"Аржантей"
1874 г.
Эдуар Мане
Музей изящных искусств, Турне.
Знакомство Клода Моне и Эдуара Мане началось с очевидного недоразумения – путаницы с фамилиями. После открытия очередного Салона к Мане начали подходить знакомые и хвалить две его марины. Какие марины? Он не посылал на Салон никаких марин! Оказывается, что какой-то молодой нахал пользуется сходством фамилий, чтобы прославиться, мало того – еще и картины его имеют больший успех. Со временем обиды и претензии растворились в огромном взаимном уважении и восхищении.
Летом 1874 года художники работали вместе на берегу Сены, в Аржантейе – и Мане как будто решил поиграть со своими друзьями в их импрессионизм. Но по своим правилам. Все импрессионистские находки он этим летом примерил и освоил: короткие отрывистые мазки, светлая палитра, пленэр и солнечный свет. И все равно остался самим собой. Он писал воду и пейзажи, самого Клода Моне, работающего в плавучей мастерской-лодке, но всегда отыскивал то, что интересовало его всегда: отношения мужчины и женщины и внутренние живописные законы произведения, которые не всегда совпадали с закономерностями природных цветов.
Так появилась загадочная средиземноморская синева Сены на картине «Аржантей», за которую Мане исступленно поносили критики, требующие соответствия действительности, и которая стала очередной попыткой художника натренировать глаза зрителей на новый взгляд на искреннее, эмоциональное искусство. «Художник может все выразить при помощи фруктов и цветов или одних облаков», - считает Мане. И на этот раз ему хватило синевы Сены, чтобы создать то радостное настроение, в котором пребывал он в то лето и в котором находились окружавшие его влюбленные пары, медленно плывущие по реке и звонко смеющиеся. Когда на Салоне 1874 года кто-то робко пытался похвалить картину Мане, ему обязательно кричали в ответ: «Но эта синева!» «Река цвета индиго, плотная, как металл, прямая, как стена», - захлебывались в возмущении критики. Их интересовала одна только вызывающе синяя река. Этот Мане просто издевается и смеется над ними, нарочно устраивает шумиху и раздувает скандалы вокруг своего имени.
«Мое честолюбие – никогда не повторять завтра то, что сделал вчера», - говорил Мане. И после этого лета он больше никогда не напишет синюю Сену, но напишет «Весну», проданную в 2014 году за 65 млн. долларов, и «Бар в «Фоли-Бержер», никогда не повторяя себя вчерашнего.
#ЭдуарМане #Импрессионизм
@pic_history
1874 г.
Эдуар Мане
Музей изящных искусств, Турне.
Знакомство Клода Моне и Эдуара Мане началось с очевидного недоразумения – путаницы с фамилиями. После открытия очередного Салона к Мане начали подходить знакомые и хвалить две его марины. Какие марины? Он не посылал на Салон никаких марин! Оказывается, что какой-то молодой нахал пользуется сходством фамилий, чтобы прославиться, мало того – еще и картины его имеют больший успех. Со временем обиды и претензии растворились в огромном взаимном уважении и восхищении.
Летом 1874 года художники работали вместе на берегу Сены, в Аржантейе – и Мане как будто решил поиграть со своими друзьями в их импрессионизм. Но по своим правилам. Все импрессионистские находки он этим летом примерил и освоил: короткие отрывистые мазки, светлая палитра, пленэр и солнечный свет. И все равно остался самим собой. Он писал воду и пейзажи, самого Клода Моне, работающего в плавучей мастерской-лодке, но всегда отыскивал то, что интересовало его всегда: отношения мужчины и женщины и внутренние живописные законы произведения, которые не всегда совпадали с закономерностями природных цветов.
Так появилась загадочная средиземноморская синева Сены на картине «Аржантей», за которую Мане исступленно поносили критики, требующие соответствия действительности, и которая стала очередной попыткой художника натренировать глаза зрителей на новый взгляд на искреннее, эмоциональное искусство. «Художник может все выразить при помощи фруктов и цветов или одних облаков», - считает Мане. И на этот раз ему хватило синевы Сены, чтобы создать то радостное настроение, в котором пребывал он в то лето и в котором находились окружавшие его влюбленные пары, медленно плывущие по реке и звонко смеющиеся. Когда на Салоне 1874 года кто-то робко пытался похвалить картину Мане, ему обязательно кричали в ответ: «Но эта синева!» «Река цвета индиго, плотная, как металл, прямая, как стена», - захлебывались в возмущении критики. Их интересовала одна только вызывающе синяя река. Этот Мане просто издевается и смеется над ними, нарочно устраивает шумиху и раздувает скандалы вокруг своего имени.
«Мое честолюбие – никогда не повторять завтра то, что сделал вчера», - говорил Мане. И после этого лета он больше никогда не напишет синюю Сену, но напишет «Весну», проданную в 2014 году за 65 млн. долларов, и «Бар в «Фоли-Бержер», никогда не повторяя себя вчерашнего.
#ЭдуарМане #Импрессионизм
@pic_history
"Расстрел императора Максимилиана I"
1868 г.
Эдуар Мане
Кунстхалле, Мангейм.
Эдуар Мане занимал четкую гражданскую позицию и был ярым политическим спорщиком. Во время Франко-Прусской войны, например, он остается в осажденном Париже, идет добровольцем на его защиту и по вечерам, голодный, больной и измученный, тяжело переживает вести о гибели друзей, скучает от разлуки с женой и ведет яростные споры с Эдгаром Дега. Сходятся в итоге на том, что не прощают бегства Золя из Парижа, мирятся.
Но это будет уже в 1870 году, когда война положит конец правлению Наполеона III, а Эдуара Мане доведет до нервного срыва. А за несколько лет до этого недовольство Мане-француза правлением императора прорвется лишь в одной напряженной, политически-заряженной картине. «Расстрел императора Максимилиана» был обречен – такую картину не отправишь в Салон и даже не покажешь на собственной выставке. Ее запретили – и до самой смерти Мане полотно не видел никто, кроме близких друзей художника.
Здесь не обойтись без предыстории. «Расстрел» - это быстрая, дерзкая и вполне конкретная реакция на одну из самых постыдных кампаний Наполеона III: тщеславное завоевание Мексики, политический переворот и позорное бегство французской армии из этой заокеанской страны. Наполеону хотелось провернуть что-то вроде египетской кампании своего знаменитого родственника, а заодно подобраться поближе к Америке. Французская армия свергла местного правителя Мексики и усадила править здесь марионетку Наполеона III, императора Максимилиана. Все бы ничего, история не оригинальная и не новая, но только французов надолго не хватило: содержать армию в Мексике оказалось дорого и совершенно нелогично. Армию вернули домой, а императора Максимилиана оставили разбираться с мексиканцами.
Когда мексиканцы расстреляли чужака Максимилиана и французские газеты об этом сообщили, Эдуар Мане задумал новую картину, свой единственный шедевр на основе исторического события. Страстный исследователь творчества Мане и один из лучших современных британских арт-критиков Вальдемар Янушчак говорит: «В истории современного искусства есть всего две картины, на которых с достаточной силой и эффектом запечатлены события своего времени: «Герника» Пикассо и «Расстрел» Мане». Мане удалось не просто рассказать о событии, а вовлечь в него зрителя.
Глухую серую стену на заднем плане Мане выстроит только в третьей версии картины (на первых версиях-эскизах за расстрельной группой простирался сухой, лаконичный пейзаж), солдаты тоже сначала были одеты в сомбреро и вполне походили на мексиканцев. Потом, переодев солдат во французские мундиры, Мане бросит вызов и обвинит французов в соучастии, а французского императора – в убийстве. Это его черты должны были опознать современники в лице того солдата, который готовит ружье к финальному выстрелу в упор. Это он, Наполеон III, - убийца Максимилиана.
Но кроме зевак, наблюдающих из-за забора за казнью, на картине присутствует еще один наблюдатель, который был рядом и ничего не сделал, чтобы помешать. Это вы. Это вы отбрасываете тень в нижней части картины и спокойно наблюдаете за казнью императора Максимилиана. Каждый из нас.
#ЭдуарМане #Реализм
@pic_history
1868 г.
Эдуар Мане
Кунстхалле, Мангейм.
Эдуар Мане занимал четкую гражданскую позицию и был ярым политическим спорщиком. Во время Франко-Прусской войны, например, он остается в осажденном Париже, идет добровольцем на его защиту и по вечерам, голодный, больной и измученный, тяжело переживает вести о гибели друзей, скучает от разлуки с женой и ведет яростные споры с Эдгаром Дега. Сходятся в итоге на том, что не прощают бегства Золя из Парижа, мирятся.
Но это будет уже в 1870 году, когда война положит конец правлению Наполеона III, а Эдуара Мане доведет до нервного срыва. А за несколько лет до этого недовольство Мане-француза правлением императора прорвется лишь в одной напряженной, политически-заряженной картине. «Расстрел императора Максимилиана» был обречен – такую картину не отправишь в Салон и даже не покажешь на собственной выставке. Ее запретили – и до самой смерти Мане полотно не видел никто, кроме близких друзей художника.
Здесь не обойтись без предыстории. «Расстрел» - это быстрая, дерзкая и вполне конкретная реакция на одну из самых постыдных кампаний Наполеона III: тщеславное завоевание Мексики, политический переворот и позорное бегство французской армии из этой заокеанской страны. Наполеону хотелось провернуть что-то вроде египетской кампании своего знаменитого родственника, а заодно подобраться поближе к Америке. Французская армия свергла местного правителя Мексики и усадила править здесь марионетку Наполеона III, императора Максимилиана. Все бы ничего, история не оригинальная и не новая, но только французов надолго не хватило: содержать армию в Мексике оказалось дорого и совершенно нелогично. Армию вернули домой, а императора Максимилиана оставили разбираться с мексиканцами.
Когда мексиканцы расстреляли чужака Максимилиана и французские газеты об этом сообщили, Эдуар Мане задумал новую картину, свой единственный шедевр на основе исторического события. Страстный исследователь творчества Мане и один из лучших современных британских арт-критиков Вальдемар Янушчак говорит: «В истории современного искусства есть всего две картины, на которых с достаточной силой и эффектом запечатлены события своего времени: «Герника» Пикассо и «Расстрел» Мане». Мане удалось не просто рассказать о событии, а вовлечь в него зрителя.
Глухую серую стену на заднем плане Мане выстроит только в третьей версии картины (на первых версиях-эскизах за расстрельной группой простирался сухой, лаконичный пейзаж), солдаты тоже сначала были одеты в сомбреро и вполне походили на мексиканцев. Потом, переодев солдат во французские мундиры, Мане бросит вызов и обвинит французов в соучастии, а французского императора – в убийстве. Это его черты должны были опознать современники в лице того солдата, который готовит ружье к финальному выстрелу в упор. Это он, Наполеон III, - убийца Максимилиана.
Но кроме зевак, наблюдающих из-за забора за казнью, на картине присутствует еще один наблюдатель, который был рядом и ничего не сделал, чтобы помешать. Это вы. Это вы отбрасываете тень в нижней части картины и спокойно наблюдаете за казнью императора Максимилиана. Каждый из нас.
#ЭдуарМане #Реализм
@pic_history
"Моне и госпожа Моне в лодке"
1874 г.
Эдуар Мане
Новая пинакотека, Мюнхен.
Госпожой Моне Камилла Донсье станет только за несколько дней до смерти – священник, который придет проводить обряд соборования к умирающей женщине, сразу и обвенчает ее с Клодом Моне. К этому времени у них уже будет двое сыновей и 13 сложных, часто голодных и холодных, лет вместе. Так что в момент написания картины она все еще была Камиллой Донсье. Но друзья, конечно, считали Камиллу и Клода настоящей семьей.
В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски.
Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду.
Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет.
#ЭдуарМане #Импрессионизм
@pic_history
1874 г.
Эдуар Мане
Новая пинакотека, Мюнхен.
Госпожой Моне Камилла Донсье станет только за несколько дней до смерти – священник, который придет проводить обряд соборования к умирающей женщине, сразу и обвенчает ее с Клодом Моне. К этому времени у них уже будет двое сыновей и 13 сложных, часто голодных и холодных, лет вместе. Так что в момент написания картины она все еще была Камиллой Донсье. Но друзья, конечно, считали Камиллу и Клода настоящей семьей.
В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски.
Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду.
Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет.
#ЭдуарМане #Импрессионизм
@pic_history
"Балкон"
1869 г.
Эдуар Мане
Лувр, Париж.
С Эдуаром Мане происходило что-то невообразимое. Стоило Берте оказаться рядом, он хватался за кисти и страстно ловил ее жесты, взгляды, тот непередаваемый огонь в темных глазах, который, казалось, горел только для него. Она вдыхала жизнь в любое его полотно.
Когда мать Берты Моризо увидела изображенную на картине «Балкон» брюнетку с темными глазами, она с удивлением спросила Мане: «Вы уверены, что это моя дочь?» Да, это была она, одна из самых ярких женщин-художников XIX века, самая смелая и импрессионистичная из всех французских импрессионистов. Но он видел в этой юной, молчаливой, сосредоточенной, гениальной художнице то, чего не видели другие. Любовь.
Все было запутанно и сложно в этих отношениях. Мане был женат, а Моризо была совсем не из тех женщин, с которыми заводят кратковременные, легкие интрижки. Когда Берту познакомили со скандальным, опальным и самым обсуждаемым художником в Париже, она под неизменным присмотром матери делала копии со старых шедевров в Лувре. Но, как и все молодые, горячие, продвинутые, преклонялась перед Мане.
Платонический, мучительный, невысказанный роман длился целых 6 лет.
В 1869 году «Балкон» будет принят на Салон. После предыдущих скандальных появлений Мане на официальных выставках, на этот раз критики, должно быть, хором облегченно вздохнули: на картине хотя бы все одеты. Но это вовсе не значит, что искусство Мане приняли и поняли. Ругали насыщенные, «неестественные» цвета зеленого ограждения балкона и ставен, яркий синий цвет галстука, недоумевали над живописными экспериментами, в которые опять ударился художник. Здесь Мане реализовал одну из новаторских и непривычных для академического искусства идей: он создает объем в композиции не за счет расположения фигур в перспективе, а при помощи живописных приемов. Как на фотографическом снимке, он наводит фокус только на одну фигуру, а лица остальных размывает и погружает в тень по мере удаления от переднего плана. Этой одной фигурой в фокусе оказывается конечно же Берта.
Эдуар Мане считал сюжет картины штукой второстепенной, он стремился чувства и впечатления передавать исключительно языком живописи, поэтому часто за основу своей новой картины без сомнений брал мотивы, придуманные великими художниками прошлого. В «Балконе» он достаточно вольно переосмыслил полотно Гойи «Махи на балконе», но если в гойевском варианте обе женские фигуры равноценны, то Мане выдает чувство - на его картине только одна главная героиня.
Эдуар написал 11 картин с Бертой Моризо, все эти годы она была частой гостьей в его мастерской. Художник становился одержим, модель жадно пила его восхищение – эти сеансы давали обоим ощущение абсолютной близости и обладания. Последнюю из 11 картин Мане подарил возлюбленной накануне ее свадьбы. 33-летняя Берта выходила замуж за брата Мане Эжена.
#ЭдуарМане #Реализм
@pic_history
1869 г.
Эдуар Мане
Лувр, Париж.
С Эдуаром Мане происходило что-то невообразимое. Стоило Берте оказаться рядом, он хватался за кисти и страстно ловил ее жесты, взгляды, тот непередаваемый огонь в темных глазах, который, казалось, горел только для него. Она вдыхала жизнь в любое его полотно.
Когда мать Берты Моризо увидела изображенную на картине «Балкон» брюнетку с темными глазами, она с удивлением спросила Мане: «Вы уверены, что это моя дочь?» Да, это была она, одна из самых ярких женщин-художников XIX века, самая смелая и импрессионистичная из всех французских импрессионистов. Но он видел в этой юной, молчаливой, сосредоточенной, гениальной художнице то, чего не видели другие. Любовь.
Все было запутанно и сложно в этих отношениях. Мане был женат, а Моризо была совсем не из тех женщин, с которыми заводят кратковременные, легкие интрижки. Когда Берту познакомили со скандальным, опальным и самым обсуждаемым художником в Париже, она под неизменным присмотром матери делала копии со старых шедевров в Лувре. Но, как и все молодые, горячие, продвинутые, преклонялась перед Мане.
Платонический, мучительный, невысказанный роман длился целых 6 лет.
В 1869 году «Балкон» будет принят на Салон. После предыдущих скандальных появлений Мане на официальных выставках, на этот раз критики, должно быть, хором облегченно вздохнули: на картине хотя бы все одеты. Но это вовсе не значит, что искусство Мане приняли и поняли. Ругали насыщенные, «неестественные» цвета зеленого ограждения балкона и ставен, яркий синий цвет галстука, недоумевали над живописными экспериментами, в которые опять ударился художник. Здесь Мане реализовал одну из новаторских и непривычных для академического искусства идей: он создает объем в композиции не за счет расположения фигур в перспективе, а при помощи живописных приемов. Как на фотографическом снимке, он наводит фокус только на одну фигуру, а лица остальных размывает и погружает в тень по мере удаления от переднего плана. Этой одной фигурой в фокусе оказывается конечно же Берта.
Эдуар Мане считал сюжет картины штукой второстепенной, он стремился чувства и впечатления передавать исключительно языком живописи, поэтому часто за основу своей новой картины без сомнений брал мотивы, придуманные великими художниками прошлого. В «Балконе» он достаточно вольно переосмыслил полотно Гойи «Махи на балконе», но если в гойевском варианте обе женские фигуры равноценны, то Мане выдает чувство - на его картине только одна главная героиня.
Эдуар написал 11 картин с Бертой Моризо, все эти годы она была частой гостьей в его мастерской. Художник становился одержим, модель жадно пила его восхищение – эти сеансы давали обоим ощущение абсолютной близости и обладания. Последнюю из 11 картин Мане подарил возлюбленной накануне ее свадьбы. 33-летняя Берта выходила замуж за брата Мане Эжена.
#ЭдуарМане #Реализм
@pic_history
Госпожой Моне Камилла Донсье станет только за несколько дней до смерти – священник, который придет проводить обряд соборования к умирающей женщине, сразу и обвенчает ее с Клодом Моне. К этому времени у них уже будет двое сыновей и 13 сложных, часто голодных и холодных, лет вместе. Так что в момент написания картины она все еще была Камиллой Донсье. Но друзья, конечно, считали Камиллу и Клода настоящей семьей.
В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски.
Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду.
Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет.
#ЭдуарМане #Импрессионизм
@pic_history
В 1874 году Клод Моне и Эдуар Мане живут рядом – чтобы встретиться, им достаточно переплыть Сену. Мане проводит лето в Женвилье, а Моне теперь живет в Аржантее, на другом берегу. Весной состоялась первая выставка импрессионистов, в которой Эдуар Мане не участвовал (впрочем, как и во всех последующих), но которая существенно повлияла на его и без того уязвимую и шаткую репутацию. Молодых художников, которые бросили вызов академическому искусству, называют бандой Мане. А после их дерзкой выходки с собственной выставкой Мане после мимолетного успеха в Салоне снова записали в лагерь мятежников. Это он начал бунт, это он виновник, вдохновитель целой банды бездарных художников, которые ни в грош не ставят мастерство живописца и считают картинами намалеванные за пару часов наброски.
Эдуар Мане никогда не станет импрессионистом и не сможет разделить с юными последователями их одержимости. Сезонных эффектов, световых пятен, мимолетных бликов, случайных видов, цветных теней и плотного воздуха – всего этого ему мало. Но он не прочь этим летом 1874 года разобраться как следует в импрессионистской манере письма и способах работы. Он ставит свой мольберт рядом с мольбертом Клода Моне – и пробует писать воду на его манер. Да, получается, да, занятно, да, эти светящиеся цвета Моне действительно завораживают. Эксперимент удался. Дважды этим летом он пишет и самого Моне – в саду, поливающим цветы, и в плавучей мастерской, которую художник соорудил из обычной лодки. Построил над лодкой деревянный шалаш, в котором можно разместиться с мольбертом, уплывал в ней на середину реки и заглядывал в воду.
Эдуар Мане пишет друга так, как стал писать бы сам Моне: продолговатыми короткими яркими мазками – водную рябь, несколькими условными штрихами – лицо Камиллы, которую издалека почти не видно, нарочитая темная тень на летних брюках работающего художника, чем дальше к линии горизонта – тем меньше ясности и четкости. Контур лодки дрожит и расплывается в знойном влажном воздухе, контур навеса очерчен почти небрежно. Мане увлекся импрессионизмом, Мане играет в импрессионизм. Его выдает неземной, неуловимый цвет лодочной кабинки – ровный и однородный, ненаходимый в природе и дерзкий в своей нарочитой декоративности. Такими же кричаще яркими были перила на его картине «Балкон» - неестественного зеленого цвета – и за эти перила Мане серьезно досталось от критиков. И еще. Черный. Это импрессионисты, Клод Моне один из первых, заявили, что черный – это не цвет, что в природе его не существует, а даже искусственно созданный человеком, он приобретает какие угодно оттенки на солнечном свету. Но Мане смело берет черный, чтоб написать обувь и галстук Клоду Моне, чтоб поставить несколько черных штрихов на далеких лодках и даже хулигански мазнуть по траве. Эдуар Мане – художник, который главным кумиром и учителем считает Диего Веласкеса, а потому уверен, что черный – это цвет.
#ЭдуарМане #Импрессионизм
@pic_history
Telegram
ИОК | Картины
«Кабачок» - из поздних смелых ресторанных картин Мане, написанных быстро с натуры. Этюд, оставшийся без воплощения. Блестящая зарисовка с крупными длинными мазками, которая и не требует доработки и изобретает для Мане новую манеру. Он все еще мечтает о Салоне и Ордене, но уже ощущает, что для этого не придется жертвовать своим способом виденья. Какого черта, - решает Мане. - Я буду писать то, что вижу. В 1878 году он наблюдает за посетителями модных кафешантанов, кабаре и баров у подножия Монмартра. Проститутки скучая ждут клиентов, усталые мужчины из-за столиков наблюдают за танцовщицами на сцене, задумчивые женщины забывают о тлеющей сигарете, официантки (совсем недавнее парижское новшество, принятое всего в нескольких заведениях) разносят пиво.
Критики саркастически отмечали, что Мане хорошо удаются натюрморты - потому он и лепит их по поводу и без на жанровые сцены и портреты, не заботясь о логике расположения предметов на одном столе, о сервировке и о кулинарных тонкостях сочетания продуктов. Его волнует только одно: как все эти элементы сочетаются по цвету и как преломляется свет в стекле. И теперь натюрморты удаются ему все лучше - даже когда они складываются всего из пары бутылок, а те в свою очередь - из пары красок разных оттенков. Этот стакан в пять мазков и в два цвета на переднем плане в «Кабачке», этот бокал перед склонившимся мужчиной - отважнее, чем у Ренуара в «Завтраке гребцов» и у Дега в «Абсенте». И это Мане, который отмахивается от своих младших последователей-импрессионистов с их идеями схваченного момента, состояния, движения. Мане, который наотрез отказывается участвовать в их бредовых выставках и уговаривает одуматься самих импрессионистов.
При этом он сам по-японски перерезает композицию в «Кабачке» стволом дерева - сверху донизу по переднему плану. Этот трюк, вдохновленный японской гравюрой укиё-э, использует Дега в картинах, посвященных скачкам, для эффекта случайно захваченной картинки, мгновенного снимка. Но Моне задействует пространственные искажения и такие лобовые эффекты с другой целью: он приближает зрителя к сидящему за столиком мужчине вплотную и буквально втягивает нас в пространство картины.
Через три года Мане получит медаль Салона и долгожданное право демонстрировать свои картины на главной парижской выставке «вне конкурса». Художнику, который уже изменил французское искусство конца XIX века, даже салонное, будет почти 50 лет.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
Критики саркастически отмечали, что Мане хорошо удаются натюрморты - потому он и лепит их по поводу и без на жанровые сцены и портреты, не заботясь о логике расположения предметов на одном столе, о сервировке и о кулинарных тонкостях сочетания продуктов. Его волнует только одно: как все эти элементы сочетаются по цвету и как преломляется свет в стекле. И теперь натюрморты удаются ему все лучше - даже когда они складываются всего из пары бутылок, а те в свою очередь - из пары красок разных оттенков. Этот стакан в пять мазков и в два цвета на переднем плане в «Кабачке», этот бокал перед склонившимся мужчиной - отважнее, чем у Ренуара в «Завтраке гребцов» и у Дега в «Абсенте». И это Мане, который отмахивается от своих младших последователей-импрессионистов с их идеями схваченного момента, состояния, движения. Мане, который наотрез отказывается участвовать в их бредовых выставках и уговаривает одуматься самих импрессионистов.
При этом он сам по-японски перерезает композицию в «Кабачке» стволом дерева - сверху донизу по переднему плану. Этот трюк, вдохновленный японской гравюрой укиё-э, использует Дега в картинах, посвященных скачкам, для эффекта случайно захваченной картинки, мгновенного снимка. Но Моне задействует пространственные искажения и такие лобовые эффекты с другой целью: он приближает зрителя к сидящему за столиком мужчине вплотную и буквально втягивает нас в пространство картины.
Через три года Мане получит медаль Салона и долгожданное право демонстрировать свои картины на главной парижской выставке «вне конкурса». Художнику, который уже изменил французское искусство конца XIX века, даже салонное, будет почти 50 лет.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
Картина «Завтрак в мастерской» была представлена на парижском Салоне в 1869 году вместе с картиной «Балкон». К тому времени за Мане уже прочно закрепилась репутация выскочки, который пытается привлечь к себе снимание любой ценой. И на этот раз он не оставил критиков без хлеба. Жюль-Антуан Кастаньяри возмущался: «В «Завтраке», например, я вижу на столе, сервированном для кофе, наполовину очищенный лимон и устриц, которые не должны быть рядом. Почему же тогда они оказались там? Я знаю, почему. Потому что Мане питает слабость к цветовым пятнам, потому что он превосходно справляется с написанием натюрмортов и склонен писать их везде где только можно. И так же, как Мане объединяет предметы натюрморта, исключительно ради визуального удовольствия, так же бессистемно он располагает и персонажей…» Другой критик честно пытался утолить свою профессиональную склонность к жанровой идентификации и вписать обе картины в живописную традицию. Наверняка, у него произошел сбой системы и не оставалось ничего другого, как остроумно пошутить: «Мане создал портрет балкона и портрет завтрака».
До Мане так не писали. Натюрморт – это только лимон и ваза, портрет – человек, смотрящий прямо на зрителя, жанровая сцена – это люди, делающие что-то понятное вместе и дающие зрителю возможность определить, что здесь вообще происходит. У Мане ничего не понятно, кроме того, что желтый цвет лимонной корки виртуозно поддерживает желтый цвет соломенной шляпки центрального персонажа.
Картина была написана в городе Булонь-сюр-Мер, на берегу Ла-Манша, где Мане снимал дом для семейного летнего отдыха. И для главного персонажа «Завтрака» ему позировал Леон Леенхофф, мальчик, который был то ли сыном, то ли братом Мане, и который не дает спать искусствоведам вот уже больше сотни лет. Говорят, что Мане не так прост, как кажется. Предполагалось, что две фигуры на заднем плане – сам Мане и его жена Сюзанна, и что эта семейная сцена раскрывает тайну рождения Леона. Потом установили, что женщина на самом деле прислуга, а курящий мужчина, чья фигура вызывающе обрезана в духе японской гравюры, друг художника.
Искусствовед Илья Доронченков говорит о Мане как о «гениальном оптическом аппарате» в связи с этой картиной и отметает все попытки усмотреть в ней тайные знаки семейных загадок: «В картине «Завтрак в мастерской» – совершенно невообразимое для француза его социального уровня сочетание красного вина, кофе, устриц и лимона. Самый простой ответ – Мане прежде всего живописец. Ему интересно прежде всего соединение цветов и фактур, а логическое сопряжение предметов и людей – дело десятое».
Анри Матисс увидел картину «Завтрак в мастерской» лишь однажды, в галерее братьев Бернхаймов, и писал о ней спустя 35 лет. И Матисса тоже интересовали прежде всего цвета.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
До Мане так не писали. Натюрморт – это только лимон и ваза, портрет – человек, смотрящий прямо на зрителя, жанровая сцена – это люди, делающие что-то понятное вместе и дающие зрителю возможность определить, что здесь вообще происходит. У Мане ничего не понятно, кроме того, что желтый цвет лимонной корки виртуозно поддерживает желтый цвет соломенной шляпки центрального персонажа.
Картина была написана в городе Булонь-сюр-Мер, на берегу Ла-Манша, где Мане снимал дом для семейного летнего отдыха. И для главного персонажа «Завтрака» ему позировал Леон Леенхофф, мальчик, который был то ли сыном, то ли братом Мане, и который не дает спать искусствоведам вот уже больше сотни лет. Говорят, что Мане не так прост, как кажется. Предполагалось, что две фигуры на заднем плане – сам Мане и его жена Сюзанна, и что эта семейная сцена раскрывает тайну рождения Леона. Потом установили, что женщина на самом деле прислуга, а курящий мужчина, чья фигура вызывающе обрезана в духе японской гравюры, друг художника.
Искусствовед Илья Доронченков говорит о Мане как о «гениальном оптическом аппарате» в связи с этой картиной и отметает все попытки усмотреть в ней тайные знаки семейных загадок: «В картине «Завтрак в мастерской» – совершенно невообразимое для француза его социального уровня сочетание красного вина, кофе, устриц и лимона. Самый простой ответ – Мане прежде всего живописец. Ему интересно прежде всего соединение цветов и фактур, а логическое сопряжение предметов и людей – дело десятое».
Анри Матисс увидел картину «Завтрак в мастерской» лишь однажды, в галерее братьев Бернхаймов, и писал о ней спустя 35 лет. И Матисса тоже интересовали прежде всего цвета.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
Летом 1874 года художники работали вместе на берегу Сены, в Аржантейе – и Мане как будто решил поиграть со своими друзьями в их импрессионизм. Но по своим правилам. Все импрессионистские находки он этим летом примерил и освоил: короткие отрывистые мазки, светлая палитра, пленэр и солнечный свет. И все равно остался самим собой. Он писал воду и пейзажи, самого Клода Моне, работающего в плавучей мастерской-лодке, но всегда отыскивал то, что интересовало его всегда: отношения мужчины и женщины и внутренние живописные законы произведения, которые не всегда совпадали с закономерностями природных цветов.
Так появилась загадочная средиземноморская синева Сены на картине «Аржантей», за которую Мане исступленно поносили критики, требующие соответствия действительности, и которая стала очередной попыткой художника натренировать глаза зрителей на новый взгляд на искреннее, эмоциональное искусство. «Художник может все выразить при помощи фруктов и цветов или одних облаков», - считает Мане. И на этот раз ему хватило синевы Сены, чтобы создать то радостное настроение, в котором пребывал он в то лето и в котором находились окружавшие его влюбленные пары, медленно плывущие по реке и звонко смеющиеся. Когда на Салоне 1874 года кто-то робко пытался похвалить картину Мане, ему обязательно кричали в ответ: «Но эта синева!» «Река цвета индиго, плотная, как металл, прямая, как стена», - захлебывались в возмущении критики. Их интересовала одна только вызывающе синяя река. Этот Мане просто издевается и смеется над ними, нарочно устраивает шумиху и раздувает скандалы вокруг своего имени.
«Мое честолюбие – никогда не повторять завтра то, что сделал вчера», - говорил Мане. И после этого лета он больше никогда не напишет синюю Сену, но напишет «Весну», проданную в 2014 году за 65 млн. долларов, и «Бар в «Фоли-Бержер», никогда не повторяя себя вчерашнего.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
Так появилась загадочная средиземноморская синева Сены на картине «Аржантей», за которую Мане исступленно поносили критики, требующие соответствия действительности, и которая стала очередной попыткой художника натренировать глаза зрителей на новый взгляд на искреннее, эмоциональное искусство. «Художник может все выразить при помощи фруктов и цветов или одних облаков», - считает Мане. И на этот раз ему хватило синевы Сены, чтобы создать то радостное настроение, в котором пребывал он в то лето и в котором находились окружавшие его влюбленные пары, медленно плывущие по реке и звонко смеющиеся. Когда на Салоне 1874 года кто-то робко пытался похвалить картину Мане, ему обязательно кричали в ответ: «Но эта синева!» «Река цвета индиго, плотная, как металл, прямая, как стена», - захлебывались в возмущении критики. Их интересовала одна только вызывающе синяя река. Этот Мане просто издевается и смеется над ними, нарочно устраивает шумиху и раздувает скандалы вокруг своего имени.
«Мое честолюбие – никогда не повторять завтра то, что сделал вчера», - говорил Мане. И после этого лета он больше никогда не напишет синюю Сену, но напишет «Весну», проданную в 2014 году за 65 млн. долларов, и «Бар в «Фоли-Бержер», никогда не повторяя себя вчерашнего.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
В этом состоянии Мане пишет свою самую загадочную картину, новые толкования к которой предлагают арт-критики до сих пор – «Бар в «Фоли-Бержер». Мане редко требует сюжетной и символической трактовки образов – многие элементы на его картинах появлялись лишь потому, что того требовал живописный закон произведения. Мане часто играл с фактурами и цветами, а не рассказывал истории. Но только не в этой картине.
Пространство, созданное Мане в этой картине, совершенная иллюзия, нереальность которой начинаешь осознавать, только когда вглядываешься в нарочитые несоответствия.
Предлагаем начинать список загадок картины прямо с жанра. Портрет? Похоже, но слишком сложно для портрета, хоть на нем и изображен конкретный человек – барменша Сюзонн, которую завсегдатаи «Фоли-Бержер» хорошо знали. Для бытовой сцены здесь тоже слишком много загадок-отражений: зеркало, отражающее толпу, бутылки, отражающиеся в зеркале в неправильном порядке, отражение мужчины, на месте которого по логике стоим именно мы, зрители. Держитесь крепче, мы стоим в воздухе! В зеркале это видно.
Все эти оптические иллюзии заставляют взгляд зацепиться и идти дальше – искать несоответствия психологические. Привлекательная девушка за барной стойкой – это маркетинговый ход подобных увеселительных заведений. Своим видом она должна остановить проходящего и заставить его купить бокал шампанского, но она смотрит сквозь нас, она отрешена и выключена из происходящего. А вот в отражении она же, но совсем с другими очертаниями фигуры, более плотная и округлая, ведет себя так, как должна бы, или так, как вела себя минуту назад – наклоняется к мужчине.
Социальные искусствоведы ищут в ее образе схожесть с товаром, который продается так же, как и выпивка в баре, а в ее грусти находят реакцию на такое положение. Классическое искусствоведение видит в положении ее рук аналогии с древними изображениями Божьей матери и Христа. Но ни одно предположение не подтверждается самим художником и не оказывается очевидным. Он взывает к активности зрительского взгляда, не давая ответов на наши вопросы.
Мане 20 лет только тем и занимается, что меняет глаза зрителя, растит в них новое восприятие живописи. И в конце жизни художник создает произведение, которое запустит новый процесс в отношениях между творцом и зрителем – совместное творчество и создание смыслов.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
Пространство, созданное Мане в этой картине, совершенная иллюзия, нереальность которой начинаешь осознавать, только когда вглядываешься в нарочитые несоответствия.
Предлагаем начинать список загадок картины прямо с жанра. Портрет? Похоже, но слишком сложно для портрета, хоть на нем и изображен конкретный человек – барменша Сюзонн, которую завсегдатаи «Фоли-Бержер» хорошо знали. Для бытовой сцены здесь тоже слишком много загадок-отражений: зеркало, отражающее толпу, бутылки, отражающиеся в зеркале в неправильном порядке, отражение мужчины, на месте которого по логике стоим именно мы, зрители. Держитесь крепче, мы стоим в воздухе! В зеркале это видно.
Все эти оптические иллюзии заставляют взгляд зацепиться и идти дальше – искать несоответствия психологические. Привлекательная девушка за барной стойкой – это маркетинговый ход подобных увеселительных заведений. Своим видом она должна остановить проходящего и заставить его купить бокал шампанского, но она смотрит сквозь нас, она отрешена и выключена из происходящего. А вот в отражении она же, но совсем с другими очертаниями фигуры, более плотная и округлая, ведет себя так, как должна бы, или так, как вела себя минуту назад – наклоняется к мужчине.
Социальные искусствоведы ищут в ее образе схожесть с товаром, который продается так же, как и выпивка в баре, а в ее грусти находят реакцию на такое положение. Классическое искусствоведение видит в положении ее рук аналогии с древними изображениями Божьей матери и Христа. Но ни одно предположение не подтверждается самим художником и не оказывается очевидным. Он взывает к активности зрительского взгляда, не давая ответов на наши вопросы.
Мане 20 лет только тем и занимается, что меняет глаза зрителя, растит в них новое восприятие живописи. И в конце жизни художник создает произведение, которое запустит новый процесс в отношениях между творцом и зрителем – совместное творчество и создание смыслов.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм
Они познакомились в мастерской художника в 1876 году во время самой дерзкой авантюры, которую когда-либо задумывал Мане. После очередного провала в Салоне он решил устроить персональную выставку прямо у себя в мастерской. У его дверей выстаивались очереди, его поносили и восхищались, над ним смеялись и его благодарили, за две недели его домашнюю выставку увидели больше 4 тысяч человек. Мэри Лоран пришла взглянуть на работы самого скандального художника Парижа - и стоя перед картиной «Стирка», которую в этом году не приняли в Салон, восторженно отозвалась о ней.
Этот роман длился 6 лет, до самой смерти Мане. Мэри поддерживала и веселила художника, когда он страдал от болей, когда перестал ходить и мог писать только небольшие натюрморты. Она присылала ему сладости и фрукты, писала длинные письма в лечебницу, где он скучал и послушно выполнял предписания врачей. Которые на самом деле мало помогали. Мане умирал от сифилиса.
Этот портрет Мэри Лоран художник нарисовал пастелью. Ему все труднее давалась масляная живопись - и он увлекся пастелью, которая не требовала больших физических усилий и открывала новые колористические возможности. Мане безупречно и тщательно отрабатывает в этой технике фактуру блестящего шелкового платья Мэри, цветок на ее груди, блики на ее гладких волосах - и совершенно по-хулигански лохматит шерсть собачки на руках модели. Это длинные отдельные росчерки пастели нескольких цветов. Как будто во время фотосъемки на долгой выдержке собака решила взмахнуть головой. И изображение поплыло.
Писатель Джордж Мур, знакомый и с Мане, и с Мэри, писал в книге воспоминаний, что каждый год после смерти Мане, как только начинает цвести сирень, Мэри Лоран собирает несколько веточек и приносит букет на могилу Мане. Она помнит, что это его любимый цветок.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм #Портрет
Этот роман длился 6 лет, до самой смерти Мане. Мэри поддерживала и веселила художника, когда он страдал от болей, когда перестал ходить и мог писать только небольшие натюрморты. Она присылала ему сладости и фрукты, писала длинные письма в лечебницу, где он скучал и послушно выполнял предписания врачей. Которые на самом деле мало помогали. Мане умирал от сифилиса.
Этот портрет Мэри Лоран художник нарисовал пастелью. Ему все труднее давалась масляная живопись - и он увлекся пастелью, которая не требовала больших физических усилий и открывала новые колористические возможности. Мане безупречно и тщательно отрабатывает в этой технике фактуру блестящего шелкового платья Мэри, цветок на ее груди, блики на ее гладких волосах - и совершенно по-хулигански лохматит шерсть собачки на руках модели. Это длинные отдельные росчерки пастели нескольких цветов. Как будто во время фотосъемки на долгой выдержке собака решила взмахнуть головой. И изображение поплыло.
Писатель Джордж Мур, знакомый и с Мане, и с Мэри, писал в книге воспоминаний, что каждый год после смерти Мане, как только начинает цвести сирень, Мэри Лоран собирает несколько веточек и приносит букет на могилу Мане. Она помнит, что это его любимый цветок.
@pic_history
#ЭдуарМане #Импрессионизм #Портрет
Telegram
История одной картины
"Стирка"
1875 г.
Эдуар Мане
Фонд Барнса, Филадельфия.
1875 г.
Эдуар Мане
Фонд Барнса, Филадельфия.