Искусство — моё ремесло
Я хочу больше поэзии в прозе
И больше прозы в своей поэзии.
Я хочу найти призвание, а не профессию.
Я хочу жить и любить, а не когда это порознь.
Потому что искусство поэзии требует слов,
Потому я молчу так часто, говорю так много.
Потому что молчать, дорогая, — это путь до Бога.
Говорить что творить, ведь искусство — моё ремесло.
Словом, милая, тебя обниму до хруста.
Взглядом, милая, до хруста сжимаешь сердце.
От твоих хамелеонов уже никуда не деться
И, если прятаться, то в творчество и в искусство.
Да, дорогая, искусство — моё ремесло.
И, наполняя поэзией прозу никчёмной жизни,
Я жду, когда мир твой треснет и счастьем брызнет,
И описать всё это мне недостанет слов.
Павел Загребин
5 ноября 2018
#загребин
Я хочу больше поэзии в прозе
И больше прозы в своей поэзии.
Я хочу найти призвание, а не профессию.
Я хочу жить и любить, а не когда это порознь.
Потому что искусство поэзии требует слов,
Потому я молчу так часто, говорю так много.
Потому что молчать, дорогая, — это путь до Бога.
Говорить что творить, ведь искусство — моё ремесло.
Словом, милая, тебя обниму до хруста.
Взглядом, милая, до хруста сжимаешь сердце.
От твоих хамелеонов уже никуда не деться
И, если прятаться, то в творчество и в искусство.
Да, дорогая, искусство — моё ремесло.
И, наполняя поэзией прозу никчёмной жизни,
Я жду, когда мир твой треснет и счастьем брызнет,
И описать всё это мне недостанет слов.
Павел Загребин
5 ноября 2018
#загребин
Хвост ящерицы
И вот я, собранный из молекул
твоего понимания счастья —
подобие человека,
сознающего происходящее.
Причастившийся,
соборовавшийся,
безучастный,
входящий в бурлящую реку,
играющий в ящик
мальчик,
ловящий ящериц.
Они грели чешуйки на досках,
я хватал их за хвост.
Рептилии оставляли на память
окровавленный конус.
Я бросал плоть на землю
и чувствовал злость,
ощущал, как сквозь пальцы
от меня улепётывал Хронос.
Детский лепет.
Кончик хвоста извивался
предсмертной судорогой.
Наши губы сплелись в поцелуе,
и мы не заметили,
как стали супругами.
Твои глаза — в поволоке,
моё сердце — в сутолоке,
я лез на стену,
после — на потолок,
пока на столицу
крепили свой фильтр
сумерки.
И я бы умер,
как хвост ящерицы,
потерявший себя
в прошлом и настоящем.
Обменял б всю одежду мира
на монашье рубище.
Клянусь, я бы умер,
коль знал,
что у нас нет будущего.
Клянусь, я бы умер
от удушающей ревности,
но я давлю это чувство
поношенным сапогом.
Как мне избавиться
от собственной мерзости?
Как мне расстаться
с болью-хвостом?
Крупным песчаником
крик застревает в глотке,
крик, на который
я не имею права.
Да, дорогая, мы в одной лодке
на переправе,
а у меня на исходе топливо
из смирения.
Я прыгаю за борт
утопленником
в море стихотворения.
Иду камнем ко дну
с тяжестью сублимации,
понимая, что наши чувства —
всего лишь фикция.
Человек в отчаянии
не может не ошибаться,
зато может напиться
в одно лицо.
Хотя бы сутки
побыть подлецом:
читать стихи проститутке
и блевать,
перевесившись через крыльцо.
Стать себе и матерью, и отцом.
Забыть Отечество,
вспомнить отчество,
хлебнуть горького,
экзистенциального
одиночества
и, взглянув на пустое небо,
молиться о том,
чтобы не чувствовать
ни боли, ни радости,
ни грусти —
короче, того,
из чего волей-неволей
выходит искусство.
Павел Загребин
28 февраля 2021
#загребин
И вот я, собранный из молекул
твоего понимания счастья —
подобие человека,
сознающего происходящее.
Причастившийся,
соборовавшийся,
безучастный,
входящий в бурлящую реку,
играющий в ящик
мальчик,
ловящий ящериц.
Они грели чешуйки на досках,
я хватал их за хвост.
Рептилии оставляли на память
окровавленный конус.
Я бросал плоть на землю
и чувствовал злость,
ощущал, как сквозь пальцы
от меня улепётывал Хронос.
Детский лепет.
Кончик хвоста извивался
предсмертной судорогой.
Наши губы сплелись в поцелуе,
и мы не заметили,
как стали супругами.
Твои глаза — в поволоке,
моё сердце — в сутолоке,
я лез на стену,
после — на потолок,
пока на столицу
крепили свой фильтр
сумерки.
И я бы умер,
как хвост ящерицы,
потерявший себя
в прошлом и настоящем.
Обменял б всю одежду мира
на монашье рубище.
Клянусь, я бы умер,
коль знал,
что у нас нет будущего.
Клянусь, я бы умер
от удушающей ревности,
но я давлю это чувство
поношенным сапогом.
Как мне избавиться
от собственной мерзости?
Как мне расстаться
с болью-хвостом?
Крупным песчаником
крик застревает в глотке,
крик, на который
я не имею права.
Да, дорогая, мы в одной лодке
на переправе,
а у меня на исходе топливо
из смирения.
Я прыгаю за борт
утопленником
в море стихотворения.
Иду камнем ко дну
с тяжестью сублимации,
понимая, что наши чувства —
всего лишь фикция.
Человек в отчаянии
не может не ошибаться,
зато может напиться
в одно лицо.
Хотя бы сутки
побыть подлецом:
читать стихи проститутке
и блевать,
перевесившись через крыльцо.
Стать себе и матерью, и отцом.
Забыть Отечество,
вспомнить отчество,
хлебнуть горького,
экзистенциального
одиночества
и, взглянув на пустое небо,
молиться о том,
чтобы не чувствовать
ни боли, ни радости,
ни грусти —
короче, того,
из чего волей-неволей
выходит искусство.
Павел Загребин
28 февраля 2021
#загребин