Остап сразу же выяснил, что Провал для человека, лишенного предрассудков, может явиться доходной статьей.

«Удивительное дело, – размышлял Остап, – как город не догадался до сих пор брать гривенники за вход в Провал. Это, кажется, единственное, куда пятигорцы пускают туристов без денег. Я уничтожу это позорное пятно на репутации города, я исправлю досадное упущение».

Он остановился у входа в Провал и, трепля в руках квитанционную книжку, время от времени вскрикивал:
– Приобретайте билеты, граждане. Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно! Студентам – пять копеек! Не членам профсоюза – тридцать копеек.
Остап бил наверняка.
Пятигорцы в Провал не ходили, а с советского туриста содрать десять копеек за вход «куда-то» не представляло ни малейшего труда. Часам к пяти набралось уже рублей шесть. Помогли не члены союза, которых в Пятигорске было множество. Все доверчиво отдавали свои гривенники, и один румяный турист, завидя Остапа, сказал жене торжествующе:
– Видишь, Танюша, что я тебе вчера говорил? А ты говорила, что за вход в Провал платить не нужно. Не может этого быть! Правда, товарищ?
– Совершеннейшая правда, – подтвердил Остап, – этого быть не может, чтоб не брать за вход. Членам союза – десять копеек. Дети и красноармейцы бесплатно. Студентам – пять копеек и не членам профсоюза – тридцать копеек.

Перед вечером к Провалу подъехала на двух линейках экскурсия харьковских милиционеров. Остап испугался и хотел было притвориться невинным туристом, но милиционеры так робко столпились вокруг великого комбинатора, что пути к отступлению не было. Поэтому Остап закричал довольно твердым голосом:
– Членам союза – десять копеек, но так как представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям, то с них по пять копеек.
Милиционеры заплатили, деликатно осведомившись, с какой целью взимаются пятаки.
– С целью капитального ремонта Провала, – дерзко ответил Остап, – чтоб не слишком проваливался

Цитата: Ильф и Петров «Двенадцать стульев»
Иллюстрации: Плакаты «Интуриста» 1930х гг.

Жильё трудящимся:
От “Сада” к “Колбасе”

(продолжая тему)

Чрезвычайно интересно посмотреть как развивалось послереволюционное жилое строительство на примере рабочего района Ленинграда - Щемиловки, где с 1925 г, с разницей в 4-5 лет возводились первые экспериментальные кварталы. Два самых характерных - “Палевский жилмассив” - 1925-28 г., арх. А. Зазерского, и “Дом-колбаса” (в составе застройки) Г. Симонова, 1932 г. На днях там оказалась и немного поснимала.

“Палевский” - первый ЖК “на паях”, построенный для рабочих и ИТР текстильными предприятиями.

Архитекторы А. Зазерский (мастер дореволюционной школы), и Н. Рыбин, в масштабе одного квартала реализовали идею города-сада - по примеру европейских индустриальных городов 1920-х. Квартал Т-образной формы разделяет сквер, а застройка 2-х этажными домами из секций-таунхаусов (с отдельным входом в квартиру на этаж), образует 5 дворов. Каждая группа зданий со двором - самостоятельный хозкомплекс с конторами и прачечными - т.к. удобств - в виде ванных, с горячей водой - по взятому курсу “домов-коммун” - не полагалось.

Возводили комплекс хозспособом, и из того, что пайщики смогли сами "достать", однако стены - метровой толщины, из “старорежимных” кирпичей, а перекрытия - по крановым рельсам вместо деревянных балок, благодаря чему дома сейчас реконструируют.

Особенность всего ансамбля - соединяющие арки-вставки между корпусами, образующие анфиладу дворовых пространств, и перекликающиеся с арочными лоджиями входов и ризалитами фасадов.

Стилистика двадцатых прочитывается лишь в обобщенных и лаконичных формах, вне явных черт авангарда и неоклассицизма. Отчасти потому эти уютные  дома служили образцом для авторов  послевоенных, так называемых “немецких домов”.

Постепенно квартал окружили здания попроще и повыше, без садов, а группу архитекторов отправили в Германию - за опытом строительства дешевого жилья.
(продолжение далее)
#жилье

Жильё трудящимся:
От “Сада” к  “Колбасе”

(начало здесь)

В 1928-1929 г. архитектор Григорий Симонов, изучавший работы немецких функционалистов, в частности - “дом-подкову” Бруно Таута в Хуфайзене, в 1932 г. проектирует в Щемиловке 370-метровый дом - в народе - “Колбасу” - что явно говорит об отношении... Формой своей дом обязан и границе участка, а кажущаяся бесконечной длина давала экономию на коммуникациях, материале и плотности застройки. Прозвище подкреплялось и розовым цветом - хотя по замыслу выделенные выступами секции и подъезды должны были иметь свой цвет или чередование двух цветов - но почему-то не случилось. Из архитектурных идей ещё можно отметить проездную арку на пилонах с видом вглубь квартала, которую вскоре перекрыли котельной - немного чужеродной, хоть и скругленной формой глядящей из-под арки одним окном, но обеспечившей весь дом теплом - вместо печей.

Все квартиры в 25-секционном 5-этажном доме были изначально коммунальными - по норме 4.5 метра, без ванн  и кухонь (в отличие от немецких образцов) - и без “соцкультбыта”, как предполагалось для домов-коммун.
Большую часть своей жизни дом выглядел довольно маргинально, сейчас же, как негласный памятник конструктивизма - отремонтирован сравнительно неплохо.

А квартал Щемиловки продолжал застраиваться интересным жильём, о чём ещё стоит написать.
#жильё