232 года исполняется сегодня последствиям неправового поступка Якоба-Юхана Анкарстрёма, который 16 марта подстрелил на придворном балу шведского короля Густава III Голштейн-Готторпа, который скончался как раз 29 марта 1792 года.
Густав III при вступлении на престол исполнил мечту всякого приличного человека своего времени: он разогнал и переназначил парламент, посадил судей верховного суда, провел деноминацию, укрепил армию, ввел свободы вероисповедания и слова, основал академию наук, оперу, драматический театр и по праву считал себя первейшим из просвещенных абсолютных правителей Европы.
Взаимоотношения Густава с духовностью отчасти отражали его методы правления. Масонство в Швеции существовало еще с 1756 года, а с 1765 года патронировалось младшим братом короля Карлом. В Шведском уставе, местном варианте Строгого тамплиерского прусского послушания, было 8 степеней, но оно, как и везде, провозглашало полное равенство всех своих членов. Густав с этим, конечно, соглашался, но сразу попросил в 1777 году у основателя шведского масонского ордена Карла Экклефа права занять пост великого командора капитула высшей, восьмой степени. Ну как попросил. Как абсолютный монарх. Точно так же, как еще через год попросил Экклефа написать статут и ритуал новой, 9-й степени «Викария Соломона», которую будет занимать только он сам. Так оно и сделалось, и правящий шведский король, по должности, занимал это место официального главы национального масонства вплоть до 1973 года, когда король Карл XVI Густав отказался вступать в братство. До 1997 года пост Викария занимал представитель правящего дома герцог Халланда, а потом правление полностью перешло к капитулу 11-го градуса, избирающему себе временного великого командора.
При этом Густав III приветствовал все веяния времени, привечал сведенборгианцев и каббалистов, общался с духами, посещал ложи во всех странах, куда приезжал, и, судя по всему, действительно принял в братство в 1777 году наследника-цесаревича Павла Петровича, которого убили 223 года и 5 дней назад, 24 марта 1801 года. Непрестанно пытался Густав воздействовать на раздолбайски себя ведшего принца Чарльза-Эдуарда Стюарта, по поверью – преемника тамплиерских магистров, воплощение надежды всех просвещенных энтузиастов того времени. Отстаивал свои права на усопший Тевтонский орден. Густав определенно имел собственное абсолютистское мнение о том, как должно выглядеть мировое масонство, дотоле сопротивлявшееся самой идее единого центра и руководства. Но если такие мысли и обуревали его, им не суждено было сбыться. Сначала взорвалась Франция, и пока он первым пытался сколотить из европейских монархий полноценную контрреволюционную коалицию, за собственной спиной (буквально) он проворонил пылавшего старыми обидами маньяка, и тот его пристрелил.
#история #Швеция #18век #масонство #тайныеобщества
Густав III при вступлении на престол исполнил мечту всякого приличного человека своего времени: он разогнал и переназначил парламент, посадил судей верховного суда, провел деноминацию, укрепил армию, ввел свободы вероисповедания и слова, основал академию наук, оперу, драматический театр и по праву считал себя первейшим из просвещенных абсолютных правителей Европы.
Взаимоотношения Густава с духовностью отчасти отражали его методы правления. Масонство в Швеции существовало еще с 1756 года, а с 1765 года патронировалось младшим братом короля Карлом. В Шведском уставе, местном варианте Строгого тамплиерского прусского послушания, было 8 степеней, но оно, как и везде, провозглашало полное равенство всех своих членов. Густав с этим, конечно, соглашался, но сразу попросил в 1777 году у основателя шведского масонского ордена Карла Экклефа права занять пост великого командора капитула высшей, восьмой степени. Ну как попросил. Как абсолютный монарх. Точно так же, как еще через год попросил Экклефа написать статут и ритуал новой, 9-й степени «Викария Соломона», которую будет занимать только он сам. Так оно и сделалось, и правящий шведский король, по должности, занимал это место официального главы национального масонства вплоть до 1973 года, когда король Карл XVI Густав отказался вступать в братство. До 1997 года пост Викария занимал представитель правящего дома герцог Халланда, а потом правление полностью перешло к капитулу 11-го градуса, избирающему себе временного великого командора.
При этом Густав III приветствовал все веяния времени, привечал сведенборгианцев и каббалистов, общался с духами, посещал ложи во всех странах, куда приезжал, и, судя по всему, действительно принял в братство в 1777 году наследника-цесаревича Павла Петровича, которого убили 223 года и 5 дней назад, 24 марта 1801 года. Непрестанно пытался Густав воздействовать на раздолбайски себя ведшего принца Чарльза-Эдуарда Стюарта, по поверью – преемника тамплиерских магистров, воплощение надежды всех просвещенных энтузиастов того времени. Отстаивал свои права на усопший Тевтонский орден. Густав определенно имел собственное абсолютистское мнение о том, как должно выглядеть мировое масонство, дотоле сопротивлявшееся самой идее единого центра и руководства. Но если такие мысли и обуревали его, им не суждено было сбыться. Сначала взорвалась Франция, и пока он первым пытался сколотить из европейских монархий полноценную контрреволюционную коалицию, за собственной спиной (буквально) он проворонил пылавшего старыми обидами маньяка, и тот его пристрелил.
#история #Швеция #18век #масонство #тайныеобщества
Луи-Леон-Фелисите де Бранкас, герцог Вийяр, герцог Лораге, умер только в 1824 году, в 91 год, через месяц после ослепительной коронации Карла Х. Он родился при Людовике XV Возлюбленном, когда в стране еще царили обычаи и нравы Людовика-Солнце. Он воевал в Семилетнюю войну во главе Руссильонского полка тяжелой кавалерии. Потом выполнял открытые и скрытые дипломатические миссии в американских колониях Англии и в Лондоне. Стал членом Академии наук по протекции Лавуазье, потому что проводил с ним совместные исследования химических свойств селитры и был соавтором его доклада «Об аэростатах». Взял на себя лабораторно-техническое обеспечение вакцинации населения от оспы в 1763 году. Разработал новый метод очистки фарфора и устроил у себя на даче небольшой заводик. Прямо рядом с анатомическим театром, который устроил там же в период увлечения медициной, в первую очередь, родовспоможением — когда он сам принимал роды у оперной дивы М.-С. Арну.
Состоял в одной ложе с аббатом Фрероном и историком Дюкло. Заседала ложа попросту в «Прокопе», а чего мелочиться? Жена его состояла в адопционной ложе герцогини Бурбон «Святой Антоний» вместе с рядом герцогинь и графинь числом до шестисот. При великой мастерице герцогине в ложе был и великий мастер — наследник престола и герцог Шартрский Филипп, будущий гражданин Эгалите. Который перед гильотиной потребовал и выпил две бутылки шампанского и сказал палачу Сансону, попросившему его снять сапоги: «Не стоит, они легче снимутся потом, а пока поторопимся».
Якобинцы посадили де Бранкаса в Консьержери и приговорили к смерти. Термидорианский переворот его освободил, и академики отстояли его как своего — кабинетного ученого, который никого не притеснял. Ну и дружба с Фрероном как членом нового правительства тоже помогла. Наполеон сделал его пэром Франции, но он сослался на возраст и не ездил на заседания, разводя в имении коней и овец. Во второй половине жизни он открыл школу верховой езды в своих угодьях в Булонском лесу, написал два академических труда о типах монархии и регулировании взаимоотношений престола и парламента. Две свои пьесы «Клитемнестра» и «Иокаста» еще при старом режиме он решил не ставить в театре, и не исключено, что ему это настоятельно порекомендовал свой домашний профессионал.
От союза с профессионалом у него было четверо детей. От союза с коллегой профессионала, актрисой Луизой-Катрин Витри — еще одна дочь. Ну и еще две дочери от законной жены, магдебургской принцессы. Он пережил падение Республики, пережил Империю, ее крах и почти пережил новое королевство Бурбонов, потому что через полгода после его смерти Франция во второй раз стала республикой. Сыновей — узаконил, они были, по династии, кирасирскими офицерами и погибли в Наполеоновских войнах. Дочерей достойно выдал замуж.
В сорок лет, еще графом, решил подвести промежуточные итоги и написал автобиографию под блестящим названием - «Мемуар для меня, написанный мной, Луи де Бранкасом, графом Лораге». Средний человек галантного века. Рабочая лошадка прогресса.
#Франция #история #18век #галантныйвек
Состоял в одной ложе с аббатом Фрероном и историком Дюкло. Заседала ложа попросту в «Прокопе», а чего мелочиться? Жена его состояла в адопционной ложе герцогини Бурбон «Святой Антоний» вместе с рядом герцогинь и графинь числом до шестисот. При великой мастерице герцогине в ложе был и великий мастер — наследник престола и герцог Шартрский Филипп, будущий гражданин Эгалите. Который перед гильотиной потребовал и выпил две бутылки шампанского и сказал палачу Сансону, попросившему его снять сапоги: «Не стоит, они легче снимутся потом, а пока поторопимся».
Якобинцы посадили де Бранкаса в Консьержери и приговорили к смерти. Термидорианский переворот его освободил, и академики отстояли его как своего — кабинетного ученого, который никого не притеснял. Ну и дружба с Фрероном как членом нового правительства тоже помогла. Наполеон сделал его пэром Франции, но он сослался на возраст и не ездил на заседания, разводя в имении коней и овец. Во второй половине жизни он открыл школу верховой езды в своих угодьях в Булонском лесу, написал два академических труда о типах монархии и регулировании взаимоотношений престола и парламента. Две свои пьесы «Клитемнестра» и «Иокаста» еще при старом режиме он решил не ставить в театре, и не исключено, что ему это настоятельно порекомендовал свой домашний профессионал.
От союза с профессионалом у него было четверо детей. От союза с коллегой профессионала, актрисой Луизой-Катрин Витри — еще одна дочь. Ну и еще две дочери от законной жены, магдебургской принцессы. Он пережил падение Республики, пережил Империю, ее крах и почти пережил новое королевство Бурбонов, потому что через полгода после его смерти Франция во второй раз стала республикой. Сыновей — узаконил, они были, по династии, кирасирскими офицерами и погибли в Наполеоновских войнах. Дочерей достойно выдал замуж.
В сорок лет, еще графом, решил подвести промежуточные итоги и написал автобиографию под блестящим названием - «Мемуар для меня, написанный мной, Луи де Бранкасом, графом Лораге». Средний человек галантного века. Рабочая лошадка прогресса.
#Франция #история #18век #галантныйвек
Когда б вы знали из какого сора
Уильям Хогарт прославлен, в первую очередь, как автор серий сатирических бытовых зарисовок из жизни георгианской Англии. Его комиксы довольно злобно бичуют непорядки и безнравственность окружающих и переполнены аллегориями, иносказаниями и скрытыми символическими цитатами.
А сэр Джон Уиллс, сын и брат епископов и видный вигский парламентарий, неуклонно метил в Главные судьи суда общих тяжб. При этом славясь в народе как «судья-вешатель», по своей практике в Веймуте и Честере. При этом отличаясь переходящей все возможные пределы и границы страстью до азартных игр, алкоголя и слабого пола. Да еще постоянно сея смуту в рядах вигов, что заставляло видного парламентария-вига поэта Горация Уолпола стеснительно отмечать «пресильные обуревающие его страсти, скрыть коие не представлялось возможным». А спикер Палаты Общин, виг и государственный канцлер сэр Роберт Уолпол поправлял своего сына в том духе, что «качества сии более всех прочих у наших судейских и востребованы». Как бы то ни было, в 1731 году среди вигов анти-уиллсовские настроения достигли определенной точки кипения.
И чтобы слегка разрядить обстановку высокопоставленный виг Джон, виконт Монтермер, 2-й герцог Монтэгю, 5-й великий мастер Великой ложи Англии (1721-1723), заказал своему хорошему знакомому Уильяму Хогарту пренравоучительный диптих «До и после». Идея Хогарту так понравилась, что не прошло и полугода, как картины появились аж в двух вариантах — на природе и в интерьере.
Идея их довольно примитивна: «до» мужчина ищет внимания дамы и ему это всё нужно больше, чем ей, а «после» всё наоборот. Женщина — та же, что на картинах секстиптиха «Жизненный путь проститутки», который Хогарт писал в то же время. Прототипом ее была известная лондонская бандерша и куртизанка Кейт Хэкебаут, сестра еще более известного бандита с большой дороги, повешенного в Лондоне в 1730 году. Роль мужчины на всех полотнах исполняет сэр Джон Уиллс. Невзирая ни на что пост Главного судьи он получил шесть лет спустя. Наверное, сэр Роберт Уолпол оказался прав.
#Англия #18век #Монтэгю #история #живопись #Хогарт
Уильям Хогарт прославлен, в первую очередь, как автор серий сатирических бытовых зарисовок из жизни георгианской Англии. Его комиксы довольно злобно бичуют непорядки и безнравственность окружающих и переполнены аллегориями, иносказаниями и скрытыми символическими цитатами.
А сэр Джон Уиллс, сын и брат епископов и видный вигский парламентарий, неуклонно метил в Главные судьи суда общих тяжб. При этом славясь в народе как «судья-вешатель», по своей практике в Веймуте и Честере. При этом отличаясь переходящей все возможные пределы и границы страстью до азартных игр, алкоголя и слабого пола. Да еще постоянно сея смуту в рядах вигов, что заставляло видного парламентария-вига поэта Горация Уолпола стеснительно отмечать «пресильные обуревающие его страсти, скрыть коие не представлялось возможным». А спикер Палаты Общин, виг и государственный канцлер сэр Роберт Уолпол поправлял своего сына в том духе, что «качества сии более всех прочих у наших судейских и востребованы». Как бы то ни было, в 1731 году среди вигов анти-уиллсовские настроения достигли определенной точки кипения.
И чтобы слегка разрядить обстановку высокопоставленный виг Джон, виконт Монтермер, 2-й герцог Монтэгю, 5-й великий мастер Великой ложи Англии (1721-1723), заказал своему хорошему знакомому Уильяму Хогарту пренравоучительный диптих «До и после». Идея Хогарту так понравилась, что не прошло и полугода, как картины появились аж в двух вариантах — на природе и в интерьере.
Идея их довольно примитивна: «до» мужчина ищет внимания дамы и ему это всё нужно больше, чем ей, а «после» всё наоборот. Женщина — та же, что на картинах секстиптиха «Жизненный путь проститутки», который Хогарт писал в то же время. Прототипом ее была известная лондонская бандерша и куртизанка Кейт Хэкебаут, сестра еще более известного бандита с большой дороги, повешенного в Лондоне в 1730 году. Роль мужчины на всех полотнах исполняет сэр Джон Уиллс. Невзирая ни на что пост Главного судьи он получил шесть лет спустя. Наверное, сэр Роберт Уолпол оказался прав.
#Англия #18век #Монтэгю #история #живопись #Хогарт
[окончание] И только младшая сестра этих всех Амалия (1663-1740) просто играла в театре, потом просто вышла замуж и исполняла свой долг рьяно: родила десятерых, выкинула еще троих, но до юности дожили только трое. Постоянный гормональный фестиваль, вероятно, и привел к тому, что она уговорила своего мужа наняться на службу к работодателю сестры Фридриху-Августу, игнорируя тот факт, что родная Швеция и Саксония вступили в тот момент в конфликт. Муж умер в изгнании. Доживала вдовой — но долго. Известность получила как одна из первых женщин-живописцев, добившихся известности.
Нет, ну какое тяготение к королевским домам. Наверное, если покопаться, то и «паж» графа Отто окажется какой-нибудь камеристкой стюартова двора по фамилии Стюарт (принцесса ведь пояснила, что речь идет о высокородных дамах).
#Швеция #Англия #17век #18век #история
Нет, ну какое тяготение к королевским домам. Наверное, если покопаться, то и «паж» графа Отто окажется какой-нибудь камеристкой стюартова двора по фамилии Стюарт (принцесса ведь пояснила, что речь идет о высокородных дамах).
#Швеция #Англия #17век #18век #история
Век просвещения как-никак
Из мемуаров принцессы Палатинской:
«Жизнь Маргариты Наваррской — просто детские сказочки по сравнению с биографией мадемуазель де ла Фор. Будучи очень бедна, пусть и происходя из древнего и славного рода, она приняла должность фрейлины при герцогине де Гиз. Там в нее влюбился маркиз де Нель, и она подарила ему мешочек со снадобьем от вредных миазмов, который тот носил на тесемке на шее. Он готовился жениться на ней, но вся его родня воспротивилась этому по причине ее бедности [впоследствии его женили на внучатой правнучке кардинала Мазарини], да и потом она еще и оставила г-жу де Гиз недостойным образом. Великий Конде, ближайший живой родственник маркиза, увез его в Шатийон, чтобы он забыл мадемуазель де ла Фор. Туда собралась вся его родня, чтобы вместе уговорить его отказаться от мыслей об этой женитьбе. Он же настаивал, что никогда и ни за что не женится ни на ком другом. В минуту отчаяния он выбежал в сад, чтобы броситься там в канал, но в этот миг тесемка на его шее порвалась, мешочек упал к его ногам — и в его чувствах внезапно произошла резкая перемена, а мадемуазель де ла Фор представилась ему во всем своем уродстве, явном дотоле для всех, кроме него. Он немедленно пошел к принцу и прочей родне, собравшейся в замке, и поведал о происшедшем. Они послали обыскать сад, нашли мешочек с тесемкой, открыли его и обнаружили там две лягушачьи засушенные лапки, держащие лягушачье же сердце, и все вместе было завернуто в крыло летучей мыши, а поверх него — в листок пергамента, исчерканного непонятными знаками. Маркиза тогда охватил ужас. Он мне рассказал всё это сам».
#Франция #первоисточник #18век
Из мемуаров принцессы Палатинской:
«Жизнь Маргариты Наваррской — просто детские сказочки по сравнению с биографией мадемуазель де ла Фор. Будучи очень бедна, пусть и происходя из древнего и славного рода, она приняла должность фрейлины при герцогине де Гиз. Там в нее влюбился маркиз де Нель, и она подарила ему мешочек со снадобьем от вредных миазмов, который тот носил на тесемке на шее. Он готовился жениться на ней, но вся его родня воспротивилась этому по причине ее бедности [впоследствии его женили на внучатой правнучке кардинала Мазарини], да и потом она еще и оставила г-жу де Гиз недостойным образом. Великий Конде, ближайший живой родственник маркиза, увез его в Шатийон, чтобы он забыл мадемуазель де ла Фор. Туда собралась вся его родня, чтобы вместе уговорить его отказаться от мыслей об этой женитьбе. Он же настаивал, что никогда и ни за что не женится ни на ком другом. В минуту отчаяния он выбежал в сад, чтобы броситься там в канал, но в этот миг тесемка на его шее порвалась, мешочек упал к его ногам — и в его чувствах внезапно произошла резкая перемена, а мадемуазель де ла Фор представилась ему во всем своем уродстве, явном дотоле для всех, кроме него. Он немедленно пошел к принцу и прочей родне, собравшейся в замке, и поведал о происшедшем. Они послали обыскать сад, нашли мешочек с тесемкой, открыли его и обнаружили там две лягушачьи засушенные лапки, держащие лягушачье же сердце, и все вместе было завернуто в крыло летучей мыши, а поверх него — в листок пергамента, исчерканного непонятными знаками. Маркиза тогда охватил ужас. Он мне рассказал всё это сам».
#Франция #первоисточник #18век
248 лет назад, 11 июня 1776 года, Второй континентальный конгресс учредил комитет по составлению Декларации независимости. Как известно, независимые колонии приняли за образец парламентскую систему и управлялись Конгрессом. Пост президента США учрежден в 1787 году, 11 лет спустя.
4 июля 1776 года Декларация была опубликована. Ее подписали 56 человек. Вопреки неограниченно ходящим по сети досужим рассуждениям о том, что все подписавшие были масонами, в действительности масонами были восьмеро. И имена еще десятерых не отражены в списках американских лож, но их пытались примазать к масонству масоны-сыновья, либо они сами что-то такое указывали в своей переписке. Исследования на эту тему ведутся в США до сих пор.
Масоны – Бенджамин Франклин, Элбридж Джерри, Джон Хэнкок, Уильям Хупер, Ричард Стоктон, Мэтью Торнтон, Джордж Уолтон, Уильям Уиппл.
Может быть, масоны – Иосия Бартлетт, Роджер Шерман, Филипп Ливингстон, Джозеф Хьюз, Роберт Пейн, Томас Маклин, Джон Пенн, Лайман Холл, Уильям Эллери, Томас Нельсон.
#США #18век #история #масонство #тайныеобщества #конспирология
4 июля 1776 года Декларация была опубликована. Ее подписали 56 человек. Вопреки неограниченно ходящим по сети досужим рассуждениям о том, что все подписавшие были масонами, в действительности масонами были восьмеро. И имена еще десятерых не отражены в списках американских лож, но их пытались примазать к масонству масоны-сыновья, либо они сами что-то такое указывали в своей переписке. Исследования на эту тему ведутся в США до сих пор.
Масоны – Бенджамин Франклин, Элбридж Джерри, Джон Хэнкок, Уильям Хупер, Ричард Стоктон, Мэтью Торнтон, Джордж Уолтон, Уильям Уиппл.
Может быть, масоны – Иосия Бартлетт, Роджер Шерман, Филипп Ливингстон, Джозеф Хьюз, Роберт Пейн, Томас Маклин, Джон Пенн, Лайман Холл, Уильям Эллери, Томас Нельсон.
#США #18век #история #масонство #тайныеобщества #конспирология
225 лет назад – в ночь с 12 на 13 июня 1799 года роялистски настроенные кардиналом Фабрицио Руффо калабрийские и сицилийские иррегулярные войска при поддержке русской эскадры вице-адмирала Ушакова разгромили и захватили революционный Неаполь, столицу наполеоновской марионетки – Партенопейской республики – и возвратили на неаполитанский трон будущего императора Обеих Сицилий Фердинанда. Советским людям Александру Штейну и Михаилу Ромму, авторам великого кинематографического полотна «Корабли штурмуют бастионы» (1953) нелегко было объяснить советскому зрителю, почему национальный герой Ушаков, борец за свободу крестьян и представитель глубинного народа, судя по первой части их эпопеи «Адмирал Ушаков» (тоже 1953), разносит из бортовых орудий укрепления итальянских революционеров, традиционно близких советской идеологии («Белла чао» и всё такое), чтобы вернуть престол свергнутому королю. Но они как-то справились, сославшись на абстрактно-пророческие предвидения того, как Наполеон всего лишь через 13 лет нападет на ушаковскую родину.
По окончании бойни началась резня. Вернувшийся с Сицилии Фердинанд принялся зачищать Неаполь от республиканцев. Подошедший к шапочной раздаче британский флот под командованием адмирала Горацио Нельсона принял в этом неблаговидное, но активнейшее участие, нарушая все условия перемирия, подписанного итальянцами, французами, русскими и даже турками. Нельсон объяснял это распоряжением Фердинанда и нежеланием признавать какие-либо договоры с революционными бандитами. Благодарный Фердинанд наделил его титулом первого герцога Бронте – области на Сицилии. А Ушакову дал орден Св. Януария. Но речь не об этом.
Популярность Нельсона в Англии после Наполеоновских войн не поддается оценке и описанию, начать хотя бы с Трафальгарской площади. Национальный герой – это не то слово. Его карьера, военная и амурная, сделала его кумиром как света, так и простонародья. Ему везло на экзотические титулы: мы же помним, что кроме того, что он герцог Бронте, он еще и виконт Нильский. Ничуть не удивительно, что на волне патриотизма и всенародного обожания провинциальный ирландский пастор Патрик Бранти (Brunty) после триумфа Нельсона рискнул сменить фамилию на Бронте (Brontё), раз уж нельзя было, видимо, назваться Нельсоном, а Нилом называться было как-то ну так себе.
Известность пастор Бронте приобрел в 1850-е годы в области литературы.
В основном всему миру известна пасторская дочь Шарлотта Бронте, автор викторианских романов. И лишь малому кругу посвященных известно, что в действительности писателей Бронте было больше, чем одна. И сколько же, вы думаете?
Да ладно, тут собрались интеллигентные люди. Нет, не три.
У пастора Бронте было семеро детей. Они все писали стихи, не-родственники говорили, что талантливые, а родственники не говорили ничего, потому что ничего про стихи не знали. Пастор Бронте был суров и порицал, насколько можно судить, вообще всё. И дети, естественно, расцвели поголовно все и вопреки ему. Старшие дочери Мария и Элизабет отправились в школу для пасторских детей, получили там первые похвалы за стихи и пневмонию и умерли, соответственно, в 11 и 10 лет.
Шарлотта, Эмили и Энн с разным успехом прошли обучение в этой же школе, вернулись в родной Йоркшир и прожили там старыми девами, постоянно фонтанируя стихами и романами. Эмили умерла от пневмонии в 30, Энн – от туберкулеза – в 29. Их единственный брат Патрик Бренуэлл, проведший жизнь в конфликтах с отцом и попытках заработать поэзией и живописью – от алкоголизма, опиумизма и туберкулеза – в 31. Переписываться им было особенно не с кем – все были в соседних комнатах. В 33 года Шарлотта осталась совершенно одна. Что там и было из семейных архивов – она, преисполненная праведности и маркетингового чутья, уничтожила. Она запретила к публикации «Грозовой перевал» после смерти Эмили и романы Энн – после ее смерти. Сама дожила аж до 39, даже вышла замуж, зато уж умерла так умерла – от туберкулеза, тифа и токсикоза, то ли или то ли и, почти сразу после свадьбы.
#Англия #Италия #Россия #история #18век #19век #литература
По окончании бойни началась резня. Вернувшийся с Сицилии Фердинанд принялся зачищать Неаполь от республиканцев. Подошедший к шапочной раздаче британский флот под командованием адмирала Горацио Нельсона принял в этом неблаговидное, но активнейшее участие, нарушая все условия перемирия, подписанного итальянцами, французами, русскими и даже турками. Нельсон объяснял это распоряжением Фердинанда и нежеланием признавать какие-либо договоры с революционными бандитами. Благодарный Фердинанд наделил его титулом первого герцога Бронте – области на Сицилии. А Ушакову дал орден Св. Януария. Но речь не об этом.
Популярность Нельсона в Англии после Наполеоновских войн не поддается оценке и описанию, начать хотя бы с Трафальгарской площади. Национальный герой – это не то слово. Его карьера, военная и амурная, сделала его кумиром как света, так и простонародья. Ему везло на экзотические титулы: мы же помним, что кроме того, что он герцог Бронте, он еще и виконт Нильский. Ничуть не удивительно, что на волне патриотизма и всенародного обожания провинциальный ирландский пастор Патрик Бранти (Brunty) после триумфа Нельсона рискнул сменить фамилию на Бронте (Brontё), раз уж нельзя было, видимо, назваться Нельсоном, а Нилом называться было как-то ну так себе.
Известность пастор Бронте приобрел в 1850-е годы в области литературы.
В основном всему миру известна пасторская дочь Шарлотта Бронте, автор викторианских романов. И лишь малому кругу посвященных известно, что в действительности писателей Бронте было больше, чем одна. И сколько же, вы думаете?
Да ладно, тут собрались интеллигентные люди. Нет, не три.
У пастора Бронте было семеро детей. Они все писали стихи, не-родственники говорили, что талантливые, а родственники не говорили ничего, потому что ничего про стихи не знали. Пастор Бронте был суров и порицал, насколько можно судить, вообще всё. И дети, естественно, расцвели поголовно все и вопреки ему. Старшие дочери Мария и Элизабет отправились в школу для пасторских детей, получили там первые похвалы за стихи и пневмонию и умерли, соответственно, в 11 и 10 лет.
Шарлотта, Эмили и Энн с разным успехом прошли обучение в этой же школе, вернулись в родной Йоркшир и прожили там старыми девами, постоянно фонтанируя стихами и романами. Эмили умерла от пневмонии в 30, Энн – от туберкулеза – в 29. Их единственный брат Патрик Бренуэлл, проведший жизнь в конфликтах с отцом и попытках заработать поэзией и живописью – от алкоголизма, опиумизма и туберкулеза – в 31. Переписываться им было особенно не с кем – все были в соседних комнатах. В 33 года Шарлотта осталась совершенно одна. Что там и было из семейных архивов – она, преисполненная праведности и маркетингового чутья, уничтожила. Она запретила к публикации «Грозовой перевал» после смерти Эмили и романы Энн – после ее смерти. Сама дожила аж до 39, даже вышла замуж, зато уж умерла так умерла – от туберкулеза, тифа и токсикоза, то ли или то ли и, почти сразу после свадьбы.
#Англия #Италия #Россия #история #18век #19век #литература
Просто шотландская семья – 1
Когда масонство распространилось из Англии на европейский континент, к 1731 году стало понятно, что процесс нужно как-то контролировать, если вообще есть намерение сохранить за собой копирайт. [Спойлер: этого не получилось.] Но английские великие мастера принялись выдавать путешественникам патенты на право легального основания «провинциальных великих лож». В 1731 году впервые был выдан патент на основание лож в России, Швеции, Польше и верхнерейнских землях [короче там, в снегах, докуда доедете] «капитану Джону Филлипсу».
Проблема в том, что никакого такого капитана никто в глаза не видел, и следов его до сих пор не нашли ни в списках английских лож, ни в русских архивных материалах о служилых иностранцах. Ну подошел кто-то на банкете к лорду Ловеллу, великому мастеру, ну сообщил, что едет на поиск счастья и чинов в тьмутаракань к медведям, ну выписали ему патент и выпили за помин души. Уж что абсолютно не волновало дилетанта-архитектора и великого мецената новой, палладианской английской архитектуры лорда Ловелла, - так это развитие масонства среди медведей. Так «капитан Филлипс» и пропал с радаров.
К 1740 году это стало очевидно для Великой ложи в Лондоне, потому что связи с Московией и Швецией расширялись и активизировались, Петербург постепенно вкатывался в плеяду европейских центров, а Анна Иоанновна посылала вовне мощные невербальные сигналы, что любой минимально иностранный подданный обретет в России деньги, чины и славу. В такой инвестиционный климат служилые иностранцы устремились нескончаемым людским потоком, и переворот 1741 года с воцарением дочери Петра Великого Елизаветы ситуацию не поменял, а усугубил. А могла ведь вообще воссесть "своя", Кассельская династия, породненная с Ганноверским домом, правившим в Англии.
Поэтому вооруженный выписанным в 1740 году новеньким патентом «провинциального великого мастера России и Швеции» русский подданный с 1728 года шотландский полковник Джеймс Кейт, герой войн со шведами, развернул наконец деятельность по наведению в русских ложах порядка. Ложи уже наполовину состояли из этнических русских, хотя начинались как сугубо клубы европейских экспатов в имперской столице. Кейт наладил корреспонденцию с метрополией, начал наводить порядок в ритуалах, потому что в русских ложах пользовались тем, что кто привез с собой – вперемешку. Потом Джеймс Кейт стал, по велению кроткой императрицы, гетманом Малороссии и унесся, потрясая булавой, из Петербурга. В 1747 году он обиделся на то, что в русскую службу не взяли его старшего брата Джорджа, уволился с обещанием никогда не воевать против России, но тут же принялся воевать против нее в армии Фридриха Прусского в Семилетнюю войну, где и погиб.
Это всё лирика. А эпика в том, что русско-прусский английский подданный Джеймс Кейт все это время был попеременно связным и резидентом обширного шотландского движения якобитов, которое и подпольем-то назвать трудно, настолько наводнили стюартисты Европу в 1688-1754 годы и настолько нагло и активно занимались они именно что «продвижением» своей концепции восстановления монархии Стюартов на всех уровнях – демографическом, политическом, военном и культурном. Преуспевали в этом и испано-венециано-прусский английский подданный шотландец Джордж Кейт, и австро-датско-русский английский подданный шотландец Роберт Кейт.
#Англия #Стюарты #Россия #18век #история
Когда масонство распространилось из Англии на европейский континент, к 1731 году стало понятно, что процесс нужно как-то контролировать, если вообще есть намерение сохранить за собой копирайт. [Спойлер: этого не получилось.] Но английские великие мастера принялись выдавать путешественникам патенты на право легального основания «провинциальных великих лож». В 1731 году впервые был выдан патент на основание лож в России, Швеции, Польше и верхнерейнских землях [короче там, в снегах, докуда доедете] «капитану Джону Филлипсу».
Проблема в том, что никакого такого капитана никто в глаза не видел, и следов его до сих пор не нашли ни в списках английских лож, ни в русских архивных материалах о служилых иностранцах. Ну подошел кто-то на банкете к лорду Ловеллу, великому мастеру, ну сообщил, что едет на поиск счастья и чинов в тьмутаракань к медведям, ну выписали ему патент и выпили за помин души. Уж что абсолютно не волновало дилетанта-архитектора и великого мецената новой, палладианской английской архитектуры лорда Ловелла, - так это развитие масонства среди медведей. Так «капитан Филлипс» и пропал с радаров.
К 1740 году это стало очевидно для Великой ложи в Лондоне, потому что связи с Московией и Швецией расширялись и активизировались, Петербург постепенно вкатывался в плеяду европейских центров, а Анна Иоанновна посылала вовне мощные невербальные сигналы, что любой минимально иностранный подданный обретет в России деньги, чины и славу. В такой инвестиционный климат служилые иностранцы устремились нескончаемым людским потоком, и переворот 1741 года с воцарением дочери Петра Великого Елизаветы ситуацию не поменял, а усугубил. А могла ведь вообще воссесть "своя", Кассельская династия, породненная с Ганноверским домом, правившим в Англии.
Поэтому вооруженный выписанным в 1740 году новеньким патентом «провинциального великого мастера России и Швеции» русский подданный с 1728 года шотландский полковник Джеймс Кейт, герой войн со шведами, развернул наконец деятельность по наведению в русских ложах порядка. Ложи уже наполовину состояли из этнических русских, хотя начинались как сугубо клубы европейских экспатов в имперской столице. Кейт наладил корреспонденцию с метрополией, начал наводить порядок в ритуалах, потому что в русских ложах пользовались тем, что кто привез с собой – вперемешку. Потом Джеймс Кейт стал, по велению кроткой императрицы, гетманом Малороссии и унесся, потрясая булавой, из Петербурга. В 1747 году он обиделся на то, что в русскую службу не взяли его старшего брата Джорджа, уволился с обещанием никогда не воевать против России, но тут же принялся воевать против нее в армии Фридриха Прусского в Семилетнюю войну, где и погиб.
Это всё лирика. А эпика в том, что русско-прусский английский подданный Джеймс Кейт все это время был попеременно связным и резидентом обширного шотландского движения якобитов, которое и подпольем-то назвать трудно, настолько наводнили стюартисты Европу в 1688-1754 годы и настолько нагло и активно занимались они именно что «продвижением» своей концепции восстановления монархии Стюартов на всех уровнях – демографическом, политическом, военном и культурном. Преуспевали в этом и испано-венециано-прусский английский подданный шотландец Джордж Кейт, и австро-датско-русский английский подданный шотландец Роберт Кейт.
#Англия #Стюарты #Россия #18век #история
Просто шотландская семья — 2
Демографический фактор в европейской политике вплоть до Новейшего времени роль играл во многом определяющую. Взять, например, изобильный приплод испанских принцесс в XVI-XVII веках, которые обеспечили Европе десятки неудачных браков и крайне обострили всю международную политику. Или наставшее в XVIII веке изобилие германских принцесс, или «дедушку Европы» датского короля Кристиана IX, обеспечившего своими дочерьми все европейские престолы на рубеже XIX-XX веков.
Для Англии, испокон веку метавшейся в замкнутом пространстве квадратного ринга Франция-Испания-Голландия-Дания, это было особенно актуально. По крайней мере, до воцарения Ганноверского дома в 1714 году. Женится Генрих VIII на испанской принцессе — Англия с Испанией братья-католики навек, не заладится у них брак, появится у Генриха иной предмет обожания — Англия с Испанией худшие враги, англичане становятся протестантами и режут католиков. Выйдет дочь его кровавая Мария за испанского короля Филиппа — снова лучшие друзья-католики и режут протестантов. Воссядет на престол сестра ее Елизавета — воюем с Испанией и режем католиков. И кузину-католичку Марию Стюарт тоже режем за компанию. Но оставляем престол ее сыну Иакову I Стюарту. Этот Иаков и сын его Карл женились на датской и французской принцессах, сын того Карла, тоже Карл, женился на португальской наследнице, а брат его, как можно было догадаться, Иаков (у Стюартов все мужчины Карлы или Иаковы, а все женщины — Марии, в порядке исключения — Генриэтты) — на отечественной, английской, а потом, второй раз — на итальянской.
Но кроме демографического, был еще и религиозный фактор, и даже в самые протестантские времена поголовье католиков в Англии было велико. Все они поддерживали связи с Францией и Испанией, и для образованных англичан первым по частоте изучения и использования живым иностранным языком был именно испанский, потом шли французский и голландский.
Со времен Английской революции и республиканского правления 1639-1660 годов дом Стюартов проживал в изгнании: при французском дворе — под покровительством жены брата короля (да и самого короля) Генриэтты-Марии Стюарт, при испанском — под покровительством королевы-консорта Марии-Луизы Стюарт, внучки Карла I, при римском - под покровительством кардинала курии Энрико-Бенедетто Стюарта, сына Иакова II, при голландском — под покровительством королевы-матери Генриэтты-Марии Стюарт и собственно королевы Марии Стюарт, сестры и дочери Карла I, соответственно.
Проживал, значит, этот род в европейских странах, проживал и плодился, и размножался, как Господь велел. [Данный текст изрядно корежит голову: его можно использовать как мантру для ускорения засыпания.]
Поэтому не было особенным сюрпризом, что перед отправкой на русскую службу видный якобит Джеймс Кейт заручился поддержкой государственного посланника Испанской державы при дворе Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, рьяного противника партии князя Долгорукова и придворного интригана лорда Джеймса Фицджеймса Стюарта, узаконенного внука Иакова II по линии Арабеллы Черчилль из дома Мальборо.
Поддержку эту, а также впоследствии, уже для себя, поддержку сына и внука лорда Джеймса — благородных донов Хакобо и Карлоса Фицджеймсов Стюартов, герцогов Альба, - обеспечивал Кейту его старший брат Джордж. Как и Джеймс, он получил домашнее образование в тесном семейном кругу, состоявшем из отца — графа-маршала Шотландии, ярого и упорного стюартиста, матери — неистовой католической проповедницы и стюартистки Мэри Драммонд, от чьего имени написана знаменитая народная песня «Когда король вернется из-за моря» (она же «Плач леди Кейт»), и дяди, епископа Эдинбурга Роберта Кейта — автора ряда трудов по истории церкви в Шотландии, который в период кризиса престолонаследия отсидел свое за верность стюартистскому делу.
#Франция #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Демографический фактор в европейской политике вплоть до Новейшего времени роль играл во многом определяющую. Взять, например, изобильный приплод испанских принцесс в XVI-XVII веках, которые обеспечили Европе десятки неудачных браков и крайне обострили всю международную политику. Или наставшее в XVIII веке изобилие германских принцесс, или «дедушку Европы» датского короля Кристиана IX, обеспечившего своими дочерьми все европейские престолы на рубеже XIX-XX веков.
Для Англии, испокон веку метавшейся в замкнутом пространстве квадратного ринга Франция-Испания-Голландия-Дания, это было особенно актуально. По крайней мере, до воцарения Ганноверского дома в 1714 году. Женится Генрих VIII на испанской принцессе — Англия с Испанией братья-католики навек, не заладится у них брак, появится у Генриха иной предмет обожания — Англия с Испанией худшие враги, англичане становятся протестантами и режут католиков. Выйдет дочь его кровавая Мария за испанского короля Филиппа — снова лучшие друзья-католики и режут протестантов. Воссядет на престол сестра ее Елизавета — воюем с Испанией и режем католиков. И кузину-католичку Марию Стюарт тоже режем за компанию. Но оставляем престол ее сыну Иакову I Стюарту. Этот Иаков и сын его Карл женились на датской и французской принцессах, сын того Карла, тоже Карл, женился на португальской наследнице, а брат его, как можно было догадаться, Иаков (у Стюартов все мужчины Карлы или Иаковы, а все женщины — Марии, в порядке исключения — Генриэтты) — на отечественной, английской, а потом, второй раз — на итальянской.
Но кроме демографического, был еще и религиозный фактор, и даже в самые протестантские времена поголовье католиков в Англии было велико. Все они поддерживали связи с Францией и Испанией, и для образованных англичан первым по частоте изучения и использования живым иностранным языком был именно испанский, потом шли французский и голландский.
Со времен Английской революции и республиканского правления 1639-1660 годов дом Стюартов проживал в изгнании: при французском дворе — под покровительством жены брата короля (да и самого короля) Генриэтты-Марии Стюарт, при испанском — под покровительством королевы-консорта Марии-Луизы Стюарт, внучки Карла I, при римском - под покровительством кардинала курии Энрико-Бенедетто Стюарта, сына Иакова II, при голландском — под покровительством королевы-матери Генриэтты-Марии Стюарт и собственно королевы Марии Стюарт, сестры и дочери Карла I, соответственно.
Проживал, значит, этот род в европейских странах, проживал и плодился, и размножался, как Господь велел. [Данный текст изрядно корежит голову: его можно использовать как мантру для ускорения засыпания.]
Поэтому не было особенным сюрпризом, что перед отправкой на русскую службу видный якобит Джеймс Кейт заручился поддержкой государственного посланника Испанской державы при дворе Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, рьяного противника партии князя Долгорукова и придворного интригана лорда Джеймса Фицджеймса Стюарта, узаконенного внука Иакова II по линии Арабеллы Черчилль из дома Мальборо.
Поддержку эту, а также впоследствии, уже для себя, поддержку сына и внука лорда Джеймса — благородных донов Хакобо и Карлоса Фицджеймсов Стюартов, герцогов Альба, - обеспечивал Кейту его старший брат Джордж. Как и Джеймс, он получил домашнее образование в тесном семейном кругу, состоявшем из отца — графа-маршала Шотландии, ярого и упорного стюартиста, матери — неистовой католической проповедницы и стюартистки Мэри Драммонд, от чьего имени написана знаменитая народная песня «Когда король вернется из-за моря» (она же «Плач леди Кейт»), и дяди, епископа Эдинбурга Роберта Кейта — автора ряда трудов по истории церкви в Шотландии, который в период кризиса престолонаследия отсидел свое за верность стюартистскому делу.
#Франция #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Просто шотландская семья — 3
Вся последующая жизнь Джорджа Кейта была связана с якобитским движением. Он просто не успел ничем заняться до того. Начал военную службу в 16 лет в англо-голландской армии герцога Мальборо, воевавшей с Францией во Фландрии. Там впервые его политические убеждения вступили в противоречие со служебным долгом, и его прогнали из армии. В 19 лет он впервые воюет в армии Стюартов против англичан. Поражение влечет за собой лишение английских титула и владений, а также тюремное заключение. Он как-то выбирается и бежит в Авиньон, к якобитскому двору. Оттуда «Старый претендент» Иаков III Стюарт, сын свергнутого Иакова II, направляет его своим представителем в Испанию, где Кейт три года обивает пороги и налаживает финансовые потоки. В итоге Испания выделяет деньги, корабли и десант — и в 1719 году Кейт становится во главе стюартистских войск во время новой интервенции в Англию, снова провальной. Кейт привычно возвращается к испанскому двору и возобновляет попытки организовать поддержку. К тому времени Иаков III, вручив ему Орден Чертополоха, делает Джорджа Кейта главнокомандующим Шотландии в изгнании.
Но еще 15 лет спустя пламенного якобита накрывает волна черной тоски, потому что Испания отказывается оправдывать надежды низложенной династии, и к 1741 году это становится очевидно. Еще десять лет спустя, после новой попытки силового захвата Англии, уже ее силами, умоет руки и Франция. Не в последнюю очередь потому, что надежда и оплот якобитов - «Молодой претендент» Карл-Эдуард Стюарт, «Красавчик принц Чарли» ведет антиобщественный образ жизни, не делает ничего для движения, беспробудно пьет, сидя в Риме, и не заботится о наследнике, а его отец отстранился от всех дел и просит оставить его в покое на старости лет. Убежденный, что дело проиграно и никому до него нет вообще никакого дела, Джордж Кейт машет на всё рукой и нанимается на службу к Фридриху Прусскому. А тот отправляет его снова в Испанию как несравненного специалиста-страноведа. Со Стюартами Кейт порвал все связи к 1751 году. Он потом заезжал на родину, привез пару пакетов обдуманно пикантных сведений в Адмиралтейство — и ему вернули английские титулы и поместья. Но родная земля не радовала маршала, надо полагать, потому что принадлежала «не тем». А «те» не стоили уже применяемых ради них усилий. Поэтому он вернулся в Пруссию и прожил остаток жизни в навсегда для него зарезервированных покоях дворца Сан-Суси его лучшего друга Фридриха в Потсдаме.
Трогательное воспоминание о Кейте оставил его какой-то степени племянник, знаменитый шотландский путешественник и мемуарист Джеймс Босуэлл, также правнучатый племянник Джона Босуэлла, младшего брата лорда Очинлека, не лорда, но зато первого известного в истории «принятого» масона, не каменщика, а джентльмена. Джеймс Босуэлл пишет, что просил у родственника рекомендаций, что посетить в Пруссии, и тот сориентировал его и затем очень тепло принял у себя в Потсдаме в 1764 году, подарил «историю короля Роберта Брюса в старинных стихах» и надписал ее словами «Scotus Scoto» («Шотландец — шотландцу»).
«Великая, истинно республиканская и гордая душа этого достойного человека могла подчиниться только игу дружбы, - написал о Джордже Кейте в «Исповеди» его друг и вечный должник Жан-Жак Руссо. Кейт покровительствовал философу при прусском дворе и снабжал финансами на протяжении всех последних лет своей жизни. - Я готов без конца говорить о Джордже Кейте! С ним связаны мои последние светлые воспоминания; вся остальная моя жизнь была сплошным горем и душевной мукой».
На парадном портрете он изображен вместе с арапчонком Мочо, подаренным ему братом Джеймсом. Мочо ко времени смены хозяина успел поучаствовать в осаде Очакова в 1737 году и перевороте, возведшем на престол российскую Елизавету, с гордостью носил пару медалей и государынину парсуну в жемчуге на груди.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Вся последующая жизнь Джорджа Кейта была связана с якобитским движением. Он просто не успел ничем заняться до того. Начал военную службу в 16 лет в англо-голландской армии герцога Мальборо, воевавшей с Францией во Фландрии. Там впервые его политические убеждения вступили в противоречие со служебным долгом, и его прогнали из армии. В 19 лет он впервые воюет в армии Стюартов против англичан. Поражение влечет за собой лишение английских титула и владений, а также тюремное заключение. Он как-то выбирается и бежит в Авиньон, к якобитскому двору. Оттуда «Старый претендент» Иаков III Стюарт, сын свергнутого Иакова II, направляет его своим представителем в Испанию, где Кейт три года обивает пороги и налаживает финансовые потоки. В итоге Испания выделяет деньги, корабли и десант — и в 1719 году Кейт становится во главе стюартистских войск во время новой интервенции в Англию, снова провальной. Кейт привычно возвращается к испанскому двору и возобновляет попытки организовать поддержку. К тому времени Иаков III, вручив ему Орден Чертополоха, делает Джорджа Кейта главнокомандующим Шотландии в изгнании.
Но еще 15 лет спустя пламенного якобита накрывает волна черной тоски, потому что Испания отказывается оправдывать надежды низложенной династии, и к 1741 году это становится очевидно. Еще десять лет спустя, после новой попытки силового захвата Англии, уже ее силами, умоет руки и Франция. Не в последнюю очередь потому, что надежда и оплот якобитов - «Молодой претендент» Карл-Эдуард Стюарт, «Красавчик принц Чарли» ведет антиобщественный образ жизни, не делает ничего для движения, беспробудно пьет, сидя в Риме, и не заботится о наследнике, а его отец отстранился от всех дел и просит оставить его в покое на старости лет. Убежденный, что дело проиграно и никому до него нет вообще никакого дела, Джордж Кейт машет на всё рукой и нанимается на службу к Фридриху Прусскому. А тот отправляет его снова в Испанию как несравненного специалиста-страноведа. Со Стюартами Кейт порвал все связи к 1751 году. Он потом заезжал на родину, привез пару пакетов обдуманно пикантных сведений в Адмиралтейство — и ему вернули английские титулы и поместья. Но родная земля не радовала маршала, надо полагать, потому что принадлежала «не тем». А «те» не стоили уже применяемых ради них усилий. Поэтому он вернулся в Пруссию и прожил остаток жизни в навсегда для него зарезервированных покоях дворца Сан-Суси его лучшего друга Фридриха в Потсдаме.
Трогательное воспоминание о Кейте оставил его какой-то степени племянник, знаменитый шотландский путешественник и мемуарист Джеймс Босуэлл, также правнучатый племянник Джона Босуэлла, младшего брата лорда Очинлека, не лорда, но зато первого известного в истории «принятого» масона, не каменщика, а джентльмена. Джеймс Босуэлл пишет, что просил у родственника рекомендаций, что посетить в Пруссии, и тот сориентировал его и затем очень тепло принял у себя в Потсдаме в 1764 году, подарил «историю короля Роберта Брюса в старинных стихах» и надписал ее словами «Scotus Scoto» («Шотландец — шотландцу»).
«Великая, истинно республиканская и гордая душа этого достойного человека могла подчиниться только игу дружбы, - написал о Джордже Кейте в «Исповеди» его друг и вечный должник Жан-Жак Руссо. Кейт покровительствовал философу при прусском дворе и снабжал финансами на протяжении всех последних лет своей жизни. - Я готов без конца говорить о Джордже Кейте! С ним связаны мои последние светлые воспоминания; вся остальная моя жизнь была сплошным горем и душевной мукой».
На парадном портрете он изображен вместе с арапчонком Мочо, подаренным ему братом Джеймсом. Мочо ко времени смены хозяина успел поучаствовать в осаде Очакова в 1737 году и перевороте, возведшем на престол российскую Елизавету, с гордостью носил пару медалей и государынину парсуну в жемчуге на груди.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история