* * *
От этой страсти роковой,
Такой непоправимо-грубой,
Несу на рынок вековой
Свои израненные губы.
И за плечами у меня
Ночь, словно алый-алый бархат.
И крылья белого коня
Лишь белою сиренью пахнут.
Откинуты мои года,
Как карты, битые для Ада.
Я — покупавший города
Хмельною кистью винограда.
Я — сотворивший Музу — вам,
Нагую Музу, без перчаток,
Ходившую по головам
И не искавшую печати.
Я — мордой падавший в сугроб,
И столько раз для вас раздетый,
Я — на дрова пустивший гроб,
Чтобы согреться до рассвета.
Постигший слово как восторг,
Как ночь с любимой, непонятной,
Пленившей Запад и Восток
Своей непогрешимой клятвой.
Вот на коленях я стою
Пред образом её прекрасным
И знаю — что она в Раю!
А я в аду, и всё — ужасно!
И что мне руки целовать,
Те бледные, худые пальцы?
Она умела счастье дать
Мне — одинокому скитальцу.
А я забыл её, забыл...
И, как всегда, бессмертно запил,
Гвоздями сердце я забил,
Ключ выбросил и душу запер!
Но с неоглядной синевой,
Как жаворонок чистый в клетке,
Она со мной, она со мной,
И я распят на этой ветке!
Ты снишься мне, ты снишься мне
Сквозь гром и ангельские трубы,
Когда целуешь в тишине
Мои израненные губы!..
Леонид Губанов
9-10 августа 1982
#губанов
#расставание
#страсть
От этой страсти роковой,
Такой непоправимо-грубой,
Несу на рынок вековой
Свои израненные губы.
И за плечами у меня
Ночь, словно алый-алый бархат.
И крылья белого коня
Лишь белою сиренью пахнут.
Откинуты мои года,
Как карты, битые для Ада.
Я — покупавший города
Хмельною кистью винограда.
Я — сотворивший Музу — вам,
Нагую Музу, без перчаток,
Ходившую по головам
И не искавшую печати.
Я — мордой падавший в сугроб,
И столько раз для вас раздетый,
Я — на дрова пустивший гроб,
Чтобы согреться до рассвета.
Постигший слово как восторг,
Как ночь с любимой, непонятной,
Пленившей Запад и Восток
Своей непогрешимой клятвой.
Вот на коленях я стою
Пред образом её прекрасным
И знаю — что она в Раю!
А я в аду, и всё — ужасно!
И что мне руки целовать,
Те бледные, худые пальцы?
Она умела счастье дать
Мне — одинокому скитальцу.
А я забыл её, забыл...
И, как всегда, бессмертно запил,
Гвоздями сердце я забил,
Ключ выбросил и душу запер!
Но с неоглядной синевой,
Как жаворонок чистый в клетке,
Она со мной, она со мной,
И я распят на этой ветке!
Ты снишься мне, ты снишься мне
Сквозь гром и ангельские трубы,
Когда целуешь в тишине
Мои израненные губы!..
Леонид Губанов
9-10 августа 1982
#губанов
#расставание
#страсть
* * *
Всё переплыл, всё переплавил
и с красной нитью переплёл,
от непонятных слов избавил,
а все понятные – извёл,
истосковал, забыл, измерил,
и йод заката наутёк
пустился, перепутав берег,
где я тебя всю жизнь берёг.
Но после всех волхвов и порок
от ржавых ножниц горьких губ
ты убежала с книжных полок
понюхать порох там, где люб
твой властелин и властилитель
в кольчуге всех скандальных лет.
О, муза милая, простите,
ведь там, где кровь, лучился свет.
Истосковал, забыл, измерил...
ты по стеклу босой пришла,
с улыбкой открывались двери
вплоть до небесного посла.
А после, сиротою, разве
испытывала гнев и боль,
ведь останавливали казни,
чтобы услышать голос твой.
И выше был костёр и ветер
трепался с Сатаной в ночи.
И шёпот был в народе – ведьма!
Святая – пели палачи!..
Леонид Губанов
#губанов
Всё переплыл, всё переплавил
и с красной нитью переплёл,
от непонятных слов избавил,
а все понятные – извёл,
истосковал, забыл, измерил,
и йод заката наутёк
пустился, перепутав берег,
где я тебя всю жизнь берёг.
Но после всех волхвов и порок
от ржавых ножниц горьких губ
ты убежала с книжных полок
понюхать порох там, где люб
твой властелин и властилитель
в кольчуге всех скандальных лет.
О, муза милая, простите,
ведь там, где кровь, лучился свет.
Истосковал, забыл, измерил...
ты по стеклу босой пришла,
с улыбкой открывались двери
вплоть до небесного посла.
А после, сиротою, разве
испытывала гнев и боль,
ведь останавливали казни,
чтобы услышать голос твой.
И выше был костёр и ветер
трепался с Сатаной в ночи.
И шёпот был в народе – ведьма!
Святая – пели палачи!..
Леонид Губанов
#губанов
* * *
Глаз ваших луг вечнозелёный
пошлёт улыбку мне, опавшему,
потом поэмы заклеймённые
придут судить, придут допрашивать.
Там будет много разных танцев
семи отверженным богам,
и я каракулями стансы
пойду писать по облакам.
Колодец мне попить оставит,
ржаное поле даст зерно,
берёза русская прославит
мой голос – горько неземной.
Одна дорога приголубит,
другая босиком простит,
и чёрный хлеб презренье купит,
чтобы от сытости спасти.
Я ненавижу в мире лести
наивный фиговый листок...
там, где любая фальшь на месте,
и в кандалах гремит восторг.
Я не оставлю им ни слова,
ни головы своей, ни скрипки,
ни охмелевшей запятой...
И завещание безброво,
как Джиоконда, всё в улыбке
над чьей-то жизнью золотой.
Пусть в этом мире я кочую,
на рельсы голову пролив,
я верю в чудную кольчугу
бессмертно закалённых рифм.
Я верю в свой надёжный панцирь,
который стоит тайну тайн,
лишь на серебряные пальцы
холодный мел и уголь дай.
И если мною говорит
прелестный дух и вечный странник,
то пусть звезда моя горит
на чёрном лбу у мирозданья.
И пусть тот, кто меня читал,
себе зарубит непременно:
что небо – это мой чердак,
где я ночую ежедневно!
Леонид Губанов
#губанов
Глаз ваших луг вечнозелёный
пошлёт улыбку мне, опавшему,
потом поэмы заклеймённые
придут судить, придут допрашивать.
Там будет много разных танцев
семи отверженным богам,
и я каракулями стансы
пойду писать по облакам.
Колодец мне попить оставит,
ржаное поле даст зерно,
берёза русская прославит
мой голос – горько неземной.
Одна дорога приголубит,
другая босиком простит,
и чёрный хлеб презренье купит,
чтобы от сытости спасти.
Я ненавижу в мире лести
наивный фиговый листок...
там, где любая фальшь на месте,
и в кандалах гремит восторг.
Я не оставлю им ни слова,
ни головы своей, ни скрипки,
ни охмелевшей запятой...
И завещание безброво,
как Джиоконда, всё в улыбке
над чьей-то жизнью золотой.
Пусть в этом мире я кочую,
на рельсы голову пролив,
я верю в чудную кольчугу
бессмертно закалённых рифм.
Я верю в свой надёжный панцирь,
который стоит тайну тайн,
лишь на серебряные пальцы
холодный мел и уголь дай.
И если мною говорит
прелестный дух и вечный странник,
то пусть звезда моя горит
на чёрном лбу у мирозданья.
И пусть тот, кто меня читал,
себе зарубит непременно:
что небо – это мой чердак,
где я ночую ежедневно!
Леонид Губанов
#губанов
Сегодня день рождения Леонида Губанова (20 июля 1946, Москва - 8 сентября 1983, Москва) - русского поэта, художника-оформителя, создателя неофициального литературного объединения СМОГ
В 17 лет его называли русским Артюром Рембо
«Стихи его чрезвычайно богаты метафорами, которые порой трудно разгадать. Иногда за счёт повторов в лексике, синтаксисе и звучании в них появляется что-то от заклинаний»
— Вольфганг Казак
«Читал он свои стихи завораживающе, колдуя над ними, как древний шаман какого-то славянского племени…»
– Владимир Бондаренко
#губанов
#деньрождения
В 17 лет его называли русским Артюром Рембо
«Стихи его чрезвычайно богаты метафорами, которые порой трудно разгадать. Иногда за счёт повторов в лексике, синтаксисе и звучании в них появляется что-то от заклинаний»
— Вольфганг Казак
«Читал он свои стихи завораживающе, колдуя над ними, как древний шаман какого-то славянского племени…»
– Владимир Бондаренко
#губанов
#деньрождения
Леонид Георгиевич Губанов русский поэт, который не сыскал популярности при жизни, а может быть просто не хотел. Ему не нужно было пробираться в Москву, как Ломоносову или Есенину с Маяковским. Он родился в 1946 году в столице — как любимые им Пушкин и Лермонтов, Цветаева и Пастернак. Именно в этот ряд, а не в списки Союза писателей он решил вписать свое имя — Леонид Губанов.
Стихи писал с раннего детства и уже тогда знал, что свяжет свою жизнь с литературой.
Леонид прогуливал уроки, но исправно посещал художественные выставки и поэтические вечера, следил за литературной периодикой.
Занимался в кружках поэзии и живописи при Дворце пионеров — воспитанникам устраивали встречи с известными авторами, творческие экскурсии в другие города. Организовал с приятелями группу «Неофутуризм» — выступали в школах, выпустили самиздатский журнал (через полгода товарищество распалось). И еще была неофициальная литстудия Марии Марковны Шур при библиотеке, где любимая наставница познакомила со стихами Серебряного века. Стихами, за которые еще недавно сажали.
“Губанов начал рано и блистательно. Большой талант его был очевиден для всех. Стихи его прекрасно воспринимались с голоса. А читал он охотно, много, везде. В течение года литературная Москва была им покорена. Можно сказать, это русский вариант Рембо”
Артюр Рембо в семнадцать лет своим «Пьяным кораблем» снес французский Парнас. Губанову тоже семнадцать. У него уже есть несколько газетных публикаций. Его стихи по первой программе радио слышала вся страна. В тетрадях — добрая сотня стихотворений и несколько поэм. Но это все еще не то. Он хочет писать как лучшие: как до 1917-го Маяковский, как Есенин в последние годы, как ссыльный Мандельштам, как Хлебников — «вне времени и пространства». Мечтает написать поэму о поэтах и художниках, героях. Нужна поэма-шедевр! Поэма, правоту которой он подтвердит собственной жизнью.
В 1963 году Губанова исключили из школы из-за прогулов и неуспеваемости, и он написал свою поэму «Полина».
Напечатано из неё будет только три строфы под названием «Художник».
Поэт Петр Вегин в мемуарах писал, что в первый же день знакомства с Губановым, ошеломленный его стихами, позвонил Евгению Евтушенко, который «в ту пору был очень влиятельным членом редколлегии журнала “Юность”, практически ни одно стихотворение без его визы не могло быть напечатано в журнале».
Евтушенко, на следующий день тепло встретивший Губанова, взялся помочь с публикацией: «Пришел к высшему руководству “Юности” — Борису Полевому и Сергею Преображенскому, от которых зависели судьбы всех молодых. Битый час читал им — со своим артистизмом! — стихи Губанова, но опытные деляги нутром чуяли, что от каждой строчки губановских стихов веет неблагополучием. Для них, естественно».
Тогда Евтушенко «категорически заявил, что если в номере молодых не будет стихов Губанова, то он выходит из редколлегии!»
Сорок шесть лет спустя Евтушенко так рассказывал о Губанове: «У него шел колоссально мощный поток. Я когда его напечатал, три его единственных четверостишия, это просто потому, что хотелось напечатать хоть что-то. Просто невозможно было пробить».
Во мнении с ним сходится другой сотрудник редакции — Юрий Ряшенцев: «Публиковать Губанова в ту пору было совершенно нереально. И дело не столько в цензуре, сколько в редколлегии — она была других вкусов. Полевой и другие еще принимали Евтушенко, потому что по художественным средствам был близок тому, к чему они привыкли, а “идеологически” они с ним боролись. А вот Губанов уже был непохож и средствами. Это была совершенно новая поэзия».
В 1965 году Леонид Губанов образовывает вместе с друзьями независимый литературный кружок СМОГ («смелость, мысль, образ, глубина» или ещё одна альтернативная расшифровка Самое Молодое Общество Гениев), попутно поступая в местный литературный институт.
#губанов
#биография
Стихи писал с раннего детства и уже тогда знал, что свяжет свою жизнь с литературой.
Леонид прогуливал уроки, но исправно посещал художественные выставки и поэтические вечера, следил за литературной периодикой.
Занимался в кружках поэзии и живописи при Дворце пионеров — воспитанникам устраивали встречи с известными авторами, творческие экскурсии в другие города. Организовал с приятелями группу «Неофутуризм» — выступали в школах, выпустили самиздатский журнал (через полгода товарищество распалось). И еще была неофициальная литстудия Марии Марковны Шур при библиотеке, где любимая наставница познакомила со стихами Серебряного века. Стихами, за которые еще недавно сажали.
“Губанов начал рано и блистательно. Большой талант его был очевиден для всех. Стихи его прекрасно воспринимались с голоса. А читал он охотно, много, везде. В течение года литературная Москва была им покорена. Можно сказать, это русский вариант Рембо”
Артюр Рембо в семнадцать лет своим «Пьяным кораблем» снес французский Парнас. Губанову тоже семнадцать. У него уже есть несколько газетных публикаций. Его стихи по первой программе радио слышала вся страна. В тетрадях — добрая сотня стихотворений и несколько поэм. Но это все еще не то. Он хочет писать как лучшие: как до 1917-го Маяковский, как Есенин в последние годы, как ссыльный Мандельштам, как Хлебников — «вне времени и пространства». Мечтает написать поэму о поэтах и художниках, героях. Нужна поэма-шедевр! Поэма, правоту которой он подтвердит собственной жизнью.
В 1963 году Губанова исключили из школы из-за прогулов и неуспеваемости, и он написал свою поэму «Полина».
Напечатано из неё будет только три строфы под названием «Художник».
Поэт Петр Вегин в мемуарах писал, что в первый же день знакомства с Губановым, ошеломленный его стихами, позвонил Евгению Евтушенко, который «в ту пору был очень влиятельным членом редколлегии журнала “Юность”, практически ни одно стихотворение без его визы не могло быть напечатано в журнале».
Евтушенко, на следующий день тепло встретивший Губанова, взялся помочь с публикацией: «Пришел к высшему руководству “Юности” — Борису Полевому и Сергею Преображенскому, от которых зависели судьбы всех молодых. Битый час читал им — со своим артистизмом! — стихи Губанова, но опытные деляги нутром чуяли, что от каждой строчки губановских стихов веет неблагополучием. Для них, естественно».
Тогда Евтушенко «категорически заявил, что если в номере молодых не будет стихов Губанова, то он выходит из редколлегии!»
Сорок шесть лет спустя Евтушенко так рассказывал о Губанове: «У него шел колоссально мощный поток. Я когда его напечатал, три его единственных четверостишия, это просто потому, что хотелось напечатать хоть что-то. Просто невозможно было пробить».
Во мнении с ним сходится другой сотрудник редакции — Юрий Ряшенцев: «Публиковать Губанова в ту пору было совершенно нереально. И дело не столько в цензуре, сколько в редколлегии — она была других вкусов. Полевой и другие еще принимали Евтушенко, потому что по художественным средствам был близок тому, к чему они привыкли, а “идеологически” они с ним боролись. А вот Губанов уже был непохож и средствами. Это была совершенно новая поэзия».
В 1965 году Леонид Губанов образовывает вместе с друзьями независимый литературный кружок СМОГ («смелость, мысль, образ, глубина» или ещё одна альтернативная расшифровка Самое Молодое Общество Гениев), попутно поступая в местный литературный институт.
#губанов
#биография
В первую послевоенную неформальную организацию принимались не «проваренные в чистках, как соль», а старшеклассники и студенты, в чьем творчестве были Смелость, Мысль, Образы и Глубина.
Помимо «председателя» Губанова в СМОГе — Владимир Алейников, Владимир Батшев, Владимир Бережков, Велигош (будущий эмигрант-классик Саша Соколов), Валентин Волшаник, Борис Дубин, Леонид Комаровский, Юрий Кублановский, Борис Кучер, Сергей Морозов, Аркадий Пахомов, Татьяна Реброва, Александр Урусов. Десятки поэтов, писателей и художников, готовых пожертвовать светлым будущим за привилегию создавать независимое искусство в авторитарном государстве, — предсказанные в «Полине» «МЫ», появления которых так боялись уполномоченные бдеть.
Леонид стал одним из авторов программы объединения, устроил на своей квартире “штаб” СМОГа. Первый поэтический вечер состоялся 19 февраля 1965 года в одной из московских районных библиотек.
Губанов всегда декларировал свое отвращение к митингам и коллективным массовым действиям, воспринимался друзьями как “камерный” поэт. Тем не менее именно по его предложению СМОГ 14 апреля 1965 года, как во времена футуристов и имажинистов, ребята провели знаменитую демонстрацию в защиту “левого искусства”.
С озорными лозунгами, наиболее громогласным из которых был «Лишим соцреализм девственности!», они прошли по Москве к Дому литераторов. Экстраординарное событие и его освещение в западной прессе, а также публикация стихов в зарубежных журналах обратили на себя внимание органов «госбезопасности». Творческая независимость приобретала явно политический окрас, и ответом властей стали отчисления из институтов, отправки на принудительные работы, насильственные госпитализации в психиатрические клиники. Поэтов не расстреливали, как в тридцать седьмом, но их отлучили от печати.
5 декабря 1965 Леонид принял участие в ещё одном «митинге гласности» на Пушкинской площади (возможно, потому, что одним из требований было освободить двух смогистов, задержанных за участие в подготовке митинга).
Вскоре Губанова ненадолго госпитализировали в психиатрическую больницу общего типа, где у него потребовали показания против Гинзбурга: в июне 1966 тот передал Губанову вырезки из зарубежных газет о СМОГе. И Гинзбург, и Губанов подтвердили факт передачи—получения материалов о СМОГе, этот эпизод фигурировал на “процессе четырех”.
Леонид был сыном уважаемого инженера Георгия Георгиевича Губанова. Его родителей вызвали в горком партии, где предупредили, что их сын будет арестован, если не прекратит выступать со стихами. В конце 1966 года СМОГ практически прекратил своё существование.
В 1966 журнал “Грани” напечатал подборку стихов смогистов. С этих пор Губанова стали публиковать в западной периодике, включать в антологии неподцензурной русской поэзии.
Оглушительный успех в 60-х годах, который, казалось бы, открыл дорогу крупному поэту, сменился полным забвением к началу 70-х годов. Губанову повезло с поэтическим стартом, но не повезло на дистанции по жизненными обстоятельствами.
#губанов
#биография
Помимо «председателя» Губанова в СМОГе — Владимир Алейников, Владимир Батшев, Владимир Бережков, Велигош (будущий эмигрант-классик Саша Соколов), Валентин Волшаник, Борис Дубин, Леонид Комаровский, Юрий Кублановский, Борис Кучер, Сергей Морозов, Аркадий Пахомов, Татьяна Реброва, Александр Урусов. Десятки поэтов, писателей и художников, готовых пожертвовать светлым будущим за привилегию создавать независимое искусство в авторитарном государстве, — предсказанные в «Полине» «МЫ», появления которых так боялись уполномоченные бдеть.
Леонид стал одним из авторов программы объединения, устроил на своей квартире “штаб” СМОГа. Первый поэтический вечер состоялся 19 февраля 1965 года в одной из московских районных библиотек.
Губанов всегда декларировал свое отвращение к митингам и коллективным массовым действиям, воспринимался друзьями как “камерный” поэт. Тем не менее именно по его предложению СМОГ 14 апреля 1965 года, как во времена футуристов и имажинистов, ребята провели знаменитую демонстрацию в защиту “левого искусства”.
С озорными лозунгами, наиболее громогласным из которых был «Лишим соцреализм девственности!», они прошли по Москве к Дому литераторов. Экстраординарное событие и его освещение в западной прессе, а также публикация стихов в зарубежных журналах обратили на себя внимание органов «госбезопасности». Творческая независимость приобретала явно политический окрас, и ответом властей стали отчисления из институтов, отправки на принудительные работы, насильственные госпитализации в психиатрические клиники. Поэтов не расстреливали, как в тридцать седьмом, но их отлучили от печати.
5 декабря 1965 Леонид принял участие в ещё одном «митинге гласности» на Пушкинской площади (возможно, потому, что одним из требований было освободить двух смогистов, задержанных за участие в подготовке митинга).
Вскоре Губанова ненадолго госпитализировали в психиатрическую больницу общего типа, где у него потребовали показания против Гинзбурга: в июне 1966 тот передал Губанову вырезки из зарубежных газет о СМОГе. И Гинзбург, и Губанов подтвердили факт передачи—получения материалов о СМОГе, этот эпизод фигурировал на “процессе четырех”.
Леонид был сыном уважаемого инженера Георгия Георгиевича Губанова. Его родителей вызвали в горком партии, где предупредили, что их сын будет арестован, если не прекратит выступать со стихами. В конце 1966 года СМОГ практически прекратил своё существование.
В 1966 журнал “Грани” напечатал подборку стихов смогистов. С этих пор Губанова стали публиковать в западной периодике, включать в антологии неподцензурной русской поэзии.
Оглушительный успех в 60-х годах, который, казалось бы, открыл дорогу крупному поэту, сменился полным забвением к началу 70-х годов. Губанову повезло с поэтическим стартом, но не повезло на дистанции по жизненными обстоятельствами.
#губанов
#биография
В дальнейшем поэт не принимал участия в официальной литературной жизни.
Общеобразовательную школу он так и оставил после девятого класса, учился недолго в вечерней художественной школе, но не закончил и ее.
Впоследствии Губанов занимался неквалифицированным трудом. Работал грузчиком, пожарным, почтальоном, ходил в качестве разнорабочего в геофизические экспедиции, трудился лаборантом.
Иногда читал свои стихи на собраниях молодых непризнанных поэтов и художников — в их квартирах и мастерских. Произведения Губанова — перепечатанные и в магнитофонных записях — широко ходили в самиздате. Многие из них были положены на музыку и часто исполнялись бардами.
Все, предсказанное в «Полине», уместилось в рамках 37-летней жизни поэта, умер от сердечного приступа 8 сентября 1983 года, в московском доме № 37 по улице Красных Зорь. За пределы вышла только посмертная слава.
“Губанов — это трагедия. Но он принадлежит к поэтам последующего поколения, которое стремилось выйти со своими стихами к людям — на площади ли Маяковского в Москве, либо в других местах”, - Геннадий Айги
Не все настоящие поэты становятся популярными и востребованными при жизни. Биография Леонида Губанова ярчайший тому пример. Только после смерти стали выходить его книги. Первый сборник стихов Губанова «Ангел в снегу» вышел в 1994 году. Позже его стихи выпускало издательство «Эксмо» - сборник «Серый конь» в 2006. Последняя книга вышла в 2018 году.
#губанов
#биография
Общеобразовательную школу он так и оставил после девятого класса, учился недолго в вечерней художественной школе, но не закончил и ее.
Впоследствии Губанов занимался неквалифицированным трудом. Работал грузчиком, пожарным, почтальоном, ходил в качестве разнорабочего в геофизические экспедиции, трудился лаборантом.
Иногда читал свои стихи на собраниях молодых непризнанных поэтов и художников — в их квартирах и мастерских. Произведения Губанова — перепечатанные и в магнитофонных записях — широко ходили в самиздате. Многие из них были положены на музыку и часто исполнялись бардами.
Все, предсказанное в «Полине», уместилось в рамках 37-летней жизни поэта, умер от сердечного приступа 8 сентября 1983 года, в московском доме № 37 по улице Красных Зорь. За пределы вышла только посмертная слава.
“Губанов — это трагедия. Но он принадлежит к поэтам последующего поколения, которое стремилось выйти со своими стихами к людям — на площади ли Маяковского в Москве, либо в других местах”, - Геннадий Айги
Не все настоящие поэты становятся популярными и востребованными при жизни. Биография Леонида Губанова ярчайший тому пример. Только после смерти стали выходить его книги. Первый сборник стихов Губанова «Ангел в снегу» вышел в 1994 году. Позже его стихи выпускало издательство «Эксмо» - сборник «Серый конь» в 2006. Последняя книга вышла в 2018 году.
#губанов
#биография
Та самая публикация в «Юности» (три строфы из поэмы «Полина»)
ХУДОЖНИК
Холст 37 на 37.
Такого же размера рамка.
Мы умираем не от рака
И не от старости совсем.
Когда изжогой мучит дело,
Нас тянут краски теплой плотью.
Уходим в ночь от жен и денег.
На полнолуние полотен.
Да, мазать мир! Да, кровью вен!
Забыв болезни, сны, обеты!
И умирать из века в век
На голубых руках мольберта.
Леонид Губанов
1964
#губанов
ХУДОЖНИК
Холст 37 на 37.
Такого же размера рамка.
Мы умираем не от рака
И не от старости совсем.
Когда изжогой мучит дело,
Нас тянут краски теплой плотью.
Уходим в ночь от жен и денег.
На полнолуние полотен.
Да, мазать мир! Да, кровью вен!
Забыв болезни, сны, обеты!
И умирать из века в век
На голубых руках мольберта.
Леонид Губанов
1964
#губанов
* * *
Я здесь один, я здесь один,
Я заворожен, нелюдим,
Принцесс золотоликих дым,
Я здесь один, я здесь один.
Меня от почерка знобит,
Любимой женщиной забыт,
Холодный дом письмом забить
И гнезда вить, и в звездах пить.
У грусти воскресенья нет,
О, дай вам Бог великих бед,
О, дай вам Бог великих благ,
Веселых крох... случайных плах.
Но рюмки падают из рук,
Цветы пеняют на разлуку,
И снова нет прохода злу,
И ревность лошадью по кругу.
И дыбом волосы... чалма
Описывает всех чумазых,
Заря, как Золушка, черна,
Судьба - как заповедь чулана.
Натянет черные чулки
Моя печальная обида,
Я здесь один, ты мне черкни,
Какие корабли разбиты.
Леонид Губанов
1969
#губанов
Я здесь один, я здесь один,
Я заворожен, нелюдим,
Принцесс золотоликих дым,
Я здесь один, я здесь один.
Меня от почерка знобит,
Любимой женщиной забыт,
Холодный дом письмом забить
И гнезда вить, и в звездах пить.
У грусти воскресенья нет,
О, дай вам Бог великих бед,
О, дай вам Бог великих благ,
Веселых крох... случайных плах.
Но рюмки падают из рук,
Цветы пеняют на разлуку,
И снова нет прохода злу,
И ревность лошадью по кругу.
И дыбом волосы... чалма
Описывает всех чумазых,
Заря, как Золушка, черна,
Судьба - как заповедь чулана.
Натянет черные чулки
Моя печальная обида,
Я здесь один, ты мне черкни,
Какие корабли разбиты.
Леонид Губанов
1969
#губанов
* * *
Я выковал себя как меч,
И в ножны ты меня не прячь.
Пока кровава наша речь,
Я не могу в могилу лечь,
Я сам – и Ангел, и палач!
И мне пора с могучих плеч
Срубить все головы дракону.
Огнём вселенную зажечь,
На плуг Медведицы налечь
И с Музы – написать икону!...
Леонид Губанов
#губанов
Я выковал себя как меч,
И в ножны ты меня не прячь.
Пока кровава наша речь,
Я не могу в могилу лечь,
Я сам – и Ангел, и палач!
И мне пора с могучих плеч
Срубить все головы дракону.
Огнём вселенную зажечь,
На плуг Медведицы налечь
И с Музы – написать икону!...
Леонид Губанов
#губанов
* * *
Разорвали меня пополам
Проходимцы и купола,
И, растраченный догола,
Я уже ничего не сыграю
На гитаре своей – Бордо,
Где натянуты волосы Музы,
И ныряют с моих бортов,
Словно с башни с тяжёлым грузом,
Обнажённые, без порток,
Мысли – светлые карапузы...
Я иду поперёк волны,
И от груза трещит спина,
Нет ни берега, ни жены,
Только тень того пацана,
Что нырнул с меня глубоко
И не выплыл, совсем пропал...
А писал стихи так легко,
Словно в речке коня купал!..
Леонид Губанов
1982
#губанов
Разорвали меня пополам
Проходимцы и купола,
И, растраченный догола,
Я уже ничего не сыграю
На гитаре своей – Бордо,
Где натянуты волосы Музы,
И ныряют с моих бортов,
Словно с башни с тяжёлым грузом,
Обнажённые, без порток,
Мысли – светлые карапузы...
Я иду поперёк волны,
И от груза трещит спина,
Нет ни берега, ни жены,
Только тень того пацана,
Что нырнул с меня глубоко
И не выплыл, совсем пропал...
А писал стихи так легко,
Словно в речке коня купал!..
Леонид Губанов
1982
#губанов
А ещё в дни рождения поэтов я люблю публиковать не только их собственные стихи, но и стихи им посвящённые
Редкий цветок
I
«Что делать мне?» – твердит Губанов.
«Писать стихи», – итожит Бог.
В стране гвоздик, а не тюльпанов
на русской водке вырос СМОГ.
Где сквозь сентябрь летят вороны,
там листья вскоре опадут:
ни Верхейл Кейс, ни Омри Ронен
не сдвинут время на YouTube.
<…> он за столом. Бормочет имя.
Глядит на черный телефон;
а позже – в осень – голубыми.
И дальше – осень без него.
Осталась истина простая:
уходит жизнь в цветной ломбард.
Табачный дым едва вдыхая:
«В чем был и не был виноват», –
он произносит. Сам отходит
и рысью пятится назад.
Сгорает мысль на обороте.
Лишь путеводная слеза,
вобрав в себя всю память тела,
под водолазку протекла.
Я – вижу так – пчела гудела
над ним. И ласточка была.
II
Над Северным Хованским
плывет гурьба ворон.
Под ним в тоске кабацкой
сквозь толщу похорон,
не шевеля губами
(на исповедь костей)
лежит принявший камень,
преодолевший смерть.
Снежок новомосковский
сжигает здесь траву.
Сам Юрий Кублановский
мне отдал свой тулуп,
в котором переправы
зеркал осенних рек
на сердце гвоздик ржавый
приносят в октябре.
Воздушная невеста
спешит попасть в метро,
а для меня нет места:
лишь дождь, как серебро,
судьбу кропит. Прохожим
не важен серый свет,
едва ли – снова сможем –
его пересмотреть.
Дмитрий Ларионов
#ларионов
#губанов
Редкий цветок
I
«Что делать мне?» – твердит Губанов.
«Писать стихи», – итожит Бог.
В стране гвоздик, а не тюльпанов
на русской водке вырос СМОГ.
Где сквозь сентябрь летят вороны,
там листья вскоре опадут:
ни Верхейл Кейс, ни Омри Ронен
не сдвинут время на YouTube.
<…> он за столом. Бормочет имя.
Глядит на черный телефон;
а позже – в осень – голубыми.
И дальше – осень без него.
Осталась истина простая:
уходит жизнь в цветной ломбард.
Табачный дым едва вдыхая:
«В чем был и не был виноват», –
он произносит. Сам отходит
и рысью пятится назад.
Сгорает мысль на обороте.
Лишь путеводная слеза,
вобрав в себя всю память тела,
под водолазку протекла.
Я – вижу так – пчела гудела
над ним. И ласточка была.
II
Над Северным Хованским
плывет гурьба ворон.
Под ним в тоске кабацкой
сквозь толщу похорон,
не шевеля губами
(на исповедь костей)
лежит принявший камень,
преодолевший смерть.
Снежок новомосковский
сжигает здесь траву.
Сам Юрий Кублановский
мне отдал свой тулуп,
в котором переправы
зеркал осенних рек
на сердце гвоздик ржавый
приносят в октябре.
Воздушная невеста
спешит попасть в метро,
а для меня нет места:
лишь дождь, как серебро,
судьбу кропит. Прохожим
не важен серый свет,
едва ли – снова сможем –
его пересмотреть.
Дмитрий Ларионов
#ларионов
#губанов
* * *
Трамвайная осень, опала
желто-красным.
Деревья в опале, а ветры и наглы и праздны.
И ходят калины к реке ожигаясь,
и в горле калитки твое ожиданье.
И фреска как фреска, и где эта ласка?
И резко, как леска, оборвана сказка
И к черному хлебу слепых одиночеств
прикинут я небом для разных пророчеств.
Трамвайная осень, упала, опала.
Лишь светится просинь – след Божьего Дара.
Леонид Губанов
#губанов
Трамвайная осень, опала
желто-красным.
Деревья в опале, а ветры и наглы и праздны.
И ходят калины к реке ожигаясь,
и в горле калитки твое ожиданье.
И фреска как фреска, и где эта ласка?
И резко, как леска, оборвана сказка
И к черному хлебу слепых одиночеств
прикинут я небом для разных пророчеств.
Трамвайная осень, упала, опала.
Лишь светится просинь – след Божьего Дара.
Леонид Губанов
#губанов
БЫЛА Б ЖИВА ЦВЕТАЕВА
Была б жива Цветаева,
Пошёл бы в ноги кланяться -
Пускай она седая бы
И в самом ветхом платьице.
Понёс бы водку белую
И пару вкусных шницелей,
Присел бы наглым беркутом -
Знакомиться ль? Молиться ли?..
Пускай была бы грустная
И скатерть даже грязная,
Но только б слышать с уст её
Про розовое разное.
Но только б видеть глаз её
Фиалковые тени
И чудо чёлки ласковой
И чокнуться в колени.
Жила на свете меточка
Курсисточкой красивой,
В бумажном платье девочка
Петлю с собой носила.
Писала свитки целые,
Курила трубку чёрную,
Любила спать за церковью,
Ходить в пацаньих чоботах.
И доигралась, алая,
И потеряла голову,
Одно лишь слово балуя,
Ты замерзала голая.
Один лишь стол в любовниках,
Одна лишь ночь в избранницах,
Ах, от тебя садовнику
Вовеки не избавиться...
Небесному - небесное,
Земному - лишь земное.
И ты летишь над бездною
Счастливейшей звездою.
Всё понялá - отвергнула,
Поцеловала - ахнула,
Ну а теперь ответа жди
От золотого Ангела!
Пусть сыну честь - гранатою,
А мужу слава — пулей,
Зато тебя с солдатами
Одели и обули.
И ничего не вспомнила,
Перекрестилась толечко -
Налей стаканы полные,
Зажри всё лунной корочкой!
Здоровье пью рабы твоей
Заложницы у Вечности
Над тайнами зарытыми,
Страстями подвенечными.
Какое это яблоко
По счёту своевольное.
Промокшая Елабуга,
Печаль моя запойная...
Была б жива Цветаева,
Пошёл бы в ноги кланяться
За то, что не святая ты,
А лишь страстная пятница.
И грустная, и грешная,
И горькая, и сладкая
Сестрица моя нежная,
Сестрица моя славная.
Дай Бог в гробу не горбиться,
Мои молитвы путая,
Малиновая горлица
Серебряного утра!
Леонид Губанов
#губанов
#цветаева
Была б жива Цветаева,
Пошёл бы в ноги кланяться -
Пускай она седая бы
И в самом ветхом платьице.
Понёс бы водку белую
И пару вкусных шницелей,
Присел бы наглым беркутом -
Знакомиться ль? Молиться ли?..
Пускай была бы грустная
И скатерть даже грязная,
Но только б слышать с уст её
Про розовое разное.
Но только б видеть глаз её
Фиалковые тени
И чудо чёлки ласковой
И чокнуться в колени.
Жила на свете меточка
Курсисточкой красивой,
В бумажном платье девочка
Петлю с собой носила.
Писала свитки целые,
Курила трубку чёрную,
Любила спать за церковью,
Ходить в пацаньих чоботах.
И доигралась, алая,
И потеряла голову,
Одно лишь слово балуя,
Ты замерзала голая.
Один лишь стол в любовниках,
Одна лишь ночь в избранницах,
Ах, от тебя садовнику
Вовеки не избавиться...
Небесному - небесное,
Земному - лишь земное.
И ты летишь над бездною
Счастливейшей звездою.
Всё понялá - отвергнула,
Поцеловала - ахнула,
Ну а теперь ответа жди
От золотого Ангела!
Пусть сыну честь - гранатою,
А мужу слава — пулей,
Зато тебя с солдатами
Одели и обули.
И ничего не вспомнила,
Перекрестилась толечко -
Налей стаканы полные,
Зажри всё лунной корочкой!
Здоровье пью рабы твоей
Заложницы у Вечности
Над тайнами зарытыми,
Страстями подвенечными.
Какое это яблоко
По счёту своевольное.
Промокшая Елабуга,
Печаль моя запойная...
Была б жива Цветаева,
Пошёл бы в ноги кланяться
За то, что не святая ты,
А лишь страстная пятница.
И грустная, и грешная,
И горькая, и сладкая
Сестрица моя нежная,
Сестрица моя славная.
Дай Бог в гробу не горбиться,
Мои молитвы путая,
Малиновая горлица
Серебряного утра!
Леонид Губанов
#губанов
#цветаева
* * *
Родина, моя родина,
Белые облака.
Пахнет чёрной смородиной
Ласковая рука.
Тишь твоя заповедная
Грозами не обкатана,
Высветлена поэтами,
Выстрадана солдатами.
Выкормила, не нянчила
И послала их в бой.
Русые твои мальчики
Спят на груди сырой.
Вишнею скороспелою
Вымазано лицо.
Мальчики сорок первого
Выковались в бойцов.
Бронзовые и мраморные
Встали по городам,
Как часовые ранние,
Как по весне - вода!
Что по лесам аукают
Бабушки из невест?
Вот запыхались с внуками,
Памятник - наперерез.
Имени и фамилии
Можете не искать,
Братски похоронили
Ягоды у виска.
Кто-то венок оставил,
Может быть, постоял.
Кто-то опять прославил
Звёзды и якоря.
Знай же, что б ты ни делала,
Если придёт беда,
Мальчики сорок первого
Бросятся в поезда.
Сколько уж ими пройдено?
Хватит и на века!
Родина, моя родина,
Чистые берега!
Леонид Губанов
9 июля 1979
#губанов
Родина, моя родина,
Белые облака.
Пахнет чёрной смородиной
Ласковая рука.
Тишь твоя заповедная
Грозами не обкатана,
Высветлена поэтами,
Выстрадана солдатами.
Выкормила, не нянчила
И послала их в бой.
Русые твои мальчики
Спят на груди сырой.
Вишнею скороспелою
Вымазано лицо.
Мальчики сорок первого
Выковались в бойцов.
Бронзовые и мраморные
Встали по городам,
Как часовые ранние,
Как по весне - вода!
Что по лесам аукают
Бабушки из невест?
Вот запыхались с внуками,
Памятник - наперерез.
Имени и фамилии
Можете не искать,
Братски похоронили
Ягоды у виска.
Кто-то венок оставил,
Может быть, постоял.
Кто-то опять прославил
Звёзды и якоря.
Знай же, что б ты ни делала,
Если придёт беда,
Мальчики сорок первого
Бросятся в поезда.
Сколько уж ими пройдено?
Хватит и на века!
Родина, моя родина,
Чистые берега!
Леонид Губанов
9 июля 1979
#губанов
* * *
Ресницы взмахивают
веслами,
но не отплыть
твоим глазам...
Как пасынок иду за звездами
и никому их не отдам.
Моя душа - такая старая.
И сам уже немолодой.
Я - Рим с разрушенными
статуями.
И небо с розовой звездой.
Леонид Губанов
#губанов
Ресницы взмахивают
веслами,
но не отплыть
твоим глазам...
Как пасынок иду за звездами
и никому их не отдам.
Моя душа - такая старая.
И сам уже немолодой.
Я - Рим с разрушенными
статуями.
И небо с розовой звездой.
Леонид Губанов
#губанов
Сегодня день рождения Леонида Губанова (20 июля 1946, Москва - 8 сентября 1983, Москва) - русского поэта, художника-оформителя, создателя неофициального литературного объединения СМОГ
Предыдущие публикации о Губанове можно прочитать по тегу - #губанов
В 18 лет Леонид Губанов с группой единомышленников организовал Самое Молодое Общество Гениев, оно же «Смелость, мысль, образ, глубина», оно же «Сжатый Миг Отражённый Гиперболой», словом, СМОГ, – независимое литературно-художественное объединение, просуществовавшее менее двух лет, с начала 1965 до конца 1966 года.
Общество было отчасти политизированным: 14 апреля 1965 года, в день смерти Маяковского смогисты – кстати, по предложению Губанова – провели демонстрацию в защиту «левого искусства»: носили по московским улицам плакат «Лишим социализм девственности!», 5 декабря того же года участвовали в митинге на Пушкинской площади в защиту Синявского и Даниэля.
Столкновение с властью было неминуемым. Спустя некоторое время Губанова отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу, что имело безусловно политический смысл: там у него требовали показаний против Александра Гинзбурга, который в июне 1966 года передал Губанову вырезки из зарубежных газет о СМОГе (на Западе сразу увидели в смогистах борцов с политическим строем, что, строго говоря, большим огрублением не было, здешние власти тоже это почувствовали.
Олег Демидов комментирует это так: «Детей (натурально, детей!) втянули с двух сторон взрослые дядьки – зарубежные журналисты и отечественные диссиденты типа Буковского. Сыграли на юношеском максимализме».
Родителей вызвали в горком партии, предупредили: если сын не прекратит выступать со своими стихами – арестуют.
По свидетельству того же Олега Демидова – в психиатрической больнице Губанов побывал уже до всех этих событий: собственные родители отправили его туда, когда он начал «выть» свои стихи по ночам.
СМОГ не просто распался – его разгромили. Одних участников – в Сибирь, других – в психушки, третьих – «всего лишь» исключили из высших учебных заведений.
Судьбу поэта словно бы “размазало” на стыке эпох: “оттепели” и “застоя”. Поэтому ему не пришлось разделять поэтическую судьбу “шестидесятников”, выбиравших между официозом и диссидентством-эмиграцией.
Что до погибшего, совсем недолго существовавшего СМОГа, то оттуда вышли многие поэты и прозаики, без которых немыслима литературная история последующих десятилетий, например: Юрий Кублановский, Владимир Алейников, Саша Соколов, ставший позже переводчиком и оставивший поэзию как личную практику Борис Дубин, Александр Величанский, Эдуард Лимонов; почётными членами СМОГа были Владимир Буковский и философ Арсений Чанышев. И в этом есть заслуга и совсем юного Губанова, лидера и идеолога СМОГа, который фактически создал эту среду и таким образом способствовал формированию тех, кто в ней участвовал.
«Это было самое свободное место в огромной стране», – вспоминал о СМОГе Саша Соколов.
#губанов
#деньрождения
#смог
Предыдущие публикации о Губанове можно прочитать по тегу - #губанов
В 18 лет Леонид Губанов с группой единомышленников организовал Самое Молодое Общество Гениев, оно же «Смелость, мысль, образ, глубина», оно же «Сжатый Миг Отражённый Гиперболой», словом, СМОГ, – независимое литературно-художественное объединение, просуществовавшее менее двух лет, с начала 1965 до конца 1966 года.
Общество было отчасти политизированным: 14 апреля 1965 года, в день смерти Маяковского смогисты – кстати, по предложению Губанова – провели демонстрацию в защиту «левого искусства»: носили по московским улицам плакат «Лишим социализм девственности!», 5 декабря того же года участвовали в митинге на Пушкинской площади в защиту Синявского и Даниэля.
Столкновение с властью было неминуемым. Спустя некоторое время Губанова отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу, что имело безусловно политический смысл: там у него требовали показаний против Александра Гинзбурга, который в июне 1966 года передал Губанову вырезки из зарубежных газет о СМОГе (на Западе сразу увидели в смогистах борцов с политическим строем, что, строго говоря, большим огрублением не было, здешние власти тоже это почувствовали.
Олег Демидов комментирует это так: «Детей (натурально, детей!) втянули с двух сторон взрослые дядьки – зарубежные журналисты и отечественные диссиденты типа Буковского. Сыграли на юношеском максимализме».
Родителей вызвали в горком партии, предупредили: если сын не прекратит выступать со своими стихами – арестуют.
По свидетельству того же Олега Демидова – в психиатрической больнице Губанов побывал уже до всех этих событий: собственные родители отправили его туда, когда он начал «выть» свои стихи по ночам.
СМОГ не просто распался – его разгромили. Одних участников – в Сибирь, других – в психушки, третьих – «всего лишь» исключили из высших учебных заведений.
Судьбу поэта словно бы “размазало” на стыке эпох: “оттепели” и “застоя”. Поэтому ему не пришлось разделять поэтическую судьбу “шестидесятников”, выбиравших между официозом и диссидентством-эмиграцией.
Что до погибшего, совсем недолго существовавшего СМОГа, то оттуда вышли многие поэты и прозаики, без которых немыслима литературная история последующих десятилетий, например: Юрий Кублановский, Владимир Алейников, Саша Соколов, ставший позже переводчиком и оставивший поэзию как личную практику Борис Дубин, Александр Величанский, Эдуард Лимонов; почётными членами СМОГа были Владимир Буковский и философ Арсений Чанышев. И в этом есть заслуга и совсем юного Губанова, лидера и идеолога СМОГа, который фактически создал эту среду и таким образом способствовал формированию тех, кто в ней участвовал.
«Это было самое свободное место в огромной стране», – вспоминал о СМОГе Саша Соколов.
#губанов
#деньрождения
#смог
* * *
Мечты великой перекресток
где без креста гуляют с хрустом
где вам без блеска и без блесток
осталось жить светло и устно.
Где знаю голыми руками
не вытащить моих заноз...
Лукавы слуги пустяками
и за нос водит нас погост.
Я знаю черный страх погони
и пьяно-горький крик — гони!
Я вижу розу на иконе
с веселым словом — позвони.
Необходимая печальна
кому же теплится она?
На чердаке Новопесчаной,
Где две бутылки у окна.
Не поржавею в пустомелю
Не пожирнею на корню
Я знаю все, что я имею
нацеловавшись — догоню.
И что мне шепот чей-то праздный,
уставшей шубы шепоток...
Я вам не белый и не красный
Я вам — оранжевый игрок.
Одни меня тихонько греют
а я далекий вижу берег
где по портретам узнают.
Судьба как девочка отчаянная,
что на бульвар пьяна в куски.
А я люблю ее случайно
обняв до гробовой доски!
Леонид Губанов
#губанов
Мечты великой перекресток
где без креста гуляют с хрустом
где вам без блеска и без блесток
осталось жить светло и устно.
Где знаю голыми руками
не вытащить моих заноз...
Лукавы слуги пустяками
и за нос водит нас погост.
Я знаю черный страх погони
и пьяно-горький крик — гони!
Я вижу розу на иконе
с веселым словом — позвони.
Необходимая печальна
кому же теплится она?
На чердаке Новопесчаной,
Где две бутылки у окна.
Не поржавею в пустомелю
Не пожирнею на корню
Я знаю все, что я имею
нацеловавшись — догоню.
И что мне шепот чей-то праздный,
уставшей шубы шепоток...
Я вам не белый и не красный
Я вам — оранжевый игрок.
Одни меня тихонько греют
а я далекий вижу берег
где по портретам узнают.
Судьба как девочка отчаянная,
что на бульвар пьяна в куски.
А я люблю ее случайно
обняв до гробовой доски!
Леонид Губанов
#губанов
* * *
Сиреневый кафтан моих обид...
Мой финиш сломан, мой пароль убит.
И сам я на себя немного лгу,
скрипач, транжир у поседевших губ.
Но буду я у родины в гостях
до гробовой, как говорится, крышки,
и самые любимые простят
мой псевдоним, который стоит вышки.
Я женщину любимую любил,
но ничего и небосвод не понял,
и сердца заколдованный рубин
последнюю мою молитву отнял.
Гори, костер, гори, моя звезда.
И пусть, как падший ангел, я расстрелян,
Но будут юность в МВД листать,
когда стихи любовницы разделят.
А мне не страшно, мне совсем светло,
земного шара полюбил я шутки...
В гробу увижу красное стекло
и голубую подпись незабудки.
Леонид Губанов
#губанов
Сиреневый кафтан моих обид...
Мой финиш сломан, мой пароль убит.
И сам я на себя немного лгу,
скрипач, транжир у поседевших губ.
Но буду я у родины в гостях
до гробовой, как говорится, крышки,
и самые любимые простят
мой псевдоним, который стоит вышки.
Я женщину любимую любил,
но ничего и небосвод не понял,
и сердца заколдованный рубин
последнюю мою молитву отнял.
Гори, костер, гори, моя звезда.
И пусть, как падший ангел, я расстрелян,
Но будут юность в МВД листать,
когда стихи любовницы разделят.
А мне не страшно, мне совсем светло,
земного шара полюбил я шутки...
В гробу увижу красное стекло
и голубую подпись незабудки.
Леонид Губанов
#губанов
* * *
Разве я могу холодными руками
Тёплое нарисовать лицо?!
Разве я ношу за пазухою камень,
Как сто тысяч разных подлецов?!
Женщина уходит в платье синем,
Не махнув рукой и навсегда.
Забываю, тает её имя,
Словно тает утрення звезда!
Что-то есть знакомое до боли
В этих горем согнутых плечах
С наливной, тяжелою любовью
И ночами душными в свечах.
Что-то есть родное в этом платье,
В этом платье с длинным рукавом,
А в лице, где бирюза на злате,
Что-то есть во взгляде роковом!
Словно дым проплыл и вёсла канули,
Соскользнула молодость – кольцом
В ледяную речку, стал я – каменным,
Грусть – собакой ляжет на крыльцо.
Верною, доверчивою псиной,
Мордочку на лапы положив.
Женщина уходит в платье синем…
Думаете, молодость? – Нет, жизнь!..
Леонид Губанов
19 июля 1981
#губанов
Разве я могу холодными руками
Тёплое нарисовать лицо?!
Разве я ношу за пазухою камень,
Как сто тысяч разных подлецов?!
Женщина уходит в платье синем,
Не махнув рукой и навсегда.
Забываю, тает её имя,
Словно тает утрення звезда!
Что-то есть знакомое до боли
В этих горем согнутых плечах
С наливной, тяжелою любовью
И ночами душными в свечах.
Что-то есть родное в этом платье,
В этом платье с длинным рукавом,
А в лице, где бирюза на злате,
Что-то есть во взгляде роковом!
Словно дым проплыл и вёсла канули,
Соскользнула молодость – кольцом
В ледяную речку, стал я – каменным,
Грусть – собакой ляжет на крыльцо.
Верною, доверчивою псиной,
Мордочку на лапы положив.
Женщина уходит в платье синем…
Думаете, молодость? – Нет, жизнь!..
Леонид Губанов
19 июля 1981
#губанов