Так получилось, что свой рассказ о 40-х я начал серией постов о музыке, прославляющей славное прошлое джаза. Теперь же настало время поговорить о тех, кто создавал его будущее.
Удивительно, что творцы этого будущего собрались в одном из наиболее, казалось бы, коммерческих бэндов своего времени – оркестре Кэба Кэллоуэя. Кэллоуэй был чуть ли не самым популярным и уж точно самым пародируемым шоуменом поколения, и широкая публика знала его как завывающего Hi-De-Ho эксцентрика с ослепительной улыбкой и умопомрачительной пластикой. А ещё как мастера Jive – специфического сленга. Он даже выпустил свой собственный словарь хипстера – Hepster Dictionary, в котором пояснял правильное употребление новомодных словечек. За всей этой внешней мишурой скрывалось глубокое понимание музыки, что подтверждал его выбор музыкантов. К 1940 главной звездой его оркестра был один из лучших теноров свинга – Чу Бэрри, за ритм отвечали Кози Коул, Милт Хинтон и Дэнни Баркер, а в секции труб чудил молодой и дикий Диззи Гиллеспи.
Начать знакомиться с этим составом предлагаю c Bye Bye Blues – искромётного номера, в котором Чу и Диззи, которые, кстати, друг с другом не очень-то ладили, обмениваются отменными соло, а тромбонист Тайри Гленн неожиданно выдаёт запоминающееся выступление на вибрафоне. Тем же из вас, кто в новогодние дни предпочитает предаваться меланхолии, советую A Ghost of a Chance – бенефис Чу Берри, который на этой записи звучит как никогда сентиментально.
#Y1940 #cabcalloway #dizzygillespie #milthinton #cozycole #dannybarker #chuberry #tyreeglenn
Удивительно, что творцы этого будущего собрались в одном из наиболее, казалось бы, коммерческих бэндов своего времени – оркестре Кэба Кэллоуэя. Кэллоуэй был чуть ли не самым популярным и уж точно самым пародируемым шоуменом поколения, и широкая публика знала его как завывающего Hi-De-Ho эксцентрика с ослепительной улыбкой и умопомрачительной пластикой. А ещё как мастера Jive – специфического сленга. Он даже выпустил свой собственный словарь хипстера – Hepster Dictionary, в котором пояснял правильное употребление новомодных словечек. За всей этой внешней мишурой скрывалось глубокое понимание музыки, что подтверждал его выбор музыкантов. К 1940 главной звездой его оркестра был один из лучших теноров свинга – Чу Бэрри, за ритм отвечали Кози Коул, Милт Хинтон и Дэнни Баркер, а в секции труб чудил молодой и дикий Диззи Гиллеспи.
Начать знакомиться с этим составом предлагаю c Bye Bye Blues – искромётного номера, в котором Чу и Диззи, которые, кстати, друг с другом не очень-то ладили, обмениваются отменными соло, а тромбонист Тайри Гленн неожиданно выдаёт запоминающееся выступление на вибрафоне. Тем же из вас, кто в новогодние дни предпочитает предаваться меланхолии, советую A Ghost of a Chance – бенефис Чу Берри, который на этой записи звучит как никогда сентиментально.
#Y1940 #cabcalloway #dizzygillespie #milthinton #cozycole #dannybarker #chuberry #tyreeglenn
YouTube
Cab Calloway - Bye Bye Blues
Buster Harding arranged Fred Hamm, Dave Bennett, Bert Lown, and Chauncey Gray's "Bye Bye Blues" in a style somewhat similar to the Benny Goodman Band. Milt Hilton's bass opens the proceedings followed by solos by Chu Berry, a thin-toned, but adventurous 32…
Duke Ellington And His Orchestra – Masterpieces by Ellington (Columbia, 1951, US)
Discogs | Стриминги
Трудно найти ту конкретную точку, в которой карьера Дюка Эллингтона забуксовала, но очевидно, что начиная с конца 40-х и вплоть до легендарного выступления в Ньюпорте в 1956, Дюк незаметно превратился в одного из «старых мастеров» – музыканта, всё ещё сохраняющего авторитет, но утратившего актуальность и былое влияние. Тем удивительнее, что именно в этот период оркестр Эллингтона выпустил один из самых успешных альбомов в своей дискографии. Спродюсированная Джорджем Авакяном пластинка, нескромно озаглавленная Masterpieces by Ellington, была рассчитана на утончённых ценителей – неслучайно её выпустили в рамках серии Masterworks, традиционно фокусировавшейся на академической музыке. Благодаря формату LP Columbia предлагала наконец-то услышать того самого настоящего Эллинтона, более не ограниченного малой длительностью сторон. Учитывая любовь Дюка к большим композиционным формам, это действительно сулило слушателям весьма редкое и изысканное удовольствие.
Эллингтон и впрямь использует возможности нового формата по полной – открывающая пластинку Mood Indigo длится чуть более 15 минут, хотя за предыдущие 20 лет, в течение которых оркестр исполнял свою фирменную пьесу, ни живьём, ни в записи её хронометраж и близко не приближался к подобным цифрам. Здесь можно поразмышлять, почему Дюк выбрал для альбома её, а не одну из своих многочисленных крупных работ, действительно ограниченных старым шеллаковым форматом. Моя версия такова: Дюк не мог не переживать из-за потери прежнего статуса внутри джазового мейнстрима, и всё больше доверял Билли Стрэйхорну, намного острее чувствующему новое поколение слушателей и музыкантов. Для самого же Стрэйхорна лучшей возможностью блеснуть своим талантом на фоне Дюка было "осовременивание" проверенных хитов оркестра. На Mood Indigo он сохраняет уникальную интонацию оригинала, но привносит развитие в изначально статичную закольцованную структуру пьесы. Сначала в своём фортепианном соло он решается на неожиданные модуляции, а в конце записи – после запоминающегося соло "йа-йа" тромбона (явный оммаж покойному Трики Сэму Нантону от Тайри Гленна) – Стрэйхорн и вовсе превращает её в деконструированный вальс а-ля Равель – напряжённый и завораживающий. Похожая история и с 11-минутной версией Sophisticated Lady, которую Стрэйхорн ровно в середине записи перевоплощает из томной баллады в пестрящий идеями калейдоскоп вариаций с нетипичными для Дюка диссонансами и новой гармонической структурой. Лишь Лоренс Браун своим вкрадчивым выступлением в конце возвращает настроение оригинала. Третья классическая вещь на альбоме – переосмыслленный стандарт Solitude, в котором обращает на себя внимание современное соло Пола Гонсалвеса, по боповски свободно обращающееся с мелодией оригинала. Единственной новой композицией на альбоме оказалась The Tattooed Bride. Вот на ней Эллингтон и Стрэйхорн уже по-настоящему прибегли к возможностям крупной формы с множеством тем и эпизодов. Сам Дюк, кстати, многозначительно называл этот номер музыкальным стриптизом.
Masterpieces, конечно, не стали для Эллингтона триумфальным возвращением в авангард джазового мейнстрима. Современники пластинку почти не заметили, и вскоре после её выпуска Дюка покинули последние звёздные музыканты, составлявшие костяк его неудержимого бэнда начала 40-х. Но вне этого контекста альбом кажется чуть ли не лучшей точкой входа для тех, кто боится подступиться к огромному наследию Дюка, и одним из любимейших моментов дискографии для ценителей Эллингтонии.
#Y1951 #duke #billystrayhorn #johnnyhodges #russellprocope #jimmyhamilton #paulgonsalves #harrycarney #raynance #lawrencebrown #tyreeglenn #sonnygreer
Discogs | Стриминги
Трудно найти ту конкретную точку, в которой карьера Дюка Эллингтона забуксовала, но очевидно, что начиная с конца 40-х и вплоть до легендарного выступления в Ньюпорте в 1956, Дюк незаметно превратился в одного из «старых мастеров» – музыканта, всё ещё сохраняющего авторитет, но утратившего актуальность и былое влияние. Тем удивительнее, что именно в этот период оркестр Эллингтона выпустил один из самых успешных альбомов в своей дискографии. Спродюсированная Джорджем Авакяном пластинка, нескромно озаглавленная Masterpieces by Ellington, была рассчитана на утончённых ценителей – неслучайно её выпустили в рамках серии Masterworks, традиционно фокусировавшейся на академической музыке. Благодаря формату LP Columbia предлагала наконец-то услышать того самого настоящего Эллинтона, более не ограниченного малой длительностью сторон. Учитывая любовь Дюка к большим композиционным формам, это действительно сулило слушателям весьма редкое и изысканное удовольствие.
Эллингтон и впрямь использует возможности нового формата по полной – открывающая пластинку Mood Indigo длится чуть более 15 минут, хотя за предыдущие 20 лет, в течение которых оркестр исполнял свою фирменную пьесу, ни живьём, ни в записи её хронометраж и близко не приближался к подобным цифрам. Здесь можно поразмышлять, почему Дюк выбрал для альбома её, а не одну из своих многочисленных крупных работ, действительно ограниченных старым шеллаковым форматом. Моя версия такова: Дюк не мог не переживать из-за потери прежнего статуса внутри джазового мейнстрима, и всё больше доверял Билли Стрэйхорну, намного острее чувствующему новое поколение слушателей и музыкантов. Для самого же Стрэйхорна лучшей возможностью блеснуть своим талантом на фоне Дюка было "осовременивание" проверенных хитов оркестра. На Mood Indigo он сохраняет уникальную интонацию оригинала, но привносит развитие в изначально статичную закольцованную структуру пьесы. Сначала в своём фортепианном соло он решается на неожиданные модуляции, а в конце записи – после запоминающегося соло "йа-йа" тромбона (явный оммаж покойному Трики Сэму Нантону от Тайри Гленна) – Стрэйхорн и вовсе превращает её в деконструированный вальс а-ля Равель – напряжённый и завораживающий. Похожая история и с 11-минутной версией Sophisticated Lady, которую Стрэйхорн ровно в середине записи перевоплощает из томной баллады в пестрящий идеями калейдоскоп вариаций с нетипичными для Дюка диссонансами и новой гармонической структурой. Лишь Лоренс Браун своим вкрадчивым выступлением в конце возвращает настроение оригинала. Третья классическая вещь на альбоме – переосмыслленный стандарт Solitude, в котором обращает на себя внимание современное соло Пола Гонсалвеса, по боповски свободно обращающееся с мелодией оригинала. Единственной новой композицией на альбоме оказалась The Tattooed Bride. Вот на ней Эллингтон и Стрэйхорн уже по-настоящему прибегли к возможностям крупной формы с множеством тем и эпизодов. Сам Дюк, кстати, многозначительно называл этот номер музыкальным стриптизом.
Masterpieces, конечно, не стали для Эллингтона триумфальным возвращением в авангард джазового мейнстрима. Современники пластинку почти не заметили, и вскоре после её выпуска Дюка покинули последние звёздные музыканты, составлявшие костяк его неудержимого бэнда начала 40-х. Но вне этого контекста альбом кажется чуть ли не лучшей точкой входа для тех, кто боится подступиться к огромному наследию Дюка, и одним из любимейших моментов дискографии для ценителей Эллингтонии.
#Y1951 #duke #billystrayhorn #johnnyhodges #russellprocope #jimmyhamilton #paulgonsalves #harrycarney #raynance #lawrencebrown #tyreeglenn #sonnygreer
