Ровно 110 лет назад, 4 августа 1914 г., кстати, войска Германии вторглись в Бельгию, Великобритания объявила ей войну, и формально сформировались противоборствующие коалиции — Антанта против Тройственного союза.
Косвенным результатом этого события стал старт арки самого известного персонажа Агаты Кристи.
В "Таинственном происшествии в Стайлз" и потом в "Занавесе" рассказывается, что Эркюль Пуаро был в числе четверти миллиона бельгийских беженцев, которые въехали в Великобританию в самом начале I Мировой войны. После резкого продвижения германской армии в Бельгию Англия открыла границы беженцам — вот он и приехал. В 1916 г. он проводит первое частное расследование вместе с Гастингсом, который к тому времени уже знаком с ним какое-то время, вполне возможно, что как раз пару лет.
Есть версия, что Пуаро успел получить на войне ранение, и только потом переехал в Англию. Но скорее он вообще не воевал, а сразу постарался устроиться работать в полицию (будучи в Бельгии полицейским), но не преуспел и стал частным детективом, а сразу после первого успешного дела вызвал интерес английских спецслужб, с которыми потом сотрудничал на контрактной основе.
#Англия #история #литература #20век

Об оптимизме и свете в конце туннеля

Княгиня М.К.Тенишева “Впечатления моей жизни”, М., 2002, самая последняя страница:
“Наконец-то нашлись у нас мужи, и Россию, может быть, можно еще спасти!
Казалось, что наша настоящая, прежняя русская душа умерла навсегда... Но велик Господь!.. Россия еще жива. Жив, жив русский человек!..
И радостно, и страшно...
До чего мы дожили! Религия поругана, духовенство запугано, ум, способности людей обесценены, отброшены, как ненужный хлам, и на поверхность всплывают одни авантюристы за другими...
Утром газеты принесли нам следующую новость: «Убийство Григория Распутина!» Слава Всевышнему! Довольно, наконец, позора, довольно унижения, пережитого с той минуты, как на чью-то потеху завелся на верхах этот порочный фетиш!
Верно сказал сенатор Таганцев: «Родина в опасности!»...
Теперь осталось всего лишь 5 часов до конца этого злосчастного года. Что-то нам сулит 1917 год?
Господи! Пошли нам на землю успокоение!! Дай нам с честью выйти из этой ужасающей войны!
Боже, пощади нас и избави от позора!..”
#Россия #история #первоисточник #20век

Роберт Шонберг пишет о первом аресте Эла Капоне 17 мая 1929 года, что гангстер, пересидевший во Флориде организованную им Бойню в день Святого Валентина, так же издали создавший несколько прецедентов в Чикаго и Нью-Йорке, все же счел нужным приехать на одну рядовую разборку в Филадельфию самолично. Особенностью разборок мафии было использование автоматов и дробовиков по той простой причине, что из револьверов они просто редко попадали друг в друга: стрелковой подготовки, кроме перестрелок, не было ни у кого. Поэтому на месте преступления всегда царили хаос и веселая кутерьма. С места столкновения все уходили врассыпную, потому что полиция приехала неожиданно быстро. Эл выбежал впопыхах на оживленную улицу, гнавшиеся за ним констебли отстали. Но тут его задержал совершенно посторонний, просто проходивший мимо, другой патруль, чтобы проверить документы. Почему? Потому что Эл потерял в суматохе шляпу и был, соответственно, без шляпы. А это необычно и подозрительно. При нем нашли запрещенное в этом штате оружие в скрытой кобуре, но не сумели доказать, что бежал он именно оттуда, откуда стреляли: камер на стенах не было. Впрочем, он сказал пару слов патрулю, потом пару слов — судье и, в общем, сел на год. За примерное поведение вышел через девять месяцев и снова пошел на работу.
Но факты — упрямая вещь. Как и последние старцы в Москве, которые не выходили из дому без шляпы, пока не вымерли к началу 2000-х гг. Лунных коротышек у Николая Носова тоже арестуют за отсутствие шляпы, но и «русские» коротышки у него же не выходят без головного убора на улицу. В старинном анекдоте про маленький отрез сукна и армянского портного из материи умудряются сшить пиджак, брюки, жилет и обязательную кепочку. Шляпы, как и трости, в качестве обязательного аксессуара начали исчезать после Мировых войн, но продержались немного дольше.
Как и трость, шляпа в наше время — это позиция, это образ, это вызов и маркер нон-комформиста. Либо разовый ситуативный аксессуар для фотосессии. И здесь оба гендера равны. Какая ирония по отношению к обязательному стандарту одежды, скажем, 1940-х гг. Они отличают в наше время творческого человека или маргинала, но еще Ломброзо пытался разобраться, где там гений, а где безумие, - и сам чуть не сошел с ума, но не разобрался.
#США #20век #мода #история

Специалисты из снобистской брендовой «Gentleman’s Gazette» проанализировали причины, почему в мире после двух Мировых войн больше не принято носить трости, за исключением медицинских показаний. Интерес нашей уважаемой редакции к этой теме обусловлен (а) наличием у нее двух тростей (см. выше абзац о маркерах), (б) сетованиями нашего старинного одноклассника на возрастные изменения характера в сторону сварливости и невозможность при этом цеплять и колотить электросамокатчиков тростью, как это могли делать старики в нашем детстве.
Итак, «Gazette» вполне логично и убедительно приводит следующие причины:
1) Мы стали меньше ходить пешком: действительно, дневники англичанина XVII века Пипса содержат описания ежедневных перемещений по Лондону пешком примерно в диапазоне (применительно к Москве) Полежаевская-Комсомольская-Тверская-Полежаевская, и ничего, довольно долго прожил, жаловался только на глаза. Трость отлично способствует перераспределению веса и облегчает долгую ходьбу, помогает стоять, передыхая, и т.д.
2) Мировые войны требовали сплочения населения и привели к разрушению множества социальных границ (утрата особого статуса титулованным дворянством, отмена гендерной и расовой сегрегации и т.д.), и трость ушла в прошлое как классовый атрибут, ей стало стыдно кичиться. Кстати, тогда же пролетарские кепки стали доминировать в массовом употреблении, прореживая ряды шляп. Сейчас трости входят в карикатурно «аристократические» специальные гардеробы для оперы и раутов, но это ведь карнавалы с претензией на серьезность, если по правде. «Walk with sticks or umbrellas in their mitts, puttin' on the Ritz».
3) Трости воспринимались как полу-оружие, и справедливо. Ими можно отлично драться (см. ниже). Английское смешанное боевое искусство бартицу, разработанное в 1898 году, было рассчитано на джентльмена, вооруженного тростью. Использование трости в драке подразумевалось по умолчанию. Кроме того, важен уголовный аспект: кроме тростей-часов, тростей-бритвенных наборов, тростей-фляжек, было множество тростей-шпаг, тростей-палиц и тростей-пистолетов, их постепенно везде запрещали.
4) Трости постепенно стали ассоциироваться с болезнью, старостью и вообще слабостью. Плохой маркетинг.
5) Трости стали ассоциироваться с прошлыми временами и устаревшими модами, перешли в разряд музейных экспонатов. Они стали символом антипрогресса (см. фото современных мыслителей-ретрофилов). Еще худший маркетинг.
6) Трости громоздки. Они чаще всего не складываются, как зонтики, а если складываются, то крайне непрочны в разложенном состоянии. Поэтому с ними сложно в транспорте и общественных местах. Недостаток инжиниринга.
#США #20век #мода #история

Исторически же говоря, культурным шоком стал музей Ельцина в Ельцин-центре. Чистое эстетическое удовольствие – видеть современный музей таким, каким он должен быть, где сочетаются витрины с документами, видеоролики и инсталляции. Но чувствуешь, конечно, некую пакость течения времени, открывая для себя, что ты не столько посетитель, сколько экспонат. Ну действительно, дико слушать экскурсию – художественно написанным текстом от юного екатеринбургского человека – про Москву 1991-го и 1993-го, в которой жил и в которой принимал непосредственное участие, при этом то заходя в комнату с польской стенкой и паласом, чтобы посмотреть «Лебединое озеро», то садясь в старомодный троллейбус, миллионы раз обсиженный, когда он ездил, а не стоял, перекрашенный и чистенький посреди инсталляции Павла Лунгина. Отдельный медитативный опыт – зал с путчевской баррикадой, над которой то ночное небо, то нарезка из подлинных теленовостей. И еще отдельный опыт – кажущийся сейчас совершенно немыслимым мультфильм Шакирова и Макарьева об истории демократии в России перед началом обхода. Персонажи из самоцветных камней, строящие и рассыпающие осколками вот это вот всё – завораживающе.
Современные средства организации музейного пространства постоянно вовлекают зрителя в нечто вроде перформанса. Наверное, этим объясняется изменение роли экскурсовода, который из былой училки, в постоянном контакте со зрителем объясняющей ему тему, пользуясь наглядными пособиями, превратился в биогид, ну как аудиогид, видеогид, то есть средство сообщения фиксированного материала, который он выучил наизусть, не будучи предназначен для бесед и вопросов-ответов.
Также любому человеку-экспонату диковаты веселые хипстерские названия люкс-кафе «1991» и «Бар-Борис» с «блюдами от Наины Иосифовны», но это чушь, в принципе, потому что ну а кафе «Пушкин», ресторан «Суворов» и всё многообразие «биточков по-чекистски» и «компота тургеневского» во всех изводах общественного питания? Просто это уже история, внутренние отрицание-гнев-торг связаны только со степенью отдаленности, а история всегда великолепна и всегда – повод для ностальгии.
#история #Россия #20век #музей

24 августа 1991 года, кстати, 33 года назад, завершился путч. Не 22-го – во время титанического митинга и народных волнений на Лубянке и Манежной, когда осаждали райкомы и сносили Дзержинского, не 23-го – когда мэр Попов опечатал партийные учреждения и с трудом усмирил население, тихо-мирно перешедшее от торжества победы к закономерной жажде погромов. А именно 24-го, когда отрекся от престола, по сложившейся традиции, последний представитель династии генсеков Горбачев. И предложил ЦК КПСС самораспуститься. Как известно, правила в России не работают, поэтому КПСС не стала слушаться своего монарха, не стала обращать внимание на мнение народа, ну и приступила к длительному процессу разбираний и собираний дискурса, пока не дошла до наших дней, попеременно крестясь и танцуя лезгинку по щелчку пальцев.
Сам я никогда не понимал ажиотажа ни в одну сторону, ни в другую. Воспитанному на «Голосе Америки» главному политинформатору школы и заместителю комсорга школы по идеологии, участнику всех стандартных кухонных разговоров в интеллигентском районе на метро «Аэропорт», читателю Авторханова и Солженицына и автору первых двух лекций о масонстве на материале Лоллия Замойского и Селянинова, девятнадцатилетнему тем более – все эти эмоциональные столкновения были странны и чужды. Я уже успел вволю нагуляться на митингах «Демократического союза» и «Памяти», настояться у стендов «Московских новостей» в толпе пикейных жилетов, наплясаться на уличных гуляниях у синагоги и у Всех Святых на «Соколе», наспориться о политике в школе и напечататься на эту тему в ротапринтной школьной газете. Мне уже приелось, да и свою жизнь с этим дерущимся между собой внешним миром я никогда не ассоциировал. Встретившись на первом курсе с новоявленным одногруппником, жутко погруженным в запутанный мир «Демократических платформ» и «Альтернативных инициатив», я от него бегал по всему институту. Благо, он не прижился в группе и через год свалил куда-то. Но главное, мне были совершенно безразличны и чужды мчавшиеся на баррикады люди.
Смешные и идиотские гэкачепешники не вызывали совершенно никакого страха. У родителей и бабушки – да, но не у меня. Никакого представления о том, какой может быть жизнь «при свободе» не было, так что не вполне было ясно, за что типа надо бороться и на что напарываться. Свободы и так уже было в 1985-1990 годы ровно столько, сколько мог воспринять человек, который до того 70 лет никакой свободы не видел вообще. Он просто не знал, это уже достаточно свободы или еще маловато. Но судя по миллионам, пошедшим на баррикады и их поддержавшим, многим действительно было не всё равно, и они были готовы сражаться за своё.
После первого курса я поехал вожатым в пионерлагерь от Торгово-промышленной палаты на платформе «Новопетровская». 19 августа начальник лагеря вышел рано утром из дома пьяный в дерьмовщину, опоясанный кобурой с пистолетом и с лопатой в руках. Он выкопал рядом со своим порогом телефонный кабель и перерубил его, после чего заперся у себя дома и никуда не выходил. По телевизору на веранде крутили «Лебединое озеро» и сообщения о путче и ГКЧП. Дети врассыпную бросились к электричкам, чтобы ехать к родителям, коль скоро им нельзя было позвонить (обычно они это делали из домика начальника). Мы провели день в беготне по лесу и ловле детей. В этом участвовали все, включая повара и физруков.
#Россия #история #20век #ивсебылоэ

И еще о настроениях во время путча. Тогда же, 24 августа 1991 года, торжественно хоронили троих погибших во время попытки остановить бронетехнику в туннеле на Новом Арбате.
Торжественные похороны были очень хорошо памятны по «пятилетке похорон» на Красной площади в 1982-1985 гг. К ним относились иронически, про них сочиняли анекдоты. Но и всё на этом. Обычные похороны обычных людей оставались в той же клетке мозга, что у людей XIX века. В пригородах, не говоря о деревнях, еще фотографировались с покойниками. В Москве еще выставляли крышки гробов на лестничные площадки, потому что похороны еще не стали объектом сферы услуг, и в ожидании очереди покойников хранили дома. Ни в каком случае публичность не допускалась: это узко-семейное мероприятие, как Новый год. В народе разве что ходили — ничуть не изменившись с XVI века — анекдоты про пьяного, попавшего на чужие похороны.
И никакой религии. Всегда удивительно слушать рассказки публичных людей, как в глухие 1970-е годы у них на каждый чих вроде рождения, смерти или свадьбы откуда-то всегда появлялся с походной дароносицей какой-нибудь «батюшка» глубокого залегания и всё оформлял по-божески. В августе 1991-го в газетах публиковали письма и обращения родителей Комаря, Кричевского и Усова с непониманием необходимости церковного отпевания для их погибших детей. Эти люди были военными или преподами, они не были никитами михалковыми и не держали в своих чешских сервантах стопки с вензелем Николая II и киоты-складни, освященные оптинскими старцами.
Новая власть с первого своего дня четко и недвусмысленно заявляла, что предполагаемой расхлябанности и либерализации не будет. Вот мы отменили вам социалистический обрыдлый нафталин. Вот мы даем вам взаместо поющих попов и платочки. И не вертухаться. Ну ладно, если кто еврей, то вот вам смешной коротенький раввин в очках. С вами всегда проблемы. В стране моментально размножились анекдоты про красные уголки, превращенные в часовни. Ненадолго, правда, потому что красные уголки превратились в часовни.
И эти всенародные похороны с политическими речами президиума и обрядами, сымпровизированными на коленке для этой обстановки служителями культа, символизировали гораздо больше, чем могла тогда вместить экзальтированная публика. Потом десятки раз и в Москве, и не в Москве, повторялась эта ситуация с публичными похоронами тех или иных жертв того или иного насилия, и каждый раз она была очень далека от собственно горя близких и собственно философской категории смерти.
#Россия #история #20век #ивсебылоэ

Самый великий и центральный роман Умберто Эко — это «Таинственное пламя царицы Лоаны» (2004).
Не рассматривая филологические, социо-философские и публицистические работы Эко, беря только романы, делишь их обычно (субъективно) на две неравные группы. «Имя розы», «Маятник Фуко», «Пражское кладбище» и ужасный позорный посмертный «Сигнальный номер» - это его настолки, игры, с любовью разработанные и неоднократно сыгранные им самим, увлекшие его в поток написания собственных миров. Как Мастер игры в конспирологию он — очень традиционно — сформировался из детективиста, первого своего амплуа как романиста. Другая группа — это «Остров накануне» и «Баудолино», скорее не игры, а диалоги Эко с воображаемыми друзьями, хранящимися у него в голове, хотя оба романа, конечно, могут также сравниваться и с «Именем розы», и с другими играми. Просто если в играх есть экшен, то романы-диалоги абсолютно статичны. И там и там Эко, в сущности, разговаривает сам с собой в нескольких ипостасях, которые нужны ему только чтобы не выглядеть сумасшедшим. Так-то ему вполне хватает себя самого, но глупо проговаривать самому себе то, что сам знаешь (он попробовал в «Маятнике Фуко», и ему, видимо, не понравилось). И в «Имени розы», и в «Острове накануне», и в «Баудолино» он купается в своей любимой европейской готике и возрожденческом классицизме, продолжает незавершенные диалоги с авторами любимых книг и закрывает незакрытые гештальты, по-тарантиновски раздавая древним загадкам — объяснения, а несчастливым финалам — счастливые.
И закономерным итогом работы с собой стал для него роман «Таинственное пламя царицы Лоаны», где он не просто работает по-прежнему с собой, но и над собой. Это полная деконструкция автора-филолога автором-философом, пост-модернистская и абсолютно жуткая. По сюжету, потерявшего память после инсульта писателя привозят в старый дом его семьи, где он должен восстановить себя и свою личность путем перепроживания воспоминаний. По идее, тема на три страницы. Уникальный роман состоит наполовину из фото обложек, оберток, кадров и открыток. Герой романа родился и вырос из книг, фильмов и мелочей быта. Конечно, стереотип потребовал сделать центральным нервом героя какую-то машу-с-первой-парты, обожествленную подростковым умом. И когда наконец герой добирается в реконструкции себя до этой отгадки и Царица Лоана наконец поворачивается к нему в очередном сне лицом, его тут же обнимает более сильный кондратий, и он умирает, потому что нельзя увидеть бога и жить. Это азы. Но Эко вообще не любит дописывать романы, все их концовки поспешные и на отцепись. Да и строго говоря, сами в себе покопайтесь, у многих ли в центре личности окажется, ну не знаю, идеал свободного доступа всех детей Африки к чистой пресной воде.
Роман бесконечно ценен своей персональностью и своей универсальностью, это полная де- и затем реконструкция складывания эмоциональной и интеллектуальной личности ребенка-подростка-юноши в контексте артефактов его эпохи и всех предшествующих эпох, формирования того самого воздушного столба культуры, который давит на голову современному человеку и постоянно питает его рефлексию. Он демонстрирует действительно рабочую методику перепросмотра себя со стороны, поднимает в очередной раз вопрос, где мы — это мы, а где мы — это другие, и есть ли мы как мы вообще. Умирает ли герой собой или не-собой, собой новым или собой тем самым? Туда ли он копал, того ли он копал, надо ли было вообще копать?
После этого романа Эко написал, конечно, еще «Пражское кладбище», но уже в нем откровенно падальничал самого себя из «Маятника Фуко» и просто, чувствуя на горле костистую и пигментистую попугаячье-цепкую ручку старости, пытался снова нырнуть в ту же лагуну, где резвился двадцать лет назад. А итогом его творчества логично и закономерно стала «Царица Лоана» - великое произведение мировой литературы.
#литература #20век #современность #конспирология #Эко

Сам день 9/11, конечно, был абсурден донельзя. Сейчас кому расскажешь – половину нужно снабжать сносками. Человек собирался заниматься западным эзотеризмом, поехал в место сбора западных эзотеристов, но оказалось, что мероприятие перенесли, а он про это не знал. Поэтому спокойно вернулся домой и выяснил, что ему звонили с работы и требовали срочно приехать. Уже около пяти часов вечера человек добрался до работы, где и узнал, что произошло в Нью-Йорке, потому что иначе узнать об этом весь день не было повода и способа. Сразу после этого события на работе раскошелились и тем персонажам, которые могли вдруг понадобиться, скуповато выдали пейджеры с условием не перенапрягать сеть личными посланиями, а то не напасешься на вас.
На работе же человека усадили в жутковато пустой и темный огромный ангар – незанятую эфирную студию, где полпомещения было затянуто чехлами, а в углу стоял одинокий маленький телевизорик на каталке и перед ним – два стула, на которых сидели еще двое разнополых и болезненно бледных в темноте при свете одного лишь экрана синхронистов лет по 25.
CNN, ABC, CBS и Reuters открыли свои FTP и раздавали картинку со звуком бесплатно всем по всему миру. В эфир ОРТ шла картинка с CNN нон-стоп, первые свои новости вышли только в 18.00. Синхронисты, таким образом, вдвоем, а потом втроем обеспечивали нон-стоп с 14.00 до 05.00 утра, чередуясь сначала по 20 минут, по ГОСТу, а потом уже как попало. Кружка для окурков там уже была. За бутылками воды ходили в аппаратную. Наушники фонили ужасно, их меняли два раза. Где-то в полночь принесли всем по пакету из Макдональдса. В аппаратной в это время нарезали картинку и листали агентства, писали подводки, дым столбом. В пять утра коллега довезла до дома, и то ли был потом отгул, то ли нет, память не сохранила. Этих двоих синхронистов в жизни никогда больше не видел.
Очень запомнилась неформальная эмоциональность ведущих и корреспондентов в эфире, всеобщие шок, горе и сочувствие, такого никогда больше не было.
Удивительнее всего, что пройдет много лет, и, стоя у стены в ожидании расстрела, полковник в одной из нарезок «эфир российских каналов 11 сентября» в скопищах Ютьюба нашлось несколько секунд исторического свидетельства. Не самый лучший образец, не самый, час на четвертый вещания севшим голосом. Но и это тоже история.

Вообще, конечно, это был конец большого ХХ века, и XXI век начался в 2004-2007 годы, с событий, которые определили его главные тенденции. Фейсбук, Джимейл и первый Айфон, дайалап сменился выделенками, появилось потоковое видео и новые системы шифрования, вошла в фазу тотальности цифровая революция, - и тут же лопнул в 2000 году пузырь доткомов. Альянс Гейтса с Баффетом и избрание ими Буша, вхождение бывших соцстран и республик в ЕС, преобразование избирательной системы в России, "международный терроризм" и повсеместное затягивание гаек, т.е. формирование всех основных линий противоречий в нынешнем мире. Глобализация экономики и взлет Китая и Индии, валовые инвестиции, предельные цены на нефть и полный крах всего в 2007-2008 годы, кризис и т.п., и ад следовал за ними.
#Россия #история #20век #ивсебылоэ

О взаимоисключающих тайных обществах

Тёхётём Надь родился в 1908 году недалеко от Белграда, но тогда это была Венгрия, чуть позже – Трансильвания. Учился в католической школе, потом в Будапештском университете и там почти сразу почувствовал свое настоящее призвание. Он вступил в 1926 году в Общество Иисуса и далее следовал полной его программе подготовки: 3 года послушничества, три года магистратуры по философии и теологии, потом преподавание, потом пять лет в Иннсбрукском университете, в 1937 году принял сан, в 1944 году – торжественный «четвертый обет» единоличной верности Папе. Недолго попреподавал во Флоренции.
Вместе с тем с 1937 года он посвятил жизнь венгерскому Союзу молодых крестьян-католиков (KALOT), основал его и поддерживало его деятельность. У союза были вполне социалистические цели и методы, что не замедлило сказаться на его судьбе с началом Второй мировой войны. Союз еще перед ее началом ушел в подполье и приобрел характер партизанско-подпольной горизонтальной сети. При этом совершенно не родственной и не дружественной венгерским коммунистам, потому что это были а) очень крайние католики, б) эсеры и меньшевики, если их как-то пытаться определить. Функции Надя были довольно сложными: он постоянно циркулировал между отрядами KALOT, советскими ставками командующих и Ватиканом. Это обеспечило его союзу неприкосновенность со стороны советской армии и местных коммунистов. Союз насчитывал около полумиллиона человек и занимался созданием училищ профтехобразования, борьбой за права рабочих и крестьян по отношению к заказчикам и работодателям. И посреди всего этого отец Тёхётём Надь метался по военной Европе с ватиканским паспортом, перенося депеши от руководства СССР – венгерским антифашистским повстанцам и римской курии.
После Войны он продолжил отстаивать свое детище перед новой советской властью, но не очень успешно. Мировой каток уже прокатился по этой дистанции, и закатанное в асфальт было не вернуть. Надь немного достал Папу и поэтому, во исполнение обетов, поехал проповедовать и преподавать в Уругвай.
Вскоре он переехал в Буэнос-Айрес, но сумел там постепенно переругаться и с венгерскими эмигрантами-патриотами, и с ортодоксальными католиками. В порыве чувства противоречия Надь решает проверить, а что там вообще за дела у главного врага всего христианского мира и иезуитского ордена, в частности? И вступает в 1952 году в масонскую ложу. И там ему очень нравится. Он добрался до высших степеней Шотландского и местного Символического уставов, он разагитировал своих приятелей-венгров и создал в Аргентине ложу «Кошут», которой долгое время руководил, а венгров в Аргентину хлынуло очень много после советских мирных инициатив 1956 года, так что ложа постоянно росла. И вообще Надь стал знаковой фигурой для аргентинского масонства. Братство он искренне полюбил за простор для дискуссий и насыщенную интеллектуальную жизнь. Своего иезуитства он никогда не скрывал, фартук надевал на сутану. Он издал в 1963 году книгу «Иезуиты и масоны», где сравнивал идеологию тех и других и делал вывод о неизбежном сходстве содержания и формы подобных учреждений, сопровождая его пространным экскурсом в историю.
Самих же руководителей аргентинского масонства он достал своей бурной активностью очень сильно, то тут то там возникали кампании против иезуитов в масонстве. К тому же в Аргентине было много не только эмигрантов-социалистов венгров, но и эмигрантов-нацистов венгров, а никакой симпатии Надь к ним не испытывал и не стеснялся об этом везде говорить. На него жаловались в епархию и в Ватикан. Ватикан вздохнул и провел с Надем профориентационную беседу. Ему выразили благодарность за все успехи и деяния, дали звание почетного профессора папского Григорианского университета – и сняли с него обеты вместе с рясой.
#Венгрия #Аргентина #история #20век #тайныеобщества #иезуиты #масоны

Сегодня исполнилось бы 74 года Юрию Лонго – без которого девяностые были бы ну так себе.
Наряду с йогами, методологами, экстрасенсами, столбунцами, ивановцами, южинцами, емельяновцами, гурджиевцами и др. он формировал жутковатое эзо-поле поздне- и пост-советского общества.
Даже элементарная википедия показывает, насколько непохожи советские 1970-1980-е годы на типическое и упрощенческое представление о них. Что творилось там по красным уголкам ЖЭКов, по актерским гримеркам и писательским кухням.

«Карьеру иллюзиониста Головко [Лонго] начал после знакомства в 1979 году с артистом Московской областной филармонии, иллюзионистом Львом Корнеевым. За довольно крупную по тем временам сумму в 1000 рублей Лонго выкупил реквизит для фокусов с инструкциями и секретами. За одно выступление, по словам директора Музея трёх актёров Владимира Цукермана, Лонго получал по 5 рублей. В дальнейшем он продолжил свою карьеру в Москонцерте…
В 1980 году Головко начал сотрудничество с Алексеем Гайваном, начав с показа фокусов в его спектаклях. Через год он познакомился с Владимиром Цукерманом, который работал ассистентом у кукольницы Марты Цифринович, в «каморке папы Карло» — в комнате дома на Варшавке, где проживал артист кукольного театра Александр Астрогор, руководитель кукольного кружка на Нахимовском проспекте, позже ставший известным московским астрологом. Астрогор познакомил Цукермана с Корнеевым, а Юрий позже познакомил Цукермана с Геннадием Гончаровым, который тогда занимал должность заместителя директора ЖЭКа и, с собственных слов, увлекался гипнозом. Так начала образовываться команда артистов, куда входили Лонго в качестве фокусника, гипнотизёр Гончаров, Владимир Рубаник в качестве жонглёра, Цукерман как ведущий, факир Николай Александров и Андрей Ломакин, пародировавший Андрея Миронова... Сам Юрий Лонго неоднократно становился объектом скандалов, выдавая себя при встрече с разными женщинами за советских звёзд театра, кино и эстрады — Никиту Михалкова, Стаса Намина, Леонида Филатова или Михаила Боярского, некоторым женщинам представлялся как посол СССР в США Анатолий Добрынин, а иногда любил выдавать себя за ученика Амаяка Акопяна».

Лонго умер в 56 лет от расслоения аорты, с которым его просто не взяли в Склиф, потому что (это широко известный факт) уже бесполезно. Это расслоение можно заметить и купировать в первые полчаса его развития, а потом уже всё равно. Но зато каждый знакомый Лонго объясняет его смерть по-своему, и каждая версия — очередная страничка истории 1990-х: кровавым конфликтом с Григорием Грабовым, порчей на икру от любовницы, от пылких поклонниц, от официальной церкви, от конкурентов. Удивительно, что его фигура все еще не заслужила места в курсах по магии тайных советских мудрецов и красочно изданных биографий, как у Мессинга, Джуны и прочих ванг.
#СССР #20век #история #тайныеобщества

О запрещенных субстанциях, мимопроходящих современниках и исторических жерновах

Не только августовским путчем 1991 года характеризовалась эпоха, в которую нам довелось жить и бороться. Но и октябрьским путчем 1993 года. В отличие от многих я могу с точностью высказаться о том, где я был в этот день и насколько мне неприятны были эти красно-коричневые люди.
3 октября 1993 года с 18.00 я, студент аж четвертого курса, сидел на метро «Бабушкинская» дома у бывшего старшего вожатого в компании бывших вожатых лагеря «Рябинка» и социализировался. Никаких особых событий с утра я не зарегистрировал, да и воскресенье было. В 1992-1993 гг. я обучался по обмену в США, вернулся в июне, выяснил, что правил зачтения иностранного обучения в институте нет и надо либо отстать от своей группы на год либо сдать всё экстерном за третий курс. И только похмельный физрук молча принял булькнувшее приношение, молча расписался в табеле и показал рукой на дверь. Остальные преподаватели были фанатами своих дисциплин и искренне верили, что я хочу с ними об этом поговорить.
Этой истерии сдачи непройденного были посвящены июнь, июль и сентябрь. Параллельно с многостаночной личной жизнью, которой я заедал стресс. И с подторговыванием пирожками за лотком у расписания чужого факультета вместе с товарищем бывшим старшим вожатым, потому что с работой как-то не клеилось. Как-то с трудом вспоминаются политические расклады того времени: я узнавал их разве что от сумасшедшей старухи* на красной ветке метро.
Закономерно, что алкоголизация за вожатским столом продвигалась стандартным темпом 21-летних людей и сопровождалась песнями под гитару и соответствующими разговорами. Каким-то образом в руках у одного из наших старших (года 24 ему было) коллег оказалась папироса, которой он хвалился и кичился, после чего затянулся и пустил по кругу. Это было забавно и интересно. До меня оставался еще один человек, когда в квартире истошно затрезвонил телефон, и моя мама не менее истошно потребовала (у приличных детей было принято оставлять телефоны друзей мамам), чтобы я возвращался домой, потому что в городе восстание. Я горделиво отказался. Звонки продолжались с периодичностью в четверть часа, и наконец трубку взял папа, который угрозил, что «сейчас они победят, и начнутся погромы». Папа был единственным русским в этой суматошной семье.
Трагедия моего отбытия граничила с немым фильмом серебряного века. У меня была травма размером с дыру от Бога, потому что мне не дали расширить сферу экспансии, и родители оказались тому виной. Добрался через пол-Москвы за час, вообще без изменений сравнительно с прошлыми днями. В понедельник мы все, как обычно, пошли в институт, и там, конечно, обсуждались события в городе, но душу они особенно не затрагивали. После созвонов с вожатской компанией, выяснилось, что особо рассидеться не получилось ни у кого, и оставшаяся в одиночестве группа из троих юношей таки сходила к Дому советов и даже (по их словам) пару раз слышала фюить пуль, летящих мимо. Потому что папиросу они все же добили, и следом за ней — вторую. Уже где-то неделю спустя я ездил смотреть на обугленную стену Дома советов, по телевизору заставал время от времени какие-то сообщения о событиях, со злорадством наблюдал арест всей этой своры. Ну они реально были карикатурно отвратительные.
#история #Россия #20век #ивсебылоэ

*Сноска о сумасшедшей старухе

В начале 1990-х годов в первом вагоне от центра по красной ветке московского метро ездила туда-сюда старуха, которая садилась в середине лавки и, глядя прямо перед собой, не переставая, эмоционально говорила будто страницами из раннего Сорокина: «Бурбулис на пленуме демократической платформы выступил с суровым осуждением программы пять шагов, которую разработал Явлинский на основе выступления Сажи Умалатовой, а Шохин тогда же ему и говорит, после пленума, что сами посмотрите, что Шахрай-то подумает, это вам не третья конференция Нашего дома России ведь». Мы студентами от нее узнавали новости. Ну то есть как узнавали. Ржали.
И сейчас встречаешь временами в сети литераторов, жестко привязывающих свои тексты к моменту. И в собраниях сочинений прошлого читаешь что-то подобное. Но ведь все эти фамилии и реалии утрачивают сигнификаты через год или пять. Кто такой Бурбулис? А Грызлов? А Фрадков? А Марычев? А Марков-второй, Кокошкин, Струве? А панамский кризис, суэцкий кризис, путч 1991-го, 1993-го? Тлен же всё, суета и погоня за ветром.
#история #Россия #20век #ивсебылоэ

В жизни всегда есть место ритуализму

После революции в России и провозглашения независимости Финляндии Репины оказались за границей. 29 сентября 1930 года в возрасте 86 лет великий художник скончался. Его 53-летний сын и в день похорон вел себя странно. По воспоминаниям очевидцев, покойника положили на столе на веранде. Юрий Ильич с утра ушел в лес с ружьем и вернулся к обеду, неся в руке убитого зайца. Пройдя на веранду, он прибил этого зайца в распятом виде к столу в ногах покойного. Затем, вбив еще один гвоздь, подвесил корзинку с яблоками. Когда его спросили, что это значит, Юрий Ильич ответил: «Я принес в дар папе все, что мог самого дорогого». После смерти художника его дети продолжали жить продажей его вещей и картин. Но все равно испытывали нужду. "Вечерний Харьков", 2007 г.
#Россия #20век #история #живопись

У образа и подобия божьего в виде голой обезьяны homo sapiens всё обычно крайне просто, сколько б университетских мантий он на себя ни навешивал и сколько столетий ни отмечал бы римскими засечками на стене своей камеры в этом мире. Всё светлое, чистое и доброе у него обитает в недостижимой небесной голубизне, а всё мерзкое, грязное и дурное — в непостижимой глубинной синеве либо мраке подземелий.
Благодетельные люди-птицы теософии и научной фантастики рубежа XIX-XX веков соперничали за душу человека с полузмеями-нагами ничуть не менее жестоко, чем ангелы и демоны рубежа I-I веков, до и после новой эры. Наги Блаватской, древние боги Лавкрафта и змеи-шейпшифтеры теософа Мориса Дореаля заложили основу для образа всемудрого, но злобно-гадостного рептилианина, в русском обиходе превратившегося в «рептилоида» милостью человека-оркестра Юрия Петухова.
Но прежде чем рептилоиды перенеслись на иные планеты, влившись в концепцию Ситчина-Дэникена, им необходимо было совершить переход от чисто земных существования и происхождения, как у первосоздателей, в иномирное бытование. Эта задача была решена не сразу, а заняла некоторое время — в работах американских бульварных писателей-фантастов и комиксистов 1920-1930-х годов. На рынке pulp fiction, брошюр на 40 страничек на туалетной бумаге, по 2-5 центов за экземпляр, на одну поездку в метро, конкурировали десятки жанров. Абсолютно то же самое предлагалось москвичам в 1987-1995 годах на раскладных столиках перед входами в метро, и если бы не компьютеры, жалкие ксероксные брошюрки постепенно стали бы цветными и типографскими, как в Штатах в старину. Детективы, фантастика, душевные драмы про роковую любовь, софт- да и хард-порно, тексты с картинками или картинки с пузырями текста.
Там, в сочинениях сотен авторов-поденщиков однотипно названных альманахов, впервые появился образ рептилоида как получеловека-полуящера, либо ходящего на двух ногах и интеллектуально развитого ящера, не имеющего земных корней. «Amazing Stories», «Weird Stories», «Weird Tales», «Astounding Stories», «Strange Stories», «Strange Tales», - общий смысл понятен, и им не было конца.
Первыми «правильными» рептилоидами стали персонажи дорогого всякому русскому сердцу рассказа «Люди-ящеры из Бух-Ло» Фрэнсиса Флэгга. Там они населяли мир, похожий на наш обычный, земной, но располагающийся в другом измерении, куда главный герой профессор Свифф попадает как Шурик — не рассчитав электрозаряд в сконструированной им машине времени (правда, сделанной не для перемещения, а для замедления времени в настоящем). В том измерении, конечно, есть два племени — порхающие, конечно, феечки и ненавидящие всё милое и няшное рептилоиды. Благо, они, по случайности, поклоняются статуе белого цисгендерного мужчины-протестанта средних лет по имени Ти-а-тола, а Свифф на него похож, поэтому он начинает пугать рептилоидов и спасает из их узилища прекрасную крылатую Эолу (наверняка в золотом бикини).
#США #история #литература #конспирология #20век

[окончание]
Фрэнсис Флэгг на самом деле был захудалым канадским поэтом-мистиком по имени Джордж-Генри Вайсс (1898-1946), переехавшим в поисках лучшей жизни в Нью-Йорк, издавшим за свой счет сборник теософских стихов, походившим по оккультным кружкам, но не прижившимся нигде. Он угробил свою жизнь на поденщину, чтобы как-то выживать, подрабатывал клерком. Писал по ночам роман про машину времени, который издали друзья через год после его смерти, но 500 экземпляров не разошлись.
В том же ключе писал о рептилоидах малоприятный человек Кларк Эштон Смит (1893-1961), убежденный теософ, духовный наследник Суинберна и По, поэт и драматург, он планировал блестящую карьеру в Нью-Йорке, но опять-таки не задалось. Отчасти тому виной его отклонения в поведении, наводящие на мысль о синдроме Аспергера: у него была куча фобий от боязни высоты до боязни пауков, фотографическая память, позволявшая ему цитировать наизусть целиком «Робинзона Крузо» и «Приключения Гулливера», а также придумывать рассказы целиком в такси или метро, а вечером просто записывать. Он публиковал стихи в мистической прессе и отдельными сборниками, на поэму «Гашишист» получил восторженный отзыв Лавкрафта и его дружбу на несколько лет. Но потом, в связи с болезнями родителей (вскоре, правда, умерших) и своими собственными полностью отдался бульварной литературе. Но в ней Смит зато отрывался по полной, помещая во рты своих персонажей всё то, что хотел бы публиковать от своего имени. Его рептилоиды проповедовали Блаватскую и Мэнли Холла, общались белыми стихами и учили истории рас и континентов. С сюжетными ходами он не заморачивался: просто внаглую забирал фабулы у рассказов своего приятеля Роберта Говарда, отца Конана, невзирая на его возражения. Благо, писали они в разные серии. Потом за два года вокруг Смита образовался вакуум: очень друг за другом умерли родители, застрелился Говард, и рак добил Лавкрафта. Смит уехал на побережье в уединенный домик, снова принялся писать стихи и занялся скульптурой.
А образ рептилоида пошел дальше двигать мировую литературу и обрастать новыми подробностями.
#США #история #литература #конспирология #20век

Кстати, на популярной в эти дни карикатуре из недатированного выпуска «Крокодила» видны странные, вероятно, региональные представления севастопольского художника Анатолия Пустовита о патриархии, равно как и об окружающих реалиях. Дело в том, что это не глухой и закупоренный «железным занавесом» стереотипный «совок». Пустовит начал сотрудничать с «Крокодилом» в 1988 году, в юные и активные 23 года, а переехал в Москву для постоянной работы художником-графиком в 1992 году. У него не только не было задания чернить Запад, но и вокруг была диаметрально противоположная атмосфера. Так что заряд его карикатуры – исключительно его личный.
Равно как и представление о pater familias, или, если угодно, hlaford’е (господине хлеба), благородном отце семейства, который распределяет за общим столом еду: наследник – по правую руку, супруга – по левую, напротив – старшая в доме ханум, на оставшемся месте – утративший зубы и когти самец-доходяга, муж старшей ханум. Впрочем, мы видим, что супруге холодца перепало в последнюю очередь: остальные уже трескают. При этом затылок хасеки-султан, который у нас прямо перед глазами, напряжен и очень грозен. И правильно. Потому что вообще-то советский человек испокон веку знает, что раздача пищи – это привилегия «самой старшей из присутствующих здесь дам», и это не просто плод фантазии английского автора водевиля «Тетка Чарлея», а вековая традиция как «диких», так и цивилизованных народов, хотя и гораздо более поздняя, чем деление хлеба отцом семейства.
Корни ее – в первобытном распределении обязанностей: отец оделяет всех хлебом, главная женщина – жидкостью (водой, молоком, похлебкой). При пользовании пловом распределяет рис по чашкам – хасеки-султан, а раскладывает мясо и заведует оставшимися костями и объедками – хозяин. Ну и т.д. Региональных правил много. И они варьируются в отношении вина – традиционно «мужского» продукта. Мужчине – нож, женщине – чаша, это азы.
Но на данной карикатуре мы видим подспудный конфликт устоев и только подсознанию автора можем их, если честно, приписать.
#живопись #Россия #история #20век

Более-менее широко известны примеры «ошибки выжившего» с дельфинами и с самолетами Второй мировой.
Ну, рассказы про то, что добрые дельфины выталкивают тонущего из глубины и пинают к берегу, принадлежат тем, кого добрые дельфины пинают «сюда», а вестей от тех, кого они пинают «туда» просто не поступало.
Ну и укреплять броню самолетов следует не там, где больше всего пробоин, а наоборот, потому что с пробоинами в «этих» местах они вернулись на базу, а с пробоинами в «тех» местах — не вернулись.
Оказывается, еще одна яркая иллюстрация принадлежит английскому военному министерству, когда во время Первой мировой в употребление ввели первые железные каски Броди (введение касок — вообще интересный вопрос, уже ранее описывавшийся). Министерские статистики выяснили, что после начала использования касок резко взлетели цифры по травмам головы. Киплинг также указывает, что самая распространенная рана времен окопной войны — это открытая вдавленная травма черепа от осколка или пули по каске. Статистикам потребовалось некоторое время, чтобы понять, что этот показатель — в действительности показатель повышения выживаемости.
#Англия #история #20век