Мои маленькие умные кванты, а также те, кто не jump at conclusions, так гордящиеся своим умением интерпретировать данные, критическим мышлением и вот этим вот всем!

У меня для вас так себе новости.

Дэн Кахан с коллегами написал две работы, в 2012 Ideology, Motivated Reasoning, and Cognitive Reflection: An Experimental Study, где тестировали предположение, что консерваторы более склонны к предвзятой обработке информации, чем либералы ("тезис об асимметрии").

Исследователи использовали тест когнитивной рефлексии (CRT - я тут его скидывала), который измеряет способность человека преодолевать интуитивные, но неправильные ответы и переходить к более глубокому анализу.

(Классический пример вопроса: "Бита и мяч стоят вместе $1.10. Бита стоит на $1.00 больше, чем мяч. Сколько стоит мяч?" Интуитивный, но неверный ответ: 10 центов).

Участникам предлагалось оценить научную информацию по политически спорным темам, включая изменение климата, ядерную энергетику и контроль над оружием.

Результаты опровергли "тезис об асимметрии". Исследование показало, что как либералы, так и консерваторы одинаково подвержены мотивированному мышлению.

Еще интереснее, что люди с более высокими показателями когнитивной рефлексии не обязательно оценивали политически заряженную информацию более объективно. Вместо этого они часто использовали свои аналитические способности для интерпретации доказательств таким образом, чтобы подтвердить свои существующие политические убеждения.

Ни образования, ни критического мышления оказалось недостаточно, чтобы преодолеть поляризацию.

В исследовании 2013 года Motivated Numeracy and Enlightened Self-Government Кахан с коллегами сосредоточился конкретно на том, как математические способности влияют на интерпретацию данных по политически заряженным темам.

Участникам представили статистические данные об эффективности крема для кожи или о законах контроля над оружием. Одни и те же числовые данные были представлены в разных контекстах — либо согласующихся с политическими ценностями участников, либо противоречащих им. Измерялась и числовая грамотность участников.

Результаты огонь: люди с высокой числовой грамотностью были лучше в интерпретации данных только тогда, когда эти данные не противоречили их ценностям.

Когда данные противоречили их политическим убеждениям, они фактически использовали свои математические навыки для защиты своих предварительных убеждений вопреки доказательствам.

Этот феномен - "эффект умного идиота" или "мотивированная числовая грамотность", когда классные технические навыки удивительным образом приводят к большей поляризации (расскажите это любому автору любого канала в телеге!).

То есть когнитивные способности и образование не обязательно приводят к более объективным оценкам политически или любой другой спорной информации.

Фактически, люди с более высокими когнитивными способностями иногда могут быть более поляризованными в своих взглядах, поскольку они эффективнее находят способы защитить свои убеждения от противоречащих доказательств.

То есть "интернет показал, что дело не в отсутствии информации" - и даже не в отсутствии критического мышления, неумении интерпретировать данные и т д и т п.

Дело- в групповых принадлежностях, но об этом надо отдельно...

Почему перераспределение власти от бедных к богатым — это хорошо

Десять лет назад благодаря решению Верховного суда США от 21 января 2010 года (дело United Citizens против Федеральной избирательной комиссии США) в Штатах корпорации, профсоюзы и другие организации получили право неограниченного финансирования политической рекламы, если они не координируют свои действия с кампаниями кандидатов. Это решение вызвало шквал критики за то что оно подрывает основы американской демократии. Теперь богатые получили рычаг для влияния на исход выборов.

Однако так ли это плохо? Бреннан пишет, что это наоборот хорошо.

Будучи сторонником перехода к эпистократии, он пишет, что в пользу такого изменения баланса есть сильный эмпирический аргумент: богатые люди гораздо лучше осведомлены о политике, чем все остальные. Они лучше, чем большинство американцев понимают как устроена политическая система США и как работает экономика. Поэтому рост их влияния на политику может позитивно сказаться на качестве демократии.

Тут можно возразить: понимать-то они понимают, но они будут пользоваться своими знаниями в корыстных интересах в ущерб остальным.

Тут Бреннан достает вторую карту из рукава.

Да, конечно, они будут пользоваться этим, чтобы получить власть. Однако они будут и более компетентно управлять страной. Поэтому, «покупая» власть, они в качестве бонуса «покупают» более компетентное правительство, чьими преимуществами будут пользоваться все остальные.

И, конечно, не стоит забывать, что Бреннан пишет про демократию, а не авторитарные государства. Там подобное правило действовать не будет.

Brennan, J. (2017). Against democracy.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

Неомарксизм и джихадизм

Я тут недавно думал над исламизацией левого движения на Западе. Я приводил примеры западных и российских левых, которые отдали исламу и мусульманам первенство среди угнетенных в современном мире и провозгласили их «новым пролетариатом».

Да, я писал и про обратную сторону этого процесса: мусульмане сами прониклись левыми идеями, что особенно видно среди идеологов Исламской революции в Иране.

Однако сейчас этот процесс вступил в новую фазу. Если раньше среди мусульман левыми идеями интересовались достаточно, скажем, умеренные мусульмане, выходцы из элиты своих стран, то в этот раз начинают «леветь» джихадисты. Раньше они этим пренебрегали и остерегались, но сейчас они приходят к выводу, что именно левая традиция мысли может стать той самой платформой, на основе которой можно вести войну против современного мира.

Учителя-джихадисты, например, советуют своим последователям читать Карла Маркса, Дэвида Харви, Мишеля Фуко и Тому Пикетти.

Короче, сейчас формируется новое направление политического ислама, сочетающее в себе неомарксизм и джихадизм.

Готовлю подробный текст на Бусти с разбором. Скоро выйдет.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

Почему марксизм — это реакционная идеология

Марксизм, особенно в той форме, которую ему придали последователи Маркса — это архаичный реликт прошлого, стилизованный под современность. Его адепты считают, что стремление к обогащению и приумножению благополучия основывается на эксплуатации, ведущей к неравенству, где есть победившие и проигравшие. Игра в капитализм рассматривается как «игра с нулевой суммой».

Подобное мышление больше характерно для домодерновой эпохи, когда государства прирастали богатством через территориальные завоевания и экстенсивный рост.

Сторонники либерализма и свободного рынка мыслят противоположно. Они считают, что рост благосостояния, возникающий в ходе развития капитализма, несмотря на то что он создает неравенство, повышает благополучие каждого участника рыночных отношений.

Вместо игры с нулевой суммой все так или иначе остаются в выигрыше. Просто кто-то больше, а кто-то меньше.

Поэтому марксизм, на мой взгляд, это реакционная по своей сути идеология, укорененная, с одной стороны, в логике докапиталистического экономического развития, когда преобладала экстенсивная модель экономики, а с другой — в типичном стремлении к уравниловке, характерной для низших слоев общества.

Самого Маркса можно обвинить в мышлении а-ля «игра с нулевой суммой», в которой он изобразил историческое развитие как непрерывную борьбу классов. А его последователей за наделение этой борьбы моральной составляющей, порицающей неравенство.

Или вовсе не наделяли, а утверждали, что «учение Маркса всесильно, потому что оно верно».

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

В нравственном обществе война ведется безнравственными средствами.

Интересная и важная мысль от Ричарда Либоу, которую, если я правильно помню, озвучивал еще Карл Шмитт в «Номосе Земли».

Он сравнивает общества, существовавшие в человеческой истории, где война являлась важным элементом общественного устройства ( Древняя Греция, Мезоамерика).

Нормализация войны в таких условиях ведет к ее жесткому регулированию и минимизации ущерба от военных действий. Когда война как инструмент политики теряет легитимность и порицается, то ее всеми силами стараются не допускать. Это особенно характерно для мира после Второй Мировой войны.

Беда случается, когда военного конфликта при таком порядке не удается избежать. В результате она превращается в войну на уничтожение без правил, поскольку в силу делегитимации войны в общественном сознании вражеская сторона в конфликте демонизируется. Поэтому для победы над ней допускается использование любых средств и оружия.

В нравственном обществе война ведется безнравственными средствами.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

Ричард Либоу отмечает, что почти все крупные войны, начиная с 1648 года, привели к поражению тех, кто их развязал. Исключение тут составляет Война за Австрийское наследство, где Пруссии удалось одержать верх.

Из 9 таких войн 6 начались из-за просчетов агрессора, который намеревался их быстро выиграть.

Поэтому эти данные ставят под сомнение утверждение, что лидеры государств руководствуются рациональными причинами при развязывании войн. Согласно этим данным , правительство должно избегать войн, поскольку шанс одержать победу, если государство является инициатором конфликта, крайне низкий.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

В политологической науке есть такой феномен как «issue ownership». Он представляет собой ситуацию, когда определенная политическая партия воспринимается избирателями как наиболее компетентная в решении определённой проблемы.

Например, в США Демократическая партия ассоциируется с вопросами социального обеспечения, здравоохранения, защиты окружающей среды и образования, а Республиканская партия — с борьбой с преступностью, безопасностью, налогами и моральными ценностями.

Этот тренд имеет довольно устойчивый характер. Однако в условиях растущей поляризации и он дает трещину. Согласно исследованию, проведенному американскими политологами в 2022 году, теперь американцы с четкой партийной аффиляцией по этим вопросам отдают предпочтение своей партии, а не чужой, как это было раньше. Только независимые избиратели продолжают разделять концепцию «issue ownership».

Wright, J. M., Clifford, S., & Simas, E. N. (2022). The Limits of Issue Ownership in a Polarized Era. American Politics Research, 50(5), 694-706

А.Т.

#кратко

🔹Подпишись на Political Animals

Имперские электоральные технологии. Как они работали в Российской империи специально для @politicanimalis рассказывает Игорь Греков. Часть 1

В пожаре первой русской революции родился российский парламент - Государственная дума. Создание законодательного органа было провозглашено императорским манифестом от 17 октября 1905 года. Выборы в представительный орган прошли в феврале — марте 1906 года.

Насколько честными были эти выборы? Пользовались ли власти административным ресурсом?

Из четырех имперских электоральных кампаний именно первая отличалась наименьшим государственным вмешательством. Объяснялось это, в первую очередь, неопытностью власти и отсутствием проверенного политического инструментария.

И правительство, и участники выборов выступали в роли «слепых котят». Царский политтехнолог Крыжановский в своих воспоминаниях признавался: «Правительство не могло быть даже уверено, что стоящие у избирательных ящиков должностные лица не будут действовать ему во вред». Полицейские, присутствовавшие на предвыборных мероприятиях в регионах, иногда просили агитаторов пересказать содержание своих речей понятным для них языком.

Вместе с тем, попыток административного влияния на итоговые результаты голосования было достаточно. Главным ограничителем свободного волеизъявления был сам избирательный закон. Избирательного права лишались 16 категорий населения: женщины, губернские и городские начальники, полицейские и военные, студенты, кочевые народы, банкроты и т.д. В городах голосовали только собственники или арендаторы недвижимости дороже установленного ценза, а в деревне - только главы семей. Не были выборы и прямыми: финальный перечень депутатов избирался 6000 выборщиков, выигравших предварительные голосования в одной из 4-х курий. Принадлежность к курии определяла вес голоса: 1 выборщик приходился на 2 000 землевладельцев, 4 000 горожан, 30 000 крестьян и 90 000 рабочих.

Инструментарий непосредственного влияния на результаты администрацией был еще не выработан, а потому чиновники на местах получили лишь общие указания. Далее в дело вступала индивидуальная фантазия.

Лидера ведущей либеральной партии, Павла Милюкова, не допустили до выборов на основании уголовного преследования за редактирование запрещенных газет. Поводы для недопуска находились и в отношении некоторых других кандидатов: например, недавний переезд, даже если он случился в пределах одного города.

На Мотовилихинском пушечном заводе трижды избирали уполномоченных выборщиков. Желая переломить исход голосования, власти отменяли выборы, арестовывали председателя, проводили обыски у избранников. Когда нежелательных кандидатов от социал-демократов поддержали в третий раз, администрация смирилась с итогами.

Для того, чтобы «сбросить с корабля» ненадежных выборщиков, власти могли писать в некоторых документах неправильные дату или место сбора, либо же указывали в качестве места проведения встречи труднодоступный участок. При этом те выборщики, в которых власти были уверены, прибывали в нужное время и в нужное место.

Городовые и представители местных администраций могли разносить списки рекомендованных кандидатов и проводить профилактические беседы с разъяснением «правильного» голосования. В некоторых помещениях для выборщиков открыто вешали списки с нужными фамилиями.

К агитации в деревне открыто привлекали священнослужителей. Они сами нередко выступали кандидатами от монархических партий, а также вели с прихожанами беседы о необходимости поддержки Богом данной власти. Известен случай, когда в Перской губернии на одной из предвыборных встреч священник предал программу кадетской партии анафеме.

#гость

🔹Подпишись на Political Animals

Имперские электоральные технологии. Как они работали в Российской империи специально для @politicanimalis рассказывает Игорь Греков. Часть 2

Целый ряд мер был направлен на то, чтобы не допустить до голосования ненадежных избирателей. Самым простым способом было требование предъявить на избирательном участке какой-нибудь дополнительный, заранее не заявленный документ. Главной угрозой властям виделись рабочие. На их предвыборные встречи неоднократно приходили полицейские и заводское начальство, что прямо противоречило закону и мешало свободной агитации. Ряд рабочих отрезали от голосования при помощи ценза оседлости, увольняя их незадолго до выборов и тут же нанимая обратно. Голосовать могли только сотрудники, беспрерывно отработавшие в одном месте не менее полугода.

К совсем иезуитскому методу прибегли в Николаевском уезде Самарской губернии, организовав буфет прямо в помещении избирательного участка. Один из избирателей, некто Ломанов, вспоминал: «Прежде чем войти в самый зал выборов, я зашел в особую комнату рядом с залом, где были выпивка и закуска. Были там сильно подвыпившие, выпил и я, причем не могу вспомнить, ходил ли я в зал выборов или нет».

Несмотря на эти усилия, первые выборы в Государственную думу закончатся для властей фиаско: все кандидаты от монархических партий проиграют в своих округах, а думское большинство составят конституционные демократы и крестьянские социалисты из «Трудовой группы».

Этот созыв объявит своей программой передел земли, отмену смертной казни, переход к парламентской монархии, а также призовет царский кабинет министров к отставке. Отработав 72 дня, первая Дума будет распущена императором. Власти сделают выводы из неудачной кампании, и на последующих выборах доля кандидатов-монархистов в парламенте будет неуклонно расти.

А.Т.

#гость

🔹Подпишись на Political Animals

Марио Варгас Льоса (28 марта 1936— 14 апреля 2025), лауреат Нобелевской премии по литературе (2010)

В нашем мире государство никогда не выражало волю народа. Государство таково, каково правительство, оказавшееся у власти -- либеральное или консервативное, демократическое или тираническое, причем правительство обычно действует в соответствии с меркантилистской моделью. Это значит, что оно принимает законы в пользу небольших групп с особыми интересами (в исследовании они именуются "перераспределительными синдикатами") и ущемляет интересы большинства, имеющего крошечную власть или символические права. Имена привилегированных лиц или семей изменяются с каждым новым правительством, но система остается неизменной: она не только концентрирует национальное богатство в руках меньшинства, но и легализует его права на это богатство.

[…]
Вероятно, многие будут удивлены тем, что бедняки в своей борьбе с элитой могут выбрать целью -- свободу. Один из распространенных трюизмов современной латиноамериканской истории состоит в том, что либеральные демократические идеи сопутствуют военным диктатурам. Не эти ли идеи претворяли в жизнь «чикагские мальчики» в Чили при Пиночете и в Аргентине, когда там правил Мартинес де Хос? Катастрофические результаты этой деятельности нам теперь хорошо известны. Не эти ли политиканы сделали богатых богаче, а бедных беднее в обеих странах? Не они ли ввергли обе страны в бездну небывалых бедствий, от которых эти страны до сих пор не оправились?

Есть лишь один вид свободы, и он явно несовместим с авторитарным и тоталитарным режимами. Экономический либерализм, который они насаждают сверху, будет всегда относителен и отягощен дополнительным ограничением политической свободы — как в Чили и в Аргентине.

Но именно политическая свобода позволяет оценивать, совершенствовать или исправлять новые методы, не работающие на практике.

Экономическая свобода есть неотъемлемая часть политической свободы, и только когда обе части соединены, как обе стороны монеты, они обретают действенность.

Никакая диктатура не может быть истинно либеральной, поскольку основополагающий принцип экономического либерализма гласит: не политическая власть, а независимые и суверенные граждане, имеющие право действовать — … — должны решать, в обществе какого типа они желают жить.

Политическая власть должна лишь гарантировать соблюдение всеми правил игры, чтобы выбор способа действий был честным и свободным. Это требует согласия и поддержки народа, желающего осуществления таких принципов, и может быть реализовано только в условиях демократии.

В рамках либерализма существуют экстремистские тенденции и догматические подходы. Их выразителями обычно являются те, кто отказался изменить свои идеи, когда они не выдержали проверки с помощью лакмусовой бумажки всех политических программ — реальности.
Естественно, что в странах третьего мира с их резким экономическим неравенством, ... и огромными социальными проблемами государство выполняет перераспределительные функции. Лишь когда экономические, социальные и культурные различия будут сокращены до приемлемых границ, мы сможем говорить об истинно справедливых, одинаковых для всех правилах игры.
При существующем сегодня неравенстве —…, — наилучшие мыслимые меры приведут на практике к созданию привилегий и преимуществ для меньшинства и попранию прав и интересов большинства.

Для государства достаточно помнить: прежде чем оно сможет распределять национальное богатство, народ должен его произвести. А для этого необходимо, чтобы действия государства не препятствовали действиям его граждан, которые в конечном счете лучше знают, чего они хотят и что должны делать.

Из предисловия к книге Эрнандо де Сото «Иной Путь»

Лиза Лазерсон пишет, что русские женщины вытесняют конкуренток с поля trad wife на Западе. Интересный случай, когда экспорт культурной архаики становится востребованным среди женского населения западных стран.

А вообще, этот феномен я бы назвал последствием «незавершенной гендерной модернизации». Дальше объясню, что я имею в виду.

После распада СССР демограф Анатолий Вишневский написал замечательную книгу «Серп и Рубль», посвященную феномену советской модернизации. В его книге один из главных тезисов заключается в том, что модернизация российского общества оказалась не полная. То есть, как и при Петре I, так и при советских вождях она носила внешний характер. В процессе модернизации импортировали технологии, но не пересадили на российскую почву западную культурную матрицу, ключевые институты, ставшие двигателями этого процесса: рыночная экономика, независимая судебная система и пр.

Вишневский в основном говорит про экономику и институты. Я же буду утверждать, что эта модернизация оказалась неполной также в сфере социальных и гендерных отношений.

Российская женщина по итогам XX века оказалась в двояком положении: с одной стороны, она увидела, что из себя представляет потребление по образцам постиндустриальной городской цивилизации и захотела ему соответствовать. С другой же стороны, её обошли стороной такие важные для развития женского самосознания движения за права женщин: у них не было никакого опыта борьбы за эти права. Оба эти процесса можно отнести к феномену социальной (или гендерной модернизации).

В итоге, из-за неполного характера трансформации в российском обществе сложился определенный типаж русской женщины (один из нескольких): женщины этого типа в высшей степени ориентированы на потребление по стандартам постиндустриальной городской цивилизации, но при этом в их сознании сохраняется стереотип о том, что эти высокие стандарты потребления должен обеспечивать мужчина. Они хотят выглядеть и одеваться по западной моде, быть независимой в личной жизни от мужчины и быть émancipé в материальных вопросах. Но обеспечить все это должен мужчина.

А это уже пережиток мышления характерного больше для домодернового общества.

При этом в России хватает и женщин, успешно перенявших западный образец поведения. Они работают и строят отношения в семье, исходя из равного участия в этом процессе мужчин и женщин. То есть это не портрет всей части женского населения, а определенной группы.

Она и экспортирует trad wife по-русски.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

20 апреля 1906 года произошло важное событие в российской истории: завершились выборы в Первую Государственную думу Российской империи. Они длились почти месяц — с 26 марта по 20 апреля 1906 года.

И в этот день мой коллега-политолог Игорь Греков будет читать лекцию «Оппозиция его величества. Как сосуществовали монархия и парламент?» в Санкт-Петербурге. Очень рекомендую его как большого знатока этого исторического периода.

Приобрести билеты можно на сайте Музея политической истории.

А.Т.

#анонс

🔹Подпишись на Political Animals

Прочитала интересный тейк про романтизацию патриархата на Западе, конечно, не без помощи красавиц с постсоветского пространства. Кроме перечисленных в посте причин есть такие моменты.

1) Женщинам обещали что с феминизмом будет не жизнь, а рай (бойся своих желаний): по факту это работа в две смены. Теперь нужно быть образованной, женственной, отдающей, работающей, развивающейся. Лучше всего рожать до 30, но при этом лучше до 30 строить карьеру, заниматься саморазвитием. Социальное конфликтует с природным. Как-то освобождение от пола не ощущается, не хотелось бы в 40 лет не иметь возможности завести детей, потому что академики мира сего называют биологические желания «социальным конструктом». Многие женщины просто заебались соответствовать двум сменам и пошла романтизация trad/trophy wife.

2) Романтизация мне видится как следствие стирания всякого различия. Социальный дискурс со своей деконструкцией гендера рассказывает нам, что женщины и мужчины по своей сути одинаковы. Это лишает опыта со-бытия с Другим, с его инаковостью. Мужественность токсична, женственность тоже. Отсюда в некотором искаженном виде возврат к романтизации патриархата. (Конечно, я в своем уме и понимаю, что постсоветские охотницы на рынке любви не то чтобы в поиске со-бытия с Другим)

3) В посте перенос некоторых русских культурных особенностей «мужик должен быть мужиком» называется «культурной архаикой». Все так, но толерантная повестка учит нас не называть чужие особенности архаикой, а проявлять уважение к чужой культуре. При всем понимании стереотипности, условности, токсичности «мужик должен быть мужиком», много девушек были воспитаны именно в этом, это опыт впечатанный в тело, я смогу на рациональном уровне согласиться, что мужчине абсолютно нормально не уметь вкрутить лампочку/не знать как пользоваться отверткой, но увы, сердцу не прикажешь и я вряд ли смогу что-то почувствовать.

Вчера утром опубликовал небольшую заметку про issue ownership. И там указывалось разрушительное влияние политической поляризации на привычные электоральные паттерны поведения в США.

Сегодня на Бусти и Патреон вышел более подробный лонгрид про поляризацию. В нем я показываю, как она проявляется на примере отбора кандидатов на работу и оценки привлекательности партнеров.

Данные многих исследований говорят, что фактор политической идентичности в повседневной жизни многих людей вырос настолько что уже в пору говорить о «партизме», как новой разновидности ксенофобии.

✅ Читать статью на Boosty

✅ Читать статью на Patreon

А.Т.

#лонгрид

🔹Подпишись на Political Animals

Интересное перформативное противоречие. MAGA на словах — это "защита" западной цивилизации. MAGA на деле — это политическое движение Третьего мира: культ личности, демонстративное невежество и полное презрение к правилам. Они начали депортировать мигрантов в сальвадорские гулаги, а потом собираются туда же отправлять местных преступников. Этим людям наплевать на Запад и его ценности.

Монстр полезности

Что мне нравится в аналитической политической философии, так это использование разного рода мысленных экспериментов. Это делается с целью заострить проблему и показать её as it is.

Политический философ Роберт Нозик использовал мысленный эксперимент с так называемым «sadistic monster utility» (монстр полезности). Через этот пример он хотел показать неприемлемость утилитаризма.

Что такое утилитаризм?

Это направление, согласно которому моральная и политическая ценность действий, институтов и решений определяется их полезностью, то есть способностью приносить максимальное благо или счастье наибольшему числу людей (utility). Например, имеет смысл нарушить права человека, если эти действия принесут пользу обществу и увеличит общий объем полезности.

И это абсурдно.

Нозик говорит: ок, представим, что у нас есть монстр полезности. Он обладает абсолютно бесконечной способностью испытывать удовлетворение, когда на его глазах кого-то подвергают мучениям. Если кто-то испытывает боль в размере X, то удовлетворение монстра увеличивается в два раза (X2). Таким образом, всех людей стоит «принести в жертву» монстру полезности, чтобы повысить общий объем блага, счастья или полезности.

Какие вопросы перед нами ставит утилитаризм?

Если его логика верна, то государство имеет право нарушать права человека для достижения целей, гарантирующих повышение общего блага. Например, ради национальной безопасности правительство может нарушать право на тайну переписки, телефонных переговоров и иных сообщений своих граждан.

Допустимо это или нет?

Если в первую очередь важно коллективное благо, а люди служат инструментами достижения этого блага, то да. Если же мы настаиваем на приоритете прав и свобод граждан, то очевидно, что такое вмешательство государства недопустимо.

Нозик Р. Анархия, государство и утопия.-М.: ИРИСЭН, 2008.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals