Многие произведения немецких миннезингеров можно найти в Йенском песеннике (нем. Jenaer Liederhandschrift), составленном в первой трети XIV века, предположительно, в Тюрингии – это область центральной Германии. Там представлены песни и шпрухи Фрауэнлоба, Мейстера Румеланта, Тангейзера, Конрада фон Вюрцбурга и других миннезингеров, живших в XIII – начале XIV вв. Кодекс содержит рассказ и о поэтическом состязании в Вартбурге, о котором я писал выше. Всего в песеннике можно найти имена 31 миннезингера и почти сотню принадлежащих им произведений. Чаще всего это от одной до шести песен одного поэта. Негусто.

Но есть исключение: Йенский песенник содержит аж семнадцать произведений князя Вислава III (ок. 1265 – 1325 гг.), последнего правителя княжества Рюген. Оно располагалось неподалеку от Померании на одноименном острове и соседних территориях. Долгое время там жило славянское племя руян, но в 1168 году они были крещены датским королем Вольдемаром, а княжество стало вассалом Дании. Вот этот самый Вислав III был последним представителем местной династии, и после его смерти княжество стало частью Померанского герцогства. Но в историю он вошел благодаря своему таланту миннезингера. К началу XIV века влияние немецкой культуры на самобытную славянскую уже стало всеобъемлющим, поэтому песни Вислава были написаны на нижненемецком диалекте с примесью местных слов и оборотов. И что важно, в 2018 году был издан диск с произведениями князя Вислава, который вы можете заценить здесь. А сам Йенский песенник также доступен в Сети, вот здесь.

#music #manuscripts #Germany

​Это – кусочек рукописи Англо-Саксонской хроники (Corpus Christi College, Cambridge MS 173, f. 27r) с записью от 942 года. Она посвящена освобождению английским королем Эдмундом т.н. Пяти бургов (англ. Five Boroughs): Дерби, Линкольна, Ноттингема, Стамфорда и Лестера. История этих укрепленных крепостей тесно связана с возникновением Дэнло в результате договоров короля Уэссекса Альфреда Великого и датского предводителя Гутрума в 878 и 886 годах. В крепостях первоначально разместились пять датских армий, а управляли ими скандинавские ярлы. В ходе военных кампаний 917 и 918 годов, предпринятых правительницей Мерсии Этельфлед и ее братом, королем Уэссекса Эдуардом, эти крепости были отвоеваны. Спустя 30 с небольшим лет они вновь оказались под контролем данов, а в 942 году были окончательно «освобождены» королем Эдмундом. Эта запись примечательна тем, что представляет собой особую поэму из семи строк – одну из пяти, входящих в состав Англо-Саксонской хроники. Ниже – перевод на современный английский:

«Here King Edmund, leader of the English, protector of kin (and men, and maidens), a dear deed-doer, overran Mercia, bounded as far as Dore, and Whitwell’s Gap, and the Humber River – that broad, brimming stream. The five boroughs – Leicester, and Lincoln, and Nottingham, likewise Stamford, also Derby – the Danes [there] were before bowed with need under the Northmen, were in the heathens’ bondage of captivity for a long time, until they after were freed by His Worship, the protector of warriors, Edward’s son, King Edmund»

#history #manuscripts #England

Еще одной интересной «поэмой» в составе Англо-Саксонской хроники считается текст, повествующей о битве при Брунанбурге 937 года. В этой битве король Этельстан вместе с братом Эдмундом разбил объединенное войско бриттов, скоттов и норманнов и сумел сохранить единство королевств Уэссекса, Мерсии и Нортумбрии. Сражение унесло множество жизней: пали пятеро шотландских вождей, семеро норманнских ярлов, сын шотландского короля Константина II; норманнский предводитель Анлаф Гутфритссон был вынужден бежать на ладье, бросив большинство своих людей. Благодаря этому победа при Брунанбурге считается одной из наиболее славных страниц в раннесредневековой истории Англии, хотя стратегически эта победа оказалась пирровой. Спустя два года Этельстан скончался, и Нортумбрия была вновь захвачена норманнами во главе с Анлафом. Впрочем, это не мешает восхищаться художественным достоинствам поэмы, которая составлена в лучших традициях героического эпоса и наполнена яркими художественными образами. Победитель Этельстан предстает здесь достойным наследником своих предков, побеждавших как викингов, так и бриттов. Ее перевод можно прочитать здесь, а древнеанглийский текст можно посмотреть здесь (f. 26r–27r).

#history #manuscripts #England

​Помимо «Гизульфова дара», еще одной нитью, связывавшей Монте-Кассино и Беневенто, была форма письма, которая получила название беневентанского минускула. Он возник в VIII в. в землях герцогства и использовался в том числе в обители св. Бенедикта. После возвращения братии в родные пенаты во главе с Алигерном в 949 г. Монте-Кассино стал одним из крупнейших книжных центров Западной Европы, а количество и качество созданных в его скриптории манускриптов достигло впечатляющих высот. «Золотым» в этом отношении считается XI в., когда под руководством аббатов Теобальда, Рихера и в особенности Дезидерия монастырь достиг вершины своего развития и влияния. Монахи копировали не только богословские труды: так, при Дезидерии были переписаны трактат Цицерона «О природе богов», «Эклоги» Вергилия, «Иудейская история» Иосифа Флавия, «Фасты» Овидия, «Институции» и «Новеллы» Юстиниана, «История франков» Григория Турского, «История лангобардов» Павла Диакона – и это только малая часть. Все они были написаны беневентанским письмом, а точнее его локальным изводом, получившем название «кассинского». По ссылкам здесь и здесь можно полистать пару рукописей эпохи Дезидерия из собрания Ватиканской библиотеки.

#culture #Italy #manuscripts

​Альфонсо Великодушный и Тит Ливий: небольшой сюжет из эпохи итальянского гуманизма XV века

В 1436 году Козимо Медичи, уже утвердившийся в качестве «первого гражданина» Флоренции, сделал роскошный подарок королю Альфонсо Великодушному: рукопись Ab Urbe Conditia Libri древнеримского историка Тита Ливия. Два государя были политическими соперниками: король Арагона и Сицилии, Альфонсо в 1435 году узурпировал и трон Неаполитанского королевства, что не находило одобрения у правителей других итальянских государств. Поэтому придворные врачи даже намекнули королю, что страницы манускрипта могут быть пропитаны ядом. Однако будучи смелым и одновременно жадным до гуманистической учености человеком, Альфонсо рискнул и прочитал рукопись, даже оставив пометки на полях.

Подарок был действительно удачным, ведь любовь короля к труду древнеримского историка доходила порой до религиозного пиетета. В военные походы он брал с собой ученого, который должен был читать ему и войску «Историю Рима». В 1451 году власти Падуи, где, как тогда считали, похоронен историк, преподнесли в дар кость его правой руки — и Альфонсо почитал ее, как святую реликвию. Кость, как и весь скелет, позже признали фальшивкой, но показателен сам факт такого отношения к личности и труду Ливия со стороны яркого ренессансного короля, чей двор в Неаполе стал одним из центров поэзии и гуманистической учености.

И все же подаренная Козимо рукопись со временем перестала отвечать честолюбию неаполитанского короля: для его богатой библиотеки требовался более совершенный и полный манускрипт. Для его изготовления в 1454 году он обратился к Веспасиано да Бистиччи — знаменитому книготорговцу из Флоренции, чья жизнь и деятельность описаны в одноименной книге Росса Кинга (2021, русс. пер. 2022). За 160 флоринов он изготовил три кодекса, в которые вошли книги 1–10, 21–30 и 31–40, т.е. три «декады». Они получили название Deche del Re, «Королевские декады» и стали, как пишет Кинг, одним из красивейших творений Веспасиано. Последний также смог извлечь выгоду из королевского заказа: он вышел на новый книжный рынок и начал экспортировать передовую гуманистическую литературу состоятельным неаполитанцам. В своих мемуарах он назвал Альфонсо одним из двух (наряду с папой Николаем V) величайших покровителей ученых всего XV века. Очень красноречивая характеристика от человека, посвятившего жизнь преобразованию современного ему общества через распространение античной мудрости.

На фото – портрет Альфонсо Великодушного, написанный в 1557 году художником Хуаном де Хуанесом.

#history #longread #manuscripts #Italy

​В сентябре 827 года послы византийского императора Михаила II Травла преподнесли «королю франков и лангобардов» Людовику I Благочестивому особенный подарок. Это была рукопись в двести шестнадцать листов пергамена, содержавшая корпус произведений Псевдо-Дионисия Ареопагита: «О небесных именах», «О церковной иерархии», «О мистической теологии» и, конечно же, «О небесной иерархии». Надо отметить, что в те годы греческие рукописи на Западе были вымирающим, если уже не вымершим видом, поэтому подарок с Востока франки с великими почестями поместили в аббатство Сен-Дени и почитали как реликвию. Несколько лет этим и ограничивались, пока ок. 832–835 годов аббат Хилдуин не решил организовать в Сен-Дени перевод «Ареопагитик» на латынь. Техника перевода при этом была довольно любопытной, но в то же время распространенной в Средние века. Над текстом работали три человека, двое из которых были греческими монахами. Один читал греческий текст вслух слово за словом, второй переводил греческие слова на латынь, третий записывал услышанное. Это такой «пословный» способ перевода, при котором ошибки были неизбежны, особенно с учетом того, что греческий язык на Западе уже стал такой же редкостью, как и греческие рукописи. Чтец мог перепутать буквы или неверно разделить предложение на слова, устный переводчик мог плохо расслышать или не понять сразу греческое слово, а переписчик мог написать одно и то же слово дважды. Тем не менее, Хилдуин и его переводчики положили начало знакомства Запада с выдающимся творением восточнохристианского богословия, оказавшим влияние на развитие схоластики и университетского образования. А греческая рукопись сейчас хранится в Национальной библиотеке Парижа, шифр ms. gr. 437. На фото как раз страничка из нее.

#history #manuscripts #France #Byzantium

По мере «исхода» греческого языка из бывших западных провинций Римской империи происходила трансформация его восприятия на этих территориях. Пример с парижской рукописью «Ареопагитик» здесь очень показателен. Очевидно, что подавляющему большинству франков содержание манускрипта было совершенно непонятно. Тем не менее, они видели, что перед ними именно греческий текст, и его буквы, лишь отдаленно напоминавшие латиницу, были для них символом сакрального. Ощущение сакральности подпитывалось, с одной стороны, памятью о раннем христианстве и статусе самого языка, на котором были написаны первые христианские Евангелия, а с другой стороны – таинственной непонятностью этого самого языка. А как известно, все таинственное и непонятное притягивает.

Торжественное перенесение манускрипта в Сен-Дени также имело особый смысл. Оно было совершено 8 октября 827 года, в канун праздника первого епископа Парижа св. Дионисия. Уже упоминавшийся аббат Хилдуин стоял у истоков западного предания, что Дионисий Ареопагит, ученик апостола Павла и епископ Афин, и Дионисий Парижский – одно лицо. Отсюда такой пиетет по отношению к манускрипту, который помимо сакральности языка нес в себе святость и своего «автора». По сообщению того же Хилдуина, в первую же ночь рукопись «совершила» девятнадцать чудесных исцелений. Книга стала прежде всего объектом поклонения и средоточием чудотворной силы – вне зависимости от понимания ее содержания теми, кто ей поклонялся и кого она исцеляла.

#culture #manuscripts #France #Byzantium

​Излюбленная тема средневековых царствующих династий – искать свои корни в далеком эпическом прошлом, когда мужи были доблестны, девы – стыдливы, а подвиги – великими. Чаще всего оглядывались на историю, которую один слепой аэд из темных веков Эллады начинал со слов «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса…» ну и далее по списку кораблей. Победа ахейцев рассеяла побежденных троянских героев по свету, и вот уже Эней становится предком Ромула и Рема, Антенор основывает Венецию и Падую, потомки некоего Франкуса приходят в Галлию, а Брут – не тот, о ком можно было подумать, – добрался с товарищами аж до Туманного Альбиона.

Середина XII века для Англии – период расцвета рыцарской придворной культуры. Генрих II Плантагенет и его жена Алиенора Аквитанская правили своей «империей», опираясь на сложный идеологический конструкт, в котором было место и кельтским преданиям об Артуре, и троянскому эпосу. Эти сюжеты легли в основу рыцарских романов, жанр которых тогда развивался стремительно.

«Роман о Трое» стал одним из произведений, вобравших в себя эти особенности эпохи. В более чем 30 тысячах рифмованных строк Бенуа де Сен-Мор изображает Троянскую войну и то, что ей предшествовало, используя понятийный аппарат своей куртуазной эпохи: рыцарские поединки, вассалитет, культ прекрасной дамы и т. п. Характерно, что симпатии как этого конкретного автора, так и других чаще всего были на стороне троянцев, а Гектор так и вообще был в представлении куртуазного общества «идеальным рыцарем» – в отличие от того же Ахилла, который из-за женщины бросил войско и вероломно убил Гектора ударом в спину. Ахейцы в целом показаны как вероломные, трусливые и жестокие варвары, и вряд ли можно ошибиться, если сказать, что на это влияло и актуальное разделение христианского мира на западный и восточный: греков-схизматиков описывали в таких же выражениях. Роман завоевал бешеную популярность и им зачитывались не только в Англии, о чем говорят десятки рукописей из многих европейских стран.

В качестве иллюстрации – миниатюра из еще одной итальянской рукописи «Романа о Трое», на сей раз хранящейся в Национальной библиотеке Франции, Ms. Fr. 782, f. 175v. Эпизод, думаю, всем знакомый.

#literature #manuscripts #England

Невероятные приключения Висбаденского кодекса после Второй мировой войны

Хотел запостить историю, связанную с Висбаденским кодексом, чуть пораньше, но в обилии дел добрался только сейчас. Примечательна она двумя вещами: события происходили в годы после Второй мировой войны, а их ход вполне сопоставим с кражей мощей святых в Средние века.

В 1942 году кодекс был перевезен библиотекарем Густавом Штруком (Gustav Struck) в Дрезден и оставлен на хранение в банковской ячейке. Он полагал, что тем самым обезопасил самый ценный экспонат Государственной библиотеки Висбадена. Тогда он не мог знать, что три года спустя в результате воздушных бомбардировок союзных сил Дрезден превратится в руины… Однако Висбаденский кодекс не погиб под бомбами и попал в руки советских войск, вошедших в Дрезден. Город вошел в советскую оккупационную зону, и все ценное имущество было присвоено в качестве трофеев. Новый директор Висбаденской библиотеки Франц Гёттинг (Franz Götting) неоднократно отправлял прошения советской администрации Дрездена о возвращении кодекса, но безуспешно.

Ситуация изменилась благодаря усилиям двух женщин. Одной из них была немецкая медиевистка Маргарет Кюн (Margarethe Kühn). Она работала в филиале института Monumenta Germaniae Historica в советской зоне Берлина. Она была набожной католичкой и почитательницей св. Хильдегарды – для нее возвращение кодекса в Висбаден стало святым долгом. В 1947 году Кюн попросила Гёттинга сделать еще один запрос в Дрезден с просьбой предоставить ей кодекс «для исследовательских целей». К удивлению библиотекаря, советская администрация дала добро и разрешила временно отправить рукопись в Германскую академию наук в Берлине, где Кюн могла его изучить.

Второй женщиной в этой истории была американка Кэролайн Уолш (Caroline Walsh). Как и Кюн, Уолш была набожной католичкой – а также женой высокопоставленного американского офицера, работавшего в Берлине. Вероятно, благодаря этому она могла относительно свободно передвигаться между оккупационными зонами. Уолш решила помочь Кюн и в марте 1948 года тайно отвезла рукопись монахиням монастыря в Айбингене, основанном в XII веке самой Хильдегардой, а те передали его Гёттингу.

Но это была только часть дела, ведь администрация Дрездена ожидала возвращения рукописи. Кюн предложила Гёттингу отправить вместо нее какой-либо другой кодекс под предлогом «глупые бюрократы не заметят разницы». План был надежный, как швейцарские часы, но все пошло не так. Гёттинг даже не смог найти в своей библиотеке рукописный кодекс схожего размера – неудивительно, ведь Висбаденский кодекс был внушительных размеров и весил почти 15 кг! – поэтому взял какую-то первопечатную книгу XV века и отправил ее в Берлин, и Кюн спустя некоторое время отправила ее дрезденским чиновникам.

Как вы думаете, насколько быстро раскрылся обман? Через пару месяцев: дрезденские чиновники, кажется, оказались умнее, чем предполагала Маргарет Кюн. В начале 1950 года в Академию пришло письмо из Дрездена с требованием объяснения ситуации. Кюн оказалась в большой опасности, а ее начальство было в ярости. Дело пришлось быстро улаживать, и дрезденским чиновникам был предложен другой, уже действительно средневековый кодекс. И удивительно, что те согласились, потому как Висбаденский кодекс так и остался на своем месте. Его даже цепью привязали для пущей безопасности (см. фото). Кюн же, несмотря на фактическую кражу, осталась работать в своем институте и до конца жизни не имела проблем с законом. Вот такая история, явно напоминающая сюжеты о furta sacra в Средние века.

#longread #stories #manuscripts #Germany