По меркам муниципальной аристократии политтехнолог был неприлично молод. Впрочем, снисходительная грусть в его взгляде выдавала богатый опыт. Он видел всё, в необходимости многого сомневался. Глядя на него с надеждой, глава повторил вопрос:

— Так что там с социологией?

— В общем, коллеги, три кита нашей уверенной победы вполне традиционны: невольники образования и здравоохранения, а также партийный актив. Короче, золотой фонд стабильности — медики, педики и медведики.

#рабочаялирика

Куратор подошёл к актовому залу, у дверей которого его уже ожидал кустовой политтехнолог. Лицо «кустовика» было каким-то настороженно-вдумчивым. Заглянув внутрь, куратор тоже покрылся изумлением. Несмотря на трёхзначный список фамилий участников, выверяемый неделю, зал был практически пуст. И на фоне этой пустоты особенно бросались в глаза камуфляжи крепких мужчин, составлявших почти половину явившихся. Лица у всех сидящих в зрительном зале были то ли грустные, то ли ответственные. Никто не болтал.

— Это что такое? — спросил куратор. — Где наши орды неравнодушных?!

— Да я сам в шоке, — пожал плечами технолог. — Зал должен быть полон.

Куратор обвёл взглядом зал, замедляя его на суровых здоровяках в камуфляже, после чего осенённый догадкой прищурился и вкрадчиво уточнил у «кустовика».

— Ты рассылку по чатам о собрании делал?

— Конечно! Уже перепроверил себя, во все чаты писал. Специально указывал, что явка строго обязательна.

— А что ты там конкретно написал? Дословно? — с ласковым любопытством продолжил куратор.

— Что и нужно, — раздраженно буркнул технолог и поднёс к глазам куратора экран смартфона. — Да вот, сам читай.

Куратор прочитал. Потом ещё раз. И ещё. Каждый акт прочтения наполнял его верой в человечество всё больше и больше. Глубоко вздохнув после минутного молчания, он наконец обратился к кустовому политтехнологу, глядя на того с нежностью детского психиатра:

— Ты, пожалуйста, когда будешь следующий анонс делать, всё же уточняй, что предстоящая мобилизация – партийная и административно-производственная. И в мероприятии участвуют бригадиры волонтёров, — волонтёров, а не добровольцев.

#рабочаялирика

— В общем, вы понимаете, какова наша главная цель и показатель эффективности? – скорее для проформы спросил куратор.

— Ли…, – с готовностью откликнувшийся глава запнулся. — Лигитивность!

Куратор уже начал набирать воздух в грудь, чтобы поправить собеседника, как ощутил, что ему давят на ногу. Стоящий рядом политтехнолог широко улыбался главе:

— Совершенно верно! Вот давайте её и добьёмся.

Крепко пожав главе руку и подтолкнув для того же куратора, технолог покинул кабинет, таща за собой коллегу.

— Ты чего завис? – спросил политтехнолог куратора. – Вроде всё нормально прошло. Цель определена, задачи ясны, за работу, товарищи.

— Да просто этот глава какой-то авторский термин придумал.

— Так у него всё очень авторское, так что не удивляйся, – хохотнул политтехнолог. Он был местный, много раз проводил здесь кампании, поэтому особенности территории знал отлично.

— В смысле? – насторожился куратор.

— Да в прямом! Очень творческий глава. Например, год назад случилась неприятность. Стали в черту города захаживать мишки…

— Мишки? – столичное сердце куратора ёкнуло.

— Ну, медведи. Зима выдалась лютой, а край у нас суровый, вот и стали мишки захаживать. То мусорку разорят, то собаку задерут с голодухи. Вообще местные такое воспринимают философски, но тут мамочки подняли бунт. Им стало страшно за детей, ходящих в школу и из школы. Пришли к главе и начали требовать, чтобы тот организовал отстрел мохнатых хулиганов.

— А он? – слегка обалдевшему от простоты нравов и отсутствия фисташкового рафа куратору было действительно любопытно.

— А он – человек, смотрящий на мир по-государственному, – хмыкнул технолог. — Организовать кампанию по отстрелу мишек можно. Но это ведь расходы. Надо думать. И он придумал. На следующий день глава собрал мамочек и сообщил им, что нашёл более эффективное и вместе с тем экономное решение проблемы. За счёт местного бюджета по числу школьников закупили свистки. Задача мамочек – оснастить ими детей. Идёт такой в школу и свистит. Медведь это слышит, и шум его, естественно, отпугивает. Шах и мат, медвежья угроза.

— Какой трэш! – выдавил из себя куратор.

— Так что не переживай. Что-что, лигитивность он тебе обеспечит.

#рабочаялирика

Куратор скользнул взглядом по таблице в мониторе и снова уставился в окно, выходившее на парковку.

— Всё-таки штабной финансовый парадокс универсален, он актуален для всех кампаний.

— Что ещё за парадокс?

— Самая раздражающая цифра в смете у юристов, а самые крутые тачки — у полевиков.

— Потому что настоящее богатство в людях.

#рабочаялирика

На семинаре для наблюдателей.

— Итак, коллеги, какие вы знаете примеры нарушений в день голосования?

— Несанкционированные вбросы бюллетеней…

— Как же тонко человек чувствует ситуацию!

#рабочаялирика

Юрист состредоченно разглядывал фенхель. О том, что это именно фенхель, он узнал сегодня, до этого в его внутреннем словаре растение кодировалось не иначе как «бабкины цветы на подоконнике». Но вычитывание макетов агитационного бюллетеня обогатило. И не только фенхелем. Прямо день открытий какой-то.

— Ну? — требовательно смотрела на юриста добрая женщина из аппарата избиркома. — Есть другое слово из трёх букв?

— Секунду, я почти вспомнил.

— Ага, «вспомнил», — женщина из аппарата комиссии прекращала быть доброй. — Вашу агитуху читаем не только мы с вами, но и ваши оппоненты. Вы что, об этом не думали?! Нам совсем нельзя, чтобы вас «сняли» с выборов.

— Поразительное единение целей, – вздохнул юрист.

Он с тоской вспомнил, как штатный партийный креативщик, отдавая на вычитку макет, весело подмигнул: «Там только кроссворда нет, мы в последний момент вставим наш стандартный. Да не переживай, я столько лет на выборах. Там обычный авторский кроссворд, никаких рисков».

В принципе, упоминание креативщиком своего богатого опыта это всегда верный сигнал тревоги, но тут и правда верилось: ну что может быть ужасного в кроссворде, который, к тому же, лет 5 уже использовался на всех выборах в партийных АПМ?

Словно подслушав мысли юриста, добрая женщина развернула сданный на днях в комиссию и уже раскиданный по округу агитационный бюллетень с фотографией фенхеля на титульном листе.

— Еврей. Три буквы. Ну? Какова авторская версия? Мне нужно формировать ответ на жалобу!

Юрист наконец выудил из сусеков подсознания, казалось, бесполезное знание.

— Тат! — радостно воскликнул он и, будто не веря, что слово действительно найдено, громко повторил. — Тат!

— Тат? Еврей? — недоверчиво покосилась на юриста уставшая женщина из избиркома и застучала клавишами компьютера, вводя слово в поисковик. — Хм, действительно, можно и так…

— Но если это слово – «тат», – вклинилась в беседу молчавшая до этого коллега доброй женщины, — То что тогда на пересечении с первой буквой? «Большая лягушка», четыре буквы

Юрист приуныл. Но на помощь пришла добрая женщина из избиркома.

— В жалобе нет ни слова про лягушку. А для подготовки ответа объяснений коллеги мне вполне достаточно. Но только при одном условии.

— Каком? — с готовностью подобрался юрист.

— Врежьте, пожалуйста, составителю кроссворда, – робко попросила добрая женщина.

— Конечно, Сара Аркадьевна. Причём с удовольствием!

#рабочаялирика

Совещание было статусным и церемониальным, потому проводили его в большом зале. По этой же причине присутствовал на нём весь цвет региональной аристократии – вице-губернатор, руководители департаментов, муниципальные бароны, ну и, конечно же, представители штаба.

О том, почему среди высокой публики оказался юрист, у него не было никаких иллюзий. Сначала ещё был налёт наивности, и юрист зачем-то пытался выступать с предостережениями о рисках. Но ему очень быстро объяснили, что если есть риски, значит, юрист плохой, – хороший же юрист должен не тревожить дворянское собрание, а вселять веру в успех. Что-то вроде счастливой панды, талисман футбольной команды.

Тенденции рынка быстро погасили вспыхнувшее было внутреннее сопротивление, и юрист философски принял свою роль. В конце концов, он не имел ничего против магических практик. Вот и сейчас за большим П-образным столом просмолило что-то, напоминающее ритуал, за которым юрист наблюдал с отстранённым интересом.

Все собравшиеся молчали и напряжённо смотрели на сидящего в президиуме спикера. Это был куратор. Присланный из кабинетов, о причастности к которым все так старательно играют бровями, но в действительности посещали лишь единицы. И даже позвонить туда могли немногие. Именно эту свою привилегию куратор сейчас и реализовывал, пока сидящие в зале жадно выслушивались.

«Прямо воззвание верховного жреца к Небу», – не сдержал своё магическое сознание юрист и тоже прислушался к репликам звонившего.

— …Ну вот так, да. Нет, мы перепроверяли, цифры корректные. Да нормальная тут команда, все правильно делают, просто антирейтинг у него, как у Чикатило. По идее, есть ещё месяц… В конце концов, на экстренный случай у них есть жёсткий план. У вас же есть жёсткий план? — не отрываясь от мобильного телефона, обратился куратор к главному технологу. Тот с готовностью кивнул. — Да, вот подтверждают, у них есть жёсткий план…

В голове юриста непроизвольно возникло лицо руководительницы медийного блока, которая с хищной вальяжностью, будто кусает яблоко, сочно протянула: «A hard plan»…

Видение развеял пивной шёпот сидящего рядом райтера:

— Не знаю, что такое «жесткий план», но теперь в случае провала, виноваты исключительно мы. Ловко он…

Спустя месяц ритуал повторился, но уже в меньшем масштабе. На этот раз в большом зале сидели только члены технологического штаба, а таинство звонка проводил главный технолог.

— К сожалению, нет поводов не доверять экзитам. Есть ещё две больницы, но тоже без гарантий. Жёсткий план? — главный технолог вопросительно глянул на своего заместителя, тот кивал. — Конечно, у нас есть жёсткий план. Да, хорошо.

«Какое странное словосочетание. Интересно, что вообще значит «жёсткий план»?», – размышлял юрист, усилием воли отгоняя проступающий образ главной медийщицы штаба.

— В общем так, — главный технолог напряжённо обратился к своему заму. — Я сейчас к вицыку, его мозг нуждается в массаже. А ты давай запускай жёсткий план. Это наш последний шанс.

После отъезда главного технолога его зам минут пять рассеяно водил глазами по просторному залу. Вдруг его взгляд наткнулся на юриста, и зам как-то оживился.

— Пойдём-ка в кабинет, есть конфиденциальная беседа.

«Кажется, настаёт время счастливой панды», — с грустью подумал юрист.

Захлопнув дверь кабинета и убедившись, что окна тоже закрыты, заместитель главного технолога как-то непривычно вежливо спросил:

— Скажи, а каков наш жёсткий план? — и прежде, чем брови юриста взметнулись вверх, как-то совсем смущённо добавил: — И вообще, что это?

#рабочаялирика

— В общем, прекрати мандражировать и учись. — Вице-губернатор обдала политтехнолога вязким облаком духов и уверенно зацокала каблуками к выходу на сцену.

Политтехнолог учиться не хотел. Не вообще, а конкретно у этого мастера. Это был уже финал турне, потому представление о том, чего ждать от аудитории, уже сложилось. По всем данным аналитики район уверенно входил в «красную зону». Именно поэтому, помимо общей части, политтехнолог делал ставку на тщательно прописанные речевые модули про яйца, местное здравоохранение, дорожный энтузиазм и прочие болевые точки — со статистикой, яркими примерами, всеми этими сопоставлениями «было-стало» и «как там у них».

Однако вице-губернатор полагала всё это неинтересным «простому народу». Маркиза региональной политики отнюдь не была глупа — опытная аппаратная доминанта с крепким педагогическим бэкграундом. В отчётно-поздравительной борьбе и укрощении бюджетных невольников равных ей не было. Но вот от личного общения с жителями сельских равнин её берегли.

Диалог, как и ожидал политтехнолог, пошёл не по сценарию — зал дома культуры шуршал всё громче, вылетавшие вопросы были всё конкретнее. Почему-то безотказные в городских школах формулы о «мы вместе» и «плечом к плечу» совсем не действовали. Политтехнолог смотрел на происходящее с философской грустью и не спешил паниковать, сберегая это чувство совсем для другого. Обещавшая показать «как надо» вице-губернатор заявила, что если что-то в выступлении пойдёт не по плану, то у неё есть «федеральный козырь», им она всех и оглушит. И ведь не обманула.

— Послушайте, – с фальшивой радостью воскликнула спикер. — Можно сколько угодно придираться к мелочам, но я сейчас приведу конкретный пример, который никто из вас не сможет оспорить.

Присутствующие затихли, всем хотелось узнать эту правду.

— Чтобы убедиться, насколько мы реально стали лучше жить, любой из вас может купить билет на самолёт в Москву и посетить там выставку «Россия» на ВДНХ!

Зал завороженно молчал, крыть действительно было нечем.

#рабочаялирика