Forwarded from Денис Жигалов (Denis Zhigalov)
ПЬЕР МАРТИ И КЛОД СМАДЖА. НЕПРОРОБОТАННОЕ ГОРЕ И ТЯЖЕЛЫЕ СОМАТИЗАЦИИ. ИССЛЕДОВАНИЯ ПО РАКУ ГРУДИ.
Клод Смаджа в совей работе «Горе, меланхолия, соматизация» приводит результаты психосоматического исследования (конец 80-х гг.) по поводу связи между психосоматической организацией и риском возникновения рака груди.
Исследование проводилось совместно с институтом Психосоматики Парижа под руководством Пьера Марти (IPSO) и отделением онкологии больницы Поля Брусе под руководством Клода Жасмин.
Моника Ли, эпидемиолог I ‘INSERM, проанализировала результаты этого исследования и сделала следующие выводы, которые с небольшими моими комментариями можно представить в следующем виде:
1) плохая ментализация (слабо-ментализированное психическое функционирование),
2) доминирующий Я – Идеал (внутреннее жестокое, садирующее долженствование (ты должен!), требующее постоянной активности и достижения всё «новых и новых» высот в работе без чувства усталости и потребности в отдыхе (расслаблении) – сопряженное с фаллическим нарциссизмом),
3) потеря объектов (прежде всего, нарциссические потери) и невозможность отгоревать их (невозможность проделать работу горя)
связаны с риском рака груди.
Кто хочет ознакомиться с исследованием в оригинале, - адресую к посту и размышлениям Юлии Гордецкой: https://t.me/journal_of_psychoanalysis/851
Мне важно подчеркнуть одну из важнейших выявленных взаимосвязей-
корреляцию между потерей объекта и тяжелой соматизацией.
Это означает, что существует устойчивая связь между недостаточной или отсутствующей работой горя и развитием тяжелой соматизации.
Доктор Смаджа раскрывает «процессуальные фрагменты» этой корреляции:
1) сначала происходит дезорганизующее травматическое событие,
2) за которым следует более или менее долгое латентное, с точки зрения симптоматики время, характеризующееся психическим безмолвием,
3) далее возникают первые биологические знаки заболевания и
4) все это заканчивается клиническим выражением болезни.
В книге 1980 г. «Психосоматический порядок» Пьер Марти указывает на важность восстановления картины травматизмов, дезорганизующих ментальный аппарат.
Среди этих травматизмов большое количество занимают именно потери объектов и непроработанное горе.
{Клод Смаджа. Горе, меланхолия, соматизация.
https://psychic.ru/articles/somatic/modern03.htm}
#ПарижскаяШколаПсихосоматики #психосоматика
#IPSO #КлодСмаджа #ClaudeSmadja
#ПсихическоеФункционирование
#PierreMarty #ПьерМарти
#ГореМеланхолияСоматизация
#травматизм #дезорганизация #соматизация
#рак #ракГруди #непроработанноеГоре
Клод Смаджа в совей работе «Горе, меланхолия, соматизация» приводит результаты психосоматического исследования (конец 80-х гг.) по поводу связи между психосоматической организацией и риском возникновения рака груди.
Исследование проводилось совместно с институтом Психосоматики Парижа под руководством Пьера Марти (IPSO) и отделением онкологии больницы Поля Брусе под руководством Клода Жасмин.
Моника Ли, эпидемиолог I ‘INSERM, проанализировала результаты этого исследования и сделала следующие выводы, которые с небольшими моими комментариями можно представить в следующем виде:
1) плохая ментализация (слабо-ментализированное психическое функционирование),
2) доминирующий Я – Идеал (внутреннее жестокое, садирующее долженствование (ты должен!), требующее постоянной активности и достижения всё «новых и новых» высот в работе без чувства усталости и потребности в отдыхе (расслаблении) – сопряженное с фаллическим нарциссизмом),
3) потеря объектов (прежде всего, нарциссические потери) и невозможность отгоревать их (невозможность проделать работу горя)
связаны с риском рака груди.
Кто хочет ознакомиться с исследованием в оригинале, - адресую к посту и размышлениям Юлии Гордецкой: https://t.me/journal_of_psychoanalysis/851
Мне важно подчеркнуть одну из важнейших выявленных взаимосвязей-
корреляцию между потерей объекта и тяжелой соматизацией.
Это означает, что существует устойчивая связь между недостаточной или отсутствующей работой горя и развитием тяжелой соматизации.
Доктор Смаджа раскрывает «процессуальные фрагменты» этой корреляции:
1) сначала происходит дезорганизующее травматическое событие,
2) за которым следует более или менее долгое латентное, с точки зрения симптоматики время, характеризующееся психическим безмолвием,
3) далее возникают первые биологические знаки заболевания и
4) все это заканчивается клиническим выражением болезни.
В книге 1980 г. «Психосоматический порядок» Пьер Марти указывает на важность восстановления картины травматизмов, дезорганизующих ментальный аппарат.
Среди этих травматизмов большое количество занимают именно потери объектов и непроработанное горе.
{Клод Смаджа. Горе, меланхолия, соматизация.
https://psychic.ru/articles/somatic/modern03.htm}
#ПарижскаяШколаПсихосоматики #психосоматика
#IPSO #КлодСмаджа #ClaudeSmadja
#ПсихическоеФункционирование
#PierreMarty #ПьерМарти
#ГореМеланхолияСоматизация
#травматизм #дезорганизация #соматизация
#рак #ракГруди #непроработанноеГоре
Telegram
Заметки по психоанализу
Мне показалось любопытным найти исследование, на которое ссылался К. Смаджа на семинаре «Горе, меланхолия, соматизация». Ссылка - в конце, ниже – мой перевод, с сокращениями.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ И РИСК РАЗВИТИЯ РАКА МОЛОЧНОЙ ЖЕЛЕЗЫ. 2007 г.
«Французский…
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ И РИСК РАЗВИТИЯ РАКА МОЛОЧНОЙ ЖЕЛЕЗЫ. 2007 г.
«Французский…
Психический конфликт, с которым сталкивается Я, является точкой отсчёта на пути поиска решения, средства (в том числе это может быть началом соматизации). Если Я сильное и обладает надёжными психическими защитами, то оно справляется с ситуацией, наступившей вследствие конфликта. Если же Я слабое, то ему приходится прибегать к дорогостоящим защитам.
Когда Я конфронтирует травма, оно сталкивается с тяжёлой ситуацией. Зачастую это приводит к тому, что Я парализуется, застывает, становится неспособным справляться с возбуждением.
Парализация Я приводит к следующим последствиям:
▫️утрата дифференциации внутри психического аппарата,
▫️утрата способности к символизации.
Как выглядит утрата дифференциации. Если размышлять в рамках первой топики: мы будем иметь дело с разрывом между инстанциями – бессознательным, предсознательным и сознанием. Иначе говоря, в предсознательное больше не будет ничего поступать из бессознательного. Предсознательное утратит всё живое, что есть внутри него, и, в первую очередь, способность к ассоциативности. Если в говорить терминах второй топики: утрачивается способность дифференцировать Я и Сверх-Я. Тогда мы сталкиваемся с тем, что чувство вины, которым в основном занимается Сверх-Я, не просто проникнет таким образом в Я, а устроит там что-то вроде разбоя.
Утрата способности к символизации (из-за разрыва между инстанциями) может приводить к тому, что мы называем оператуарным мышлением.
#ОператуарноеМышление
Для того, чтобы справиться с травматической ситуацией, у Я есть несколько защитных возможностей, механизмов – 3 этажа защит.
Первый этаж представлен работой вытеснения. Если Я способно использовать эту защиту, значит речь идёт о невротической ситуации. Т.е. Я в целом может и способно справляться с возбуждением, просто вытесняя.
Если вытеснение работает недостаточно, тогда у Я есть возможность обратиться к другим, более глубоким защитам: негация, отнекивание, форклюзия, отрицание и расщепление (2 этаж).
К последнему этажу защит Я вынуждено прибегнуть, когда каждый из указанных выше способов оказывается недоступным или недостаточным перед лицом травматической ситуации. Итак, последний этаж – это работа негатива, когда единственным выходом является обращение Я к влечению к смерти. Влечение к смерти нас интересует с точки зрения противовозбуждающей функции. Как известно, по Фройду у влечения к смерти есть регрессивная тенденция, влечение к смерти всегда стремится к нулю, уменьшить возбуждение, приведя его к нулю. То есть это последняя возможность, которая есть у Я для того, чтобы справиться с травматической ситуацией – это необходимость прибегнуть к влечению к смерти и использовать его противовозбуждающую способность.
…
Как мы можем помочь пациенту, чтобы он смог реорганизовать свои психосоматические процессы? Только помогая его ментальной эволюции – чтобы пациент смог эволюционировать в своём психическом функционировании. Поскольку хорошая ментализация – это лучшая защита для любого индивидуума перед лицом соматической дезорганизации.
Клод Смаджа, лекция «Работа соматизации» в рамках курса по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.
#КлодСмаджа #травма #Я #1топика #2топика #РаботаНегатива #ВлечениеКСмерти #символизация #ментализация #бессознательное #предсознательное
Когда Я конфронтирует травма, оно сталкивается с тяжёлой ситуацией. Зачастую это приводит к тому, что Я парализуется, застывает, становится неспособным справляться с возбуждением.
Парализация Я приводит к следующим последствиям:
▫️утрата дифференциации внутри психического аппарата,
▫️утрата способности к символизации.
Как выглядит утрата дифференциации. Если размышлять в рамках первой топики: мы будем иметь дело с разрывом между инстанциями – бессознательным, предсознательным и сознанием. Иначе говоря, в предсознательное больше не будет ничего поступать из бессознательного. Предсознательное утратит всё живое, что есть внутри него, и, в первую очередь, способность к ассоциативности. Если в говорить терминах второй топики: утрачивается способность дифференцировать Я и Сверх-Я. Тогда мы сталкиваемся с тем, что чувство вины, которым в основном занимается Сверх-Я, не просто проникнет таким образом в Я, а устроит там что-то вроде разбоя.
Утрата способности к символизации (из-за разрыва между инстанциями) может приводить к тому, что мы называем оператуарным мышлением.
#ОператуарноеМышление
Для того, чтобы справиться с травматической ситуацией, у Я есть несколько защитных возможностей, механизмов – 3 этажа защит.
Первый этаж представлен работой вытеснения. Если Я способно использовать эту защиту, значит речь идёт о невротической ситуации. Т.е. Я в целом может и способно справляться с возбуждением, просто вытесняя.
Если вытеснение работает недостаточно, тогда у Я есть возможность обратиться к другим, более глубоким защитам: негация, отнекивание, форклюзия, отрицание и расщепление (2 этаж).
К последнему этажу защит Я вынуждено прибегнуть, когда каждый из указанных выше способов оказывается недоступным или недостаточным перед лицом травматической ситуации. Итак, последний этаж – это работа негатива, когда единственным выходом является обращение Я к влечению к смерти. Влечение к смерти нас интересует с точки зрения противовозбуждающей функции. Как известно, по Фройду у влечения к смерти есть регрессивная тенденция, влечение к смерти всегда стремится к нулю, уменьшить возбуждение, приведя его к нулю. То есть это последняя возможность, которая есть у Я для того, чтобы справиться с травматической ситуацией – это необходимость прибегнуть к влечению к смерти и использовать его противовозбуждающую способность.
…
Как мы можем помочь пациенту, чтобы он смог реорганизовать свои психосоматические процессы? Только помогая его ментальной эволюции – чтобы пациент смог эволюционировать в своём психическом функционировании. Поскольку хорошая ментализация – это лучшая защита для любого индивидуума перед лицом соматической дезорганизации.
Клод Смаджа, лекция «Работа соматизации» в рамках курса по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.
#КлодСмаджа #травма #Я #1топика #2топика #РаботаНегатива #ВлечениеКСмерти #символизация #ментализация #бессознательное #предсознательное
О бессознательном (Бсз), предсознательном (Прс) и связи между ними…
В Бсз находятся как репрезентации вещей, так и источники аффектов, в Прс - репрезентации слов (1 топика). При нормальном психическом функционировании репрезентации слов связываются с репрезентациями вещей и с аффектами, происходит постоянное, перманентное сообщение между Бсз и Прс. Это придаёт Прс жизненность, богатство.
При дементализации, при травматическом функционировании происходит разрыв между Бсз и Прс. Прс отрывается от всех своих источников и становится автономным. И тогда мы будем иметь дело с речью, лишённой ассоциативности, потому что ассоциации идут из Бсз. Дискурс будет лишён аффекта (либо, если аффекты появятся, сразу произойдёт разрядка этих аффектов), он будет рациональным, так как утрачена связь со всеми своими источниками, утрачены фантазматическое, символическое измерение.
Клод Смаджа, лекция «Работа соматизации» в рамках курса по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.
#КлодСмаджа #1топика #бессознательное #предсознательное #репрезентация #аффект
Подробно и очень доступно об этом говорила Коротецкая Аурелия Ивановна на одном из семинаров. Вот здесь конспект: https://t.me/journal_of_psychoanalysis/966
Ассоциативно мне также вспомнился доклад М. Айзенштейн «О разрушении процессов мышления», который она прочла в 2015 году на Конгрессе IPA в Бостоне (он доступен к ознакомлению в её книге «An Analytic Journey: from the Art of Archery to the Art of Psychoanalysis»). В нём она приводит множество разных примеров, в т.ч. широко известных, задокументированных, но также и из своей практики. Но более всего из этого доклада запомнились слова рядовых участников геноцида против тутси в Руанде. Она подчёркивает: «они не позволяли себе погружаться ни во что… Каждый по-своему себя контролировал… Они часто говорили монотонным голосом». Лейтмотивом их высказываний, но и других людей, случаи которых были приведены в указанной работе, было – «нельзя думать о вещах или представлять их себе; слова не должны вызывать образы или аффекты». «Их речь часто состояла из абстрактных, общих и размытых формулировок, была лишена образности» (перевод мой с английского). Она отмечает страх, ужас перед психической продукцией, страх перед масштабом травмы или собственными репрезентациями, которые могут быть активированы, если установить с ними более тесный контакт: «мышление пугает меня; я боюсь слишком сильно страдать»; «думать больно и опасно для меня; не думать удобно». Она обращает наше внимание на «травматические обстоятельства у истоков дементализации и неспособность субъекта связать возбуждение», которое возникло в результате травмы.
#МарилияАйзенштейн #травма #ментализация
В Бсз находятся как репрезентации вещей, так и источники аффектов, в Прс - репрезентации слов (1 топика). При нормальном психическом функционировании репрезентации слов связываются с репрезентациями вещей и с аффектами, происходит постоянное, перманентное сообщение между Бсз и Прс. Это придаёт Прс жизненность, богатство.
При дементализации, при травматическом функционировании происходит разрыв между Бсз и Прс. Прс отрывается от всех своих источников и становится автономным. И тогда мы будем иметь дело с речью, лишённой ассоциативности, потому что ассоциации идут из Бсз. Дискурс будет лишён аффекта (либо, если аффекты появятся, сразу произойдёт разрядка этих аффектов), он будет рациональным, так как утрачена связь со всеми своими источниками, утрачены фантазматическое, символическое измерение.
Клод Смаджа, лекция «Работа соматизации» в рамках курса по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.
#КлодСмаджа #1топика #бессознательное #предсознательное #репрезентация #аффект
Подробно и очень доступно об этом говорила Коротецкая Аурелия Ивановна на одном из семинаров. Вот здесь конспект: https://t.me/journal_of_psychoanalysis/966
Ассоциативно мне также вспомнился доклад М. Айзенштейн «О разрушении процессов мышления», который она прочла в 2015 году на Конгрессе IPA в Бостоне (он доступен к ознакомлению в её книге «An Analytic Journey: from the Art of Archery to the Art of Psychoanalysis»). В нём она приводит множество разных примеров, в т.ч. широко известных, задокументированных, но также и из своей практики. Но более всего из этого доклада запомнились слова рядовых участников геноцида против тутси в Руанде. Она подчёркивает: «они не позволяли себе погружаться ни во что… Каждый по-своему себя контролировал… Они часто говорили монотонным голосом». Лейтмотивом их высказываний, но и других людей, случаи которых были приведены в указанной работе, было – «нельзя думать о вещах или представлять их себе; слова не должны вызывать образы или аффекты». «Их речь часто состояла из абстрактных, общих и размытых формулировок, была лишена образности» (перевод мой с английского). Она отмечает страх, ужас перед психической продукцией, страх перед масштабом травмы или собственными репрезентациями, которые могут быть активированы, если установить с ними более тесный контакт: «мышление пугает меня; я боюсь слишком сильно страдать»; «думать больно и опасно для меня; не думать удобно». Она обращает наше внимание на «травматические обстоятельства у истоков дементализации и неспособность субъекта связать возбуждение», которое возникло в результате травмы.
#МарилияАйзенштейн #травма #ментализация
К. Смаджа в статье «Ференци, предшественник современной психосоматики» (2012) указывает, что Ференци в конце своей жизни написал серию ценных заметок и размышлений о травме: «Размышления о травматизме» и «Клинический дневник» (есть на русском). «Эти тексты представляют собой теорию травмы» (здесь и далее в кавычках – цитаты из статьи д-ра Смаджа, перевод мой).
«Вопрос о травме лежит в основе метапсихологических разработок современного психоанализа, в частности, клиники и терапии пограничных состояний; он также является конституирующим для психосоматического исследования, разработанного психоаналитиками Парижской школы психосоматики. Между травмой и повреждением тела существует связь экономического характера, о чём свидетельствует описание П. Марти двух процессов соматизации. И регрессия, и дезорганизация возникают в результате воздействия травматических ситуаций, превышающих связывающие способности Я, что приводит либо к регрессии и симптомам, которые в целом являются функциональными, либо к дезорганизации, приводящей в свою очередь к развитию соматических заболеваний. Но самая главная связь, которую клиника психосоматики обнаруживает между последствиями травмы и психическим функционированием, - это деформация Я. Она варьирует в зависимости от силы влияния травматического агента и качества психического функционирования человека».
К. Смаджа напоминает об основных метапсихологических элементах модели оператуарного функционирования и описывает связи между ними и изысканиями Ференци о травме и её последствиях.
Фрагмент из статьи об экономике травматического невроза.
«Экономика травматического невроза. …психическое функционирование матери и незрелая психика её ребёнка образуют травматическую пару. Дефицит материнских инвестиций – обнаруживаемая закономерность при реконструкции инфантильной истории оператуарного взрослого. Это следствие плохого самочувствия матери, которое всегда носит нарциссический характер и в той или иной степени окрашено депрессией. Этот основополагающий дефицит, связанный с психическим функционированием матери, оказывает давление на психику ребёнка и обуславливает развитие у него преждевременной чувствительности по отношению к объекту, в частности к первичному объекту. Он вырастет ребёнком, чрезвычайно чувствительным к изменениям в психическом состоянии своей матери, и будет проявлять большую бдительность по отношению к ней. Эта преждевременная экстернализация его инвестиций может сформировать ядро фаллически-нарциссической организации, ориентированной на поведение и деятельность. Но дефицит материнских инвестиций не является достаточным для того, чтобы определить экономику травматического невроза у ребёнка. К нему необходимо добавить весьма травмирующий психологический фактор. … Общим в различных экстремальных ситуациях является, конечно же, психическое выживание. Выживание само по себе подразумевает отрицание индивидуальной жизни. Это и есть определяющий травматический фактор, который сразу же вписывает психическую экономику в метапсихологию травматического невроза. В ранней истории оператуарного функционирования непризнание индивидуальной жизни ребёнка передаётся через требование фаллической полноты его матери, которое понуждает её нарциссически использовать своего ребёнка. …
Чтобы понять экономику травматического невроза, быстро формирующегося в психике ребёнка – будущего оператуарного взрослого, необходимо обратить внимание на аспект подчинения [покорности] детской, тогда ещё незрелой психики. Состояние покорности приводит экономически психику ребёнка к ситуации, выходящей за рамки принципа удовольствия. …Ребёнок вынужден жить в состоянии полного бесправия, не имея ни малейшего шанса на конфликт с объектом».
#КлодСмаджа #ШандорФеренци #ОператуарнаяЖизнь #травма
Статья целиком: https://www.cairn.info/revue-francaise-de-psychosomatique-2012-2-page-23.htm
«Вопрос о травме лежит в основе метапсихологических разработок современного психоанализа, в частности, клиники и терапии пограничных состояний; он также является конституирующим для психосоматического исследования, разработанного психоаналитиками Парижской школы психосоматики. Между травмой и повреждением тела существует связь экономического характера, о чём свидетельствует описание П. Марти двух процессов соматизации. И регрессия, и дезорганизация возникают в результате воздействия травматических ситуаций, превышающих связывающие способности Я, что приводит либо к регрессии и симптомам, которые в целом являются функциональными, либо к дезорганизации, приводящей в свою очередь к развитию соматических заболеваний. Но самая главная связь, которую клиника психосоматики обнаруживает между последствиями травмы и психическим функционированием, - это деформация Я. Она варьирует в зависимости от силы влияния травматического агента и качества психического функционирования человека».
К. Смаджа напоминает об основных метапсихологических элементах модели оператуарного функционирования и описывает связи между ними и изысканиями Ференци о травме и её последствиях.
Фрагмент из статьи об экономике травматического невроза.
«Экономика травматического невроза. …психическое функционирование матери и незрелая психика её ребёнка образуют травматическую пару. Дефицит материнских инвестиций – обнаруживаемая закономерность при реконструкции инфантильной истории оператуарного взрослого. Это следствие плохого самочувствия матери, которое всегда носит нарциссический характер и в той или иной степени окрашено депрессией. Этот основополагающий дефицит, связанный с психическим функционированием матери, оказывает давление на психику ребёнка и обуславливает развитие у него преждевременной чувствительности по отношению к объекту, в частности к первичному объекту. Он вырастет ребёнком, чрезвычайно чувствительным к изменениям в психическом состоянии своей матери, и будет проявлять большую бдительность по отношению к ней. Эта преждевременная экстернализация его инвестиций может сформировать ядро фаллически-нарциссической организации, ориентированной на поведение и деятельность. Но дефицит материнских инвестиций не является достаточным для того, чтобы определить экономику травматического невроза у ребёнка. К нему необходимо добавить весьма травмирующий психологический фактор. … Общим в различных экстремальных ситуациях является, конечно же, психическое выживание. Выживание само по себе подразумевает отрицание индивидуальной жизни. Это и есть определяющий травматический фактор, который сразу же вписывает психическую экономику в метапсихологию травматического невроза. В ранней истории оператуарного функционирования непризнание индивидуальной жизни ребёнка передаётся через требование фаллической полноты его матери, которое понуждает её нарциссически использовать своего ребёнка. …
Чтобы понять экономику травматического невроза, быстро формирующегося в психике ребёнка – будущего оператуарного взрослого, необходимо обратить внимание на аспект подчинения [покорности] детской, тогда ещё незрелой психики. Состояние покорности приводит экономически психику ребёнка к ситуации, выходящей за рамки принципа удовольствия. …Ребёнок вынужден жить в состоянии полного бесправия, не имея ни малейшего шанса на конфликт с объектом».
#КлодСмаджа #ШандорФеренци #ОператуарнаяЖизнь #травма
Статья целиком: https://www.cairn.info/revue-francaise-de-psychosomatique-2012-2-page-23.htm
Горе, меланхолия и соматизация.
К. Смаджа (тезисы из статьи)
Горе или меланхолия появляются как два ответа – один нормальный, а другой – патологический – на общую ситуацию – ситуацию потери объекта. Психоаналитический и психосоматический опыт обнаруживают в лечении соматических пациентов третье решение патологического порядка – соматизацию в ответ на потерю объекта.
Состояние тяжёлого соматического заболевания предваряется и сопровождается очень типичным психическим состоянием, в центре которого фигурирует особая депрессия – эссенциальная.
П. Марти (1966): «Психосоматическая депрессия, которую я неоднократно называл депрессией без объекта, лучше было бы назвать эссенциальной, потому что она – сама суть депрессии», «ЭД представляется как исчезновение либидо, как нарциссического, так и объектного», «очень выражен важный элемент, а именно стирание основных функций во всей иерархии ментальной динамики. …функции, которые стираются: идентификацию, интроекцию, проекцию, смещение, сгущение, ассоциацию мыслей и далее происходит пробное стирание онирической и фантазматической жизни».
Мы чаще всего не находим в состояниях соматизации аффекта психической боли.
Потеря объекта является для Я опасной ситуацией и требует от него психической работы, целью которой является овладение возбуждением и возвращение к индивидуальному психосоматическому гомеостазу. Работа горя является совокупностью психических процессов, которые ведут к восстановлению экономического равновесия. Работа горя зависит от качества психической организации горюющего, от силы и от дифференциации нарциссических и объектных инвестиций.
Описание нормальной работы горя, которое даёт Фройд, не оставляет никаких сомнений в существовании отношений между качеством работы горя и уровнем инвестиций, находящихся в Я.
Работа меланхолии заставляет Я столкнуться с хрупкостью своей нарциссической организации и яростью своего садизма. … мы можем определить фройдовское решение о работе меланхолии как мазохистическое решение.
В случае работы соматизации мы спускаемся ещё ниже по ступеням способностей овладеть возбуждением. Экономические условия, с которых ментальное функционирование пациента начинает свою дезорганизацию вплоть до возникновения соматизации, необходимо искать в ранней истории пациента. Пережитый опыт боли оставляет в психике прочные следы, составляющие нарциссическую рану. … А. Грин: «… психика теряет свою тонкую способность к адаптации и распоряжается реакциями, продиктованными приобретёнными защитными искривлениями и свидетельствующими об интериоризации негатива…».
Я-Идеал. Эта негативная формация является следствием давних травматических опытов, она подготавливает ложе для психосоматической дезорганизации во взрослом состоянии из-за тех экономических последствий, которые вводятся ею на уровне нарциссического инвестирования Я.
Негатив проходит сквозь всю психическую организацию, которая предшествует периоду соматизации. П. Марти утверждает неделимую связь между эссенциальной депрессией и инстинктом смерти.
Мы определили работу горя как нарциссическое решение, работу меланхолии как мазохистическое решение, мы можем определить работу соматизации как соматическое решение в ответ на потерю объекта.
Согласно описанию П. Марти процесс соматизации отмечен на протяжении всего его развития печатью негатива, поддержанного влечениями саморазрушения и смерти. … Я пытается избежать боль от потери объекта посредством стирания аппарата, который переживает боль. Это последнее решение..., которое похоже на аутоампутацию. Таким образом Я может активно использовать уклонение от боли, процесс дезобъектализации, поддержанный влечениями к разрушению и смерти, как последнее средство для выживания. … тело принимает на себя дезорганизованный психизм.
Перевод с французского – Фусу Л. И.
Статья целиком доступна к прочтению здесь: Клод Смаджа "Горе, меланхолия и соматизация". (psychic.ru)
#КлодСмаджа #ПьерМарти #АндреГрин #ЭссенциальнаяДепрессия #РаботаГоря #меланхолия #ПсихосоматическоеФункционирование #ЯИдеал #РаботаНегатива
#дезобъектализация
К. Смаджа (тезисы из статьи)
Горе или меланхолия появляются как два ответа – один нормальный, а другой – патологический – на общую ситуацию – ситуацию потери объекта. Психоаналитический и психосоматический опыт обнаруживают в лечении соматических пациентов третье решение патологического порядка – соматизацию в ответ на потерю объекта.
Состояние тяжёлого соматического заболевания предваряется и сопровождается очень типичным психическим состоянием, в центре которого фигурирует особая депрессия – эссенциальная.
П. Марти (1966): «Психосоматическая депрессия, которую я неоднократно называл депрессией без объекта, лучше было бы назвать эссенциальной, потому что она – сама суть депрессии», «ЭД представляется как исчезновение либидо, как нарциссического, так и объектного», «очень выражен важный элемент, а именно стирание основных функций во всей иерархии ментальной динамики. …функции, которые стираются: идентификацию, интроекцию, проекцию, смещение, сгущение, ассоциацию мыслей и далее происходит пробное стирание онирической и фантазматической жизни».
Мы чаще всего не находим в состояниях соматизации аффекта психической боли.
Потеря объекта является для Я опасной ситуацией и требует от него психической работы, целью которой является овладение возбуждением и возвращение к индивидуальному психосоматическому гомеостазу. Работа горя является совокупностью психических процессов, которые ведут к восстановлению экономического равновесия. Работа горя зависит от качества психической организации горюющего, от силы и от дифференциации нарциссических и объектных инвестиций.
Описание нормальной работы горя, которое даёт Фройд, не оставляет никаких сомнений в существовании отношений между качеством работы горя и уровнем инвестиций, находящихся в Я.
Работа меланхолии заставляет Я столкнуться с хрупкостью своей нарциссической организации и яростью своего садизма. … мы можем определить фройдовское решение о работе меланхолии как мазохистическое решение.
В случае работы соматизации мы спускаемся ещё ниже по ступеням способностей овладеть возбуждением. Экономические условия, с которых ментальное функционирование пациента начинает свою дезорганизацию вплоть до возникновения соматизации, необходимо искать в ранней истории пациента. Пережитый опыт боли оставляет в психике прочные следы, составляющие нарциссическую рану. … А. Грин: «… психика теряет свою тонкую способность к адаптации и распоряжается реакциями, продиктованными приобретёнными защитными искривлениями и свидетельствующими об интериоризации негатива…».
Я-Идеал. Эта негативная формация является следствием давних травматических опытов, она подготавливает ложе для психосоматической дезорганизации во взрослом состоянии из-за тех экономических последствий, которые вводятся ею на уровне нарциссического инвестирования Я.
Негатив проходит сквозь всю психическую организацию, которая предшествует периоду соматизации. П. Марти утверждает неделимую связь между эссенциальной депрессией и инстинктом смерти.
Мы определили работу горя как нарциссическое решение, работу меланхолии как мазохистическое решение, мы можем определить работу соматизации как соматическое решение в ответ на потерю объекта.
Согласно описанию П. Марти процесс соматизации отмечен на протяжении всего его развития печатью негатива, поддержанного влечениями саморазрушения и смерти. … Я пытается избежать боль от потери объекта посредством стирания аппарата, который переживает боль. Это последнее решение..., которое похоже на аутоампутацию. Таким образом Я может активно использовать уклонение от боли, процесс дезобъектализации, поддержанный влечениями к разрушению и смерти, как последнее средство для выживания. … тело принимает на себя дезорганизованный психизм.
Перевод с французского – Фусу Л. И.
Статья целиком доступна к прочтению здесь: Клод Смаджа "Горе, меланхолия и соматизация". (psychic.ru)
#КлодСмаджа #ПьерМарти #АндреГрин #ЭссенциальнаяДепрессия #РаботаГоря #меланхолия #ПсихосоматическоеФункционирование #ЯИдеал #РаботаНегатива
#дезобъектализация
psychic.ru
Клод Смаджа "Горе, меланхолия и соматизация".
Таким образом, горе или меланхолия появляются как два ответа – один нормальный, а другой патологический - на общую ситуацию – на ситуацию потери объекта. Как психоаналитический, так и психосоматический опыт обнаруживают в лечении соматических пациентов третье…
Самые главные функции терапевта/аналитика, в особенности на начальных этапах работы с пациентом – это функции контейнирования и противовозбуждения. Без этого не сможет состояться никакая другая работа.
По мотивам лекции К. Смаджа «Сходство и различие в теориях Марти и Грина» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах в рамках программы по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика».
#КлодСмаджа
По мотивам лекции К. Смаджа «Сходство и различие в теориях Марти и Грина» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах в рамках программы по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика».
#КлодСмаджа
Оператуарное состояние - это защита или дефицитарность?
Дискуссии на эту тему длились несколько десятилетий. Однако для создателей Парижской психосоматической школы такой вопрос не стоял - они не видели дефицитарности при оператуарных состояниях.
Что похоже на недостаточность, дефект - это то, что репрезентации теряют своё функциональное значение. При дезорганизации происходит постоянная, постепенная, всё возрастающая утрата ценности психических репрезентаций. Репрезентации при оператуарном функционировании утрачивают символическое, фантазматическое и даже своё аффективное измерение.
То, что мы наблюдаем при оператуарном функционировании, является результатом дезорганизации, а не потому что человек родился оператуарным, например, вследствие каких-то унаследованных причин. Однако верно и то, что некоторые пациенты, кто функционирует на этом уровне, делает это давно, а кто-то вообще - с раннего детства. Но говорит это лишь о том, что они столкнулись с такими травмами в своём развитии, которые ингибировали, затормозили развитие репрезентаций.
Можно сказать, что оператуарное состояние - это защитное состояние, потому что это последний уровень защиты, который удерживает от тотального распада или обрушения, которое привело бы к возникновению соматического заболевания.
Кстати, Пьер Марти говорил, что оператуарные состояния - скудные, но стабильные.
Итак, ответ на данный вопрос: речь не идёт о недостаточности, дефицитарности или о том, чего не было изначально, а речь идёт о том, что было значительно утрачено.
Клод Смаджа, лекция «Сходство и различие в теориях Марти и Грина» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах в рамках программы по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика».
#КлодСмаджа #ОператуарнаяЖизнь #репрезентация
Дискуссии на эту тему длились несколько десятилетий. Однако для создателей Парижской психосоматической школы такой вопрос не стоял - они не видели дефицитарности при оператуарных состояниях.
Что похоже на недостаточность, дефект - это то, что репрезентации теряют своё функциональное значение. При дезорганизации происходит постоянная, постепенная, всё возрастающая утрата ценности психических репрезентаций. Репрезентации при оператуарном функционировании утрачивают символическое, фантазматическое и даже своё аффективное измерение.
То, что мы наблюдаем при оператуарном функционировании, является результатом дезорганизации, а не потому что человек родился оператуарным, например, вследствие каких-то унаследованных причин. Однако верно и то, что некоторые пациенты, кто функционирует на этом уровне, делает это давно, а кто-то вообще - с раннего детства. Но говорит это лишь о том, что они столкнулись с такими травмами в своём развитии, которые ингибировали, затормозили развитие репрезентаций.
Можно сказать, что оператуарное состояние - это защитное состояние, потому что это последний уровень защиты, который удерживает от тотального распада или обрушения, которое привело бы к возникновению соматического заболевания.
Кстати, Пьер Марти говорил, что оператуарные состояния - скудные, но стабильные.
Итак, ответ на данный вопрос: речь не идёт о недостаточности, дефицитарности или о том, чего не было изначально, а речь идёт о том, что было значительно утрачено.
Клод Смаджа, лекция «Сходство и различие в теориях Марти и Грина» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах в рамках программы по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика».
#КлодСмаджа #ОператуарнаяЖизнь #репрезентация
Мишель Фэн создал травматическую модель оператуарной жизни, основанную на модели ранней бессонницы младенца.
К. Смаджа. Из статьи «Картография оператуарного мышления», перевод Коротецкой А. И. (сборник «Уроки психоанализа на Чистых прудах», выпуск 2).
Идея М. Фэна заключалась в том, что травматическая ситуация, которая лежит у истоков формирования оператуарного мышления – очень ранняя. Он говорит о ранней младенческой бессоннице. Младенец на очень ранних этапах в отношениях со своей матерью становится объектом, который переживает слишком большое количество возбуждений материнского происхождения. Это может происходить потому, что мать психически слишком недоступна для своего ребёнка либо потому, что она слишком дисгармонично ведёт себя по отношению к его потребностям.
Результатом этого для психического функционирования младенца является развитие травматического состояния. Количество возбуждения слишком велико для того, чтобы раннее Я младенца могло это количество контролировать. Тогда Я ребёнка необходимо найти решение для того, чтобы бороться против избытка, излишка этого травматического возбуждения. И если мы говорим о младенце, то именно его мать будет использовать самоуспокоительные процедуры для того, чтобы успокоить ребёнка.
Когда этот ребёнок станет взрослым, у него будет 2 средства, чтобы бороться с этим постоянно возникающим избытком возбуждения:
▫️поведенческая активность, что приведёт к неврозу поведения;
▫️оператуарное мышление, которое будет использоваться как определённый режим самоуспокоительных процедур.
Поэтому у такого взрослого оператуарное мышление обладает самоуспокоительной функцией перед лицом травматического состояния и травматической тревоги.
Из лекции К. Смаджа «Картография оператуарного мышления» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах в рамках программы по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика».
Т.е. оператуарное мышление – это своего рода процесс самоуспокоения, призванный справиться вот с этим избытком травматического возбуждения. Но гасится это травматическое возбуждение «при помощи негативирующего возбуждения, которое исходит от влечения к смерти», как пишет К. Смаджа со ссылкой на М. Фэна в указанной статье.
#КлодСмаджа #МишельФэн #травма #СамоуспокоительныеПриёмы #ОператуарноеМышление #ПоведенческийПуть
К. Смаджа. Из статьи «Картография оператуарного мышления», перевод Коротецкой А. И. (сборник «Уроки психоанализа на Чистых прудах», выпуск 2).
Идея М. Фэна заключалась в том, что травматическая ситуация, которая лежит у истоков формирования оператуарного мышления – очень ранняя. Он говорит о ранней младенческой бессоннице. Младенец на очень ранних этапах в отношениях со своей матерью становится объектом, который переживает слишком большое количество возбуждений материнского происхождения. Это может происходить потому, что мать психически слишком недоступна для своего ребёнка либо потому, что она слишком дисгармонично ведёт себя по отношению к его потребностям.
Результатом этого для психического функционирования младенца является развитие травматического состояния. Количество возбуждения слишком велико для того, чтобы раннее Я младенца могло это количество контролировать. Тогда Я ребёнка необходимо найти решение для того, чтобы бороться против избытка, излишка этого травматического возбуждения. И если мы говорим о младенце, то именно его мать будет использовать самоуспокоительные процедуры для того, чтобы успокоить ребёнка.
Когда этот ребёнок станет взрослым, у него будет 2 средства, чтобы бороться с этим постоянно возникающим избытком возбуждения:
▫️поведенческая активность, что приведёт к неврозу поведения;
▫️оператуарное мышление, которое будет использоваться как определённый режим самоуспокоительных процедур.
Поэтому у такого взрослого оператуарное мышление обладает самоуспокоительной функцией перед лицом травматического состояния и травматической тревоги.
Из лекции К. Смаджа «Картография оператуарного мышления» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах в рамках программы по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика».
Т.е. оператуарное мышление – это своего рода процесс самоуспокоения, призванный справиться вот с этим избытком травматического возбуждения. Но гасится это травматическое возбуждение «при помощи негативирующего возбуждения, которое исходит от влечения к смерти», как пишет К. Смаджа со ссылкой на М. Фэна в указанной статье.
#КлодСмаджа #МишельФэн #травма #СамоуспокоительныеПриёмы #ОператуарноеМышление #ПоведенческийПуть
О боли
Душевная боль всегда связана с объектной или нарциссической потерей.
Субъект, сталкиваясь с психической болью, с которой он не в состоянии справиться (у него недостаточно репрезентаций, чтобы проделать эту работу), может попытаться обойти столкновение и необходимость справляться с ней. И тогда эта боль может сместиться, она станет физической.
Боль, психическая, физическая ли - очень сложное, комплексное явление. Даже физическая боль может быть очень разной и по-разному проявляться у разных людей. И каждый человек будет по-разному справляться с болью, с её интенсивностью.
Само по себе переживание физической боли травмирует. А наличие травмы предполагает, что субъект (из-за травматизма) не может полноценно использовать своё мышление.
У Я как инстанции есть целый арсенал средств для того, чтобы справляться с болью, в первую очередь, психической. И каждое Я выискивает в своем психическом аппарате свои способы, инструменты в зависимости от самого устройства данного психического аппарата и от того, как данное Я привыкло справляться с переживаниями. Это может быть способ справляться на психическом уровне или поведенческом. Это может быть выбор в пользу какого-то физического ответа либо даже иммунологического. Каждое Я выбирает те средства, которые есть у него под рукой и которые хороши для того, чтобы справляться с той или иной болью.
Мы часто имеем дело с пациентами, у которых есть какое-то соматическое заболевание, оно может иметь хронический характер. Тогда эта болезнь становится объектом его влечений. Понемногу, постепенно из-за хронического характера болезнь как таковая становится частью психического функционирования этого пациента. Мы сталкиваемся с большим количеством пациентов, которые не так уж и хотят избавляться от своего заболевания. Избавиться от заболевания означает потерять этот объект и обратиться в сторону неизвестности - другого способа функционирования. А это тревожно.
Пациенты с хроническими соматическими заболеваниями, сталкиваясь с каким-то аффективным событием в своей жизни, как правило, не выбирают психический путь переработки переживания в связи с этим событием. Они выбирают уже знакомый путь. И тогда что-то происходит на уровне их хронического заболевания: обострение, осложнение, изменение хода болезни. Они «предпочитают» иметь дело с тем, что им более знакомо. Т.е. они избегают перерабатывать психически произошедшее, потому что этот уровень для них не столь знаком и не столь близок, как имеющийся у них соматический уровень. Т.е. аффективное происшествие будет влиять на ход развития болезни, а не на психическое. Примеры: повышение давления при гипертензии, уровня сахара при диабете на какое-то аффективное происшествие. В терапии такие пациенты постепенно начинают реже прибегать к таким способам ответа на события.
Клод Смаджа. На одной из лекций совершенно потрясающей программы «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.
#КлодСмаджа #Я #травма #ПсихосоматическоеФункционирование
Душевная боль всегда связана с объектной или нарциссической потерей.
Субъект, сталкиваясь с психической болью, с которой он не в состоянии справиться (у него недостаточно репрезентаций, чтобы проделать эту работу), может попытаться обойти столкновение и необходимость справляться с ней. И тогда эта боль может сместиться, она станет физической.
Боль, психическая, физическая ли - очень сложное, комплексное явление. Даже физическая боль может быть очень разной и по-разному проявляться у разных людей. И каждый человек будет по-разному справляться с болью, с её интенсивностью.
Само по себе переживание физической боли травмирует. А наличие травмы предполагает, что субъект (из-за травматизма) не может полноценно использовать своё мышление.
У Я как инстанции есть целый арсенал средств для того, чтобы справляться с болью, в первую очередь, психической. И каждое Я выискивает в своем психическом аппарате свои способы, инструменты в зависимости от самого устройства данного психического аппарата и от того, как данное Я привыкло справляться с переживаниями. Это может быть способ справляться на психическом уровне или поведенческом. Это может быть выбор в пользу какого-то физического ответа либо даже иммунологического. Каждое Я выбирает те средства, которые есть у него под рукой и которые хороши для того, чтобы справляться с той или иной болью.
Мы часто имеем дело с пациентами, у которых есть какое-то соматическое заболевание, оно может иметь хронический характер. Тогда эта болезнь становится объектом его влечений. Понемногу, постепенно из-за хронического характера болезнь как таковая становится частью психического функционирования этого пациента. Мы сталкиваемся с большим количеством пациентов, которые не так уж и хотят избавляться от своего заболевания. Избавиться от заболевания означает потерять этот объект и обратиться в сторону неизвестности - другого способа функционирования. А это тревожно.
Пациенты с хроническими соматическими заболеваниями, сталкиваясь с каким-то аффективным событием в своей жизни, как правило, не выбирают психический путь переработки переживания в связи с этим событием. Они выбирают уже знакомый путь. И тогда что-то происходит на уровне их хронического заболевания: обострение, осложнение, изменение хода болезни. Они «предпочитают» иметь дело с тем, что им более знакомо. Т.е. они избегают перерабатывать психически произошедшее, потому что этот уровень для них не столь знаком и не столь близок, как имеющийся у них соматический уровень. Т.е. аффективное происшествие будет влиять на ход развития болезни, а не на психическое. Примеры: повышение давления при гипертензии, уровня сахара при диабете на какое-то аффективное происшествие. В терапии такие пациенты постепенно начинают реже прибегать к таким способам ответа на события.
Клод Смаджа. На одной из лекций совершенно потрясающей программы «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.
#КлодСмаджа #Я #травма #ПсихосоматическоеФункционирование
Оператуарное мышление (ОМ)
Я разговаривал с А. Грином об ОМ. Он называл его «бредом без бреда». Это своего рода базовое мышление, скелет. Это мышление, которое сводится к фактическому, непосредственному значению. Структура ОМ напоминает структуру бреда, но при этом отсутствуют элементы бреда и галлюцинаций.
Если мы говорим о так называемом нормальном мышлении, то оно состоит как из восприятий реальности, так и из аффектов, которые придают смысл и наполняют реальность, оно также состоит из личных, индивидуальных фантазмов, которые ассоциативно связываются с аффектами и реальностью. И всё это окружение, среда делают это мышление живым.
Конечно, не существует абсолютно нормального мышления. Но мышление, которое мы называем нормальным, словно одето в аффекты, фантазмы, репрезентации. При этом оно воспринимает и учитывает реальность (хоть она и непознаваема до конца). Если этого не будет, мы попадаем в психоз.
ОМ не одето в аффекты, фантазмы, индивидуальные репрезентации. Это мышление-скелет, которое строится на непосредственном восприятии. Т.о. оно приближается к мышлению, основанному только галлюцинациях.
Когда мышление оживляется ансамблем аффектов, состояний, исходящих от тела, мы можем сказать: «Это мышление принадлежит мне». В случае ОМ субъект не чувствует, что мышление полностью принадлежит именно ему, что это его мышление. Это мышление всех. Для того, чтобы переживать, ощущать то, что мышление является нашим собственным, нужны аффекты.
Клод Смаджа.
#КлодСмаджа #ОператуарноеМышление #мышление
Совершенно великолепный цикл лекций д-ра К. Смаджа в рамках курса по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах. Как же д-р Смаджа (один из ярчайших, выдающихся аналитиков, психосоматиков современности) мыслит, широко, глубоко, проникая в самую суть вещей, находя самые подходящие, самые точные слова, скрупулёзно, терпеливо и исключительно структурированно объясняя очень сложные вещи. Пассажи в его статьях и докладах - порой невероятно трудны для понимания. Но как же важны и ценны. И доступны для постижения, усвоения могут быть только после вот таких семинаров, где один доклад читается и проясняется в течение нескольких мероприятий. Испытываю чувство огромной признательности Институту за все эти исключительные возможности.
Я разговаривал с А. Грином об ОМ. Он называл его «бредом без бреда». Это своего рода базовое мышление, скелет. Это мышление, которое сводится к фактическому, непосредственному значению. Структура ОМ напоминает структуру бреда, но при этом отсутствуют элементы бреда и галлюцинаций.
Если мы говорим о так называемом нормальном мышлении, то оно состоит как из восприятий реальности, так и из аффектов, которые придают смысл и наполняют реальность, оно также состоит из личных, индивидуальных фантазмов, которые ассоциативно связываются с аффектами и реальностью. И всё это окружение, среда делают это мышление живым.
Конечно, не существует абсолютно нормального мышления. Но мышление, которое мы называем нормальным, словно одето в аффекты, фантазмы, репрезентации. При этом оно воспринимает и учитывает реальность (хоть она и непознаваема до конца). Если этого не будет, мы попадаем в психоз.
ОМ не одето в аффекты, фантазмы, индивидуальные репрезентации. Это мышление-скелет, которое строится на непосредственном восприятии. Т.о. оно приближается к мышлению, основанному только галлюцинациях.
Когда мышление оживляется ансамблем аффектов, состояний, исходящих от тела, мы можем сказать: «Это мышление принадлежит мне». В случае ОМ субъект не чувствует, что мышление полностью принадлежит именно ему, что это его мышление. Это мышление всех. Для того, чтобы переживать, ощущать то, что мышление является нашим собственным, нужны аффекты.
Клод Смаджа.
#КлодСмаджа #ОператуарноеМышление #мышление
Совершенно великолепный цикл лекций д-ра К. Смаджа в рамках курса по повышению квалификации «Современный психоанализ и психоаналитическая психосоматика» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах. Как же д-р Смаджа (один из ярчайших, выдающихся аналитиков, психосоматиков современности) мыслит, широко, глубоко, проникая в самую суть вещей, находя самые подходящие, самые точные слова, скрупулёзно, терпеливо и исключительно структурированно объясняя очень сложные вещи. Пассажи в его статьях и докладах - порой невероятно трудны для понимания. Но как же важны и ценны. И доступны для постижения, усвоения могут быть только после вот таких семинаров, где один доклад читается и проясняется в течение нескольких мероприятий. Испытываю чувство огромной признательности Институту за все эти исключительные возможности.