Когда-то давно, в пандемию, у меня был хэштег #поддержим_книжников. Никогда не думала, что он пригодится ещё - но вот.

Книжный магазин "Орион" в Белгороде не работает, но у них можно заказать книги с доставкой - через запрещенную сеть с картинками или написав здесь Ксении, управляющей @ksuzuh . Ребята подберут что-то по запросу или вы можете выбрать что-то из их подборок в телеграме или из их чудесных рилсов.

Ксения Лученко пишет о рождественских чистках в РПЦ, и честно - даже меня, человека предельно секулярного и далёкого от любой формы организованной религиозности, зацепило. Я знаю нескольких прихожан отца Владимира Лапшина, и слышали бы вы, с какой любовью и теплом они говорят о своём батюшке. А с отцом Алексеем Уминским я встречалась однажды, лет пять тому назад, и была потрясена, насколько и речь его, и манеры, и вообще всё в нём соответствовало моему представлению о том, каким должен быть настоящий священник. У слова "смирение" в русском языке не лучшая репутация, но мне отец Алексей показался исполненным именно смирения - как антитезы гордыни, самодовольства и самолюбования. Умный, харизматичный, блестящий - и при этом смиренный. Помню, тогда ещё подумала, что раз в РПЦ служит такой вот человек, то, возможно, не всё для неё потеряно. Теперь, похоже, правда всё.

Думаю обо всех тех разах, когда бывала в Третьяковке и не ходила взглянуть на "Троицу". Всегда казалось - ну эта-то никуда не денется, в следующий раз. Успею. И вот, как говорится, мы здесь.

Иногда в душе рождается что-то вроде сумрачного оптимизма в духе "ну, хуже уже некуда". А потом вдруг раз - и оказывается, что ан нет, есть еще куда. Лев Семеныч, как же так, ну хоть вы-то нас не бросайте, пожалуйста!

Ого, ну и новости!

Дорогие друзья, у меня тут наметились небольшие гастроли с лекциями - в феврале буду в Алматы, Астане и Ереване рассказывать про женщин в современной литературе и про токсичные отношения литературы с искусственным интеллектом. Билеты уже в продаже, так что если вы в каком-то из этих прекрасных городов, то приходите!

🔹Лекция Галины Юзефович "Литература - женское дело: почему (почти) все новые писатели – это писательницы" в Алматы
📌 9 февраля 19:00
🎫 Купить билет:
https://fienta.com/galinauzefovichalmaty?ref=lektor

🔹 Лекция Галины Юзефович "Персонаж становится (со)автором: искусственный интеллект в литературе" в Астане
📌 10 февраля 19:00
🎫 Купить билет:
https://fienta.com/galinauzefovichastana?ref=lektor

🔹Лекция Галины Юзефович "Литература - женское дело: почему (почти) все новые писатели – это писательницы" в Астане
📌 11 февраля 19:00
🎫 Купить билет:
https://fienta.com/galinauzefovich-astana?ref=lektor

🔹 Лекция Галины Юзефович "Персонаж становится (со)автором: искусственный интеллект в литературе" в Ереване
📌 13 февраля 19:00
🎫 Купить билет:
https://fienta.com/galinauzefovichyerevan?ref=lektor

Поговорили с Еленой Серветтаз на "Живом гвозде" про разное книжное - в том числе про то, какие книги мне показались главными в прошлом году и каких книг я жду в году наступившем. Посмотреть можно тут

Повесила в инстаграме, но пусть здесь тоже будет. Красноярск, за спиной Енисей, Школа культурной журналистики, июль 2013го. До чумы и до войны - как до Луны примерно, даже контуров ещё не видно. Где-то за кадром бродит Лена Макеенко, ещё живая и совсем юная. Мы с Диной Годер существенно моложе, Лев Семёныч живой.

Йен Макдональд. Король утра, королева дня. М.: АСТ, Астрель СПб, 2024. Перевод Н. Осояну.

Завершающая роман Йена Макдональда цитата из английского критика и писателя Дэвида Лэнгфорда могла бы послужить книге эпиграфом или даже синопсисом: «В фэнтези... все истории должны быть трехтомниками и включать упоминание о Дикой Охоте». Если смотреть под таким углом «Король утра» - это и правда трехтомник, поскольку уверенно распадается на три отдельные истории, да и дикая Охота в нем тоже имеется – по крайней мере, в первой части. Однако это совершенно точно не та фэнтези, о которой не без сарказма пишет Лэнгфорд. Несмотря на наличие в романе всяческого кельтского волшебства, «Король утра, королева дня» вообще не фэнтези, а что-то совсем другое, трудно определимое – впрочем, как и всегда у Макдональда.

Этого автора мы знаем в первую очередь как создателя как бы футурологических романов с элементами альтернативной истории («Дом дервиша», «Бразилья») и как бы «романов о космосе» («Дорога запустения», «Лунная трилогия»). Ну, а теперь, наконец, мы можем полюбоваться, как совсем еще молодой Макдональд (роман написан в 1991-м) потрошит жанр фэнтези.

В 1913 году пятнадцатилетняя романтичная дурочка Эмили зачарована идеями «кельтского возрождения», бредит У. Б. Йейтсом и мечтает о встрече с обитателями холмов, а главное – о любви с юношей-фэйри «с волосами цвета воронова крыла и губами цвета крови» (примерно так описываются все красавцы и красавицы в текстах, например, "Уладского цикла"). И что же? Вы не поверите, но мечты Эмили начинают сбываться! В лесу позади родительского особняка она слышит рога Дикой Охоты и различает в тени деревьев силуэты дивных существ. Волшебная страна призывает ее все более властно, но чем ближе Эмили подходит к порогу, тем яснее становится, что край под холмами – место опасное и плохо приспособленное для девочек.

Двадцатью годами позже в Дублине семнадцатилетняя Джессика, веселая врушка и озорница, мечтает о карьере художницы, но пока работает официанткой. Стремясь "исправить" дочь, родители отправляют ее к модному психологу-фрейдисту. Чтобы достучаться до Джессики, тот погружает ее в гипноз, который вскрывает в прошлом девушки слои, которым ни психолог, ни сама Джессика не могут дать внятного объяснения. Более того, выйдя из гипноза, Джессика замечает, что мир вокруг нее начинает причудливо искривляться, а ее собственные фантазии и невинная ложь обретают плоть и наливаюся угрозой.

Ну, и наконец в 1989 году двадцати с чем-то летняя Энья живет двойную жизнь. Днем она копирайтер в рекламном агентстве, а ночью – охотница на чудовищ. С двумя японскими мечами за спиной она патрулирует улицы города, защищая мирных обывателей от монстров, просачивающихся в наш мир из параллельного сквозь трещины в реальности. Однако впереди Энью ждет главная битва, которая откроет ей, кто она такая, и кто же ей противостоит.

Все три части написаны очень по-разному. Первая – это, конечно, иронически переосмысленные йейтсовские «Кельтские сумерки» (неслучайно великий поэт появляется в романе в виде ядовитого и нелицеприятного камео). Вторая – явный оммаж Джойсу, пожалуй, не «Улиссу» даже, а «Дублинцам», и собственно Дублин в ней - один из центральных персонажей. Третья часть – японская манга про городского самурая.

Словом, нормальный, в сущности, для Макдональда роман-лунапарк, в котором читатель может прокатиться сразу на трех аттракционах по цене одного. Но если оставить в стороне жанровые параферналии (всегда мечтала ввернуть это слово), в которых Макдональд мастер каких мало, под ними обнаружится болезненная и совершенно не устаревшая история о дороге к себе и о тех монстрах, которые по ней бродят, о том, как важно вовремя приголубить своего внутреннего ребенка, и о той поистине ужасающей силе, которой обладает слезинка замученной девочки-подростка. Не то, чтобы мы не размышляли об этом на протяжении последних тридцати лет, но когда тебя основательно укачает на аттракционах, оно как-то лучше заходит.

#книга_недели

Все пишут, какую роль в их жизни сыграл Лев Рубинштейн - напишу и я. Тем более, что это очень просто: если бы не Рубинштейн, я бы, скорее всего, вообще не стала критиком.

В 2001 году я чувствовала себя ужасно крутой, потому что больше не занималась черт-те чем, а работала в интернет-провайдере редактором и даже самолюбиво помышляла о следующей карьерной ступенечке. Денег хватало уже не только на еду, но даже и на съем убитой однушки, а для души я немножко писала книжные рецензии в одно давно уже не существующее интернет-издание.

Тут нужно сделать важное уточнение: до 1999 года я ничего новее блаженного Августина в руки не брала, но после окончания университета обнаружила, что если писать о новых книжках, то тебе эти самые книжки дадут бесплатно (книги в мой тогдашний бюджет влезали не без усилия). Это, как вы понимаете, послужило ключевым фактором - вот я и стала почитывать и пописывать.

А потом однажды мне на рабочую почту в интернет-провайдере написала письмо Дина Годер, редактор отдела искусства в новом, еще не запустившемся еженедельнике, который так и назывался - "Еженедельный журнал". Это было время, когда легендарный журнал "Итоги" закрылся, а его команда занялась новым проектом - и вот в этот-то проект им и понадобилась я. Дина прочла пару моих текстов, решила, что я им подхожу, и предложила созвониться и обсудить условия - зарплату, например. Я никого в редакции журнала не знала даже близко - я ж не читала ничего новее блаженного Августина, поэтому и "Итоги" не читала, знала только, что их очень любит мой лучший друг. Не знала я и того, что в редакции работает Лев Рубинштейн - честно говоря, я считала, что он классик и умер лет десять назад. Я вообще подумала, что это розыгрыш - ну разве кто-то будет платить зарплату за то, чтобы читать книги и о них писать. Особенно платить такую зарплату мне.

Ну, в общем, я позвонила по указанному в письме Дины номеру, и это был не личный, а редакционный номер, и трубку снял Рубинштейн. Я представилась и спросила Дину, ожидая, что в ответ меня обидно пошлют, но вместо этого Рубинштейн сказал - "Это говорит Лев Рубинштейн, сейчас позову Динку". А я, опешив (ну надо же, он жив и даже, кажется, не очень старый!), ужасно невежливо сказала "Здравствуйте, Лев Рубинштейн". И это, как выяснилось, был разговор, изменивший всю мою жизнь на двадцать с лишним лет вперед. Через неделю я уволилась из интернет-провайдера, а еще через две получила первую в жизни визитную карточку, на которой было написано "Галина Юзефович, литературный обозреватель".

Лев Семеныч радовался мне как никто - главным образом потому, что с моим приходом в редакцию "ЕЖ" его перестали заставлять писать о книжках самого (он это умел делать виртуозно, но страшно не любил). Возможно, поэтому, а возможно просто от природной доброты он окружил меня какой-то поистине отеческой заботой - водил меня за ручку по первой в моей жизни ярмарке Non/ficiton, со всеми знакомил и каждому говорил - это Галя, она теперь у нас пишет о книгах, вы уж ее любите, пожалуйста, я проверю. Он первым читал мои тексты и по тому, как он хмыкал (о, это было высокое искусство хмыка, от неодобрительного до восторженного), я понимала, получилось у меня или нет. Словом, если Дина Годер была моей матерью в профессии, то Лев Семеныч, вне всякого сомнения, стал мне в ней отцом.

Когда умирает близкий человек, теряешь не только его, но и тот кусок жизни, который был у тебя с ним связан. Жена Льва Семеновича, его дочь и внучка, его самые близкие друзья потеряли неизмеримо больше, но я тоже чувствую, как от меня откалывается огромный кусок и уходит куда-то в темную глубину.

Где бы я была, если б не Рубинштейн.

Спасибо, Лев Семеныч. Я вас очень, очень люблю.

То, что многим людям очень, очень надо плюнуть, никак не удержаться, я понять могу - народная традиция буквально, куда деться, кто ни умри - обязательно плюнут. Но количество бесхитростно откровенных антисемитских реплик поражает, честно. Кажется, это уже легально, в том числе, в так называемой "культурной среде", и это в моей довольно долгой жизни какой-то новый опыт. Раньше, сколько себя помню, антисемитизм принято было маскировать неприязнью к некоторым евреям или в крайнем случае к некоторым типам евреев (в отличие от обязательно имеющегося у говорящего друга-еврея, который нормальный, не как те). Теперь же стало совершенно приемлемо искрометно пошутить про национальность. Ну, или не пошутить, а прямо всерьез. Кажется, это теперь называется "патриотизмом" (но это не точно).

Обнаружила, что не выполнила важную обязанность блогера - при очередном юбилее (а нас тут уже больше 40 000, ура) рассказывать о каналах, которые читаешь. В прошлый раз я перечисляла своих любимцев, когда число подписчиков достигло 35 000 - с тех пор не так много всего изменилось, всех читаю и люблю по-прежнему (хотя кое-кто, не буду показывать пальцем, мог бы писать и почаще). Но что-то все же добавилось - об этом и расскажу.

"Фалафельная" - с начала войны в секторе Газа канал Марьяны Беленькой стал для меня главным и самым надежным источником информации о происходящем.

"Женщина, жизнь, свобода" - в той же "Фалафельной" узнала об этом канале журналистки Лизы Шишко, живущей в Рожаве (то есть на фактически независимой, но никем не признанной территории сирийского Курдистана) - о ней преимущественно и пишущей. Довольно, признаюсь, мизантропическое и мрачное чтение, но захватывающее и определенно расширяющее мое видение мира.

"Центральное болото" - канал ассириолога Андрея Янковского-Дьяконова. В юности я полтора года учила клинопись и аккадский и с тех самых пор храню в сердце горячую любовь к Древней Месопотамии, о которой автор канала пишет очень понятно, живо и увлекательно.

"Немаршак" - очень полезный канал о современной детской литературе (за которой я, каюсь, совсем перестала следить, когда выросли дети) и - в меньшей степени - о всяком культурном детском в целом.

"Lady Libra" - замечательный книжный канал коллеги-критика Натальи Ломыкиной. Весело, живо, остроумно о новых книгах и новостях книжной индустрии.

"Жирный и слепой" - канал историка, одного из основателей "Страдающего средневековья" и "Страдариума" Константина Мефтахудинова. В основном про, как несложно догадаться, Средние века, но и про всякие интересные исторические штуки за его пределами тоже.

"Звездные маяки капитана Норта" - канал критика, переводчика и писателя Николая Караева. Так сказать, все о фантастике здорового человека (а еще немножко о викторианстве, истории литературы и т. д.)

"Книги в моих руках" - тоже про книжки, канал преподавателя и читателя Валентины Вековищиной. Валентина много читает в оригинале - об этом в основном и пишет, проницательно и обаятельно.

"Неконфуцианская Корея" - как можно догадаться из названия, канал о Корее (или, вернее, Кореях). Начала читать из соображений эсхатологических, но подсела и теперь читаю просто для удовольствия.

Ну, и, наконец, last but not least, "ММ" - канал литературного критика, основателя проекта "БИЛЛИ" и активного участника литературной жизни Максима Мамлыги. Максим отлично пишет о книгах, но и о книжной индустрии (как с лица, так и с изнанки) знает побольше, пожалуй, большинства авторов. А еще в канале много новостей о жизни "Подписных изданий" в Питере, с которыми Максим тоже сотрудничает.

Вот, подписывайтесь, читайте - рубрика вернется, когда (и если) нас станет 50 000 ☺️

Прочла у коллеги Дениса Пескова чудесную историю про Дж. Р. Р. Толкиена, громадных зеленых драконов и порядок определений в английском языке. Вот что формальный подход к синтаксису творит с юными дарованиями! Ну, и отдельно мило, что даже в столь юном возрасте Профессор знал, что писать надо не о чем попало, а о драконах.

В сущности, если твой блерб на обложке оказывается рядом с блербом из Сьюзан Зонтаг, значит, жизнь твоя прожита не напрасно.

По любезному приглашению коллег из импринта "ЛЁД" написала предисловие к одной из самых удивительных и прекрасных книг, прочитанных мною за последнее время - развернутому эссе филолога-классика, эссеиста, культуролога и философа Энн Карсон "Горько-сладкий эрос" (перевод Анны Логиновой, научный редактор Любовь Сумм).

Книга выйдет в конце февраля и я вам еще обязательно прожужжу про нее все уши. А пока - кусочек из моего предисловия и обложка - по-моему, раскрасивая.

"Эссе Энн Карсон поэтично, безупречно написано, наполнено очаровательными примерами и обманчиво непрактично — кажется, что ее размышления о природе античного эроса не применимы ни к чему, кроме античного эроса. Это впечатление неточно. Как всякое по-настоящему значимое, заметное высказывание, «Горько-сладкий эрос» обладает свойствами одновременно и предметности, и универсальности. Анализируя античное восприятие любви, Карсон предлагает определенный ракурс, некий способ смотреть на мир и отношения между людьми — в том числе лежащие далеко за пределами эротической, любовной сферы. И способ этот не столько нов сам по себе, сколько важен и продуктивен именно сегодня, когда взаимное отчуждение — тот самый разделяющий нас «промежуток», о котором в первую очередь говорит Карсон — выглядит особенно болезненным, заряженным и непреодолимым".

Абсолютно безумная история - и да, хотелось бы привлечь к ней внимание в мире. У меня мало иллюзий в отношении стран Балтии, но вот тут как-то даже меня пробрало.

"Бывает, что автор и сам не уверен в том, что он хочет сказать. Он имеет об этом лишь смутное представление, которое либо не сумел, либо поленился ясно сформулировать в уме, а найти точное выражение для путаной мысли, разумеется, невозможно. Объясняется это отчасти тем, что писатели думают не до того, как писать, а в то время, как пишут. Перо порождает мысль. Опасность этого – и писатель всегда должен остерегаться ее – заключается в том, что написанное слово гипнотизирует. Мысль, облекшись в видимую форму, становится вещественной, и это мешает ее уточнению".

Сомерсет Моэм, "Подводя итоги"

Очень точное наблюдение - часто замечаю нечто подобное за собой, а еще чаще (ну, просто потому, что в своем глазу, как известно, бревна просматриваются хуже) в чужих литературных текстах. Вообще (никогда не перестану удивляться тому, как меняется фокусировка с течением времени) сегодня читаю эту сто раз читанную книгу и вижу - да это ж готовый учебник литературного мастерства.

Лимассольская книжная ярмарка выложила запись моей лекции о главных трендах последних двух-трех лет в российской и, шире, русскоязычной прозе. В принципе, если вы уже посмотрели лекцию, прочитанную мной в Тургеневской библиотеке в Париже, то ничего особо нового я вам не скажу - здесь примерно то же самое, только в более компактном виде. К сожалению, краткое вступление, сделанное мною на греческом (главная моя гордость) в запись не вошло, и презентацию видно плоховато, но если вдруг вы давно не слышали моих лекций и по ним соскучились, то вот.

Если вы пишете хоррор, то лучший проект хоррора в России начал собирать тексты для очередной антологии! Спешите поучаствовать - ну, и напугайте нас уже как следует, а не как вот это вот все.

На прощание с Львом Рубинштейном пришла, кажется, вся оставшаяся Москва. И вся она его любила. Очередь стояла на улице.
Москва в рассеянии подключилась по трансляции - Берлин, Вена, Иерусалим, Испания, Франция, США, Польша