​Прямо сейчас некоторые счастливчики (прежде всего живущие в северных широтах) могут наблюдать полное солнечное затмение. На территории России оно будет видно на Чукотке, Камчатке и в Магаданской области. А вот одно из самых документированных солнечных затмений в истории средневековой Европы произошло почти восемь столетий назад, 3 июня 1239 года. Сообщения об этом явлении дошли до нас из Коимбры, Толедо, Монпелье, Флоренции, Ареццо, Сплита и других городов южной Европы, где оно было видно лучше всего. На карте синей линией показана зона максимальной полноты затмения.

#on_this_day #culture

​Кто такие Великие Комнины и почему они великие

Одним из государств, образовавшимся на руинах Византии после катастрофы 1204 года, была Трапезундская империя. Она занимала южное побережье Черного моря с центром в городе Трапезунде (совр. Трабзон). Ее основателями были внуки императора Андроника I Комнина (1183–1185) Алексей и Давид, а помогла им в этом деле их тетка, грузинская царица Тамар. Как и правители других государств-осколков Византии, Алексей и Давид претендовали на восстановление универсальной Империи с центром в Царственном граде. В контексте этой борьбы первый правитель Трапезунда Алексей добавляет к своему патрониму термин MEGAƩ, т.е. «Великий». Изначально считалось, что это его личное прозвище, либо же подражание титулатуре восточных правителей («великий хан», «великий султан»). Однако ближе к истине версия, согласно которой Алексей вместе с братом желали дополнительно подчеркнуть свое родство с династией Комнинов, правившей Византией в 1081–1185 гг. И действительно, в отличие от никейских Ласкарей и эпирских Ангелов Дук Комнинов, они были прямыми потомками Алексея I Комнина (1081–1118) по мужской линии, и с династической точки зрения более других имели право на императорский трон. Политические противники «Великих» Комнинов и некоторые хронисты (Никита Хониат, Николай Месарит) также подчеркивали это родство, но в негативном ключе, называя потомками тирана и угнетателя Андроника. Что любопытно, эта декларация политической программы через династическую преемственность скорее не помогла Алексею и Давиду в их борьбе. На территории их новообразованного государства уже с XI века проявлялись тенденции к сепаратизму, а местные элиты мечтали о создании именно независимого от Константинополя государства. Поэтому лозунги «восстановления Империи» здесь встречали прохладный отклик. Впрочем, сама их актуальность была недолгой: уже в 1214 году Алексей попал в плен к сельджукам и был отпущен только на условии территориальных уступок и выплаты ежегодной дани. Трапезундская империя стала региональным государством, а Великие Комнины правили там вплоть до османского завоевания в 1461 году.

На фото – собор Святой Софии в Трабзоне (XIII в.), с 2013 года – мечеть.

#history #longread #Byzantium

Все чаще в последние годы слышны слова о т.н. «новом средневековье». Мол, скатываемся в мракобесие, абсурд, насилие, а тут еще и ковидная «чума» как нельзя органично вливается в эту страшную картину упадка цивилизации. Но если так подумать, эта идея очень поверхностна и несет в себе черты постмодернистского упрощения. Будучи не в состоянии адекватно объяснить или описать современность, в которой мы живем, люди пользуются проверенным способом: используют старые образы и термины. Но понять, в чем заключалась сущность тысячелетней эпохи, которая уместилась между «светлой» античностью и не менее «светлым» Ренессансом, не менее трудно. В головах неспециалистов содержится совокупность по большей части обрывочных знаний, стереотипов и образов. И если какие-то стороны реальности имеют сходство с ними, этого уже достаточно для того, чтобы поспешить наклеить уничижительный ярлык. К тому же, как оказалось, образ «мрачного Средневековья» с налетом экзотического ноу-хау прекрасно монетизируется: здесь и сериалы, и интернет-паблики, и книги и т.п. А то, что монетизируется, будет масштабироваться для максимизации прибыли. Таков закон капитализма.

На самом деле Средневековье никуда и не уходило, чтобы в него возвращаться или скатываться. История так не работает, что при переходе от одной эпохи к другой предыдущая уходит в небытие и никак больше не влияет на последующие; эпохи как бы наслаиваются друг на друга, причудливо перемешиваясь и создавая ту цветущую сложность, которая является интереснейшим полем для интеллектуальных поисков и исследований. Перефразируя классика, мы живем среди материального и интеллектуального наследия всех исторических эпох, и Средневековье входит в их число. Его роль как фундамента европейской и русской цивилизации более чем очевидна. Мы отталкиваемся от него, когда ругаем или пытаемся понять пути современного общества, и это тоже говорит о его важности. Естественно, что ключевые категории эпохи осталась в ней самой: это универсализм, телеологичность, примат духовного над материальным, глубокая мистическая жизнь, разделение мироздания на мир земной и мир небесный и основанная на этом разделении символическая система. Всего этого, конечно же, нет в современном мире. Вместо этого мы видим дальнейшее размывание жизненных смыслов, углубление культа потребления и растущую отчужденность индивида от себе подобных. Таков ход истории, которая, кто бы что ни говорил, никогда не повторяется дважды — ни как трагедия, ни как фарс.

Каждое лето я говорю себе: вот щас как возьму да перечитаю все-все книги, что скачал на планшет за пять лет! А потом смотрю на их количество и в смятении отступаю. Успешно формирую свою «антибиблиотеку» по заветам Умберто Эко... Впрочем, сейчас я все-таки читаю одну из таких книг — это «Средневековое мышление» Алена Де Либера (1996). Его можно назвать идейным продолжателем Жака Ле Гоффа, к труду которого, «Интеллектуалы в Средние века», он часто обращается. Однако если Ле Гофф изучал социальные предпосылки и феномен «интеллектуала» как такового, то Де Либера ставит целью проследить зарождение на рубеже XIII-XIV веков «интеллектуального идеала», тесно связанного с рецепцией греко-арабской философии в предшествующие столетия «великой эпохи переводов».

Для меня интригующим оказался тезис о решающем влиянии арабской мысли на формирование европейской схоластики, который Де Либера выдвигает в противовес идее о ее преимущественно посреднической роли в этом процессе. И действительно, наше восприятие средневековой арабской философии во многом определяется только тем фактом, что она сохранила античную философию и науку для ее последующего «возвращения» европейцам — и это в лучшем случае. Между тем, пишет Де Либера, европейцы именно арабов называли philosophi, а себя Latini. Образ «философа», целью которого было постижение и наслаждение мудростью вне рамок религии, возник на арабской почве. По мере распространения переводов арабских мыслителей (Аверроэса, Авиценны, аль-Фараби, аль-Газали и др.) происходит «арабизация» европейской мысли, так что схоластический конфликт «разума» и «веры» Де Либера также считает продолжением аналогичного конфликта, зародившегося на Востоке. Более того, сами начала европейской идентичности видятся автором в деятельности переводчиков-евреев из Толедо и арабских философов Андалузии и Багдада. Ex oriente lux в законченном виде.

Обо всем этом Де Либера пишет как о том, что не следует забывать, и призывает активнее изучать арабскую средневековую философию во французских учебных заведениях. Призыв вполне в духе европейского мультикультурализма, который, однако, в последние несколько лет дал заметную трещину. Но книга прекрасная и позволяет взглянуть на появление европейского идеала «философа-интеллектуала» под новым углом.

#books #Orient

Наткнулся недавно на мем, который заставил меня напрячь мозг. Не сразу понятно, о ком же здесь идет речь. Угадаете?

А теперь правильный ответ. Речь идет об императоре Фридрихе II Гогенштауфене и об одном из его натуралистических опытов. Всего их было несколько, и о них мы знаем из написанной в 1280-х гг. хроники францисканца Салимбене. Под его пером Фридрих стал предвестником Антихриста, «последним императором» и врагом Римской церкви, преисполненным всяческих пороков. Среди них была и curiositas, т.е. любопытство, выразившееся в этих самых «опытах». В одном из них император запечатал человека в засмоленной бочке, дабы проверить, выйдет ли из нее что-нибудь в момент его смерти – и если нет, то души либо не существует, либо она умирает вместе с телом. В другой раз он до отвала накормил двух людей, затем одного отправил спать, а второго – охотиться. А вечером приказал вспороть им животы и проверить, у кого пища переварилась лучше. Получилось, что у того, кто спал… Наконец, однажды он приказал нескольким кормилицам, которые нянчили детей, не разговаривать с ними и не ласкать их. Тем самым он хотел узнать, на каком языке заговорят младенцы – на еврейском, греческом, латинском, арабском или каком-то ином. Но этот эксперимент провалился, так как младенцы умирали из-за отсутствия вербального контакта.

Разумеется, сложно сказать, были ли эти опыты на самом деле или они являлись плодом воображения уличных сплетников, к которым Салимбене частенько прислушивался. Для него самого они стали прекрасным примером, на которых он проиллюстрировал порочность императора с опорой на библейские цитаты и предсказания Иоахима Флорского о конце света. Сам же Фридрих руководствовался не только праздным любопытством, но и вполне цельной интеллектуальной программой, которую можно выразить его же словами: «Познавать то, что есть, таким, каково он есть».

#history #culture #Italy

Хотел сделать пост про появление шахмат в Европе – а оказывается, я его уже написал три года назад :D

​​Появление шахмат в Западной Европе относится к X-XI вв. В середине X века посредством мусульман они попали в Испанию, Сицилию и южную Италию, а в начале XI века через норманнов игра начинает распространяться на севере Европы. Средневековые легенды связывали изобретение шахмат с именами древнегреческого философа Аристотеля и полководца Александра Македонского, а также с героем поэмы «Илиада» Паламедом. Интересно, что позднее, в XIII веке была создана альтернативная легенда происхождения шахмат. В ее центре также был Паламед, но не ахейский герой, а рыцарь Круглого стола. Согласно «артуровскому» литературному циклу, Паламед был мусульманином и сыном султана, который затем принял крещение и присоединился ко двору короля Артура. С Востока, страны загадок, грез и чудес, он привозит шахматы.

Стоит отметить, что в ту пору правила игры еще не сложились окончательно. К примеру, до конца XIII века были популярны шахматы с кубиками. Церковь, не признававшая азартные игры, а в особенности игру в кости, уже с XI века осуждает шахматы и пытается запретить их, но безуспешно. Парадоксальным образом Церковь почитает некоторые шахматные фигуры как реликвии. Это касается прежде всего фигур из т.н. благородных материалов: слоновой кости, рога и т.п. В этом можно найти отголосок того мистического наследия язычества, наделявшего фигуры особыми свойствами благодаря материалу, из которого они сделаны.

#history #culture