Forwarded from Urssivar : Kaitag Studies
#notes • Resourcefulness
Не так давно от одного из лидеров одного из наших титульных народов я услышал примерно такие слова, обращённые к своим: "вы, конечно, молодцы, что поёте песни, но я прошу петь на литературной форме, а не на своих диалектах." Этого в Дагестане немало, здесь я углубляться не буду; все всё знаем.
И вот я вижу обсуждение осетин, что отдельные их диалекты и даже говоры более удачны для ведения некоторых дел. А ещё как Адыгейский коллектив поддерживают люди из Кабарды, языки которых друг другу сходу могут быть и непонятны.
Получается вот как: там, где одни видят проблему, от которой надо поскорей избавиться, другие видят возможности и ресурсы, на которых нужно капитализироваться. Я ещё не находил черкеса, который бы сетовал, мол, как же плохо иметь столько диалектов, у народа нет единства. И у меня есть хорошая гипотеза, почему, в отличии от нас, у них здоровое восприятие.
Но лучше я завершу цитатой своего учителя. Как-то после нашего долгого разговора о релевантной истории кайтагцев XX в., доктор Браун точно подметил: "if they can't have unity while having diversity, that's not unity — that's oppression."
Не так давно от одного из лидеров одного из наших титульных народов я услышал примерно такие слова, обращённые к своим: "вы, конечно, молодцы, что поёте песни, но я прошу петь на литературной форме, а не на своих диалектах." Этого в Дагестане немало, здесь я углубляться не буду; все всё знаем.
И вот я вижу обсуждение осетин, что отдельные их диалекты и даже говоры более удачны для ведения некоторых дел. А ещё как Адыгейский коллектив поддерживают люди из Кабарды, языки которых друг другу сходу могут быть и непонятны.
Получается вот как: там, где одни видят проблему, от которой надо поскорей избавиться, другие видят возможности и ресурсы, на которых нужно капитализироваться. Я ещё не находил черкеса, который бы сетовал, мол, как же плохо иметь столько диалектов, у народа нет единства. И у меня есть хорошая гипотеза, почему, в отличии от нас, у них здоровое восприятие.
Но лучше я завершу цитатой своего учителя. Как-то после нашего долгого разговора о релевантной истории кайтагцев XX в., доктор Браун точно подметил: "if they can't have unity while having diversity, that's not unity — that's oppression."
Forwarded from Urssivar : Kaitag Studies
#notes • Memory
Журналисты сравнивали кайтагов с убыхами, но друг верно заметил, что это не совсем верно: мы не стали вдохновителями для других — нас просто не стало.
Одно дело проиграть в конфликте; да, грустно, но остаётся память. Совсем другое — всеобъемлющая ложь, которая не оставляет ничего. "Cами отказались..." — мы все здесь теперь знаем, что это не так.
С. Ниналалов обращает внимание на это окно Овертона в контексте переписи:
Изначальное укрупнение произошло в 1926 году. Писали: "даргинцы, в том числе кубачинцы и кайтаги", а в 1991 году, когда развалился СССР, начали писать просто "даргинцы", не выделяя никого.
Но трагедия наша в настоящем не заканчивается. Джентльмен красиво расписал: "У проигравших в России не может быть ни памяти, ни чести. Если ты проиграл, тебя нет и не было никогда." Эту динамику можно проследить ещё на одном примере.
Р. Магомедов, 1964:
При переводе мы пытались свести язык текста к одному из двух диалектов даргинского языка […], но из этого ничего не вышло. Обращение к кайтагскому языку тоже не дало результатов. Перевести текст судебника оказалось возможным только с помощью указанных двух диалектов и кайтагского языка.
А уже в 2015 А. Исаев, про этот же исторический документ:
Одним из наиболее богатых […] памятников истории, языка и письменности народов средневекового Дагестана является «Свод заповедных законов Кайтаг-Дарго», составленный в начале XVII века на даргинском языке […]
Лет 50 хватило, чтобы задним числом стереть кайтагов, наш язык и историю из Дагестана.
Но кайтаги боролись. Немногие на Северном Кавказе имеют такие примеры мужества в постсоветский период, которые были показаны нашими старшими. Вот это наша история, и сейчас это релевантнее всего, что было до — и Имамата, и Уцмийства, и Албании. И никакому обману, никакой политике не стереть это. Нам следует возвращать в Дагестан память о кайтагах, ради всех нас.
Журналисты сравнивали кайтагов с убыхами, но друг верно заметил, что это не совсем верно: мы не стали вдохновителями для других — нас просто не стало.
Одно дело проиграть в конфликте; да, грустно, но остаётся память. Совсем другое — всеобъемлющая ложь, которая не оставляет ничего. "Cами отказались..." — мы все здесь теперь знаем, что это не так.
С. Ниналалов обращает внимание на это окно Овертона в контексте переписи:
Изначальное укрупнение произошло в 1926 году. Писали: "даргинцы, в том числе кубачинцы и кайтаги", а в 1991 году, когда развалился СССР, начали писать просто "даргинцы", не выделяя никого.
Но трагедия наша в настоящем не заканчивается. Джентльмен красиво расписал: "У проигравших в России не может быть ни памяти, ни чести. Если ты проиграл, тебя нет и не было никогда." Эту динамику можно проследить ещё на одном примере.
Р. Магомедов, 1964:
При переводе мы пытались свести язык текста к одному из двух диалектов даргинского языка […], но из этого ничего не вышло. Обращение к кайтагскому языку тоже не дало результатов. Перевести текст судебника оказалось возможным только с помощью указанных двух диалектов и кайтагского языка.
А уже в 2015 А. Исаев, про этот же исторический документ:
Одним из наиболее богатых […] памятников истории, языка и письменности народов средневекового Дагестана является «Свод заповедных законов Кайтаг-Дарго», составленный в начале XVII века на даргинском языке […]
Лет 50 хватило, чтобы задним числом стереть кайтагов, наш язык и историю из Дагестана.
Но кайтаги боролись. Немногие на Северном Кавказе имеют такие примеры мужества в постсоветский период, которые были показаны нашими старшими. Вот это наша история, и сейчас это релевантнее всего, что было до — и Имамата, и Уцмийства, и Албании. И никакому обману, никакой политике не стереть это. Нам следует возвращать в Дагестан память о кайтагах, ради всех нас.