…и немного о механизме появления первых клубов и понятия «клуб» в Лондоне в середине XVII века. Само слово «club» означает дубинку и как таковое используется до сих пор. Однако карточные трефы, по-английски, это «дубинки», три булавы с навершиями, сцепленные вместе в виде листка клевера, что добавляло каламбурности – «cloves-clubs». Поэтому слепившаяся вместе группа людей тоже стала называться «club», и впервые так во время «Второй» Гражданской войны 1647-1649 гг. стали называть те полевые бандформирования, которые – как «зеленые» в российскую Гражданскую войну – не могли определиться со своей принадлежностью к «кавалерам» или «круглоголовым» или меняли сторону, но держались вместе.
…а в это время… в период Протектората ряд таверн стали вводить привилегированное членство посетителей: за ежемесячный взнос потребитель, внесенный в соответствующий список, получал оговоренную дозу бухла, а затем и скидки, и еще скидки за привод новых членов, и еженедельные или ежемесячные банкеты только для членов, - и всё это вместе называлось «клуб». Обычно он носил название таверны, либо гильдии, ее оккупировавшей, потому что это почти сразу стало массовым явлением. Короче, на стойке бара посетителя явно спрашивали: «Клубная карта есть? Не желаете завести? Мужчина, который следующий, у вас карта есть – вот ему прокатать?». Естественно, уже к концу Протектората появились и клубы при частных домах и дворцах. #история #18век #17век #тайныеобщества #конспирология #масоны #средневековье #ордена #просветители #Англия #Франция #Пипс

Как обыденно и буднично происходят такие вещи – всегда умиляюсь.
Дневник обывателя Рюгге (Британский музей). 16 марта 1659-1660 г., Лондон
«Утром к Королевской бирже пришел маляр с лестницей, забрался наверх к статуе Карла I и смыл надпись золотыми буквами, нанесенную под ней: «Exit tyrannus, Regum ultimus, anno libertatis Angliae, anno Domini 1648, Januarie XXX» (Сгинул тиран, последний король, в год освобождения Англии, год Господень 1648, 30 января). Потом он спустился на землю, бросил свои ведро и кисть и сказал, что больше они ему не нужны. Никто не знает, по чьему приказу он это сделал. Мало кто обратил на него внимание, только несколько зевак покричали: «Боже, храни короля Карла II!». Вечером у Биржи собрались купцы и очень радовались, запустили фейерверки. Где-то 21-го числа распространились слухи, что это было сделано по приказу генерала Монка».
Ну точь-в-точь 1991-1992 года, как я их запомнил. #история #17век #Англия #Пипс

У автора знаменитого дневника за 1650-1710-е годы Самуэля Пипса была очень насыщенная жизнь конторского клерка середины XVII века. "Такой день".
13 января 1659 г. Лондон
Утром пришел в свою контору и там встретил г-на Фейджа, с которым пошел в «Лебедя», и там он мне рассказал… [парламентские сплетни]. Он также рассказал, что адъютант доставил им письмо [генерала] Монка, что оно написано весьма велеречиво, но они решили ему не доверять и постановили там, что больше не принимают прошений о восстановлении в членах Парламента и не выплачивают никаких компенсаций, пока просители не появятся там лично или пока не будет избран новый свободный Парламент. Оттуда вернулся в свою контору, где делать было нечего. Оттуда – к «Уиллу» с г-ном Пинкли, который меня пригласил к себе в дом на праздник в следующий понедельник.
Оттуда я пошел домой, забрал жену, и вместе мы пошли к г-ну Уэйдсу, где обедали, а затем зашли навестить Кейт. Оттуда снова домой, и моя жена совершенно не намерена была отпускать меня дальше, однако, пусть и в раздражении, собралась прогуляться со мной, если уж я собирался это сделать. Я пошел к Уайтхоллу, оглянувшись, увидел, что она идет за мной, остановился и подождал, потом провел ее по Уайтхоллу и вернул домой, разозленную. Оттуда я пошел к миссис Джем [вдова родственника, жившая сама по себе и потому нуждавшаяся в надзоре] и нашел ее бодрой и веселой, узнав, что оказалось, что у нее не оспа [small-pox], а всего лишь ветрянка [swine-pox, предыдущие три дня он заходил к ней и находил больной в постели], так что я остался и сыграл с ней пару партий в карты. Оттуда к г-ну Вайнсу, где он, я и г-н Хадсон сыграли с полдюжины вещей [у них струнное трио] в присутствии жены Дика и ее сестры. Оттуда я пошел в кофейню и там выслушал превосхитительную критику утверждения г-на Харрингтона о том, что избыток собственности лежит в основе государственного управления. Оттуда домой, где обнаружил, что жена ушла к г-ну Ханту, но она вскоре вернулась. Отправил письмо в Хитчинброк, которое не смог отправить вчера. И спать [So to bed]. #история #17век #литература #первоистоник #Англия #Пипс

Для https://t.me/russianmasons

Церемония бдения у гроба, совершаемая на этой неделе в Великобритании, ведет свое происхождение из времен Крестовых походов. Это один из многих средневековых ритуалов, прочно вошедших в военную, а вслед за ней – в масонскую традиции.

Поскольку масонство распространялось с Британских островов на Европейском континенте, в первую очередь, за счет передвижений воинских соединений и работавших при них масонских лож, воинские ритуалы перемешивались с собственно масонскими, постепенно формируя церемониал современного братства вольных каменщиков.

На всех языках эта церемония называется словами, означающими «бдеть, бодрствовать, не спать, сохранять осознанность и быть настороже» - лат. vigila, англ. vigil, франц. veillée, нем. Wacht (ср. англ. wake – будить).

На русском она называется вслед за немецкой традицией «вахтой памяти» и всегда проводится по тем же правилам, что во всем мире, невзирая на смену режимов в стране – Российской империи, Советском Союзе и постсоветской России.

Первоначально этот ритуал подразумевал охрану гроба с телом в течение ночи или нескольких ночей и практически всегда сочетался с постом и молитвой. В наше время вахта обычно сокращается до одного или нескольких часов и не подразумевает иных обрядовых действий.

В основе церемонии бдения у тела лежат первичные, инстинктивные проявления скорби близкими покойного: охрана его тела до погребения сродни многократно описанному разрыванию родственниками покойного своей одежды, посыпанию головы прахом, нанесению себе ран и т.д. В наше время эти обычаи почти повсеместно заменены ношением особой одежды или ее элементов – траура.

В масонском обиходе траурная церемония подразумевает особое прошение о проведении масонских похорон, которое семья покойного подает в его ложу после его смерти.

Гроб с телом покойного ставится в центре масонского храма и покрывается черной материей, а сверху на крышку кладутся масонские регалии покойного: запон (фартук), нагрудные ленты с клейнодами (подвесками), а также ветвь вечнозеленой акации – символ воскресения и вечной жизни.

По краям гроба становятся лицом наружу офицеры ложи, вооруженные мечами. Между ними, по сторонам гроба, либо в его изголовье, сменяя друг друга, становятся руководители ложи покойного, великой ложи, а также его друзья и близкие, масоны и не-масоны, неся вахту в течение определенного времени в полной тишине либо под траурную музыку.

В случае королевских похорон в Великобритании постоянную вахту несут около гроба члены Королевской гильдии лучников, по протоколу, исполняющие обязанности королевской личной стражи во время пребывания монархов на территории Шотландии, а по рескрипту королевы-матери Елизаветы (1900-2002) – и в других землях Соединенного Королевства.

В масонстве несущие вахту офицеры ложи обычно вооружены только мечами либо держат в руках ритуальные посохи.

В случае проведения полного ритуала масонских похорон вахта памяти продолжается до утра, после чего гроб помещают в катафалк, и члены ложи пешей процессией сопровождают его в церковь на отпевание, а затем – на кладбище для захоронения, после чего точно так же возвращаются в масонский храм, где проводится еще один особый ритуал траурного заседания ложи, где воздается должное добродетелям покойного и его масонской биографии. Затем следует поминальная застольная ложа. В зависимости от внешних обстоятельств ритуал может сокращаться, либо могут исполняться лишь отдельные его элементы.

В художественной литературе часто упоминают об обычае класть в гроб умершему масону белые перчатки, одну или пару. Это французский масонский обычай XIX века, не являющийся всеобщим или обязательным, но он красив и наполнен глубоким символизмом. #история #19век #18век #17век #тайныеобщества #масоны #средневековье #религия #ордена #рыцари #Англия #Франция #современность

одним из прекраснейших произведений Вивальди является оратория "Юдифь торжествующая". а прекраснейшими ее моментами являются арии евнуха царя Олоферна - Вагауса - из которых , в свою очередь, своеобразным тестом для сопрано (очень много вибрато и последняя нота до) является паническая гневная ария "Armatae face et anguibus" - "Вооружитесь факелами и змеями" - когда Вагаус обнаруживает гибель Олоферна и, выскочив из шатра, зовет войско на месть - что, конечно, подразумевает для древнего ассирийца, по мнению либреттиста Джакопо Кассетти, призывы к фуриям.
рабски "переведя" имя персонажа по аналогии со словом "vagus", простецы с какой-то стати растиражировали название "Ария странника", хотя Вагаус никуда особо не ходил дальше царского шатра.
само собой разумеется, что эти арии были, и исполнялись, и считались кастрачьими, и как таковые они были написаны. это только теперь они стали чисто женским певческим материалом, коль скоро программа переобучения контртеноров по былым кастрачьим стандартам в наше время только становится на ноги в Европе, да и результаты дает пока не так чтобы очень (буквально пара блестящих исполнителей, не сотни и даже не десятки), ибо решать проблему ножницами сейчас не разрешают, а остальное - трудно и долго.
интересно другое. при общем чисто фоменковском отношении либреттистов великой оперной эпохи к истории нельзя сказать, что им не хватало общей эрудиции и классического образования. поэтому Вагаус (Вагой) - не вымышленный персонаж, а макароническоре искажение когда-то, видимо, услышанного Кассетти имени Багоаса (Багоя) - любимого евнуха Александра Великого, которого ему подарил персидский придворный Набарзан.
немало интересного написано по этой и сопутствующим темам в кандидатской диссертации Кристофера Эрлингера из Университета Огайо "Как работает евнух: евнухи как инструментарий нарратива в классической греческой и римской литературе" (How the Eunuch Works: Eunuchs as a Narrative Device in Greek and Roman Literature). ради этой информации и написан данный пост. теперь не только я знаю, что есть такая диссертация. #музыка #Вивальди #история #17век #литература

потрясающее явление современного мира – писатель статусов.
про некого Роберта Тью известно только то, что он родом из Уилмингтона, Северная Каролина, провел жизнь в разъездах по разным штатам, теперь осел на родине, любит рыбалку и кемпинги. это всё, что известно о нем. и это всё, что он сам написал о себе. подытоживая – мы не знаем, кто такой Роберт Тью, как его зовут, существует ли он вообще и зачем это всё.
он является автором двух абсолютно трешевых романов “Внутренний враг- 1 и 2” про зраду и борющихся с ней отставного морпеха или честных шерифов. романы не известны никому.
вместе с тем он является автором сотни цитат, используемых для статусов по всему миру. они очень однотипны: “перестаньте общаться со всеми, кто вас не облизывает”, “люди – зло, бегите от них”, “если польза от человека не высчитывается в баксах, он вам не нужен”, “чужие проблемы – чума”, “все проблемы – чужие или их можно такими сделать”, “дефецируйте на головы окружающим почаще” и т.д. книг, статей или выступлений, из которых взяты эти цитаты, – нет. они являются самоценным литературным вкладом Роберта Тью в мировую сокровищницу. кто бы это ни был, он должен быть в хрестоматиях XXII века.
все писатели руками “современной литературы” – по большей части все еще люди “старого эона”, они продолжают писать “литературу”, не отражающую современное состояние цивилизации, продолжая линии развития психологического романа “разгневанных молодых людей”. а это уже антик-марэ, барокко.
а современная культура – это пелевинские сертификаты без картин, цитаты без книг, родригесовские трейлеры без кино, звезды без шедевров и т.п. #литература #первоистоник #США #современность

Одно из самых сильных впечатлений за всю жизнь в области мировой художественной культуры, в первой пятерке — партия Смерти в мюзикле «Ромео и Джульетта». Только гений свыше и какая-то сатанинская интуиция Жерара Пресгурвика, рядового, в принципе, «композитора для кино», родили эту трактовку сюжета и его подачи. Конечно, как-то общее восприятие связано с внешними обстоятельствами первого просмотра, но с тех пор я видел его целиком и отдельными ариями раз триста, и Смерть видел воплощенной, в порядке гениальности, танцовщицами Жюстин Катала, Минни Хуус, Орели Бадоль и Наташей Анри - другие хуже.
В мюзикле полтора десятка певцов, два десятка кордебалета — и одна танцевальная партия без слов — Смерть. Это что-то непередаваемое. Когда просматриваешь уже во второй раз, понимаешь, что это, в принципе, моноспектакль, он не про людей, не про Верону, не про зрителей или Шекспира. Это просто перемещения по сцене одинокого скучающего творца, строящего замки из песка и тут же разрушающего их для невидимого и несуществующего зрителя, прогулки истерички по пустой квартире в непрекращающейся череде сменяющих один другой образов с периодическими взглядами в зеркало. Это спектакль одной лишь Смерти, для которой все персонажи — временные креатуры, пластиковые солдатики, созданные даже не для развлечения, а потому что она не может не творить себе фантомы, ведь только их жизненной силой она питается, сама будучи антиподом жизни и не имея ее в себе. Да, "греческий хор" - но какой!
Смерть «не видят» персонажи — только зрители. В течение всего спектакля она свободно проходит сквозь персонажей, вьется вокруг них, буквально дергает их за ниточки и подталкивает под руки и колени, ведет даже не по какому-то общеразработанному маршруту, а по тропинкам, постепенно сходящимся вместе, несмотря на то, что у нее нет плана или идеи. Она просто выбирает максимально алогичные и конфликтные сценарии для каждой сцены, каждого взаимодействия героев и толкает их туда. Анонсированная в первой же арии Герцога «Bienvenue a Verone», она появляется сразу и уже фактически не покидает сцену. Какой-то опять же внешний гений снабдил художника по костюмам Доминик Борг (специализировавшуюся до того на стилизации времен Людовика-Солнца для кино и сцены) идеей завернуть-развернуть Смерть как мумию, и она предстает в вихре летающих размотавшихся погребальных пелен. Ее хореография — смесь пантомимики аутиста, кадавра Франкенштейна («he’s alive, he’s alive!»), кошки, змеи и богомола в интерпретации, само собой, вездесущего danse contemporaine. Это делает ее совершенно буквально не-человеком, вплоть до эффекта «зловещей долины» (когда антропоморфный субъект, который при этом не человек, вызывает бессознательные страх и враждебность, как жертвы коллоидных шрамов) и мурашек по коже.
Весь спектакль она пьет из персонажей их жизненные соки, играя с ними как кошка, трется о них в пустых попытках причаститься жизни как энергии и почувствовать, каково это. Но не чувствует. Смерть как демиург, как игрок в бисер, как шахматист-одиночка, пересаживающийся со стула на стул, играя за обе стороны, как маленький ребенок с прозрачными ангельскими глазами, в невинной радости своей лупящий лопаткой по муравейнику.
В финале на сцене царит недвусмысленный прямоугольный алтарь, где сперва место пресвитера, возвышаясь над ним и за ним лицом к зрителям, занимает брат Лоренцо, но его мгновенно сменяет Смерть, последним поцелуем «выпивает» Ромео, услужливо передает Джульетте кинжал и когда все заканчивается — с вообще не знаю как сыгранным торжественным сарказмом кланяется по-цирковому публике — низко опустив голову и разведя руки крестом. И этот обвиваемый лазаревыми пеленами живой-мертвый крест над алтарем с двумя кадаврами уводит спектакль в финал. Как это все родилось в их головах, зачем, к чему, и как это все теперь переживать, - вопрос вообще к творцу всякого творчества, а не к людям.
#музыка #история #литература #религия #современность

один из самых примечательных моментов сражения при Рымнике - атака укрепленного лагеря при Тырго-Кукули, окруженного частоколом с артиллерией и глубоким рвом перед ним.
Суворов повел туда бегом тяжелую пехоту побатальонно, пустив в просветы егерей-снайперов, прямо с 80-верстного марша, без артподготовки, естественно, неожиданно для своих австрийцев и чужих турок. не это важно.
ну вот представьте себе.
как пишет Петрушевский, "когда корпус Суворова, направляясь на Тыргокукули, перешел глубокий овраг и атаковал первое укрепление, то разразился ужасным, диким хохотом, каким смеются клопштоковы черти; хохот этот смутил и потряс австрийцев... что бы мог значить этот неестественный смех, а между тем дело было по всей вероятности самое простое: наши смешливые солдаты заметили что-нибудь забавное и расхохотались".
сука-сука! "смешливые солдаты". сколько раз ни перечитываю, ни вспоминаю, столько раз визуализирую себе его сиятельство Александра Васильевича на казацкой приземистой лошади и что именно он сказал измученным маршем, потным гренадерам, которых повел лично в ров на частокол и пушки. у меня накопилось уже вариантов десять того, что одной короткой фразой (не место и не время для саг и монологов при такой пальбе) могло разнестись за полминуты от солдата к солдату и привести к такой реакции.
ни одного варианта нельзя здесь записать. но истово, свято верю, что я прав.
вот взять бы все эти пятьдесят вонючих лет и отдать за право свистеть на флейте тремоло перед первым общим барабанным вступлением маршевого куплета. переходить в карьер, отмахнув в сторону ментик, кармой не заслужил. #история #18век #Суворов #мемуары #военнаяистория #первоистоник #Россия

“Тонкий доктор” (Doctor subtilis) Иоанн Дунс Скотт родился в Шотландии или Ирландии неведомо когда (1260-1274) и довольно долго слыл тупоумным, пока после некого видения не стал внезапно богословом и вскорости кандидатом богословия, гастролировавшим по Англии. В 1305 году он переехал из Оксфорда в Париж, где агрессивно отстаивал в Сорбонне свою dissertatio о доказательствах непорочного зачатия Девы Марии в ходе disputatio с ретроградными доминиканцами. Они были многочисленны и въедливы, но стоявшая в комнате статуя Девы Марии благодушно кивала Дунсу Скотту на протяжении всего диспута, раздражая оппонентов и лишая мужества жюри. Став доктором, он продолжил философствовать и проповедовать, но всего лишь три года спустя отправился по церковным делам в Кёльн, где его хватил удар, от которого он и помер. Говорят, что келейника он отослал за помощью, а только тот знал о подверженности учителя глубоким комообразным обморокам (что вообще для эпилепсии нормально, наряду с внезапными видениями, припадками, меняющими личность и т.п.) – ну и в итоге Дунса Скотта, возможно, погребли живым.
Дунс Скотт был человеком глубочайшего образования, широчайшей эрудиции, тонкого религиозного чувства и причудливого экстравагантного нрава. Он является основоположником моды, мема и стереотипа – ношения мудрецами и колдунами остроконечного колпака. То есть современные пост-ньюэйджевские утверждатели могут утверждать, что корни идут от зороастрийских жрецов или магов Халдеи, но факт в том, что в европейской культуре мудрец-маг-ведьма-ученый ходит в остроконечном колпаке как раз с Дунса Скотта, и не раньше. Потому что это инвертированная воронка, через которую знание устремляется к своему истоку в недостижимой выси. Как говорится, см. и Босха, и Кранаха, и десятки граверов и художников самых разных времен, когда в живописи все покоилось на символизме.
Последователи Дунса Скотта носили остроконечные колпаки. За ними – другие богословы-схоласты и философы. Потом их в этих колпаках начала жечь инквизиция. Но уже в циническое и язвительное Просвещение на эту традицию нахлынул ridicule publique, подвергая карикатуризации. Экономные и бескружевные XIX и XX века редуцировали колпак до скромной ермолки, носившейся профессорами вплоть до Лосева. А в англо-саксонской культуре остроконечная шапка и треножник оракула вообще стали символами глупости, и к ним до 1980-х годов приговаривали самых недалеких учеников класса или просто детей с СДВГ, мешавших вести урок. По традиции, на шапке было написано Dunce. В остальном-прочем, Дунс Скотт не впал в забвение, его “аргумент из лжи” знают и используют до сих пор, он входит в хрестоматии и пр. У него всё хорошо в этом плане. Но вы-таки будете что-то там говорить о посмертной славе. #история #Средневековье #философия #религия #ДунсСкотт #историябыта