Эмир Таляль Арслан оставался депутатом до 2005 года. Тогда в результате массовых протестов и международного давления сирийская армия покинула Ливан, а на выборах победили противники Сирии и Хезболлы. Мандат Арсланов отошёл кандидату от их давних конкурентов в общине друзов (семье Джумблат).

В мае 2008 г. боевики Хезболлы, недовольные действиями правительства, атаковали суннитскую партию семьи Харири в Бейруте и сторонников Джумблатов в горах. Столкновениям положило конец соглашение в Дохе. В результате компромисса Джумблаты перестали выставлять кандидатов против Арслана в его избирательном округе. Так что в 2009 году эмир снова стал депутатом.

Однако в прошлом году он вновь выбыл из парламента. Его место получил друз Марк Дау — один из депутатов, которые позиционируют себя как представители протестов 2019 г. Они требуют отстранить от власти «политический класс», который правит страной с окончания гражданской войны (полевые командиры, крупный бизнес и наследники старых династий.

На фото: эмир Таляль Арслан

🇱🇧 Содержательного в речи Насраллы пока и правда мало.

https://t.me/mideastr/5775

Я бы ещё обратил внимание на его слова о том, что битва уже распространись «более, чем на один фронт». Является ли это сигналом о том, что Хезболла не планирует эскалации? Туда же заявления о том, что руководство «Оси сопротивления» само будет решать, когда и как действовать.

Видимо, смысл речи в том, что Хезболла уже участвует в войне, а все «жертвы оправданы» (неслучайно он повторил эту фразу), так как начинают «новый этап в борьбе» с Израилем.

Также генсек Хезболлы заявил, что это израильские военные устроили резню «поселенцев», когда освобождали населённые пункты вокруг Сектора Газа от боевиков ХАМАС. Всю ответственность за войну несёт Америка, утверждает Насралла. В связи с этим восхваляет «исламское сопротивление» в Ираке за недавний обстрел военных баз США.

Хасан Насралла о целях операции:

Когда в 1948 году было создано это государство (Израиль), пострадали все арабы. Не только палестинцы, особенно мы тоже.

То, что происходит в Газе, — решающая и решающая битва, и то, что будет после нее, совсем не похоже на то, что было до нее

Есть две цели: остановить войну в секторе Газа и обеспечить победу Хамаса в секторе Газа.

🇱🇧 Генсек Хезболлы Хасан Насралла: «Победа Газы сегодня — это национальный интерес Ливана».

🇱🇧 Генсек Хезболлы Хасан Насралла: «Я говорю со всей ясностью, честностью и ясностью, что на нашем ливанском фронте может произойти всё, что угодно. Все варианты на столе, и мы можем обратиться к ним в любой момент».

Но, видимо, не сейчас.

Бар Мицва в Испанской синагоге. Еврейский район Вади Абу Джамиль, Бейрут, 1967

Евреи продолжали жить в ливанской столице вплоть до гражданской войны (1975—1990). Впрочем, иудеи побогаче переезжали в более престижные районы. Отношения с другими конфессиональными и этническими группами обычно складывались мирно. Это касалось в том числе палестинских беженцев. Говорят, конфликты возникали в основном с… курдами.

Вади Абу Джамиль расположен в сердце старого Бейрута. В годы гражданской войны (1975—90) в тех краях проходила линия фронта между западными и восточными районами Бейрута. Западную часть столицы до 1982 г. контролировали палестинцы и их союзники, а восточную — христианские ополчения. В результате как правило аполитичные ливанские евреи становились случайными жертвами конфликта с первых месяцев войны.

Насколько я понимаю, целенаправленно похищать и убивать видных ливанских иудеев стала уже Хезболла в 1980-х. К этому моменту большая часть общины покинула Ливан из-за войны.

K. Schulze, The Jews of Lebanon

Халед Багдаш вступил в Сирийско-Ливанскую компартию в 1930 году, когда ему было 18 лет. В то время компартия создавала ячейки в крупных городах Ливана и Сирии, а лидер коммунистов Фуад аш-Шимали был видным профсоюзным активистом в Ливане. Халед Багдаш тогда был студентом-юристом в Дамаске.

Уже в 1931 году Багдаш сначала возглавил отделение партии в Дамаске, а затем стал членом Центрального комитета. Взлёту Багдаша способствовал один из руководителей компартии, Артин Мадоян. Он был лидером армянских коммунистов, и в 1925 году их движение Спартак объединилось с ливанскими коммунистами (Багдаш был курдом). Товарищ Мадоян оставался влиятельным вплоть до 1970–80-х.

По одной из версий, Багдаша продвигал также Нахман Литвински из Палестинской компартии (поначалу у коммунистов в Ливане и Сирии не было прямых контактов с Москвой, а только с коммунистами в Палестине – в основном евреями).

В 1932/36/37 году в партии произошёл переворот. Халед Багдаш обвинил Фуада Шимали в сотрудничестве с французской полицией и занял его место во главе партии. Багдаш оставался главным сирийским коммунистом до своей смерти в 1995 году; ливанские же коммунисты сумели избавиться от его мудрого руководства в 1960-х.

В начале 1930-х в руководство партии вошли также Фараджалла аль-Хелу и Николя Шауи, которым предстояло сыграть ведущие роли в истории коммунистического движения. Они поддержали переворот Багдаша.

Вскоре Багдаш на несколько лет отправился в Москву. Там он изучал марксизм-ленинизм в Коммунистическом университете трудящихся Востока, а также представлял арабских коммунистов в Коминтерне. Идеи сталинизма пришлись Багдашу по душе.

Пока Халед Багдаш был в Москве, партией управляли в основном Артин Мадоян, Фараджалла аль-Хелу и Николя Шауи. К середине 1930-х партия оправилась после волны арестов и вновь стала расширять публичную деятельность. В 1936 году коммунистам улыбнулась удача: к власти во Франции пришло левое правительство, и в 1936–39 гг. компартия в Сирии и Ливане особо не преследовались. В 1937–39 гг. коммунисты издавали газету «Глас народа» (Ṣawt aš-šaʿb). Однако ещё до 1936 партия выпускала подпольные газеты на арабском и армянском, а в 1934 году два коммуниста, включая Мадояна, участвовали в парламентских выборах.

Халед Багдаш добивался идеологической монополии внутри партии и жёсткой ориентации на Москву. Этим он отличался от ранних коммунистических лидеров вроде Юсуфа Язбека и Фуада Шимали: у них не было ни ясного представления о марксизме и советской идеологии, ни связей с Москвой. Во второй половине 1930-х партийная линия регулярно колебалась в зависимости от обстоятельств: нападки на империалистов сменялись сдержанностью (1936–39), в период сближения Москвы с Берлином возобновились, а потом приостановились на фоне общей борьбы с фашизмом.

Так или иначе, харизматичный и образованный Багдаш стал заметной фигурой в рядах антиколониальной оппозиции. Его репутация и связи из этого периода способствовали тому, что после независимости Сирии компартия действовала открыто (в период гражданских правительств), а Багдаш стал первым коммунистом в арабском парламенте (в Сирии).

(T. and J. Ismael, The Communist Movement in Syria and Lebanon; Michael Suleiman, The Lebanese Communist Party)

Горная война (1982—83): предыстория

Израильское вторжение в Ливан (1982) изменило баланс сил в области Шуф (aš-Šūf) на юге Ливанских гор. Там проживают друзы и христиане (в основном марониты и другие католики). Летом 1982 года христианские боевики из ополчения Ливанские силы вошли в Шуф, воспользовавшись израильским прикрытием. С этого начался эпизод гражданской войны (1975—90), известный как Ḥarb al-Ǧabal (Горная война, или Война за Шуф). Он закончился изгнанием христиан из этой области.

Регион Шуф был затронут поляризацией задолго до 1982. Это были родные края двух популярных политиков, которые враждовали ещё с 1950-х: Камиля Шамуна и Камаля Джумблата. Их конфликт был и личным, и идеологическим.

В годы гражданской войны экс-президент (1952—58) Камиль Шамун был одним из лидеров христианской коалиции, которая хотела приструнить боевиков Организации освобождения Палестины (ООП). Шамун был известен как сторонник свободного рынка и ориентации на США. Его оппонентом был Камаль Джумблат — наследник влиятельного друзского клана, основатель Прогрессивно-социалистической партии (ПСП) и сторонник реформ. Джумблат также возглавлял коалицию про-палестинских ополчений и был главным союзником леворадикальных сил в элитах.

В 1952 году Камиль Шамун и Камаль Джумблат были лидерами оппозиции, которая добилась отставки президента Бишары аль-Хури. Его место занял Шамун. Однако он быстро порвал с Джумблатом и отказался проводить реформы, о которых они говорили, когда свергали Хури. А в 1957 году Шамун так провёл выборы, что Джумблат не попал в парламент.

К тому же у их конфликта был конфессиональный оттенок. В отличие от Шамуна, Джумблат не мог стать президентом, ведь этот пост зарезервирован за христианами. Это было вдвойне обидно, учитывая таланты и амбиции самого Джумблата, а также то, что до XIX века именно друзы правили Горным Ливаном. В годы гражданской войны Джумблат был одним из лидеров лагеря, который хотел отменить конфессиональные квоты.

Исторические обиды накладывались на страх обеих сторон, что их убьют или прогонят с родной земли. Христиане помнили события 1860 года в Горном Ливане, когда тысячи христиан были убиты друзами на фоне политической нестабильности, и боялись их повторения.

Несмотря на вражду, и Камаль Джумблат, и Камиль Шамун хотели избежать кровопролития в родных краях. Поначалу это удавалось.

Однако в марте 1977 года Камаль Джумблат был убит. Хотя за убийством, вероятно, стояли сирийские спецслужбы, друзы в Шуфе ответили убийствами местных христиан. Отчасти это было местью за убийства безоружных палестинцев и ливанских мусульман, которые христианские боевики совершали в Бейруте (Чёрная суббота; Карантина; Тель аз-Заатар). Отчасти христианам мстили за то, что Сирия ввела войска в Ливан (1976), чтобы спасти христианские ополчения от поражения. Многие христиане бежали из области Шуф, опасаясь за свою жизнь.

Некоторые беженцы вступили в ополчение Ливанские силы под руководством Башира Жмайеля. В начале 1980-х Башир объединил большинство христианских боевиков. В этом он опирался на насилие, но также на харизму, обещая озлобленной молодёжи отвоевать родные деревни и прогнать «иностранцев» (палестинцев) из Ливана.

Но друзы видели в нём опасность. Они помнили эпизод в деревне Салима (1976), когда христианские боевики убили несколько гражданских друзов. К тому же они боялись мести за 1977 г.

Ощущение опасности обострилось, когда в 1982 году в Ливан вошла израильская армия. Достигнув Бейрута, она осадила западные районы столицы. Там сидели Ясир Арафат и про-палестинские ополчения — союзники Джумблатов.

В результате в Шуфе сложилась крайне напряжённая обстановка. Уже в июне начались столкновения между Ливанскими силами и друзами. Израильская армия также вошла в Шуф. Хотя Дужмблаты и их друзские последователи были союзниками палестинцев, они не стали воевать с ЦАХАЛ в Шуфе. Израильтяне, в свою очередь, не стали пытаться разоружать ливанских друзов. А в Израиле друзы устроили кампанию, требуя от правительства не дать друзов Ливана в обиду христианам. Но об этом в другой раз.

(Rabah, Conflict on Mount Lebanon)

🇱🇧 Довелось пообщаться с «Редакцией» о Ливане и Хезболле. Выпуск тем более интересен, что «Редакция» взяла комментарии у уважаемых коллег @irandezhurniy и @arabdays.

Помимо собственно Хезболлы поговорили немного о ливанской внутренней политике и том, как Ливан оказался в центре арабо-израильского конфликта.

https://youtu.be/cb5Q7YXqAbg?si=PXOxmv8bf_4zHwM5

🇱🇧 Сходил на подкаст «Медузы» рассказать о Хезболле. Если с «Редакцией» мы больше говорили об истории Ливана в целом, то с «Медузой» получилось скорее про историю Хезболлы, кто её поддерживает в Ливане и о её связях с Ираном.

Что почитать по теме

О Хезболле и ливанских шиитах

Augustus Richard Norton, Hezbollah: A Short History. Автор много лет изучал политику в шиитской общине Ливана, ездил по стране и общался с политиками, активистами и простыми гражданами.

Помимо этой книги о Хезболле у него есть исследование о взлёте другой шиитской партии, Движение Амаль (Norton, Amal and the Shia).

Если вам интересны программные документы Хезболлы, Joseph Alagha издавал их на английском как Hezbollah’s Documents: From the 1985 Open Letter to the 2009 Manifesto.

Fouad Ajami, The Vanished Imam — книга посвящена взлёту имама Мусы Садра, который стоял у истоков Амаль. Возможно, книга несколько преувеличивает его роль в политическом «пробуждении» шиитов в 1950—60-х, ведь многие члены общины предпочитали вступать в компартию (см. Rula J. Abisaab и Malek Abisaab, The Shiites of Lebanon: Modernism, Communism, and Hizbullah’s Islamism).

Omri Nir, Lebanese Shiite Political Leadership, 1920—1970s и его же биография Набиха Берри (лидер Амаль с 1980, спикер парламента с 1992 г.) — Nabih Berri and Lebanese Politics.

О работе с избирателями в Ливане

Eduardo Wassim Aboultaif и Paul Tabar, National versus Communal Memory in Lebanon — как партии конструируют свои версии ливанской истории через символы и ритуалы.

Bassel Salloukh и другие, The Politics of Sectarianism in Postwar Lebanon — как партии манипулируют конфессиональными идентичностями.

Melani Cammett, Compassionate Communalism — очень подробное исследование того, как партии распределяют «услуги» в обмен на политическую лояльность.

Горная война (1982—83): начало боёв

Пока израильская армия осаждала Западный Бейрут, её христианские союзники направились в южные области Горного Ливана. Там проживали друзы и христиане, и отношения между ними были были напряжены.

Друзы воспринимали Ливанские силы и Израиль как экзистенциальную угрозу. Друзский клан Джумблатов, доминирующий в этих краях, и Ливанские силы были по разные стороны баррикад: в гражданской войне (1975—90) первые сражались на стороне Организации освобождения Палестины (ООП), другие — против палестинского военного присутствия в Ливане.

Полевой командир Ливанских сил Башир Жмайель пытался переманить Валида Джумблата на свою сторону. Чтобы стать президентом, Баширу был нужен голос каждого депутата. Он обещал Валид-бею, что тот станет вторым человеком в республике, а Ливаном снова будут править друзы и католики-марониты, как в начале XIX века. Джумблат, однако, не соглашался — к этому моменту он сделал ставку на сотрудничество с Сирией.

Тем временем обстановка в Горном Ливане накалялась. Христианские боевики стали проводить обыски и устанавливать блокпосты. При этом начальник штаба Ливанских сил Фуад Абу Надер утверждал, что таких приказов им не подступало. Вполне вероятно, что это правда, ведь Баширу была нужна поддержка друзов, если он рассчитывал стать президентом. Однако многими боевиками двигала жажда мести.

Друзы решили не воевать с Израилем и воздержаться от открытого ношения оружия. При этом, поскольку Ливанские силы снабжались Израилем, их форма и техника практически не отличались от израильских.

Друзы горной области Метн (к северу от Шуфа) предупредили ЦАХАЛ: «Мы не будем пускать вас в наши деревни, если боевики-фалангисты* будут пользоваться вашими силами как прикрытием, чтобы заходить в наши районы. Если вы будете вести себя так, мы будем вынуждены сражаться с вами».

Чтобы избежать конфликтов с друзами, израильтяне установили каналы связи с их руководством — прежде всего семьёй Джумблат (другая ключевая семья друзов, Арсланы, уже сотрудничали с Жмайелем). Вопрос был крайне деликатным: Джумблаты не хотели, чтобы в Сирии и Ливане знали об их сотрудничестве с Израилем, пускай и вынужденном. Поэтому контакты держались в строжайшей секретности и публично вспоминать о них не принято.

Первое вооружённое столкновение в Горном Ливане между фалангистами и друзами произошло уже в конце июня 1982 г. Бой продолжался несколько дней и закончился поражением Ливанских сил.

При этом Израиль препятствовал снабжению фалангистов и не дал им использовать артиллерию, чтобы поддержать товарищей огнём. По словам командира фалангистов Масъуда Ашкара, дело чуть не дошло до перестрелки между израильским военными и их ливанскими союзниками.

Так израильские военные в Горном Ливане оказалось в сердце конфликта между маронитами и друзами. Каждая сторона жаловалась на агрессивное поведение другой. Ситуацию осложняло то, что в рядах израильской армии было немало друзов, и многие из них не могли стоять в стороне. Доходило до того, что израильские друзы вступали в перестрелки с фалангистами на стороне своих местных братьев по конфессии. Зачастую командование ЦАХАЛ закрывало на это глаза, но многих и судили.

А в самом Израиле тем временем набирала обороты кампания в поддержку друзов Ливана. Её инициатором был Зейдан Аташи — первый друз, избравшийся в Кнессет.

*Боевиков Ливанских сил обычно скопом называли фалангистами, поскольку очень многие были связаны с Партией ливанских фаланг (Катаиб) под руководством маронитской семьи Жмайель.

(Rabah, Conflict on Mount Lebanon)

Бронетранспортёр ополчения Ливанские силы (~1982) с израильскими корнями

Хотя эмблемой Ливанских сил был и остаётся стилизованный ливанский кедр, они также часто использовали красный крест на белом фоне.

📸 موسوعة الحرب اللبنانية

Этот символ до сих пор встречается в Ливане. Например, это фото я сделал в городке Бшарри на севере Ливанских гор в 2019 г. Среди наклеек на фото есть и официальный символ Ливанских сил, и крест как на бронетранспортёре выше.

Бшарри считается бастионном партии Ливанские силы, которая выросла из одноимённой милиции.

Именно из Бшарри происходит Стрида Таук-Джаджа — депутат и супруга председателя партии Самира Джаджа. Пока Джаджа сидел в тюрьме (1994—2005) из-за своей анти-сирийской позиции*, его жена была одним из лидеров Ливанских сил. Несмотря на попытки сирийского режима расколоть сторонников Джаджа, Дамаск добился лишь ограниченного успеха (см. Rola el-Husseini, Pax Syriana: Elite Politics in Postwar Lebanon).

*Не то чтобы в годы гражданской войны (1975—90) этот полевой командир не совершал преступлений (причём от действий Ливанских сил страдали и мусульмане, и христиане), однако его преследование было политически мотивированным.

Максим Жабко востоковед-арабист, автор телеграм-канала Junger Orientalist рассказывает о политике и идеологии Хезболлы.
Скоро также выйдет отдельный подкаст с Максимом о партиях и выборах в Ливане.

Cлушайте на Яндекс.Музыке и
Apple.Podcasts

Канал Максима: https://t.me/gunsncamels

Таймлайн:

01:00 Как появилась организация Хезболла? Операция Израиля «Мир Галилее» действительно способствовала зарождению организации?
6:45 Какие различия между движением Амаль и организацией Хезболла?
14:00 Шииты в Ливане – это только Амаль и Хезболла?
19:00 Идеология Хезболлы в начале пути и сейчас
25:35 Хезболла – это государство в государстве?
29:50 Процент поддержки Хезболлы в Ливане. Хезболла, как прокси силы Ирана.

🇱🇧 Сегодняшняя речь генсека Хезболлы Хасана Насраллы снова обошлась без объявления войны. Из конкретных заявлений:

• Ливано-израильская граница остаётся «фронтом [для оказания] давления» на Израиль.

• Хезболла активно запускает разведывательные дроны вглубь Израиля, особенно над Хайфой. Часть беспилотников собирает информацию, часть запускается, чтобы истощить израильские запасы зенитных ракет.

• Если США хотят, чтобы про-иранские группировки перестали бомбить их базы в Сирии и Ираке, Израиль должен остановить военные действия в Секторе Газа.

• Хезболла впервые применила ракету Burkān (араб. «Вулкан») мощностью в полтонны взрывчатки.

• После 7 октября Израиль уже не тот. Сионистов напугала атака беспилотников по Эйлату, они боятся распространения войны на новые фронты. «Подчинение Газы» провалилось.

• Как и положено в День мученика (11.11), сеййид Хасан упомянул Касема Солеймани (глава сил Qods иранского Корпуса стражей исламской революции; убит США в Багдаде), Аббаса Мусави (предшественник Насраллы во главе Хезболлы, оказавший большое влияние на нынешнего генсека; убит Израилем), Имада Мугнию (глава военного крыла Хезболлы; убит Израилем) и прочих деятелей «Исламского сопротивления».

🇱🇧🟡 Поговорили с @RadioHamsin про Хезболлу.

Получилось обо всём понемногу: откуда Хезболла взялась, как она встроена в ливанскую политическую систему, могут ли (да и хотят ли) другие партии или ливанская армия разоружить её.

https://youtu.be/rdxGls6_qJ8

Как Валид Джумблат стал лидером ливанских друзов

В 1977 году Валид Джумблат неожиданно возглавил самую влиятельную династию в общине друзов. Ему было 28 лет, в стране шла гражданская война (1975—90), а его отца Камаля Джумблата только что убили – вероятно, сирийские спецслужбы. Как будто этих проблем было недостаточно, сторонники Джумблатов в их родной горной области Шуф стали нападать на христиан, мстя за смерть Камаль-бея.

Узнав об убийстве отца и расправах над христианами, Валид Джумблат тотчас покинул Западный Бейрут и направился в ливанские горы. Говорят, он лично пытался утихомирить страсти, но это не особо помогло, и множество христиан покинули свои деревни, опасаясь нападений.

Перед Валид-беем стояли серьёзные вызовы. Гражданская война между Ливанским национальным движением (ЛНД) и Ливанским фронтом зашла в тупик. В 1976 году Сирия ввела войска в Ливан и не дала ЛНД победить. Камаль Джумблат был ключевым лидером левой про-палестинской коалиции (ЛНД), но и главным её союзником в элитах (авторитет и связи Камаль-бея делали его кандидатом в президенты в случае упразднения конфессиональных квот).

При этом часть Ливана – включая западные районы столицы – по-прежнему контролировали палестинцы (в первую очередь ФАТХ) и их ливанские союзники.

Валид-бей перестроил вооружённые формирования друзов. В этом ему помогло сближение с СССР и Сирией.

На первых этапах войны в Ливане сражались в основном слабо обученные добровольцы. Военную подготовку они проходили в лагерях палестинских беженцев, а арсенал их обычно ограничивался стрелковым оружием. Однако по ходу войны крупные ополчения стали стали состоять из «профессиональных» боевиков, для которых война была основным ремеслом.

Выждав 40 дней с убийства отца, Валид-бей направился в Дамаск, чтобы помириться с Асадами. Так он хотел гарантировать позиции клана Джумблатов и безопасность их сторонников. До начала 2000-х Джумблаты сотрудничали с Дамаском, однако отнюдь не были марионетками Асадов. В частности, Валид Джумблат сохранил хорошие отношения с палестинцами и не сражался против них в «войне лагерей» (когда в 1980-х Сирия и шиитское Движение Амаль осаждали палестинские лагеря, чтобы избавиться от сторонников Ясира Арафата).

Опираясь на советскую и сирийскую помощь, Джумблат выстроил Народно-освободительную армию – полноценное военное крыло друзской Прогрессивно-социалистической партии (ПСП). Камаль Джумблат тоже был другом СССР и лауреатом Ленинской премии мира, но только при его сыне ПСП стала получать серьёзную военную помощь от Москвы. С 1978 г. и до роспуска ополчения в 1990-м, ежегодно порядка 150 друзов находились в СССР. Там они получали военное образование и медицинскую помощь. По возвращении в Ливан они становились инструкторами в тренировочных лагерях Джумблатов. Сирия также помогала инструкторами. На пике Народно-освободительная армия насчитывала 10 000 боевиков и состояла из пехотных, механизированных и логистических бригад.

В итоге к 1982 году у Джумблатов была боеспособная сила. Однако Валид-бей по-прежнему не был бесспорным лидером друзов. Традиционные соперники Джумблатов – семья эмиров Арсланов – и вовсе вступили в союз с христианами-фалангистами, которых поддерживал Израиль.

Но даже среди традиционных союзников Джумблатов – друзских кланов, которые возводят генеалогию к арабским племенам северной Аравии – не все поддерживали молодого Валид-бея. Более того, высший религиозный лидер общины – шейх аль-акль Мухаммад Абу Шакра – не хотел подчиняться молодому Джумблату. Хотя в своё время шейх Абу Шакра занял свой пост благодаря Камалю Джумблату и много лет поддерживал его политически, в 1982 году Абу Шакра занимал более независимую позицию.

На фоне этих конфликтов в 1982 году в родные края Джумблатов пришли израильские войска, а вслед за ними – христианские боевики-фалангисты.

(Makram Rabah, Conflict on Mount Lebanon)

Последние годы Валид-бей постепенно передаёт власть своему сыну Теймуру, который этим летом формально сменил отца на посту председателя ПСП. Однако Валид Джумблат сохраняет былое влияние и выступает публично.

Молодой Валид Джумблат выступает в годы гражданской войны в Ливане (1975—90).

Над рукой Валид-бея реет флаг его Прогрессивно-социалистической партии (ПСП). Над микрофонами различим флаг бейрутской милиции аль-Мурабитун, близких союзников Ясира Арафата.

После убийства Камаля Джумблата (1977) его сын Валид возглавил не только свою семью и ПСП, но и Ливанское национальное движение (ЛНД). Туда входили коммунисты (как традиционная Компартия, так и арабские «новые левые» в лице Организации коммунистического действия), пан-арабисты (про-иракская Баас, аль-Мурабитун), часть ССНП и ряд организаций поменьше.

ЛНД хотело добиться отмены конфессиональных квот, проведения социальных и экономических реформ, а также большей поддержки Организации освобождения Палестины со стороны официального Бейрута.

📸 Rabah, Conflict on Mount Lebanon

Корни пан-арабского национализма 1950-1970-х гг. во многом уходят в период между мировыми войнами. Например, именно тогда оформились представления, что «арабская нация» – это от Арабского (Персидского) залива на востоке до Атлантического океана на западе, а в основе нации лежит общий язык. И именно в 1920–30-х главными целями пан-арабистов стали единство и независимость арабской нации.

И в 1930-х, и в 1960-х националисты считали, что для достижения этих целей необходимо реформировать арабские общества. Однако если в 1950–70-х эти реформы часто описывались как «арабский социализм», в межвоенный период идеи именно экономических реформ не стояли на повестке дня столь остро. Отчасти это объясняется тем, что тогдашние относительно малочисленные пан-арабские националисты часто принадлежали к обеспеченным городским слоям, в то время как к 1960-м куда более заметную роль в политике стали играть выходцы из сельской периферии.

Хотя идеи арабского национализма обсуждались и до Первой мировой войны, тогда речь шла о национальных и гражданских правах арабов в Османской империи, некоторой автономии, но не о независимости от Стамбула. После войны, когда европейцы пресекли попытки арабов создать что-то своё на руинах султаната и установили колониальные режимы, пан-арабисты не признали новые границы, установленные Британией и Францией, и требовали предоставить арабам независимость.

Пан-арабисты 1950–60-х и идейно, и отчасти организационно были связаны с теми мыслителями и активистами, которые прославились в 1930-х. Ключевыми мыслителями были, пожалуй, Сати аль-Хусри и Константин Зурейк.

аль-Хусри был сыном османского чиновника и сам работал в имперской системе образования. В те годы он идентифицировал себя как османского поданного и писал об этом на османском турецком. Однако на фоне распада империи он примкнул к лидеру Арабского восстания (1916) эмиру Фейсалу и даже стал министром образования в недолговечном Королевстве Сирия (1918/9–1920). В 1921 году Фейсал стал королём Ирака, и на протяжении 1920–30-х Сати аль-Хусри был одним из архитекторов тамошней системы образования.

В те годы аль-Хусри писал и выступал о том, что такое национализм и откуда берутся нации. Он также задавался вопросом, как можно изменить общество с помощью образования, сделать его более «современным». Преобладание национальной идентичности над всеми «традиционными» (семья, племя, конфессия и т.д.) было для него одним из критериев современности. Из-за подозрений в связях с про-немецким путчем 1941 года Сати аль-Хусри покинул Ирак, но впоследствии работал в сфере образования в других арабских странах.

Константин Зурейк был православным христианином из Дамаска, но прославился он в Бейруте как преподаватель Американского университета. Он начал преподавать арабскую историю в 1930-х; тогда же он курировал студенческое объединение al-ʿUrwa al-Wuṯqā. Одновременно он имел отношение к ключевым арабско-националистическим обществам тех лет, включая, возможно*, Лигу националистического действия (ЛНД), и уже тогда он стал авторитетным мыслителем в кругах пан-арабистов. В своём известном сборнике эссе «Национальное самосознание» (1936) Зурейк спорил с ливанскими националистами, призывал модернизировать арабские общества и призывал к рационализму в теории и практике арабского национализма.

Во многом именно их идеи послужили интеллектуальным фундаментом для нового поколения политиков и активистов в 1950-х. Книги аль-Хусри или Зурейка можно было привести в качестве контраргумента на томик Маркса или аль-Банна. Однако они были не единственными авторитетами – например, на раннее Движение арабских националистов (1950-е) сильно повлиял ливанский друз Али Насир ад-Дин, который в 1930-х был одним из лидеров ЛНД. Но обо всём это уже в другой раз.

*UPD: Ранее я писал о прямом участии Зурейка в ЛНД, но, перепроверив, не нашёл достоверных подтверждений этому

🇱🇧Через несколько недель истекает срок полномочий генерала Жозефа Ауна, главнокомандующего ливанской армией. Всё указывает на то, что политики не смогут договориться и назначить нового главнокомандующего, ведь уже год парламент не может выбрать президента, полтора года – премьер-министра. Когда этим летом закончился срок полномочий главы центробанка, его пост остался вакантным.

Поэтому всё громче раздаются призывы продлить полномочия генерала Ауна. Однако против выступают некоторые влиятельные политики.

В мае 2022 года в Ливане прошли парламентские выборы. Новый парламент получился ещё более расколотым. Например, крупнейшая суннитская партия аль-Мустакбаль (семья бизнесменов аль-Харири) в выборах не участвовала, и её мандаты разошлись по всему политическому спектру: тут вам и новый депутат у про-сирийских аль-Ахбаш, и ярый критик Хезболлы Ашраф Рифи, и новые лица вроде Ибрахима Мнейме или Халимы Каакур, и старые династии из области Аккар.

При этом блок союзников Хезболлы лишился большинства, полученного на выборах 2018 года. А ключевой христианский союзник Хезболлы – Свободное патриотическое движение (СПД) – впервые с 2005 г. уступил пальму первенства среди христиан Ливанским силам, близким к Саудовской Аравии. Впрочем, критики Хезболлы большинства тоже не получили. Оставшиеся мандаты поделили местные династии и новое поколение политиков, не связанных с традиционными партиями.

И в каждом из этих условных лагерей полно противоречий. Свободное патриотическое движение уже год спорит с Хезболлой по поводу выборов президента. Хезболла отказывается поддержать президентские амбиции председателя СПД Джибрана Басиля; шиитские партии поддерживают другого своего союзника – Сулеймана Франжье из Згарты. Очевидно, Франжье был бы более удобным президентом: у него куда меньше депутатов и сторонников, чем у СПД, что делает его более податливым. К тому же у семьи Франжье тесные связи с союзниками Хезболлы – шиитским Движением Амаль в Ливане и династией Асадов в Сирии. СПД, напротив, критикует Амаль за коррупцию, да и с Дамаском там отношения исторически непростые.

В блоке оппонентов Хезболлы единства также не наблюдается. Война ХАМАС и Израиля обнажила их противоречия: в то время как христианские партии Ливанские силы и Катаиб продолжают критиковать «иранскую оккупацию» Ливана и призывают к двум государствам в Палестине, друзская Прогрессивно-социалистическая партия поддержала Хезболлу как защитника юга Ливана, но в то же время призывает не втягивать страну в войну.

С тех пор как Мишель Аун покинул президентский дворец прошлой осенью, парламент неоднократно собирался, чтобы выбрать ему преемника. Однако депутаты из лагеря сторонников Хезболлы покидали зал заседаний после первого раунда (каждый раз безрезультатного) и таким образом срывали кворум. Некоторые политики и религиозные лидеры призывают провести заседание парламента без подобных приёмов. Последнее заседание проходило в июне.

Сначала критики Хезболлы голосовали за Мишеля Моавада – наследника ещё одной династии из Згарты. Вероятно, это было лишь первое слово перед торгами – вряд ли они и впрямь рассчитывали на избрание Моавада. К середине 2023 г. произошёл неожиданный поворот: Свободное патриотическое движение тактически присоединилось к своим оппонентам и проголосовало за экономиста Джихада Азура. Азур – один из потенциальных компромиссных кандидатов, профессионал без тесных связей с политиками.

Другой такой возможный кандидат – генерал Жозеф Аун. Дело в том, что армия – чуть ли не единственный институт, которому ливанцы ещё доверяют, а её главнокомандующий уже однажды был согласован политиками. В поддержку генерала Ауна уже давно высказывались Ливанские силы и ПСП. Однако Хезболла продолжает настаивать на Сулеймане Франжье, а Джибран Басиль выступает категорически против Жозефа Ауна.

При этом в последнее время чаще звучат призывы продлить срок полномочий генерала Ауна. А недавно патриарх Маронитской церкви Бишара ар-Раи публично раскритиковал тех, кто пытается «сместить» главнокомандующего вместо того, чтобы избрать президента и защитить институты.

🇱🇧Борьба за историческую память занимает важное место в ливанской политике. Ритуалы, связанные с памятными датами, укрепляют идентичность как конфессиональных общин, так и отдельных партий.

Во время подобных церемоний произносится много речей о том, как именно наша партия спасла всех ливанцев от израильтян/палестинцев/сирийцев. Однако фактически мемориальные ритуалы устроены так, что они вызывают отклик лишь у части ливанцев: 1) партии нередко героизируют полевых командиров с противоречивой репутацией; 2) партии часто обращаются к конкретным религиозным символам.

Хотя в Ливане есть несколько общенациональных памятных дат, они не отмечаются столь пышно, как партийные. К тому же многие частные организации (в том числе частные школы) работают в эти праздники.

Поскольку партийные программы в Ливане особой роли не играют, а идеологические споры разных националистов и левых во многом ушли в прошлое, историческая память стала одним из главных способов мобилизации избирателей. Как правило, центральную роль в исторических нарративах играют события гражданской войны (1975–90).

Например, христианская партия Ливанские силы выросла из одноимённой милиции. В годы сирийской гегемонии (до 2005 года) партия не могла открыто проводить свои церемонии из-за давления властей. Их ритуалы посвящены боевикам Ливанских сил, погибшим в годы гражданской войны, а также Баширу Жмайелю – полевому командиру ЛС, который был избран президентом при поддержке Израиля, но убит до вступления в должность. Отчасти популярность шейха Башира связана с тем, что накануне его убийства казалось, что Ливанские силы (читать: католики-марониты) победили, и война вот-вот закончится. Согласно партийной мифологии, именно самоотверженное «ливанское сопротивление» (Ливанские силы) сохранило единство и независимость страны перед лицом палестинцев и Сирии.

Хотя многие ливанцы разделяют подобный взгляд на историю, для других он является совершенно неприемлемым. Мало того, что боевики убивали не только других комбатантов, но и гражданских, ритуалы вроде поминальной церковной службы по Баширу и его изображения в терновом венце находят отклик скорее у христиан. К тому же мусульмане-сунниты не просто были солидарны с палестинцами накануне и в годы войны, но порой и прямо вступали в палестинские вооружённые формирования. Так что война «ливанского сопротивления» с Организацией освобождения Палестины у большинства мусульман вызывает совсем не те эмоции, что у сторонников Ливанских сил.

Нечто похожее наблюдается у Свободного патриотического движения (СПД). Его основатель тоже прославился в годы гражданской войны. В конце 1980-х – спустя 13 лет конфликта – ливанское правительство раскололось на два. Генерал Мишель Аун – (главнокомандующий ВС Ливана) возглавил одно из них. Опираясь на лояльные ему части ливанской армии, он обещал положить конец беспределу ополчений – в том числе Ливанских сил – и восстановить суверенитет страны. Кроме того, он попытался прогнать сирийскую армию из Бейрута. Однако из этого ничего не вышло. 13 октября 1990 г. сирийские войска заняли штаб-квартиру генерала Ауна в Баабде. Он был вынужден укрыться в посольстве Франции, а затем отправиться в изгнание.

В 2005 году Мишель Аун вернулся в Ливан и основал СПД. Их мемориальная культура строится вокруг 13 октября, а партийный миф гласит, что только аунисты боролись за незаивимость и суверенитет Ливана. Имидж Ауна как главнокомандующего армией противопоставляется полевым командирам вроде Джаджа.

Помимо погибших в ауновской «войне освобождения», СПД поминает тех, кого похитили сирийские спецслужбы. Аун много лет критиковал ливанских политиков, которые сотрудничали с Дамаском в годы оккупации. Однако с тех пор, как в 2008 году партия стала постоянно заседать в правительстве, он смягчил риторику и оказался в одном лагере с про-сирийскими силами (это позвонило ему стать президентом в 2016 г. – при активнейшей поддержке Хезболлы). 13 октября 2015 г. Аун сравнил своих сторонников с «гласом Божьим».

(Aboultaif and Tabar, National versus Communal Memory in Lebanon)