Вот вам новость недели, которую мы с вами совершенно точно заслужили. На фото — исчезающие лягушечки, которые сидят в лягушачьем спа и благодаря этому исчезают немного медленнее. Сейчас все расскажу.
Амфибии, особенно в Южной Америке, Австралии и Африке (то есть там, где их разнообразие выше всего), страдают от хитридиомикоза — такое грибковое заболевание, из-за которого под угрозой находятся целые виды. Бороться с ним сложно, но известно, что грибок не переносит повышенные температуры. И вот авторы свежей статьи в Nature придумали размещать кирпичи, покрашенные в черный (чтобы они лучше нагревались), в местах обитания земноводных. Кроме того, исследователи показали, что лягушки охотно залазят в эти кирпичи погреться и так самодезинфицируются, избавляясь от хитридиомикоза. Настоящая лягушачья сауна! Я этим лягушкам не особенно завидую (в Праге нынче и без всяких саун +32), но выглядит ужасно мило и к тому же многообещающе для сохранения биоразнообразия.
Да, и если честно, лягушки на фото — технически не совсем лягушки, а австралийские квакши под названием золотистая литория (green and golden bell frog, Ranoidea aurea).
Амфибии, особенно в Южной Америке, Австралии и Африке (то есть там, где их разнообразие выше всего), страдают от хитридиомикоза — такое грибковое заболевание, из-за которого под угрозой находятся целые виды. Бороться с ним сложно, но известно, что грибок не переносит повышенные температуры. И вот авторы свежей статьи в Nature придумали размещать кирпичи, покрашенные в черный (чтобы они лучше нагревались), в местах обитания земноводных. Кроме того, исследователи показали, что лягушки охотно залазят в эти кирпичи погреться и так самодезинфицируются, избавляясь от хитридиомикоза. Настоящая лягушачья сауна! Я этим лягушкам не особенно завидую (в Праге нынче и без всяких саун +32), но выглядит ужасно мило и к тому же многообещающе для сохранения биоразнообразия.
Да, и если честно, лягушки на фото — технически не совсем лягушки, а австралийские квакши под названием золотистая литория (green and golden bell frog, Ranoidea aurea).
А раз уж мы начали про амфибий, расскажу еще прекрасное. Есть такие жабы под названием midwife toad, жабы-повитухи на русском (у вида жаба-повитуха обыкновенная — чудесное латинское название Alytes obstetricans). Называются они так потому, что вынашивают ленты оплодотворенной икры у себя на спине (фото 1). Вот только занимаются этим вынашиванием не самки, а самцы. В связи с этим у меня несколько лингвистических вопросов. Во-первых, это что же получается, должно быть не midwife, а midhusband? А как будут феминитивы наоборот? Маскулинитивы? А как будет вот это вот от повитухи? Повитун?
Ну и в тему вынашивания икры, конечно же, пипа суринамская вспоминается (картинки 2 и 3). Это, во-первых, мое любимое ругательство в восьмом классе, а во-вторых, такая трипофобненькая амфибия, у которой вся спина в ямочках, и прямо в этих ямочках вынашиваются икринки и выводятся головастики. А первое европейское изображение пипы принадлежит кисти кого бы вы думали? Марии нашей Мариан, которая же как раз на Суринам в экспедицию и каталась! Можно подумать, что пипа у Мериан вышла какая-то страшненькая, но честно говоря, на современных фотографиях она не то чтобы намного лучше.
Ну и в тему вынашивания икры, конечно же, пипа суринамская вспоминается (картинки 2 и 3). Это, во-первых, мое любимое ругательство в восьмом классе, а во-вторых, такая трипофобненькая амфибия, у которой вся спина в ямочках, и прямо в этих ямочках вынашиваются икринки и выводятся головастики. А первое европейское изображение пипы принадлежит кисти кого бы вы думали? Марии нашей Мариан, которая же как раз на Суринам в экспедицию и каталась! Можно подумать, что пипа у Мериан вышла какая-то страшненькая, но честно говоря, на современных фотографиях она не то чтобы намного лучше.
Книжный клуб — что читаем в июле и августе
Июнь мы с книжным клубом провели в компании двух книг про Иран — чтение и обсуждение вышло очень глубоким и эмоциональным, все как мы любим. В оставшуюся часть лета хотелось бы дать себе отдых и читать что-то менее эмоционально и политически заряженное, с одной стороны, — но такое же интересное и глубокое, с другой. Поэтому я придумала такоеее! Прямо сама в восторге и предвкушаю, как мы будем это читать и обсуждать. Смотрите, что:
📅 Июль: вернемся к классике и прочитаем роман «Франкенштейн» Мэри Шелли (Frankenstein; or, The Modern Prometheus by Mary Shelley). Готический sci-fi, который писательница придумала при интересных обстоятельствах в «год без лета», когда ей было всего 18. Книга, ставшая иконической и бесконечно цитируемая в современных произведениях, а также породившая бурную дискуссию и рефлексию об этической стороне науки. Разберем по косточкам и больше не будем путать монстра и Франкенштейна :) Обсуждение состоится 27 июля.
📅 Август: сразу за «Франкенштейном» прочитаем и обсудим его знаменитое постмодернистское переосмысление — роман Poor Things («Бедные-несчастные») шотландского писателя Аласдера Грея / Alasdair Gray (мой отзыв в блоге). Многие в этом году услышали об этой книге благодаря ее прекрасной экранизации и в целом знают, что это история о безумном ученом, оживившем молодую женщину. Благодаря фильму стало ясно, что это еще и феминистское высказывание, путь героини к взрослению, самопознанию, открытию собственной сексуальности и трагического несовершенства мира. Но те, кто только смотрел фильм, а книгу не читали, вероятно, не знают, что в фильм вошло не все, книга предлагает еще больше слоев и измерений. Я предлагаю поискать там не только отсылки к «Франкенштейну» и всевозможные постмодерновые пасхалки, но и мысли о шотландском национальном сознании, комментарии о политике и культуре, а главное, попытаться раскрыть слой за слоем эту луковицу ненадежных рассказчиков и выяснить, кто же из них на самом деле говорит правду. Обсуждение Poor Things состоится в конце августа; дату уточню примерно за месяц до встречи.
📝И мы снова принимаем в наш клуб людей, влюбленных в книги и готовых вписаться в такую вот читательскую авантюру :) Чтобы к нам присоединиться, пишите в комментариях под этим постом.
Июнь мы с книжным клубом провели в компании двух книг про Иран — чтение и обсуждение вышло очень глубоким и эмоциональным, все как мы любим. В оставшуюся часть лета хотелось бы дать себе отдых и читать что-то менее эмоционально и политически заряженное, с одной стороны, — но такое же интересное и глубокое, с другой. Поэтому я придумала такоеее! Прямо сама в восторге и предвкушаю, как мы будем это читать и обсуждать. Смотрите, что:
📅 Июль: вернемся к классике и прочитаем роман «Франкенштейн» Мэри Шелли (Frankenstein; or, The Modern Prometheus by Mary Shelley). Готический sci-fi, который писательница придумала при интересных обстоятельствах в «год без лета», когда ей было всего 18. Книга, ставшая иконической и бесконечно цитируемая в современных произведениях, а также породившая бурную дискуссию и рефлексию об этической стороне науки. Разберем по косточкам и больше не будем путать монстра и Франкенштейна :) Обсуждение состоится 27 июля.
📅 Август: сразу за «Франкенштейном» прочитаем и обсудим его знаменитое постмодернистское переосмысление — роман Poor Things («Бедные-несчастные») шотландского писателя Аласдера Грея / Alasdair Gray (мой отзыв в блоге). Многие в этом году услышали об этой книге благодаря ее прекрасной экранизации и в целом знают, что это история о безумном ученом, оживившем молодую женщину. Благодаря фильму стало ясно, что это еще и феминистское высказывание, путь героини к взрослению, самопознанию, открытию собственной сексуальности и трагического несовершенства мира. Но те, кто только смотрел фильм, а книгу не читали, вероятно, не знают, что в фильм вошло не все, книга предлагает еще больше слоев и измерений. Я предлагаю поискать там не только отсылки к «Франкенштейну» и всевозможные постмодерновые пасхалки, но и мысли о шотландском национальном сознании, комментарии о политике и культуре, а главное, попытаться раскрыть слой за слоем эту луковицу ненадежных рассказчиков и выяснить, кто же из них на самом деле говорит правду. Обсуждение Poor Things состоится в конце августа; дату уточню примерно за месяц до встречи.
📝И мы снова принимаем в наш клуб людей, влюбленных в книги и готовых вписаться в такую вот читательскую авантюру :) Чтобы к нам присоединиться, пишите в комментариях под этим постом.
New York Times на этой неделе просто праздник какой-то устроил книголюбам: на сайте издания публиковали «100 лучших книг XXI века» по мнению всяких известных американских книголюбов. Самый фан был в том, что список выложили не целиком, а частями, по 20 книг в день — так что мы с книжным клубом, конечно же, каждый день ходили на сайт проверять, какие книги там сегодня добавили, и делали шуточные ставки, кого ну точно увидим в списке завтра. И вторая часть фана — можно отмечать на сайте прочитанные книги и те, что хочешь прочитать, чтобы получились вот такие картинки симпатичные.
В общем, присоединяйтесь к рассматриванию списка (и офигеванию от того, что четверть XXI века практически всё!) — сегодня вышла последняя его часть, так что можно увидеть сразу все выбранные книги. Полный текст статьи должен открыться, даже если у вас нет подписки на NYT.
В общем, присоединяйтесь к рассматриванию списка (и офигеванию от того, что четверть XXI века практически всё!) — сегодня вышла последняя его часть, так что можно увидеть сразу все выбранные книги. Полный текст статьи должен открыться, даже если у вас нет подписки на NYT.
Посмотрела Inside Out 2 (Головоломка 2), и он почти так же прекрасен, как первая часть (вышедшая, между прочим, аж в 2015 году, как это возможно вообще). Pixar снова сделали не просто красивую историю, но качественное анимационное пособие по эмоциональному интеллекту для детей в возрасте от 5 до 150: у Райли начинается переходный возраст, в Headquarters (об игре слов отдельно ниже) со страшным воем загорается красная лампочка Puberty, и к управлению присоединяются новые эмоции. Из новичков Envy/Зависть, кажется, хуже всего раскрыта в сюжете и слишком уж похожа по типажу на Disgust/Брезгливость, хотя не должна бы. А вот остальные три: Anxiety/Тревожность, Embarrassment/Стыд и Ennui (которая на деле не столько Скука, сколько подростковый пофигизм) — прекрасны целиком и полностью. Ну и Nostalgia, конечно, очень смешно появляется в эпизодах.
Кроме забавных новых персонажей, во втором фильме есть несколько здоровских идей. Во-первых, мне нравится, что авторы разделяют Страх/Fear и Тревожность и поясняют, почему это разные эмоции. Во-вторых, очень наглядно показано, почему Тревожность во многих ситуациях нужна и полезна: в мультике именно она постоянно просчитывает все возможные сценарии и строит планы на любой случай, когда более «простые» эмоции теряются и не знают, что предпринять. В-третьих, очень классная новая концепция системы убеждений и Sense of Self, представлений о себе, которые базируются на важных воспоминаниях: если воспоминание хорошее, Райли думает о себе «Я молодец!», а если случилось что-то неприятное, начинает верить, что она недостаточно хороша. Все как в жизни, в общем. Ну и главное, что мульт продолжает работать с идеей критики токсичной позитивности: в прошлый раз нам показали, что Грусть/Sadness тоже нужная и важная эмоция, и не все должно вертеться вокруг Радости/Joy; а теперь добавили еще и линию о подавлении негативных воспоминаний, которое тоже ни к чему хорошему, конечно, не приводит.
Игра слов и визуализация фразеологизмов в Inside Out — отдельное удовольствие и весомый повод смотреть в оригинале, во второй части эту игру еще расширили и углубили. В первом фильме были штуки вроде Headquarters, Train of Thought, Mindworkers и Memory Dump. Во втором появляются Back of the Mind (буквальные задворки, куда отправляются неприятные воспоминания), Stream of Consciousness (река, в которой плавают всякие сиюминутные мысли Райли, почему-то главным образом о еде), Bottling Up Emotions (эмоции в какой-то момент оказываются буквально закупорены в бутылке) — и, возможно, самый неожиданный пример, когда саркастические комментарии Райли провоцируют обвал и образование пропасти (Sarcasm — chasm) в ментальном ландшафте героини.
В общем, чудесно! Как и к первой части, моя единственная здесь претензия — в том, что фильм слишком быстро закончился. Я бы с удовольствием наблюдала за этим миром человечков-эмоций и дальше, и в других ситуациях из жизни Райли (хотя, возможно, тогда жаловалась бы, что история слишком затянута).
Кроме забавных новых персонажей, во втором фильме есть несколько здоровских идей. Во-первых, мне нравится, что авторы разделяют Страх/Fear и Тревожность и поясняют, почему это разные эмоции. Во-вторых, очень наглядно показано, почему Тревожность во многих ситуациях нужна и полезна: в мультике именно она постоянно просчитывает все возможные сценарии и строит планы на любой случай, когда более «простые» эмоции теряются и не знают, что предпринять. В-третьих, очень классная новая концепция системы убеждений и Sense of Self, представлений о себе, которые базируются на важных воспоминаниях: если воспоминание хорошее, Райли думает о себе «Я молодец!», а если случилось что-то неприятное, начинает верить, что она недостаточно хороша. Все как в жизни, в общем. Ну и главное, что мульт продолжает работать с идеей критики токсичной позитивности: в прошлый раз нам показали, что Грусть/Sadness тоже нужная и важная эмоция, и не все должно вертеться вокруг Радости/Joy; а теперь добавили еще и линию о подавлении негативных воспоминаний, которое тоже ни к чему хорошему, конечно, не приводит.
Игра слов и визуализация фразеологизмов в Inside Out — отдельное удовольствие и весомый повод смотреть в оригинале, во второй части эту игру еще расширили и углубили. В первом фильме были штуки вроде Headquarters, Train of Thought, Mindworkers и Memory Dump. Во втором появляются Back of the Mind (буквальные задворки, куда отправляются неприятные воспоминания), Stream of Consciousness (река, в которой плавают всякие сиюминутные мысли Райли, почему-то главным образом о еде), Bottling Up Emotions (эмоции в какой-то момент оказываются буквально закупорены в бутылке) — и, возможно, самый неожиданный пример, когда саркастические комментарии Райли провоцируют обвал и образование пропасти (Sarcasm — chasm) в ментальном ландшафте героини.
В общем, чудесно! Как и к первой части, моя единственная здесь претензия — в том, что фильм слишком быстро закончился. Я бы с удовольствием наблюдала за этим миром человечков-эмоций и дальше, и в других ситуациях из жизни Райли (хотя, возможно, тогда жаловалась бы, что история слишком затянута).
Выловила интересное на стыке науки и литературы в недавнем дайджесте журнала Nature. Научная журналистка Табита Карван (Tabitha Carvan) взяла стопку PhD диссертаций естественнонаучного факультета Австралийского национального университета (Australian National University College of Science) и прочитала в них тот раздел, который никто никогда не читает (или, по крайней мере, не признается в этом), — «Благодарности» (Acknowledgements). И нашла в этих текстах много красоты и поэзии.
Самая крутая мысль в этом материале: Благодарности — тот раздел, который каждый автор много-много раз прокручивает в голове, но записывает обычно в огромной спешке, перед самым дедлайном, и сразу начисто, ведь времени на перфекционизм не остается, да и смысла в нем нет. Поэтому в этих текстах проглядывает много личного и эмоционального, пусть и спрятанного за сухими формальными фразами. По опыту своего написания этого раздела скажу, что слов в нем вечно не хватает и до самой защиты с тобой остается чувство, что кого-то забыла упомянуть (описывать научные результаты намного проще!). Но в этом, вероятно, весь фокус: те люди и мысли, что первыми пришли в голову, и есть самые важные.
Также в статье Карван есть любопытная историческая деталь: в диссертациях, написанных примерно до 1990-х, авторы непременно благодарят машинистку, набиравшую текст рукописи (причем в подборке цитат имя машинистки одно и то же, только вообразите, сколько диссертаций ей довелось печатать!). Есть забавное: люди благодарят своих кошек и собак, музыкантов за саундтрек к написанию диссера, коллег, которым забыли вернуть деньги или чьи десерты тырили из общего холодильника, баристу в кофейне, где приходилось работать. Очень много личного и трогательного: благодарности родителям, которые поддерживали PhD-начинания авторов несмотря на годы разлуки; партнерам, которые терпеливо брали на себя домашние обязанности и вообще всегда были рядом; будущим детям, которые пинались в животе, пока мама дописывала научную часть работы.
В общем, если вы, как я, секретно залипаете на странице с Acknowledgement в чужих диссертациях, очень советую почитать этот материал целиком: он прекрасно оформлен, и там еще много хороших цитат чужих благодарностей.
Самая крутая мысль в этом материале: Благодарности — тот раздел, который каждый автор много-много раз прокручивает в голове, но записывает обычно в огромной спешке, перед самым дедлайном, и сразу начисто, ведь времени на перфекционизм не остается, да и смысла в нем нет. Поэтому в этих текстах проглядывает много личного и эмоционального, пусть и спрятанного за сухими формальными фразами. По опыту своего написания этого раздела скажу, что слов в нем вечно не хватает и до самой защиты с тобой остается чувство, что кого-то забыла упомянуть (описывать научные результаты намного проще!). Но в этом, вероятно, весь фокус: те люди и мысли, что первыми пришли в голову, и есть самые важные.
Также в статье Карван есть любопытная историческая деталь: в диссертациях, написанных примерно до 1990-х, авторы непременно благодарят машинистку, набиравшую текст рукописи (причем в подборке цитат имя машинистки одно и то же, только вообразите, сколько диссертаций ей довелось печатать!). Есть забавное: люди благодарят своих кошек и собак, музыкантов за саундтрек к написанию диссера, коллег, которым забыли вернуть деньги или чьи десерты тырили из общего холодильника, баристу в кофейне, где приходилось работать. Очень много личного и трогательного: благодарности родителям, которые поддерживали PhD-начинания авторов несмотря на годы разлуки; партнерам, которые терпеливо брали на себя домашние обязанности и вообще всегда были рядом; будущим детям, которые пинались в животе, пока мама дописывала научную часть работы.
В общем, если вы, как я, секретно залипаете на странице с Acknowledgement в чужих диссертациях, очень советую почитать этот материал целиком: он прекрасно оформлен, и там еще много хороших цитат чужих благодарностей.
В субботу обсуждали с клубом роман Мэри Шелли «Франкенштейн», как всегда живо, увлеченно и три часа кряду. Интересно, что благодаря многочисленным адаптациям более-менее у всех есть в голове какая-то картинка этой истории, хотя мало что из этой картинки удается обнаружить в первоисточнике. Например, многие уверены, что Франкенштейн создает Монстра с использованием электричества, в то время как в книге вообще нет хоть сколько-нибудь подробного описания процесса создания; молния и гальванизм лишь вскользь упоминаются перед этим, без прямой связи с экспериментом.
Еще любопытно, что в массовом сознании Монстр с Франкенштейном перепутываются и сплетаются воедино: мы часто называем Франкенштейном что-то состоящее из разных частей, подразумевая Монстра, хотя Франкенштейн это сам ученый, обычный человек. Это въелось настолько, что даже во время нашего обсуждения случалась путаница и приходилось уточнять, кто из этой пары имеется в виду. Это отчасти связано с безымянностью Монстра: на протяжении всей книги его зовут никак, и было интересно порассуждать, почему. Мы говорили про отсутствие имени как элемент расчеловечивания, аллюзию на крещение и присвоение себе поименованного существа, чего Франкенштейн как раз избегает. С другой стороны, Монстр и сам себе не дает никакого имени — но, во-первых, зачем, если ему некому это имя сообщать, все его отвергают; а во-вторых, это вообще не точно, ведь мы знаем его историю в пересказе в квадрате: Монстр рассказывает о своих приключениях Виктору, а тот все это пересказывает Роберту Уолтону, мореплавателю, встретившему ученого в арктических льдах. Ну и еще эта безымянность и путаница Монстра с Франкенштейном, пожалуй, только лучше подчеркивает их двуединство, к которому сводится бесконечное противостояние героев.
Двойное обрамление повествования и смена рассказчиков делает роман еще более многогранным, но интересно даже не это, а то, что для современных читателей эта книга обрастает новыми слоями, предоставленными реальностью. Мы воспринимаем роман вместе с историей его написания (после извержения индонезийского вулкана в 1816 в Европе случился «Год без лета», когда Байрон, чета Шелли и их друзья оказались заперты непогодой в швейцарском доме у озера и стали рассказывать друг другу страшилки; так Мэри придумала Франкенштейна) и через призму экранизаций.
Вообще в книге очень много моментов, которые на сегодняшний взгляд кажутся непроработанными, недообъясненными или, напротив, избыточными. Мне думается, что этот факт, наряду с важными темами, подсвеченными во «Франкенштейне», сделал эту историю такой виральной и популярной для адаптации: авторам постановок всегда есть что улучшить, докрутить и перепридумать, так что экранизировать роман Шелли, кажется, не перестанут никогда (в следующем году выходит очередной фильм, на этот раз снятый Гильермо дель Торро).
31 августа обсудим с клубом одну из самых ярких перепридумок «Франкенштейна», роман Poor Things Аласдера Грея. Уже предвкушаю!
Еще любопытно, что в массовом сознании Монстр с Франкенштейном перепутываются и сплетаются воедино: мы часто называем Франкенштейном что-то состоящее из разных частей, подразумевая Монстра, хотя Франкенштейн это сам ученый, обычный человек. Это въелось настолько, что даже во время нашего обсуждения случалась путаница и приходилось уточнять, кто из этой пары имеется в виду. Это отчасти связано с безымянностью Монстра: на протяжении всей книги его зовут никак, и было интересно порассуждать, почему. Мы говорили про отсутствие имени как элемент расчеловечивания, аллюзию на крещение и присвоение себе поименованного существа, чего Франкенштейн как раз избегает. С другой стороны, Монстр и сам себе не дает никакого имени — но, во-первых, зачем, если ему некому это имя сообщать, все его отвергают; а во-вторых, это вообще не точно, ведь мы знаем его историю в пересказе в квадрате: Монстр рассказывает о своих приключениях Виктору, а тот все это пересказывает Роберту Уолтону, мореплавателю, встретившему ученого в арктических льдах. Ну и еще эта безымянность и путаница Монстра с Франкенштейном, пожалуй, только лучше подчеркивает их двуединство, к которому сводится бесконечное противостояние героев.
Двойное обрамление повествования и смена рассказчиков делает роман еще более многогранным, но интересно даже не это, а то, что для современных читателей эта книга обрастает новыми слоями, предоставленными реальностью. Мы воспринимаем роман вместе с историей его написания (после извержения индонезийского вулкана в 1816 в Европе случился «Год без лета», когда Байрон, чета Шелли и их друзья оказались заперты непогодой в швейцарском доме у озера и стали рассказывать друг другу страшилки; так Мэри придумала Франкенштейна) и через призму экранизаций.
Вообще в книге очень много моментов, которые на сегодняшний взгляд кажутся непроработанными, недообъясненными или, напротив, избыточными. Мне думается, что этот факт, наряду с важными темами, подсвеченными во «Франкенштейне», сделал эту историю такой виральной и популярной для адаптации: авторам постановок всегда есть что улучшить, докрутить и перепридумать, так что экранизировать роман Шелли, кажется, не перестанут никогда (в следующем году выходит очередной фильм, на этот раз снятый Гильермо дель Торро).
31 августа обсудим с клубом одну из самых ярких перепридумок «Франкенштейна», роман Poor Things Аласдера Грея. Уже предвкушаю!