Поэзия как полная противоположность идеологии
На идеологическом фронте каждого требуют срочно определиться, с кем ты, чтобы противоположную сторону объявить врагом. Поэзия совершает другой выбор – между человеческим и нечеловеческим, откровенно антигуманным. Поэзия не умеет останавливать войны, но она дает человеку такое понимание и сострадание, которых он в современном мире больше не находит нигде.
Я начал эти заметки давно, поскольку уверен, что поэзия, сообщество деятелей культуры сегодня во многом потеряло сопротивляемость идеологии. Оно забыло, почему идеология не должна вообще ассоциироваться с искусством, несмотря на существование сугубо политических течений в современном искусстве. Эти течение потому и возможны, что они исключения. Ситуация резкой идеологической поляризации, которая в одночасье развернулась в конце февраля 2022 года, –возможно, одно из самых ярких выражений тех ситуаций, в которых имеет смысл проговаривать фундаментальные вещи и определяться по отношению к ним.
Может ли поэзия оставаться собой в период, когда идет война? Или каждый пишущий обязан приравнять перо к штыку? Именно в такие моменты особенно принципиален выбор: быть гражданином или служить искусству? Что это значит вообще – служить искусству? В чем ценность этой позиции, не труслива ли она?
По сути, это продолжение моих субъективных размышлений о назначении поэзии в современном мире. Мне кажется, сегодня поэзия нуждается не столько в новых шедеврах, сколько в переосмыслении собственного назначения. Чем больше работающих, живых определений поэзии в вашей литературной кухне и просто в жизни, тем лучше. Если они работают – значит, у вас каким-то образом получается найти органичное место поэзии в жизни.
Искусство необходимо и интересно как точка независимого от любой прагматики суждения о человеке в мире. Вся прагматика в ее бесконечных проявлениях – материал в руках художника, но материал не будет преодолен, если художник не имеет точки зрения вне его. Искусство невозможно без этой точки зрения.
Только с этой позиции доступна сложность ситуации, в которой оказался человек.
Только с этой позиции видна сложность человеческой природы.
Это та точка, в которой художник может позволить себе задаваться именно теми вопросами, которыми надо задаваться – хотя бы потому, что ими негде больше задаваться.
Позиция художника гуманна в силу своего интереса к человеку, в силу стремления понять то, что мало кто понимает и в то же время не видит в этом обстоятельстве проблемы.
Художник должен быть сосредоточен на решении вопроса о человеке. Художник моделирует человека будущего. Субъекта, перед которым отвечает, в реальности не существует, он только должен появиться – в результате знакомства с произведением искусства.
Художник берет обывателя и корректирует систему координат в его сознании. Открывал книгу один человек, а закрыл ее другой. Таков результат соприкосновения с художественным образом.
Произведение – явление иной, далекой от идеологии природы. Художественная реальность, живущая своей жизнью. В ней есть все для того, чтобы она разрасталась в нашем сознании, вбирала явления жизни, которые, казалось бы, лежат далеко за ее пределами, и в конечном счете влияла на способности нашего сознания в принципе.
Кажется, именно в такие времена, как сегодня, становится очевидным, что только искусство в состоянии думать о человеке, переживать его драмы и трагедии независимо от его идейных, национальных и иных принадлежностей.
Именно в периоды таких потрясений важно, чтобы художник не изменил своей природы под тем или иным давлением, чтобы он продолжал то свое дело, которое, кроме него, в этом мире сделать некому.
Осознание художником своей миссии – своего рода присяга или клятва Гиппократа, только приходить сегодня к ее принятию приходится поодиночке. Ну ничего, всем сейчас трудно.
Владимир Козлов
#козлов
#поэзия
#назначение
#гуманизм
#идеология
#смысл
#статья
На идеологическом фронте каждого требуют срочно определиться, с кем ты, чтобы противоположную сторону объявить врагом. Поэзия совершает другой выбор – между человеческим и нечеловеческим, откровенно антигуманным. Поэзия не умеет останавливать войны, но она дает человеку такое понимание и сострадание, которых он в современном мире больше не находит нигде.
Я начал эти заметки давно, поскольку уверен, что поэзия, сообщество деятелей культуры сегодня во многом потеряло сопротивляемость идеологии. Оно забыло, почему идеология не должна вообще ассоциироваться с искусством, несмотря на существование сугубо политических течений в современном искусстве. Эти течение потому и возможны, что они исключения. Ситуация резкой идеологической поляризации, которая в одночасье развернулась в конце февраля 2022 года, –возможно, одно из самых ярких выражений тех ситуаций, в которых имеет смысл проговаривать фундаментальные вещи и определяться по отношению к ним.
Может ли поэзия оставаться собой в период, когда идет война? Или каждый пишущий обязан приравнять перо к штыку? Именно в такие моменты особенно принципиален выбор: быть гражданином или служить искусству? Что это значит вообще – служить искусству? В чем ценность этой позиции, не труслива ли она?
По сути, это продолжение моих субъективных размышлений о назначении поэзии в современном мире. Мне кажется, сегодня поэзия нуждается не столько в новых шедеврах, сколько в переосмыслении собственного назначения. Чем больше работающих, живых определений поэзии в вашей литературной кухне и просто в жизни, тем лучше. Если они работают – значит, у вас каким-то образом получается найти органичное место поэзии в жизни.
Искусство необходимо и интересно как точка независимого от любой прагматики суждения о человеке в мире. Вся прагматика в ее бесконечных проявлениях – материал в руках художника, но материал не будет преодолен, если художник не имеет точки зрения вне его. Искусство невозможно без этой точки зрения.
Только с этой позиции доступна сложность ситуации, в которой оказался человек.
Только с этой позиции видна сложность человеческой природы.
Это та точка, в которой художник может позволить себе задаваться именно теми вопросами, которыми надо задаваться – хотя бы потому, что ими негде больше задаваться.
Позиция художника гуманна в силу своего интереса к человеку, в силу стремления понять то, что мало кто понимает и в то же время не видит в этом обстоятельстве проблемы.
Художник должен быть сосредоточен на решении вопроса о человеке. Художник моделирует человека будущего. Субъекта, перед которым отвечает, в реальности не существует, он только должен появиться – в результате знакомства с произведением искусства.
Художник берет обывателя и корректирует систему координат в его сознании. Открывал книгу один человек, а закрыл ее другой. Таков результат соприкосновения с художественным образом.
Произведение – явление иной, далекой от идеологии природы. Художественная реальность, живущая своей жизнью. В ней есть все для того, чтобы она разрасталась в нашем сознании, вбирала явления жизни, которые, казалось бы, лежат далеко за ее пределами, и в конечном счете влияла на способности нашего сознания в принципе.
Кажется, именно в такие времена, как сегодня, становится очевидным, что только искусство в состоянии думать о человеке, переживать его драмы и трагедии независимо от его идейных, национальных и иных принадлежностей.
Именно в периоды таких потрясений важно, чтобы художник не изменил своей природы под тем или иным давлением, чтобы он продолжал то свое дело, которое, кроме него, в этом мире сделать некому.
Осознание художником своей миссии – своего рода присяга или клятва Гиппократа, только приходить сегодня к ее принятию приходится поодиночке. Ну ничего, всем сейчас трудно.
Владимир Козлов
#козлов
#поэзия
#назначение
#гуманизм
#идеология
#смысл
#статья
Прошлый год прошел под знаком исторической элегии, а в этом году очевиден всплеск иррационализма и мистицизма во всех его проявлениях. Сейчас, когда современность представлена в своей радикальной агрессивной форме, сильнее содержания новостей может быть только устремление к вертикали.
— То есть выход поэзии случился не столько в военную лирику, сколько в метафизику?
— Военной лирики, конечно, тоже стало много и, возможно, даже слишком много. Это главный тренд. Но главный тренд всегда формирует свою полную противоположность — противотренд, и он мне в данном случае даже более интересен. Метафизика — сильный противовес современности. Его роль резко усиливается под натиском современности, в такие времена этот противовес особенно нужен.
На всех пишущих украинский конфликт сильно повлиял. Очень четко видно, что написано до, и что — после 24 февраля. Может быть, это уже вчитывание, но даже лирика, где ничего военного не упоминается, показывает уже другое мироощущение.
Вот отрывок из последней подборки поэта Андрея Пермякова:
Потому что всё совсем неплохо,
Потому что в стороне от бытия
Продолжается прекрасная эпоха —
Серая, холодная, моя.
Или Мария Маркова — вот отрывок из стихотворения, которое называется «Время»:
Ты пепел на губах, ты прах в кармане,
разбитые часы,
ты утро, проходящее в тумане,
ты долгое скольжение слезы.
Ты больше не хранишь свои границы
рождения и смерти, в пустоте
ты точишь кровь под куполом больницы
и ходишь по воде.
Я думаю, в таких стихах не меньше осмысления времени, чем в стихах о войне.
— А с чем пришла поэзия к переломному 2022 году? Есть авторы, после которых нельзя писать по-русски по-прежнему? Так, например, часто говорят про Бродского. А после Бродского были авторы, чей вклад в язык и культуры неотменим, что бы сейчас не происходило?
— Во-первых, про Бродского. Все-таки Бродский заразил культуру не самыми главными для самой поэзии чертами. Бродский — это пример поэта с очень харизматичной, очень узнаваемой моторикой речи. Его специфическая интонация, как он сам это называл, «гаерский тон», в какой-то момент оказалась очень удобной для тиражирования.
И нельзя сказать, что это хорошо для поэзии. Но когда мы начинаем мерить Бродского его наивысшими достижениями, мы в нем найдем что-то совершенно другое, что не было растиражировано. Тиражируется не всегда то, что задает высшую планку поэта, а то, что может быть растиражировано. То есть популярность Бродского — это не признак его уровня как поэта.
Но вернемся к вопросу о том, кто еще оставил след. Нужно учитывать, что поколение семидесятников входило в поэзию очень долго — кто-то в семидесятые, а кто-то — в нулевые.. Например, по возрасту Владимир Гандельсман тоже вполне семидесятник. Но когда он был по-настоящему прочтен? — даже не в 90-е.
Тимур Кибиров, Сергей Гандлевский по-настоящему вошли в поэзию в конце 80-х-90-х. К тому же поколению надо отнести и Олега Чухонцева, который очень разнообразен. Для меня он важнейший поэт, открытие которого, кстати, спасло от влияния Бродского. Чухонцев помог увидеть совершенно другие возможности русской поэзии.
В целом, поколение семидесятников сейчас главное по вкладу в поэзию.
Для меня главное событие в поэзии постсоветского периода — возникновение критической массы авторов, которые понимают, что традицию мы еще не отстояли и что ее стоило бы отстаивать.
Интересно, что многие из тех, кто явно войдут в канон, представлял авангард. Например, московский концептуализм, который противостоял советскому забубенному канону, играл с ним, был прямо авангардным. А сейчас это классики — Кибиров, Айзенберг, Пригов.
Переход в классики из борцов с классикой — это обычное дело в истории культуры.
В отрицании традиции бывает больше жеста, который тебе позволяет в определенный момент правильно себя настроить на работу, но сама поэтическая работа идет дальше любых манифестов и не может строиться в отрыве от традиции.
#интервью
#козлов
#поэзия
— То есть выход поэзии случился не столько в военную лирику, сколько в метафизику?
— Военной лирики, конечно, тоже стало много и, возможно, даже слишком много. Это главный тренд. Но главный тренд всегда формирует свою полную противоположность — противотренд, и он мне в данном случае даже более интересен. Метафизика — сильный противовес современности. Его роль резко усиливается под натиском современности, в такие времена этот противовес особенно нужен.
На всех пишущих украинский конфликт сильно повлиял. Очень четко видно, что написано до, и что — после 24 февраля. Может быть, это уже вчитывание, но даже лирика, где ничего военного не упоминается, показывает уже другое мироощущение.
Вот отрывок из последней подборки поэта Андрея Пермякова:
Потому что всё совсем неплохо,
Потому что в стороне от бытия
Продолжается прекрасная эпоха —
Серая, холодная, моя.
Или Мария Маркова — вот отрывок из стихотворения, которое называется «Время»:
Ты пепел на губах, ты прах в кармане,
разбитые часы,
ты утро, проходящее в тумане,
ты долгое скольжение слезы.
Ты больше не хранишь свои границы
рождения и смерти, в пустоте
ты точишь кровь под куполом больницы
и ходишь по воде.
Я думаю, в таких стихах не меньше осмысления времени, чем в стихах о войне.
— А с чем пришла поэзия к переломному 2022 году? Есть авторы, после которых нельзя писать по-русски по-прежнему? Так, например, часто говорят про Бродского. А после Бродского были авторы, чей вклад в язык и культуры неотменим, что бы сейчас не происходило?
— Во-первых, про Бродского. Все-таки Бродский заразил культуру не самыми главными для самой поэзии чертами. Бродский — это пример поэта с очень харизматичной, очень узнаваемой моторикой речи. Его специфическая интонация, как он сам это называл, «гаерский тон», в какой-то момент оказалась очень удобной для тиражирования.
И нельзя сказать, что это хорошо для поэзии. Но когда мы начинаем мерить Бродского его наивысшими достижениями, мы в нем найдем что-то совершенно другое, что не было растиражировано. Тиражируется не всегда то, что задает высшую планку поэта, а то, что может быть растиражировано. То есть популярность Бродского — это не признак его уровня как поэта.
Но вернемся к вопросу о том, кто еще оставил след. Нужно учитывать, что поколение семидесятников входило в поэзию очень долго — кто-то в семидесятые, а кто-то — в нулевые.. Например, по возрасту Владимир Гандельсман тоже вполне семидесятник. Но когда он был по-настоящему прочтен? — даже не в 90-е.
Тимур Кибиров, Сергей Гандлевский по-настоящему вошли в поэзию в конце 80-х-90-х. К тому же поколению надо отнести и Олега Чухонцева, который очень разнообразен. Для меня он важнейший поэт, открытие которого, кстати, спасло от влияния Бродского. Чухонцев помог увидеть совершенно другие возможности русской поэзии.
В целом, поколение семидесятников сейчас главное по вкладу в поэзию.
Для меня главное событие в поэзии постсоветского периода — возникновение критической массы авторов, которые понимают, что традицию мы еще не отстояли и что ее стоило бы отстаивать.
Интересно, что многие из тех, кто явно войдут в канон, представлял авангард. Например, московский концептуализм, который противостоял советскому забубенному канону, играл с ним, был прямо авангардным. А сейчас это классики — Кибиров, Айзенберг, Пригов.
Переход в классики из борцов с классикой — это обычное дело в истории культуры.
В отрицании традиции бывает больше жеста, который тебе позволяет в определенный момент правильно себя настроить на работу, но сама поэтическая работа идет дальше любых манифестов и не может строиться в отрыве от традиции.
#интервью
#козлов
#поэзия
* * *
Когда в процессе осужденья
Он протрубит меня трубой
и спросит: что ж ты в оправданье?
отвечу: ужас пред Тобой.
Я просыпался часто ночью,
не зная, как мне дальше жить
при видимости благополучья,
и начинал Тебя молить.
Но слева боль не утихала,
и ещё долго что есть сил
брал обязательства, детали
в план поручений заносил.
Владимир Козлов
22 декабря 2022
#козлов
Когда в процессе осужденья
Он протрубит меня трубой
и спросит: что ж ты в оправданье?
отвечу: ужас пред Тобой.
Я просыпался часто ночью,
не зная, как мне дальше жить
при видимости благополучья,
и начинал Тебя молить.
Но слева боль не утихала,
и ещё долго что есть сил
брал обязательства, детали
в план поручений заносил.
Владимир Козлов
22 декабря 2022
#козлов
Современная поэзия / Modern poetry
Сегодня день рождения Даниила Хармса - поэта, писателя, драматурга (1905-1942). Он основал литературное объединение ОБЭРИУ. Наибольшую популярность принесли ему детские стихотворения «Врун», «Удивительная кошка», «Во-первых и во-вторых», «Старуха», «Очень…
Сегодня день рождения Даниила Хармса
Писала о нём в прошлом году, прочитать можно по ссылке вверху над фото ⬆️⬆️⬆️
А сегодня будут стихи
* * *
Спросите Даниила Хармса,
Как было в Питере тогда.
Все так же Невский устремлялся,
И все сновали кто куда.
Все так же площади Дворцовой
Торжествовал парадный вид.
И Петр, медный и суровый,
Как некогда писал пиит.
И Хармс, как этакий Гудини,
Взлетал порой на парапет.
Дороги неисповедимы.
И что такое сотня лет.
Павел Козлов
2019
#хармс
#деньрождения
#козлов
Писала о нём в прошлом году, прочитать можно по ссылке вверху над фото ⬆️⬆️⬆️
А сегодня будут стихи
* * *
Спросите Даниила Хармса,
Как было в Питере тогда.
Все так же Невский устремлялся,
И все сновали кто куда.
Все так же площади Дворцовой
Торжествовал парадный вид.
И Петр, медный и суровый,
Как некогда писал пиит.
И Хармс, как этакий Гудини,
Взлетал порой на парапет.
Дороги неисповедимы.
И что такое сотня лет.
Павел Козлов
2019
#хармс
#деньрождения
#козлов