Из «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэля Холиншеда (1587)
В год того восстания [народных волнений 1549 года в Корнуолле из-за церковной реформы] сэр Энтони Кингстон явил немало жестокости. Как-то он поехал к дому одного мельника, но того предупредили заранее, и он позвал своего работника, высокого парня, и сказал ему, что если спросят, чтоб тот говорил, что мельник — он. А сам он убежал. Тогда сэр Энтони Кингстон, подъехав к мельнице, вызвал того парня и спросил, где мельник. Тот отвечает: я мельник. - А сколько времени ты уже здесь мельником? - Да года с три. - Ну что же, поехали тогда со мной.
И сэр Энтони, и его люди, отвезли его в поле и стали вешать на дереве. Парень тогда закричал, что он не мельник, и сэр Энтони сказал, что лгать — великий грех, и повесил его. А потом ему сообщили, что парень и вправду был не мельником, а его слугой. И сэр Энтони сказал:
- Ну что ж, славный был слуга своему хозяину. Разве мог он услужить ему больше, чем быть повешенным за него? Он достоин того, чтобы за него выпить.
#Англия #16век #история #первоисточник #Холиншед
В год того восстания [народных волнений 1549 года в Корнуолле из-за церковной реформы] сэр Энтони Кингстон явил немало жестокости. Как-то он поехал к дому одного мельника, но того предупредили заранее, и он позвал своего работника, высокого парня, и сказал ему, что если спросят, чтоб тот говорил, что мельник — он. А сам он убежал. Тогда сэр Энтони Кингстон, подъехав к мельнице, вызвал того парня и спросил, где мельник. Тот отвечает: я мельник. - А сколько времени ты уже здесь мельником? - Да года с три. - Ну что же, поехали тогда со мной.
И сэр Энтони, и его люди, отвезли его в поле и стали вешать на дереве. Парень тогда закричал, что он не мельник, и сэр Энтони сказал, что лгать — великий грех, и повесил его. А потом ему сообщили, что парень и вправду был не мельником, а его слугой. И сэр Энтони сказал:
- Ну что ж, славный был слуга своему хозяину. Разве мог он услужить ему больше, чем быть повешенным за него? Он достоин того, чтобы за него выпить.
#Англия #16век #история #первоисточник #Холиншед
Просто шотландская семья — 3
Вся последующая жизнь Джорджа Кейта была связана с якобитским движением. Он просто не успел ничем заняться до того. Начал военную службу в 16 лет в англо-голландской армии герцога Мальборо, воевавшей с Францией во Фландрии. Там впервые его политические убеждения вступили в противоречие со служебным долгом, и его прогнали из армии. В 19 лет он впервые воюет в армии Стюартов против англичан. Поражение влечет за собой лишение английских титула и владений, а также тюремное заключение. Он как-то выбирается и бежит в Авиньон, к якобитскому двору. Оттуда «Старый претендент» Иаков III Стюарт, сын свергнутого Иакова II, направляет его своим представителем в Испанию, где Кейт три года обивает пороги и налаживает финансовые потоки. В итоге Испания выделяет деньги, корабли и десант — и в 1719 году Кейт становится во главе стюартистских войск во время новой интервенции в Англию, снова провальной. Кейт привычно возвращается к испанскому двору и возобновляет попытки организовать поддержку. К тому времени Иаков III, вручив ему Орден Чертополоха, делает Джорджа Кейта главнокомандующим Шотландии в изгнании.
Но еще 15 лет спустя пламенного якобита накрывает волна черной тоски, потому что Испания отказывается оправдывать надежды низложенной династии, и к 1741 году это становится очевидно. Еще десять лет спустя, после новой попытки силового захвата Англии, уже ее силами, умоет руки и Франция. Не в последнюю очередь потому, что надежда и оплот якобитов - «Молодой претендент» Карл-Эдуард Стюарт, «Красавчик принц Чарли» ведет антиобщественный образ жизни, не делает ничего для движения, беспробудно пьет, сидя в Риме, и не заботится о наследнике, а его отец отстранился от всех дел и просит оставить его в покое на старости лет. Убежденный, что дело проиграно и никому до него нет вообще никакого дела, Джордж Кейт машет на всё рукой и нанимается на службу к Фридриху Прусскому. А тот отправляет его снова в Испанию как несравненного специалиста-страноведа. Со Стюартами Кейт порвал все связи к 1751 году. Он потом заезжал на родину, привез пару пакетов обдуманно пикантных сведений в Адмиралтейство — и ему вернули английские титулы и поместья. Но родная земля не радовала маршала, надо полагать, потому что принадлежала «не тем». А «те» не стоили уже применяемых ради них усилий. Поэтому он вернулся в Пруссию и прожил остаток жизни в навсегда для него зарезервированных покоях дворца Сан-Суси его лучшего друга Фридриха в Потсдаме.
Трогательное воспоминание о Кейте оставил его какой-то степени племянник, знаменитый шотландский путешественник и мемуарист Джеймс Босуэлл, также правнучатый племянник Джона Босуэлла, младшего брата лорда Очинлека, не лорда, но зато первого известного в истории «принятого» масона, не каменщика, а джентльмена. Джеймс Босуэлл пишет, что просил у родственника рекомендаций, что посетить в Пруссии, и тот сориентировал его и затем очень тепло принял у себя в Потсдаме в 1764 году, подарил «историю короля Роберта Брюса в старинных стихах» и надписал ее словами «Scotus Scoto» («Шотландец — шотландцу»).
«Великая, истинно республиканская и гордая душа этого достойного человека могла подчиниться только игу дружбы, - написал о Джордже Кейте в «Исповеди» его друг и вечный должник Жан-Жак Руссо. Кейт покровительствовал философу при прусском дворе и снабжал финансами на протяжении всех последних лет своей жизни. - Я готов без конца говорить о Джордже Кейте! С ним связаны мои последние светлые воспоминания; вся остальная моя жизнь была сплошным горем и душевной мукой».
На парадном портрете он изображен вместе с арапчонком Мочо, подаренным ему братом Джеймсом. Мочо ко времени смены хозяина успел поучаствовать в осаде Очакова в 1737 году и перевороте, возведшем на престол российскую Елизавету, с гордостью носил пару медалей и государынину парсуну в жемчуге на груди.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Вся последующая жизнь Джорджа Кейта была связана с якобитским движением. Он просто не успел ничем заняться до того. Начал военную службу в 16 лет в англо-голландской армии герцога Мальборо, воевавшей с Францией во Фландрии. Там впервые его политические убеждения вступили в противоречие со служебным долгом, и его прогнали из армии. В 19 лет он впервые воюет в армии Стюартов против англичан. Поражение влечет за собой лишение английских титула и владений, а также тюремное заключение. Он как-то выбирается и бежит в Авиньон, к якобитскому двору. Оттуда «Старый претендент» Иаков III Стюарт, сын свергнутого Иакова II, направляет его своим представителем в Испанию, где Кейт три года обивает пороги и налаживает финансовые потоки. В итоге Испания выделяет деньги, корабли и десант — и в 1719 году Кейт становится во главе стюартистских войск во время новой интервенции в Англию, снова провальной. Кейт привычно возвращается к испанскому двору и возобновляет попытки организовать поддержку. К тому времени Иаков III, вручив ему Орден Чертополоха, делает Джорджа Кейта главнокомандующим Шотландии в изгнании.
Но еще 15 лет спустя пламенного якобита накрывает волна черной тоски, потому что Испания отказывается оправдывать надежды низложенной династии, и к 1741 году это становится очевидно. Еще десять лет спустя, после новой попытки силового захвата Англии, уже ее силами, умоет руки и Франция. Не в последнюю очередь потому, что надежда и оплот якобитов - «Молодой претендент» Карл-Эдуард Стюарт, «Красавчик принц Чарли» ведет антиобщественный образ жизни, не делает ничего для движения, беспробудно пьет, сидя в Риме, и не заботится о наследнике, а его отец отстранился от всех дел и просит оставить его в покое на старости лет. Убежденный, что дело проиграно и никому до него нет вообще никакого дела, Джордж Кейт машет на всё рукой и нанимается на службу к Фридриху Прусскому. А тот отправляет его снова в Испанию как несравненного специалиста-страноведа. Со Стюартами Кейт порвал все связи к 1751 году. Он потом заезжал на родину, привез пару пакетов обдуманно пикантных сведений в Адмиралтейство — и ему вернули английские титулы и поместья. Но родная земля не радовала маршала, надо полагать, потому что принадлежала «не тем». А «те» не стоили уже применяемых ради них усилий. Поэтому он вернулся в Пруссию и прожил остаток жизни в навсегда для него зарезервированных покоях дворца Сан-Суси его лучшего друга Фридриха в Потсдаме.
Трогательное воспоминание о Кейте оставил его какой-то степени племянник, знаменитый шотландский путешественник и мемуарист Джеймс Босуэлл, также правнучатый племянник Джона Босуэлла, младшего брата лорда Очинлека, не лорда, но зато первого известного в истории «принятого» масона, не каменщика, а джентльмена. Джеймс Босуэлл пишет, что просил у родственника рекомендаций, что посетить в Пруссии, и тот сориентировал его и затем очень тепло принял у себя в Потсдаме в 1764 году, подарил «историю короля Роберта Брюса в старинных стихах» и надписал ее словами «Scotus Scoto» («Шотландец — шотландцу»).
«Великая, истинно республиканская и гордая душа этого достойного человека могла подчиниться только игу дружбы, - написал о Джордже Кейте в «Исповеди» его друг и вечный должник Жан-Жак Руссо. Кейт покровительствовал философу при прусском дворе и снабжал финансами на протяжении всех последних лет своей жизни. - Я готов без конца говорить о Джордже Кейте! С ним связаны мои последние светлые воспоминания; вся остальная моя жизнь была сплошным горем и душевной мукой».
На парадном портрете он изображен вместе с арапчонком Мочо, подаренным ему братом Джеймсом. Мочо ко времени смены хозяина успел поучаствовать в осаде Очакова в 1737 году и перевороте, возведшем на престол российскую Елизавету, с гордостью носил пару медалей и государынину парсуну в жемчуге на груди.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
Просто шотландская семья — 4
...а в это время в Петербурге…
Вскоре после отъезда оттуда Джеймса Кейта в российскую столицу прибыл в 1757 году дипломат, полномочный посланник правящего Ганноверского дома Роберт Мюррей Кейт, внучатый племянник Джорджа и Джеймса. До того он почти десять лет провел посланником в Вене, представляя Ганноверский дом и одновременно с этим отстаивая интересы якобитского движения при дворе принца Евгения Савойского, периодически дававшего Стюартам туманные обещания подумать про их дело. Первоначально направленный в Петербург для того, чтобы попытаться переломить позицию России в Семилетней войны в пользу союзницы Англии — Пруссии, Кейт терпит в этом поражение, конечно, но не отчаивается и остается в стране для плетения дальнейших хитроумных комбинаций. Он талантливо лавирует между партиями Петра III и его жены Екатерины, дожидается возврата Петром прусскому королю захваченных во время войны земель и компенсации ему ущерба, честно признается своему правительству, что его заслуги в этом нет, и продолжает наблюдения.
Но свергнувшая мужа Екатерина первым делом увлекается внешней политикой, пересматривает списки дипработников и просит Георга III заменить посла с простолюдина на дворянина, потому что для империи это унизительно. Всё время пребывания в России Кейт тесно общается с торговым консулом Томасом Роутоном, постоянным корреспондентом лондонских тори (сторонников якобитов) и сенжерменского двора Стюартов, равно как и поддерживает контакты с якобитами в Австрии и германских княжествах. При отъезде Роутона из страны Кейт из кожи вон лезет, чтобы назначить на этот пост своего знакомого купца Самуэля Своллоу. Доказательств нет, но вряд ли он не был католиком и якобитом.
Кейт следующие десять лет спокойно живет в поместье под Эдинбургом, соседские помещики уважительно называют его «посланник Кейт» и зовут в гости. Но он не всегда может приехать, потому что слуги сообщают привезшим приглашение гонцам, что барина нет дома и когда вернется, не велел сказывать. Потому что дипломатическая работа — она такая.
В 1767 году внучка Георга II Каролина-Матильда становится королевой Дании и Норвегии, супругой короля Кристиана VII. При датском дворе ее считают полноватой, но в самый раз («достаточно для того, чтобы не вызывать зависть женщин, но все еще привлекать внимание мужчин»), обаятельной и веселой. Однако ее веселью очень быстро пришел конец. С юности король Кристиан считался больным на голову, да и современные врачи не сумели точно его диагностировать пост-фактум по имеющимся в описаниях симптомам. Всё как обычно у королей: нелюдимость, неконтролируемые вспышки гнева, переменчивость настроения. Но самым неудобным фактором была пансексуальность короля: он буквально считал удовлетворение этого инстинкта главным делом жизни, у него были десятки любовниц и любовников, он открыто ездил к светским куртизанкам и посещал низкопробные бордели, а в перерывах постоянно удовлетворял сам себя, зачастую публично.
И вот с таким вот отношением к жизни он не мог консуммировать брак два года: просто не понравилась. Их поженили по доверенности, а Каролину привезли в Копенгаген только потом. Когда же супругам удалось родить наследника, контакты между ними прекратились полностью.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
...а в это время в Петербурге…
Вскоре после отъезда оттуда Джеймса Кейта в российскую столицу прибыл в 1757 году дипломат, полномочный посланник правящего Ганноверского дома Роберт Мюррей Кейт, внучатый племянник Джорджа и Джеймса. До того он почти десять лет провел посланником в Вене, представляя Ганноверский дом и одновременно с этим отстаивая интересы якобитского движения при дворе принца Евгения Савойского, периодически дававшего Стюартам туманные обещания подумать про их дело. Первоначально направленный в Петербург для того, чтобы попытаться переломить позицию России в Семилетней войны в пользу союзницы Англии — Пруссии, Кейт терпит в этом поражение, конечно, но не отчаивается и остается в стране для плетения дальнейших хитроумных комбинаций. Он талантливо лавирует между партиями Петра III и его жены Екатерины, дожидается возврата Петром прусскому королю захваченных во время войны земель и компенсации ему ущерба, честно признается своему правительству, что его заслуги в этом нет, и продолжает наблюдения.
Но свергнувшая мужа Екатерина первым делом увлекается внешней политикой, пересматривает списки дипработников и просит Георга III заменить посла с простолюдина на дворянина, потому что для империи это унизительно. Всё время пребывания в России Кейт тесно общается с торговым консулом Томасом Роутоном, постоянным корреспондентом лондонских тори (сторонников якобитов) и сенжерменского двора Стюартов, равно как и поддерживает контакты с якобитами в Австрии и германских княжествах. При отъезде Роутона из страны Кейт из кожи вон лезет, чтобы назначить на этот пост своего знакомого купца Самуэля Своллоу. Доказательств нет, но вряд ли он не был католиком и якобитом.
Кейт следующие десять лет спокойно живет в поместье под Эдинбургом, соседские помещики уважительно называют его «посланник Кейт» и зовут в гости. Но он не всегда может приехать, потому что слуги сообщают привезшим приглашение гонцам, что барина нет дома и когда вернется, не велел сказывать. Потому что дипломатическая работа — она такая.
В 1767 году внучка Георга II Каролина-Матильда становится королевой Дании и Норвегии, супругой короля Кристиана VII. При датском дворе ее считают полноватой, но в самый раз («достаточно для того, чтобы не вызывать зависть женщин, но все еще привлекать внимание мужчин»), обаятельной и веселой. Однако ее веселью очень быстро пришел конец. С юности король Кристиан считался больным на голову, да и современные врачи не сумели точно его диагностировать пост-фактум по имеющимся в описаниях симптомам. Всё как обычно у королей: нелюдимость, неконтролируемые вспышки гнева, переменчивость настроения. Но самым неудобным фактором была пансексуальность короля: он буквально считал удовлетворение этого инстинкта главным делом жизни, у него были десятки любовниц и любовников, он открыто ездил к светским куртизанкам и посещал низкопробные бордели, а в перерывах постоянно удовлетворял сам себя, зачастую публично.
И вот с таким вот отношением к жизни он не мог консуммировать брак два года: просто не понравилась. Их поженили по доверенности, а Каролину привезли в Копенгаген только потом. Когда же супругам удалось родить наследника, контакты между ними прекратились полностью.
#Дания #Англия #Испания #17век #18век #Стюарты #масонство #история
В этот знаменательный день Святого Иоанна Летнего, в день 307-летия создания первой великой ложи «принятых каменщиков» в Лондоне, которое зачастую представляют как день возникновения масонства как такового — а это не так: масонство более чем на век древнее, — хотелось бы ради оригинальности отдать дань почтения простому труженику раннего масонства, не герцогу, не знаменитости.
Уильям Стьюкли (1687-1765) был антикваром, то есть собирателем древностей, документов и артефактов, а также, как и все они, оксфордские интеллектуалы и члены Королевского общества, по мелочи занимался медициной, физикой, химией, историей, богословием, астрологией и алхимией.
Стьюкли был секретарем Исаака Ньютона и первым пересказал его зятю историю про яблоко, откуда она и пошла.
Стьюкли первым составил научное архитектурно-историческое описание Стоунхенджа с десятками рисунков. Как технический художник он был очень талантлив. Он много и восторженно писал и говорил о друидической древности этого памятника и ряда артефактов из карстовых пещер, которые исследовал позднее. Говорят, что его называли «архидруидом».
Стьюкли стал одним из первых масонов-джентльменов вместе с Элиасом Эшмолом и чуть позже его. Он оставил два толстых тома масонских сочинений, которые Бодлеанская библиотека Оксфордского университета предпочитает хранить у себя. Там множество чертежей Соломонова Храма, прочих мифических и реальных строений древности, заметки о «новом стиле» (палладианстве) и рассуждения о библейской символике.
#Англия #масонство #тайныеобщества #18век #история
Уильям Стьюкли (1687-1765) был антикваром, то есть собирателем древностей, документов и артефактов, а также, как и все они, оксфордские интеллектуалы и члены Королевского общества, по мелочи занимался медициной, физикой, химией, историей, богословием, астрологией и алхимией.
Стьюкли был секретарем Исаака Ньютона и первым пересказал его зятю историю про яблоко, откуда она и пошла.
Стьюкли первым составил научное архитектурно-историческое описание Стоунхенджа с десятками рисунков. Как технический художник он был очень талантлив. Он много и восторженно писал и говорил о друидической древности этого памятника и ряда артефактов из карстовых пещер, которые исследовал позднее. Говорят, что его называли «архидруидом».
Стьюкли стал одним из первых масонов-джентльменов вместе с Элиасом Эшмолом и чуть позже его. Он оставил два толстых тома масонских сочинений, которые Бодлеанская библиотека Оксфордского университета предпочитает хранить у себя. Там множество чертежей Соломонова Храма, прочих мифических и реальных строений древности, заметки о «новом стиле» (палладианстве) и рассуждения о библейской символике.
#Англия #масонство #тайныеобщества #18век #история
А еще сегодня — 40 лет назад — 25 июня 1984 года умер Мишель Фуко.
В его популярных биографиях, надо отдать им должное, не замалчивают тему его гомосексуальности, имеющую весомое значение для него самого и для анализа его мыслетворчества. Но вместе с тем обычно наводят тень на плетень относительно его кончины. Между тем как уже в 2004 году его спутник жизни социолог Даниэль Дефер дал более чем развернутое интервью «Liberation», где подробно изложил все обстоятельства. К тому времени он уже мог анализировать детали, он уже сделал серьезный вклад в организацию борьбы со СПИДом в мире и частично успокоился.
И отчет Дефера до боли напоминает точно такие же отчеты времен «ковида», только с учетом особенностей времени, человека и повода. Это 1984 год. Про СПИД известно всего буквально пару лет: за год до этого французские ученые Монтанье и Гало впервые выявили возбудителя и сразу связали распространение заболевания с «половой распущенностью и извращениями» как последствиями «сексуальной революции». Медиа уже начали раскручивать кампанию «всемирной смертельной эпидемии», которая достигнет апогея к 1988-1990 годам. Американские правые и религиозные медиа ежедневно с пламенным упорством добавляют в кампанию нотки «возмездия Содому за грехи».
Французские больницы шарахаются от подозрительных пациентов как от прокаженных, перекидывают их одна другой и в крайнем случае вкалывают необходимые препараты в коридорах перед дверью, в антисанитарных условиях, уговаривают пациентов долечиваться или умирать дома и пинком вышвыривают их за порог.
Фуко уже два года мучается самыми разными унижающе обессиливающими симптомами и постоянной головной болью, старается дописать все важное по максимуму и совершенно серьезно настроился умирать. В январе 1984 года его госпитализируют с симптомами пневмонии, пролечивают антибиотиками, и всё проходит. Фуко возобновляет лекции и редактирование последнего тома «Истории сексуальности». Это заставляет Дефера логически предположить, что речь идет не о СПИДе, коль скоро всё прошло.
Потом в июне — рецидив. И сам Фуко непоколебимо уверен, что это СПИД и конец. Его брат-врач делает все, что может, чтобы положить его в нормальную больницу, но ему не позавидуешь: больница против, пациент против. Он хочет умирать дома. Брат-врач и сожитель уверены, что это не СПИД и что лечить можно. Они подозревают онкологию (саркома Капоши), но всё равно это шанс. Лечение можно хотя бы начать.
Фуко вышвыривают из хорошей больницы, перевозят в доступную больницу, там держат на стуле в коридоре и чем-то лечат, непонятно, от чего. Всё это время обе больницы и всех родственников и знакомых осаждают репортеры, чтобы поминутно пополнять контент своих СМИ сообщениями о скандальной болезни скандального инфлюэнсера. В палате не проведена дезинфекция, и на следующий день у Фуко появляются инфекционные симптомы. Заниматься им никто не собирается: все отгоняют журналистов.
Потом Фуко умирает. Журналисты наседают. Дефера вызывают в больничный офис, он приходит вместе с братом-врачом Фуко, который поставил ему саркому, и они видят бумажку с эпикризом: «Причина смерти — СПИД». Всё.
Ничего не меняется в мире, только на айфоне то две дырки внешнего глаза, то три, то четыре.
#Франция #20век #история #философия #Фуко
В его популярных биографиях, надо отдать им должное, не замалчивают тему его гомосексуальности, имеющую весомое значение для него самого и для анализа его мыслетворчества. Но вместе с тем обычно наводят тень на плетень относительно его кончины. Между тем как уже в 2004 году его спутник жизни социолог Даниэль Дефер дал более чем развернутое интервью «Liberation», где подробно изложил все обстоятельства. К тому времени он уже мог анализировать детали, он уже сделал серьезный вклад в организацию борьбы со СПИДом в мире и частично успокоился.
И отчет Дефера до боли напоминает точно такие же отчеты времен «ковида», только с учетом особенностей времени, человека и повода. Это 1984 год. Про СПИД известно всего буквально пару лет: за год до этого французские ученые Монтанье и Гало впервые выявили возбудителя и сразу связали распространение заболевания с «половой распущенностью и извращениями» как последствиями «сексуальной революции». Медиа уже начали раскручивать кампанию «всемирной смертельной эпидемии», которая достигнет апогея к 1988-1990 годам. Американские правые и религиозные медиа ежедневно с пламенным упорством добавляют в кампанию нотки «возмездия Содому за грехи».
Французские больницы шарахаются от подозрительных пациентов как от прокаженных, перекидывают их одна другой и в крайнем случае вкалывают необходимые препараты в коридорах перед дверью, в антисанитарных условиях, уговаривают пациентов долечиваться или умирать дома и пинком вышвыривают их за порог.
Фуко уже два года мучается самыми разными унижающе обессиливающими симптомами и постоянной головной болью, старается дописать все важное по максимуму и совершенно серьезно настроился умирать. В январе 1984 года его госпитализируют с симптомами пневмонии, пролечивают антибиотиками, и всё проходит. Фуко возобновляет лекции и редактирование последнего тома «Истории сексуальности». Это заставляет Дефера логически предположить, что речь идет не о СПИДе, коль скоро всё прошло.
Потом в июне — рецидив. И сам Фуко непоколебимо уверен, что это СПИД и конец. Его брат-врач делает все, что может, чтобы положить его в нормальную больницу, но ему не позавидуешь: больница против, пациент против. Он хочет умирать дома. Брат-врач и сожитель уверены, что это не СПИД и что лечить можно. Они подозревают онкологию (саркома Капоши), но всё равно это шанс. Лечение можно хотя бы начать.
Фуко вышвыривают из хорошей больницы, перевозят в доступную больницу, там держат на стуле в коридоре и чем-то лечат, непонятно, от чего. Всё это время обе больницы и всех родственников и знакомых осаждают репортеры, чтобы поминутно пополнять контент своих СМИ сообщениями о скандальной болезни скандального инфлюэнсера. В палате не проведена дезинфекция, и на следующий день у Фуко появляются инфекционные симптомы. Заниматься им никто не собирается: все отгоняют журналистов.
Потом Фуко умирает. Журналисты наседают. Дефера вызывают в больничный офис, он приходит вместе с братом-врачом Фуко, который поставил ему саркому, и они видят бумажку с эпикризом: «Причина смерти — СПИД». Всё.
Ничего не меняется в мире, только на айфоне то две дырки внешнего глаза, то три, то четыре.
#Франция #20век #история #философия #Фуко
В августе 1716 года принцесса Палатинская пишет своей сестре Луизе из Парижа в Пфальц:
«Религия во Франции была вполне вменяемой [raisonable], пока здесь не воцарилась старая мартышка [мадам де Ментенон], однако она все разрушила и ввела тьму глупейших обрядов — все эти четки и тому подобное. Если кто-то брался рассуждать на эти темы, она и исповедник делали все, чтобы засадить такого человека в тюрьму или отправить в изгнание. Эти двое послужили причиной всем гонениям, устроенным во Франции на бедных реформатов и лютеран. Этот длинноухий иезуит, отец Лашез, в содружестве со старой мартышкой все это начал, а Телье завершил: так Франция и пришла к своему падению».
Франсуа д’Экс, сьер де ла Шез (1624-1709) — иезуит, исповедник Людовика XIV и большой друг его последней фаворитки и затем жены мадам де Ментенон. По словам той же принцессы Палатинской, Людовик был удивительно необразован, не прочел сам ни страницы Библии, но обладал феноменальной памятью и поэтому за жизнь нахватался всевозможных знаний, свободно оперируя этими обрывками и производя впечатление интеллектуала. Вместе с тем в области религии это делало его рабом своих исповедников, приближенных священников и радикально настроенных друзей и женщин. Отец ла Шез (Père Lachaise), например, фактически единолично отменил в стране веротерпимость и спровоцировал очередные католико-протестантские войны в русле общеевропейской католической реакции конца XVII века. В 1705 году он получил от короля земли для поместья, но теперь там кладбище с предсказуемым названием.
Мишель ле Телье (1603-1685) — просто государственный и военный деятель, который некоторое время пробыл канцлером двора Людовика XIV и тоже терпеть не мог протестантов.
#Франция #первоисточник #18век #история #религия
«Религия во Франции была вполне вменяемой [raisonable], пока здесь не воцарилась старая мартышка [мадам де Ментенон], однако она все разрушила и ввела тьму глупейших обрядов — все эти четки и тому подобное. Если кто-то брался рассуждать на эти темы, она и исповедник делали все, чтобы засадить такого человека в тюрьму или отправить в изгнание. Эти двое послужили причиной всем гонениям, устроенным во Франции на бедных реформатов и лютеран. Этот длинноухий иезуит, отец Лашез, в содружестве со старой мартышкой все это начал, а Телье завершил: так Франция и пришла к своему падению».
Франсуа д’Экс, сьер де ла Шез (1624-1709) — иезуит, исповедник Людовика XIV и большой друг его последней фаворитки и затем жены мадам де Ментенон. По словам той же принцессы Палатинской, Людовик был удивительно необразован, не прочел сам ни страницы Библии, но обладал феноменальной памятью и поэтому за жизнь нахватался всевозможных знаний, свободно оперируя этими обрывками и производя впечатление интеллектуала. Вместе с тем в области религии это делало его рабом своих исповедников, приближенных священников и радикально настроенных друзей и женщин. Отец ла Шез (Père Lachaise), например, фактически единолично отменил в стране веротерпимость и спровоцировал очередные католико-протестантские войны в русле общеевропейской католической реакции конца XVII века. В 1705 году он получил от короля земли для поместья, но теперь там кладбище с предсказуемым названием.
Мишель ле Телье (1603-1685) — просто государственный и военный деятель, который некоторое время пробыл канцлером двора Людовика XIV и тоже терпеть не мог протестантов.
#Франция #первоисточник #18век #история #религия
Промышленная революция закономерно уничтожила вековую систему гильдий и цехов. Правда, они сохранились до сих пор в тех промыслах, которые производят штучный, требующий особого мастерства и непрактичный в массовом производстве продукт. Там, где до сих пор требуется не «рабочий», а «мастеровой», не винтик общей конвейерной системы, а артизан, делающий всё от начала и до конца.
Гильдии и компаньонажи обеспечивали защиту прав работника, интегрируя его в организацию семейно-кланового типа. Новые организации — профсоюзы (трейд-юнионы) — превратились в подобие политических партий, объединенных одной целью. Но форму они первоначально позаимствовали, конечно, у гильдий. И результатом этого стали церемонии профсоюзных собраний вроде приведенной ниже. И насколько иным был бы имидж профсоюзов в наши дни, если бы сейчас они ассоциировались не с занудным выслушиванием отчетов сидя в старом кабинете производственной безопасности за партами, а с чем-то подобным.
#Англия #19век #тайныеобщества #масонство #первоисточник #история
Гильдии и компаньонажи обеспечивали защиту прав работника, интегрируя его в организацию семейно-кланового типа. Новые организации — профсоюзы (трейд-юнионы) — превратились в подобие политических партий, объединенных одной целью. Но форму они первоначально позаимствовали, конечно, у гильдий. И результатом этого стали церемонии профсоюзных собраний вроде приведенной ниже. И насколько иным был бы имидж профсоюзов в наши дни, если бы сейчас они ассоциировались не с занудным выслушиванием отчетов сидя в старом кабинете производственной безопасности за партами, а с чем-то подобным.
#Англия #19век #тайныеобщества #масонство #первоисточник #история
Telegraph
Церемония посвящения в Союз чесальщиков шерсти (1834)
Помещение обычно располагается на первом этаже таверны. Стены делаются двойными за счет облицовки деревянными панелями, и в пространство между стенами засыпается стружка, чтобы никто не мог слышать церемонии. Время проведения — в 8 или 9 часов вечера, когда…
Расскажи ей, как ты устал в офисе к вечеру понедельника
Напоминаем: Лизелотта фон дер Пфальц, принцесса Палатинская, вторая жена младшего брата Людовика XIV Солнца — Филиппа Орлеанского, мать регента французского престола Филиппа II, который правил после смерти Людовика XIV восемь лет, когда моментально от кори и оспы перемерли четверо наиболее прямых наследников, а правнуку покойного Людовику XV, впоследствии Возлюбленному, было всего пять лет. Мемуары и переписка Елизаветы-Шарлотты Палатинской — два объемных тома, написанных чудесным простым и современным языком, с замечательным чувством юмора, самоиронией и нотками привычного сетевого лытдыбра.
Итак, когда мы видим в фильмах «двор», то есть сотни полторы людей в кринолинах и камзолах, которые, кажется, постоянно толкутся во дворце, плетут интриги, играют в карты и альковничают в тайных переходах, - нам не кажется. Примерно так устроена жизнь у них всех.
Принцесса Палатинская — графине Палатинской Луизе
Фонтенбло, сентябрь 1714 г. - Людовик-Солнце еще жив и правит, но стар и болен
Ты полагаешь, что жизнь моя протекает в развлечениях и празднествах; дабы вывести тебя из заблуждения, я расскажу тебе, как выстроено мое существование 🙈. Обычно я встаю в девять часов утра, хожу, ты сама хорошо понимаешь, куда 🫣, затем молюсь и читаю по три главы из Библии 😇😇😇: одну из Ветхого Завета, одну — из Нового и один псалом. Потом я одеваюсь и принимаю визиты обычно очень многих придворных; в одиннадцать я возвращаюсь в свой кабинет, где пишу и читаю. В двенадцать я иду в церковь, после чего я обедаю в одиночестве, что мне очень мало нравится, потому что я считаю: нет ничего утомительнее одиночества за столом в окружении слуг, которые все время смотрят тебе в рот 😱😱. Да и кроме того, пусть я и прожила здесь сорок три года, я никогда, наверное, не свыкнусь с 👎 👎👎 омерзительной кухней этой страны 🤮🤮🤮.
После обеда, а это обычно без четверти два, я возвращаюсь в кабинет и отдыхаю с полчаса, а затем пишу или читаю до часа королевского ужина. Иногда еще мои компаньонки играют в омбре [вроде виста] или брелан [вроде покера] у моего стола. Принцесса Орлеанская [дочь], герцогиня дю Берри [внучка] и иногда мой сын приходят повидаться со мной между половиной десятого и десятью. Без четверти одиннадцать мы занимаем свои места за столом и ждем короля, который часто не является раньше половины двенадцатого 🙄🙄. Мы ужинаем, не произнося ни слова, затем переходим в королевскую приемную, где остаемся столько, сколько нужно времени для чтения «Отче наш», потом король откланивается и уходит в свой кабинет; мы следуем туда за ним (хотя меня допускают туда только после смерти Дофина 🤬), там король беседует с нами. В половине первого он желает нам доброй ночи, и мы все расходимся по своим покоям, и я ложусь.
Герцогиня обычно играет в карты всю ночь до утра 🤪😎🤪. Если ставят спектакль, я иду туда к семи часам 🧞♀️🧞♂️💃🏻🕺🏼, а оттуда — сразу на королевский ужин. Если зовут на охоту, она всегда бывает в час дня 🤷♂️, и тогда я встаю в восемь, а в церковь иду к одиннадцати.
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Напоминаем: Лизелотта фон дер Пфальц, принцесса Палатинская, вторая жена младшего брата Людовика XIV Солнца — Филиппа Орлеанского, мать регента французского престола Филиппа II, который правил после смерти Людовика XIV восемь лет, когда моментально от кори и оспы перемерли четверо наиболее прямых наследников, а правнуку покойного Людовику XV, впоследствии Возлюбленному, было всего пять лет. Мемуары и переписка Елизаветы-Шарлотты Палатинской — два объемных тома, написанных чудесным простым и современным языком, с замечательным чувством юмора, самоиронией и нотками привычного сетевого лытдыбра.
Итак, когда мы видим в фильмах «двор», то есть сотни полторы людей в кринолинах и камзолах, которые, кажется, постоянно толкутся во дворце, плетут интриги, играют в карты и альковничают в тайных переходах, - нам не кажется. Примерно так устроена жизнь у них всех.
Принцесса Палатинская — графине Палатинской Луизе
Фонтенбло, сентябрь 1714 г. - Людовик-Солнце еще жив и правит, но стар и болен
Ты полагаешь, что жизнь моя протекает в развлечениях и празднествах; дабы вывести тебя из заблуждения, я расскажу тебе, как выстроено мое существование 🙈. Обычно я встаю в девять часов утра, хожу, ты сама хорошо понимаешь, куда 🫣, затем молюсь и читаю по три главы из Библии 😇😇😇: одну из Ветхого Завета, одну — из Нового и один псалом. Потом я одеваюсь и принимаю визиты обычно очень многих придворных; в одиннадцать я возвращаюсь в свой кабинет, где пишу и читаю. В двенадцать я иду в церковь, после чего я обедаю в одиночестве, что мне очень мало нравится, потому что я считаю: нет ничего утомительнее одиночества за столом в окружении слуг, которые все время смотрят тебе в рот 😱😱. Да и кроме того, пусть я и прожила здесь сорок три года, я никогда, наверное, не свыкнусь с 👎 👎👎 омерзительной кухней этой страны 🤮🤮🤮.
После обеда, а это обычно без четверти два, я возвращаюсь в кабинет и отдыхаю с полчаса, а затем пишу или читаю до часа королевского ужина. Иногда еще мои компаньонки играют в омбре [вроде виста] или брелан [вроде покера] у моего стола. Принцесса Орлеанская [дочь], герцогиня дю Берри [внучка] и иногда мой сын приходят повидаться со мной между половиной десятого и десятью. Без четверти одиннадцать мы занимаем свои места за столом и ждем короля, который часто не является раньше половины двенадцатого 🙄🙄. Мы ужинаем, не произнося ни слова, затем переходим в королевскую приемную, где остаемся столько, сколько нужно времени для чтения «Отче наш», потом король откланивается и уходит в свой кабинет; мы следуем туда за ним (хотя меня допускают туда только после смерти Дофина 🤬), там король беседует с нами. В половине первого он желает нам доброй ночи, и мы все расходимся по своим покоям, и я ложусь.
Герцогиня обычно играет в карты всю ночь до утра 🤪😎🤪. Если ставят спектакль, я иду туда к семи часам 🧞♀️🧞♂️💃🏻🕺🏼, а оттуда — сразу на королевский ужин. Если зовут на охоту, она всегда бывает в час дня 🤷♂️, и тогда я встаю в восемь, а в церковь иду к одиннадцати.
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Всем, конечно, интересно, а какого же рожна было нужно ее высочеству, презирающей французскую кухню при дворе Людовика XIV, которая завоевала мир, определила доминирование Франции в кулинарном мире на все времена и за которую, наконец, умер несчастный невольник чести Франсуа Ватель.
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
17 лет назад, 07.07.07, в Лиссабоне провозгласили «Новые семь чудес света».
Казалось бы, чей-то очередной рекламный вброс, медиа-кампания. Бессознательно ищешь глазами в углу экрана логотип очередного крема для загара. Ну или очередного бессмысленного «благотворительного» финансового пылесоса за всё хорошее. Но не всё так просто.
Бернар Вебер (не путать с писателем Бернаром Вербером) — швейцарский канадец из детей «детей цветов» — человек без родины, профессии и постоянного места жительства. Он закончил киношколу в Нью-Йорке, снимал в Италии, США. Канаде и Австралии. В основном, увлекался легкой авиацией, путешествиями и сетевыми проектами, ими и прозанимался всю жизнь. И сейчас он вполне жив и бодр и занимается тем же.
Глобальная идея единства человечества и всей Вселенной стала постепенно овладевать им как раз во время полетов на легкомоторных самолетах, когда видишь землю сверху как единую поверхность, населенную крошечными людьми. Потом, как всякий бумер, восхитившись новыми горизонтами, открытыми интернетом, он загорелся в 1999 году прекраснодушной концепцией всемирного равноправного и просвещенного братства людей на основе сетевого общения и принялся размышлять, естественно, как художник-одиночка и путешественник-авантюрист, об образе, концепции и понятии, которые можно было бы использовать в качестве действительно всем понятного и объединяющего символа.
15 сентября 2000 года он, за неделю до открытия Олимпиады в Сиднее, приводнился там в гавани на своем самолете и в репортаже CNN огласил призыв к мировому сообществу выбрать свободным и всеобщим сетевым голосованием новые Семь чудес света, в подражание «старым» Семи чудесам, описанным античными авторами (сам Вебер ссылается почему-то только на Филона Александрийского). К настоящему времени из них остались только Пирамиды Гизы.
Главная идея Вебера — неограниченная свобода выбора, приводящая к единой императивной воле. Он постоянно подчеркивает это в своих воззваниях, сетуя на то, что во второй половине ХХ века большинство якобы демократических стран частично или полностью утратили системы подлинного волеизъявления людей, а вот новоизобретенный интернет вернет людям свободу и силу права. И тем самым преодолеет границы и ограничения, установленные государствами, властями и бизнесом. Потому что человечество едино и потенциально активно. Что и должна продемонстрировать его кампания на таком вот первом безобидном примере.
#история #современность #первоисточник
Казалось бы, чей-то очередной рекламный вброс, медиа-кампания. Бессознательно ищешь глазами в углу экрана логотип очередного крема для загара. Ну или очередного бессмысленного «благотворительного» финансового пылесоса за всё хорошее. Но не всё так просто.
Бернар Вебер (не путать с писателем Бернаром Вербером) — швейцарский канадец из детей «детей цветов» — человек без родины, профессии и постоянного места жительства. Он закончил киношколу в Нью-Йорке, снимал в Италии, США. Канаде и Австралии. В основном, увлекался легкой авиацией, путешествиями и сетевыми проектами, ими и прозанимался всю жизнь. И сейчас он вполне жив и бодр и занимается тем же.
Глобальная идея единства человечества и всей Вселенной стала постепенно овладевать им как раз во время полетов на легкомоторных самолетах, когда видишь землю сверху как единую поверхность, населенную крошечными людьми. Потом, как всякий бумер, восхитившись новыми горизонтами, открытыми интернетом, он загорелся в 1999 году прекраснодушной концепцией всемирного равноправного и просвещенного братства людей на основе сетевого общения и принялся размышлять, естественно, как художник-одиночка и путешественник-авантюрист, об образе, концепции и понятии, которые можно было бы использовать в качестве действительно всем понятного и объединяющего символа.
15 сентября 2000 года он, за неделю до открытия Олимпиады в Сиднее, приводнился там в гавани на своем самолете и в репортаже CNN огласил призыв к мировому сообществу выбрать свободным и всеобщим сетевым голосованием новые Семь чудес света, в подражание «старым» Семи чудесам, описанным античными авторами (сам Вебер ссылается почему-то только на Филона Александрийского). К настоящему времени из них остались только Пирамиды Гизы.
Главная идея Вебера — неограниченная свобода выбора, приводящая к единой императивной воле. Он постоянно подчеркивает это в своих воззваниях, сетуя на то, что во второй половине ХХ века большинство якобы демократических стран частично или полностью утратили системы подлинного волеизъявления людей, а вот новоизобретенный интернет вернет людям свободу и силу права. И тем самым преодолеет границы и ограничения, установленные государствами, властями и бизнесом. Потому что человечество едино и потенциально активно. Что и должна продемонстрировать его кампания на таком вот первом безобидном примере.
#история #современность #первоисточник