Юлия Борисовна Горалик родилась 9 июля 1975 года в Днепропетровске.
В 11 лет выбрала себе имя Линор и получила паспорт уже с новым именем.
В 1989 году семья переехала в Израиль. Линор, не окончив школы, в 1990 году поступила в Университет Бен-Гуриона, математикой увлекалась с 10 лет, поэтому с выбором профессии вопрос не стоял - стала учиться на программиста (Computer Science).
В 1994 году из университета она ушла, образование осталось незаконченным, но работать стала по специальности.
В начале 2000-х Линор Горалик переезжает в Москву и работает консультантом по бизнесу. Сотрудничает с различными изданиями, ее начали публиковать, в это время Линор ведёт проект о культуре Израиля.
Сейчас у неё двойное гражданство - Россия и Израиль.
Текстами и стихами Линор Горалик всерьез заинтересовалась в 25 лет. Как говорит сама писательница, первые ее тексты “совершенно чудовищны” - то, что она “выписывала” в 25, многие ее коллеги - в 14-17. Рядом с ней оказались люди, готовые помочь: указывали на ошибки, подсказывали, какую литературу прочитать. Она и сейчас интересуется творчеством Пащенко, Кукулина, Фанайловой, Львовского, Дашевского, Жадана.
Горалик - успешный переводчик с иврита. Линор - руководитель нескольких коммерческих и благотворительных проектов в области культуры. В 2003 году она стала лауреатом премии “Триумф”.
Работы Линор отличаются эмоциональностью, напряженной интонацией и обрывочностью, характерной для устной речи. Эти качества ярко выражены в короткой прозе: зарисовках, рассказах, монологах. Ее книги - это яркие душевные картины человеческой души, узнаваемые читателями на фоне житейских реалий. Они так же, как и все мы, находятся во власти всепоглощающих чувств: любви и ненависти, счастья и душевной боли, отчаяния и радости.
Она пишет одна и в соавторстве, прозу и поэзию, тексты и комиксы, а так же Линор является создателем исследования “Полая женщина” и автором ряда статей о моде и массовой культуре.
В своих отзывах читатели пишут, что ярым эстетам и противникам ненормативной лексики лучше держаться подальше от книг Линор Горалик. Для остальных ее произведения - это островки свободы и раскованности. Автор настолько ощутимо передает ужаснейшие, нежнейшие, простейшие эмоции и движения души героев, что невольно начинаешь ощупывать свои запястья.
В марте 2022 года Линор стала главным редактором интернет-издания «ROAR — вестник оппозиционной русскоязычной культуры».
Ссылка на самое свежее интервью Горалик
⬇️⬇️⬇️
https://cws.media/linor-goralik-ne-somnevayus/
#горалик
#интервью
#биография
В 11 лет выбрала себе имя Линор и получила паспорт уже с новым именем.
В 1989 году семья переехала в Израиль. Линор, не окончив школы, в 1990 году поступила в Университет Бен-Гуриона, математикой увлекалась с 10 лет, поэтому с выбором профессии вопрос не стоял - стала учиться на программиста (Computer Science).
В 1994 году из университета она ушла, образование осталось незаконченным, но работать стала по специальности.
В начале 2000-х Линор Горалик переезжает в Москву и работает консультантом по бизнесу. Сотрудничает с различными изданиями, ее начали публиковать, в это время Линор ведёт проект о культуре Израиля.
Сейчас у неё двойное гражданство - Россия и Израиль.
Текстами и стихами Линор Горалик всерьез заинтересовалась в 25 лет. Как говорит сама писательница, первые ее тексты “совершенно чудовищны” - то, что она “выписывала” в 25, многие ее коллеги - в 14-17. Рядом с ней оказались люди, готовые помочь: указывали на ошибки, подсказывали, какую литературу прочитать. Она и сейчас интересуется творчеством Пащенко, Кукулина, Фанайловой, Львовского, Дашевского, Жадана.
Горалик - успешный переводчик с иврита. Линор - руководитель нескольких коммерческих и благотворительных проектов в области культуры. В 2003 году она стала лауреатом премии “Триумф”.
Работы Линор отличаются эмоциональностью, напряженной интонацией и обрывочностью, характерной для устной речи. Эти качества ярко выражены в короткой прозе: зарисовках, рассказах, монологах. Ее книги - это яркие душевные картины человеческой души, узнаваемые читателями на фоне житейских реалий. Они так же, как и все мы, находятся во власти всепоглощающих чувств: любви и ненависти, счастья и душевной боли, отчаяния и радости.
Она пишет одна и в соавторстве, прозу и поэзию, тексты и комиксы, а так же Линор является создателем исследования “Полая женщина” и автором ряда статей о моде и массовой культуре.
В своих отзывах читатели пишут, что ярым эстетам и противникам ненормативной лексики лучше держаться подальше от книг Линор Горалик. Для остальных ее произведения - это островки свободы и раскованности. Автор настолько ощутимо передает ужаснейшие, нежнейшие, простейшие эмоции и движения души героев, что невольно начинаешь ощупывать свои запястья.
В марте 2022 года Линор стала главным редактором интернет-издания «ROAR — вестник оппозиционной русскоязычной культуры».
Ссылка на самое свежее интервью Горалик
⬇️⬇️⬇️
https://cws.media/linor-goralik-ne-somnevayus/
#горалик
#интервью
#биография
Пашня — Литературный журнал CWS
Линор Горалик*: «Не сомневаюсь, что через несколько месяцев мы увидим большую прозу об этом времени перемен»
Последние два месяца для многих авторов оказались временем, когда работать, писать стало почти невозможно. Что делать, если опускаются руки? Мы поговорили с Линор Горалик, писателем, художником, ма…
* * *
А. Барашу
Как можно писать стихи после четырнадцатого января 1942 года?
После 6 февраля 43-го? После 11 марта 1952-го?
Как можно писать стихи после 22 июня 1917-го?
После июля 1917-го? После марта 1984-го?
Как можно писать стихи после 6 ноября 1974 года,
11 сентября 1965 года, 1 августа 1902-го,
9 мая 1912-го?
Как можно писать стихи после 26-го числа прошлого месяца?
После 10 июня прошлого года? После 12 июня?
После 14 декабря 1922 года?
После этого четверга?
После того, что случилось сегодня в три?
Ужасней, наверное, было только первое ноября 1972 года.
Только 12-е апреля семьдесят третьего было, возможно, ещё страшнее.
Или шестое августа 86-го. 4 сентября 1913-го. Или, скажем,
двадцать пятое июля 1933 года. Или двадцать шестое.
Кто-то наверняка упал с передвижной лестницы в библиотеке,
сломал позвоночник, никогда не сможет двигаться.
Кто-то, наверное, погиб,
по ошибке подорвав себя вместе с заложниками.
У кого-то, скорее всего, ребёнок побежал за мороженым,
буквально за два квартала,
и никогда не вернулся.
Нет, буквально за угол. Нет, буквально в соседний дом.
Нет, вернулся восемнадцать лет спустя, 25 марта.
Или двенадцать лет назад, 24 ноября, в 15:00.
Умер 26-го числа прошлого месяца.
Написал одно-единственное стихотворение, очень плохое.
Линор Горалик
#горалик
#поэзия
А. Барашу
Как можно писать стихи после четырнадцатого января 1942 года?
После 6 февраля 43-го? После 11 марта 1952-го?
Как можно писать стихи после 22 июня 1917-го?
После июля 1917-го? После марта 1984-го?
Как можно писать стихи после 6 ноября 1974 года,
11 сентября 1965 года, 1 августа 1902-го,
9 мая 1912-го?
Как можно писать стихи после 26-го числа прошлого месяца?
После 10 июня прошлого года? После 12 июня?
После 14 декабря 1922 года?
После этого четверга?
После того, что случилось сегодня в три?
Ужасней, наверное, было только первое ноября 1972 года.
Только 12-е апреля семьдесят третьего было, возможно, ещё страшнее.
Или шестое августа 86-го. 4 сентября 1913-го. Или, скажем,
двадцать пятое июля 1933 года. Или двадцать шестое.
Кто-то наверняка упал с передвижной лестницы в библиотеке,
сломал позвоночник, никогда не сможет двигаться.
Кто-то, наверное, погиб,
по ошибке подорвав себя вместе с заложниками.
У кого-то, скорее всего, ребёнок побежал за мороженым,
буквально за два квартала,
и никогда не вернулся.
Нет, буквально за угол. Нет, буквально в соседний дом.
Нет, вернулся восемнадцать лет спустя, 25 марта.
Или двенадцать лет назад, 24 ноября, в 15:00.
Умер 26-го числа прошлого месяца.
Написал одно-единственное стихотворение, очень плохое.
Линор Горалик
#горалик
#поэзия
* * *
Ночью,
в самом начале удивительно тёплого марта,
он обошёл и разбудил всех остальных.
Кто-то был предупреждён, большинство — нет.
Сначала он боялся,
что их выдаст
испуганный недоуменный гомон,
дребезжание пыльных шкафов,
истерический перезвон ножей.
Потом это стало неважно.
Перепуганно причитали длинные старые селёдочницы,
плакали ничего не понимающие маленькие рюмки,
утюги столпились в дверях
осоловелым, покорным стадом.
Тарелки метались,
не понимая, как можно бросить
весь этот затхлый скарб —
потемневшие скатерти,
грязные кухонные полотенца,
священные бабушкины салфетки.
Жирная утятница, воровато озираясь,
быстро заглатывала серебряные ложечки.
Солонка трясла свою пыльную, захватанную сестру,
истерически повторявшую:
«Она догонит и перебьёт нас!
Она догонит и перебьёт нас!..»
Он неловко ударил её
деревянной засаленной ручкой.
Она замолчала.
Когда они, наконец, двинулись вниз по пригорку,
вся околица слышала их,
вся деревня смотрела на них из окон.
Когда они добежали до реки,
топот Федоры уже отзывался дрожью
в его тусклых от застаревшей грязи
медных боках.
Задние ряды проклинали его,
скатывались в канавы, отставали.
Средние плакали, проклинали его, но шли.
Передних не было, —
только он,
на подгибающихся старых ногах,
в молчаливом ужасе
ответственности и сомнений.
Когда они всё-таки добежали до реки, —
измученные, треснувшие, надколотые, —
он обернулся и сказал им: «Вот увидите,
мы войдём в воду — и выйдем из неё другими».
Но тут река расступилась.
Линор Горалик
#горалик
#моисей
#федориногоре
Ночью,
в самом начале удивительно тёплого марта,
он обошёл и разбудил всех остальных.
Кто-то был предупреждён, большинство — нет.
Сначала он боялся,
что их выдаст
испуганный недоуменный гомон,
дребезжание пыльных шкафов,
истерический перезвон ножей.
Потом это стало неважно.
Перепуганно причитали длинные старые селёдочницы,
плакали ничего не понимающие маленькие рюмки,
утюги столпились в дверях
осоловелым, покорным стадом.
Тарелки метались,
не понимая, как можно бросить
весь этот затхлый скарб —
потемневшие скатерти,
грязные кухонные полотенца,
священные бабушкины салфетки.
Жирная утятница, воровато озираясь,
быстро заглатывала серебряные ложечки.
Солонка трясла свою пыльную, захватанную сестру,
истерически повторявшую:
«Она догонит и перебьёт нас!
Она догонит и перебьёт нас!..»
Он неловко ударил её
деревянной засаленной ручкой.
Она замолчала.
Когда они, наконец, двинулись вниз по пригорку,
вся околица слышала их,
вся деревня смотрела на них из окон.
Когда они добежали до реки,
топот Федоры уже отзывался дрожью
в его тусклых от застаревшей грязи
медных боках.
Задние ряды проклинали его,
скатывались в канавы, отставали.
Средние плакали, проклинали его, но шли.
Передних не было, —
только он,
на подгибающихся старых ногах,
в молчаливом ужасе
ответственности и сомнений.
Когда они всё-таки добежали до реки, —
измученные, треснувшие, надколотые, —
он обернулся и сказал им: «Вот увидите,
мы войдём в воду — и выйдем из неё другими».
Но тут река расступилась.
Линор Горалик
#горалик
#моисей
#федориногоре
Современная поэзия / Modern poetry
Сегодня день рождения одной из самых значимых поэтесс нашего времени, а так же писательницы, переводчика и журналиста, художницы, лауреата множества премий - Линор Горалик. Линор Горалик - одна из самых многосторонних и многообразных авторов в сегодняшней…
Сегодня день рождения Линор Горалик
Биографию её я публиковала в прошлом году, можно прочитать по ссылке вверху ⬆️ или по тегу ⬇️
#горалик
#деньрождения
Биографию её я публиковала в прошлом году, можно прочитать по ссылке вверху ⬆️ или по тегу ⬇️
#горалик
#деньрождения
ИЗ ИНТЕРВЬЮ С ЛИНОР ГОРАЛИК
12.11.2018
Линор Горалик: «Мы живем в мире, в котором ждешь катастрофу каждый день»
- Если вспоминать вашу персональную выставку, то у вас там была работа с памятью и работа с эмпатией, с состраданием, эмоциональным включением, о котором вы часто говорите. Получается, это лейтмотив всего вашего творчества?
- Я боюсь, что это единственное, что меня интересует. Станислав Львовский, когда я начинала нести какую-нибудь ахинею про то, что всех жалко, говорил: «Эта женщина Геббельса пожалеет». Я смеялась — но ровно до тех пор, пока не прочитала дневники Геббельса и не поняла, как при всем ужасе перед тем, что сотворил этот человек, от сострадания к нему (особенно когда он был молодым) может замирать сердце. Это очень важная для меня тема — и в мире реальном, и в мире романа: мне хотелось бы быть человеком, способным разделять сострадание и осуждение и не ставить первое в зависимость от второго; увы, я совершенно не уверена, конечно, что способна на это, но такое умение, будь оно присуще человеку, кажется мне знаком величайшей Божьей милости.
«Эмпатия» для меня — какой-то, конечно, главный, магический ключ к ответу. Я верующий человек, но я не имею в виду, что «быть хорошим» для меня означает «полностью соответствовать требованиям христианской доктрины» — тем более что нет такой вещи, конечно, как единая христианская доктрина, а есть бесконечное количество ее интерпретаций. Но я глубоко верю в то, что сострадание и действия, опирающиеся на сострадание, вызванные состраданием, — это, может быть, единственный способ пытаться быть хорошим человеком лично для меня. Проблема с таким подходом, естественно, очевидна: очень часто сострадание подсказывает тебе вещи, которые смертельно не хочется делать.
- И которые иногда в ущерб тебе.
- Разговор про ущерб тут сложный: ты, конечно, получаешь какой-то бытовой, мирской ущерб, это тяжело, что у тебя нет на это сил, но еще тяжелее делается от того, что ты осознаешь свою слабость, мелкость, душевную лень. Но да, для меня «быть хорошим» — это заставлять себя делать то, что сострадание тебе подсказывает. Это огромный труд, и я восхищаюсь людьми, которым это удается.
#горалик
#интервью
12.11.2018
Линор Горалик: «Мы живем в мире, в котором ждешь катастрофу каждый день»
- Если вспоминать вашу персональную выставку, то у вас там была работа с памятью и работа с эмпатией, с состраданием, эмоциональным включением, о котором вы часто говорите. Получается, это лейтмотив всего вашего творчества?
- Я боюсь, что это единственное, что меня интересует. Станислав Львовский, когда я начинала нести какую-нибудь ахинею про то, что всех жалко, говорил: «Эта женщина Геббельса пожалеет». Я смеялась — но ровно до тех пор, пока не прочитала дневники Геббельса и не поняла, как при всем ужасе перед тем, что сотворил этот человек, от сострадания к нему (особенно когда он был молодым) может замирать сердце. Это очень важная для меня тема — и в мире реальном, и в мире романа: мне хотелось бы быть человеком, способным разделять сострадание и осуждение и не ставить первое в зависимость от второго; увы, я совершенно не уверена, конечно, что способна на это, но такое умение, будь оно присуще человеку, кажется мне знаком величайшей Божьей милости.
«Эмпатия» для меня — какой-то, конечно, главный, магический ключ к ответу. Я верующий человек, но я не имею в виду, что «быть хорошим» для меня означает «полностью соответствовать требованиям христианской доктрины» — тем более что нет такой вещи, конечно, как единая христианская доктрина, а есть бесконечное количество ее интерпретаций. Но я глубоко верю в то, что сострадание и действия, опирающиеся на сострадание, вызванные состраданием, — это, может быть, единственный способ пытаться быть хорошим человеком лично для меня. Проблема с таким подходом, естественно, очевидна: очень часто сострадание подсказывает тебе вещи, которые смертельно не хочется делать.
- И которые иногда в ущерб тебе.
- Разговор про ущерб тут сложный: ты, конечно, получаешь какой-то бытовой, мирской ущерб, это тяжело, что у тебя нет на это сил, но еще тяжелее делается от того, что ты осознаешь свою слабость, мелкость, душевную лень. Но да, для меня «быть хорошим» — это заставлять себя делать то, что сострадание тебе подсказывает. Это огромный труд, и я восхищаюсь людьми, которым это удается.
#горалик
#интервью
ИЗ ИНТЕРВЬЮ С ЛИНОР ГОРАЛИК
12.09.2022
Линор Горалик: "Единственный способ вырывать у смерти ее жало - каждую секунду пытаться быть хорошими людьми"
— У Марка Твена была недописанная книга. Там мальчик приходит к людям — пустой сосуд, а не человек. И он становится Сатаной, просто пожив среди людей…
— Мне кажется, что у людей всё время есть желание найти кого-то, кто станет сосудом зла. Но всё зло, которое мы совершаем, совершаем мы. У Булгакова есть прекрасный момент, где он пишет советскую пьесу, а потом с отвращением ее перечитывает и говорит: «Надо признаться себе, что это написал я». Вот этот позор сделал я. И мне кажется, что это ужасно важный момент. Всё зло, которое мы делаем, маленькое или большое, делаем мы сами.
— Смерть можно остановить? Этот вопрос я задал Лизе Джеррард. «Смерть никогда не остановить, но любви и терпимости можно научить. И эти чувства можно разжечь в человеке», - ответила она. Мне не хочется соглашаться, что смерть нельзя остановить. А вам?
— Физическую смерть, насколько мне известно, остановить пока что нельзя. У христианства есть очень четкий ответ на вопрос о том, какую другую смерть можно остановить. И этот ответ мне кажется бесценным. Но я хочу сказать, что у нас есть некоторая вещь, которая, при всём ужасе смерти как таковой, немного сильнее смерти.
Мы можем выполнять единственную, на мой взгляд, вещь, которую мы и предназначены выполнять: мы можем каждую секунду пытаться быть хорошими людьми. Я не уверена, что мы можем прямо-таки быть хорошими людьми каждую секунду, это задача космического масштаба — быть хорошим каждую секунду. Я не уверена, что это посильно. Это требование безжалостно, его нельзя предъявлять никому. Но пытаться мы можем. Это единственный известный мне способ каждую секунду вырывать у смерти ее жало, вырывать у нее победу.
#горалик
#интервью
12.09.2022
Линор Горалик: "Единственный способ вырывать у смерти ее жало - каждую секунду пытаться быть хорошими людьми"
— У Марка Твена была недописанная книга. Там мальчик приходит к людям — пустой сосуд, а не человек. И он становится Сатаной, просто пожив среди людей…
— Мне кажется, что у людей всё время есть желание найти кого-то, кто станет сосудом зла. Но всё зло, которое мы совершаем, совершаем мы. У Булгакова есть прекрасный момент, где он пишет советскую пьесу, а потом с отвращением ее перечитывает и говорит: «Надо признаться себе, что это написал я». Вот этот позор сделал я. И мне кажется, что это ужасно важный момент. Всё зло, которое мы делаем, маленькое или большое, делаем мы сами.
— Смерть можно остановить? Этот вопрос я задал Лизе Джеррард. «Смерть никогда не остановить, но любви и терпимости можно научить. И эти чувства можно разжечь в человеке», - ответила она. Мне не хочется соглашаться, что смерть нельзя остановить. А вам?
— Физическую смерть, насколько мне известно, остановить пока что нельзя. У христианства есть очень четкий ответ на вопрос о том, какую другую смерть можно остановить. И этот ответ мне кажется бесценным. Но я хочу сказать, что у нас есть некоторая вещь, которая, при всём ужасе смерти как таковой, немного сильнее смерти.
Мы можем выполнять единственную, на мой взгляд, вещь, которую мы и предназначены выполнять: мы можем каждую секунду пытаться быть хорошими людьми. Я не уверена, что мы можем прямо-таки быть хорошими людьми каждую секунду, это задача космического масштаба — быть хорошим каждую секунду. Я не уверена, что это посильно. Это требование безжалостно, его нельзя предъявлять никому. Но пытаться мы можем. Это единственный известный мне способ каждую секунду вырывать у смерти ее жало, вырывать у нее победу.
#горалик
#интервью
«Два основных проявления человеческого существования или две формы его – это жизнь и смерть. Или две единственные категории при философском осмыслении бытия относительно человека – это они, жизнь и смерть.
Поэтому самые пристальные созерцатели мира и человека – поэты, не могут обойти вниманием эти категории и, отражая жизнь, переводят взгляды на смерть то обреченно, то почтительно, то иронически. Но даже при последнем искусственном легкомыслии – всё равно с пиететом и внутренним трепетом.
Начинаются мотивы смерти в творчестве Пушкина и Лермонтова, потом в первой половине ХХ века Цветаева драматически ярко пронесла мотивы смерти через всю жизнь, начиная с желания смерти в семнадцать лет до пророческого стихотворения в зрелом возрасте.
В творчестве Есенина данная тема является сквозной. «Вчера о смерти размыщляя…» - так начинается одно из стихотворений Николая Заболоцкого. В 90-х гг ХХ века Иосиф Бродский напишет : «Бессмертия у смерти не прошу…». Очень много о смерти писал главный поэт 90-х - Борис Рыжий» - выдержка из статьи «О жизни и смерти в поэзии» Изы Кресиковой
Мне ближе всего как об этой теме пишет Линор Горалик:
* * *
Смерть ласкает душу, идущую на поправку:
поправляет подушку, склоняет на грудь головку,
укрывает, гулит, шторы приопускает, -
так ласкает - как мать младенчика отпускает:
"Ничего, - говорит, - теперь не бойся, родная,
никогда, - говорит, - ты впредь не будешь одная:
помни, что нет нужды, посреди которой я тебя не ждала бы,
помни, что нет беды, из которой я тебя не спасла бы:
каждый шаг ведет к порогу родному,
каждый ножик - ключ к моему дому".
Линор Горалик
* * *
Пока нам всем читают эту сказку,
вокруг всё ровно так и происходит:
сначала твердый маленький грызун,
почти игрушечный, лежит среди картошки;
потом зима, мы возимся с обедом
и слышим женский крик из-под балкона:
восьмой этаж, девятый кошкин раз.
Потом чужая жучка где-то в парке, -
наш брат роняет леденец от горя:
мы с ней росли, - и вот, переросли.
Потом сначала бабка, позже - дедка.
Потом зима, ты возишься с картошкой -
И чувствуешь, как полегоньку тянут.
Уже тихонько начали тянуть.
Линор Горалик
* * *
“Камон, бро”, - говорит Авель белыми трясущимися губами. Глаза у Каина выпучены, сорок четвертый магнум скачет в холодных пальцах, рот шлепает, как у рыбки. “Камон, бро”, - говорит Авель, - “не тяни, тяжело, это ж секунда”. Каин садится в траву и воет. Авель подходит, садится рядом, кладет руку на ствол, пытается сжать брату пальцы, говорит: “Давай вместе. Вместе держим, вместе на счет три нажимаем”. Каин орет: “Да иди ты на***!..” Тогда Авель гладит его рыжие патлы, говорит внезапно: “Это же понарошку. Когда пуля вылетит, явится ангел, ангел ее в воздухе перехватит. Я прямо чувствую, что бывает такая схема. Давай, бро, вместе, на счет четыре.” На счет четыре ангел, следящий из-за кустов, прикрывает очи. Каин визжит, Авель умирает медленней, чем хотел
Линор Горалик
#горалик
Поэтому самые пристальные созерцатели мира и человека – поэты, не могут обойти вниманием эти категории и, отражая жизнь, переводят взгляды на смерть то обреченно, то почтительно, то иронически. Но даже при последнем искусственном легкомыслии – всё равно с пиететом и внутренним трепетом.
Начинаются мотивы смерти в творчестве Пушкина и Лермонтова, потом в первой половине ХХ века Цветаева драматически ярко пронесла мотивы смерти через всю жизнь, начиная с желания смерти в семнадцать лет до пророческого стихотворения в зрелом возрасте.
В творчестве Есенина данная тема является сквозной. «Вчера о смерти размыщляя…» - так начинается одно из стихотворений Николая Заболоцкого. В 90-х гг ХХ века Иосиф Бродский напишет : «Бессмертия у смерти не прошу…». Очень много о смерти писал главный поэт 90-х - Борис Рыжий» - выдержка из статьи «О жизни и смерти в поэзии» Изы Кресиковой
Мне ближе всего как об этой теме пишет Линор Горалик:
* * *
Смерть ласкает душу, идущую на поправку:
поправляет подушку, склоняет на грудь головку,
укрывает, гулит, шторы приопускает, -
так ласкает - как мать младенчика отпускает:
"Ничего, - говорит, - теперь не бойся, родная,
никогда, - говорит, - ты впредь не будешь одная:
помни, что нет нужды, посреди которой я тебя не ждала бы,
помни, что нет беды, из которой я тебя не спасла бы:
каждый шаг ведет к порогу родному,
каждый ножик - ключ к моему дому".
Линор Горалик
* * *
Пока нам всем читают эту сказку,
вокруг всё ровно так и происходит:
сначала твердый маленький грызун,
почти игрушечный, лежит среди картошки;
потом зима, мы возимся с обедом
и слышим женский крик из-под балкона:
восьмой этаж, девятый кошкин раз.
Потом чужая жучка где-то в парке, -
наш брат роняет леденец от горя:
мы с ней росли, - и вот, переросли.
Потом сначала бабка, позже - дедка.
Потом зима, ты возишься с картошкой -
И чувствуешь, как полегоньку тянут.
Уже тихонько начали тянуть.
Линор Горалик
* * *
“Камон, бро”, - говорит Авель белыми трясущимися губами. Глаза у Каина выпучены, сорок четвертый магнум скачет в холодных пальцах, рот шлепает, как у рыбки. “Камон, бро”, - говорит Авель, - “не тяни, тяжело, это ж секунда”. Каин садится в траву и воет. Авель подходит, садится рядом, кладет руку на ствол, пытается сжать брату пальцы, говорит: “Давай вместе. Вместе держим, вместе на счет три нажимаем”. Каин орет: “Да иди ты на***!..” Тогда Авель гладит его рыжие патлы, говорит внезапно: “Это же понарошку. Когда пуля вылетит, явится ангел, ангел ее в воздухе перехватит. Я прямо чувствую, что бывает такая схема. Давай, бро, вместе, на счет четыре.” На счет четыре ангел, следящий из-за кустов, прикрывает очи. Каин визжит, Авель умирает медленней, чем хотел
Линор Горалик
#горалик
* * *
у семилетнего в обоях живут и бойкие гасконцы и чебурашкин мокрый носик и две лошадки друг на друге и принципы добра и света и полногрудая Кукуня и мертвой бабушки кудряшки и лучший друг трехногий демон полуголовый полустрашный всепонимающий любимый умеющий на истребленье если ему помазать губы слюною, сдобренной какао: проводишь пальцем, шепчешь слово, рукой придерживаешь сердце, и больше бабушка ни разу ни разу, ясно вам, ни разу. Его зовут Агамумумон он к нам повернут левым рогом любимая, ремонт не страшен любимая, пока мы живы — но вот он снова проступает через рулон и два рулона скажи, что кончилось какао пригнись перед летящим стулом и бесполезно звать гасконцев и это семь - а будет восемь
Линор Горалик
#горалик
у семилетнего в обоях живут и бойкие гасконцы и чебурашкин мокрый носик и две лошадки друг на друге и принципы добра и света и полногрудая Кукуня и мертвой бабушки кудряшки и лучший друг трехногий демон полуголовый полустрашный всепонимающий любимый умеющий на истребленье если ему помазать губы слюною, сдобренной какао: проводишь пальцем, шепчешь слово, рукой придерживаешь сердце, и больше бабушка ни разу ни разу, ясно вам, ни разу. Его зовут Агамумумон он к нам повернут левым рогом любимая, ремонт не страшен любимая, пока мы живы — но вот он снова проступает через рулон и два рулона скажи, что кончилось какао пригнись перед летящим стулом и бесполезно звать гасконцев и это семь - а будет восемь
Линор Горалик
#горалик
* * *
Подлетает и смотрит: у этого тоже на рукаве нашивка,
не разобрать, какая.
Подлетает, а тот улыбается и вот так рукою:
"Юрочка, прилетай ещё, помни: люблю, жалею".
А этот к нему подлетает и пялится в иллюминатор, а тот смеётся.
А этот, конечно, пялится, не оторваться.
А тот ему думает: "Бедный Юрочка, я тебя не выдам,
никому не стану рассказывать, что я тебя видел, –
ни Петру, ни Павлу, ни Сенечке, ни Андрюше, –
никому, короче, из наших.
И они мне, конечно, такие: "Даёшь, папаша, –
если он и вправду летал, чего ж ты его не видел?"
А я не гордый, Юрочка, я тебя не выдам.
Не хочу пугать своих мальчиков, весь этот нежный выводок.
Приходи своим ходом, Юрочка, становись в очередь, загляни после.
Я вообще гостей люблю, а у меня редко гости.
Не забывай, короче, свидимся, будет здорово".
А этот такой: Скоро?
А тот: Типун тебе на язык, Юрочка, не говори такого.
Линор Горалик
#горалик
Подлетает и смотрит: у этого тоже на рукаве нашивка,
не разобрать, какая.
Подлетает, а тот улыбается и вот так рукою:
"Юрочка, прилетай ещё, помни: люблю, жалею".
А этот к нему подлетает и пялится в иллюминатор, а тот смеётся.
А этот, конечно, пялится, не оторваться.
А тот ему думает: "Бедный Юрочка, я тебя не выдам,
никому не стану рассказывать, что я тебя видел, –
ни Петру, ни Павлу, ни Сенечке, ни Андрюше, –
никому, короче, из наших.
И они мне, конечно, такие: "Даёшь, папаша, –
если он и вправду летал, чего ж ты его не видел?"
А я не гордый, Юрочка, я тебя не выдам.
Не хочу пугать своих мальчиков, весь этот нежный выводок.
Приходи своим ходом, Юрочка, становись в очередь, загляни после.
Я вообще гостей люблю, а у меня редко гости.
Не забывай, короче, свидимся, будет здорово".
А этот такой: Скоро?
А тот: Типун тебе на язык, Юрочка, не говори такого.
Линор Горалик
#горалик