Кляйнианская максима номер девять.
Все внутренние когда-то было внешним.
"... Внутренние конфликты человека, несомненно, являются точными эквивалентами внешних схваток, которые затем прекратилась". З. Фрейд
#кляйн
#психоанализ
Все внутренние когда-то было внешним.
"... Внутренние конфликты человека, несомненно, являются точными эквивалентами внешних схваток, которые затем прекратилась". З. Фрейд
#кляйн
#психоанализ
...Военная подготовка осуществляется принципиально в параноидно-шизоидной позиции, в которой враг представлен, как утративший человеческое обличье, и как носитель жестокой и неоправданной агрессии.
Когда войска во время военной операции (как например американской во Вьетнаме или советской в Чехословакии 1968 года) постепенно выясняют, что враг на них не нападал, что у него человеческое лицо, что он хочет мирно жить в своей стране, и что сами они там не для того, чтобы кого-то защищать, а являются агрессорами (то есть когда спроецированная во врага агрессия распознается как собственная), тогда происходит переход от параноидно-шизоидной к депрессивной позиции, возникает чувство вины и разрушается способность к борьбе.
По мере утраты мотивации к войне, одни дивизии, ставшие небоеспсобными, сменяются другими.
Паоло Фонда. Психиатр, обучающий психоаналитик Итальянского психоаналитического общества, директор Психоаналитического института для Восточной Европы им. Хан Гроен Праккен.
#психоанализ
#кляйн
Когда войска во время военной операции (как например американской во Вьетнаме или советской в Чехословакии 1968 года) постепенно выясняют, что враг на них не нападал, что у него человеческое лицо, что он хочет мирно жить в своей стране, и что сами они там не для того, чтобы кого-то защищать, а являются агрессорами (то есть когда спроецированная во врага агрессия распознается как собственная), тогда происходит переход от параноидно-шизоидной к депрессивной позиции, возникает чувство вины и разрушается способность к борьбе.
По мере утраты мотивации к войне, одни дивизии, ставшие небоеспсобными, сменяются другими.
Паоло Фонда. Психиатр, обучающий психоаналитик Итальянского психоаналитического общества, директор Психоаналитического института для Восточной Европы им. Хан Гроен Праккен.
#психоанализ
#кляйн
В августе 1991 года я [психиатр и психоаналитик Паоло Фонда] отдыхал в Далмации на острове Лошинь. В других частях Хорватии как раз началась война.
При каждом выпуске новостей (там было только хорватское телевидение) я присоединялся к группе взволнованных людей, которые заполняли телевизионную комнату в гостинице. С каждым днем я все больше чувствовал отвращение и ужас от всего того, что причиняли сербские агрессоры хорватскому населению.
И тут мне попала в руки словенская газета - Словения тогда удачно вышла из войны и пыталась любым способом держаться подальше от «грубой балканской бойни». Я прочитал о маленькой деревне, в которой невинные сербские жители были жестоко убиты хорватами.
Эта новость вызвала у меня сильную тревогу. Я осознал, что хочу избавиться от этого, подвергая это сообщение сомнению или подыскивая ему какое-то невозможное оправдание. Позже я понял, что находился в параноидно-шизоидной позиции, которая не терпит смешения хороших и плохих частей. Чувство дискомфорта, тревоги, в определенные моменты даже боль, позволили мне понять, насколько труднее было хорватам справляться с таким сильным давлением, принуждавшим их видеть все происходящее в параноидном свете. Стало ясно, как чувство страха, угрозы и боль толкали хорватов в параноидно-шизоидную позицию, в которой они могли найти облегчение. Позже я понял, что, под влиянием ежедневных теле-новостей я, не будучи хорватом, но временно идентифицируясь с ними, тоже соскользнул в параноидно-шизоидную позицию.
Текст: Паоло Фонда. Психиатр, обучающий психоаналитик Итальянского психоаналитического общества, директор Психоаналитического института для Восточной Европы им. Хан Гроен Праккен.
#психоанализ
#история
#кляйн
При каждом выпуске новостей (там было только хорватское телевидение) я присоединялся к группе взволнованных людей, которые заполняли телевизионную комнату в гостинице. С каждым днем я все больше чувствовал отвращение и ужас от всего того, что причиняли сербские агрессоры хорватскому населению.
И тут мне попала в руки словенская газета - Словения тогда удачно вышла из войны и пыталась любым способом держаться подальше от «грубой балканской бойни». Я прочитал о маленькой деревне, в которой невинные сербские жители были жестоко убиты хорватами.
Эта новость вызвала у меня сильную тревогу. Я осознал, что хочу избавиться от этого, подвергая это сообщение сомнению или подыскивая ему какое-то невозможное оправдание. Позже я понял, что находился в параноидно-шизоидной позиции, которая не терпит смешения хороших и плохих частей. Чувство дискомфорта, тревоги, в определенные моменты даже боль, позволили мне понять, насколько труднее было хорватам справляться с таким сильным давлением, принуждавшим их видеть все происходящее в параноидном свете. Стало ясно, как чувство страха, угрозы и боль толкали хорватов в параноидно-шизоидную позицию, в которой они могли найти облегчение. Позже я понял, что, под влиянием ежедневных теле-новостей я, не будучи хорватом, но временно идентифицируясь с ними, тоже соскользнул в параноидно-шизоидную позицию.
Текст: Паоло Фонда. Психиатр, обучающий психоаналитик Итальянского психоаналитического общества, директор Психоаналитического института для Восточной Европы им. Хан Гроен Праккен.
#психоанализ
#история
#кляйн
...Позвольте резюмировать некоторые фундаментальные аспекты типических параноидно-шизоидных ментальных состояний, характерных для военного времени.
Параноидная тревога переворачивает любую шкалу ценностей.
Преобладает забота о собственном выживании, в то же время становится невозможным заботиться о противнике.
Глубокая деформация внутренней и внешней реальности способствует войне.
Мир объектов, которые участвуют в конфликте, редуцируется до одного плохого и демонизированного объекта и хорошего, идеализированного.
Индивиды всегда чувствуют себя частью идеализированной группы, с которой они слабо дифференцированы, в силу усиления сплоченности и однородности. Вот почему борьба за группу и борьба за собственные цели почти полностью совпадают.
Можно даже наблюдать примат идентификации с группой, которая приводит к самопожертвованию во имя спасения группы, и гарантирует бессмертие (героев в памяти группы).
Искажающее "все или ничего" делает возможным жертвовать собственной жизнью, ибо если невозможно достичь всего, т. е. победы и уничтожения врага, то тогда остается ничего, т. е. поражение и подчинение, что делает жизнь невыносимой.
Абсолютная потеря способности к эмпатии и интеграции приводит к дегуманизации врага, который, лишившись своей человечности, больше не защищен табу «Не убий!». Его убийство превращается в социально одобряемый поступок.
Допущение какой-либо формы репарации в отношении противника превращается в обвиняемое поведение. Таким образом, деструктивность обретает достоинство, которого она никогда бы не удостоилась в мирное время; это ужасающим образом открывает шлюзы, создавая широкие просторы безнаказанности за самые ужасные преступления.
Однако, индивидуальность членов группы также теряет свою ценность для группы, поскольку можно сравнительно легко пожертвовать определенным количеством индивидов (что было бы немыслимо в депрессивной позиции), отправив их на верную смерть – воевать в безнадежных ситуациях.
Текст: Паоло Фонда. Психиатр, обучающий психоаналитик Итальянского психоаналитического общества, директор Психоаналитического института для Восточной Европы им. Хан Гроен Праккен.
#психоанализ
#кляйн
Параноидная тревога переворачивает любую шкалу ценностей.
Преобладает забота о собственном выживании, в то же время становится невозможным заботиться о противнике.
Глубокая деформация внутренней и внешней реальности способствует войне.
Мир объектов, которые участвуют в конфликте, редуцируется до одного плохого и демонизированного объекта и хорошего, идеализированного.
Индивиды всегда чувствуют себя частью идеализированной группы, с которой они слабо дифференцированы, в силу усиления сплоченности и однородности. Вот почему борьба за группу и борьба за собственные цели почти полностью совпадают.
Можно даже наблюдать примат идентификации с группой, которая приводит к самопожертвованию во имя спасения группы, и гарантирует бессмертие (героев в памяти группы).
Искажающее "все или ничего" делает возможным жертвовать собственной жизнью, ибо если невозможно достичь всего, т. е. победы и уничтожения врага, то тогда остается ничего, т. е. поражение и подчинение, что делает жизнь невыносимой.
Абсолютная потеря способности к эмпатии и интеграции приводит к дегуманизации врага, который, лишившись своей человечности, больше не защищен табу «Не убий!». Его убийство превращается в социально одобряемый поступок.
Допущение какой-либо формы репарации в отношении противника превращается в обвиняемое поведение. Таким образом, деструктивность обретает достоинство, которого она никогда бы не удостоилась в мирное время; это ужасающим образом открывает шлюзы, создавая широкие просторы безнаказанности за самые ужасные преступления.
Однако, индивидуальность членов группы также теряет свою ценность для группы, поскольку можно сравнительно легко пожертвовать определенным количеством индивидов (что было бы немыслимо в депрессивной позиции), отправив их на верную смерть – воевать в безнадежных ситуациях.
Текст: Паоло Фонда. Психиатр, обучающий психоаналитик Итальянского психоаналитического общества, директор Психоаналитического института для Восточной Европы им. Хан Гроен Праккен.
#психоанализ
#кляйн
Одним из важных вкладов Мелани Кляйн в психоанализ является установление различий между двумя основными группами тревог и защит: параноидно-шизоидной и депрессивной позиции.
Возможно, наиболее важным критерием разграничения двух позиций является степень интеграции, которая ведет к ощущению целостности как себя, так и объектных отношений и увеличивается по мере приближения к депрессивной позиции. Наряду с этим происходит сдвиг с поглощенности собственным выживанием к признанию зависимости от объекта и, как следствие, к заботе о состоянии объекта.
Более того, у каждой позиции имеется ряд характерных особенностей, таких как тип мышления, чувств и фантазий, и каждая из позиций отличается «психической установкой, констелляцией соединенных между собой фантазий и отношений к объектам и характерным набором тревог и защит» (Joseph, 1983).
Джон Стайнер, психоаналитик
#психоанализ
#кляйн
Возможно, наиболее важным критерием разграничения двух позиций является степень интеграции, которая ведет к ощущению целостности как себя, так и объектных отношений и увеличивается по мере приближения к депрессивной позиции. Наряду с этим происходит сдвиг с поглощенности собственным выживанием к признанию зависимости от объекта и, как следствие, к заботе о состоянии объекта.
Более того, у каждой позиции имеется ряд характерных особенностей, таких как тип мышления, чувств и фантазий, и каждая из позиций отличается «психической установкой, констелляцией соединенных между собой фантазий и отношений к объектам и характерным набором тревог и защит» (Joseph, 1983).
Джон Стайнер, психоаналитик
#психоанализ
#кляйн
Кляйн ввела понятие проективной идентификации в 1946 году в работе «Заметки о некоторых шизоидных механизмах», которая была ее первой и главной попыткой дать концептуальное описание того, что она называла «параноидно-шизоидной позицией», - совокупность тревог, защит и объектных отношений, характерных для раннего младенчества и для самых глубоких и примитивных слоев психики.
Я не стану останавливаться на сложности и тонкости переживаний, описываемых Кляйн в этой наиболее продуктивной из ее работ. Проективная идентификация отнюдь не была главной темой статьи. Кляйн описывает ее как одну из нескольких защит от примитивной параноидной тревоги и обсуждает ее всего в нескольких предложениях. Она говорит:
Вместе с этими губительными, в ярости изгоняемыми экскрементами отщепленные части Эго тоже проецируются на мать или, лучше сказать, в мать. Эти экскременты и плохие части себя предназначены не только для того, чтобы навредить объекту, но и для того, чтобы контролировать его и обладать им.
Поскольку теперь мать содержит плохие части Я, она воспринимается не как отдельный индивид, а как плохое Я. Большая часть ненависти к каким-то частям себя теперь направлена к матери.
Это приводит к особой форме идентификации, которая создает прототип агрессивных объектных отношений. Я предлагаю назвать этот процесс «проективная идентификация».
(Klein, 1946, р. 8).
Элизабет Ботт Спиллиус, психоаналитик
#психоанализ
#кляйн
Я не стану останавливаться на сложности и тонкости переживаний, описываемых Кляйн в этой наиболее продуктивной из ее работ. Проективная идентификация отнюдь не была главной темой статьи. Кляйн описывает ее как одну из нескольких защит от примитивной параноидной тревоги и обсуждает ее всего в нескольких предложениях. Она говорит:
Вместе с этими губительными, в ярости изгоняемыми экскрементами отщепленные части Эго тоже проецируются на мать или, лучше сказать, в мать. Эти экскременты и плохие части себя предназначены не только для того, чтобы навредить объекту, но и для того, чтобы контролировать его и обладать им.
Поскольку теперь мать содержит плохие части Я, она воспринимается не как отдельный индивид, а как плохое Я. Большая часть ненависти к каким-то частям себя теперь направлена к матери.
Это приводит к особой форме идентификации, которая создает прототип агрессивных объектных отношений. Я предлагаю назвать этот процесс «проективная идентификация».
(Klein, 1946, р. 8).
Элизабет Ботт Спиллиус, психоаналитик
#психоанализ
#кляйн
Интерес к психоаналитическому мышлению Мелани Кляйн среди прочего (деталей личной жизни, семьи) ведет к интересу к аналитической кушетке, а оттуда – к Шандору Ференци.
Многие исследователи единогласны в признании того, что влияние Ференци на Кляйн было гораздо более сложным, чем просто линейная передача конкретных концепций. Также отмечается, что сами работы Ференци долгое время были в тени. М.Ликерман замечает: «Ференци был оценен скорее как "влияние", чем как самостоятельный мыслитель».
Общее впечатление от работ Ференци формулирует Мейра Ликерман:
«Однако прямой подход к текстам Ференци не может не обогатить, а также не бросить вызов. Ференци редко перерабатывает психоаналитические знания, не вдохновляясь при этом на свежие идеи и дополнения. Кажутся ли они гениальными или неправдоподобными, они обнаруживают поразительную оригинальность и необыкновенный интуитивный ресурс. Это глубоко творческое воображение, в котором можно найти все - от изысканного и редкого до дикого и эксцентричного. В нашей спешке отсеять последнее мы должны позаботиться о том, чтобы не растоптать первое».
И далее
«…разум, возможно, не имеет легкого доступа к собственным тайнам, у него есть постоянный опыт их воздействия»
«В настоящее время также гораздо шире признается тот факт, что психоаналитик не может быть очищен от патологии, как и то, что такая маловероятная возможность вряд ли способствовала бы углублению знаний о психике. Это связано с более глубоким осознанием противоречия, присущего изучению психической жизни. Объективная оценка бессознательных явлений возможна только на основе первоначального погружения в их субъективную сущность».
«Парадоксально, но то же самое мышление, которое привело к спорным методам, одновременно породило линию развития, которая оказалась решающей для последующей техники. Интерес Ференци к действиям и жестам превратил его в чувствительного клинического наблюдателя, тонко настроенного на неинтеллектуальные аспекты психоаналитического "слушания"… Это заставило его выступить против слишком интеллектуальной техники, основанной на навязчивой интерпретации каждой детали в материале. Вместо этого Ференци предлагал понимать коммуникацию пациента в ее совокупности».
В своей автобиографической заметке Кляйн пишет: "Я должна поблагодарить Ференци за многое. Одна вещь, которую он передал мне и укрепил во мне, - это убежденность в существовании бессознательного и его важности для психической жизни. Мне также нравилось общаться с кем-то, кто был человеком необычайного дара. В нем была жилка гения" (Grosskurth, 1987).
Другой исследователь, Изабель Эрнандес-Халтон:
«Можно предположить, что способность Ференци быть в контакте и переносить сырые и психотические части личности – это один из необычных даров, о которых говорила Мелани Кляйн... Клинический дневник показывает способность и вкус Ференци к работе с самыми трудными пациентами, его умение сочувствовать и осознавать их страдания».
«Мы можем предположить, что, лежа на кушетке, она почувствовала вкус этого отношения открытости к примитивным и психотическим аспектам своей личности. Этот опыт пребывания в роли пациента, должно быть, повлиял на ее способность быть открытой примитивному опыту, которую она позже перенесла на анализ своих пациентов-детей».
Meira Likierman He Drew My Attention to My Great Gift for Understanding Children ...' Some Thoughts on Sandor Ferenczi and His Influence on Melanie Klein
Isabel Hernandez-Halton KLEIN, FERENCZI AND THE CLINICAL DIARY
Текст Борисовой Дианы (с сокращением)
#кляйн
#психоанализ
Многие исследователи единогласны в признании того, что влияние Ференци на Кляйн было гораздо более сложным, чем просто линейная передача конкретных концепций. Также отмечается, что сами работы Ференци долгое время были в тени. М.Ликерман замечает: «Ференци был оценен скорее как "влияние", чем как самостоятельный мыслитель».
Общее впечатление от работ Ференци формулирует Мейра Ликерман:
«Однако прямой подход к текстам Ференци не может не обогатить, а также не бросить вызов. Ференци редко перерабатывает психоаналитические знания, не вдохновляясь при этом на свежие идеи и дополнения. Кажутся ли они гениальными или неправдоподобными, они обнаруживают поразительную оригинальность и необыкновенный интуитивный ресурс. Это глубоко творческое воображение, в котором можно найти все - от изысканного и редкого до дикого и эксцентричного. В нашей спешке отсеять последнее мы должны позаботиться о том, чтобы не растоптать первое».
И далее
«…разум, возможно, не имеет легкого доступа к собственным тайнам, у него есть постоянный опыт их воздействия»
«В настоящее время также гораздо шире признается тот факт, что психоаналитик не может быть очищен от патологии, как и то, что такая маловероятная возможность вряд ли способствовала бы углублению знаний о психике. Это связано с более глубоким осознанием противоречия, присущего изучению психической жизни. Объективная оценка бессознательных явлений возможна только на основе первоначального погружения в их субъективную сущность».
«Парадоксально, но то же самое мышление, которое привело к спорным методам, одновременно породило линию развития, которая оказалась решающей для последующей техники. Интерес Ференци к действиям и жестам превратил его в чувствительного клинического наблюдателя, тонко настроенного на неинтеллектуальные аспекты психоаналитического "слушания"… Это заставило его выступить против слишком интеллектуальной техники, основанной на навязчивой интерпретации каждой детали в материале. Вместо этого Ференци предлагал понимать коммуникацию пациента в ее совокупности».
В своей автобиографической заметке Кляйн пишет: "Я должна поблагодарить Ференци за многое. Одна вещь, которую он передал мне и укрепил во мне, - это убежденность в существовании бессознательного и его важности для психической жизни. Мне также нравилось общаться с кем-то, кто был человеком необычайного дара. В нем была жилка гения" (Grosskurth, 1987).
Другой исследователь, Изабель Эрнандес-Халтон:
«Можно предположить, что способность Ференци быть в контакте и переносить сырые и психотические части личности – это один из необычных даров, о которых говорила Мелани Кляйн... Клинический дневник показывает способность и вкус Ференци к работе с самыми трудными пациентами, его умение сочувствовать и осознавать их страдания».
«Мы можем предположить, что, лежа на кушетке, она почувствовала вкус этого отношения открытости к примитивным и психотическим аспектам своей личности. Этот опыт пребывания в роли пациента, должно быть, повлиял на ее способность быть открытой примитивному опыту, которую она позже перенесла на анализ своих пациентов-детей».
Meira Likierman He Drew My Attention to My Great Gift for Understanding Children ...' Some Thoughts on Sandor Ferenczi and His Influence on Melanie Klein
Isabel Hernandez-Halton KLEIN, FERENCZI AND THE CLINICAL DIARY
Текст Борисовой Дианы (с сокращением)
#кляйн
#психоанализ
Защита, присущая более депрессивным типам - это обесценивание себя. Некоторые люди могут быть неспособны к развитию своих талантов и их успешному использованию.
В других случаях это отношение возникает только в определенных ситуациях, когда есть опасность соперничества со значимой фигурой.
Обесценивая свои таланты, они одновременно отрицают зависть и наказывают себя за нее.
Мелани Кляйн
#кляйн
#депрессия
#вина
В других случаях это отношение возникает только в определенных ситуациях, когда есть опасность соперничества со значимой фигурой.
Обесценивая свои таланты, они одновременно отрицают зависть и наказывают себя за нее.
Мелани Кляйн
#кляйн
#депрессия
#вина
Пустота не означает отсутствие чувств. Когда [психоаналитика] Мелани Кляйн попросили описать пустоту, она рассказала историю о том, как маленький мальчик, заходя в кабинет заявил: «Здесь пусто». Он сказал это со страхом в голосе, что и побудило миссис Кляйн спросить у мальчика, что означает для него «пустота».
Для этого маленького мальчика пустота означала то, что комната была заполнена демонами, фантомами, враждебными силами, т.е. в ней отсутствовала любая возможность получения эмпатии, обретения уверенности воссоздания. В кляйнианских терминах мы могли бы сказать, что она была пустой – не наполненной хорошими объектами.
Как показала М. Кляйн (1963), имеет место не просто страх остаться одному, но страх остаться [наедине] с ужасом.
Как указывала Иска Зальцбергер-Виттенберг, содержание ужаса может быть многогранным: страх собственной ненависти к себе и суицидальных импульсов; боязнь ненависти к другим людям и страх возмездия; крайней физической и ментальной беспомощности; страх неизвестности, которая обычно ощущается потенциально опасной.
Несмотря на все разнообразие этих содержаний, их общим фактором является страх смерти или несчастья, неизбежных в отсутствии хорошей и помогающей другой личности.
Источник: Автономов Д. А., Михайлов М. А. Стигматизация, испытываемая стигма и самостигматизация. Кляйнианский подход к пониманию проблемы //Психическое здоровье. – 2017. – Т. 15. – №. 9. – С. 54-60.
#психоанализ
#кляйн
Для этого маленького мальчика пустота означала то, что комната была заполнена демонами, фантомами, враждебными силами, т.е. в ней отсутствовала любая возможность получения эмпатии, обретения уверенности воссоздания. В кляйнианских терминах мы могли бы сказать, что она была пустой – не наполненной хорошими объектами.
Как показала М. Кляйн (1963), имеет место не просто страх остаться одному, но страх остаться [наедине] с ужасом.
Как указывала Иска Зальцбергер-Виттенберг, содержание ужаса может быть многогранным: страх собственной ненависти к себе и суицидальных импульсов; боязнь ненависти к другим людям и страх возмездия; крайней физической и ментальной беспомощности; страх неизвестности, которая обычно ощущается потенциально опасной.
Несмотря на все разнообразие этих содержаний, их общим фактором является страх смерти или несчастья, неизбежных в отсутствии хорошей и помогающей другой личности.
Источник: Автономов Д. А., Михайлов М. А. Стигматизация, испытываемая стигма и самостигматизация. Кляйнианский подход к пониманию проблемы //Психическое здоровье. – 2017. – Т. 15. – №. 9. – С. 54-60.
#психоанализ
#кляйн
Чем больше человек в чем-либо неэффективен, чем реже он достигает своих целей, то тем хуже он сам к себе относится.
Провалы планов, крах ожиданий, нереализованные намерения, разбитые вдребезги мечты, хроническая финансовая несостоятельность, долговые проблемы, все это приводит к постепенной коррозии «Я».
Когда субъект сталкивается с ситуацией, в которой он чувствует свое бессилие или свою неадекватность, всегда есть риск, что это ощущение внедрится в его «Я».
Это как «пятая колонна».
Внутренний голос не даёт человеку покоя, он непрестанно атакует его изнутри.
Зигмунд Фрейд отмечал, что осуждающее Супер-Эго меланхолика, может довести Эго (его) до смерти.
«…Могучее «Сверх-Я», захватившее сознание, неистовствует против «Я» с такой беспощадной яростью, как будто бы присвоив себе весь имеющийся в индивиде садизм. То, что теперь господствует в «Сверх-Я», является как бы чистой культурой инстинкта смерти, и действительно ему довольно часто удается довести «Я» до смерти, если только оно до того не защитится от своего тирана обращением в манию».
Как справедливо указывал Элиас Канетти немецкое слово «Schuld», то есть вина, первоначально означало, что человек находится во власти другого.
Чувствует себя кто-то виновным или чувствует добычей – в основе это одно и то же.
Мелани Кляйн в работе «О чувстве одиночества» (1963) писала: «Строгое Супер-Эго никогда не может восприниматься как прощающее разрушительные импульсы; действительно, оно требует, чтобы их не было… Чем строже Супер-Эго, тем больше одиночество, т.к. его жесткие требования увеличивают депрессивные и параноидные тревоги».
Неслучайно психоаналитики образно говорят, что «Супер-Эго растворяется в алкоголе». Субъект вынужден пить (употреблять наркотики) или раздувать свой нарциссизм, чтобы избавиться от этого внутреннего террора, ощущения давления, несвободы и непрерывного критического наблюдения.
Дело в том, что в даже самом абсурдном [само] обвинении Супер-Эго есть доля правды.
В определённые моменты, когда субъект особенно уязвим (например, на «отходняке», с похмелья или после проигрыша крупной суммы денег), эти внутренние обвинения звучат особенно громко, сильно и убедительно, причиняя выраженную психическую боль.
Психическая боль отличается от страдания по своей этимологии и по своему значению для индивида.
Слово «страдание» происходит от латинского «suffere» (sub – под, ferre – нести) и означает «испытывать», «выносить», «терпеть», «позволять». Слово «боль» происходит от «poema» и означает «наказание», «боль», «мучение».
Психическая боль как бы предполагает не случайность, а расплату за грехи и наличие некой вредоносной могучей инстанции, которая и осуществляет это наказание.
Источник: Автономов Д.А., Михайлов М.А. Стигматизация, испытываемая стигма и самостигматизация. Кляйнианский подход к пониманию проблемы //Психическое здоровье. – 2017. – Т. 15. – №. 9. – С. 54-60.
#психоанализ
#кляйн
#страдание
Провалы планов, крах ожиданий, нереализованные намерения, разбитые вдребезги мечты, хроническая финансовая несостоятельность, долговые проблемы, все это приводит к постепенной коррозии «Я».
Когда субъект сталкивается с ситуацией, в которой он чувствует свое бессилие или свою неадекватность, всегда есть риск, что это ощущение внедрится в его «Я».
Это как «пятая колонна».
Внутренний голос не даёт человеку покоя, он непрестанно атакует его изнутри.
Зигмунд Фрейд отмечал, что осуждающее Супер-Эго меланхолика, может довести Эго (его) до смерти.
«…Могучее «Сверх-Я», захватившее сознание, неистовствует против «Я» с такой беспощадной яростью, как будто бы присвоив себе весь имеющийся в индивиде садизм. То, что теперь господствует в «Сверх-Я», является как бы чистой культурой инстинкта смерти, и действительно ему довольно часто удается довести «Я» до смерти, если только оно до того не защитится от своего тирана обращением в манию».
Как справедливо указывал Элиас Канетти немецкое слово «Schuld», то есть вина, первоначально означало, что человек находится во власти другого.
Чувствует себя кто-то виновным или чувствует добычей – в основе это одно и то же.
Мелани Кляйн в работе «О чувстве одиночества» (1963) писала: «Строгое Супер-Эго никогда не может восприниматься как прощающее разрушительные импульсы; действительно, оно требует, чтобы их не было… Чем строже Супер-Эго, тем больше одиночество, т.к. его жесткие требования увеличивают депрессивные и параноидные тревоги».
Неслучайно психоаналитики образно говорят, что «Супер-Эго растворяется в алкоголе». Субъект вынужден пить (употреблять наркотики) или раздувать свой нарциссизм, чтобы избавиться от этого внутреннего террора, ощущения давления, несвободы и непрерывного критического наблюдения.
Дело в том, что в даже самом абсурдном [само] обвинении Супер-Эго есть доля правды.
В определённые моменты, когда субъект особенно уязвим (например, на «отходняке», с похмелья или после проигрыша крупной суммы денег), эти внутренние обвинения звучат особенно громко, сильно и убедительно, причиняя выраженную психическую боль.
Психическая боль отличается от страдания по своей этимологии и по своему значению для индивида.
Слово «страдание» происходит от латинского «suffere» (sub – под, ferre – нести) и означает «испытывать», «выносить», «терпеть», «позволять». Слово «боль» происходит от «poema» и означает «наказание», «боль», «мучение».
Психическая боль как бы предполагает не случайность, а расплату за грехи и наличие некой вредоносной могучей инстанции, которая и осуществляет это наказание.
Источник: Автономов Д.А., Михайлов М.А. Стигматизация, испытываемая стигма и самостигматизация. Кляйнианский подход к пониманию проблемы //Психическое здоровье. – 2017. – Т. 15. – №. 9. – С. 54-60.
#психоанализ
#кляйн
#страдание
Бессознательная фантазия для Кляйн (Klein, 1952) — это психическая репрезентация инстинкта. Инстинкт сам по себе является биологической сущностью, и поэтому бессознательная фантазия является психической репрезентацией биологии человека.
Мир новорожденного прежде всего является телесным миром, а бессознательная фантазия представляет собой попытку младенца преобразовать соматические события в психическую форму.
Даже во взрослом возрасте бессознательная фантазия никогда не теряет своей связи с телом.
Содержание бессознательных фантазий всегда в конечном счете можно проследить до мыслей и чувств о функционировании и содержимом собственного тела по отношению к функционированию и содержимому тела другого человека.
По мнению Кляйн, «требование» тела содержит закодированную в нем информацию, которую психика (в частности, ид) как получатель трансформирует в психические феномены с определенным содержанием.
Томас Г. Огден. Матрица психики. Объектные отношения и психоаналитический диалог / Перевод с английского Анны Левченко — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2024. — 304 с.
#психоанализ
#кляйн
Мир новорожденного прежде всего является телесным миром, а бессознательная фантазия представляет собой попытку младенца преобразовать соматические события в психическую форму.
Даже во взрослом возрасте бессознательная фантазия никогда не теряет своей связи с телом.
Содержание бессознательных фантазий всегда в конечном счете можно проследить до мыслей и чувств о функционировании и содержимом собственного тела по отношению к функционированию и содержимому тела другого человека.
По мнению Кляйн, «требование» тела содержит закодированную в нем информацию, которую психика (в частности, ид) как получатель трансформирует в психические феномены с определенным содержанием.
Томас Г. Огден. Матрица психики. Объектные отношения и психоаналитический диалог / Перевод с английского Анны Левченко — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2024. — 304 с.
#психоанализ
#кляйн
Люди прибегают к "поддерживающим" профессиям, в том числе к психоанализу, как к форме попытки излечения тех, кому, по их мнению, они причинили вред. И это может быть проблемой возникшей в определенном возрасте - например, смерть или даже болезнь родителя, когда он был ребенком.
Родительская болезнь может быть причиной психической травмы или даже значительной депрессией.
Например, обычно матери страдают от так называемой шестинедельной депрессии после рождения ребенка, с различными гормональными изменениями и семейными перестройками, но ее старшие дети могут быть очень чувствительны к ее плохому настроению и чувствовать необходимость вернуть ее к старому "я".
Эти события воспроизводятся во внешнем мире, хотя и происходят из драматических фантазий бессознательного.
Внутренние аспекты этих фантазий не только меняют реальную жизнь с другими, но и внутренние конфликты могут разыгрываться по-другому - в литературе, драме, музыке и искусстве в целом.
Эта эстетическая репрезентация внутренней работы, исходящей из драмы бессознательных фантазий и является творчеством.
Человек действительно побуждается к творчеству под влиянием депрессивной тревоги и желания репарации.
Но мы, похоже, так же находим удовольствие в создании репрезентаций и символики самой по себе.
Фрейд называл это сублимацией и видел в ней отличие инвестиции инстинктивной энергии от моторной разрядки в чисто интеллектуальную деятельность, ставшее возможным благодаря эволюции нашего мозга.
Сублимация - это форма игры, это сублимация-это подмена одного объекта, представляющего интерес на другой.
Фрейд считал, что инстинктивная энергия особенно гибка в своей способности перенаправляться на новые объекты, представляющие интерес, и поэтому она является одним из корней, из которых исходят цивилизация, культура, символизация и эстетика.
Кляйн видела в этом не инстинктивную энергию как таковую, а то, что она проистекает из беспокойства о важных объектах, которые мы любим, и необходимости жить с ними испытывая сложные чувства.
Внутренняя репарация ощущается как реальная, отчасти потому, что ситуация на самом деле может быть символизирована во внешнем мире. Эта эстетическая репрезентация внутреннего акта, проходящего через драмы бессознательной фантазии, сама по себе является формой творчества.
Замена (substitution), по мнению Кляйн, является движением, в котором страх разрушительных атак может быть направлен на:
(i) менее важных других, и
(ii) тех, кто находится во внешнем мире, а не на внутренние любимые объекты.
Таким образом, эти трудные ситуации приводят к двум типам творческих задач: во-первых, к необходимости восстановления, а во-вторых, к движению к замещению/сублимации.
Источник: MELANIE KLEIN THE BASICS. R. D. Hinshelwood and Tomasz Fortuna First published 2018 by Routledge
#психоанализ
#кляйн
#депрессия
#проработка
Родительская болезнь может быть причиной психической травмы или даже значительной депрессией.
Например, обычно матери страдают от так называемой шестинедельной депрессии после рождения ребенка, с различными гормональными изменениями и семейными перестройками, но ее старшие дети могут быть очень чувствительны к ее плохому настроению и чувствовать необходимость вернуть ее к старому "я".
Эти события воспроизводятся во внешнем мире, хотя и происходят из драматических фантазий бессознательного.
Внутренние аспекты этих фантазий не только меняют реальную жизнь с другими, но и внутренние конфликты могут разыгрываться по-другому - в литературе, драме, музыке и искусстве в целом.
Эта эстетическая репрезентация внутренней работы, исходящей из драмы бессознательных фантазий и является творчеством.
Человек действительно побуждается к творчеству под влиянием депрессивной тревоги и желания репарации.
Но мы, похоже, так же находим удовольствие в создании репрезентаций и символики самой по себе.
Фрейд называл это сублимацией и видел в ней отличие инвестиции инстинктивной энергии от моторной разрядки в чисто интеллектуальную деятельность, ставшее возможным благодаря эволюции нашего мозга.
Сублимация - это форма игры, это сублимация-это подмена одного объекта, представляющего интерес на другой.
Фрейд считал, что инстинктивная энергия особенно гибка в своей способности перенаправляться на новые объекты, представляющие интерес, и поэтому она является одним из корней, из которых исходят цивилизация, культура, символизация и эстетика.
Кляйн видела в этом не инстинктивную энергию как таковую, а то, что она проистекает из беспокойства о важных объектах, которые мы любим, и необходимости жить с ними испытывая сложные чувства.
Внутренняя репарация ощущается как реальная, отчасти потому, что ситуация на самом деле может быть символизирована во внешнем мире. Эта эстетическая репрезентация внутреннего акта, проходящего через драмы бессознательной фантазии, сама по себе является формой творчества.
Замена (substitution), по мнению Кляйн, является движением, в котором страх разрушительных атак может быть направлен на:
(i) менее важных других, и
(ii) тех, кто находится во внешнем мире, а не на внутренние любимые объекты.
Таким образом, эти трудные ситуации приводят к двум типам творческих задач: во-первых, к необходимости восстановления, а во-вторых, к движению к замещению/сублимации.
Источник: MELANIE KLEIN THE BASICS. R. D. Hinshelwood and Tomasz Fortuna First published 2018 by Routledge
#психоанализ
#кляйн
#депрессия
#проработка