We're all fucked
Что значит быть по-настоящему одиноким? Пожалуй, это главный вопрос «Таксиста», одного из идеологически ключевых фильмов 70-х, где Трэвис Бикл разъезжает по злым улицам в эпоху без героев. Таксист коротает ночи, когда выползает всякая мразь: шлюхи, сутенеры, ворье, бродяги, наркоманы, больные и порочные. И он верит, что однажды дождь смоет с улиц всю эту грязь.
Перед нами пролетарий-одиночка, которому все надоело и чей гнев, отчаяние и одиночество оборачиваются насилием. Жизнь – пустота, и герою, тяготеющему к познанию бытия, предлагают стать пустотой. Ницшеанец, чья идеология основана на отрицании, не просто так совершает символическое самоубийство: он молчаливо подносит к виску палец, изображая выстрел, намекая на фундаментальный вопрос: стоит ли вообще жить?
God's lonely man – отверженный экзистенциалист с замашками террориста, чья исповедь звучит глубоко и содержательно, почти философски. «Таксист» – о том, как тягу к любви замещает тяга к смерти. Революция рядом. Таксист – это мы.
Что значит быть по-настоящему одиноким? Пожалуй, это главный вопрос «Таксиста», одного из идеологически ключевых фильмов 70-х, где Трэвис Бикл разъезжает по злым улицам в эпоху без героев. Таксист коротает ночи, когда выползает всякая мразь: шлюхи, сутенеры, ворье, бродяги, наркоманы, больные и порочные. И он верит, что однажды дождь смоет с улиц всю эту грязь.
Перед нами пролетарий-одиночка, которому все надоело и чей гнев, отчаяние и одиночество оборачиваются насилием. Жизнь – пустота, и герою, тяготеющему к познанию бытия, предлагают стать пустотой. Ницшеанец, чья идеология основана на отрицании, не просто так совершает символическое самоубийство: он молчаливо подносит к виску палец, изображая выстрел, намекая на фундаментальный вопрос: стоит ли вообще жить?
God's lonely man – отверженный экзистенциалист с замашками террориста, чья исповедь звучит глубоко и содержательно, почти философски. «Таксист» – о том, как тягу к любви замещает тяга к смерти. Революция рядом. Таксист – это мы.
Кому вообще нужны кинофестивали?
Кинотеатр — магазин, а фестиваль — рынок, куда бежишь, если хочешь вкусно и полезно. Кинофестивали — церемониальная выставка, которая помогает маленькому (или «правильному») фильму вырваться к большой публике, поближе к потребителю.
Такой же вопрос можно обратить к «Оскару». Кому и зачем нужен? Важен ли? Как бы то ни было, если существуют, то ладно, пускай будут. Иногда волнуют или возмущают, но всегда показывают, о чем думает и как мыслит определенный слой общества. Кино не только отражает и описывает, но создает и предупреждает реальность.
Кинотеатр — магазин, а фестиваль — рынок, куда бежишь, если хочешь вкусно и полезно. Кинофестивали — церемониальная выставка, которая помогает маленькому (или «правильному») фильму вырваться к большой публике, поближе к потребителю.
Такой же вопрос можно обратить к «Оскару». Кому и зачем нужен? Важен ли? Как бы то ни было, если существуют, то ладно, пускай будут. Иногда волнуют или возмущают, но всегда показывают, о чем думает и как мыслит определенный слой общества. Кино не только отражает и описывает, но создает и предупреждает реальность.
Секс и насилие – искусство, которое хорошо продается. Секс – не только ритуал. Секс – оружие. И как завещал Кубрик: главное – это fuck.
Комедия Александра Пэйна о яблоках, бананах и демократии несравненна. Готов пересматривать снова и снова.
«Последняя дуэль» – о феминизме в средневековье. Рыцари, грязь, кровь и слезы. Старик Ридли Скотт молод как никогда.
«Капитан Волконогов бежал» – о тоталитаризме, тирании и грехах прошлого и, уверен, будущего. Вечное возвращение туда, где бога нет, а жить хочется.
А «Хэллоуин убивает» – просто говно.
«Капитан Волконогов бежал» – о тоталитаризме, тирании и грехах прошлого и, уверен, будущего. Вечное возвращение туда, где бога нет, а жить хочется.
А «Хэллоуин убивает» – просто говно.
Пока в кино показывают всякую дрянь, а монументальную «Дюну» я посмотрю только завтра, написал о маньяках и убитых агнцах.
Громоздкое полотно о рождении Избранного трудно назвать «абсолютным кино» и настоящим макиавельским трактатом о власти и государстве.
Двадцать пятый фильм бондианы получился слишком затянутым, слишком кастрированным и не похожим на классического агента национальной безопасности. Грусть-печаль, нежность, феминизм и дайверсити. Таков сегодня джентльменский набор Бонда.
Весь мир смотрит и обсуждает «Игру в кальмара», хотя сериал слишком очевидный. О власти денег и жертвах капитализма давно все понятно. Что делать-то будем?