Поэзия как полная противоположность идеологии
На идеологическом фронте каждого требуют срочно определиться, с кем ты, чтобы противоположную сторону объявить врагом. Поэзия совершает другой выбор – между человеческим и нечеловеческим, откровенно антигуманным. Поэзия не умеет останавливать войны, но она дает человеку такое понимание и сострадание, которых он в современном мире больше не находит нигде.
Я начал эти заметки давно, поскольку уверен, что поэзия, сообщество деятелей культуры сегодня во многом потеряло сопротивляемость идеологии. Оно забыло, почему идеология не должна вообще ассоциироваться с искусством, несмотря на существование сугубо политических течений в современном искусстве. Эти течение потому и возможны, что они исключения. Ситуация резкой идеологической поляризации, которая в одночасье развернулась в конце февраля 2022 года, –возможно, одно из самых ярких выражений тех ситуаций, в которых имеет смысл проговаривать фундаментальные вещи и определяться по отношению к ним.
Может ли поэзия оставаться собой в период, когда идет война? Или каждый пишущий обязан приравнять перо к штыку? Именно в такие моменты особенно принципиален выбор: быть гражданином или служить искусству? Что это значит вообще – служить искусству? В чем ценность этой позиции, не труслива ли она?
По сути, это продолжение моих субъективных размышлений о назначении поэзии в современном мире. Мне кажется, сегодня поэзия нуждается не столько в новых шедеврах, сколько в переосмыслении собственного назначения. Чем больше работающих, живых определений поэзии в вашей литературной кухне и просто в жизни, тем лучше. Если они работают – значит, у вас каким-то образом получается найти органичное место поэзии в жизни.
Искусство необходимо и интересно как точка независимого от любой прагматики суждения о человеке в мире. Вся прагматика в ее бесконечных проявлениях – материал в руках художника, но материал не будет преодолен, если художник не имеет точки зрения вне его. Искусство невозможно без этой точки зрения.
Только с этой позиции доступна сложность ситуации, в которой оказался человек.
Только с этой позиции видна сложность человеческой природы.
Это та точка, в которой художник может позволить себе задаваться именно теми вопросами, которыми надо задаваться – хотя бы потому, что ими негде больше задаваться.
Позиция художника гуманна в силу своего интереса к человеку, в силу стремления понять то, что мало кто понимает и в то же время не видит в этом обстоятельстве проблемы.
Художник должен быть сосредоточен на решении вопроса о человеке. Художник моделирует человека будущего. Субъекта, перед которым отвечает, в реальности не существует, он только должен появиться – в результате знакомства с произведением искусства.
Художник берет обывателя и корректирует систему координат в его сознании. Открывал книгу один человек, а закрыл ее другой. Таков результат соприкосновения с художественным образом.
Произведение – явление иной, далекой от идеологии природы. Художественная реальность, живущая своей жизнью. В ней есть все для того, чтобы она разрасталась в нашем сознании, вбирала явления жизни, которые, казалось бы, лежат далеко за ее пределами, и в конечном счете влияла на способности нашего сознания в принципе.
Кажется, именно в такие времена, как сегодня, становится очевидным, что только искусство в состоянии думать о человеке, переживать его драмы и трагедии независимо от его идейных, национальных и иных принадлежностей.
Именно в периоды таких потрясений важно, чтобы художник не изменил своей природы под тем или иным давлением, чтобы он продолжал то свое дело, которое, кроме него, в этом мире сделать некому.
Осознание художником своей миссии – своего рода присяга или клятва Гиппократа, только приходить сегодня к ее принятию приходится поодиночке. Ну ничего, всем сейчас трудно.
Владимир Козлов
#козлов
#поэзия
#назначение
#гуманизм
#идеология
#смысл
#статья
На идеологическом фронте каждого требуют срочно определиться, с кем ты, чтобы противоположную сторону объявить врагом. Поэзия совершает другой выбор – между человеческим и нечеловеческим, откровенно антигуманным. Поэзия не умеет останавливать войны, но она дает человеку такое понимание и сострадание, которых он в современном мире больше не находит нигде.
Я начал эти заметки давно, поскольку уверен, что поэзия, сообщество деятелей культуры сегодня во многом потеряло сопротивляемость идеологии. Оно забыло, почему идеология не должна вообще ассоциироваться с искусством, несмотря на существование сугубо политических течений в современном искусстве. Эти течение потому и возможны, что они исключения. Ситуация резкой идеологической поляризации, которая в одночасье развернулась в конце февраля 2022 года, –возможно, одно из самых ярких выражений тех ситуаций, в которых имеет смысл проговаривать фундаментальные вещи и определяться по отношению к ним.
Может ли поэзия оставаться собой в период, когда идет война? Или каждый пишущий обязан приравнять перо к штыку? Именно в такие моменты особенно принципиален выбор: быть гражданином или служить искусству? Что это значит вообще – служить искусству? В чем ценность этой позиции, не труслива ли она?
По сути, это продолжение моих субъективных размышлений о назначении поэзии в современном мире. Мне кажется, сегодня поэзия нуждается не столько в новых шедеврах, сколько в переосмыслении собственного назначения. Чем больше работающих, живых определений поэзии в вашей литературной кухне и просто в жизни, тем лучше. Если они работают – значит, у вас каким-то образом получается найти органичное место поэзии в жизни.
Искусство необходимо и интересно как точка независимого от любой прагматики суждения о человеке в мире. Вся прагматика в ее бесконечных проявлениях – материал в руках художника, но материал не будет преодолен, если художник не имеет точки зрения вне его. Искусство невозможно без этой точки зрения.
Только с этой позиции доступна сложность ситуации, в которой оказался человек.
Только с этой позиции видна сложность человеческой природы.
Это та точка, в которой художник может позволить себе задаваться именно теми вопросами, которыми надо задаваться – хотя бы потому, что ими негде больше задаваться.
Позиция художника гуманна в силу своего интереса к человеку, в силу стремления понять то, что мало кто понимает и в то же время не видит в этом обстоятельстве проблемы.
Художник должен быть сосредоточен на решении вопроса о человеке. Художник моделирует человека будущего. Субъекта, перед которым отвечает, в реальности не существует, он только должен появиться – в результате знакомства с произведением искусства.
Художник берет обывателя и корректирует систему координат в его сознании. Открывал книгу один человек, а закрыл ее другой. Таков результат соприкосновения с художественным образом.
Произведение – явление иной, далекой от идеологии природы. Художественная реальность, живущая своей жизнью. В ней есть все для того, чтобы она разрасталась в нашем сознании, вбирала явления жизни, которые, казалось бы, лежат далеко за ее пределами, и в конечном счете влияла на способности нашего сознания в принципе.
Кажется, именно в такие времена, как сегодня, становится очевидным, что только искусство в состоянии думать о человеке, переживать его драмы и трагедии независимо от его идейных, национальных и иных принадлежностей.
Именно в периоды таких потрясений важно, чтобы художник не изменил своей природы под тем или иным давлением, чтобы он продолжал то свое дело, которое, кроме него, в этом мире сделать некому.
Осознание художником своей миссии – своего рода присяга или клятва Гиппократа, только приходить сегодня к ее принятию приходится поодиночке. Ну ничего, всем сейчас трудно.
Владимир Козлов
#козлов
#поэзия
#назначение
#гуманизм
#идеология
#смысл
#статья