Сегодня день рождения русского поэта золотого века - его недооценили современники, настоящая слава пришла к нему спустя долгие годы после смерти, зато он был любимейшим поэтом в Серебряном веке и мистической фигурой для поэтов второй половины двадцатого века, Иосиф Бродский ставил его выше Пушкина, сейчас его поэзия высоко оценивается критиками по всему миру.
Это Евгений Баратынский (02.03.1800 - 11.07.1844)
#баратынский
#деньрождения
Это Евгений Баратынский (02.03.1800 - 11.07.1844)
#баратынский
#деньрождения
Евгений Абрамович Баратынский (Боратынский) родился 2 марта 1800 года в дворянской семье в село Вяжля Кирсановскогл уезда Тамбовской губернии.
Сразу расскажу о двух вариантах написания фамилии поэта - наряду с написанием фамилии через «О» — Боратынский, более распространенным в течение долгого времени был вариант с буквой «А». Он закрепился в энциклопедиях и словарях, а не последнюю роль в решении этого вопроса сыграло то, что Пушкин, отзываясь о поэзии друга, писал о нем «Баратынский».
Между тем написание фамилии через «О» доминирует в литературоведении начиная с 1990-х годов и подтверждается биографическими сведениями. Так, фамилия рода Боратынских, как утверждалось в работе племянника поэта, происходит от названия замка Боратын в Галиции. После того как один из представителей рода перешел в русское подданство, из-за особенностей нового языка в написании стала преобладать буква «А».
Известно, что двойной вариант фамилии доставлял немало хлопот, когда речь шла об официальных документах. Так, сохранилось письмо сына поэта, Николая Евгеньевича Боратынского, в котором он говорил, что «чуждая буква произошла от обыкновения русских выговаривать «О» как «А».
Сам Баратынский подписывал первые стихи как «Евгений Абрамов сын Баратынской». Однако в официальной публикации произведений и в последнем своем сборнике он использовал в подписи другой вариант — «Боратынский». Так же — через «О» — его фамилия увековечена на надгробии поэта в Александро-Невской лавре.
Возвращаемся к биографии.
Поэт был потомком рода Боратынских – шляхтичей, перебравшихся в Россию на исходе 17 века.
Отец его был помещик, отставной генерал-лейтенант, участник Русско-шведской войны, состоял в свите императора Павла I.
Мать - дочь коменданта Петропавловской крепости, выпускница Смольного института, фрейлина императрицы Марии Федоровны.
В детстве Евгений учился в частном немецком пансионе в Петербурге, а в 12 лет его отдали в Пажеский корпус.
В Пажеском корпусе он сблизился с группой сверстников, создавших хулиганское «Общество мстителей». На четвертый год учебы подростки провернули крупную шалость – украли из стола отца одного из товарищей, отдавшего им ключ, 500 рублей и драгоценную табакерку. Мальчики накупили на добытые деньги сладости и были очень довольны собой, пока об их проделке не узнали и не исключили из корпуса с запретом поступать на военную службу, кроме как простыми солдатами.
После этого несколько лет юноша жил в поместьях родных, начал писать стихи.
С ранней юности Баратынский в совершенстве владел, помимо русского, ещё тремя языками. Дядя поэта был итальянцем, поэтому Евгений рано освоил этот иностранный язык. Кроме того, с 8 лет он писал на языке французов, принятом в семье, а в пансионе выучил и немецкий.
В начале 1819 года Боратынский проявил упорство и поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк. Он поселился в одной квартире с Дельвигом, подружился с Пушкиным, Кюхельбекером, Гнедичем и начал печататься.
У поэта были серьёзные проблемы с грамматикой. Единственным знаком препинания, которым он пользовался при письме, была запятая, поэтому все его стихи редактировались его другом Антоном Дельвигом.
Баратынский вместе со своим полком почти 6 лет провел в Финляндии. Суровость северной природы произвела большое впечатление на поэта-романтика.
Друзья пытались добиться присвоения ему офицерского звания, но император регулярно отклонял эти прошения.
В 1824 году он был назначен в штаб генерала Закревского, где увлекся его женой, «Медной Венерой» Пушкина. На следующий год он был наконец произведен в офицеры и получил чин прапорщика.
После подавления восстания декабристов, Баратынский, в отличие от Пушкина, считал невозможной для поэта близость к власти и участие в государственной политике.
В 1826 году Боратынский вышел в отставку и поселился в Москве, женившись на Анастасии Энгельгардт — двоюродной сестре супруги Дениса Давыдова.
#баратынский
#биография
Сразу расскажу о двух вариантах написания фамилии поэта - наряду с написанием фамилии через «О» — Боратынский, более распространенным в течение долгого времени был вариант с буквой «А». Он закрепился в энциклопедиях и словарях, а не последнюю роль в решении этого вопроса сыграло то, что Пушкин, отзываясь о поэзии друга, писал о нем «Баратынский».
Между тем написание фамилии через «О» доминирует в литературоведении начиная с 1990-х годов и подтверждается биографическими сведениями. Так, фамилия рода Боратынских, как утверждалось в работе племянника поэта, происходит от названия замка Боратын в Галиции. После того как один из представителей рода перешел в русское подданство, из-за особенностей нового языка в написании стала преобладать буква «А».
Известно, что двойной вариант фамилии доставлял немало хлопот, когда речь шла об официальных документах. Так, сохранилось письмо сына поэта, Николая Евгеньевича Боратынского, в котором он говорил, что «чуждая буква произошла от обыкновения русских выговаривать «О» как «А».
Сам Баратынский подписывал первые стихи как «Евгений Абрамов сын Баратынской». Однако в официальной публикации произведений и в последнем своем сборнике он использовал в подписи другой вариант — «Боратынский». Так же — через «О» — его фамилия увековечена на надгробии поэта в Александро-Невской лавре.
Возвращаемся к биографии.
Поэт был потомком рода Боратынских – шляхтичей, перебравшихся в Россию на исходе 17 века.
Отец его был помещик, отставной генерал-лейтенант, участник Русско-шведской войны, состоял в свите императора Павла I.
Мать - дочь коменданта Петропавловской крепости, выпускница Смольного института, фрейлина императрицы Марии Федоровны.
В детстве Евгений учился в частном немецком пансионе в Петербурге, а в 12 лет его отдали в Пажеский корпус.
В Пажеском корпусе он сблизился с группой сверстников, создавших хулиганское «Общество мстителей». На четвертый год учебы подростки провернули крупную шалость – украли из стола отца одного из товарищей, отдавшего им ключ, 500 рублей и драгоценную табакерку. Мальчики накупили на добытые деньги сладости и были очень довольны собой, пока об их проделке не узнали и не исключили из корпуса с запретом поступать на военную службу, кроме как простыми солдатами.
После этого несколько лет юноша жил в поместьях родных, начал писать стихи.
С ранней юности Баратынский в совершенстве владел, помимо русского, ещё тремя языками. Дядя поэта был итальянцем, поэтому Евгений рано освоил этот иностранный язык. Кроме того, с 8 лет он писал на языке французов, принятом в семье, а в пансионе выучил и немецкий.
В начале 1819 года Боратынский проявил упорство и поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк. Он поселился в одной квартире с Дельвигом, подружился с Пушкиным, Кюхельбекером, Гнедичем и начал печататься.
У поэта были серьёзные проблемы с грамматикой. Единственным знаком препинания, которым он пользовался при письме, была запятая, поэтому все его стихи редактировались его другом Антоном Дельвигом.
Баратынский вместе со своим полком почти 6 лет провел в Финляндии. Суровость северной природы произвела большое впечатление на поэта-романтика.
Друзья пытались добиться присвоения ему офицерского звания, но император регулярно отклонял эти прошения.
В 1824 году он был назначен в штаб генерала Закревского, где увлекся его женой, «Медной Венерой» Пушкина. На следующий год он был наконец произведен в офицеры и получил чин прапорщика.
После подавления восстания декабристов, Баратынский, в отличие от Пушкина, считал невозможной для поэта близость к власти и участие в государственной политике.
В 1826 году Боратынский вышел в отставку и поселился в Москве, женившись на Анастасии Энгельгардт — двоюродной сестре супруги Дениса Давыдова.
#баратынский
#биография
После издания поэм «Эда» и «Пиры» в 1826 году общественное мнение поставило его в ряды лучших поэтов своего времени.
Баратынский стал первым российским поэтом, чей сборник стихов имел внутреннее единство и продуманную композицию. Подобные поэтические книги получат распространение в России только в 20 веке.
К 1827 году относятся воспоминания одной из московских жительниц: «Мы увидали Пушкина с хор Благородного собрания. Внизу было многочисленное общество, среди которого вдруг сделалось особого рода движение. В залу вошли два молодых человека. Один был блондин, высокого роста; другой брюнет — роста среднего, с чёрными кудрявыми волосами и выразительным лицом. Смотрите, сказали нам: блондин — Баратынский, брюнет — Пушкин. Они шли рядом, им уступали дорогу».
С 1828 по 1831 год Боратынский находился на гражданской службе, в частности как губернский секретарь.
Во время визита в столицу Баратынский познакомился с Лермонтовым, но тот не произвел на него никакого впечатления.
После выхода в отставку Боратынский ушел в частную жизнь, обустраивал приданое жены — поместье Мураново. Имение принадлежало родителям жены поэта – он проводил в этом доме каждое лето и запечатлел окрестные пейзажи в своих стихах. Двухэтажный дом, стоящий сейчас в усадьбе, был построен по чертежам Баратынского, а внутри сохранилась обстановка его рабочего кабинета.
Сейчас это поместье стало музеем Федора Тютчева, ставшего родственником Энгельгардтов, с 1870-х годов там жила семья сына поэта, сохранявшая рукописи, книги и личные вещи Тютчева.
Уйдя в частную жизнь, Баратынский много занимался хозяйством. По его переписке создаётся впечатление о нём как о рачительном хозяине и заботливом отце. В Муранове он построил дом, переоборудовал мельницу, завёл лесопилку, насадил новый лес.
Среди других литераторов «Мураново» посещал и Николай Васильевич Гоголь.
В 1843 году Боратынский с женой и тремя из своих девяти детей отправился в заграничное путешествие.
Своё последнее произведение Баратынский написал во время морского путешествия в Неаполь. Вскоре по прибытии он скоропостижно скончался от разрыва сердца.
Удивительный факт — ещё в 20-летнем возрасте Баратынский написал стихотворение о самом себе, в котором говорилось, что его жизнь оборвётся в чужой и далёкой стране.
Стихи Баратынского превратились в текст многих известных романсов. Автором музыки для одного из них стал Глинка.
Внук поэта - Александр был известным политиком начала 20 века. Его расстреляли после того, как большевики заняли Казань.
#баратынский
#биография
Баратынский стал первым российским поэтом, чей сборник стихов имел внутреннее единство и продуманную композицию. Подобные поэтические книги получат распространение в России только в 20 веке.
К 1827 году относятся воспоминания одной из московских жительниц: «Мы увидали Пушкина с хор Благородного собрания. Внизу было многочисленное общество, среди которого вдруг сделалось особого рода движение. В залу вошли два молодых человека. Один был блондин, высокого роста; другой брюнет — роста среднего, с чёрными кудрявыми волосами и выразительным лицом. Смотрите, сказали нам: блондин — Баратынский, брюнет — Пушкин. Они шли рядом, им уступали дорогу».
С 1828 по 1831 год Боратынский находился на гражданской службе, в частности как губернский секретарь.
Во время визита в столицу Баратынский познакомился с Лермонтовым, но тот не произвел на него никакого впечатления.
После выхода в отставку Боратынский ушел в частную жизнь, обустраивал приданое жены — поместье Мураново. Имение принадлежало родителям жены поэта – он проводил в этом доме каждое лето и запечатлел окрестные пейзажи в своих стихах. Двухэтажный дом, стоящий сейчас в усадьбе, был построен по чертежам Баратынского, а внутри сохранилась обстановка его рабочего кабинета.
Сейчас это поместье стало музеем Федора Тютчева, ставшего родственником Энгельгардтов, с 1870-х годов там жила семья сына поэта, сохранявшая рукописи, книги и личные вещи Тютчева.
Уйдя в частную жизнь, Баратынский много занимался хозяйством. По его переписке создаётся впечатление о нём как о рачительном хозяине и заботливом отце. В Муранове он построил дом, переоборудовал мельницу, завёл лесопилку, насадил новый лес.
Среди других литераторов «Мураново» посещал и Николай Васильевич Гоголь.
В 1843 году Боратынский с женой и тремя из своих девяти детей отправился в заграничное путешествие.
Своё последнее произведение Баратынский написал во время морского путешествия в Неаполь. Вскоре по прибытии он скоропостижно скончался от разрыва сердца.
Удивительный факт — ещё в 20-летнем возрасте Баратынский написал стихотворение о самом себе, в котором говорилось, что его жизнь оборвётся в чужой и далёкой стране.
Стихи Баратынского превратились в текст многих известных романсов. Автором музыки для одного из них стал Глинка.
Внук поэта - Александр был известным политиком начала 20 века. Его расстреляли после того, как большевики заняли Казань.
#баратынский
#биография
Иосиф Бродский о Евгении Баратынском:
«...И, если уж мы говорим о Баратынском, то я бы сказал, что лучшее стихотворение русской поэзии - это "Запустение".
В "Запустении" все гениально: поэтика, синтаксис, восприятие мира. Дикция совершенно невероятная.
В конце, где Баратынский говорит о своем отце:
Давно кругом меня о нем умолкнул слух,
Прияла прах его далекая могила.
Мне память образа его не сохранила...
Это очень точно, да?
"Но здесь еще живет..."
И вдруг - это потрясающее прилагательное: "...его доступный дух".
И Баратынский продолжает: "Здесь, друг мечтанья и природы, Я познаю его вполне..."
Это Баратынский об отце...
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды...
И слушайте дальше, какая потрясающая дикция:
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной тени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьев...
Какая потрясающая трезвость по поводу того света! "Я тень, священную мне, встречу".
По-моему, это гениальные стихи. Лучше, чем пушкинские. Это моя старая идея. Тот свет, встреча с отцом - ну, кто об этом так говорил?»
#бродский
#баратынский
«...И, если уж мы говорим о Баратынском, то я бы сказал, что лучшее стихотворение русской поэзии - это "Запустение".
В "Запустении" все гениально: поэтика, синтаксис, восприятие мира. Дикция совершенно невероятная.
В конце, где Баратынский говорит о своем отце:
Давно кругом меня о нем умолкнул слух,
Прияла прах его далекая могила.
Мне память образа его не сохранила...
Это очень точно, да?
"Но здесь еще живет..."
И вдруг - это потрясающее прилагательное: "...его доступный дух".
И Баратынский продолжает: "Здесь, друг мечтанья и природы, Я познаю его вполне..."
Это Баратынский об отце...
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды...
И слушайте дальше, какая потрясающая дикция:
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной тени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьев...
Какая потрясающая трезвость по поводу того света! "Я тень, священную мне, встречу".
По-моему, это гениальные стихи. Лучше, чем пушкинские. Это моя старая идея. Тот свет, встреча с отцом - ну, кто об этом так говорил?»
#бродский
#баратынский
Запустение
Я посетил тебя, пленительная сень,
Не в дни весёлые живительного Мая,
Когда, зелёными ветвями помавая,
Манишь ты путника в свою густую тень;
Когда ты веешь ароматом
Тобою бережно взлелеянных цветов:
Под очарованный твой кров
Замедлил я моим возвратом.
В осенней наготе стояли дерева
И неприветливо чернели;
Хрустела под ногой замёрзлая трава,
И листья мёртвые волнуяся шумели!
С прохладой резкою дышал
В лицо мне запах увяданья;
Но не весеннего убранства я искал,
А прошлых лет воспоминанья.
Душой задумчивый, медлительно я шёл
С годов младенческих знакомыми тропами;
Художник опытный их некогда провёл.
Увы, рука его изглажена годами!
Стези заглохшие, мечтаешь, пешеход
Случайно протоптал. Сошёл я в дол заветный,
Дол, первых дум моих лелеятель приветный!
Пруда знакомого искал красивых вод,
Искал прыгучих вод мне памятной каскады:
Там, думал я, к душе моей
Толпою полетят виденья прежних дней…
Вотще! лишённые хранительной преграды,
Далече воды утекли,
Их ложе поросло травою,
Приют хозяйственный в нём улья обрели,
И лёгкая тропа исчезла предо мною.
Ни в чём знакомого мой взор не обретал!
Но вот, по-прежнему, лесистым косогором,
Дорожка смелая ведёт меня… обвал
Вдруг поглотил её… Я стал
И глубь нежданную измерил грустным взором,
С недоумением искал другой тропы.
Иду я: где беседка тлеет,
И в прахе перед ней лежат её столпы,
Где остов мостика дряхлеет.
И ты, величественный грот,
Тяжёло-каменный, постигнут разрушеньем
И угрожаешь уж паденьем,
Бывало, в летний зной прохлады полный свод!
Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!
Ещё прекрасен ты, заглохший Элизей.
И обаянием могучим
Исполнен для души моей.
Тот не был мыслию, тот не был сердцем хладен,
Кто, безыменной неги жаден,
Их своенравный бег тропам сим указал,
Кто, преклоняя слух к таинственному шуму
Сих клёнов, сих дубов, в душе своей питал
Ему сочувственную думу.
Давно кругом меня о нём умолкнул слух,
Прияла прах его далёкая могила,
Мне память образа его не сохранила,
Но здесь ещё живёт его доступный дух;
Здесь, друг мечтанья и природы,
Я познаю его вполне:
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды;
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной сени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьёв,
Я тень священную мне встречу.
Евгений Баратынский
осень 1832
#баратынский
Я посетил тебя, пленительная сень,
Не в дни весёлые живительного Мая,
Когда, зелёными ветвями помавая,
Манишь ты путника в свою густую тень;
Когда ты веешь ароматом
Тобою бережно взлелеянных цветов:
Под очарованный твой кров
Замедлил я моим возвратом.
В осенней наготе стояли дерева
И неприветливо чернели;
Хрустела под ногой замёрзлая трава,
И листья мёртвые волнуяся шумели!
С прохладой резкою дышал
В лицо мне запах увяданья;
Но не весеннего убранства я искал,
А прошлых лет воспоминанья.
Душой задумчивый, медлительно я шёл
С годов младенческих знакомыми тропами;
Художник опытный их некогда провёл.
Увы, рука его изглажена годами!
Стези заглохшие, мечтаешь, пешеход
Случайно протоптал. Сошёл я в дол заветный,
Дол, первых дум моих лелеятель приветный!
Пруда знакомого искал красивых вод,
Искал прыгучих вод мне памятной каскады:
Там, думал я, к душе моей
Толпою полетят виденья прежних дней…
Вотще! лишённые хранительной преграды,
Далече воды утекли,
Их ложе поросло травою,
Приют хозяйственный в нём улья обрели,
И лёгкая тропа исчезла предо мною.
Ни в чём знакомого мой взор не обретал!
Но вот, по-прежнему, лесистым косогором,
Дорожка смелая ведёт меня… обвал
Вдруг поглотил её… Я стал
И глубь нежданную измерил грустным взором,
С недоумением искал другой тропы.
Иду я: где беседка тлеет,
И в прахе перед ней лежат её столпы,
Где остов мостика дряхлеет.
И ты, величественный грот,
Тяжёло-каменный, постигнут разрушеньем
И угрожаешь уж паденьем,
Бывало, в летний зной прохлады полный свод!
Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!
Ещё прекрасен ты, заглохший Элизей.
И обаянием могучим
Исполнен для души моей.
Тот не был мыслию, тот не был сердцем хладен,
Кто, безыменной неги жаден,
Их своенравный бег тропам сим указал,
Кто, преклоняя слух к таинственному шуму
Сих клёнов, сих дубов, в душе своей питал
Ему сочувственную думу.
Давно кругом меня о нём умолкнул слух,
Прияла прах его далёкая могила,
Мне память образа его не сохранила,
Но здесь ещё живёт его доступный дух;
Здесь, друг мечтанья и природы,
Я познаю его вполне:
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды;
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной сени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьёв,
Я тень священную мне встречу.
Евгений Баратынский
осень 1832
#баратынский
* * *
Полуразрушенный, я сам себе не нужен
И с девой в сладкий бой вступаю безоружен.
Евгений Баратынский
1818–1819
#баратынский
Полуразрушенный, я сам себе не нужен
И с девой в сладкий бой вступаю безоружен.
Евгений Баратынский
1818–1819
#баратынский
Разуверение
Не искушай меня без нужды Возвратом нежности твоей: Разочарованному чужды Все обольщенья прежних дней! Уж я не верю увереньям, Уж я не верую в любовь, И не могу предаться вновь Раз изменившим сновиденьям! Слепой тоски моей не множь, Не заводи о прежнем слова, И, друг заботливый, больного В его дремоте не тревожь! Я сплю, мне сладко усыпленье; Забудь бывалые мечты: В душе моей одно волненье, А не любовь пробудишь ты.
Евгений Баратынский
1821
#баратынский
Не искушай меня без нужды Возвратом нежности твоей: Разочарованному чужды Все обольщенья прежних дней! Уж я не верю увереньям, Уж я не верую в любовь, И не могу предаться вновь Раз изменившим сновиденьям! Слепой тоски моей не множь, Не заводи о прежнем слова, И, друг заботливый, больного В его дремоте не тревожь! Я сплю, мне сладко усыпленье; Забудь бывалые мечты: В душе моей одно волненье, А не любовь пробудишь ты.
Евгений Баратынский
1821
#баратынский
* * *
Мой дар убог и голос мой не громок,
Но я живу, и на земли моё
Кому-нибудь любезно бытиё:
Его найдёт далёкий мой потомок
В моих стихах: как знать? душа моя
Окажется с душой его в сношеньи,
И как нашёл я друга в поколеньи,
Читателя найду в потомстве я.
Евгений Баратынский
1828
#баратынский
#читатель
Мой дар убог и голос мой не громок,
Но я живу, и на земли моё
Кому-нибудь любезно бытиё:
Его найдёт далёкий мой потомок
В моих стихах: как знать? душа моя
Окажется с душой его в сношеньи,
И как нашёл я друга в поколеньи,
Читателя найду в потомстве я.
Евгений Баратынский
1828
#баратынский
#читатель