* * *
Будто и не было ничего:
Прошлое схлынуло грязной водою талой,
Город для зрячих расклеил афиши «приход Весны» -
Полуслепые вряд ли окажутся в центре зала
Как не способные видеть цветные сны.
Будто и не было ничего:
Вынесла мусор, вытерла зеркала,
Выцветшие повязки сменила на старых ранах.
Темные шторы больше не обрамляют мои глаза –
Легкие занавески качаются на оконных рамах.
Будто бы снег никогда не шел,
Будто мы не забыли, что слово «Вечность»
Может сложиться только в одно лицо
И разбудить в нас и нежность, и человечность
Будто и не было ничего.
Катарина Султанова
(Екатерина Султанова)
#султанова
#весна
#прошлое
#вечность
#нежность
#человечность
Будто и не было ничего:
Прошлое схлынуло грязной водою талой,
Город для зрячих расклеил афиши «приход Весны» -
Полуслепые вряд ли окажутся в центре зала
Как не способные видеть цветные сны.
Будто и не было ничего:
Вынесла мусор, вытерла зеркала,
Выцветшие повязки сменила на старых ранах.
Темные шторы больше не обрамляют мои глаза –
Легкие занавески качаются на оконных рамах.
Будто бы снег никогда не шел,
Будто мы не забыли, что слово «Вечность»
Может сложиться только в одно лицо
И разбудить в нас и нежность, и человечность
Будто и не было ничего.
Катарина Султанова
(Екатерина Султанова)
#султанова
#весна
#прошлое
#вечность
#нежность
#человечность
* * *
На асфальте написано,
что нельзя сказать вслух.
Через всю мою душу расчеркнуто вензелем
«люблю»,
вырезано ножичком, а после вышито бисером.
Толк от этого, разумеется, мизерный —
в современных декорациях
количество любви уверенно двигается к нулю.
Человеколюбие находится в полной прострации,
на торговых биржах его акции
сбыть бы с рук пускай бы хоть по рублю…
В трезвом своём уме или же во хмелю,
на рассвете, закате, полуночью или полднем
я шепчу «люблю»
(а хотела б кричать «люблю»)
всем решительно: людям, зверям,
солнцу, луне, горам и долам, ветрам и волнам.
Утверждают, что смысл — потерян.
(Если уж сакраментальные «мене, текел,
вроде фарес, но, кажется, упрасин»
перекочевали со стен, пиров и витрин
прямо под ноги вместо радушного «welcome»,
то, похоже, ехать нам на этой подземке
все ниже и ниже, в чернеющий и пасть разинувший
лабиринт).
Воскресая, Бог пробуждал умерших
Силою ли этой пресловутой любви?
Или Он просто тихонько просил: «Живи»?
За неимением времени
не уточняя, кто там палач, а кто — жертва.
Отчего-то кажется, что не будет ни последних, ни первых.
А просто однажды посреди адской темени
словно удар по темени и столп огненный впереди:
Выходи!
Янина Солдаткина
25 апреля 2022
Понедельник Светлой седмицы
#солдаткина
#любовь
#человечность
#выбор
#живи
#просебя
На асфальте написано,
что нельзя сказать вслух.
Через всю мою душу расчеркнуто вензелем
«люблю»,
вырезано ножичком, а после вышито бисером.
Толк от этого, разумеется, мизерный —
в современных декорациях
количество любви уверенно двигается к нулю.
Человеколюбие находится в полной прострации,
на торговых биржах его акции
сбыть бы с рук пускай бы хоть по рублю…
В трезвом своём уме или же во хмелю,
на рассвете, закате, полуночью или полднем
я шепчу «люблю»
(а хотела б кричать «люблю»)
всем решительно: людям, зверям,
солнцу, луне, горам и долам, ветрам и волнам.
Утверждают, что смысл — потерян.
(Если уж сакраментальные «мене, текел,
вроде фарес, но, кажется, упрасин»
перекочевали со стен, пиров и витрин
прямо под ноги вместо радушного «welcome»,
то, похоже, ехать нам на этой подземке
все ниже и ниже, в чернеющий и пасть разинувший
лабиринт).
Воскресая, Бог пробуждал умерших
Силою ли этой пресловутой любви?
Или Он просто тихонько просил: «Живи»?
За неимением времени
не уточняя, кто там палач, а кто — жертва.
Отчего-то кажется, что не будет ни последних, ни первых.
А просто однажды посреди адской темени
словно удар по темени и столп огненный впереди:
Выходи!
Янина Солдаткина
25 апреля 2022
Понедельник Светлой седмицы
#солдаткина
#любовь
#человечность
#выбор
#живи
#просебя
* * *
Я не видал родных дедов,
И видеть мог едва ли:
Все до рождения моего
Они поумирали.
Но я не обделён судьбой,
Я всё равно счастливый.
Был рядом дед, пусть не родной,
Но горячо любимый.
Он был нерусский - из армян,
С деревни, из народа -
Агван Тиграныч Григорян,
Двадцать шестого года.
Он был герой и ветеран -
Такой, что прямо с книжки -
Для всех. А я ему кидал
За шиворот ледышки.
Я про войну всё с детства знал -
Ведь дед, без всякой лажи,
Мне каждый день преподавал
С тарелкой манной каши.
Всё было так: он мирно пас
Овец у Арарата.
И вдруг взяла пошла на нас
Немецкая армада,
Чтобы ни русских, ни армян
Здесь не было в природе,
Но тут подъехал дед Агван,
И он был резко против.
Подъехал, правда, не один…
Стекались, словно реки,
Туда и тысячи грузин,
Казахи и узбеки…
Разноязыкою толпой
Они в окопы сели.
И в тех окопах всей гурьбой
Мгновенно обрусели.
Вместо овец на этот раз
Другие были звери.
И дед в прицел свой
«Тигра» пас, крутил хвоста «Пантере»…
По-русски с ним общенье шло
Сперва не идеально,
Но фразу «Башню сорвало»
Он понимал – буквально.
Я с дедом мог тарелки три
Съедать той самой каши,
Внимая, как они пошли
На Запад пешим маршем.
И, как всегда, в который раз
В итоге накидали…
А дальше шёл такой рассказ,
Как в слёзном сериале:
«Берлин. Апрель. Земля дрожит.
Снаряды, пули – градом…»
И дед по улице бежит
С трофейным автоматом.
Кругом - разбитые дома,
Как гор кавказских гребни.
С собой у деда пять гранат,
Вдруг глядь: на куче щебня
Лежит, скулит от страшных ран,
Один, как щепка в шторме,
Такой же, как и он, пацан,
Но лишь в немецкой форме.
И тычет деду на окно,
Руками объясняет,
Что он у дома своего
Лежит и помирает.
Что там родители его,
Что он берлинский, местный,
Его войною домело
До своего подъезда.
И дед поверх своих поклаж
Хоть был не сильный самый,
Взвалил его, и на этаж -
Туда, где папа с мамой,
Где взрывом балку повело,
Где теплится лампада:
«Встречайте, фрау, своего
Немецкого солдата»…
Дед, говоря про этот миг,
Вдруг сразу изменялся:
Про страшный материнский крик,
Про то, как там остался.
Как в кухне, где горел шандал,
Воды ему нагрели,
Как с грязью ненависть смывал
За годы и недели,
Как спал на белых простынях
Среди войны и ада
И видел сны о мирных днях
В долине Арарата.
Как утром снова он пошёл
К победной близкой дате,
Услышав сзади «Danke schon»,
Ответив им «Прощайте»…
Тут я перебивал всегда,
Дослушивал едва ли:
«Дедуня, что за ерунда?
Давай, как вы стреляли!
Давай, как ты горел в огне,
Чуть не погиб на мине…» -
Неинтересно было мне
Про простыни в Берлине.
Но дед чего-то замолкал,
Шёл за добавкой каши
И кашу снова в рот толкал,
Чтоб стал быстрей я старше…
Его уж нет, а я большой.
И вдруг я докумекал:
В тот день был самый главный бой
За звание человека.
Игорь Растеряев
#растеряев
#9мая
#победа
#война
#мир
#человек
#человечность
Я не видал родных дедов,
И видеть мог едва ли:
Все до рождения моего
Они поумирали.
Но я не обделён судьбой,
Я всё равно счастливый.
Был рядом дед, пусть не родной,
Но горячо любимый.
Он был нерусский - из армян,
С деревни, из народа -
Агван Тиграныч Григорян,
Двадцать шестого года.
Он был герой и ветеран -
Такой, что прямо с книжки -
Для всех. А я ему кидал
За шиворот ледышки.
Я про войну всё с детства знал -
Ведь дед, без всякой лажи,
Мне каждый день преподавал
С тарелкой манной каши.
Всё было так: он мирно пас
Овец у Арарата.
И вдруг взяла пошла на нас
Немецкая армада,
Чтобы ни русских, ни армян
Здесь не было в природе,
Но тут подъехал дед Агван,
И он был резко против.
Подъехал, правда, не один…
Стекались, словно реки,
Туда и тысячи грузин,
Казахи и узбеки…
Разноязыкою толпой
Они в окопы сели.
И в тех окопах всей гурьбой
Мгновенно обрусели.
Вместо овец на этот раз
Другие были звери.
И дед в прицел свой
«Тигра» пас, крутил хвоста «Пантере»…
По-русски с ним общенье шло
Сперва не идеально,
Но фразу «Башню сорвало»
Он понимал – буквально.
Я с дедом мог тарелки три
Съедать той самой каши,
Внимая, как они пошли
На Запад пешим маршем.
И, как всегда, в который раз
В итоге накидали…
А дальше шёл такой рассказ,
Как в слёзном сериале:
«Берлин. Апрель. Земля дрожит.
Снаряды, пули – градом…»
И дед по улице бежит
С трофейным автоматом.
Кругом - разбитые дома,
Как гор кавказских гребни.
С собой у деда пять гранат,
Вдруг глядь: на куче щебня
Лежит, скулит от страшных ран,
Один, как щепка в шторме,
Такой же, как и он, пацан,
Но лишь в немецкой форме.
И тычет деду на окно,
Руками объясняет,
Что он у дома своего
Лежит и помирает.
Что там родители его,
Что он берлинский, местный,
Его войною домело
До своего подъезда.
И дед поверх своих поклаж
Хоть был не сильный самый,
Взвалил его, и на этаж -
Туда, где папа с мамой,
Где взрывом балку повело,
Где теплится лампада:
«Встречайте, фрау, своего
Немецкого солдата»…
Дед, говоря про этот миг,
Вдруг сразу изменялся:
Про страшный материнский крик,
Про то, как там остался.
Как в кухне, где горел шандал,
Воды ему нагрели,
Как с грязью ненависть смывал
За годы и недели,
Как спал на белых простынях
Среди войны и ада
И видел сны о мирных днях
В долине Арарата.
Как утром снова он пошёл
К победной близкой дате,
Услышав сзади «Danke schon»,
Ответив им «Прощайте»…
Тут я перебивал всегда,
Дослушивал едва ли:
«Дедуня, что за ерунда?
Давай, как вы стреляли!
Давай, как ты горел в огне,
Чуть не погиб на мине…» -
Неинтересно было мне
Про простыни в Берлине.
Но дед чего-то замолкал,
Шёл за добавкой каши
И кашу снова в рот толкал,
Чтоб стал быстрей я старше…
Его уж нет, а я большой.
И вдруг я докумекал:
В тот день был самый главный бой
За звание человека.
Игорь Растеряев
#растеряев
#9мая
#победа
#война
#мир
#человек
#человечность