Всем, конечно, интересно, а какого же рожна было нужно ее высочеству, презирающей французскую кухню при дворе Людовика XIV, которая завоевала мир, определила доминирование Франции в кулинарном мире на все времена и за которую, наконец, умер несчастный невольник чести Франсуа Ватель.
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Но тут как раз всё проще некуда.
Она пишет той же сестре Луизе из Версаля в ноябре 1712 года:
«Абсолютно не выношу чай, кофе и шоколад: меня может порадовать только хорошее пиво, но его здесь не достать, французское пиво — бестолковый хлам».
И далее, из Парижа в июне 1717 года:
«У меня никогда не было французских манер: мне так и не удалось их перенять. Я даже приняла для себя как дело чести — оставаться немецкой женщиной, сохранить немецкие манеры и привычки, которые, к слову, мало кому здесь нравятся. Взять хотя бы суп: я ничего здесь не ем, кроме молочного супа, пивного или винного, терпеть не могу бульоны. Мне сразу становится дурно, если в блюде есть хотя бы капля бульона, всё тело опухает, начинаются колики, приходится пускать кровь. И тогда меня приводят в чувство кровяной колбасой и ветчиной».
#Франция #17век #18век #история #быт #первоисточник
Стюарты, звери и родственники. Кроток ли крот?
Пророк Исайя (2:20) полагает, что в день прозрения «человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им». В данном конкретном случае все будет слегка иначе, и идолов будут творить даже не из кротов, а из их элементов.
К 1688 году король Иаков II Стюарт завел внутреннюю и внешнюю политику страны в настолько глубокий тупик, что его пришлось свергать сверху, а то свергли бы снизу. На престол воссела его дочь Мария Стюарт и, соответственно, ее муж и двоюродный брат, сын ее тети, Марии Стюарт, — статхаутер Нидерландов и вечный друг-противник Людовика XIV, Карла II Английского и Карла II Испанского — Вильгельм Оранский, ставший английским королем Вильгельмом III. Стюарты и их сторонники-якобиты бежали в Европу и плели оттуда заговоры, сформировав несколько «дворов в изгнании» в Риме, Сен-Жермен-ан-Лэ и Фраскати.
Но Вильгельму не суждено было править долго: 19 марта 1702 года он умер, через полтора года умерла Мария, детей у них не было, и престол перешел к младшей сестре Марии — любвеобильной и подагрической королеве Анне, последней Стюарт на английском престоле.
Важнее для нас обстоятельства смерти Вильгельма. Крупнейший протестантский политик XVII века, самый юный полноправный игрок на европейском поле при формировании крупных абсолютных монархий — новых империй, переделе сфер влияния, при католической реакции на Реформацию и освоении новых миров, хитрейший политик и умнейший интриган — упал с лошади на охоте, переломал ключицу и акромион, перфорировал легкое и в итоге умер от сепсиса и воспаления легких. Правда точно не известна, но все были уверены, что конь наступил в кротовую нору. Это говорили при английском дворе, якобитских дворах и европейских дворах. Значит, такова была определявшая настроения истина.
Обрадованные якобиты за границей и в самой Англии последующие полвека на застольях обязательно поднимали тост за крота - «джентльмена в черном бархатном жилете», ввели в моду, собственно, черные бархатные жилеты и принялись обтягивать черным бархатом мебель, книги и т. д. Бархат — развлечение, конечно, дороговатое, поэтому в ход почти сразу пошли замша, велюр, плюш и т. д. Однако всё это все равно называлось «кротовьей шкуркой» - по-английски «mole skin».
Постепенное удешевление материала не привело к эрозии термина, и к середине XIX века молескин — это грошовая плотная хлопковая ткань, которой обтягивают блокноты размером примерно А5, очень удобные для ношения в карманах и напропалую используемые художниками для мелких набросков. В «прекрасную эпоху» блокноты «carnet moleskine» поставляют в Париж подводами.
В 1997 году маленькое итальянское дизайнерское бюро «Modo&Modo» обращается к маркетологу Марии Себрегонди с предложением разработать концепцию линии писчебумажной продукции. Она вдохновляется популярным романом Брюса Четвина «Строчки песен» (1987) в смешанном жанре фэнтези-мокьюментари, откуда и берет повествование о художницких блокнотах. Потом основывается компания «Moleskine» и выпускает свою продукцию до сих пор.
Российскому читателю этот бренд памятен, в частности, по любовно-саркастическому напоминанию каждого второго автора РуНета 2000-х гг., обращавшегося к своей предполагаемой чистопрудненской аудитории: «Запишите в свои молескины».
#Англия #17век #Франция #бренды #история #литература
Пророк Исайя (2:20) полагает, что в день прозрения «человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им». В данном конкретном случае все будет слегка иначе, и идолов будут творить даже не из кротов, а из их элементов.
К 1688 году король Иаков II Стюарт завел внутреннюю и внешнюю политику страны в настолько глубокий тупик, что его пришлось свергать сверху, а то свергли бы снизу. На престол воссела его дочь Мария Стюарт и, соответственно, ее муж и двоюродный брат, сын ее тети, Марии Стюарт, — статхаутер Нидерландов и вечный друг-противник Людовика XIV, Карла II Английского и Карла II Испанского — Вильгельм Оранский, ставший английским королем Вильгельмом III. Стюарты и их сторонники-якобиты бежали в Европу и плели оттуда заговоры, сформировав несколько «дворов в изгнании» в Риме, Сен-Жермен-ан-Лэ и Фраскати.
Но Вильгельму не суждено было править долго: 19 марта 1702 года он умер, через полтора года умерла Мария, детей у них не было, и престол перешел к младшей сестре Марии — любвеобильной и подагрической королеве Анне, последней Стюарт на английском престоле.
Важнее для нас обстоятельства смерти Вильгельма. Крупнейший протестантский политик XVII века, самый юный полноправный игрок на европейском поле при формировании крупных абсолютных монархий — новых империй, переделе сфер влияния, при католической реакции на Реформацию и освоении новых миров, хитрейший политик и умнейший интриган — упал с лошади на охоте, переломал ключицу и акромион, перфорировал легкое и в итоге умер от сепсиса и воспаления легких. Правда точно не известна, но все были уверены, что конь наступил в кротовую нору. Это говорили при английском дворе, якобитских дворах и европейских дворах. Значит, такова была определявшая настроения истина.
Обрадованные якобиты за границей и в самой Англии последующие полвека на застольях обязательно поднимали тост за крота - «джентльмена в черном бархатном жилете», ввели в моду, собственно, черные бархатные жилеты и принялись обтягивать черным бархатом мебель, книги и т. д. Бархат — развлечение, конечно, дороговатое, поэтому в ход почти сразу пошли замша, велюр, плюш и т. д. Однако всё это все равно называлось «кротовьей шкуркой» - по-английски «mole skin».
Постепенное удешевление материала не привело к эрозии термина, и к середине XIX века молескин — это грошовая плотная хлопковая ткань, которой обтягивают блокноты размером примерно А5, очень удобные для ношения в карманах и напропалую используемые художниками для мелких набросков. В «прекрасную эпоху» блокноты «carnet moleskine» поставляют в Париж подводами.
В 1997 году маленькое итальянское дизайнерское бюро «Modo&Modo» обращается к маркетологу Марии Себрегонди с предложением разработать концепцию линии писчебумажной продукции. Она вдохновляется популярным романом Брюса Четвина «Строчки песен» (1987) в смешанном жанре фэнтези-мокьюментари, откуда и берет повествование о художницких блокнотах. Потом основывается компания «Moleskine» и выпускает свою продукцию до сих пор.
Российскому читателю этот бренд памятен, в частности, по любовно-саркастическому напоминанию каждого второго автора РуНета 2000-х гг., обращавшегося к своей предполагаемой чистопрудненской аудитории: «Запишите в свои молескины».
#Англия #17век #Франция #бренды #история #литература
Стюарты, звери и родственники. Есть упоение в Бою
Шотландские короли Стюарты впервые воссели на английский престол в 1603 году, когда Иаков VI Шотландский стал Иаковом I Английским. Ему наследовал его сын Карл I, который по доброй родовой традиции простюартил все шансы и возможности, проиграл им же начатую войну протестантским буржуа и потерял 30 января 1649 года голову, как пишет Дюма, от руки сына Миледи – Мордаунта.
Но проигрышу и казни предшествовала двенадцатилетняя Гражданская революционная война. Довольно часто приходится слышать от современных читателей и зрителей исторического фикшена выражение непонимания, как вели себя в быту и бою напудренные и нарумяненные господа в париках и с мушками. Да вот примерно так же, как проявивший в революционной войне героизм и ставший талисманом королевской армии охотничье-боевой белый пудель принца Руперта – Мальчик (Boye).
Принц Рупрехт фон дер Пфальц (англичане могли произнести только «Руперт») был племянником английского короля Карла I Стюарта и дядей Лизелотты Палатинской, жены младшего брата Людовика XIV. Большую часть жизни прожил в Англии на службе у дяди, при котором был командующим всей кавалерией. В годы кромвелевской республики работал пиратом и грабил английские караваны в Вест-Индии, потом перекантовывался в германских княжествах. После Реставрации этот «воин-философ» стал первооснователем Королевского общества, физиком и военным инженером, ну и герцогом Камберлендским.
Боя подарил принцу его друг Уильям, граф Крейвен, когда после крупного поражения в Тридцатилетней войне принца посадили в 1638 году в линцскую тюрьму и бесконечно долго торговались об условиях его освобождения. Просто Крейвену отказали в жертвенной просьбе сесть в камеру вместе с другом, и он попытался хоть так облегчить принцу заключение. Бой был с принцем до самой смерти неразлучен, ездил в его седле или подмышкой и только в экстренных случаях (ну там конная атака, бал, канонада) передавался адъютантам.
По мнению пуритан, которое широчайше тиражировалось в памфлетах и слухах, Бой был фамильяром принца. Перед передачей принцу магистр теологии и астролог полковник кавалерии Крейвен якобы заключил в его тело душу некой женщины «из Лапландии или Финляндии, безлюдных мест, где живут одни лишь кудесники», и с тех пор Бой мог по своей или хозяйской воле становиться невидимым, превращаться в людей и других животных, ловить пастью пули, плеваться ядом, отыскивать клады и временами пророчествовать. Ну и он был неуязвим, конечно. На лубках его изображали, соответственно, карликовым львом.
Принц с радостью поддерживал все эти слухи, добавлял к ним новые подробности и вообще наслаждался ситуацией. Пудель же действительно обладал (что неудивительно при такой жизни) неимоверно злобным и скандальным нравом, но был предан хозяину как собака и все время искал повода кого-нибудь за него порвать на еще не британский, но вполне английский флаг. Кормили его куриными грудками и ростбифом.
#Англия #17век #история #литература #Стюарты
Шотландские короли Стюарты впервые воссели на английский престол в 1603 году, когда Иаков VI Шотландский стал Иаковом I Английским. Ему наследовал его сын Карл I, который по доброй родовой традиции простюартил все шансы и возможности, проиграл им же начатую войну протестантским буржуа и потерял 30 января 1649 года голову, как пишет Дюма, от руки сына Миледи – Мордаунта.
Но проигрышу и казни предшествовала двенадцатилетняя Гражданская революционная война. Довольно часто приходится слышать от современных читателей и зрителей исторического фикшена выражение непонимания, как вели себя в быту и бою напудренные и нарумяненные господа в париках и с мушками. Да вот примерно так же, как проявивший в революционной войне героизм и ставший талисманом королевской армии охотничье-боевой белый пудель принца Руперта – Мальчик (Boye).
Принц Рупрехт фон дер Пфальц (англичане могли произнести только «Руперт») был племянником английского короля Карла I Стюарта и дядей Лизелотты Палатинской, жены младшего брата Людовика XIV. Большую часть жизни прожил в Англии на службе у дяди, при котором был командующим всей кавалерией. В годы кромвелевской республики работал пиратом и грабил английские караваны в Вест-Индии, потом перекантовывался в германских княжествах. После Реставрации этот «воин-философ» стал первооснователем Королевского общества, физиком и военным инженером, ну и герцогом Камберлендским.
Боя подарил принцу его друг Уильям, граф Крейвен, когда после крупного поражения в Тридцатилетней войне принца посадили в 1638 году в линцскую тюрьму и бесконечно долго торговались об условиях его освобождения. Просто Крейвену отказали в жертвенной просьбе сесть в камеру вместе с другом, и он попытался хоть так облегчить принцу заключение. Бой был с принцем до самой смерти неразлучен, ездил в его седле или подмышкой и только в экстренных случаях (ну там конная атака, бал, канонада) передавался адъютантам.
По мнению пуритан, которое широчайше тиражировалось в памфлетах и слухах, Бой был фамильяром принца. Перед передачей принцу магистр теологии и астролог полковник кавалерии Крейвен якобы заключил в его тело душу некой женщины «из Лапландии или Финляндии, безлюдных мест, где живут одни лишь кудесники», и с тех пор Бой мог по своей или хозяйской воле становиться невидимым, превращаться в людей и других животных, ловить пастью пули, плеваться ядом, отыскивать клады и временами пророчествовать. Ну и он был неуязвим, конечно. На лубках его изображали, соответственно, карликовым львом.
Принц с радостью поддерживал все эти слухи, добавлял к ним новые подробности и вообще наслаждался ситуацией. Пудель же действительно обладал (что неудивительно при такой жизни) неимоверно злобным и скандальным нравом, но был предан хозяину как собака и все время искал повода кого-нибудь за него порвать на еще не британский, но вполне английский флаг. Кормили его куриными грудками и ростбифом.
#Англия #17век #история #литература #Стюарты
Стюарты, звери и родственники. И ухо и рыло
О связях дома Стюартов с Испанией было сказано уже достаточно, но этого никогда не бывает мало. Связи эти были, были они не случайными, и опасность этих связей варьировалась по показателям исторического барометра от «переменная облачность» до «ураган-тайфун-цунами». Взять хотя бы одного испанского короля Филиппа II, которого можно, теоретически понять во всех его кровавых предприятиях. Как говорится, сначала вас женят на некрасивой английской женщине с жутко непроработанным отцовским комплексом, которая к тому же ваша двоюродная сестра по матери — Марии Тюдор. Вы думаете, что хотя бы прирастили себе державу английскими землями. Но она не дает вам там жить и правит сама. Потом она умирает, на трон садитесь не вы, а ее сводная сестра Елизавета, которая, с вашей точки зрения, незаконнорожденная и к тому же иной веры. Тут хочешь — не хочешь, а пошлешь Непобедимую армаду вернуть себе свое. И такие проблемы были буквально у всех пар с испанским участием на голландском, датском, британском и французском престолах.
Однако одним из побочных продуктов этих демографических диверсий стало появление в Англии завезенных Марией и Филиппом небольших декоративно-охотничьих собачек, родственных пекинесам и японским хинам — традиционно «королевским», придворным породам. Называли их англичане «испанцами», что закономерно — «spaniards». На французский манер это произносилось как «espaigneul», что очень быстро превратилось у англичан в «spaniel».
К моменту первого изгнания Стюартов домашние спаниели уже довольно часто встречались во французских и голландских салонах, и принц Чарльз Стюарт, всю молодость провоевавший с испанцами, тем не менее полюбил их всей душой, зная или не зная о происхождении породы: на эту тему история молчит. Нет другой такой собаки, которая больше походила бы на господина в алонжированном парике по моде второй половины XVII века. Поэтому немедленно после Реставрации король Карл II стал личным примером — и раздаривая щенков всем любовницам и друзьям — распространять в качестве модного салонного прикола моду на спаниелей по своей державе. Это были 25 лет, когда в Англии правили шик и прикол. За это время специалисты вывели пару десятков пород спаниелей: часть вымерла, часть осталась до сих пор.
Конечно, на портретах разных Стюартов мы видим то, что ну никак в современном нашем понимании не является спаниелем. Однако это именно они: в некоторых отчетливее проступают родовые черты пекинесов, в других — намешанные гены английских грейхаундов, третьи вообще уже скорее напоминают дворовых метисов, в которых заметен вклад всех кобелей околотка. «Одним достается наследство, другим - наследственность». Со Стюартами всегда так.
#Англия #17век #Испания #история #литература
О связях дома Стюартов с Испанией было сказано уже достаточно, но этого никогда не бывает мало. Связи эти были, были они не случайными, и опасность этих связей варьировалась по показателям исторического барометра от «переменная облачность» до «ураган-тайфун-цунами». Взять хотя бы одного испанского короля Филиппа II, которого можно, теоретически понять во всех его кровавых предприятиях. Как говорится, сначала вас женят на некрасивой английской женщине с жутко непроработанным отцовским комплексом, которая к тому же ваша двоюродная сестра по матери — Марии Тюдор. Вы думаете, что хотя бы прирастили себе державу английскими землями. Но она не дает вам там жить и правит сама. Потом она умирает, на трон садитесь не вы, а ее сводная сестра Елизавета, которая, с вашей точки зрения, незаконнорожденная и к тому же иной веры. Тут хочешь — не хочешь, а пошлешь Непобедимую армаду вернуть себе свое. И такие проблемы были буквально у всех пар с испанским участием на голландском, датском, британском и французском престолах.
Однако одним из побочных продуктов этих демографических диверсий стало появление в Англии завезенных Марией и Филиппом небольших декоративно-охотничьих собачек, родственных пекинесам и японским хинам — традиционно «королевским», придворным породам. Называли их англичане «испанцами», что закономерно — «spaniards». На французский манер это произносилось как «espaigneul», что очень быстро превратилось у англичан в «spaniel».
К моменту первого изгнания Стюартов домашние спаниели уже довольно часто встречались во французских и голландских салонах, и принц Чарльз Стюарт, всю молодость провоевавший с испанцами, тем не менее полюбил их всей душой, зная или не зная о происхождении породы: на эту тему история молчит. Нет другой такой собаки, которая больше походила бы на господина в алонжированном парике по моде второй половины XVII века. Поэтому немедленно после Реставрации король Карл II стал личным примером — и раздаривая щенков всем любовницам и друзьям — распространять в качестве модного салонного прикола моду на спаниелей по своей державе. Это были 25 лет, когда в Англии правили шик и прикол. За это время специалисты вывели пару десятков пород спаниелей: часть вымерла, часть осталась до сих пор.
Конечно, на портретах разных Стюартов мы видим то, что ну никак в современном нашем понимании не является спаниелем. Однако это именно они: в некоторых отчетливее проступают родовые черты пекинесов, в других — намешанные гены английских грейхаундов, третьи вообще уже скорее напоминают дворовых метисов, в которых заметен вклад всех кобелей околотка. «Одним достается наследство, другим - наследственность». Со Стюартами всегда так.
#Англия #17век #Испания #история #литература
Франсуа де ла Булэ ле Гуз (1623-1668) — высокородный путешественник, прожил недолго, но успел объездить полмира, запад и восток; остался в истории за счет своих путевых очерков.
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Шестого мая мы отплыли в десять часов ночи. Наш капитан был пьян и не соображал, что делает; по его вине мы два или три раза пропустили свою очередь, потому что утром, поскольку ветер был встречный, он уходил в пивную, а когда ветер выравнивался, он уже был не в состоянии распоряжаться лоцманами. Потом этот пьяница внезапно велел поднять паруса и оставил на берегу много почтенных пассажиров, ни о чем им не сообщив, в то время как они, утратив уже всякую надежду когда-нибудь отплыть с таким капитаном, спокойно спали у себя в гостиницах.
<...>
Ирландцы едят очень много мяса и масла, а хлеба — очень мало. Они пьют молоко и пиво, куда кладут лавровый лист, хлеб же пекут на английский манер. Бедняки мелют ячмень и горох меж двух камней и выпекают из этого затем хлеб на железных таганах. Еще они кладут в такой хлеб отруби и называют его «хараан», они едят его, запивая простоквашей огромными глотками. Пиво у них очень хорошее, а их «аквавит» называется «бренди-вино» [brando-vin], и оно просто отличное. Масло, говядина и баранина лучше, чем в Англии.
В городах они строят на английский манер, а в деревнях они строят так: вкапывают в землю два шеста, соединяют их по верху длинной балкой, и эта конструкция удерживает два ряда балок с двух сторон, которые потом покрывают листьями и хворостом. Бывают еще хижины о четырех стенах, тоже покрытые листьями и хворостом, в рост человека. Они без очагов, огонь разводят в середине хижины, к великому неудовольствию всех тех, кто не любит дыма. Дома знати, или замки, делаются с четырьмя стенами и тоже покрыты соломой и листьями; сказать по правде, это всего лишь квадратные башни без окон или с такими узкими бойницами, как в тюрьме, почти не дающими света. Мебели у них мало, они застилают свои жилища соломой — зимой и зелеными ветками — летом, и из этого делают себе постель. Веток или соломы у них на полу укладывается на фут толщины, а окна и потолки у них украшены резьбой в виде веток.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Шестого мая мы отплыли в десять часов ночи. Наш капитан был пьян и не соображал, что делает; по его вине мы два или три раза пропустили свою очередь, потому что утром, поскольку ветер был встречный, он уходил в пивную, а когда ветер выравнивался, он уже был не в состоянии распоряжаться лоцманами. Потом этот пьяница внезапно велел поднять паруса и оставил на берегу много почтенных пассажиров, ни о чем им не сообщив, в то время как они, утратив уже всякую надежду когда-нибудь отплыть с таким капитаном, спокойно спали у себя в гостиницах.
<...>
Ирландцы едят очень много мяса и масла, а хлеба — очень мало. Они пьют молоко и пиво, куда кладут лавровый лист, хлеб же пекут на английский манер. Бедняки мелют ячмень и горох меж двух камней и выпекают из этого затем хлеб на железных таганах. Еще они кладут в такой хлеб отруби и называют его «хараан», они едят его, запивая простоквашей огромными глотками. Пиво у них очень хорошее, а их «аквавит» называется «бренди-вино» [brando-vin], и оно просто отличное. Масло, говядина и баранина лучше, чем в Англии.
В городах они строят на английский манер, а в деревнях они строят так: вкапывают в землю два шеста, соединяют их по верху длинной балкой, и эта конструкция удерживает два ряда балок с двух сторон, которые потом покрывают листьями и хворостом. Бывают еще хижины о четырех стенах, тоже покрытые листьями и хворостом, в рост человека. Они без очагов, огонь разводят в середине хижины, к великому неудовольствию всех тех, кто не любит дыма. Дома знати, или замки, делаются с четырьмя стенами и тоже покрыты соломой и листьями; сказать по правде, это всего лишь квадратные башни без окон или с такими узкими бойницами, как в тюрьме, почти не дающими света. Мебели у них мало, они застилают свои жилища соломой — зимой и зелеными ветками — летом, и из этого делают себе постель. Веток или соломы у них на полу укладывается на фут толщины, а окна и потолки у них украшены резьбой в виде веток.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Франсуа де ла Булэ ле Гуз
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Они [ирландцы] любят играть на арфе и почти все на ней играют, как англичане — на скрипке, французы — на лютне, итальянцы — на гитаре, испанцы — на кастаньетах, шотландцы — на волынке, швейцарцы — на флейте, немцы — на трубе, голландцы — на бубне, а турки — на свирели [флажолете].
Ирландцы носят при себе «скейн», или турецкий кинжал, который мечут очень искусно на пятнадцать шагов и тем имеют большое преимущество на поле боя, потому что если они побеждают, то не выживает никто из врагов, а если они бегут, то поймать их невозможно. Я видел, как ирландцы с легкостью проходят по двадцать пять лье в день. Они маршируют на поле битвы под волынки, а не под флейты, барабаны у них встречаются редко, а мушкетами и пушками они пользуются так же, как мы. Они гораздо лучшие воины за границей, чем у себя дома.
Рыжие у них считаются самыми красивыми. У женщин висячие груди, а самыми красивыми считаются такие, которые веснушчатые, как форель.
Ирландцы торгуют лососем и сельдью, которых они добывают в больших количествах. На английский пенни, это как французский каролюс, можно после улова купить 120 сельдей. Вино и соль они закупают во Франции и по хорошей цене везде сбывают свою плотную байку [frize].
Ирландцы любят иностранцев, и по их стране недорого путешествовать. Когда добропорядочный путешественник с рекомендациями входит к ним в жилище, ему нужно просто предложить им «синисин», или нюхательного табаку, и тогда эти люди примут его с восхищением и накормят всем лучшим, что у них есть в доме. Испанцев они любят как братьев, французов — как друзей, итальянцев — как союзников, немцев — как родственников, а англичане и шотландцы для них — непримиримые враги. В моем путешествии от Килкиника до Кашела меня сопровождали двадцать ирландских солдат, и когда они узнали, что я француз, они ни разу меня не обидели, но предлагали чем-нибудь услужить, говоря, что хорошо, что я ни англичанин ни «сазанах».
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Они [ирландцы] любят играть на арфе и почти все на ней играют, как англичане — на скрипке, французы — на лютне, итальянцы — на гитаре, испанцы — на кастаньетах, шотландцы — на волынке, швейцарцы — на флейте, немцы — на трубе, голландцы — на бубне, а турки — на свирели [флажолете].
Ирландцы носят при себе «скейн», или турецкий кинжал, который мечут очень искусно на пятнадцать шагов и тем имеют большое преимущество на поле боя, потому что если они побеждают, то не выживает никто из врагов, а если они бегут, то поймать их невозможно. Я видел, как ирландцы с легкостью проходят по двадцать пять лье в день. Они маршируют на поле битвы под волынки, а не под флейты, барабаны у них встречаются редко, а мушкетами и пушками они пользуются так же, как мы. Они гораздо лучшие воины за границей, чем у себя дома.
Рыжие у них считаются самыми красивыми. У женщин висячие груди, а самыми красивыми считаются такие, которые веснушчатые, как форель.
Ирландцы торгуют лососем и сельдью, которых они добывают в больших количествах. На английский пенни, это как французский каролюс, можно после улова купить 120 сельдей. Вино и соль они закупают во Франции и по хорошей цене везде сбывают свою плотную байку [frize].
Ирландцы любят иностранцев, и по их стране недорого путешествовать. Когда добропорядочный путешественник с рекомендациями входит к ним в жилище, ему нужно просто предложить им «синисин», или нюхательного табаку, и тогда эти люди примут его с восхищением и накормят всем лучшим, что у них есть в доме. Испанцев они любят как братьев, французов — как друзей, итальянцев — как союзников, немцев — как родственников, а англичане и шотландцы для них — непримиримые враги. В моем путешествии от Килкиника до Кашела меня сопровождали двадцать ирландских солдат, и когда они узнали, что я француз, они ни разу меня не обидели, но предлагали чем-нибудь услужить, говоря, что хорошо, что я ни англичанин ни «сазанах».
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Стюарты, звери и родственники. Корчи воображения
«Ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете. Но увы! всё это — поэзия, а не проза...»
В период английской Реставрации 1660-1688 гг. в больших городах королевства расцвели театры. Был театр Короля, театр его младшего брата, официальные театры знаменитых придворных, частные театры в усадьбах, импровизированные театры на рынках. Они давали представления по 3-4 раза в день, там круглосуточно функционировали развлекательные фойе — светские салоны и ярмарки сплетен, помолвок, интриг и деловых договоров. Но речь здесь скорее не о содержании театральной среды, а о форме театральных представлений.
Театр, конечно, уже давно ушел от средневековой мистерии и претерпел шекспировские и пост-елизаветинские реформы. Он неустанно искал новые формы.
В период Реставрации, например, на сцену в массовом порядке выпускали дрессированных животных. Конным появлением Ричарда III или Фортинбраса на сцене никого не удивишь и сейчас, и тем более тогда. Поэтому по сцене стали пускать эскадрон. Это впечатляло гораздо больше и стоило всего лишь строительства двух покатых подъемов-спусков по бокам сцены. Но позволить это себе мог только его величество. В опере Пёрселла «Царица фей» на сцену чинно выходил хор дрессированных обезьян, танцевал и пел. Ну пытался, по крайней мере, его единственное представление продлилось несколько минут, а потом, конечно, в публике нашелся какой-то милый и непосредственный человечек-приколист, который начал швырять в мартышек апельсинами (их продавали там же), и всё закончилось.
В представлениях особенно часто использовали, конечно, собак, и здесь царил синтез еще большего числа жанров: персонажам пьес помогали собаки, наученные паре ярмарочных фокусов вроде «отгадывания карты» и «притворись мертвым», и эти перформансы вписывались в сюжет.
Для иллюстрации сцен охоты на помост выводили тоже собак, лис, волков и медведей. Иногда они были животными ярмарочных дрессировщиков, а иногда просто дикими зверями, которых прогоняли из конца в конец сцены, и на этом их роль считалась исполненной. Ну почти. Потому что театр все еще не был формой искусства, отдельной от прочих ярмарочных жанров, и если представления давались, скажем, по вторникам, четвергам и субботам, то по понедельникам, средам и пятницам на том же помосте устраивались петушиные, собачьи или кошачьи бои, травля привязанных к столбам медведей и лис собаками и прочие народные забавы.
Но не нужно поспешно обвинять людей в харасменте животных. Потому что абсолютно таким же образом, по мере необходимости, на том же самом помосте вместо утренних спектакля или травли проводилась публичная казнь. Что характерно, от Елизаветы и до периода Реставрации палачи одевались в театральные костюмы, носили маски и парики, перед исполнением приговора и после они вполне могли на радость публике произнести по паре реплик или по целому монологу из какой-нибудь нашумевшей пьесы с казнью в сюжете, ну или просто по велению души. У каждого же может быть свой момент славы. Мы так привычно цитируем Шекспира про жизнь и театр, философски морща лоб и поднимая палец, что редко думаем о том, что Шекспир просто констатировал очевидное, глядя со сцены в зал и понимая, что любой милый господин вон из третьего хотя бы ряда может завтра стать звездой утреннего представления «знаменитая английская шестерная казнь» (ну это описано Дрюоном в "Узнице Шато-Гайара" и частично показано в "Храбром сердце").
#Англия #17век #театр #Стюарты #история #литература
«Ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете. Но увы! всё это — поэзия, а не проза...»
В период английской Реставрации 1660-1688 гг. в больших городах королевства расцвели театры. Был театр Короля, театр его младшего брата, официальные театры знаменитых придворных, частные театры в усадьбах, импровизированные театры на рынках. Они давали представления по 3-4 раза в день, там круглосуточно функционировали развлекательные фойе — светские салоны и ярмарки сплетен, помолвок, интриг и деловых договоров. Но речь здесь скорее не о содержании театральной среды, а о форме театральных представлений.
Театр, конечно, уже давно ушел от средневековой мистерии и претерпел шекспировские и пост-елизаветинские реформы. Он неустанно искал новые формы.
В период Реставрации, например, на сцену в массовом порядке выпускали дрессированных животных. Конным появлением Ричарда III или Фортинбраса на сцене никого не удивишь и сейчас, и тем более тогда. Поэтому по сцене стали пускать эскадрон. Это впечатляло гораздо больше и стоило всего лишь строительства двух покатых подъемов-спусков по бокам сцены. Но позволить это себе мог только его величество. В опере Пёрселла «Царица фей» на сцену чинно выходил хор дрессированных обезьян, танцевал и пел. Ну пытался, по крайней мере, его единственное представление продлилось несколько минут, а потом, конечно, в публике нашелся какой-то милый и непосредственный человечек-приколист, который начал швырять в мартышек апельсинами (их продавали там же), и всё закончилось.
В представлениях особенно часто использовали, конечно, собак, и здесь царил синтез еще большего числа жанров: персонажам пьес помогали собаки, наученные паре ярмарочных фокусов вроде «отгадывания карты» и «притворись мертвым», и эти перформансы вписывались в сюжет.
Для иллюстрации сцен охоты на помост выводили тоже собак, лис, волков и медведей. Иногда они были животными ярмарочных дрессировщиков, а иногда просто дикими зверями, которых прогоняли из конца в конец сцены, и на этом их роль считалась исполненной. Ну почти. Потому что театр все еще не был формой искусства, отдельной от прочих ярмарочных жанров, и если представления давались, скажем, по вторникам, четвергам и субботам, то по понедельникам, средам и пятницам на том же помосте устраивались петушиные, собачьи или кошачьи бои, травля привязанных к столбам медведей и лис собаками и прочие народные забавы.
Но не нужно поспешно обвинять людей в харасменте животных. Потому что абсолютно таким же образом, по мере необходимости, на том же самом помосте вместо утренних спектакля или травли проводилась публичная казнь. Что характерно, от Елизаветы и до периода Реставрации палачи одевались в театральные костюмы, носили маски и парики, перед исполнением приговора и после они вполне могли на радость публике произнести по паре реплик или по целому монологу из какой-нибудь нашумевшей пьесы с казнью в сюжете, ну или просто по велению души. У каждого же может быть свой момент славы. Мы так привычно цитируем Шекспира про жизнь и театр, философски морща лоб и поднимая палец, что редко думаем о том, что Шекспир просто констатировал очевидное, глядя со сцены в зал и понимая, что любой милый господин вон из третьего хотя бы ряда может завтра стать звездой утреннего представления «знаменитая английская шестерная казнь» (ну это описано Дрюоном в "Узнице Шато-Гайара" и частично показано в "Храбром сердце").
#Англия #17век #театр #Стюарты #история #литература
Франсуа де ла Булэ ле Гуз
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Ирландцы, которых англичане называют дикарями, на голове носят небольшую голубую шапочку в два пальца высотой спереди, закрывающую уши и шею. Камзолы у них длинные о четырех полах; они носят длинные панталоны из белой байки. У них остроконечные башмаки с однослойной подошвой, они их называют «броги». Мне постоянно пересказывали поговорку про «ирландские броги — английским догам» (Airische brogues pour Englische dogues), которая означает, что их обувка ценится выше, чем английская.
Вместо плащей они носят 5-6 ярдов байки, которые наворачивают себе на плечи, покрывая все тело и голову, и они никогда не расстаются с этими плащами, спят ли, едят или работают. У большинства из них нет рубах, а вшей у них столько же, сколько волос на голове, и они ловят их прилюдно без всяких церемоний.
На севере ирландцы одеваются только в штаны и плащ, ни шляп, ни чулок, ни туфель. Северные женщины носят плед, закрепленный на шее и перетянутый поясом, и на шотландской границе больше не носят никакой одежды. Ирландские девушки, даже городские, только повязывают голову лентой, а замужние покрывают голову маленьким платком, как египтянки. Платье доходит у них только до груди, и работая, они подбирают юбки и перевязывают их платком по животу. Они носят шляпы и очень широкие бурые плащи с капюшонами из очень грубой шерсти или байки, как женщины в нижней Нормандии.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Дневник путешествия в Ирландию в 1644 году
Ирландцы, которых англичане называют дикарями, на голове носят небольшую голубую шапочку в два пальца высотой спереди, закрывающую уши и шею. Камзолы у них длинные о четырех полах; они носят длинные панталоны из белой байки. У них остроконечные башмаки с однослойной подошвой, они их называют «броги». Мне постоянно пересказывали поговорку про «ирландские броги — английским догам» (Airische brogues pour Englische dogues), которая означает, что их обувка ценится выше, чем английская.
Вместо плащей они носят 5-6 ярдов байки, которые наворачивают себе на плечи, покрывая все тело и голову, и они никогда не расстаются с этими плащами, спят ли, едят или работают. У большинства из них нет рубах, а вшей у них столько же, сколько волос на голове, и они ловят их прилюдно без всяких церемоний.
На севере ирландцы одеваются только в штаны и плащ, ни шляп, ни чулок, ни туфель. Северные женщины носят плед, закрепленный на шее и перетянутый поясом, и на шотландской границе больше не носят никакой одежды. Ирландские девушки, даже городские, только повязывают голову лентой, а замужние покрывают голову маленьким платком, как египтянки. Платье доходит у них только до груди, и работая, они подбирают юбки и перевязывают их платком по животу. Они носят шляпы и очень широкие бурые плащи с капюшонами из очень грубой шерсти или байки, как женщины в нижней Нормандии.
#история #Ирландия #17век #первоисточник
Человечество, как известно, любое новое изобретение стремится первым делом приспособить к убийству себе подобных. Оно довольно долго не догадывалось потереть палку о палку с целью получения огня, потому что все доступные палки были ежеминутно заняты убиванием ближних. А поскольку эта индустрия — единственная, которую человечество оплачивает бесперебойно и с любовью, так обычно и случается.
Простой обзор сетевых поисковиков и баз прессы показывает, что еще в 2002 году в русскоязычном пространстве слово «дрон» было обиходным вариантом имени «Андрей». Ну в крайнем случае это был генератор рентгеновских лучей, про который интересно было читать только работникам МИФИ. По мере появления соответствующих аппаратов их стали называть «беспилотниками» и «квадрокоптерами» или просто «коптерами». Однако во вселенной «Вархаммера» дроны всегда играли важную роль. После бума «Вархаммера» в 2010 году слово пошло в массы и совершенно логично связало новую реалию со старым фэнтезийным элементом по причине их абсолютного тождества.
Полноценный бум коптеров накрыл мир в 2013-2017 годы, что прекрасно отражено в эпизоде «Волшебный куст» «Южного парка» (18-й сезон, 2014). В этот период дрон — это в основном летающая видеокамера.
В 2024 году дрон — это самонаводящаяся ракета. Именно это значение возникает в голове первым при виде слова в новостях.
Джон Ивлин в конце XVII века примерно с тем же настроением наблюдал за военными реформами.
Дневник Джона Ивлина
29 июня 1678 г.
Возвратился с милордом [Камергером] в Хонслоу-хит, где мы осмотрели новонабранную армию на бивуаке. Ее собрали против Франции, по крайней мере, это должно было так выглядеть, чтобы успокоить Парламент. Его величество и вся свита были в поле, армия маневрировала — великолепное зрелище! В строй ввели новый вид солдат под названием «гренадеры», которые обучены хорошо метать ручные гранаты, и у каждого их полная сумка. У них меховые шапки с тканевым верхом, как у янычар, что придает им весьма свирепый вид, а у некоторых еще свисают на спину длинные капюшоны, как у нас принято рисовать шутов. Форма у них рыжевато-желто-красная.
16 марта 1687 г.
Я ходил смотреть на испытания этих дьявольских, разбойничьих устройств под названием «бомбы», которыми стреляли из мортир в Блэкхите. Расстояние, куда они долетают, разрушения, которые они наносят там, где падают, - ужасны.
#история #современность #первоисточник #Англия #Ивлин #17век
Простой обзор сетевых поисковиков и баз прессы показывает, что еще в 2002 году в русскоязычном пространстве слово «дрон» было обиходным вариантом имени «Андрей». Ну в крайнем случае это был генератор рентгеновских лучей, про который интересно было читать только работникам МИФИ. По мере появления соответствующих аппаратов их стали называть «беспилотниками» и «квадрокоптерами» или просто «коптерами». Однако во вселенной «Вархаммера» дроны всегда играли важную роль. После бума «Вархаммера» в 2010 году слово пошло в массы и совершенно логично связало новую реалию со старым фэнтезийным элементом по причине их абсолютного тождества.
Полноценный бум коптеров накрыл мир в 2013-2017 годы, что прекрасно отражено в эпизоде «Волшебный куст» «Южного парка» (18-й сезон, 2014). В этот период дрон — это в основном летающая видеокамера.
В 2024 году дрон — это самонаводящаяся ракета. Именно это значение возникает в голове первым при виде слова в новостях.
Джон Ивлин в конце XVII века примерно с тем же настроением наблюдал за военными реформами.
Дневник Джона Ивлина
29 июня 1678 г.
Возвратился с милордом [Камергером] в Хонслоу-хит, где мы осмотрели новонабранную армию на бивуаке. Ее собрали против Франции, по крайней мере, это должно было так выглядеть, чтобы успокоить Парламент. Его величество и вся свита были в поле, армия маневрировала — великолепное зрелище! В строй ввели новый вид солдат под названием «гренадеры», которые обучены хорошо метать ручные гранаты, и у каждого их полная сумка. У них меховые шапки с тканевым верхом, как у янычар, что придает им весьма свирепый вид, а у некоторых еще свисают на спину длинные капюшоны, как у нас принято рисовать шутов. Форма у них рыжевато-желто-красная.
16 марта 1687 г.
Я ходил смотреть на испытания этих дьявольских, разбойничьих устройств под названием «бомбы», которыми стреляли из мортир в Блэкхите. Расстояние, куда они долетают, разрушения, которые они наносят там, где падают, - ужасны.
#история #современность #первоисточник #Англия #Ивлин #17век
Вопрос представительной демократии – сложный, но в наше время носящий скорее теоретический характер, как споры о количестве ангелов на шпиле собора. Всем же понятно, что никакое население так называемые «представители», или «депутаты», ни в какой стране мира не представляют, а представляют в лучшем случае интересы своих партий, а в обычном случае – свои собственные и своих семейств.
В старину, при монархиях, от римских «зеленых» и «синих» и до итальянских гвельфов и гибеллинов, партийная политика всегда была способом, а не программой: речь шла о захвате сфер влияния на центр принятия решений, а не о выработке какого-то своего «нового пути». Современная выборная свистопляска с необходимым зачтением всеми участниками увесистых томов, наполненных абсолютно одинаковыми и пустыми абстрактными формулировками, отсчитывается от европейско-американской практики 1880-х годов.
Одно из правил фантастической робототехники гласит, что вернуть контроль над взбунтовавшимся роботом можно, приказав ему выполнить узкую задачу, ради которой он был создан. Некоторые сексисты рекомендуют это же средство для прерывания истерик, как мужских, так и женских. Дальше уже начинаются чреватые тумаками споры о том, что считать первоначальной функцией как одних, так и других.
Двухпалатный английский парламент сформировался к 1290-м годам при короле Эдуарде II, бесхребетном слабаке, убитом впоследствии собственной женой и ее любовником. Он позволил «рыцарям широв» и «бюргерам», которых до того лишь иногда приглашали на «толковища» (parliament) выслушать, какие новые налоги им предстоит платить, постоянно присутствовать при принятии решений. Их стали отстраненно-пренебрежительно называть «представителями общин» (commons, от лат. communis), при условии, что этим же словом называли простолюдинов вообще. Эдуард-полумуж большую часть жизни прожил в тени своего жестокого отца-мачо Эдуарда Длинноногого и был достойным преемником другого бесхребетного полумужа Иоанна Безземельного, ославленного в балладах «Принца Джона», прожившего всю жизнь в тени своего старшего брата-мачо Ричарда Кёр-де-Лион. Король Иоанн в 1215 году сдался баронской оппозиции и впервые ввел постоянно функционирующие «толковища» лордов в рамках исполнения «Великой хартии вольностей», которую его заставили подписать.
И лорды-бароны и бюргеры общин многие века формировали разовые союзы и фракции с целью оказания более или менее сильного влияния на правящего монарха и на тех, кто мог на него оказывать влияние. Да и лобби (буквально «[парламентское] фойе») сформировалось фактически сразу. Но фиксированных партий, претендовавших на какую-то идентичность, не было.
#Англия #история #17век #Стюарты
В старину, при монархиях, от римских «зеленых» и «синих» и до итальянских гвельфов и гибеллинов, партийная политика всегда была способом, а не программой: речь шла о захвате сфер влияния на центр принятия решений, а не о выработке какого-то своего «нового пути». Современная выборная свистопляска с необходимым зачтением всеми участниками увесистых томов, наполненных абсолютно одинаковыми и пустыми абстрактными формулировками, отсчитывается от европейско-американской практики 1880-х годов.
Одно из правил фантастической робототехники гласит, что вернуть контроль над взбунтовавшимся роботом можно, приказав ему выполнить узкую задачу, ради которой он был создан. Некоторые сексисты рекомендуют это же средство для прерывания истерик, как мужских, так и женских. Дальше уже начинаются чреватые тумаками споры о том, что считать первоначальной функцией как одних, так и других.
Двухпалатный английский парламент сформировался к 1290-м годам при короле Эдуарде II, бесхребетном слабаке, убитом впоследствии собственной женой и ее любовником. Он позволил «рыцарям широв» и «бюргерам», которых до того лишь иногда приглашали на «толковища» (parliament) выслушать, какие новые налоги им предстоит платить, постоянно присутствовать при принятии решений. Их стали отстраненно-пренебрежительно называть «представителями общин» (commons, от лат. communis), при условии, что этим же словом называли простолюдинов вообще. Эдуард-полумуж большую часть жизни прожил в тени своего жестокого отца-мачо Эдуарда Длинноногого и был достойным преемником другого бесхребетного полумужа Иоанна Безземельного, ославленного в балладах «Принца Джона», прожившего всю жизнь в тени своего старшего брата-мачо Ричарда Кёр-де-Лион. Король Иоанн в 1215 году сдался баронской оппозиции и впервые ввел постоянно функционирующие «толковища» лордов в рамках исполнения «Великой хартии вольностей», которую его заставили подписать.
И лорды-бароны и бюргеры общин многие века формировали разовые союзы и фракции с целью оказания более или менее сильного влияния на правящего монарха и на тех, кто мог на него оказывать влияние. Да и лобби (буквально «[парламентское] фойе») сформировалось фактически сразу. Но фиксированных партий, претендовавших на какую-то идентичность, не было.
#Англия #история #17век #Стюарты