Признает ли Трамп результаты выборов после того, как будут исчерпан все юридические процедуры? Сначала типа «да», признает - он это не произнёс напрямую, но определенно не пообещал не признавать результаты выборов. От повторного вопроса уклонился. От третьего – если будут честными и чистыми, то да. И вообще – если бы Байден не пытался посадить его в тюрьму, он бы и не стал участвовать в этих выборах.

Задача у Байдена, который на протяжении многих месяцев слегка отстаёт по опросам от Трампа, была в том, чтобы спровоцировать Трампа на что-то резкое, на срыв. На что-то типа истеричного выступления на первых дебатах 2020 года. Байден раз за разом провоцировал, а Трамп понимающе улыбался. Не получилось, хотя Байден был не менее оскорбителен – был более оскорбителен, прямо скажем.

Задача у Трампа была не сорваться. Он не сорвался. Был хорошо подготовлен, отлично пользовался заготовками. Если задача была показать, что Байден стар и ментально слаб, тоже не получилось. Своё минимальное преимущество по результатам этих дебатов Трамп, я думаю, не растерял.

БАЙДЕН ДОЛЖЕН СОЙТИ С ГОНКИ

Нейт Сильвер, статистик и популяризатор статистики - человек, который более чем кто-либо другой сделал для популяризации статистического анализа в XXI веке - приводит аргументы в пользу того, чтобы Байден снялся с президентской гонки: https://www.natesilver.net/p/joe-biden-should-drop-out. И редко когда встретишь такую продуманную, такую подробную аргументацию.

Шансы Байдена были хуже, чем у Трампа до дебатов, и не стали лучше. Трамп выступил лучше ожиданий, Байден - никак не лучше.

Замены кандидата на такой поздней стадии в новейшей истории США не бывало. Президент Трумэн снялся с гонки в феврале 1952 года, президент Джонсон - в марте 1968-го. В обоих случаях они бы выиграли борьбу внутри своей партии, но оба сочли, что эта победа оставила бы партии (то есть им как кандидатам от этой партии) слишком мало шансов на победу в ноябре.

Если Байден снимется сейчас, то кандидатка от Демократической партии будет определена на съезде партии в конце августа. Гретхен Уитмер, губернаторка Мичигана, Гэвин Ньюсом, губернатор Калифорнии, Пит Бутиджедж, министр транспорта, сенаторы Клобучар, Браун, Манчин, нынешняя вице-президентка Харрис - все они "темные лошадки" на этой стадии. Последний раз "темные лошадки" становились кандидатами в 1920-м году (в обеих партиях в тот раз), сто лет назад. Как правильно отмечает Сильвер, у любой из них шансов на победу над Трампом меньше 50%, но - и это важно! - больше, чем у Байдена.

Чтобы сразу ответить на стандартный вопрос. Нет, никто не может снять Байдена, кроме него самого. Это сложный юридический вопрос - и точного ответа (то есть интерпретации судов и апелляционных судов) никто не знает, но надо исходить из предположения, что делегатки съезда "от Байдена", у которых подавляющее большинство, обязаны голосовать за него как кандидата. Если они голосуют не за него, то он их может поменять. Это означает, что только он решает этот вопрос.

Снимется ли Байден? Вспомните - у кого есть такой опыт - доводилось ли вам разговаривать с 70-летним ректором, директором института, школы, полка подразделения да даже завкафедрой, начальником проекта или просто профессором о том, что лучше было бы, для всех, если бы он добровольно, без уголовного дела, без скандала ушёл со своего поста? С 80-летним? Если у вас, как у меня, есть опыт такого разговора, вы не станете удивляться, что я не очень-то верю, что он снимется. Хотя лучше было бы, если бы он это сделал.

РЕАБИЛИТАЦИЯ ФАШИЗМА

Те, кто завели уголовное дело против Тамары Натановны Эйдельман, выдающегося русского педагога и популяризатора истории за Уроки истории с Тамарой Эйдельман - это они реабилитаторы фашизма. То, о чём рассказывает Тамара Натановна - это русская история. То, как она рассказывает её на протяжении многих десятилетий - это русская история. Те, кто завёл это уголовное дело - позорные наследники геббельсов, мехлисов и ждановых.

Тамаре Натановне (моей самой лучше учительнице истории, хотя она вела у меня всего одну четверть в 45-ой школе сорок лет назад) - лучи поддержки. Мрак развеется, а уроки истории останутся навсегда.

https://meduza.io/news/2024/06/28/na-istorika-tamary-eydelman-zaveli-delo-o-reabilitatsii-natsizma

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Тут меня спросили - почему я не пишу про Юрия Дмитриева, историка, восстановившего память об урочище Сандармох в Карелии, где в 1930-е палачи из ОГПУ-НКВД казнили и закопали несколько тысяч человек, бывших заключенных концлагеря на Соловках. Дмитриев уже много лет сидит в тюрьме по выдуманному обвинению в рамках войны с исторической памятью, развязанной путинским режимом.

Я подумал - как так может быть, что я не писал про Дмитриева? Поискал и нашёл - пять лет назад, про историческую память. Про то, что это не только Путин - что миллионы россиян, отмахивающиеся от свидетельств сталинских преступлений, это тоже причина. И, как сейчас мы видим в прямом эфире, ровно тот же механизм работает и с Бучей, и с Ирпенем, где российские оккупационные войска убили сотни мирных жителей и безоружных пленных в марте 2022 года. Конечно, Путину и Ко нужно отрицать эти преступления - как Герингу и Ко нужно было отрицать преступления нацистов в Нюрнберге. Но отрицать легче, потому что это хорошо ложится на нежелание обычных россиян, никак не ответственных за бессудных убийства, грабежи и насилия на оккупированных украинских территориях, признавать, вопреки огромному количеству надежных доказательств, что эти преступления совершались.

... Так вот. Интересно оказалось, какими словами заканчивалась моя колонка пять лет назад, в 2019 году. "Как с ними [с россиянами, не признающими, что в Сандармохе были казнены и захоронены тысячи невинных людей] говорить? Не надо советовать "расскрыть глаза" - они не считают, что глаза закрыты. Любые факты - это просто материал для новой теории, по которой всё-таки выйдет, что "моя страна" всегда права. А факты - это "фейк ньюс". Давить на эмпатию - ещё раз показать фотографии детей, погибших в ходе репрессий или этнических чисток? Это только усиливает травму и отрицание. Игнорировать? Это примерно как игнорировать растущую раковую опухоль. Ты её игнорируешь, а она тебя убъёт."

Игнорировать? Это примерно как игнорировать растущую раковую опухоль. Ты её игнорируешь, а она тебя убъёт.

10 КНИГ ИЗ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Макс задал задачку – Чтобы отвечать, если бы вам задали такой вопрос. - «Я решила этим летом прочесть 10 книг русских авторов. Какие стоит прочесть?»

То есть вопрос – НЕ «я решил посвять жизнь русской литературе. С чего начать образование?» А всё, человек выделил 10 слотов для прочтения и за эти 10 слотов нужно сделать всё: ввести, проинформировать, показать богатство, показать разнообразие, показать актуальность... И, самое главное, заинтересовать! Чтобы читательница увидела, что это вот русская литература актуально-интересно-осмысленно.

Ниже – мой список из 10 книг, с краткими пояснениями. Мне интересны другие списки – мне интересны и чтобы выбрали бы Дмитрий Быков и Борис Акунинi – и чтобы выбрали бы другие комментаторы. Не факт, что великие писатели выбирают лучше - хотя, конечно, великий писатель может быть и великим читателем. Можно с пояснениями, можно без.

Я поставил себе квоту – 5 книг из «классики», 5 книг «современных». Слишком много для классиков? Ну, я русский человек – значит, всё время думаю в терминах «канона», даже когда пытаюсь от него освободиться. Такую квоту ставить необязательно, это просто мой выбор.

Конечно, списки – это ужас. Да, приходиться выбирать. Если включить «Войну и мир», придётся не включать и «Доктора Живаго», и «Тихий Дон», и «Жизнь и судьбу», и «Московскую сагу», а каждый из этих эпосов по своему уникален и по своему лучше толстовского. Невозможно растить русского ребёнка без Гоголя или Ильфа-Петрова, но без контекста они не читаются, а вводить контекст – это ещё книга, а то и больше. Мне бы хотелось, чтобы в списке были писательницы, но я там объясняю логику, почему не вошли ни «Крутой маршрут», ни «У войны не женское лицо» - бесспорная классика русской литературы.

1. «Капитанская дочка» Александра Пушкина

Первое великое художественное произведение в русской литературе. И сразу же – произведение, принципиально противопоставляющее поняти «честь» и «государева служба». Нет такого государственного долга, присяги или клятвы, которые бы заставил Петра Гринёва пожертвовать собственными понятиями о чести и любви.

2. «Война и мир» Льва Толстого

Роман по-прежнему нескучен, пусть личные страдания героев становятся всё мельче и мельче со временем. Толстой фундаментельно повлиял на представление всего мира о России и России о России. Его политическая теория о том, что движение масс всё, а историческая личность важна только в той степени, в которой понимает, улавливает и подстраивается под движением масс – по-прежнему является самой важной политической теории авторством из России.

3. «Преступление и наказание» Федора Достоевского

Умный и завистливый Набоков называл прозу Достоевского «журналистикой». Журналистика или не журналистика, но «Преступление и наказание» по прежнему остаётся самым переводимым, самым переносимым на любую почву, самым понятным на любом языке русским романом. Мне чтение Достоевского не доставляет особого удовольствия, но в список 10 книг я его включаю.

4. «Архипелаг ГУЛаг» Александра Солженицына

Солженицына любят критиковать те, кто его не читал. Те, кто читал «Архипелаг ГУЛаг», знают, что это книга, от которой не оторваться. Как минимум первый том, а потом и дальше – это драма, это война, это приключения. Солженицын застраховался от критиков его книги как истории, назвав роман «опытом художественного исследования», но, конечно, это также и один из первых опытов документальной свидетельской прозы. «У войны не женское лицо», шедевр русской литературы, отмеченный Нобелевской премией, не вошёл в мой список из-за «Архипелага».

«Архипелаг» выбивает не только Алексиевич (потому что устная история) и Евгению Гинзбург (потому что ГУЛаг), но и «Ожог» Василия Аксенова. Это я люблю «Ожог», но он требует контекста – знания, что такое 50-е, 60-е, 70-е. Василий Аксенов, наряду со Стругацкими был, мне кажется, самым умным автором второй половины ХХ века, но вот мало места в 10-то книгах...

5. «Лолита» Владимира Набокова

В русской традиции делить литературу по жанрам и всё, что не входит в жанр эпического романа, не считать великой литературой. Да, я знаю, что Набоков, по его словам, написал «Лолиту» по-английски и сам перевёл её на русский. Вы её читали? И что теперь, верить Набокову или своим собственным ощущениям, что это изначально написано по-русски? И, конечно, «Лолита» - самый важный русский роман ХХ века. Для англоязычный публики он сегодня, в 2024 году, не ставит острых вопросов – о любви, о сексе, о власти, но для русской, конечно, ставит и в полный рост.

6. «Денискины рассказы» Виктора Драгунского

Одно место у меня было зарезервировано для детской литературы – читательница, не интересующаяся детской литературой, может просто пропустить. «Денискины рассказы» выбраны по дефолту – потому что это «мальчик, который выжил». Мальчики и девочки из «Звездного билета», такие же дениски, не выжили, а он выжил. Прошло шестьдесят лет, сменились эпохи, власти и идеологии, а сборник рассказов Драгунского – это часть жизни каждого следующего поколения.

7. «Трудно быть богом» братьев Стругацких

Достоевский попал в мой список потому, что легко переводится, а Стругацкие – потому что должны были бы перевестись. Потому что во всей художественной русской литературе ХХ века это – самые умные авторы, которым было что внести в мировой разговор. Идея прогрессорства, обсужденная со всех сторон – со стороны прогрессоров, стороны прогрессируемых, стороны посторонних и стороны ничего не понимающих – никем так глубо не была понята и изложена в художественной литературе. Ивлин Во, Грэм Грин – замечательные авторы, но глубины понимания там – доля процента от Стругацких.

8. «Алтын-Толобас» Борис Акунина.

Вот здесь небольшое жульничество. Конечно, Акунин должен был бы быть в категории «классиков», но я их пожалел. На стыке веков он в одиночку вернул русскому читателю интересную историю своей страны. Какую книгу Акунина нужно было включить в список – вопрос, конечно, но важно иметь какую-то, чтобы моя читательница, оценив, могла читать дальше. Акунин сам выбрал бы, наверное, другой, более серьёзный - тот же "Трезориум", но мне "Алтын-Толобас" кажется репрезентативным. Заодно и всю трэш-литературу начала 2000-х пародирует. Из-за «Алтына» я не включаю толстовского «Петра Первого», самый интересный авантюрный роман русской истории.

9. «Священная книга оборотня» Виктора Пелевина

Опять-таки, какой роман Пелевина включить в список – мнения, наверное, разойдутся. Кто любит «Омон Ра», кто «Generation П», кто “iPhuck”. Не включить невозможно. До Пелевина в истории русской литературы был только один автор, который мог в течение трёх десятилетий каждый год заставлять публику ждать нового романа – Лев Толстой, №2 в моём списке. Влияние Пелевина на современную, последние тридцать лет, литературу огромно – не сравнимо, наверное, ни с кем. И «Книга оборотня» - вполне себе ворота в русскую литературу ХХI века.

10. Сборник русской поэзии последнего столетия. От Ахматовой и Цветаевой до Беркович и Хайтлиной.

К этому моменту мой читатель, или моя читательница, прочел, или прочла, 9 книг русской литературы, которые я порекомендовал. Теперь может почитать то, что дорого мне – и Павла Когана, и Дмитрия Кедрина, и Леонида Губанова, и Сергея Гандлевского, и Дмитрия Быкова.

Вот мои «10 книг русской литературы». Интересно узнать другие списки, особенно с пояснениями. Но и без пояснений интересно.

ТЕОРИЯ ИГР, ЧАСТЬ №9: УПОМИНАНИЕ ЭКСПЕРИМЕНТОВ В ЧИСТО ТЕОРЕТИЧЕСКОМ КУРСЕ

Продолжаю разбираться в том, что нужно и что не нужно включать в мой курс «Основы теории игр», который я читал в прошлом учебном году и буду читать в будущем. Вопрос – сколько и каких экспериментальных результатов надо упоминать? И вообще – нужно ли это делать?

Есть тонкая разница между «прикладными моделями» и моделями, предсказания которых можно непосредственно проверять в лаборатории. Я не специалист по лабораторным экспериментам и даже не могу сказать, что знаю современную литературу. Это – огромная область исследований в последние сорок лет и я бы не взялся писать обзор. К тому же это область напрямую соприкасается с «экспериментальной психологией», где в последнее время обнаружилось немало жульничества. Знаменитые популяризаторы Франческа Джино из Гарварда, Дэн Ариэли из Дюка подделали, насколько можно судить по материалам, представленным расследователями, результаты многих экспериментов, включая довольно знаменитые, попавшие на страницы их собственных научно-популярных книг и, к сожалению, многих других. Теперь, ссылаясь на какой-то известный экспериментальный результат, нужно ещё разбираться – не отозван ли он, не опубликованы ли доказательства того, что он подделан.

И это только малая часть проблем, связанных с экспериментальной теорий игр – крупнейшие специалисты в этой области «пойманы» - нет, не на чистом жульничестве, а на том, что слишком свободно интерпретируют результаты своих лабораторных экспериментов. Это не прямая подделка, как у Ариэли и Джино, и это не то, за что могут выгнать с работы. Но посмотрите, кому интересно, критику работ Эрнста Фера, крупнейшего авторитета по лабораторным экспериментам в теории игр начала века, написанную Кеном Бинмором и Авнером Шакедом. Там именно что не прямое жульничество, а произвол с интерпретацией результатов. Короче, неспециалисту по экспериментам не так-то просто разобраться, на какие популярные работы стоит ссылаться.

Вот на что определенно можно – это на эксперименты с «игрой ультиматума». Этих экспериментов сотни, если не тысячи, они проделаны во множестве ситуаций, контекстов и т.п., и результаты бьются друг с другом. Если вы читаете курс по теории игр и в нём достаточно часов, проведите – и увидите, что результаты будут похожими на то, что получается у ведущих специалистов в этой области. Я никогда не проводил его со студентками – часов в моих курсов недостаточно, но проводил с детьми, когда вёл уроки в 57-ой школе и других школах. Как всегда с экспериментами, их лучше проводить с реальными деньгами (помню, десять лет назад урок обошёлся мне в 4000 рублей). Можно и без денег – с какими-нибудь символическими призами. Например, на другом уроке школьники играли на игрушечные деньги, что плохо для эксперимента, но выигранные деньги можно было использовать в следующем эксперименте (аукционах), где были призы. Это проблема с экспериментами в преподавании – без денег эксперименты работают плохо (они же основаны на личной заинтересованности играющих), а с деньгами – дорого, особенно если студентов много.

Игра ультиматума выглядит так. Два игрока, первый и второй. Первому (ей) дают 100 рублей и она должна предложить Второму (ему) как разделить их. То есть она «предъявляет ультиматум» - называет число Х, сколько рублей достаётся Второму, в Второй решает, соглашаться или нет. Если Второй соглашается, то Первый получает 100-Х рублей, Второй X рублей. Если Второй не соглашается, то каждый получает по 0 рублей и идёт домой не солоно хлебавши. Всё, конец игры.

Какие в этой игре равновесия? Равновесий по Нэшу тут не счесть, но можно посмотреть на «совершенные равновесия» - такие, в которых ответы Второго на любое предложение Первого оптимальны и после того как сделано предложение. Помните, обсуждали «связывающие обязательства»? Предположим, что нет возможности у Второго связать себя обязательства типа «не возьму, если мне предложат меньше 70». Тогда какие равновесия остаются? Останется два равновесия. Во-первых, равновесие, в котором Первый предлагает Второму 1 рубль, а Второй принимает все предложения, в которых предлагают больше ноля и отвергает предложения, когда предлагают ноль. Во-вторых, равновесие, в котором Первый предлагает Второму 0 рублей, а Второй принимает все предложение.

То, что совершенных равновесий в этой игре два, не должно смущать. Это просто результат того, что когда тебе предлагают ноль, то всё равно – принимать или отказываться. И так ноль, и так. Что важно, что в обоих равновесиях – то есть при любом разумном исходе игры ультиматума – Первому достаётся практически всё (то ли 99, то ли 100), а Второму – практически ничего. Возможность предъявлять ультиматум, с учётом рациональности Второго, даёт огромную переговорную силу Первому.

Вот, пожалуйста, эксперимент. Разбили студенток на пары, раздали по 100 рублей, объяснили правила. Чего ожидать? Естественно ожидать, что результаты будут НЕ такими, как наивно предсказывает теория игр. Вторые в парах не будут принимать обидные, слишком низкие предложения. Первые в парах, правильно ожидая, что Вторые отвергнут 1 рубль или даже 15 рублей, предлагают больше. Кто 30, кто 40, кто 50. Чем выше предложение, тем больше шанс, что его примут.

Ровно так и оказывается, что в настоящих, серьёзных лабораторных экспериментах, что на экспериментах со школьниками. Предложения в 50 рублей принимаются практически все. Предложения в районе 30 рублей принимаются в половине случаев, а в половине – отвергаются. Предложения небольших сумм отвергаются почти всегда. То есть реально Вторые в парах не берут 10 рублей, получают 0, потому что 10 из 100 – слишком обидно.

Как всегда в любом эксперименте, нужно, конечно, изолировать игру от посторонних влияний. Например, не всё равно, знают участницы игры с кем они играют или нет. Своих школьников я разбивал и так, и так. Знакомой – соседке по парте, например, предлагают в среднем больше, чем анонимной напарнице. Если предложение сделано анонимно, то соглашаются на меньшие суммы. «Когда предлагает незнакомый, несправедливость не так обидна». Эти эффекты и в серьёзных экспериментах хорошо видны.

Игра ультиматума не была бы таким супер-важным экспериментом, если бы в нём нельзя было поменять масштаб. Интересно, что она работает – давая не тот результат, который предсказывает наивная теория – даже если это не 100 рублей, а 100 тысяч рублей, скажем. Понятно, что эксперименты, в которых участники делят 100 тысяч рублей или миллион рублей, очень дорого проводить. Эксперимент со 100 участниками по 100 тысяч рублей для каждой пары стоит, потенциально, 10 миллионов рублей. В то же время это важно – если Второй отказывается от 10 рублей, потому что это «обидно», то откажется ли он также от 10 000 рублей? Это же реальные рубли и реальные люди.

Чтобы справиться с этой сложностью, экономисты отправлялись в какие-то бедные районы Центральной Африки. Скажем, в деревню, где средний годовой доход на семью 500-600 долларов. Если позвать жителей участвовать в игре ультиматума, где делятся 200 долларов, то это они играют на треть своего заработка за год. Как если в России игрокам дали бы 200 тысяч делить в игре ультиматума. Там, в Африке, в результатах экспериментов есть тонкости, но в целом всё полностью подтверждается. Даже, когда ставки очень велики, Вторые «обижаются», не соглашаясь на слишком низкие предложения, а Первые, ожидая его, не делают, в среднем, слишком низких предложения. (Во всех экспериментах находятся Первые, расчитывающие на рациональную неэмоциональность Вторых и предлагающие мало, и находятся рациональные Вторые, которые эти предложения принимают.)

В смежных дисциплинах – антропологии, социологии, поведенческой экономике – из результатов экспериментов, основанных на игре ультиматума, делают массу глубоких и неглубоких выводов, но для теории игр выводы относительно просты. Человеческая рациональность – сложная вещь и элементарные инструменты стратегического анализа могут быть неадекватны в простейших ситуациях. В этом нет ничего страшного – модель «плоской Земли» очень хорошо работает в большинстве практических ситуаций, но плохо помогает в оценке времени, требующегося для перелета из Тель-Авива в Сан-Франциско. (Самолёт летит по поверхности шара, а не по плоской карте.) Однако возможность того, что ситуация простая, а надежный аналитический инструмент в ней не работает, надо учитывать.

ПОМОЩЬ ДЕТЯМ В КИЕВЕ

Можно помочь фонду детской больницы Охматдет, который был вчера поражен российскими ракетами: https://www.ohmatdytfund.org/en/donate. Погибли дети, лечившиеся в больнице, родители и врачи. Любая помощь жертвам российской агрессии в Украине - благое дело, но это - особенно.

ФАШИСТСКАЯ ПРАКТИКА

Политологи любят спорить, можно ли называть путинский режим в России в 2024 году "фашистским" (близким к авторитарным режимам Муссолини в Италии, Гитлера в Германии, Антонеску в Румынии и т.п.) или нельзя. По одним показателям можно, по другим - не очень похоже. Одна известная специалистка по России написала целую книгу перед самой войной, где, аккуратно, сравнив показатели, заключила, что нет. Не фашистский режим. Но вот что можно сказать точно - 6 лет тюрьмы за антивоенные стихи известному поэту - это определенно фашистская практика. Да, "фашистская" в смысле "как в гитлеровской Германии". Как в сталинском СССР.

Понятно, что приговор Жене Беркович, формально вынесенный за "оправдание терроризма" - на самом деле за её громкую антивоенную позицию. Стихи Беркович, не менее крупного современного поэта, чем были в своё время Цветаева или Мандельштам, читали десятки и сотни тысяч россиян. Больше, чем Ахматову или Мандельштама. И они были одним из самых мощных художественных высказываний против Русско-украинской войны. За это её посадили в тюрьму. Обсуждать технические подробности её приговора - это всё равно что обсуждать технические подробности приговоров Яшина, Скочиленко, Горинова, Пономаренко и многих других политзаключенных. Все эти судебные дела фальсифицированы, а приговоры незаконны. Нет сомнений, что они будут отменены как незаконные - как были отменены приговоры Гумилева, Мейерхольда, Мандельштама, Яшвили и других поэтов и режиссеров, убитых при Сталине.

Ещё одна фашистская практика - это сажать невиновных и непричастных людей просто так, как сопутствующий ущерб. Помните "Онже Берды"? Для фальсификации дела против Беркович, чисто политического, за её антивоенные стихи, была выбрана статья про "оправдание терроризма", для которой нужна была ещё одна жертва, драматург Светлана Петрийчук. Её приговор - это тоже пример типичной фашистской практики.

НОВЫЙ РОМАН АКУНИНА

"Москва-Синьцзин", новый роман Akunin Chkhartishvili - это совершенный продукт для читателей Акунина-автора-широко-популярных-детективов. Читатели, которые, подобно самому автору, ждут от каждого нового романа новизны, среди прочего, языковой, жанровой, технической и т.п., могут отдохнуть.

С первого дня четверть века назад, когда я открыл первые четыре романа Бориса Акунина, первые четыре романа про Эраста Фандорина, у меня была навязчивая мысль. Зачем автор меняет жанры?! Зачем что-то менять, если получается такая великолепная серия? Первый в российской истории исторический детектив с интересным героем! Первая интересная историческая проза за столетие! Эксперименты с жанрами, заявленные заранее, казались просто ненужным кокетством, защитой дебютанта, тем более столь позднего, от высоколобой критики.

Прошло двадцать пять лет и экспериментирование с жанрами зашло, определенно, слишком далеко. Но это-то как раз и оправдало эксперименты! Ни Кюри, ни Резерфорд, ни Вавилов, ни Франклин - возьми любого великого экспериментатора - не были бы великими, если бы, наряду со своими гениальными экспериментами, не проделали бы сотни, тысячи неудачных. Не было бы никакого "снимка 51", открывшего миру структуру ДНК, если бы до этого не было бы тысяч других, ничем не примечательных снимков.

Бесконечное экспериментаторство Акунина обогатило русскую литературу там, где оказалось успешным, и там, где оказалось неуспешным.

Когда я представляю себе альтернативную историю, в которой Акунин выбирает другой путь - путь Агаты Кристи, путь Рекса Стаута, путь Николая Леонова, путь Конан-Дойла, в конце концов - и меня охватывает ужас. Выпускать по роману или повести в год, с тем же Фандориным, с теми же приключениями, с теми же миньонами, в тех же жанрах - и делать счастливыми миллионы читательниц, которым нужны бесконечные сиквелы. Представляю, теперь, оглядываясь назад, с ужасом.

"Москва-Синьцзин", которую можно купить в BABooks - это художественное приложение к 10 тому популярного учебника русской истории, созданного Акуниным (можно прочесть мою мини-рецензию на 10 том). И не просто художественное приложение - почти треть объёма книги составляют пояснения, о каких исторических персонажах идёт речь в романе. По случаю, я читал про всех, кто там упомянут - потому что читал всё про 1930-е, потому что писал про китайскую революцию для своей книги - но для нормального читателя там будет много нового. И, главное, сколько можно узнать, не поверив, что такие персонажи бывают - и, с помощью Гугла, убедившись, что всё правда.

Тем, кто прочёл всего Акунина, должно напомнить цикл "Смерь на брудершафт" - по темпу, по детализации, по погруженности в жизнь персонажей. Тем, кто живёт во "вселенной Акунина", будет интересно угадать, кто из персонажей потомки - или, может быть, предки? - других персонажей той же вселенной. (Здесь у меня слабо, прямо скажем.) Тем, кто ищет литературные отсылки - это как свой отдельный квест. "Не время умирать" увидеть легко, но я вот уловил и следы переписки юной Ахматовой с юным же Гумилевым... В конце концов во вселенной Акунина живёт вся русская история.