узкими бойницами, как в тюрьме, почти не дающими света. Мебели у них мало, они застилают свои жилища соломой — зимой и зелеными ветками — летом, и из этого делают себе постель. Веток или соломы у них на полу укладывается на фут толщины, а окна и потолки у них украшены резьбой в виде веток.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Франсуа де ла Булэ ле Гуз
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Они [ирландцы] любят играть на арфе и почти все на ней играют, как англичане — на скрипке, французы — на лютне, итальянцы — на гитаре, испанцы — на кастаньетах, шотландцы — на волынке, швейцарцы — на флейте, немцы — на трубе, голландцы — на бубне, а турки — на свирели [флажолете].
Ирландцы носят при себе «скейн», или турецкий кинжал, который мечут очень искусно на пятнадцать шагов и тем имеют большое преимущество на поле боя, потому что если они побеждают, то не выживает никто из врагов, а если они бегут, то поймать их невозможно. Я видел, как ирландцы с легкостью проходят по двадцать пять лье в день. Они маршируют на поле битвы под волынки, а не под флейты, барабаны у них встречаются редко, а мушкетами и пушками они пользуются так же, как мы. Они гораздо лучшие воины за границей, чем у себя дома.
Рыжие у них считаются самыми красивыми. У женщин висячие груди, а самыми красивыми считаются такие, которые веснушчатые, как форель.
Ирландцы торгуют лососем и сельдью, которых они добывают в больших количествах. На английский пенни, это как французский каролюс, можно после улова купить 120 сельдей. Вино и соль они закупают во Франции и по хорошей цене везде сбывают свою плотную байку [frize].
Ирландцы любят иностранцев, и по их стране недорого путешествовать. Когда добропорядочный путешественник с рекомендациями входит к ним в жилище, ему нужно просто предложить им «синисин», или нюхательного табаку, и тогда эти люди примут его с восхищением и накормят всем лучшим, что у них есть в доме. Испанцев они любят как братьев, французов — как друзей, итальянцев — как союзников, немцев — как родственников, а англичане и шотландцы для них — непримиримые враги. В моем путешествии от Килкиника до Кашела меня сопровождали двадцать ирландских солдат, и когда они узнали, что я француз, они ни разу меня не обидели, но предлагали чем-нибудь услужить, говоря, что хорошо, что я ни англичанин ни «сазанах».
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Они [ирландцы] любят играть на арфе и почти все на ней играют, как англичане — на скрипке, французы — на лютне, итальянцы — на гитаре, испанцы — на кастаньетах, шотландцы — на волынке, швейцарцы — на флейте, немцы — на трубе, голландцы — на бубне, а турки — на свирели [флажолете].
Ирландцы носят при себе «скейн», или турецкий кинжал, который мечут очень искусно на пятнадцать шагов и тем имеют большое преимущество на поле боя, потому что если они побеждают, то не выживает никто из врагов, а если они бегут, то поймать их невозможно. Я видел, как ирландцы с легкостью проходят по двадцать пять лье в день. Они маршируют на поле битвы под волынки, а не под флейты, барабаны у них встречаются редко, а мушкетами и пушками они пользуются так же, как мы. Они гораздо лучшие воины за границей, чем у себя дома.
Рыжие у них считаются самыми красивыми. У женщин висячие груди, а самыми красивыми считаются такие, которые веснушчатые, как форель.
Ирландцы торгуют лососем и сельдью, которых они добывают в больших количествах. На английский пенни, это как французский каролюс, можно после улова купить 120 сельдей. Вино и соль они закупают во Франции и по хорошей цене везде сбывают свою плотную байку [frize].
Ирландцы любят иностранцев, и по их стране недорого путешествовать. Когда добропорядочный путешественник с рекомендациями входит к ним в жилище, ему нужно просто предложить им «синисин», или нюхательного табаку, и тогда эти люди примут его с восхищением и накормят всем лучшим, что у них есть в доме. Испанцев они любят как братьев, французов — как друзей, итальянцев — как союзников, немцев — как родственников, а англичане и шотландцы для них — непримиримые враги. В моем путешествии от Килкиника до Кашела меня сопровождали двадцать ирландских солдат, и когда они узнали, что я француз, они ни разу меня не обидели, но предлагали чем-нибудь услужить, говоря, что хорошо, что я ни англичанин ни «сазанах».
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Стюарты, звери и родственники. Корчи воображения
«Ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете. Но увы! всё это — поэзия, а не проза...»
В период английской Реставрации 1660-1688 гг. в больших городах королевства расцвели театры. Был театр Короля, театр его младшего брата, официальные театры знаменитых придворных, частные театры в усадьбах, импровизированные театры на рынках. Они давали представления по 3-4 раза в день, там круглосуточно функционировали развлекательные фойе — светские салоны и ярмарки сплетен, помолвок, интриг и деловых договоров. Но речь здесь скорее не о содержании театральной среды, а о форме театральных представлений.
Театр, конечно, уже давно ушел от средневековой мистерии и претерпел шекспировские и пост-елизаветинские реформы. Он неустанно искал новые формы.
В период Реставрации, например, на сцену в массовом порядке выпускали дрессированных животных. Конным появлением Ричарда III или Фортинбраса на сцене никого не удивишь и сейчас, и тем более тогда. Поэтому по сцене стали пускать эскадрон. Это впечатляло гораздо больше и стоило всего лишь строительства двух покатых подъемов-спусков по бокам сцены. Но позволить это себе мог только его величество. В опере Пёрселла «Царица фей» на сцену чинно выходил хор дрессированных обезьян, танцевал и пел. Ну пытался, по крайней мере, его единственное представление продлилось несколько минут, а потом, конечно, в публике нашелся какой-то милый и непосредственный человечек-приколист, который начал швырять в мартышек апельсинами (их продавали там же), и всё закончилось.
В представлениях особенно часто использовали, конечно, собак, и здесь царил синтез еще большего числа жанров: персонажам пьес помогали собаки, наученные паре ярмарочных фокусов вроде «отгадывания карты» и «притворись мертвым», и эти перформансы вписывались в сюжет.
Для иллюстрации сцен охоты на помост выводили тоже собак, лис, волков и медведей. Иногда они были животными ярмарочных дрессировщиков, а иногда просто дикими зверями, которых прогоняли из конца в конец сцены, и на этом их роль считалась исполненной. Ну почти. Потому что театр все еще не был формой искусства, отдельной от прочих ярмарочных жанров, и если представления давались, скажем, по вторникам, четвергам и субботам, то по понедельникам, средам и пятницам на том же помосте устраивались петушиные, собачьи или кошачьи бои, травля привязанных к столбам медведей и лис собаками и прочие народные забавы.
Но не нужно поспешно обвинять людей в харасменте животных. Потому что абсолютно таким же образом, по мере необходимости, на том же самом помосте вместо утренних спектакля или травли проводилась публичная казнь. Что характерно, от Елизаветы и до периода Реставрации палачи одевались в театральные костюмы, носили маски и парики, перед исполнением приговора и после они вполне могли на радость публике произнести по паре реплик или по целому монологу из какой-нибудь нашумевшей пьесы с казнью в сюжете, ну или просто по велению души. У каждого же может быть свой момент славы. Мы так привычно цитируем Шекспира про жизнь и театр, философски морща лоб и поднимая палец, что редко думаем о том, что Шекспир просто констатировал очевидное, глядя со сцены в зал и понимая, что любой милый господин вон из третьего хотя бы ряда может завтра стать звездой утреннего представления «знаменитая английская шестерная казнь» (ну это описано Дрюоном в "Узнице Шато-Гайара" и частично показано в "Храбром сердце").
#Англия #17век #театр #Стюарты #история #литература
«Ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете. Но увы! всё это — поэзия, а не проза...»
В период английской Реставрации 1660-1688 гг. в больших городах королевства расцвели театры. Был театр Короля, театр его младшего брата, официальные театры знаменитых придворных, частные театры в усадьбах, импровизированные театры на рынках. Они давали представления по 3-4 раза в день, там круглосуточно функционировали развлекательные фойе — светские салоны и ярмарки сплетен, помолвок, интриг и деловых договоров. Но речь здесь скорее не о содержании театральной среды, а о форме театральных представлений.
Театр, конечно, уже давно ушел от средневековой мистерии и претерпел шекспировские и пост-елизаветинские реформы. Он неустанно искал новые формы.
В период Реставрации, например, на сцену в массовом порядке выпускали дрессированных животных. Конным появлением Ричарда III или Фортинбраса на сцене никого не удивишь и сейчас, и тем более тогда. Поэтому по сцене стали пускать эскадрон. Это впечатляло гораздо больше и стоило всего лишь строительства двух покатых подъемов-спусков по бокам сцены. Но позволить это себе мог только его величество. В опере Пёрселла «Царица фей» на сцену чинно выходил хор дрессированных обезьян, танцевал и пел. Ну пытался, по крайней мере, его единственное представление продлилось несколько минут, а потом, конечно, в публике нашелся какой-то милый и непосредственный человечек-приколист, который начал швырять в мартышек апельсинами (их продавали там же), и всё закончилось.
В представлениях особенно часто использовали, конечно, собак, и здесь царил синтез еще большего числа жанров: персонажам пьес помогали собаки, наученные паре ярмарочных фокусов вроде «отгадывания карты» и «притворись мертвым», и эти перформансы вписывались в сюжет.
Для иллюстрации сцен охоты на помост выводили тоже собак, лис, волков и медведей. Иногда они были животными ярмарочных дрессировщиков, а иногда просто дикими зверями, которых прогоняли из конца в конец сцены, и на этом их роль считалась исполненной. Ну почти. Потому что театр все еще не был формой искусства, отдельной от прочих ярмарочных жанров, и если представления давались, скажем, по вторникам, четвергам и субботам, то по понедельникам, средам и пятницам на том же помосте устраивались петушиные, собачьи или кошачьи бои, травля привязанных к столбам медведей и лис собаками и прочие народные забавы.
Но не нужно поспешно обвинять людей в харасменте животных. Потому что абсолютно таким же образом, по мере необходимости, на том же самом помосте вместо утренних спектакля или травли проводилась публичная казнь. Что характерно, от Елизаветы и до периода Реставрации палачи одевались в театральные костюмы, носили маски и парики, перед исполнением приговора и после они вполне могли на радость публике произнести по паре реплик или по целому монологу из какой-нибудь нашумевшей пьесы с казнью в сюжете, ну или просто по велению души. У каждого же может быть свой момент славы. Мы так привычно цитируем Шекспира про жизнь и театр, философски морща лоб и поднимая палец, что редко думаем о том, что Шекспир просто констатировал очевидное, глядя со сцены в зал и понимая, что любой милый господин вон из третьего хотя бы ряда может завтра стать звездой утреннего представления «знаменитая английская шестерная казнь» (ну это описано Дрюоном в "Узнице Шато-Гайара" и частично показано в "Храбром сердце").
#Англия #17век #театр #Стюарты #история #литература
Франсуа де ла Булэ ле Гуз
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Ирландцы, которых англичане называют дикарями, на голове носят небольшую голубую шапочку в два пальца высотой спереди, закрывающую уши и шею. Камзолы у них длинные о четырех полах; они носят длинные панталоны из белой байки. У них остроконечные башмаки с однослойной подошвой, они их называют «броги». Мне постоянно пересказывали поговорку про «ирландские броги — английским догам» (Airische brogues pour Englische dogues), которая означает, что их обувка ценится выше, чем английская.
Вместо плащей они носят 5-6 ярдов байки, которые наворачивают себе на плечи, покрывая все тело и голову, и они никогда не расстаются с этими плащами, спят ли, едят или работают. У большинства из них нет рубах, а вшей у них столько же, сколько волос на голове, и они ловят их прилюдно без всяких церемоний.
На севере ирландцы одеваются только в штаны и плащ, ни шляп, ни чулок, ни туфель. Северные женщины носят плед, закрепленный на шее и перетянутый поясом, и на шотландской границе больше не носят никакой одежды. Ирландские девушки, даже городские, только повязывают голову лентой, а замужние покрывают голову маленьким платком, как египтянки. Платье доходит у них только до груди, и работая, они подбирают юбки и перевязывают их платком по животу. Они носят шляпы и очень широкие бурые плащи с капюшонами из очень грубой шерсти или байки, как женщины в нижней Нормандии.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Ирландцы, которых англичане называют дикарями, на голове носят небольшую голубую шапочку в два пальца высотой спереди, закрывающую уши и шею. Камзолы у них длинные о четырех полах; они носят длинные панталоны из белой байки. У них остроконечные башмаки с однослойной подошвой, они их называют «броги». Мне постоянно пересказывали поговорку про «ирландские броги — английским догам» (Airische brogues pour Englische dogues), которая означает, что их обувка ценится выше, чем английская.
Вместо плащей они носят 5-6 ярдов байки, которые наворачивают себе на плечи, покрывая все тело и голову, и они никогда не расстаются с этими плащами, спят ли, едят или работают. У большинства из них нет рубах, а вшей у них столько же, сколько волос на голове, и они ловят их прилюдно без всяких церемоний.
На севере ирландцы одеваются только в штаны и плащ, ни шляп, ни чулок, ни туфель. Северные женщины носят плед, закрепленный на шее и перетянутый поясом, и на шотландской границе больше не носят никакой одежды. Ирландские девушки, даже городские, только повязывают голову лентой, а замужние покрывают голову маленьким платком, как египтянки. Платье доходит у них только до груди, и работая, они подбирают юбки и перевязывают их платком по животу. Они носят шляпы и очень широкие бурые плащи с капюшонами из очень грубой шерсти или байки, как женщины в нижней Нормандии.
#история #Ирландия #17век #первоисточник