Средневековое мышление: порядок и хаос. Часть II
Стремясь к универсальному Порядку, средневековая культура в лице как книжников-интеллектуалов, так и простого народа все же оставляла себе простор для некоторых послаблений. Вот что писал один из докторов Парижского университета в середине XV века:
«Бочки с вином лопнут, если время от времени не открывать отверстия и не пускать в них воздуха. Все мы, люди — плохо сколоченные бочки, которые лопнут от вина мудрости, если оно будет находиться в непрерывном брожении благоговения и страха Божьего. Нужно дать ему воздух, чтобы оно не испортилось. Поэтому мы и разрешаем себе в определенные дни шутовство, чтобы потом с тем большим усердием вернуться к служению Господу».
Стремление к универсальному Порядку отвечало стремлению средневековой культуры к высшему идеалу. Осознание же этой культурой несовершенства человеческой природы и невозможности этого идеала достичь породило такой феномен, как антиповедение. Наиболее ярко оно выразилось в фигуре шута и празднике карнавала. Шут был носителем абсурда и хаоса, карнавального начала культуры Средневековья. И хотя особо ревностные поборники нравственности считали их сатанинским отродьем и приписывали им связь с миром демонов, шуты выполняли общественно важную роль осмеяния мира и несовершенства человека. Шутовское начало находилось как бы посередине между святым и бесовским, не относя себя полностью к чему-то одному.
К слову, на Руси скоморошество как аналог шутовства расценивалось однозначно как бесовское начало, что отражает господство в русской культуре бинарной логики («либо черное, либо белое»). Идея умеренности, некой золотой середины, которую Европа впитала благодаря древним грекам, в нашей культуре с трудом пробивала себе дорогу.
#longread #culture
Стремясь к универсальному Порядку, средневековая культура в лице как книжников-интеллектуалов, так и простого народа все же оставляла себе простор для некоторых послаблений. Вот что писал один из докторов Парижского университета в середине XV века:
«Бочки с вином лопнут, если время от времени не открывать отверстия и не пускать в них воздуха. Все мы, люди — плохо сколоченные бочки, которые лопнут от вина мудрости, если оно будет находиться в непрерывном брожении благоговения и страха Божьего. Нужно дать ему воздух, чтобы оно не испортилось. Поэтому мы и разрешаем себе в определенные дни шутовство, чтобы потом с тем большим усердием вернуться к служению Господу».
Стремление к универсальному Порядку отвечало стремлению средневековой культуры к высшему идеалу. Осознание же этой культурой несовершенства человеческой природы и невозможности этого идеала достичь породило такой феномен, как антиповедение. Наиболее ярко оно выразилось в фигуре шута и празднике карнавала. Шут был носителем абсурда и хаоса, карнавального начала культуры Средневековья. И хотя особо ревностные поборники нравственности считали их сатанинским отродьем и приписывали им связь с миром демонов, шуты выполняли общественно важную роль осмеяния мира и несовершенства человека. Шутовское начало находилось как бы посередине между святым и бесовским, не относя себя полностью к чему-то одному.
К слову, на Руси скоморошество как аналог шутовства расценивалось однозначно как бесовское начало, что отражает господство в русской культуре бинарной логики («либо черное, либо белое»). Идея умеренности, некой золотой середины, которую Европа впитала благодаря древним грекам, в нашей культуре с трудом пробивала себе дорогу.
#longread #culture
Тот случай, когда термин «пламенеющая готика» обретает страшно буквальный смысл...
Forwarded from Vox medii aevi
Вот тут прямой эфир: https://youtu.be/bKL7itkhEBo
Горят части, построенные ещё в XII веке. Витражи пропали
Горят части, построенные ещё в XII веке. Витражи пропали
YouTube
EN DIRECT - La cathédrale Notre-Dame de Paris est en feu
Во второй половине XIII — начале XIV века интерес Европы к монголам и их государству (позднее — государствам) был крайне высок. Правда, прежде пришлось пережить немалый эсхатологический страх: нашествие кочевников отождествлялось с нашествием библейских «народов Гог и Магог», которые считались предшественниками конца света. Но на фоне успехов монголов в борьбе с осколками Арабского халифата (см. «Желтый крестовый поход» 1256-1260 гг.) европейцы быстро осознали огромные перпективы от возможного союза с кочевниками, а еще до этого в монгольские степи потянулись первые христианские миссионеры. Немалую роль в установлении контактов играла и торговля: генуэзские и венецианские купцы с 1261 года пользовались привилегиями от новоиспеченного византийского императора Михаила VIII Палеолога, среди которых — свободный проход в Черное море через Босфор и Дарданеллы. Вскоре на северном побережье и в Крыму появились торговые фактории, форпосты на торговом пути из Центральной Азии в Европу.
Одним из интереснейших материальных доказательств вышеописанных связей служит рукописный Codex Cumanicus — словарь, хранящийся в венецианской библиотеке Сан-Марко в единственном экземпляре. Он был составлен на рубеже XIII-XIV вв. Рукопись условно делится на итальянскую и немецкую части. Первая имеет больше лингвистическую направленность и дает основы грамматики половецкого языка, вторая помимо немецко-кыпчакского словаря содержит евангельские тексты и несколько десятков кыпчакских загадок, что погружает нас в мир степного фольклора:
Поест, попьёт – к себе в нору идёт (залезает).
Это нож.
Колчан у меня один, стрелы мои бесчисленны.
Это небо и звёзды.
Мой серенький козлёнок жиреет на привязи.
Это дыня.
#history #culture #manuscripts
Одним из интереснейших материальных доказательств вышеописанных связей служит рукописный Codex Cumanicus — словарь, хранящийся в венецианской библиотеке Сан-Марко в единственном экземпляре. Он был составлен на рубеже XIII-XIV вв. Рукопись условно делится на итальянскую и немецкую части. Первая имеет больше лингвистическую направленность и дает основы грамматики половецкого языка, вторая помимо немецко-кыпчакского словаря содержит евангельские тексты и несколько десятков кыпчакских загадок, что погружает нас в мир степного фольклора:
Поест, попьёт – к себе в нору идёт (залезает).
Это нож.
Колчан у меня один, стрелы мои бесчисленны.
Это небо и звёзды.
Мой серенький козлёнок жиреет на привязи.
Это дыня.
#history #culture #manuscripts
Аристотель и Филлида: «пони-плей» по-средневековому
В ученой культуре Высокого Средневековья (XI-XIII вв.) фигура древнегреческого философа и ученого Аристотеля занимает центральное место. Причем если одни схоласты и клирики почтительно именовали его Философом и признавали его авторитет в самых разных вопросах, то другие относились как минимум с подозрением или даже с враждебностью. Стагирит со временем стал универсальной моделью, символом ученого мужа, «почти» христианином, только без крещения. Но как мы знаем, любой символ амбивалентен, а любая модель — полифонична. И образ Аристотеля становился всё более сложным.
В начале XIII века распространение получает байка об Аристотеле и гетере Филлиде. Впервые она упоминается в собрании нравоучительных примеров для прихожан (т.н. exempla) французского проповедника Жака де Витри. В 1230-1240-х гг. неким французским автором — предполагается, что это был Анри де Валансьен — было написано Lai d’Aristote («Лэ об Аристотеле»), поэма, близкая по форме к фаблио. Сюжет ее таков:
Филлида была возлюбленной греческого царя Александра, который ради нее позабыл о своих верных рыцарях. Вразумить царя решил его учитель Аристотель. Он назвал его любовь безрассудством и взял с ученика обещание прекратить эти глупости. Узнав об этом, Филлида решила проучить старого философа на глазах у всех. На следующее утро она является полуобнаженной к дому Стагирита во всём блеске своей красоты, напевая песни и собирая цветы — и тот теряет голову. Аристотель бросается к ногам Филлиды, готовый во имя любви исполнить любую прихоть красавицы. Та приказывает ему встать на четвереньки, нахлобучить седло и прокатить ее на спине. И философ с радостью соглашается:
«Кто в мире был мудрей его?
Меж тем любовь и естество
Его повергли на карачки
И он готов для резвой скачки»
За этим наблюдает сам Александр, который не может удержаться от смеха. Но этот смех не глумливый, не злой, а скорее добродушный. Автор поэмы не злорадствует над потерявшим голову ученым, а подчёркивает всесилие любви, которой покорны даже самые учёные мужи из всех:
«Однако утверждать готов я,
Что дамы мстительная шалость
Дала философу не малость:
Среди насмешек и глумленья
Постигнул он любви веленья.
Пока стоит наш белый свет,
Над всем царит любви завет».
#culture #longread
В ученой культуре Высокого Средневековья (XI-XIII вв.) фигура древнегреческого философа и ученого Аристотеля занимает центральное место. Причем если одни схоласты и клирики почтительно именовали его Философом и признавали его авторитет в самых разных вопросах, то другие относились как минимум с подозрением или даже с враждебностью. Стагирит со временем стал универсальной моделью, символом ученого мужа, «почти» христианином, только без крещения. Но как мы знаем, любой символ амбивалентен, а любая модель — полифонична. И образ Аристотеля становился всё более сложным.
В начале XIII века распространение получает байка об Аристотеле и гетере Филлиде. Впервые она упоминается в собрании нравоучительных примеров для прихожан (т.н. exempla) французского проповедника Жака де Витри. В 1230-1240-х гг. неким французским автором — предполагается, что это был Анри де Валансьен — было написано Lai d’Aristote («Лэ об Аристотеле»), поэма, близкая по форме к фаблио. Сюжет ее таков:
Филлида была возлюбленной греческого царя Александра, который ради нее позабыл о своих верных рыцарях. Вразумить царя решил его учитель Аристотель. Он назвал его любовь безрассудством и взял с ученика обещание прекратить эти глупости. Узнав об этом, Филлида решила проучить старого философа на глазах у всех. На следующее утро она является полуобнаженной к дому Стагирита во всём блеске своей красоты, напевая песни и собирая цветы — и тот теряет голову. Аристотель бросается к ногам Филлиды, готовый во имя любви исполнить любую прихоть красавицы. Та приказывает ему встать на четвереньки, нахлобучить седло и прокатить ее на спине. И философ с радостью соглашается:
«Кто в мире был мудрей его?
Меж тем любовь и естество
Его повергли на карачки
И он готов для резвой скачки»
За этим наблюдает сам Александр, который не может удержаться от смеха. Но этот смех не глумливый, не злой, а скорее добродушный. Автор поэмы не злорадствует над потерявшим голову ученым, а подчёркивает всесилие любви, которой покорны даже самые учёные мужи из всех:
«Однако утверждать готов я,
Что дамы мстительная шалость
Дала философу не малость:
Среди насмешек и глумленья
Постигнул он любви веленья.
Пока стоит наш белый свет,
Над всем царит любви завет».
#culture #longread
Давненько на нашем канале не было качественной средневековой музыки. Ловите чудесный альбом коллектива Ensemble Syntagma под названием Touz Esforciez: Trouvères en Lorraine. Он был записан в 2003 году во французском городке Номени (бывш. регион Лотарингия), в маленькой местной церквушке. И это не случайно. Сборник содержит композиции за авторством северофранцузских труверов XIII — начала XIV века, так или иначе связанных с Лотарингией: Колина Мюзета, Жанно де Лекюреля, Гийома Амьенского, Готье д’Эпиналя. Ниже представлено несколько композиций для ознакомления, а весь альбом вы можете послушать по ссылке. Выделите себе час и послушайте его целиком: это та музыка, которая полностью погрузит вас в атмосферу «прекрасного Средневековья».
#music
#music
Secretum Secretorum («Тайная Тайных») — средневековая энциклопедия арабского происхождения. В ту эпоху текст считался посланием Аристотеля к своему ученику Александру Македонскому, в котором содержались наставления по самым разным вопросам и дисциплинам — от управления государством и этики до алхимии и астрологии. Сейчас установлено, что сборник восходит к арабскому тексту X века, а тот, в свою очередь — к эпистолярному роману более раннего времени. В середине XII века текст был переведен на латынь Иоанном Севильским, представителем Толедской школы переводчиков, а в XIII веке появились переводы на английский и французский языки. Постепенно текст стал своего рода руководством по воспитанию знати.
Миниатюры выше — из английской рукописи, которую монах Уолтер де Майлмет подарил английскому королю Эдуарду III по случаю его коронации в 1327 году.
#art #miniatures
Миниатюры выше — из английской рукописи, которую монах Уолтер де Майлмет подарил английскому королю Эдуарду III по случаю его коронации в 1327 году.
#art #miniatures
Интересные новости из Великобритании.
Ученый из Бристольского университета Джерард Чешир утверждает, что нашел ответ на загадку легендарного манускрипта Войнича, расшифровка которого стала притчей во языцех среди профессиональных лингвистов и просто любителей загадок. Чешир уверен, что манускрипт написан на т.н. протороманском языке — предке романских языков (итальянского, французского, испанского и др.). Ученый уже опубликовал статью в журнале Romance Studies.
Стоит сказать, что это не первое заявление подобного рода. Едва ли не каждый год ученые из разных стран сообщают о «расшифровке» этой рукописи. И сейчас пока также не все очевидно.
#news
Ученый из Бристольского университета Джерард Чешир утверждает, что нашел ответ на загадку легендарного манускрипта Войнича, расшифровка которого стала притчей во языцех среди профессиональных лингвистов и просто любителей загадок. Чешир уверен, что манускрипт написан на т.н. протороманском языке — предке романских языков (итальянского, французского, испанского и др.). Ученый уже опубликовал статью в журнале Romance Studies.
Стоит сказать, что это не первое заявление подобного рода. Едва ли не каждый год ученые из разных стран сообщают о «расшифровке» этой рукописи. И сейчас пока также не все очевидно.
#news
