“Бессмысленно говорить о добре и зле, потому что все зависит от того, с какой стороны на это смотреть”, - говорит он." [Мельниченко]

Если что-то и отличает русского олигарха от культурного человека, то это какое-то тотальное, черное, почти комическое отсутствие ценностей. Они думают, что это они такие "хитрые" и "все понимают", а "ценности" для "лохов". То, что без ценностей человеческая популяция просто сама себя съест (вместе с этими же самыми олигархами, их состояниями и их детьми) — им невдомек. Все-таки в юности надо читать умные книжки. Или хотя бы потом как-то наверстывать. А то совсем беда.

@longviewecon

А теперь, когда позубоскалили над олигархом (это дело легкое и приятное), — про смерть Навального. Я, конечно, никого не могу учить или осуждать. Но я могу кое-чего хотеть. Мне хочется, чтобы некоторые из нас — те, кто в этот день особенно нарочито интересовался процентной ставкой ЦБ или те, кто просто аккуратно сглотнул слюну и громко сделал вид, что даже РБК не читает (ну пролистнул новость, знаете, бывает), — чтобы мы задумались: а чем мы, собственно, отличаемся от моральной установки, изложенной Мельниченко? «Мы» «хитрые» и «все понимаем», «ценности» для «лохов». Мы правда верим, что с такой системой в голове мы построим не великое, не справедливое, не коммунистическое, не прекрасное, а вот просто работоспособное общество? Я в это не верю ни секунды.

@longviewecon

Известная книга Музиля открывается (в русском переводе) так:

"Над Атлантикой была область низкого атмосферного давления; она перемещалась к востоку, к стоявшему над Россией антициклону, и еще не обнаруживала тенденции обойти его с севера. Изотермы и изотеры делали свое дело. Температура воздуха находилась в надлежащем отношении к среднегодовой, к температуре самого холодного и самого теплого месяца, а также к непериодическому месячному колебанию температуры. Восход и заход Солнца, Луны, фазы Луны, Венеры, колец Сатурна и многие другие значительные явления соответствовали прогнозам в астрономических календарях. Водяные пары в воздухе совсем рассеялись, и влажность воздуха была невелика. Короче говоря, — и этот оборот речи, хотя он чуть старомоден, довольно точно определит факты, — стоял прекрасный августовский день 1913 года."

Мне нравится настроение, словленное здесь. Все как обычно, как всегда. Научный, объективирующий язык. Только все не как обычно и не как всегда, и объективирующий язык, призванный это скрыть, на самом деле всю необычность выявляет только ярче. Изотермы, изотеры, акция на московской бирже упала, акция на московской бирже выросла. Все изотермы и изотеры не скроют того простого факта, что где-то на планете случилось нечто очень важное, нечто, радикально изменившее структуру вероятностей на дереве событий. Прекрасный февральский день 2024 года.

@longviewecon

Если честно, я не очень понимаю, как сейчас можно писать тексты про регрессии и публиковать графики. Такой взгляд на мир – научный, data-driven, в каком-то смысле просвещенческий – не висит в воздухе; для его существования требуется какой-то минимальный уровень инфраструктуры вокруг, в том числе инфраструктуры моральной. Если ее нет, то аналитика превращается в наскальную живопись (а это другая профессия). Наверное, придет время и для графиков; пока нет. Тем, кто может заниматься и сейчас -- мое уважение и непонимание.

@longviewecon

Поговорим о древних временах. На русском языке у меня нет более любимой и более ненавидимой книги на эту тему, чем книга Александра Эткинда «Природа зла» (гениальное название, ведь его можно читать в обе стороны!). Книга о ресурсах и обществах, возникающих «на основе» ресурсов (тех или иных). Любимой потому, что она полна идей, там заварена настоящая каша из фактов, цифр и идей (к сожалению, список литературы есть только в конце, рядом с цифрами ссылок нет, что затрудняет поиск источника), и из этой каши можно выудить что-то свое. Ее чтение – лучший способ задуматься «А почему X работает так?», придумать что-то свое, проверить на данных. Ненавидимой потому, что это книга о всех тех темах, которыми я занимаюсь с экономической точки зрения, но написанная историком, по-исторически, историзированная. Там все «ортогонально» моему способу думать об этих вещах, тому способу, которому меня учили. Эту привычку мышления невозможно поменять: в моей голове при рассмотрении любого такого вопроса возникают кривые спроса и предложения, их пересечение, их сдвиги, это «наш» способ мыслить мир. У Эткинда на месте кривых абстрактные фразы, которые линкуют феномены причудливым образом. Это настоящий love-hate, я смотрю на нее, как на странное произведение искусства. Эмоция сильная, и это, конечно, credit автору.

@longviewecon

Чтобы не быть голословным — вот пример из книги. Я, конечно, не могу говорить за экономических историков вообще, но, как мне кажется, у такого человека должна от этой цитаты слегка поломаться голова:

«Центральным звеном этой новой системы была динамическая конструкция, которая с разными видами сырья работала по единой схеме; я называю ее меркантильным насосом. Он обеспечивал перевод нужд дальней торговли в изменения внутри крестьянских семей. Он перекачивал землю и труд из натуральных хозяйств в производство товаров, готовых к экспорту. Он «сушил» сельскую коммерцию — превращал ее из местного оборота сырых и скоропортящихся продуктов, которые можно было потреблять лишь на месте, в дальнюю торговлю сухими товарами с городом и заграницей. Колониальные товары играли центральную роль в этом обороте. Вместе с уменьшением земли под общественными выпасами и личными участками потребление крестьянских семей сокращалось; зато они получали в свое распоряжение ресурсы, привезенные из колоний, — сахар, ром, чай, шоколад и, наконец, красочные хлопковые изделия, предмет меняющейся моды. Силой колониальных поставок крестьяне выводились из привычного состояния натурального хозяйства, в котором они производили и потребляли одни только сырые, нетоварные ресурсы. Огораживания, лишавшие крестьян кормившей их земли, компенсировались лавками колониальных товаров, в которых поденный заработок можно было обменять на сухую, сладкую (иногда соленую) заморскую еду — сахар, чай, табак, пастилу, засахаренные сухофрукты, сладкие вина или сушеную рыбу. Содержавшиеся тут калории, дополнявшие или заменявшие собственные акры обработанной земли, были очень важны; но еще важнее были аддиктивные качества этой еды. Сухое сырье сделало возможным морские путешествия, дальнюю торговлю и колониальные захваты; теперь оно возвращалось в метрополию, готовя промышленную революцию. Меркантильный насос замещал сырое сухим, местное привозным, произведенное купленным, сырье товаром. Открывая натуральные хозяйства внутренним и глобальным рынкам, меркантильный насос выкачивал труд, компенсируя его зависимостью. По мере того как новая экономика предпромышленной эры отвлекала все больше женских рук от работы в поле, в хлеву или огороде, мясные и растительные калории в крестьянском рационе заменялись сахарными. Меркантильный насос действовал благодаря аддиктивным свойствам колониальных товаров, которые играли роль центрального механизма-клапана в социальном механизме, подобном вакуумному насосу, изобретенному Робертом Бойлом в середине XVII века. В стеклянной колбе, из которой выкачивался воздух, билась и умирала птичка. Так и меркантильный насос высасывал жизнь из домохозяйств.»

Good luck разложить этот абзац на набор четко отделенных механизмов, трейд-оффов, математических моделек и т.д.

@longviewecon

Еще одна интересная цитата по экономической теории из книги. Опять же, good luck разложить эти экономические построение (где экономические = объект анализа) на экономические построения (где экономические = метод анализа).

"Институциональная теория показывает, что инклюзивность государства прямо связана с ростом экономики. Но проблемы современного мира, от ипотечного кризиса до нефтяного проклятия, связаны с реальностями экстракции, когда деньги поднимаются вверх, а люди топчутся на месте. На мой взгляд, экономисты смешивают два типа экстрактивного государства – такое, которое зависит от труда населения (например, аграрное), и такое, которое зависит от добычи природного ресурса. Самыми важными переменными здесь являются не социально-экономические, а скорее социально-географические: концентрация сырья, его редкость в природе, дистанция до потребителя, трудоемкость добычи. В ресурсозависимой экономике не работает трудовая теория стоимости: цена на сырье не зависит от труда, затраченного на его добычу. Она зависит от монополии на это сырье. В соседней стране, которую я назову трудозависимой, богатство нации создается трудом граждан. Тут нет другого источника благосостояния, чем работа населения. В этой экономике действует старая аксиома: стоимость создается трудом. Государство облагает этот труд налогом и не имеет других источников дохода. Тут не только граждане заинтересованы в своем образовании и здоровье, но и государство: чем лучше работают граждане, тем больше они платят налогов. Чем более инклюзивна элита, тем лучше управляется государство. В таком счастливом случае у элиты и народа одинаковые интересы."

@longviewecon

Вынесу из комментариев — про "занятия сразу многими отраслями знания" и невозможность быть специалистом "сразу во всем". Это вечная претензия к любому интердисциплинарному человеку. Вопрос не в том, может ли такой человек разбираться в каждом отдельном вопросе так же хорошо, как человек, который каждому отдельному вопросу посвятил жизнь. Вопрос в том, может ли он на стыке филдов найти новые интересные идеи. Иногда это получается, а когда получается — оправдывает с моей точки зрения все претензии узких специалистов по одному филду.

@longviewecon

Продолжая тему древности могу посоветовать уже, наверное, классическую книгу Джеймса Скотта. Из английской вики:

Скотт описывает постепенный процесс, посредством которого древние люди преобразовали свою окружающую среду. Он начинает с рассказа о влиянии использования огня человечеством, называя его "монополией вида и козырной картой" и подробно описывая его желательность из-за способности уменьшать радиус приема пищи за счет концентрации продуктов питания на меньшей площади вокруг человеческих лагерей. Скотт описывает зарождение оседлости на водно-болотных угодьях до возделывания зерновых культур. Затем он рассматривает 4000-летний "разрыв" между выращиванием одомашненных злаков и возникновением сельскохозяйственных обществ, утверждая, что в наилучших интересах древних людей было дополнять свой существующий рацион зерновыми и другими одомашненными культурами, а не полагаться исключительно на зерновые культуры.

Он исследует изменения, которые человечество привнесло в окружающую среду, используя искусственный отбор для выведения видов растений, которые теперь неузнаваемы по сравнению с их прародителями и также неспособны выжить без заботы человека. Люди также одомашнили животных, избавившись от тех, у кого нежелательные характеристики, и выращивая то, что нам нравится. Это изменило животных как в поведении, так и физиологически, сделав их постоянно послушными и нереактивными, в то же время уменьшив размер мозга. Эти изменения оказывают негативное воздействие на самих животных, хотя и приводят к положительному эффекту в производительности для их одомашнителей.

Затем Скотт обращается к тому, что он называет "человеческими параллелями" - способам, которыми сами люди могли быть преобразованы в результате одомашнивания. Скотт утверждает, что люди сами спровоцировали необратимые изменения - от измененной костной структуры женщин, которых принуждали к сельскохозяйственному труду, до общей разницы в размерах и доказательств дефицита питательных веществ у постсельскохозяйственного человечества. Скотт предполагает, что, возможно, мы сами стали более послушными и менее осознающими свое окружение. Он также утверждает, что потребности одомашненных растений и животных практически делают нас рабами их скрупулезно специфических и повседневных потребностей.

Он задается вопросом, почему охотник-собиратель, у которого (по его мнению) была относительно хорошая и полноценная жизнь, обратился к этому. Натуральное хозяйство является обыденным и содержит больше тяжелой работы, чем общества охотников и собирателей. Далее Скотт утверждает, что причина, по которой общества охотников и собирателей превратились в агро-скотоводческие общества, заключалась в принуждении со стороны государства. Он ссылается на исследования археологического памятника в Месопотамии под названием Абу Хурейра. Скотт соглашается с другими учеными в этой области в том, что "[никто] из охотников-собирателей, населявших продуктивную местность с разнообразными дикорастущими продуктами, способными обеспечить себя в любое время года, вероятно, добровольно не начал выращивать свои основные продукты питания".[5] Наконец, Скотт также указывает, что ранние государства были страдает от зоонозов, то есть болезней, передающихся от животных к человеку, которые приводят к высокому уровню заболеваемости.

...

Скотт заходит так далеко, что утверждает, что "Зерновые создают государства". Введение основного источника продовольствия позволило государству облагать население высокими налогами. Зерновые, особенно пшеница, обеспечили наилучший способ оценки и сбора налогов. Такие злаки, как пшеница или рис, более ценны по весу, чем другие источники пищи, и их гораздо легче транспортировать. Как говорит Скотт: "Ключ к взаимосвязи между зерном и штатами, я полагаю, заключается в том факте, что только зерновые культуры могут служить основой для налогообложения: видимые, делимые, поддающиеся оценке, пригодные для хранения, транспортировки и "рационального использования".

@longviewecon

Цитата из книги Скотта, которая коротко объясняет "старый подход" и "новый подход", сумированный Скоттом на основе современной литературы.

"Поразительный прогресс в нашем понимании за последние десятилетия привел к радикальному пересмотру или полному обращению вспять того, что, как мы думали, мы знали о первых "цивилизациях"...Мы думали (во всяком случае, большинство из нас), что одомашнивание растений и животных непосредственно привело к оседлости и полевому земледелию. ...[напротив] оседлость, так и одомашнивание существовали по меньшей мере за четыре тысячелетия до появления чего-либо подобного сельскохозяйственным деревням. Оседлость и первое появление городов обычно рассматривались как результат ирригации и государств. Оказывается, что и то, и другое, как правило, является результатом изобилия водно-болотных угодий. Мы думали, что оседлость и земледелие непосредственно привели к образованию государств, однако государства появились лишь спустя долгое время после появления стационарного сельского хозяйства. Предполагалось, что сельское хозяйство стало большим шагом вперед в области благосостояния людей, питания и досуга. Изначально было нечто вроде обратного. Государство и ранние цивилизации часто рассматривались как притягательные магниты, притягивающие людей благодаря своей роскоши, культуре и возможностям. На самом деле, ранним государствам приходилось захватывать и удерживать большую часть своего населения с помощью различных форм рабства, и они страдали от эпидемий скученности. Ранние государства были хрупкими и склонными к краху, но последовавшие за ними "темные века" часто могли ознаменоваться фактическим улучшением благосостояния людей. Наконец, можно привести веские доводы в пользу того, что жизнь за пределами государства - жизнь "варвара" - часто могла быть материально проще, свободнее и здоровее, чем жизнь, по крайней мере, для не-элит внутри цивилизации."

@longviewecon

Поскольку обсуждаем книги и вопрос периодически возникает в комментариях, сделаю репост; какие книги об экономической истории с моей точки зрения стоят своего времени:

Продолжая тему Джеймса Скотта: "Скотт вскоре покинул Висконсин, чтобы вернуться в Йельский университет, где он преподавал на протяжении десятилетий. По прибытии он опубликовал "Нравственную экономику крестьянина" (1976), свою первую книгу из замечательной серии классических произведений. В своих интерпретациях европейской истории Карл Поланьи и Э.П. Томпсон утверждали, что до капитализма существовала досовременная “моральная экономика”, организованная бедными классами, в центре которой была важность прожиточного минимума. Люди требовали — друг от друга и от своих политических хозяев — удовлетворения основных потребностей и организовывали свою жизнь в соответствии с этим требованием. Скотт глобализировал утверждения Поланьи и Томпсона, приписав одинаковую этику крестьянам повсюду, включая крестьян Юго—Восточной Азии, которые так явно восстали в 1960-х годах. Скотт также утверждал, что, помимо поиска средств к существованию, крестьяне не желали и не стремились к современному достатку или материальному равенству; они относились к политике государства не как к завоеванию мира, а скорее как к назойливому вмешательству в их собственную досовременную самостраховку от бедствий или, самое большее, как к поддержке, когда их собственные стратегии потерпели неудачу. Проблема, объяснил Скотт, заключалась в том, что современные правители, колониальные или постколониальные, в основном вмешивались, часто разжигая массовые восстания. Урок был прост: посторонним следует либо держаться подальше, либо сосредоточиться на том, чтобы помочь крестьянам помочь самим себе."

Отсюда.

@longviewecon

Проведя аналитический анализ я пришел к выводу: ситуация может развиваться по трем сценариям. В рамках первого сценария, реализуется сценарий номер 1. В рамках второго сценария, реализуется второй сценарий. Наконец, в рамках сценария номер 3 реализуется сценарий номер 3. Для того, чтобы приземлить свой анализ к окружающей реальности, я наполнил каждый из сценариев словами — такими как «рождение», «смерть», «рокировка» и «ладья». Ключевое слово: «ладья». Для того, чтобы повысить публичность своего анализа, я отправил его на публикацию в Journal of Post-Communist Stalemate, знаменитый журнал, базирующийся в Глазго. Я жду ответа и пишу следующий текст.

@longviewecon

В комментариях справедливо отмечают, что "Мудрёней было бы, если бы в качестве первого сценария реализовывался бы сценарий номер 3, в качестве второго: номер 1, а в качестве третьего - сценарий номер 5." Все так, однако я пишу аналитический анализ. А это — уже крайне-левая публицистика. Слово "неолиберализм" пропущено, но подразумевается, но пропущено.

@longviewecon