Мне всегда с трудом давался бег на длинные дистанции. Так вот чтение «Памяти памяти» Марии Степановой - это как бег длиною в несколько веков. Предложения полны препятствий, все время хочется остановиться и побежать обратно, потому что явно что-то упустила, промчалась мимо чего-то основополагающего.

Такое путешествие по страницам чужой (да и своей) памяти, которая обманывает, ставит в тупик, мучает - вероятно, не станет вашим любимым занятием. Это сложный читательский и человеческий опыт. Это испытание памяти (для умнейшего автора) и испытание памятью (для дорогих читателей).

И сложность здесь не в сложности судеб членов семьи Марии Степановой. Она сама зовёт их не фигурантами истории, а ее квартирантами. Такие живут по всему миру, о них книги пишут редко. Весь конфликт здесь в самой рассказчице, которая пытается создать семейную историю.

Ее отношение к дневникам, фотографиям, письмам, вещам и когда-то где-то произнесенным или написанным мыслям прадедов и бабушек - это усердная интеллектуальная работа. Труд по переработке знания или его отсутствия виден на каждой странице.

«Что я, собственно, имела в виду, что собиралась сделать все эти годы? Поставить памятник этим людям, сделать так, чтобы они не растворились неупомянутыми и неупомненными. Между тем на поверку оказалось, что не помню их прежде всего я сама. Моя семейная история состоит из анекдотов, почти не привязанных к лицам и именам, фотографий, опознаваемых едва ли на четверть, вопросов, которые не удастся сформулировать, потому что для них нет отправной точки, и которые в любом случае некому было бы задать. Тем не менее мне без этой книги не обойтись».

И вот так почти всю книгу - ничего ясного и конкретного - просто незначительные отрывки из чужих жизней, но значительные рассуждения способах прошлого существовать в настоящем. И способам этим нет конца.

Вообще очень странно, что у этой книги вообще есть финал. Разговор же вечный. Мы постоянно думаем о прошлом: стремимся дать ему оценку, разобраться, что это вообще было (как будто станет легче). И точка тут может быть только окончательная, за пределами страницы: конец повествования и жизни одновременно.

Мне, кажется, Мария Степанова закончила этот разговор для приличия. А потом стала писать что-то ещё (и это хорошо). #нонфикшн #русскаялитература #история

Тут отдельно напишу про три неочевидные книги о сексуальности:

Мэрилин Ялом «История груди»

Захватывающая история бывает почти у всего на свете, не исключение и женская грудь. Ее культурная история, написанная американской писательницей и исследовательницей Мэрилин Ялом, длится уже 25 тысяч лет. За это время что только с этой частью тела не происходило.

Например, в конце Средних веков материнская грудь впервые стала широко распространенной эмблемой христианской духовной пищи. А 200 лет спустя художники и поэты прикрыли религиозное значение груди покрывалом эротики. В наше время ей как извечному символу секса, жизни и пищи теперь приходится сражаться еще и с противоположным значением — грудь как источник болезни и смерти. В «Истории груди» вы найдете все поворотные моменты и сможете совершенно по-новому взглянуть на привычное положение дел.

Кэрол Дайхаус «Мужчина мечты. Как массовая культура создавала образ идеального мужчины»

Мир литературы, кино и массовой культуры всегда был полон разных мужчин, но выбор лидеров списка никогда не был хаотичным. Главный интерес английского историка Кэрол Дайхаус сосредоточен на женских желаниях разных эпох. Обзор идеальных мужчин внушительный — с начала XX века до наших дней.

Оказывается, женские желания — от Байрона до Рудольфа Валентино, от Марка Дарси и до Джастина Бибера — напрямую связаны с растущей независимостью женщин. В первой половине XX века в почете были в основном суровые герои и экзотические шейхи. Рост экономической автономности женщин в конце концов привел к тому, что привлекательными стали красивые, сочувствующие и часто более молодые мужчины. Многие из них российским читательницам могут быть незнакомы, но посмотреть на изменчивую природу страсти все-таки может быть очень полезным опытом.

Бетти Фридан «Загадка женственности»

В середине прошлого века в Америке самой популярной и уважительной причиной бросить колледж было предстоящее замужество или страх, что слишком хорошее образование может ему помешать. Новая женственность не ждала от молодых американок реализации по всем направлениям. Но кроме карьеры им пришлось пожертвовать и безмятежным сном. Каждый день своей идеальной жизни они заканчивали с тревожной мыслью: «И это все?» Проанализировать тоску американских домохозяек первой решила их соотечественница Бетти Фридан.

Она брала интервью у разных женщин, но каждый раз находила схожие признаки несчастья. Например, общей бедой была сексуальная неудовлетворенность. Ее спаду не способствовало даже наличие любовников. Разобраться в причинах этого явления Фридан помогли ученые. Исследования того времени показали, что получению большего удовольствия от половой связи с мужчиной способствуют образование и обретение независимости. Ради всеобщего блага учеба и карьера снова оказались в почете и не сдают позиции вот уже 50 лет.
#феминизм #история

У издательства «Бомбора» очередная книга про сотню (на этот раз их точно 100: никого не пришлось вырезать, отметка у книги 18+) смелых женщин. Они теперь не бунтарки, а хулиганки. В оригинальной версии nasty women - именно так Трамп на финальных дебатах назвал Хилари Клинтон, и именно о таких женщинах захотелось поговорить Ханне Джевелл в ее книге «100 величайших хулиганок в истории».

«В этой книге хулиганка — это женщина, которой удалось довести какого-нибудь мужчину до белого каления тем, что она вела себя не так, как от нее ожидали. Или
женщина, которую какой-то мужчина не любил ее за неженские идеи. Или за то, что она его убила» (да, чутка мужененавистничества присутствует).

Я немного устала от бесконечных списков, которые врываются в наших жизнь со всех сторон (хотя я и сама их часто составляю, чего уж там), но в клуб поклонниц этой книги я, пожалуй, вступлю из-за чувства юмора ее создательницы. Вот смотрите:

«Возьми эти рассказы и поведай их друзьям. Потому что этих женщин должны знать все, а не только кучка настоящих историков. Они должны быть настолько известны, что люди будут ошибочно приписывать им великие изобретения, достижения и завоевания, хотя на самом деле история была немного сложнее или, может быть, эта женщина просто совершила что-то в составе группы людей, где было несколько мужчин, которые канули в Лету. Разговор пойдет примерно так:
A: «Эмми Нётер изобрела всю математику».
Б: «Да, похоже на то, я помню, что мы что-то такое проходили про нее в школе. Про нее столько всего говорят».
A: «Ну, тогда все ясно, пойдем съедим по тако».

Ее героини - чудачки древности и женщины, у которых на счету впечатляющее количество убийств; которые были гениями; писали опасные тексты; носили брюки и у которых были устрашающие увлечения; женщины, которые боролись с империями и расистами и знали как чертовски хорошо повеселиться. Вот мое любимое про Гипатию:

«Гипатия жила за тысячи лет до появления интернет-троллей, так что, к несчастью, никто не сообщил ей, что девчонкам не дается математика, потому что у них слишком эмоциональный мозг, полный рюшечек
и оборочек, а также что она уродливая и глупая. Так что, без всех этих важных замечаний, она стала величайшим математиком и астрономом
своего времени».

И опять же сравнивая со «Сказками для бунтарок»: здесь не одна страничка о каждой, а есть и целых 5 страниц об одной женщине! И очень-очень много сарказма. А ещё у многих женщин из этой книги так ничего и не получилось. Они пытались и не смогли - и это тоже важный опыт.

В общем, читаю с большим интересом, надеюсь, он сохранится до конца. Потому что я уже впустую прочитала три книжки хороших издательств, но рука не поднимается вам про них рассказать – слишком часто там с хорошей мысли автор переходит на сексистскую. Грущу в такие моменты очень сильно.

#нонфикшн #история #феминизм

Посмотрела «Дылду», захотелось составить список книг, где есть женский взгляд на войну и жизнь после неё.

Светлана Алексиевич «У войны не женское лицо» — пугающие своей правдивостью сотни рассказов от первого лица. Медики, связистки, саперы, летчицы, снайперы, стрелки, зенитчицы, политработники, кавалеристки, танкистки, десантницы, матросы, регулировщицы, шоферы, рядовые полевые банно-прачечные отряды, повара, пекари, партизанки и подпольщицы — все это женщины.

«"Не женская это доля — убивать", — скажет одна из героинь этой книги, вместив сюда весь ужас и всю жестокую необходимость случившегося.
Другая распишется на стенах поверженного рейхстага: "Я, Софья Кунцевич, пришла в Берлин, чтобы убить войну"».

Ольга Лаврентьева «Сурвило». В этом графическом черно-белом романе Ольга рассказала и нарисовала историю жизни своей бабушки. Валентина Викентьевна Сурвило прошла через страшные годы репрессий и блокаду Ленинграда.

Тамара Цинберг «Седьмая симфония» — еще одна книга о блокадном опыте. Только Цинберг была непосредственной свидетельницей тех трагических событий. В то время она была бойцом местной противовоздушной обороны и занималась художественным оформлением книг.

Александра Михалева «Где вы, мои родные?». Дневник юной Шуры Михалевой, которую угнали на работы из Курска в Германию в 1942 году.

Мария Рольникайте. Эта писательница и общественная деятельница написала сразу несколько мемуарных и художественных книг о жизни в лагерях и гетто. «Я должна рассказать» — дневник писательницы, который она сначала вела из гетто Вильнюса, а затем из трудовых концентрационных лагерей Латвии и Польши. «Привыкни к свету» — художественная книга об адаптации узницы концлагеря к свободе. «Долгое молчание» — тоже художественное о лагерях с иллюстрациями петербургской художницы Лизы Бухаловой.
#списки #история #русскаялитература

«114 страниц таланта и трагедии»

Киевлянке Ольге Раницкой было чуть больше тридцати, когда она по ложному обвинению в шпионаже была приговорена к пяти годам заключения. В 1937 году ей пришлось расстаться с сыном - подростком Сашкой - и приехать в Карлаг, куда за шесть лет до этого привезли 52 тысяч крестьянских семей и бросили под открытым небом. 

Выстроенный здесь трудовой лагерь кормил армию, давал государству зерно, мясо, оружие и одежду. Сама Ольга не была из крестьянской семьи, ее мать - зубной врач, отец - юрист, а она училась в медицинском. Прожив в лагере какое-то время, Раницкая, рискуя жизнью (если бы бумагу и карандаши обнаружили - расстреляли бы неминуемо), начала рисовать истории о лагерной жизни для своего сына. Придумала лирического героя чертика, который также как она работал на метеостанции, дружил с волчицей и не терял надежду. Каждый кадр в своей книжечке она сопровождала короткими стишками - смешными и грустными. Читаешь и забываешь в каких обстоятельствах они написаны, когда вспоминаешь - сразу забываешь обо всем остальном.

Просуществовав 68 лет, пережив свою хозяйку, в 2009 году эта книжечка попала к журналистке «Новой газеты» Зое Ершок, чей профессионализм и большая удача, помогли восстановить историю женщины, создавшей эти рисунки. Ведь миллионы таких как Ольга не просто забирали в лагерь, о них старательно уничтожали любую информацию. Их хотели сразу во всех смыслах стереть из истории. В случае Ольги сведения о ней, хоть и весьма скудные - даже без фотографий, все-таки сохранились.

Ольга Михайловна вышла из лагеря не через пять положенных, а лишь через девять лет. Ее сын покончил с собой, не выдержал травли. Как только она узнала об этом в 1943 году - рисовать перестала. Зато продолжила писать стихи, которые в этой книжечке сохранились.

В 2017 году дневник был издан Музеем истории ГУЛАГа в качестве отдельной книги, включающей в себя те самые стихи, статьи из «Новой газеты» и протоколы допросов Ольги Раницкой. Экземпляров «Метео-чертика» всего 500, но хочется, чтобы книжечка была у каждого. Не дать плану по забвению сбыться - это очень важно.

#нонфикшн #история #биография

Нашла идеальное определение для своей тяги к путешествиям (хоть по соседним дворам, хоть по далеким странам): «Путешествуя, я все больше верила в себя». Вычитала это в замечательном комиксе «Энни. Вокруг света на велосипеде»
Роберты Балеструччи Фанчеллу и Луого Комуне. Его главная героиня - Энни Коэн- Капчовски (известная ещё и как Энни Лондондерри), первая женщина, которая пустилась в кругосветное путешествие на двух колёсах. Очень летняя приключенческая книжка 🚲

#комиксы #история #женщинывкомиксах

«Последний бумажный журавлик» Кэрри Дрюри

6 августа 1945 года американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу. Больше ста тысяч японцев погибли сразу, а те кто смогли спастись - всю жизнь страдали от последствий. Одно из таких описала британская писательница Кэрри Дрюри. Главный герой ее книги «Последний бумажный журавлик» страдает от чувства вины. Он пообещал, но не смог спасти младшую сестру лучшего друга.

Ичиро было 17 лет, когда за один миг из его жизни исчезло все - стены дома, родной город, мама. Остались только подаренная отцом книга в тысячу страниц да надежда спасти младшую сестру лучшего друга по имени Кэйко. Найти девочку оказалось легче, чем избежать огненного смерча, который образовался после взрыва, и добраться до больницы. В конце концов выбившись из сил Ичиро оставил ее, вырвал страницу, сделал журавлика и подарил ей как символ того, что обязательно вернется за ней. Но он не смог (до врачей то он добрался, но вот те из них, кто выжил, отказались покидать пост, где в их помощи нуждались сотни людей, а сам он потерял сознание и очнулся только через 4 недели). Через несколько лет Ичиро получил письмо, после которого прекратил поиски: «Данных нет. Вероятнее всего, погибла».

Внучка Ичиро - Мидзуки - услышала эту историю от дедушки спустя семьдесят лет. И сразу же решила ему помочь. Она находит Кэйко под другой фамилией в списке выживших. В конце они вновь видятся, а мы все дружно плачем.

У писательницы Кэрри Дрюри нет родственников в Японии, сама она там никогда не была. Она пришла к этой теме через страх: в восьмидесятые в США перед показами в кинотеатрах крутили короткие ролики о холодной войне. Один из них был посвящен ядерному взрыву. Годы спустя она прочитала репортаж Джона Херси «Хиросима» (на русском языке книга вышла впервые вот только что). Потом она читала другие книги, смотрела фильмы и документальные передачи, общалась с сотрудниками Мемориального музея мира в Хиросиме и Музея атомной бомбы в Нагасаки, переводчиками-японистами и исследовательницей роли женщин в истории Японии. Собрала много всего и рассказала свою историю.

«Мне захотелось написать об этом. Я не собиралась вдаваться в исторические подробности, анализировать, кто виноват, как нужно было поступить и почему; меня интересовали только люди — истории тех, кто остался в живых, кто потерял родных и любимых, кто в полной мере узнал, что такое сожаление, скорбь, вина. И страх. От таких историй сжимается сердце.

Я не японка. Я не пережила всего этого. И я не знакома ни с кем, кто был в Хиросиме. Но эта история не отпускала меня. И я подумала, что если бы о событиях писали только их очевидцы, люди бы давно забыли прошлое. А в нем есть нечто важное, то, что нельзя отпускать, то, к чему нужно время от времени возвращаться. Потому что нам всем есть что терять. Страх не различает ни времени, ни пола, ни стран, ни культур. Каждый знает, что такое вина. Или любовь. Именно об этом книга «Последний бумажный журавлик»». #зарубежнаялитература #роман #история