50 оттенков красного
Размеры холстов для крестьянских портретов Малявин подбирал соответствующие: в среднем метр на полтора, а то и все два, как в данном случае. В течение какого-то времени он ищет композиционное решение, которое позволит в полной мере воплотить его благоговение и трепет перед сокрушительным темпераментом женщин из русских селений, и его фирменным ракурсом становится «взгляд снизу». Благодаря этой точке зрения крестьянки будто бы вырастают из нижней части холста, нависая над зрителем доминирующими, захватывающими дух величественными статуями.
Проработке нарядов своих моделей Малявин уделяет даже большее внимание, чем их лицам. В 1895 году он в первый раз изображает крестьянскую девушку в красном одеянии, и с тех пор он пускает в ход все мыслимые оттенки этого цвета, ставшего его любимым, именным красочным выбором. Что довольно логично: в старославянском языке «красный» означало «красивый», и все самые лучшие, праздничные наряды крестьянок обязательно содержали какой-либо из его тонов.
Разумеется, позировать художнику они предпочитали в одеждах «на выход». Видимо, палитра красного, помимо всего прочего, предоставляла Малявину всю необходимую ему силу экспрессии. Поэтому он часто использует его и для прорисовки заднего плана портретов, буквально заливая алым заревом все полотно. На этом фоне особенно четко контрастируют дробные, мозаичные мазки сарафанных узоров, где-то даже занося Малявина на территорию художника Климта. Отменно поддается его кисти и шелковистый отлив одеяний в скупом отблеске свечи, озаряя холст мягким, деликатным сиянием.
Скор на расправу
Была в стиле работы Малявина еще одна черта, усиливающая его родство с заграничным коллегой-импрессионистом Цорном – небывалая скорость создания портретов с натуры. Подобно шведу, он умел выдавать готовое полотно практически за один сеанс, чем приводил в трепет свидетелей этого иллюзиона.
«Когда я приехал, то застал его в мастерской вместе с четырьмя или пятью бабами, разодетыми в цветные сарафаны. Бабы ходили по мастерской, а Малявин быстро зарисовывал их движения в огромный альбом, – вспоминает художник Грабарь. – На мольберте у него стояла законченная большая картина, изображавшая баб, а у стен стояло еще несколько холстов, также с фигурами баб. Владея хорошо рисунком и чувствуя форму, Малявин позволял себе роскошь таких фокусов и трюков, на которые немногие способны. Так, картина, которая стояла у него на мольберте – три толстолицых бабы, – была начата им без рисунка и без какой-нибудь наметки композиции, прямо красками по чистому холсту, притом с глаза одной из этих баб».
Речь идет об еще одной эффектной картине Малявина, посвященной излюбленным крестьянским музам. Трехметровые «Три бабы», впервые представленные в Москве в 1901 году, вызвали шквал эмоций у достопочтенной публики, что на тот момент уже стало традиционной реакцией на малявинскую живопись в России. Дерзкий размашистый мазок, цветовой вихрь завитков на фоновом плане, нетривиальность сюжета и композиции стали предметом ожесточенных дискуссий.
Картину ожидала участь, подобная судьбе первой скандальной работы Малявина – дипломного «Смеха», наведшего шороху во время выпуска художника из Академии Петербурга. Не будучи принятыми на родине, «Три бабы» долго оставались во владении автора, и в конце концов обрели заслуженный почет и покой в Национальном центре искусства и культуры Жоржа Помпиду в Париже.
@pic_history
#ФилиппМалявин #Портрет #Модерн
Размеры холстов для крестьянских портретов Малявин подбирал соответствующие: в среднем метр на полтора, а то и все два, как в данном случае. В течение какого-то времени он ищет композиционное решение, которое позволит в полной мере воплотить его благоговение и трепет перед сокрушительным темпераментом женщин из русских селений, и его фирменным ракурсом становится «взгляд снизу». Благодаря этой точке зрения крестьянки будто бы вырастают из нижней части холста, нависая над зрителем доминирующими, захватывающими дух величественными статуями.
Проработке нарядов своих моделей Малявин уделяет даже большее внимание, чем их лицам. В 1895 году он в первый раз изображает крестьянскую девушку в красном одеянии, и с тех пор он пускает в ход все мыслимые оттенки этого цвета, ставшего его любимым, именным красочным выбором. Что довольно логично: в старославянском языке «красный» означало «красивый», и все самые лучшие, праздничные наряды крестьянок обязательно содержали какой-либо из его тонов.
Разумеется, позировать художнику они предпочитали в одеждах «на выход». Видимо, палитра красного, помимо всего прочего, предоставляла Малявину всю необходимую ему силу экспрессии. Поэтому он часто использует его и для прорисовки заднего плана портретов, буквально заливая алым заревом все полотно. На этом фоне особенно четко контрастируют дробные, мозаичные мазки сарафанных узоров, где-то даже занося Малявина на территорию художника Климта. Отменно поддается его кисти и шелковистый отлив одеяний в скупом отблеске свечи, озаряя холст мягким, деликатным сиянием.
Скор на расправу
Была в стиле работы Малявина еще одна черта, усиливающая его родство с заграничным коллегой-импрессионистом Цорном – небывалая скорость создания портретов с натуры. Подобно шведу, он умел выдавать готовое полотно практически за один сеанс, чем приводил в трепет свидетелей этого иллюзиона.
«Когда я приехал, то застал его в мастерской вместе с четырьмя или пятью бабами, разодетыми в цветные сарафаны. Бабы ходили по мастерской, а Малявин быстро зарисовывал их движения в огромный альбом, – вспоминает художник Грабарь. – На мольберте у него стояла законченная большая картина, изображавшая баб, а у стен стояло еще несколько холстов, также с фигурами баб. Владея хорошо рисунком и чувствуя форму, Малявин позволял себе роскошь таких фокусов и трюков, на которые немногие способны. Так, картина, которая стояла у него на мольберте – три толстолицых бабы, – была начата им без рисунка и без какой-нибудь наметки композиции, прямо красками по чистому холсту, притом с глаза одной из этих баб».
Речь идет об еще одной эффектной картине Малявина, посвященной излюбленным крестьянским музам. Трехметровые «Три бабы», впервые представленные в Москве в 1901 году, вызвали шквал эмоций у достопочтенной публики, что на тот момент уже стало традиционной реакцией на малявинскую живопись в России. Дерзкий размашистый мазок, цветовой вихрь завитков на фоновом плане, нетривиальность сюжета и композиции стали предметом ожесточенных дискуссий.
Картину ожидала участь, подобная судьбе первой скандальной работы Малявина – дипломного «Смеха», наведшего шороху во время выпуска художника из Академии Петербурга. Не будучи принятыми на родине, «Три бабы» долго оставались во владении автора, и в конце концов обрели заслуженный почет и покой в Национальном центре искусства и культуры Жоржа Помпиду в Париже.
@pic_history
#ФилиппМалявин #Портрет #Модерн
Telegram
ИОК | Картины
«Сидящая женщина в синем платье» отличается не только яркой палитрой, её сопровождает не менее захватывающая история.
Картина изначально принадлежала Полю Розенбергу, дилеру Пикассо, но была конфискована нацистами в 1940 году – вскоре после написания. Её отправили в Германию, но по дороге поезд был перехвачен силами движения «Свободная Франция». Это событие легло в основу сюжета фильма «Поезд» (1964) с Бертом Ланкастером и Жанной Моро в главных ролях.
В реальности же одним из тех, кто помогал саботировать попытки нацистов вывезти произведения искусства из Франции, был Александр Розенберг – сын Поля Розенберга. Он вступил в ряды движения «Свободная Франция» (позже переименованного в «Сражающуюся Францию») после вторжения гитлеровских войск в 1940 году и был лейтенантом Второй бронетанковой дивизии. Именно он командовал взводом из девяти человек, которые остановили поезд.
Дора Маар была одной из важнейших муз Пикассо. Их роман начался на закате отношений художника с Марией-Терезой Вальтер. Та была молодой, спортивной блондинкой с солнечным нравом и милым характером. Во время жизни с ней Пикассо писал плавные, мягкие и чувственные изображения. Маар, как можно видеть по «Сидящей женщине в синем платье», была сложной, беспокойной и контрастной персоной. Интеллектуальная и креативная, фотограф и художник сама по себе, она была для Пикассо спарринг-партнером. К тому времени, когда они стали парой, она самостоятельно уже засветилась в кругах сюрреалистов.
Пикассо часто изображал Маар в шляпах, которые ей нравились, и эта черта первой выделяет её среди муз художника. В «Сидящей женщине в синем платье» шляпа представляет собой аксессуар в фиолетовую полоску, украшенный чем-то напоминающим зелёный плюмаж или листву. Такие головные уборы привносят игривую атмосферу в портреты Доры кисти Пикассо. Они также смягчают резкость, с которой он представлял её лицо, – как в случае со смещёнными и искажёнными чертами на этой картине.
Некоторые критики находят связь между образами Доры Маар и напряженностью, которая была вызвана гражданской войной в Испании и Второй мировой. Какова бы ни была истинность этой идеи, кажется, что Пикассо, чьи картины часто были барометром состояния его ума, нашёл музу, которая прекрасно отражала его переживания в тот период.
После Второй мировой войны картина была возвращена Полю Розенбергу, который продал её Джорджу Дэвиду Томпсону, стальному магнату из Питтсбурга (США). Искусствовед Альфред Барр назвал Томпсона «одним из великих собирателей искусства нашего времени» – многие работы из его бывшей коллекции украшают стены музеев в Соединённых Штатах и Европе. В 2011 году «Сидящая женщина в синем платье» была выставлена на аукцион и продана за сумму, эквивалентную 29 миллионам долларов. Шесть лет спустя она вновь попала на открытые торги и ушла с молотка уже за 45 миллионов.
@pic_history
#ПаблоПикассо #Портрет #Сюрреализм
Картина изначально принадлежала Полю Розенбергу, дилеру Пикассо, но была конфискована нацистами в 1940 году – вскоре после написания. Её отправили в Германию, но по дороге поезд был перехвачен силами движения «Свободная Франция». Это событие легло в основу сюжета фильма «Поезд» (1964) с Бертом Ланкастером и Жанной Моро в главных ролях.
В реальности же одним из тех, кто помогал саботировать попытки нацистов вывезти произведения искусства из Франции, был Александр Розенберг – сын Поля Розенберга. Он вступил в ряды движения «Свободная Франция» (позже переименованного в «Сражающуюся Францию») после вторжения гитлеровских войск в 1940 году и был лейтенантом Второй бронетанковой дивизии. Именно он командовал взводом из девяти человек, которые остановили поезд.
Дора Маар была одной из важнейших муз Пикассо. Их роман начался на закате отношений художника с Марией-Терезой Вальтер. Та была молодой, спортивной блондинкой с солнечным нравом и милым характером. Во время жизни с ней Пикассо писал плавные, мягкие и чувственные изображения. Маар, как можно видеть по «Сидящей женщине в синем платье», была сложной, беспокойной и контрастной персоной. Интеллектуальная и креативная, фотограф и художник сама по себе, она была для Пикассо спарринг-партнером. К тому времени, когда они стали парой, она самостоятельно уже засветилась в кругах сюрреалистов.
Пикассо часто изображал Маар в шляпах, которые ей нравились, и эта черта первой выделяет её среди муз художника. В «Сидящей женщине в синем платье» шляпа представляет собой аксессуар в фиолетовую полоску, украшенный чем-то напоминающим зелёный плюмаж или листву. Такие головные уборы привносят игривую атмосферу в портреты Доры кисти Пикассо. Они также смягчают резкость, с которой он представлял её лицо, – как в случае со смещёнными и искажёнными чертами на этой картине.
Некоторые критики находят связь между образами Доры Маар и напряженностью, которая была вызвана гражданской войной в Испании и Второй мировой. Какова бы ни была истинность этой идеи, кажется, что Пикассо, чьи картины часто были барометром состояния его ума, нашёл музу, которая прекрасно отражала его переживания в тот период.
После Второй мировой войны картина была возвращена Полю Розенбергу, который продал её Джорджу Дэвиду Томпсону, стальному магнату из Питтсбурга (США). Искусствовед Альфред Барр назвал Томпсона «одним из великих собирателей искусства нашего времени» – многие работы из его бывшей коллекции украшают стены музеев в Соединённых Штатах и Европе. В 2011 году «Сидящая женщина в синем платье» была выставлена на аукцион и продана за сумму, эквивалентную 29 миллионам долларов. Шесть лет спустя она вновь попала на открытые торги и ушла с молотка уже за 45 миллионов.
@pic_history
#ПаблоПикассо #Портрет #Сюрреализм
Гончарова изобразила себя нарочито крупной, никакой «тонкости изящных запястий», напротив – охапку сияющих лилий держит рука труженицы, сильная рука художника. Марина Цветаева так описывает Гончарову: «Внешнее явление Гончаровой. Первое: мужественность. (…) Прямота черт и взгляда, серьезность — о, не суровость! — всего облика. Человек, которому все всерьез. Почти без улыбки, но когда улыбка — прелестная». И действительно, мягкая обезоруживающая улыбка, умный, несколько насмешливый и ироничный взгляд смягчают грубость черт и придают всему образу художницы нежность и открытость. Не нежность ее двоюродной прабабки и тезки Натали Гончаровой (жены Пушкина), выраженную в покатых линиях, изящных чертах и тонких изгибах, а нежность сильной и мудрой женщины, не открытость наивного ребенка, но открытость художника, оживляющего своими руками холст.
Само лицо героини портрета выглядит так, словно оно – холст. Кажется, фактурой оно схоже с картинами на заднем плане. И действительно, через несколько лет Наталья Гончарова вместе с мужем Михаилом Ларионовым, Давидом Бурлюком и другими футуристами будет разгуливать по городу, разукрасив лицо красками. Нет-нет, не в смысле макияжа, речь о том, что мы сегодня называем фейс-артом, когда лицо становится холстом.
@pic_history
#НатальяГончарова #Портрет
Само лицо героини портрета выглядит так, словно оно – холст. Кажется, фактурой оно схоже с картинами на заднем плане. И действительно, через несколько лет Наталья Гончарова вместе с мужем Михаилом Ларионовым, Давидом Бурлюком и другими футуристами будет разгуливать по городу, разукрасив лицо красками. Нет-нет, не в смысле макияжа, речь о том, что мы сегодня называем фейс-артом, когда лицо становится холстом.
@pic_history
#НатальяГончарова #Портрет
«Полюбуйтесь же на нее, – писал Петр Цитович, профессор Новороссийского университета: – мужская шляпа, мужской плащ, грязные юбки, оборванное платье, бронзовый или зеленоватый цвет лица, подбородок вперед, в мутных глазах всё: бесцельность, усталость, злоба, ненависть, какая-то глубокая ночь с отблеском болотного огня – что это такое? По наружному виду – какой-то гермафродит, по нутру подлинная дочь Каина. Она остригла волосы, и не напрасно: ее мать так метила своих Гапок и Палашек «за грех»… Теперь она одна, с могильным холодом в душе, с гнетущей злобой и тоской в сердце. Ее некому пожалеть, об ней некому помолиться – все бросили. Что ж, быть может, и лучше: когда умрет от родов или тифа, не будет скандала на похоронах».
Некоторые критики увидели в «Курсистке» образ «отрепанной, антипатичной девицы, с выпученными глазами», «этюд бегущей во все лопатки девицы,.. судя по типу, спешившей на известный промысел», «безобразную и нечистоплотную барышню и ничего больше». То, что картина привлекает публику, они объясняли только ее «злободневным» и «модным» названием.
А вот писатель Глеб Успенский любовался «серьезным прямым взглядом карих глаз» и подчеркивал главное в этой работе – «чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли». И подводил итог: «Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а «человеческой» мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий» (из очерка Глеба Успенского «По поводу одной картинки»).
Безусловно, сам художник относился к своей героине с симпатией. Николай Ярошенко и сам был женат на бестужевке Марии Невротиной, а «Курсистку» писал с Анны Дитерихс, которая в то время также была слушательницей Бестужевских женских курсов. Многие искусствоведы считают, что «Курсистка» – образ собирательный, а изображенная девушка похожа на Дитерихс лишь в общих чертах.
Существуют две версии полотна – вторая была написана автором для покупателя. Разница между ними незначительна. Одна картина находится в Киевской картинной галерее, другая - в Калужском музее изобразительных искусств.
@pic_history
#НиколайЯрошенко #Портрет #Реализм
Некоторые критики увидели в «Курсистке» образ «отрепанной, антипатичной девицы, с выпученными глазами», «этюд бегущей во все лопатки девицы,.. судя по типу, спешившей на известный промысел», «безобразную и нечистоплотную барышню и ничего больше». То, что картина привлекает публику, они объясняли только ее «злободневным» и «модным» названием.
А вот писатель Глеб Успенский любовался «серьезным прямым взглядом карих глаз» и подчеркивал главное в этой работе – «чисто женские, девичьи черты лица, проникнутые на картине, если можно так выразиться, присутствием юношеской, светлой мысли». И подводил итог: «Вот это-то изящнейшее, не выдуманное и притом реальнейшее слитие девичьих и юношеских черт в одном лице, в одной фигуре, осененной не женской, не мужской, а «человеческой» мыслью, сразу освещало, осмысливало и шапочку, и плед, и книжку, и превращало в новый, народившийся, небывалый и светлый образ человеческий» (из очерка Глеба Успенского «По поводу одной картинки»).
Безусловно, сам художник относился к своей героине с симпатией. Николай Ярошенко и сам был женат на бестужевке Марии Невротиной, а «Курсистку» писал с Анны Дитерихс, которая в то время также была слушательницей Бестужевских женских курсов. Многие искусствоведы считают, что «Курсистка» – образ собирательный, а изображенная девушка похожа на Дитерихс лишь в общих чертах.
Существуют две версии полотна – вторая была написана автором для покупателя. Разница между ними незначительна. Одна картина находится в Киевской картинной галерее, другая - в Калужском музее изобразительных искусств.
@pic_history
#НиколайЯрошенко #Портрет #Реализм
Единственная картина Венецианова в историческом жанре
Эта картина совсем не характерна для творчества Венецианова. Не получив академического художественного образования, он отнюдь не был мастером исторической живописи, специализируясь на портрете и сельском жанре. Что заставило его взяться за проект такой ответственности и сложности, каким было изображение Петра, не имея для этого необходимого опыта и склонностей?
Венецианов загорелся идеей писать «Петра Великого» для конкурса, объявленного властями Санкт-Петербурга. Его спонсором выступил миллионер Анатолий Демидов. Победителю присуждалась премия в 8 тысяч рублей – очень крупная для своего времени сумма. Это могло поправить пошатнувшиеся финансовые дела художника, тратившего все свободные средства на выкуп из крепостной зависимости и обучение художественным навыкам способных крестьян.
Для картины Венецианов просил императорскую канцелярию выдать ему костюмы петровской эпохи
Чувствуя себя неуверенно в историческом жанре, Венецианов официальным письмом просил выдать ему костюмы петровских времён. Он рассчитывал надеть их на натурщиков и благодаря этому добиться достоверности. Но получил от монаршей канцелярии отказ. Максимум, который ему позволили, – бегло зарисовать костюмы в хранилище, отчего бархатные камзолы Петра и его придворного выглядят не слишком убедительно.
Чересчур правильные черты Императора Петра вызывают подозрения
Премию Венецианов так и не получил, хотя его работа на конкурсе оказалась самой сильной. Комиссия Академии решила никому не присуждать первый приз.
Современные специалисты неоднократно фиксировали странности «Петра Великого». Во-первых, желто-зеленое небо было выписано совсем не по-венециановски. Во-вторых, удивляли пропорции камня (позднее он окажется в основании «Медного всадника»): по непонятным причинам на картине он выглядел значительно меньше, чем был в реальности. В-третьих, уж больно правильными и слащавыми и оттого недостаточно выразительными выглядели черты лица Петра (Венецианов, кстати, изображал его не впервые).
У экспертов зародилось подозрение, что верхний красочный слой мог не принадлежать кисти Венецианова, а быть более поздним «напластованием». Сделанная рентгенограмма подтвердила это предположение: под вторым слоем скрывается ещё один. После напряжённого обсуждения на реставрационном совете было принято рискованное решение произвести «расчистку» холста.
Верхний красочный слой «Петра Великого» не принадлежит Венецианову
Результат, хоть и был отчасти предсказуемым, всё равно потряс: Гром-камень в оригинале действительно был крупнее и пропорциональнее, а лицо Петра художник написал гораздо более брутальным, зато более эмоциональным и живым. Выяснилось, что ранее на полотне произошёл разрыв и неизвестный горе-реставратор, исправляя положение на собственный страх и риск, «подправил» работу Венецианова.
В 2005-2006 годах, накануне 150-летия Третьяковской галереи, намечалась плановая реставрация картины. Описанные выше открытия вынудили сделать реставрацию более глубокой и масштабной. Картине был возвращён ее изначальный облик. Обновленный «Петр Великий» вернулся на своё прежнее место у входа в Третьяковку.
@pic_history
#АлексейВенецианов #Портрет
Эта картина совсем не характерна для творчества Венецианова. Не получив академического художественного образования, он отнюдь не был мастером исторической живописи, специализируясь на портрете и сельском жанре. Что заставило его взяться за проект такой ответственности и сложности, каким было изображение Петра, не имея для этого необходимого опыта и склонностей?
Венецианов загорелся идеей писать «Петра Великого» для конкурса, объявленного властями Санкт-Петербурга. Его спонсором выступил миллионер Анатолий Демидов. Победителю присуждалась премия в 8 тысяч рублей – очень крупная для своего времени сумма. Это могло поправить пошатнувшиеся финансовые дела художника, тратившего все свободные средства на выкуп из крепостной зависимости и обучение художественным навыкам способных крестьян.
Для картины Венецианов просил императорскую канцелярию выдать ему костюмы петровской эпохи
Чувствуя себя неуверенно в историческом жанре, Венецианов официальным письмом просил выдать ему костюмы петровских времён. Он рассчитывал надеть их на натурщиков и благодаря этому добиться достоверности. Но получил от монаршей канцелярии отказ. Максимум, который ему позволили, – бегло зарисовать костюмы в хранилище, отчего бархатные камзолы Петра и его придворного выглядят не слишком убедительно.
Чересчур правильные черты Императора Петра вызывают подозрения
Премию Венецианов так и не получил, хотя его работа на конкурсе оказалась самой сильной. Комиссия Академии решила никому не присуждать первый приз.
Современные специалисты неоднократно фиксировали странности «Петра Великого». Во-первых, желто-зеленое небо было выписано совсем не по-венециановски. Во-вторых, удивляли пропорции камня (позднее он окажется в основании «Медного всадника»): по непонятным причинам на картине он выглядел значительно меньше, чем был в реальности. В-третьих, уж больно правильными и слащавыми и оттого недостаточно выразительными выглядели черты лица Петра (Венецианов, кстати, изображал его не впервые).
У экспертов зародилось подозрение, что верхний красочный слой мог не принадлежать кисти Венецианова, а быть более поздним «напластованием». Сделанная рентгенограмма подтвердила это предположение: под вторым слоем скрывается ещё один. После напряжённого обсуждения на реставрационном совете было принято рискованное решение произвести «расчистку» холста.
Верхний красочный слой «Петра Великого» не принадлежит Венецианову
Результат, хоть и был отчасти предсказуемым, всё равно потряс: Гром-камень в оригинале действительно был крупнее и пропорциональнее, а лицо Петра художник написал гораздо более брутальным, зато более эмоциональным и живым. Выяснилось, что ранее на полотне произошёл разрыв и неизвестный горе-реставратор, исправляя положение на собственный страх и риск, «подправил» работу Венецианова.
В 2005-2006 годах, накануне 150-летия Третьяковской галереи, намечалась плановая реставрация картины. Описанные выше открытия вынудили сделать реставрацию более глубокой и масштабной. Картине был возвращён ее изначальный облик. Обновленный «Петр Великий» вернулся на своё прежнее место у входа в Третьяковку.
@pic_history
#АлексейВенецианов #Портрет
Винсент, загоревшись идеей создания колонии художников в Арле, мечтал пригласить сюда и Бернара, и всех приятелей-художников, однако начать все же решил с Гогена. Между ними завязалась оживленная переписка, в ходе которой Гоген отправил Ван Гогу автопортрет (изобразив на заднем плане Бернара) с хитрым и вопросительным выражением лица, будто говорящим: «Способен ли ты на это?»
Ван Гог ответил на вызов более чем достойно. В «Автопортрете, посвященном Полю Гогену» он поместил себя на фон того же цвета, который Гоген использовал для портрета Эмиля Бернара в своей работе. Воспроизвести настолько точный оттенок – его называют «зеленым Веронезе» - невероятно тяжело, однако Ван Гогу это удалось. С помощью цвета и изображения себя в образе буддийского монаха Винсент будто бы давал понять Гогену, что он абсолютно спокоен и готов сделать все возможное для осуществления своей мечты. Кроме того, ему показалось, что на своем автопортрете Гоген выглядит отчаявшимся, и таким образом Ван Гог хотел передать другу частичку собственной безмятежности.
Настроение автопортрета Гогена было совсем другим. Он назвал его «Отверженные», отсылая нас к главному герою романа Виктора Гюго Жану Вальжану, бывшему каторжнику и человеку сложной судьбы. Художнику нравилось представлять себя страстным мятежником, которому нет места в буржуазном обществе. Чтобы усилить этот эффект, Гоген сместил собственное лицо из центра картины влево, идя наперекор всем живописным традициям. Кроме того, половину лица он «осветил», а половину – оставил в тени, намекая таким образом на двойственность своей натуры.
@pic_history
#ПольГоген #Портрет #Постимпрессионизм
Ван Гог ответил на вызов более чем достойно. В «Автопортрете, посвященном Полю Гогену» он поместил себя на фон того же цвета, который Гоген использовал для портрета Эмиля Бернара в своей работе. Воспроизвести настолько точный оттенок – его называют «зеленым Веронезе» - невероятно тяжело, однако Ван Гогу это удалось. С помощью цвета и изображения себя в образе буддийского монаха Винсент будто бы давал понять Гогену, что он абсолютно спокоен и готов сделать все возможное для осуществления своей мечты. Кроме того, ему показалось, что на своем автопортрете Гоген выглядит отчаявшимся, и таким образом Ван Гог хотел передать другу частичку собственной безмятежности.
Настроение автопортрета Гогена было совсем другим. Он назвал его «Отверженные», отсылая нас к главному герою романа Виктора Гюго Жану Вальжану, бывшему каторжнику и человеку сложной судьбы. Художнику нравилось представлять себя страстным мятежником, которому нет места в буржуазном обществе. Чтобы усилить этот эффект, Гоген сместил собственное лицо из центра картины влево, идя наперекор всем живописным традициям. Кроме того, половину лица он «осветил», а половину – оставил в тени, намекая таким образом на двойственность своей натуры.
@pic_history
#ПольГоген #Портрет #Постимпрессионизм
Картина из остросюжетной истории
Нет для музея большей удачи, чем в результате долгих поисков и сделок заполучить в коллекцию две картины, которые задумывались как парные. Иногда музеи разных стран даже объединяются, чтобы купить парные портреты напополам и потом демонстрировать их по очереди. Печально разлученных картин и серий, которые художник задумывал как единое целое, в музейной истории тоже хватает. Две работы Эдуара Мане из неоконченной серии о временах года находятся в разных музеях: «Осень» - в Нанси, а «Весна» - в Лос-Анжелесе. Цикл изображений Руанского собора в разное время суток Клода Моне разъехался по всему миру, хотя художник мечтал увидеть его целиком в одном музее.
Так вот. «Портрет Валли» Эгон Шиле писал в паре с автопортретом. Картины задумывались как единое целое. И в середине XX века они воссоединились в личной коллекции Рудольфа Леопольда, а с 1994 года стали собственностью государства. Австрия выкупила у Леопольда личную коллекцию картин (их было почти 5 тысяч) за 160 миллионов евро. Когда в 1998 году «Портрет Валли» отправился на гастроли в нью-йоркский Музей современного искусства, разразилась буря.
В скандал оказались втянуты музейные чиновники, семьи двух коллекционеров, несколько департаментов двух правительств (Америки и Австрии), таможенная служба, суды нескольких штатов. Наследники австрийской еврейки, коллекционера Леи Бонди Ярай, которая в 1939 году эмигрировала в Америку, увидели на выставке в МоМА картину, которая когда-то принадлежала ей. По их словам, всю жизнь Лея пыталась ее вернуть. Перед самой эмиграцией ее галерея была конфискована, а «Портрет Валли», находившийся в ее доме в личной коллекции, был изъят нацистским арт-дилером Фридрихом Вельцем. Картину арестовали и не выпускали из Америки целых 12 лет, пока шли суды и обе стороны искали доказательства: представители Рудольфа Леопольда доказывали, что он не знал о темном прошлом картины, родственники Леи Бонди Ярай утверждали, что она после войны даже обращалась к Леопольду с просьбой отыскать и выкупить для нее картину.
Итогом этого изматывающего разбирательства стала договоренность: Музей Леопольда обязался выплатить наследникам Леи Бонди Ярай 19 миллионов евро в качестве компенсации за «Портрет Валли». И картина остается в музее. Чтобы расплатиться с таким внушительным долгом, музей вынужден был продать другую картину Эгона Шиле – «Дома с пестрым бельем».
Так портрет одной юной натурщицы, которая от обиды на неверного возлюбленного Эгона Шиле ушла работать медсестрой в военном госпитале Вены и умерла в возрасте 23 лет, стал причиной грандиозного скандала на двух континентах и изменил международное законодательство о реституции.
@pic_history
#ЭгонШиле #Портрет #Экспрессионизм
Нет для музея большей удачи, чем в результате долгих поисков и сделок заполучить в коллекцию две картины, которые задумывались как парные. Иногда музеи разных стран даже объединяются, чтобы купить парные портреты напополам и потом демонстрировать их по очереди. Печально разлученных картин и серий, которые художник задумывал как единое целое, в музейной истории тоже хватает. Две работы Эдуара Мане из неоконченной серии о временах года находятся в разных музеях: «Осень» - в Нанси, а «Весна» - в Лос-Анжелесе. Цикл изображений Руанского собора в разное время суток Клода Моне разъехался по всему миру, хотя художник мечтал увидеть его целиком в одном музее.
Так вот. «Портрет Валли» Эгон Шиле писал в паре с автопортретом. Картины задумывались как единое целое. И в середине XX века они воссоединились в личной коллекции Рудольфа Леопольда, а с 1994 года стали собственностью государства. Австрия выкупила у Леопольда личную коллекцию картин (их было почти 5 тысяч) за 160 миллионов евро. Когда в 1998 году «Портрет Валли» отправился на гастроли в нью-йоркский Музей современного искусства, разразилась буря.
В скандал оказались втянуты музейные чиновники, семьи двух коллекционеров, несколько департаментов двух правительств (Америки и Австрии), таможенная служба, суды нескольких штатов. Наследники австрийской еврейки, коллекционера Леи Бонди Ярай, которая в 1939 году эмигрировала в Америку, увидели на выставке в МоМА картину, которая когда-то принадлежала ей. По их словам, всю жизнь Лея пыталась ее вернуть. Перед самой эмиграцией ее галерея была конфискована, а «Портрет Валли», находившийся в ее доме в личной коллекции, был изъят нацистским арт-дилером Фридрихом Вельцем. Картину арестовали и не выпускали из Америки целых 12 лет, пока шли суды и обе стороны искали доказательства: представители Рудольфа Леопольда доказывали, что он не знал о темном прошлом картины, родственники Леи Бонди Ярай утверждали, что она после войны даже обращалась к Леопольду с просьбой отыскать и выкупить для нее картину.
Итогом этого изматывающего разбирательства стала договоренность: Музей Леопольда обязался выплатить наследникам Леи Бонди Ярай 19 миллионов евро в качестве компенсации за «Портрет Валли». И картина остается в музее. Чтобы расплатиться с таким внушительным долгом, музей вынужден был продать другую картину Эгона Шиле – «Дома с пестрым бельем».
Так портрет одной юной натурщицы, которая от обиды на неверного возлюбленного Эгона Шиле ушла работать медсестрой в военном госпитале Вены и умерла в возрасте 23 лет, стал причиной грандиозного скандала на двух континентах и изменил международное законодательство о реституции.
@pic_history
#ЭгонШиле #Портрет #Экспрессионизм
«Она не могла стоять, ходить, сидеть без особых ужимок, подчеркивавших, что она не просто какая-нибудь рядовая аристократка, а первейшая при дворе дама», - описывал Орлову Игорь Грабарь. Серов ничуть не погрешил против правды, изобразив такую «ужимку» вместо характера или каких-либо признаков личности.
Неестественная поза княгини выдает нетерпение – она при параде и готова покорять свет. Брови высокомерно вскинуты, на лице – едва сдерживаемое раздражение: что-то или кто-то смеет отвлекать хозяйку жизни от ее неотложных дел. Холеный пальчик указывает на саму себя – еще одно свидетельство непомерно воспалившегося эго.
Серов выразил свое отношение к модели настолько недвусмысленно, что искусствоведы бросились искать в портрете намеки и метафоры – в том числе те, о которых художник вряд ли подозревал. К примеру, некоторые из них всерьез полагают, что Серов намеренно исказил тень от вазы, чтобы она повторяла очертания Орловой в ее абсурдной шляпе. Таким образом он будто бы подчеркивает, что его героиня – так же пуста.
Поклонники княгини (а таких было немало) остались очень недовольны портретом. Особенно они пеняли Серову на то, что именно он настоял, чтобы Орлова позировала в шляпе. Серов невозмутимо отвечал, что без шляпы – это была бы уже не Орлова.
Сама Ольга Константиновна претензий не озвучивала. Но картину эту любила едва ли – должно быть, сарказм Серова был понятен и ей. Вскоре после смерти художника она отдала портрет в музей Александра III – с условием, что он не будет выставляться в одном зале с портретом Иды Рубинштейн. Похоже, княгиня Орлова не могла стерпеть конкуренции не только на шумном балу, но и в благословенной тиши Русского музея.
@pic_history
#ВалентинСеров #Портрет
Неестественная поза княгини выдает нетерпение – она при параде и готова покорять свет. Брови высокомерно вскинуты, на лице – едва сдерживаемое раздражение: что-то или кто-то смеет отвлекать хозяйку жизни от ее неотложных дел. Холеный пальчик указывает на саму себя – еще одно свидетельство непомерно воспалившегося эго.
Серов выразил свое отношение к модели настолько недвусмысленно, что искусствоведы бросились искать в портрете намеки и метафоры – в том числе те, о которых художник вряд ли подозревал. К примеру, некоторые из них всерьез полагают, что Серов намеренно исказил тень от вазы, чтобы она повторяла очертания Орловой в ее абсурдной шляпе. Таким образом он будто бы подчеркивает, что его героиня – так же пуста.
Поклонники княгини (а таких было немало) остались очень недовольны портретом. Особенно они пеняли Серову на то, что именно он настоял, чтобы Орлова позировала в шляпе. Серов невозмутимо отвечал, что без шляпы – это была бы уже не Орлова.
Сама Ольга Константиновна претензий не озвучивала. Но картину эту любила едва ли – должно быть, сарказм Серова был понятен и ей. Вскоре после смерти художника она отдала портрет в музей Александра III – с условием, что он не будет выставляться в одном зале с портретом Иды Рубинштейн. Похоже, княгиня Орлова не могла стерпеть конкуренции не только на шумном балу, но и в благословенной тиши Русского музея.
@pic_history
#ВалентинСеров #Портрет
Герои портрета с порога заявили, что они пока не знамениты, но непременно станут такими. Они хотели, чтобы Кустодиев – один из самых прославленных портретистов России – написал их здесь и сейчас.
«И такие они бровастые, краснощекие (им и голод нипочем), такие самоуверенные и веселые были, что пришлось согласиться, – рассказывал Кустодиев Шаляпину. – Притащили они рентгеновскую трубку, с которой работали в своем институте, и дело пошло. Потом и гонорар принесли, знаете какой? Петуха и мешок пшена. Как раз заработали тогда где-то под Питером, починив какому-то хозяйчику мельницу».
Молодые люди не обманули Кустодиева: спустя годы оба стали нобелевскими лауреатами. Один – Петр Капица (слева с курительной трубкой) – по физике. Другой – Николай Семенов – по химии. Наука пока не знает ответа на вопрос, чего в этой истории больше – очевидного или невероятного. То ли молодые ученые были настолько уверены в себе, что решили получить немного славы авансом. То ли легкая кустодиевская кисть стала для них благословением и принесла удачу.
К слову, Капица и Семенов – уже на правах старых приятелей – появились и на другом полотне Кустодиева: «Праздник в честь II конгресса Коминтерна на площади Урицкого». Вот они, в самом центре композиции, наблюдают народное ликование с чисто научным интересом. И, кажется, видят, к чему все идет, даже без рентгеновской трубки.
@pic_history
#БорисКустодиев #Портрет
«И такие они бровастые, краснощекие (им и голод нипочем), такие самоуверенные и веселые были, что пришлось согласиться, – рассказывал Кустодиев Шаляпину. – Притащили они рентгеновскую трубку, с которой работали в своем институте, и дело пошло. Потом и гонорар принесли, знаете какой? Петуха и мешок пшена. Как раз заработали тогда где-то под Питером, починив какому-то хозяйчику мельницу».
Молодые люди не обманули Кустодиева: спустя годы оба стали нобелевскими лауреатами. Один – Петр Капица (слева с курительной трубкой) – по физике. Другой – Николай Семенов – по химии. Наука пока не знает ответа на вопрос, чего в этой истории больше – очевидного или невероятного. То ли молодые ученые были настолько уверены в себе, что решили получить немного славы авансом. То ли легкая кустодиевская кисть стала для них благословением и принесла удачу.
К слову, Капица и Семенов – уже на правах старых приятелей – появились и на другом полотне Кустодиева: «Праздник в честь II конгресса Коминтерна на площади Урицкого». Вот они, в самом центре композиции, наблюдают народное ликование с чисто научным интересом. И, кажется, видят, к чему все идет, даже без рентгеновской трубки.
@pic_history
#БорисКустодиев #Портрет
В 1663 году в Амстердаме разразилась чума, которая унесла жизнь каждого десятого горожанина. Изображение, датированное тем периодом, – почти документальная сцена, напоминающая, что Метсю начинал как исторический живописец. Пронзительности полотну добавляют яркие цветовые пятна на сером фоне.
Габриеля Метсю принято считать жанристом, но он также писал портреты, натюрморты и религиозные картины. Эта работа формально относится к жанровым сценам. Но мощный образ родительской преданности и материнской нежности напоминает традиционную тему Мадонны и младенца. Вместе с тем, бледное лицо и расслабленные конечности ребёнка вызывают ассоциацию с пьетой или оплакиванием Христа, когда Мария прижимает к груди своего мёртвого сына. Религиозности композиции добавляет чёрная картина с Распятием, висящая на стене над главными героями.
«Больной ребёнок» – один из аргументов против распространённого мнения, что Габриель Метсю был учеником лейденского «изящного художника» Геррита Доу. Техника Метсю совсем не похожа на технику его знаменитого коллеги. Мать и дитя написаны свободными, сочными мазками, палитра смелее и разнообразнее, чем у Доу. В целом здесь можно найти сходство с картинами фламандских живописцев или даже отголоски «Мадонны с младенцем» Антониса ван Дейка.
@pic_history
#ГабриельМетсю #Портрет #Барокко
Габриеля Метсю принято считать жанристом, но он также писал портреты, натюрморты и религиозные картины. Эта работа формально относится к жанровым сценам. Но мощный образ родительской преданности и материнской нежности напоминает традиционную тему Мадонны и младенца. Вместе с тем, бледное лицо и расслабленные конечности ребёнка вызывают ассоциацию с пьетой или оплакиванием Христа, когда Мария прижимает к груди своего мёртвого сына. Религиозности композиции добавляет чёрная картина с Распятием, висящая на стене над главными героями.
«Больной ребёнок» – один из аргументов против распространённого мнения, что Габриель Метсю был учеником лейденского «изящного художника» Геррита Доу. Техника Метсю совсем не похожа на технику его знаменитого коллеги. Мать и дитя написаны свободными, сочными мазками, палитра смелее и разнообразнее, чем у Доу. В целом здесь можно найти сходство с картинами фламандских живописцев или даже отголоски «Мадонны с младенцем» Антониса ван Дейка.
@pic_history
#ГабриельМетсю #Портрет #Барокко