Тело как контейнер
«Жертвы травматизации совершенно беспомощны, они - мячики для игры и вещи для агрессора, который может творить все, что угодно (в том числе и с ними), поскольку у него есть власть. Основная цель диссоциации тела как следствия травмы - создать в своем теле «не-Я», чтобы иметь объект, над которым жертва, в свою очередь, обретает власть, с которым она может обращаться по своему усмотрению в грандиозной идентификации с агрессором, в подражании ему…То же говорят и …девочки-подростки о своем самоповрежающем поведении: «Это мое тело, и я могу делать с ним что хочу!» Многие отцы-насильники и агрессивные матери тоже говорят: «Это мой ребенок, и я могу делать с ним что захочу!»
…В абьюзивных семьях ребенок (или дети) зачастую становятся тем, кому адресовано содержащееся в семье насилие, его своеобразным контейнером. Динамику девочек-подростков, склонных к самоповреждению, можно понять именно так: девочка производит обмен ролями «преступник-жертва», делая жертвой свое тело. Теперь она агрессор, а не жертва, она не беспомощна и не должна подчиняться, она может принимать решения и обретает власть, которой у нее нет в других ситуациях».
М. Хирш «Это мое тело и я могу делать с ним что хочу».
А какие у вас отношения с телом?
#яиестьтело #какпришельцыстановятсяподдержкой #терапевтическоечтиво
«Жертвы травматизации совершенно беспомощны, они - мячики для игры и вещи для агрессора, который может творить все, что угодно (в том числе и с ними), поскольку у него есть власть. Основная цель диссоциации тела как следствия травмы - создать в своем теле «не-Я», чтобы иметь объект, над которым жертва, в свою очередь, обретает власть, с которым она может обращаться по своему усмотрению в грандиозной идентификации с агрессором, в подражании ему…То же говорят и …девочки-подростки о своем самоповрежающем поведении: «Это мое тело, и я могу делать с ним что хочу!» Многие отцы-насильники и агрессивные матери тоже говорят: «Это мой ребенок, и я могу делать с ним что захочу!»
…В абьюзивных семьях ребенок (или дети) зачастую становятся тем, кому адресовано содержащееся в семье насилие, его своеобразным контейнером. Динамику девочек-подростков, склонных к самоповреждению, можно понять именно так: девочка производит обмен ролями «преступник-жертва», делая жертвой свое тело. Теперь она агрессор, а не жертва, она не беспомощна и не должна подчиняться, она может принимать решения и обретает власть, которой у нее нет в других ситуациях».
М. Хирш «Это мое тело и я могу делать с ним что хочу».
А какие у вас отношения с телом?
#яиестьтело #какпришельцыстановятсяподдержкой #терапевтическоечтиво
Панические атаки и секс
«Еще одна часто заявляемая проблема, с которой приходят к психотерапевту, обычно после нескольких консультаций у разных врачей, - это «панические атаки». Джон Витерито (John Viterito), представитель рационально-эмоционально-поведенческой терапии (REBT - Rational Emotive Behavior Therapy», на одном из своих семинаров сказал, что панические атаки очень плохо лечатся. Там же присутствовал мой коллега Е.Н. Белов - психоаналитик, соавтор книги «Тотем без табу…», медицинский психолог нашего ДС (дневного стационара), - и он возразил, что это не так трудно. Верито спросил: почему в психоанализе это вылечить легче? Евгений Николаевич ответил: «Потому что мы говорим о сексе». И я думаю, что он прав. В панических атаках и схожих состояниях, где есть лавинообразно нарастающая тревога и вегетативные симптомы, всегда задействован сексуальный компонент…
В общих чертах психодинамика при паническом расстройстве выглядит так. Человек имеет сильные чувства к значимому объекту, с которым находится в тесной связи. И в этом он подобен тем, кто склонен создавать зависимые отношения. К объекту он испытывает противоречивые чувства. Позитивные чувства эгосинтонны, сознательны и «очевидны». Негативные - вытеснены и отрицаются. Отношения со значимым обьектом все время продуцируют чувства: как негативные, так и позитивные. Когда резервуар подавленных негативных чувств переполнен, бывает достаточно небольшого, по сознательным меркам, триггера, чтобы развился первый приступ паники…
А при чем же здесь секс? Обычно значимым обьектом выступает сексуальный партнер пациента. Ситуация родитель-ребенок тоже встречается , и секс там тоже присутствует: или как инцестуозные фантазии и соблазняющее поведение (физического сексаульного использования - инцеста - в моей практике с такими пациентами не встречалось), или в том смысле, что «панические атаки» пациента разрушают сексуальные отношения родителя с партнером (другим родителем или новым супругом).
Триггер запущен, негативные чувства начинают достигать сознания, и возникает типичная «дымовая завеса» - тревога. Ее становится все больше, так как резервуар подавленных переживаний велик и мощно подпитывается сексуальностью. Идеи и чувства, которые может осознать пациент, имеют не просто неприятный или травматический характер. Это вызов всей его жизни, его мировоззрению, которое тесно связано с представлением о его значимом обьекте. Вероятно, у такого пациента нет медиаторной предрасположенности к развитию, например, депрессии, когда в воронку самообвинения втягиваются все другие мысли. А к развитию тревоги склонность есть, и она нарастает, становится настолько сильной, что возникает страх дезинтеграции, «психической смерти». Эти переживания подкрепляются и разнообразными вегетативными нарушениями, и уже хорошо осознаваемыми страхами - смерти, сумасшествия, инсульта и его последствий и т.п. Так аффект смещается от внутреннего конфликта между противоположными эмоциями к более «приемлемым» страхам…»
Ян Федоров «На грани современного анализа»
#клиническаяпоэзия #яиестьтело
«Еще одна часто заявляемая проблема, с которой приходят к психотерапевту, обычно после нескольких консультаций у разных врачей, - это «панические атаки». Джон Витерито (John Viterito), представитель рационально-эмоционально-поведенческой терапии (REBT - Rational Emotive Behavior Therapy», на одном из своих семинаров сказал, что панические атаки очень плохо лечатся. Там же присутствовал мой коллега Е.Н. Белов - психоаналитик, соавтор книги «Тотем без табу…», медицинский психолог нашего ДС (дневного стационара), - и он возразил, что это не так трудно. Верито спросил: почему в психоанализе это вылечить легче? Евгений Николаевич ответил: «Потому что мы говорим о сексе». И я думаю, что он прав. В панических атаках и схожих состояниях, где есть лавинообразно нарастающая тревога и вегетативные симптомы, всегда задействован сексуальный компонент…
В общих чертах психодинамика при паническом расстройстве выглядит так. Человек имеет сильные чувства к значимому объекту, с которым находится в тесной связи. И в этом он подобен тем, кто склонен создавать зависимые отношения. К объекту он испытывает противоречивые чувства. Позитивные чувства эгосинтонны, сознательны и «очевидны». Негативные - вытеснены и отрицаются. Отношения со значимым обьектом все время продуцируют чувства: как негативные, так и позитивные. Когда резервуар подавленных негативных чувств переполнен, бывает достаточно небольшого, по сознательным меркам, триггера, чтобы развился первый приступ паники…
А при чем же здесь секс? Обычно значимым обьектом выступает сексуальный партнер пациента. Ситуация родитель-ребенок тоже встречается , и секс там тоже присутствует: или как инцестуозные фантазии и соблазняющее поведение (физического сексаульного использования - инцеста - в моей практике с такими пациентами не встречалось), или в том смысле, что «панические атаки» пациента разрушают сексуальные отношения родителя с партнером (другим родителем или новым супругом).
Триггер запущен, негативные чувства начинают достигать сознания, и возникает типичная «дымовая завеса» - тревога. Ее становится все больше, так как резервуар подавленных переживаний велик и мощно подпитывается сексуальностью. Идеи и чувства, которые может осознать пациент, имеют не просто неприятный или травматический характер. Это вызов всей его жизни, его мировоззрению, которое тесно связано с представлением о его значимом обьекте. Вероятно, у такого пациента нет медиаторной предрасположенности к развитию, например, депрессии, когда в воронку самообвинения втягиваются все другие мысли. А к развитию тревоги склонность есть, и она нарастает, становится настолько сильной, что возникает страх дезинтеграции, «психической смерти». Эти переживания подкрепляются и разнообразными вегетативными нарушениями, и уже хорошо осознаваемыми страхами - смерти, сумасшествия, инсульта и его последствий и т.п. Так аффект смещается от внутреннего конфликта между противоположными эмоциями к более «приемлемым» страхам…»
Ян Федоров «На грани современного анализа»
#клиническаяпоэзия #яиестьтело