София Яковлевна Парнох (фамилия при рождении) родилась 11 августа 1885 года в Таганроге в зажиточной еврейской семье провизора Якова Парноха.
Через шесть лет после рождения Софии, её мать, Александра Идельсон, рожает близнецов – Валентина и Елизавету.
Брат Валентин с возрастом возьмет фамилию Парнах и станет основоположником джаза в России.
Сестра Елизавета в замужестве станет Тараховской и прославится как детский поэт.
Ранняя смерть матери (она умерла вскоре после рождения двойни) и второй брак отца, женившегося на их гувернантке, сделали жизнь Софии в таганрогском доме навсегда нестерпимой, а отношения с отцом — отчуждёнными.
Она с золотой медалью оканчивает Маринскую женскую гимназию, а затем поступает в Женевскую консерваторию по классу фортепьяно. По возвращении в Россию занимается на Бестужевских курсах в Санкт-Петербурге.
Зарабатывает главным образом литературным трудом: пишет стихи, публикует переводы с французского, а под псевдонимом «Андрей Полянин» выходят ее критические статьи о литературе и театре.
Парнок-критика высоко ценили современники; её статьи отличались ровным доброжелательным тоном и взвешенной оценкой достоинств и своеобразия конкретного поэта. Ей принадлежат сжатые и чёткие характеристики поэтики Мандельштама, Ахматовой, Ходасевича, Северянина, Брюсова и других ведущих поэтов 1910-х годов.
По долгу службы София часто посещает театральные премьеры. Она любит светскость и яркость жизни, привлекая к себе внимание: ходит в мужских костюмах и галстуках, носит короткую стрижку, курит сигару…
По настоянию семьи выходит замуж за таганрожца Владимира Волькенштейна, литератора, теоретика драмы и драматурга. Брак продлится недолго, но дружеские отношения между ними сохранятся до конца жизни. Внук Волькенштейна Владимир Алеников станет кинорежиссером, известным по фильмам про Петрова и Васечкина.
«Я никогда не была влюблена в мужчину» – напишет Парнок позже Гнесину, другу и учителю.
После распада неудачного брака София обращала своё чувство только на женщин, что нашло отражение в её лирике.
По воспоминаниям одной из современниц, в Парнок было «какое-то обаяние — она умела слушать, вовремя задать вопрос, ободряющий или сбивающий с толку едва заметной иронией, — словом, это была женщина, которую могли слушаться».
#парнок
#биография
Через шесть лет после рождения Софии, её мать, Александра Идельсон, рожает близнецов – Валентина и Елизавету.
Брат Валентин с возрастом возьмет фамилию Парнах и станет основоположником джаза в России.
Сестра Елизавета в замужестве станет Тараховской и прославится как детский поэт.
Ранняя смерть матери (она умерла вскоре после рождения двойни) и второй брак отца, женившегося на их гувернантке, сделали жизнь Софии в таганрогском доме навсегда нестерпимой, а отношения с отцом — отчуждёнными.
Она с золотой медалью оканчивает Маринскую женскую гимназию, а затем поступает в Женевскую консерваторию по классу фортепьяно. По возвращении в Россию занимается на Бестужевских курсах в Санкт-Петербурге.
Зарабатывает главным образом литературным трудом: пишет стихи, публикует переводы с французского, а под псевдонимом «Андрей Полянин» выходят ее критические статьи о литературе и театре.
Парнок-критика высоко ценили современники; её статьи отличались ровным доброжелательным тоном и взвешенной оценкой достоинств и своеобразия конкретного поэта. Ей принадлежат сжатые и чёткие характеристики поэтики Мандельштама, Ахматовой, Ходасевича, Северянина, Брюсова и других ведущих поэтов 1910-х годов.
По долгу службы София часто посещает театральные премьеры. Она любит светскость и яркость жизни, привлекая к себе внимание: ходит в мужских костюмах и галстуках, носит короткую стрижку, курит сигару…
По настоянию семьи выходит замуж за таганрожца Владимира Волькенштейна, литератора, теоретика драмы и драматурга. Брак продлится недолго, но дружеские отношения между ними сохранятся до конца жизни. Внук Волькенштейна Владимир Алеников станет кинорежиссером, известным по фильмам про Петрова и Васечкина.
«Я никогда не была влюблена в мужчину» – напишет Парнок позже Гнесину, другу и учителю.
После распада неудачного брака София обращала своё чувство только на женщин, что нашло отражение в её лирике.
По воспоминаниям одной из современниц, в Парнок было «какое-то обаяние — она умела слушать, вовремя задать вопрос, ободряющий или сбивающий с толку едва заметной иронией, — словом, это была женщина, которую могли слушаться».
#парнок
#биография
И лоб Ваш властолюбивый Под тяжестью рыжей каски, Не женщина и не мальчик, Но что-то сильнее меня!
Марина Цветаева
16 октября 1914 года в доме Аделаиды Казимировны Герцык-Жуковской, где проходили модные в те времена литературно-музыкальные салонные вечера, знакомятся София Парнок и Марина Цветаева. Два поэта, две уникальные личности.
Тем же октябрьским вечером Цветаева пишет первые строки, посвященные Софии:
Я Вас люблю. — Как грозовая туча Над Вами — грех — За то, что Вы язвительны и жгучи И лучше всех, За то, что мы, что наши жизни — разны Во тьме дорог, За Ваши вдохновенные соблазны И тёмный рок.
Елена Волошина, мать поэта Максимилиана Волошина, писала: «Вот относительно Марины страшновато: там дело пошло совсем всерьез. Она куда-то с Соней уезжала на несколько дней, держала это в большом секрете… Это всё меня очень смущает и тревожит, но мы не в силах разрушить эти чары».
Роман Парнок и Цветаевой, что так внезапно вспыхнул в октябре 1914 года, продолжается весь пятнадцатый год. Они появляются вместе на литературных вечерах, спектаклях, о них говорят две столицы.
Воспоминания Анастасии Цветаевой: «Как эффектны, как хороши они были вдвоем: Марина — выше, стройнее, с пышной, как цветок, головой, в платье старинной моды — узком в талии, широком внизу. Соня — чуть ниже, тяжелоглазая, в вязаной куртке с отложным воротником.
Я была в восторге от Сони. И не только стихами ее… И сама Соня была подобна какому-то произведению искусства, словно — оживший портрет первоклассного мастера, — оживший, — чудо природы! Побыв полдня с ней, в стихии ее понимания, ее юмора, ее смеха, ее самоотдачи — от нее выходил как после симфонического концерта, потрясенный тем, что есть на свете — такое».
А Марина Цветаева пишет обжигающе откровенный цикл из 17 стихотворений «Подруга» (впервые он опубликован только в 1976 году).
Как вспоминала Ариадна, дочь Цветаевой: «У мамы есть знакомая, Соня Парнок, она тоже пишет стихи, и мы с мамой иногда ходим к ней в гости. Мама читает стихи Соне, Соня читает стихи маме, а я сижу на стуле и жду, когда мне покажут обезьянку. Потому что у Сони есть настоящая живая обезьянка, которая сидит в другой комнате на цепочке».
Знаменитые слова Марины Цветаевой, которые правда часто цитируют не до конца: «Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное, — какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное, — какая скука! И всё вместе — какая скудость. Здесь действительно уместен возглас: будьте как боги! Всякое заведомое исключение — жуть».
#парнок
#цветаева
#биография
Марина Цветаева
16 октября 1914 года в доме Аделаиды Казимировны Герцык-Жуковской, где проходили модные в те времена литературно-музыкальные салонные вечера, знакомятся София Парнок и Марина Цветаева. Два поэта, две уникальные личности.
Тем же октябрьским вечером Цветаева пишет первые строки, посвященные Софии:
Я Вас люблю. — Как грозовая туча Над Вами — грех — За то, что Вы язвительны и жгучи И лучше всех, За то, что мы, что наши жизни — разны Во тьме дорог, За Ваши вдохновенные соблазны И тёмный рок.
Елена Волошина, мать поэта Максимилиана Волошина, писала: «Вот относительно Марины страшновато: там дело пошло совсем всерьез. Она куда-то с Соней уезжала на несколько дней, держала это в большом секрете… Это всё меня очень смущает и тревожит, но мы не в силах разрушить эти чары».
Роман Парнок и Цветаевой, что так внезапно вспыхнул в октябре 1914 года, продолжается весь пятнадцатый год. Они появляются вместе на литературных вечерах, спектаклях, о них говорят две столицы.
Воспоминания Анастасии Цветаевой: «Как эффектны, как хороши они были вдвоем: Марина — выше, стройнее, с пышной, как цветок, головой, в платье старинной моды — узком в талии, широком внизу. Соня — чуть ниже, тяжелоглазая, в вязаной куртке с отложным воротником.
Я была в восторге от Сони. И не только стихами ее… И сама Соня была подобна какому-то произведению искусства, словно — оживший портрет первоклассного мастера, — оживший, — чудо природы! Побыв полдня с ней, в стихии ее понимания, ее юмора, ее смеха, ее самоотдачи — от нее выходил как после симфонического концерта, потрясенный тем, что есть на свете — такое».
А Марина Цветаева пишет обжигающе откровенный цикл из 17 стихотворений «Подруга» (впервые он опубликован только в 1976 году).
Как вспоминала Ариадна, дочь Цветаевой: «У мамы есть знакомая, Соня Парнок, она тоже пишет стихи, и мы с мамой иногда ходим к ней в гости. Мама читает стихи Соне, Соня читает стихи маме, а я сижу на стуле и жду, когда мне покажут обезьянку. Потому что у Сони есть настоящая живая обезьянка, которая сидит в другой комнате на цепочке».
Знаменитые слова Марины Цветаевой, которые правда часто цитируют не до конца: «Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное, — какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное, — какая скука! И всё вместе — какая скудость. Здесь действительно уместен возглас: будьте как боги! Всякое заведомое исключение — жуть».
#парнок
#цветаева
#биография
К началу 1916 года неизбежные противоречия между двумя яркими и самодостаточными личностями назрели во всей своей полноте.
"Не могу делать больно и не могу не делать" – напишет Цветаева. Боль от необходимости выбирать между двумя любимыми людьми – мужем и подругой не проходила.
«В феврале 1916 года мы расстались, – напишет Марина. – Почти что из-за Кузьмина, то есть из-за Мандельштама, который не договорив со мною в Петербурге, приехал договаривать в Москву. Мы с ней дружили полтора года. Её я совсем не помню. То есть не вспоминаю. Знаю только, что никогда ей не прощу, что тогда не осталась!»
Софья Парнок уходит от Цветаевой, для которой это была первая крупная катастрофа. Парнок продолжает писать стихи, но их почти не печатают.
После революции София занималась литературно-критической деятельностью, в частности, именно она впервые назвала «большую четвёрку» постсимволистской поэзии — Пастернак, Цветаева, Ахматова, Мандельштам.
В московском Большом театре 24 июня 1930 года с триумфальным успехом состоялась премьера оперы Александра Спендиарова «Алмаст» по либретто Парнок.
В её жизни появляются любимые женщины – Людмила Эрарская, Ольга Цубильбиллер. А за полтора года до своей смерти она знакомится с физиком Ниной Веденеевой, которой посвятит самые проникновенные и лиричные строки своих стихов.
Будет в её жизни и дружба с ещё одной известной таганроженкой - Фаиной Раневской.
Умерла Парнок от разрыва сердца в 1933 году. В некрологе Владислав Ходасевич написал: «Ею было издано много книг, неизвестных широкой публике — тем хуже для публики».
«Ну и что что она умерла, не обязательно умирать, чтобы умереть!», - напишет Марина Цветаева в «Письмо к Амазонке».
Возвращение Парнок в литературу состоялось благодаря Софье Поляковой, собравшей её поздние неопубликованные произведения и издавшей в 1979 году в США все 261 стихотворение с подробным предисловием.
#парнок
#цветаева
#биография
"Не могу делать больно и не могу не делать" – напишет Цветаева. Боль от необходимости выбирать между двумя любимыми людьми – мужем и подругой не проходила.
«В феврале 1916 года мы расстались, – напишет Марина. – Почти что из-за Кузьмина, то есть из-за Мандельштама, который не договорив со мною в Петербурге, приехал договаривать в Москву. Мы с ней дружили полтора года. Её я совсем не помню. То есть не вспоминаю. Знаю только, что никогда ей не прощу, что тогда не осталась!»
Софья Парнок уходит от Цветаевой, для которой это была первая крупная катастрофа. Парнок продолжает писать стихи, но их почти не печатают.
После революции София занималась литературно-критической деятельностью, в частности, именно она впервые назвала «большую четвёрку» постсимволистской поэзии — Пастернак, Цветаева, Ахматова, Мандельштам.
В московском Большом театре 24 июня 1930 года с триумфальным успехом состоялась премьера оперы Александра Спендиарова «Алмаст» по либретто Парнок.
В её жизни появляются любимые женщины – Людмила Эрарская, Ольга Цубильбиллер. А за полтора года до своей смерти она знакомится с физиком Ниной Веденеевой, которой посвятит самые проникновенные и лиричные строки своих стихов.
Будет в её жизни и дружба с ещё одной известной таганроженкой - Фаиной Раневской.
Умерла Парнок от разрыва сердца в 1933 году. В некрологе Владислав Ходасевич написал: «Ею было издано много книг, неизвестных широкой публике — тем хуже для публики».
«Ну и что что она умерла, не обязательно умирать, чтобы умереть!», - напишет Марина Цветаева в «Письмо к Амазонке».
Возвращение Парнок в литературу состоялось благодаря Софье Поляковой, собравшей её поздние неопубликованные произведения и издавшей в 1979 году в США все 261 стихотворение с подробным предисловием.
#парнок
#цветаева
#биография
Они познакомились в 1888 году в Боржоми, когда ему было 23, а ей 19.
Летом в Боржоми, где отдыхали Гиппиусы, молодёжь была без ума от «высокой, стройной блондинки с длинными золотистыми волосами и изумрудными глазами русалки», Зинаида любила танцевать, увлекалась музыкой, живописью и особенно верховой ездой. И, конечно, сочинительством: вела дневник, писала стихи.
Там, в Боржоми, она встретилась с Дмитрием Мережковским, серьёзным молодым человеком. О нём ей рассказали шёпотом как о буддисте из Индии, который «ходит в халатах и ни с кем не разговаривает». Вскоре она увидела «буддиста» собственными глазами — «худенького молодого человека, небольшого роста, с каштановой бородкой».
Было ему тогда двадцать три года, но он не предавался забавам молодости: гулял в основном один, сочинял пьесу из испанской жизни и штудировал английского философа Герберта Спенсера.
Гиппиус же никакой философией не интересовалась. Молодые люди стали встречаться. Обычно это происходило в тенистом боржомском парке.
22 июля 1888 года в Ольгин день произошло решительное сближение. В ротонде был танцевальный вечер, в зале — духота, теснота, а ночь, как вспоминает Гиппиус, «была удивительная, светлая, прохладная, деревья в парке стояли серебряными от луны. Шли с Д.С. (с Дмитрием Сергеевичем — так Гиппиус называла Мережковского), как-то незаметно оказались вдвоём, на дорожке парка…»
Во время этой прогулки и произошёл откровенный разговор: не «объяснение в любви», не «предложение», а, как пишет Гиппиус, «оба — вдруг стали разговаривать так, как будто давно уже было решено, что мы женимся, и что это будет хорошо».
В сентябре Мережковский уехал из Тифлиса, и тогда они стали писать друг другу каждый день. Это была их единственная разлука после знакомства.
8 января 1889 года, в церкви Михаила Архангела в Тифлисе произошло венчание. Зинаиде Гиппиус — 19, Мережковскому — 23 года. Обряд был коротким и аскетичным.
Дома молодожёнов ждал обычный завтрак, после чего, вспоминала впоследствии Гиппиус, «мы с Д.С. продолжали читать в моей комнате вчерашнюю книгу, потом обедали… Д.С. ушёл к себе в гостиницу довольно рано, а я легла спать и забыла, что замужем».
Утром мама крикнула через дверь: «Ты ещё спишь, а уж муж пришёл. Вставай!»
«Муж? Какое удивление!» — восклицает Гиппиус.
Молодожёны переезжают в Петербург. Началась семейная, а точнее, литературно-семейная жизнь, без детей. Федор Сологуб говорил: «Вот, например, Мережковский и Гиппиус — они сознательно говорили, что им детей не надо — они были сами в себе — во всей полноте».
В Петербурге они жили в небольшой съемной квартире, которая со временем превратилась в настоящий литературный салон, где Мережковские с удовольствием принимали писателей, поэтов, художников и философов.
Они действительно практически никогда не разлучались, были не только любовниками, но друзьями и единомышленниками.
Литература и мир идей – это то, что по-настоящему увлекало супругов. Реальная жизнь интересовала их куда меньше. Как иронизировали многие современники, оба они не слишком жаловали бытовые хлопоты и было даже странно из их уст слышать слова “уголь”, “кипяток”, “макароны”.
Чета была сторонником открытых отношений. Мережковский и Гиппиус усиленно разрабатывали идею «тройственного устройства мира», Царства Третьего Завета, которое должно прийти на смену историческому христианству, а на уровне более практически-житейском — старались создать небольшую духовную общину.
Андрея Белого Мережковским так и не удалось завлечь в свою «коммуну», а вот Дмитрий Философов, литературный критик и публицист, в неё угодил.
Образование «тройственного союза» было некоторым вызовом обществу, его литературно-художественным кругам. С духовной общностью люди примирялись легко, но вот с совместным проживанием троих…
11 мая 1907 года Гиппиус пишет Брюсову: «Теперь мы в Париже, пока радуемся ему и нашему оригинальному новому хозяйству (квартира дорогая и громадная, а мебели всего — 3 постели, несколько кухонных столов и 3 сломанных кресла!) и похожи, по настроению, на молодожёнов. Новый способ троебрачности…»
#мережковский
#гиппиус
#биография
Летом в Боржоми, где отдыхали Гиппиусы, молодёжь была без ума от «высокой, стройной блондинки с длинными золотистыми волосами и изумрудными глазами русалки», Зинаида любила танцевать, увлекалась музыкой, живописью и особенно верховой ездой. И, конечно, сочинительством: вела дневник, писала стихи.
Там, в Боржоми, она встретилась с Дмитрием Мережковским, серьёзным молодым человеком. О нём ей рассказали шёпотом как о буддисте из Индии, который «ходит в халатах и ни с кем не разговаривает». Вскоре она увидела «буддиста» собственными глазами — «худенького молодого человека, небольшого роста, с каштановой бородкой».
Было ему тогда двадцать три года, но он не предавался забавам молодости: гулял в основном один, сочинял пьесу из испанской жизни и штудировал английского философа Герберта Спенсера.
Гиппиус же никакой философией не интересовалась. Молодые люди стали встречаться. Обычно это происходило в тенистом боржомском парке.
22 июля 1888 года в Ольгин день произошло решительное сближение. В ротонде был танцевальный вечер, в зале — духота, теснота, а ночь, как вспоминает Гиппиус, «была удивительная, светлая, прохладная, деревья в парке стояли серебряными от луны. Шли с Д.С. (с Дмитрием Сергеевичем — так Гиппиус называла Мережковского), как-то незаметно оказались вдвоём, на дорожке парка…»
Во время этой прогулки и произошёл откровенный разговор: не «объяснение в любви», не «предложение», а, как пишет Гиппиус, «оба — вдруг стали разговаривать так, как будто давно уже было решено, что мы женимся, и что это будет хорошо».
В сентябре Мережковский уехал из Тифлиса, и тогда они стали писать друг другу каждый день. Это была их единственная разлука после знакомства.
8 января 1889 года, в церкви Михаила Архангела в Тифлисе произошло венчание. Зинаиде Гиппиус — 19, Мережковскому — 23 года. Обряд был коротким и аскетичным.
Дома молодожёнов ждал обычный завтрак, после чего, вспоминала впоследствии Гиппиус, «мы с Д.С. продолжали читать в моей комнате вчерашнюю книгу, потом обедали… Д.С. ушёл к себе в гостиницу довольно рано, а я легла спать и забыла, что замужем».
Утром мама крикнула через дверь: «Ты ещё спишь, а уж муж пришёл. Вставай!»
«Муж? Какое удивление!» — восклицает Гиппиус.
Молодожёны переезжают в Петербург. Началась семейная, а точнее, литературно-семейная жизнь, без детей. Федор Сологуб говорил: «Вот, например, Мережковский и Гиппиус — они сознательно говорили, что им детей не надо — они были сами в себе — во всей полноте».
В Петербурге они жили в небольшой съемной квартире, которая со временем превратилась в настоящий литературный салон, где Мережковские с удовольствием принимали писателей, поэтов, художников и философов.
Они действительно практически никогда не разлучались, были не только любовниками, но друзьями и единомышленниками.
Литература и мир идей – это то, что по-настоящему увлекало супругов. Реальная жизнь интересовала их куда меньше. Как иронизировали многие современники, оба они не слишком жаловали бытовые хлопоты и было даже странно из их уст слышать слова “уголь”, “кипяток”, “макароны”.
Чета была сторонником открытых отношений. Мережковский и Гиппиус усиленно разрабатывали идею «тройственного устройства мира», Царства Третьего Завета, которое должно прийти на смену историческому христианству, а на уровне более практически-житейском — старались создать небольшую духовную общину.
Андрея Белого Мережковским так и не удалось завлечь в свою «коммуну», а вот Дмитрий Философов, литературный критик и публицист, в неё угодил.
Образование «тройственного союза» было некоторым вызовом обществу, его литературно-художественным кругам. С духовной общностью люди примирялись легко, но вот с совместным проживанием троих…
11 мая 1907 года Гиппиус пишет Брюсову: «Теперь мы в Париже, пока радуемся ему и нашему оригинальному новому хозяйству (квартира дорогая и громадная, а мебели всего — 3 постели, несколько кухонных столов и 3 сломанных кресла!) и похожи, по настроению, на молодожёнов. Новый способ троебрачности…»
#мережковский
#гиппиус
#биография
Внешний вид супругов также отличался эпатажностью.
Вот, например, как Мережковского описывает Надежда Тэффи в своих воспоминаниях:
«Внешность у Мережковского была особенная. Маленький, худенький, последние годы совсем искривленный, но примечательно не это – его лицо. Оно было мертвенно-бледно, с ярко-красным ртом, и когда он говорил, были виды также красные десны. В этом было что-то жуткое. Вампир.»
А вот что Тэффи вспоминает о Зинаиде Гиппиус:
«В молодости соригинальничала, носила мужской костюм, голову обвязывала брошкой на лбу. С годами эта оригинальничанье перешло в какую-то ерунду. На шею затягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль.»
«Они так до самой смерти Димитрия Сергеевича и прожили, не расставаясь ни на один день, ни на одну ночь, — пишет Ирина Одоевцева. — И продолжали любить друг друга никогда не ослабевающей любовью. Они никогда не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки. Им никогда не было скучно вдвоём. Они сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не поддаться влиянию друг друга. Они были далеки от стереотипной, идеальной супружеской пары, смотрящей на всё одними глазами и высказывающей обо всём одно и то же мнение. Они были „идеальной парой“, но по-своему неповторимой идеальной парой. Они дополняли друг друга. Каждый из них оставался самим собой. Но в их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским. В ней было много М — по Вейнингеру, а в нём доминировало Ж. Она представляла собой логику, он — интуицию».
Первым умер Дмитрий Мережковский — 9 декабря 1941 года, в возрасте 76 лет.
По поводу вдовы Юрий Терапиано написал: «З.Н. — окаменелая совсем».
3 июня 1943 года в оккупированном немцами Париже Гиппиус начинает писать книгу о Мережковском. Но закончить её не успела — осенью 1945 года Зинаида Николаевна скончалась.
Оба они похоронены на русском кладбище Сен Женевьев де Буа.
#мережковский
#гиппиус
#биография
Вот, например, как Мережковского описывает Надежда Тэффи в своих воспоминаниях:
«Внешность у Мережковского была особенная. Маленький, худенький, последние годы совсем искривленный, но примечательно не это – его лицо. Оно было мертвенно-бледно, с ярко-красным ртом, и когда он говорил, были виды также красные десны. В этом было что-то жуткое. Вампир.»
А вот что Тэффи вспоминает о Зинаиде Гиппиус:
«В молодости соригинальничала, носила мужской костюм, голову обвязывала брошкой на лбу. С годами эта оригинальничанье перешло в какую-то ерунду. На шею затягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль.»
«Они так до самой смерти Димитрия Сергеевича и прожили, не расставаясь ни на один день, ни на одну ночь, — пишет Ирина Одоевцева. — И продолжали любить друг друга никогда не ослабевающей любовью. Они никогда не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки. Им никогда не было скучно вдвоём. Они сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не поддаться влиянию друг друга. Они были далеки от стереотипной, идеальной супружеской пары, смотрящей на всё одними глазами и высказывающей обо всём одно и то же мнение. Они были „идеальной парой“, но по-своему неповторимой идеальной парой. Они дополняли друг друга. Каждый из них оставался самим собой. Но в их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским. В ней было много М — по Вейнингеру, а в нём доминировало Ж. Она представляла собой логику, он — интуицию».
Первым умер Дмитрий Мережковский — 9 декабря 1941 года, в возрасте 76 лет.
По поводу вдовы Юрий Терапиано написал: «З.Н. — окаменелая совсем».
3 июня 1943 года в оккупированном немцами Париже Гиппиус начинает писать книгу о Мережковском. Но закончить её не успела — осенью 1945 года Зинаида Николаевна скончалась.
Оба они похоронены на русском кладбище Сен Женевьев де Буа.
#мережковский
#гиппиус
#биография
Сегодня день рождения поэта, переводчика и эссеиста Германа Власова.
Герман Евгеньевич родился 24 августа 1966 года в Москве.
В 1983 поступал в Институт стран Азии и Африки МГУ, но недобрал полбалла и оказался на филологическом факультете МГУ.
Окончил в 1990 отделение РКИ (Русский как иностранный).
Первая публикация стихов — в журнале «Огонёк» (1992), первая книга вышла в 1998.
Печатал также переводы поэзии с английского, белорусского, грузинского, узбекского, украинского, испанского языков.
Участник студии Игоря Волгина «Луч», лауреат и дипломант Волошинского конкурса (поэзия, перевод), лауреат премии Фазиля Искандера (2021).
В литературном сообществе известен не только как автор книг и публикаций в «толстых» журналах, но и как «человек с фотоаппаратом». На многих фестивалях и поэтических вечерах уже много лет неизменно появляется с камерой. Ему удалось сделать портреты практически всех известных современных поэтов и других людей искусства.
Живёт и работает в Москве.
#власов
#деньрождения
#биография
Герман Евгеньевич родился 24 августа 1966 года в Москве.
В 1983 поступал в Институт стран Азии и Африки МГУ, но недобрал полбалла и оказался на филологическом факультете МГУ.
Окончил в 1990 отделение РКИ (Русский как иностранный).
Первая публикация стихов — в журнале «Огонёк» (1992), первая книга вышла в 1998.
Печатал также переводы поэзии с английского, белорусского, грузинского, узбекского, украинского, испанского языков.
Участник студии Игоря Волгина «Луч», лауреат и дипломант Волошинского конкурса (поэзия, перевод), лауреат премии Фазиля Искандера (2021).
В литературном сообществе известен не только как автор книг и публикаций в «толстых» журналах, но и как «человек с фотоаппаратом». На многих фестивалях и поэтических вечерах уже много лет неизменно появляется с камерой. Ему удалось сделать портреты практически всех известных современных поэтов и других людей искусства.
Живёт и работает в Москве.
#власов
#деньрождения
#биография
Геннадий Федорович Шпаликов родился 6 сентября 1937 года в городе Сегежа в Карелии, куда по работе уехали его родители.
Мать была воспитателем в детском саду. А отец Федор Шкаликов работал военным инженером. В 1920-х он изменил свою фамилию — заменил в ней букву «к» на «п».
В 1939 году семья вернулась в Москву, но прожили они там всего несколько лет.
В начале Великой Отечественной войны Шпаликова с матерью и младшей сестрой эвакуировали в Киргизию. А отец ушел на фронт, в январе 1945 года он погиб.
Когда война закончилась, семья вернулась в Москву.
В сентябре 1945 года Геннадий пошел в школу. Уже в первом классе он начал писать стихи о природе — в своих первых произведениях подражал Федору Тютчеву.
В 1947 году мать поэта по совету своего брата — генерала Семена Перевёрткина (командира бравшего рейхстаг 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии) — определила сына в Киевское Суворовское военное училище.
Шпаликов получал отличные оценки по литературе, русскому и иностранным языкам. Точные и естественные предметы он называл «до невозможности адовыми». В свободное от занятий время Шпаликов вел дневник, писал стихи, рассказы и одноактные драмы.
Шпаликов много читал. Изучал он в основном советскую литературу, в дневнике будущий поэт писал: «Слишком увлекаться дребеденью 18–19 веков (исключая, конечно, классиков) не стоит. Знать — надо, но не больше. Теряется чувство времени, нашего времени».
В ранних стихах Шпаликов подражал Владимиру Маяковскому. Он был его любимым поэтом.
Позднее Шпаликов писал в дневнике: «Ровно 25 лет назад застрелился Владимир Владимирович Маяковский. Все мое лучшее — к нему. Покойный не любил признаний, ненавидел всяческие юбилеи… Так пройти по жизни — вот моя мечта».
Летом 1955 года Шпаликов окончил Киевское Суворовское военное училище и вернулся в Москву. Там он поступил в Московское высшее военное командное училище. Однако проучился всего год. На одном из боевых учений он повредил ногу. После этого медицинская комиссия признала его негодным к военной службе.
Несколько месяцев после травмы Геннадий ходил с тростью и лечил ногу. В это время он готовился к вступительным экзаменам, но не мог определиться, где бы хотел учиться, — во ВГИКе или в Литинституте им.Горького.
В итоге документы подал во ВГИК и поступил туда на сценарное отделение, попав в поколение, которое пришло в кино в самом начале 60-х в разгар оттепели, когда казалось, что можно если не все, то многое.
В институте поэт познакомился и подружился с Андреем Тарковским, Андреем Кончаловским, Павлом Финном.
На четвертом курсе института Шпаликов написал сценарий фильма «Причал» о Москве 1950-х. Его одобрили на «Мосфильме». Картину должен был снимать Владимир Китайский, друг Шпаликова по ВГИКу. Но незадолго до начала съемок Китайский покончил с собой. Вскоре после этого Госкино запретил картину.
Шпаликов всё ещё был студентом, когда Марлен Хуциев, совсем недавно снявший «Весну на Заречной улице», позвал его соавтором сценария «Заставы Ильича» - драмы о молодежи, которая вступает во взрослую жизнь. Эта картина могла бы стать громким дебютом начинающего сценариста, но в итоге пришлась не по вкусу партийному руководству.
«Заставу Ильича» почти 3 года переделывали в идейно здоровое произведение, а на экраны выпустили только в 1965 под названием «Мне 20 лет».
И фактическим дебютом для Шпаликова-сценариста стала другая лента — лирическая комедия Георгия Данелия «Я шагаю по Москве».
Песню «А я иду, шагаю по Москве» Шпаликов написал, когда снимали эпизод «Вечер. Засыпают памятники». К тому моменту композитор Андрей Петров уже сочинил музыку, надо было срочно придумать слова. Шпаликов буквально за несколько минут написал припев «А я иду, шагаю по Москве», а затем и куплеты.
Тогда казалось, что карьера его пошла в гору. «Я шагаю по Москве» прошел все бюрократические инстанции, открывал только что построенный кинотеатр «Россия» на Пушкинской площади Москвы, одноименная песня оказалась очень популярной — ее впоследствии не раз перепевали популярные исполнители.
Ну а сам фильм оказался одним из символов оттепели.
#шпаликов
#биография
Мать была воспитателем в детском саду. А отец Федор Шкаликов работал военным инженером. В 1920-х он изменил свою фамилию — заменил в ней букву «к» на «п».
В 1939 году семья вернулась в Москву, но прожили они там всего несколько лет.
В начале Великой Отечественной войны Шпаликова с матерью и младшей сестрой эвакуировали в Киргизию. А отец ушел на фронт, в январе 1945 года он погиб.
Когда война закончилась, семья вернулась в Москву.
В сентябре 1945 года Геннадий пошел в школу. Уже в первом классе он начал писать стихи о природе — в своих первых произведениях подражал Федору Тютчеву.
В 1947 году мать поэта по совету своего брата — генерала Семена Перевёрткина (командира бравшего рейхстаг 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии) — определила сына в Киевское Суворовское военное училище.
Шпаликов получал отличные оценки по литературе, русскому и иностранным языкам. Точные и естественные предметы он называл «до невозможности адовыми». В свободное от занятий время Шпаликов вел дневник, писал стихи, рассказы и одноактные драмы.
Шпаликов много читал. Изучал он в основном советскую литературу, в дневнике будущий поэт писал: «Слишком увлекаться дребеденью 18–19 веков (исключая, конечно, классиков) не стоит. Знать — надо, но не больше. Теряется чувство времени, нашего времени».
В ранних стихах Шпаликов подражал Владимиру Маяковскому. Он был его любимым поэтом.
Позднее Шпаликов писал в дневнике: «Ровно 25 лет назад застрелился Владимир Владимирович Маяковский. Все мое лучшее — к нему. Покойный не любил признаний, ненавидел всяческие юбилеи… Так пройти по жизни — вот моя мечта».
Летом 1955 года Шпаликов окончил Киевское Суворовское военное училище и вернулся в Москву. Там он поступил в Московское высшее военное командное училище. Однако проучился всего год. На одном из боевых учений он повредил ногу. После этого медицинская комиссия признала его негодным к военной службе.
Несколько месяцев после травмы Геннадий ходил с тростью и лечил ногу. В это время он готовился к вступительным экзаменам, но не мог определиться, где бы хотел учиться, — во ВГИКе или в Литинституте им.Горького.
В итоге документы подал во ВГИК и поступил туда на сценарное отделение, попав в поколение, которое пришло в кино в самом начале 60-х в разгар оттепели, когда казалось, что можно если не все, то многое.
В институте поэт познакомился и подружился с Андреем Тарковским, Андреем Кончаловским, Павлом Финном.
На четвертом курсе института Шпаликов написал сценарий фильма «Причал» о Москве 1950-х. Его одобрили на «Мосфильме». Картину должен был снимать Владимир Китайский, друг Шпаликова по ВГИКу. Но незадолго до начала съемок Китайский покончил с собой. Вскоре после этого Госкино запретил картину.
Шпаликов всё ещё был студентом, когда Марлен Хуциев, совсем недавно снявший «Весну на Заречной улице», позвал его соавтором сценария «Заставы Ильича» - драмы о молодежи, которая вступает во взрослую жизнь. Эта картина могла бы стать громким дебютом начинающего сценариста, но в итоге пришлась не по вкусу партийному руководству.
«Заставу Ильича» почти 3 года переделывали в идейно здоровое произведение, а на экраны выпустили только в 1965 под названием «Мне 20 лет».
И фактическим дебютом для Шпаликова-сценариста стала другая лента — лирическая комедия Георгия Данелия «Я шагаю по Москве».
Песню «А я иду, шагаю по Москве» Шпаликов написал, когда снимали эпизод «Вечер. Засыпают памятники». К тому моменту композитор Андрей Петров уже сочинил музыку, надо было срочно придумать слова. Шпаликов буквально за несколько минут написал припев «А я иду, шагаю по Москве», а затем и куплеты.
Тогда казалось, что карьера его пошла в гору. «Я шагаю по Москве» прошел все бюрократические инстанции, открывал только что построенный кинотеатр «Россия» на Пушкинской площади Москвы, одноименная песня оказалась очень популярной — ее впоследствии не раз перепевали популярные исполнители.
Ну а сам фильм оказался одним из символов оттепели.
#шпаликов
#биография
В 1966-м вышло еще два фильма по сценарию Шпаликова — военная драма «Я родом из детства» и «Долгая счастливая жизнь», которая также стал его дебютом в качестве режиссера.
Фильм с Инной Гулая (тогда недавно ставшей женой Шпаликова) и Кириллом Лавровым получил премию на международном фестивале в Бергамо, но в СССР вызвал неоднозначную реакцию критиков.
«Долгая счастливая жизнь» отличается от других кинопроизведений Шпаликова тем, что в этой картине, рассказывающей о том, как два человека, жаждущие любви, оказываются неспособными к ней (если быть точным, герой испугался своего чувства), угадывается драма самого Шпаликова.
Друг Шпаликова, киновед Армен Медведев, вспоминал: «Я видел, что он выпил и сидел жутко расстроенный. Зал проголосовал ногами против его фильма «Долгая счастливая жизнь». А для меня эта картина связана с его лирикой. Блистательная картина, совершенно обойденная вниманием, никак не реабилитированная: формально вроде бы она вышла в прокат и просто не понравилась творческой общественности. А это было новое кино, которое принес на экран Геннадий».
Конечно, много лет спустя «Долгую счастливую жизнь» уже хвалили — в том числе как финальную точку в оттепельном кино, но тогда негативных отзывов хватило, чтобы «Мосфильм» отказал Шпаликову в следующей заявке.
У него начались простои — сценарии не брали в работу, а фильмы по тем, что взяли, прокатывались минимальным числом копий; фактически у Шпаликова в 70-е вышло две картины по написанным им сценариям — «Ты и я» Ларисы Шепитько и «Пой песню, поэт…» Сергея Урусевского про Сергея Есенина, в главной роли Сергей Никоненко.
Он все чаще работал в стол, продолжал писать сценарии — только фильмы по ним не снимали. Он сочинял повести и рассказы и даже задумал большой роман «Три Марины» о Марине Цветаевой, Марине Освальд, жене убийцы Джона Кеннеди, и «просто Марине». Однако книгу писатель не закончил.
Геннадий Шпаликов был женат два раза.
Со своей первой супругой Наталией Рязанцевой он познакомился во ВГИКе. Она была младше поэта на год и тоже училась на сценарном отделении.
Поженились они в марте 1959 года. Поэт посвятил Рязанцевой несколько стихотворений, в том числе «В Ленинграде»:
«Любимая, все мостовые,
все площади тебе принадлежат,
все милиционеры постовые
у ног твоих, любимая, лежат»
В 1962 году они расстались. Шпаликов позднее вспоминал: «Мы ничего не сделали, чтобы жить вместе, держась друг друга».
Со своей второй женой — актрисой Инной Гулой — Шпаликов познакомился в начале 1960-х.
Режиссер Юлий Файт вспоминал: «У Гены появилась, как он назвал ее, «шведская девушка». Инна Гулая ходила с длинными светлыми волосами, потому и называлась она «шведской девушкой». И к этому времени уже прославилась замечательными актерскими работами, была прелестна, и их встреча была таким счастьем для Гены!».
Поженились Гулая и Шпаликов в 1962 году. Через год у них родилась дочь Дарья, но разрыв с Гулая (они расстались из-за алкоголизма Шпаликова) завершился трагедией.
В ноябре 1974 года поэт покончил с собой — ему было всего 37 лет.
В предсмертной записке он написал: «Вовсе это не малодушие — не могу я с вами больше жить. Не грустите. Устал я от вас. Даша, помни. Шпаликов».
Среди рукописей поэта нашли и его последнее стихотворение:
«Не прикидываясь, а прикидывая,
Не прикидывая ничего,
Покидаю вас и покидываю,
Дорогие мои, всего!
Все прощание — в одиночку,
Напоследок — не верещать.
Завещаю вам только дочку —
Больше нечего завещать»
Похоронили Шпаликова на Ваганьковском кладбище в Москве.
Первый сборник стихов поэта под названием «Избранное» вышел только через пять лет после его смерти, в 1979 году.
#шпаликов
#биография
Фильм с Инной Гулая (тогда недавно ставшей женой Шпаликова) и Кириллом Лавровым получил премию на международном фестивале в Бергамо, но в СССР вызвал неоднозначную реакцию критиков.
«Долгая счастливая жизнь» отличается от других кинопроизведений Шпаликова тем, что в этой картине, рассказывающей о том, как два человека, жаждущие любви, оказываются неспособными к ней (если быть точным, герой испугался своего чувства), угадывается драма самого Шпаликова.
Друг Шпаликова, киновед Армен Медведев, вспоминал: «Я видел, что он выпил и сидел жутко расстроенный. Зал проголосовал ногами против его фильма «Долгая счастливая жизнь». А для меня эта картина связана с его лирикой. Блистательная картина, совершенно обойденная вниманием, никак не реабилитированная: формально вроде бы она вышла в прокат и просто не понравилась творческой общественности. А это было новое кино, которое принес на экран Геннадий».
Конечно, много лет спустя «Долгую счастливую жизнь» уже хвалили — в том числе как финальную точку в оттепельном кино, но тогда негативных отзывов хватило, чтобы «Мосфильм» отказал Шпаликову в следующей заявке.
У него начались простои — сценарии не брали в работу, а фильмы по тем, что взяли, прокатывались минимальным числом копий; фактически у Шпаликова в 70-е вышло две картины по написанным им сценариям — «Ты и я» Ларисы Шепитько и «Пой песню, поэт…» Сергея Урусевского про Сергея Есенина, в главной роли Сергей Никоненко.
Он все чаще работал в стол, продолжал писать сценарии — только фильмы по ним не снимали. Он сочинял повести и рассказы и даже задумал большой роман «Три Марины» о Марине Цветаевой, Марине Освальд, жене убийцы Джона Кеннеди, и «просто Марине». Однако книгу писатель не закончил.
Геннадий Шпаликов был женат два раза.
Со своей первой супругой Наталией Рязанцевой он познакомился во ВГИКе. Она была младше поэта на год и тоже училась на сценарном отделении.
Поженились они в марте 1959 года. Поэт посвятил Рязанцевой несколько стихотворений, в том числе «В Ленинграде»:
«Любимая, все мостовые,
все площади тебе принадлежат,
все милиционеры постовые
у ног твоих, любимая, лежат»
В 1962 году они расстались. Шпаликов позднее вспоминал: «Мы ничего не сделали, чтобы жить вместе, держась друг друга».
Со своей второй женой — актрисой Инной Гулой — Шпаликов познакомился в начале 1960-х.
Режиссер Юлий Файт вспоминал: «У Гены появилась, как он назвал ее, «шведская девушка». Инна Гулая ходила с длинными светлыми волосами, потому и называлась она «шведской девушкой». И к этому времени уже прославилась замечательными актерскими работами, была прелестна, и их встреча была таким счастьем для Гены!».
Поженились Гулая и Шпаликов в 1962 году. Через год у них родилась дочь Дарья, но разрыв с Гулая (они расстались из-за алкоголизма Шпаликова) завершился трагедией.
В ноябре 1974 года поэт покончил с собой — ему было всего 37 лет.
В предсмертной записке он написал: «Вовсе это не малодушие — не могу я с вами больше жить. Не грустите. Устал я от вас. Даша, помни. Шпаликов».
Среди рукописей поэта нашли и его последнее стихотворение:
«Не прикидываясь, а прикидывая,
Не прикидывая ничего,
Покидаю вас и покидываю,
Дорогие мои, всего!
Все прощание — в одиночку,
Напоследок — не верещать.
Завещаю вам только дочку —
Больше нечего завещать»
Похоронили Шпаликова на Ваганьковском кладбище в Москве.
Первый сборник стихов поэта под названием «Избранное» вышел только через пять лет после его смерти, в 1979 году.
#шпаликов
#биография
Роальд Чарльзович Мандельштам родился в 1932 году в Ленинграде, в по-настоящему петербургской семье. Отец, Чарльз Горович, разносторонне образованный и обладавший феноменальной памятью человек, инженер, обожавший поэзию, часами наизусть читавший стихи, особенно поэтов Серебряного века, чем и подкупил сердце матери Роальда, Елены Иосифовны, одной из первых красавиц Ленинграда, дочери знаменитого адвоката Мандельштама, которая и сама писала стихи и неплохо рисовала.
Отец родился в Америке, бабушка Роальда не доверяла отечественной медицине (тогда ещё российской, имперской), и рожать уехала в США, вместе с мужем. Там родился её сын, которого назвали Чарльзом. Чарльз Яковлевич прожил в США довольно долго, даже успел стать чемпионом какого-то штата по боксу в наилегчайшем весе. А потом принял решение вернуться в СССР – чтобы продолжить дело революции. Как выяснилось позже, совершенно зря.
Чарльз женился в 1931 году, а 16 сентября 1932 года у него и супруги, Елены Иосифовны Мандельштам, родился мальчик, которого назвали по моде 30-х в честь именитого человека – путешественника Роальда Амундсена.
Родители Роальда расстались, а чуть позже его отца арестовали и сослали в Казахстан.
По второму мужу (после высылки Чарльза мать Роальда снова вышла замуж) Елена взяла фамилию мужа - Томинг. Во времена оккупации при весьма мрачных обстоятельствах нехорошую немецкую фамилию изменили на русское Томина. В 1944 году инженера Дмитрия Томина, её мужа, арестовали – из лагерей он уже не вернулся.
Роальд был записан на фамилию матери, Осипу Мандельштаму он родственником не был, свою фамилию очень не любил, воспринимая ее как издевательство, и даже написал и повесил на дверь квартиры стихотворение:
В квартиру девятнадцать
Вам лучше не являться.
Здесь живу я, Р. Мандельштам,
И я совсем не нужен Вам.
А Мандельштам, что нужен Вам,
Уже давно не здесь, а ТАМ.
Роальд был тяжело болен. Еще с детства страдал бронхиальной астмой, а война и блокада подорвали и без того слабое здоровье. В дополнение к астме в 16 лет у него открылся костный и легочный туберкулез. В те годы это было равнозначно приговору. Без денег на лечение, при отсутствии элементарных лекарств и условий он был обречен, но боролся со страшной болезнью, пока оставались хоть какие-то силы.
Первое время в Ленинграде он жил с матерью и сводной сестрой, но вскоре Елену Иосифовну арестовали, предъявив обвинение в том, что она сестра врага народа поэта Осипа Мандельштама. Родство не подтвердилось, но несколько страшных месяцев она провела в «Крестах».
В свои шестнадцать он жил один и был совершенно зрелым человеком, с ясным и твердым взглядом на жизнь. Благодаря бабушке он получил блестящее домашнее образование, хорошо разбирался в русской истории и культуре, особенно в литературе – от Державина до Гумилева с Мандельштамом и Маяковского. Так же хорошо знал и западную культуру от любимой им «золотой, как факел, Эллады» до стихотворений Гарсиа Лорки, которые он с удовольствием переводил.
Книжный юноша, болезнью прикованный к убогой комнате коммунальной квартиры, он был вне литературной среды, не общался с другими поэтами, у него не было связей в литературном мире. Его кругом были художники-авангардисты, «арефьевцы»: А. Арефьев, Р. Гудзенко, Р. Васми, В. Гром, Ш. Шварц, В. Шагин и В. Преловский.
Ленинградские подростки, пережившие блокаду, обладающие незаурядным талантом художников, вылетевшие из художественных учебных заведений за «западничество и формализм», они создавали свой живописный непарадный Ленинград.
«Арефьевский круг» объединился вокруг Александра Арефьева и стоял у истоков послевоенного неформального искусства. Обаятельный, общительный и остроумный Роальд Мандельштам, легко вписавшийся в эту компанию, был среди них единственным поэтом. Они познакомились на квартире у Рихарда Васми, точнее, в его единственной комнате, в 1948. Он пришёл, этот шестнадцатилетний мальчик, и читал свои стихи таким же юным художникам – и был им интересен.
#роальдмандельштам
#биография
Отец родился в Америке, бабушка Роальда не доверяла отечественной медицине (тогда ещё российской, имперской), и рожать уехала в США, вместе с мужем. Там родился её сын, которого назвали Чарльзом. Чарльз Яковлевич прожил в США довольно долго, даже успел стать чемпионом какого-то штата по боксу в наилегчайшем весе. А потом принял решение вернуться в СССР – чтобы продолжить дело революции. Как выяснилось позже, совершенно зря.
Чарльз женился в 1931 году, а 16 сентября 1932 года у него и супруги, Елены Иосифовны Мандельштам, родился мальчик, которого назвали по моде 30-х в честь именитого человека – путешественника Роальда Амундсена.
Родители Роальда расстались, а чуть позже его отца арестовали и сослали в Казахстан.
По второму мужу (после высылки Чарльза мать Роальда снова вышла замуж) Елена взяла фамилию мужа - Томинг. Во времена оккупации при весьма мрачных обстоятельствах нехорошую немецкую фамилию изменили на русское Томина. В 1944 году инженера Дмитрия Томина, её мужа, арестовали – из лагерей он уже не вернулся.
Роальд был записан на фамилию матери, Осипу Мандельштаму он родственником не был, свою фамилию очень не любил, воспринимая ее как издевательство, и даже написал и повесил на дверь квартиры стихотворение:
В квартиру девятнадцать
Вам лучше не являться.
Здесь живу я, Р. Мандельштам,
И я совсем не нужен Вам.
А Мандельштам, что нужен Вам,
Уже давно не здесь, а ТАМ.
Роальд был тяжело болен. Еще с детства страдал бронхиальной астмой, а война и блокада подорвали и без того слабое здоровье. В дополнение к астме в 16 лет у него открылся костный и легочный туберкулез. В те годы это было равнозначно приговору. Без денег на лечение, при отсутствии элементарных лекарств и условий он был обречен, но боролся со страшной болезнью, пока оставались хоть какие-то силы.
Первое время в Ленинграде он жил с матерью и сводной сестрой, но вскоре Елену Иосифовну арестовали, предъявив обвинение в том, что она сестра врага народа поэта Осипа Мандельштама. Родство не подтвердилось, но несколько страшных месяцев она провела в «Крестах».
В свои шестнадцать он жил один и был совершенно зрелым человеком, с ясным и твердым взглядом на жизнь. Благодаря бабушке он получил блестящее домашнее образование, хорошо разбирался в русской истории и культуре, особенно в литературе – от Державина до Гумилева с Мандельштамом и Маяковского. Так же хорошо знал и западную культуру от любимой им «золотой, как факел, Эллады» до стихотворений Гарсиа Лорки, которые он с удовольствием переводил.
Книжный юноша, болезнью прикованный к убогой комнате коммунальной квартиры, он был вне литературной среды, не общался с другими поэтами, у него не было связей в литературном мире. Его кругом были художники-авангардисты, «арефьевцы»: А. Арефьев, Р. Гудзенко, Р. Васми, В. Гром, Ш. Шварц, В. Шагин и В. Преловский.
Ленинградские подростки, пережившие блокаду, обладающие незаурядным талантом художников, вылетевшие из художественных учебных заведений за «западничество и формализм», они создавали свой живописный непарадный Ленинград.
«Арефьевский круг» объединился вокруг Александра Арефьева и стоял у истоков послевоенного неформального искусства. Обаятельный, общительный и остроумный Роальд Мандельштам, легко вписавшийся в эту компанию, был среди них единственным поэтом. Они познакомились на квартире у Рихарда Васми, точнее, в его единственной комнате, в 1948. Он пришёл, этот шестнадцатилетний мальчик, и читал свои стихи таким же юным художникам – и был им интересен.
#роальдмандельштам
#биография
Влияние Роальда на друзей-художников было огромным.
Они слушали его стихи как завороженные. У него они и собирались потом, назвав его узкую и длинную комнату в коммуналке под самой крышей «Салоном отверженных», а себя «Орденом нищенствующих живописцев», спорили об искусстве, истории, говорили и о политике.
Роальд почти не выходил из дома. Он лежал на кровати – и писал, пытался как-то устроиться в этой жизни, учиться. После школы поступил на Восточное отделение факультета иностранных языков университета, изучал китайский язык, потом в Политехнический, но ни там, ни там курса не закончил, не смог учиться из-за своих многочисленных болезней, утратив возможность свободно передвигаться.
Его университетами стали залы Эрмитажа и Публичной библиотеки Салтыкова-Щедрина. При этом он писал курсовые работы для друзей, готовил их к экзаменам по любому предмету, в том числе и по медицине. А друзья рисовали его портреты.
Судьбы всех участников арефьевской группы непросты. Александр Арефьев, русский художник, был исключён в 1949 году из художественной школы, отчислен в 1953 году из медицинского университета, провёл три года в лагерях, умер в 47 лет в эмиграции, во Франции, в 1978 году. Вадим Преловский повесился в 1954 году. Владимир Шагин, чьи работы сейчас в Третьяковке, на протяжении 7 лет (61…68) находился на принудительном лечении в психбольнице. Рихард Васми был отчислен из архитектурного техникума, работал колористом на картонажной фабрике, разрисовщиком косынок, клееваром, лаборантом в Ботаническом институте, кочегаром, маляром. Шолом Шварц более или менее работал и зарабатывал (маляром, реставратором), позже его картины выставлялись на выставках в Париже, Берлине. Родион Гудзенко отсидел 10 лет в лагере за то, что пытался бежать во Францию в 50-х.
Роальд очень любил ночные прогулки по городу. Опираясь на костыль, часами мог бродить по улицам, то один, то с друзьями. Глухие переулки, питерские парадные – ничего не пропускала «болтайка» – как называли себя Роальд и его друзья-художники. Прогулки по ночному городу вылились в цикл стихов «Песни ночного города», и может быть, это лучшее из всего написанного Роальдом Мандельштамом.
Но болезнь отнимала и эту возможность. Он почти не выходил из дому, писал, лежа на кровати. Но стихи друзьям читал всегда только стоя. Он не позволял себе проваливаться в болезнь.
Живя практически без денег, он каждый день надевал белоснежную накрахмаленную рубашку. У него их было семь – по числу дней недели. Это было вызовом, определенным знаком свободомыслия. Все его творчество было вызовом и поражало немыслимой и непозволительной в то время свободой.
Магия его стихов и обаяние личности привлекали к нему многих. Одним из его друзей был композитор Исаак Шварц. Он читал стихи Роальда своему коллеге, сыну писателя Алексея Николаевича Толстого, композитору Дмитрию Толстому. Тот, в свою очередь, познакомил Мандельштама со своей матерью, поэтессой Натальей Крандиевской. Стихи Роальда она оценила очень высоко, но напечатать их в те времена было нереально.
Чтобы как-то поддержать Роальда, у которого из источников дохода были только деньги, присылаемые отцом, и пенсия по инвалидности матери, Шварц, который получил заказ Большого театра написать музыку к балету «Накануне», предложил ему написать либретто к этому балету. Постановщику балета Леониду Якобсону либретто понравилось. Эскизы декораций взялся написать художник из «Арефьевского круга» Родион Гудзенко. Они были великолепны, и балет должен был стать событием в культурной жизни.
Но закончилось все так, как и должно было закончится: Якобсона отстранили от постановки, либреттиста и художника заменили на идеологически выдержанных. Кто сейчас помнит балет «Накануне»?
Это была единственная попытка арефьевцев и Роальда вступить в творческий союз с государством.
Они просто хотели «делать искусство», не оглядываясь на установки партии. Они работали малярами, кочегарами, картонажниками и клееварами, но упорно отстаивали свое право на свободу творчества.
#роальдмандельштам
#биография
Они слушали его стихи как завороженные. У него они и собирались потом, назвав его узкую и длинную комнату в коммуналке под самой крышей «Салоном отверженных», а себя «Орденом нищенствующих живописцев», спорили об искусстве, истории, говорили и о политике.
Роальд почти не выходил из дома. Он лежал на кровати – и писал, пытался как-то устроиться в этой жизни, учиться. После школы поступил на Восточное отделение факультета иностранных языков университета, изучал китайский язык, потом в Политехнический, но ни там, ни там курса не закончил, не смог учиться из-за своих многочисленных болезней, утратив возможность свободно передвигаться.
Его университетами стали залы Эрмитажа и Публичной библиотеки Салтыкова-Щедрина. При этом он писал курсовые работы для друзей, готовил их к экзаменам по любому предмету, в том числе и по медицине. А друзья рисовали его портреты.
Судьбы всех участников арефьевской группы непросты. Александр Арефьев, русский художник, был исключён в 1949 году из художественной школы, отчислен в 1953 году из медицинского университета, провёл три года в лагерях, умер в 47 лет в эмиграции, во Франции, в 1978 году. Вадим Преловский повесился в 1954 году. Владимир Шагин, чьи работы сейчас в Третьяковке, на протяжении 7 лет (61…68) находился на принудительном лечении в психбольнице. Рихард Васми был отчислен из архитектурного техникума, работал колористом на картонажной фабрике, разрисовщиком косынок, клееваром, лаборантом в Ботаническом институте, кочегаром, маляром. Шолом Шварц более или менее работал и зарабатывал (маляром, реставратором), позже его картины выставлялись на выставках в Париже, Берлине. Родион Гудзенко отсидел 10 лет в лагере за то, что пытался бежать во Францию в 50-х.
Роальд очень любил ночные прогулки по городу. Опираясь на костыль, часами мог бродить по улицам, то один, то с друзьями. Глухие переулки, питерские парадные – ничего не пропускала «болтайка» – как называли себя Роальд и его друзья-художники. Прогулки по ночному городу вылились в цикл стихов «Песни ночного города», и может быть, это лучшее из всего написанного Роальдом Мандельштамом.
Но болезнь отнимала и эту возможность. Он почти не выходил из дому, писал, лежа на кровати. Но стихи друзьям читал всегда только стоя. Он не позволял себе проваливаться в болезнь.
Живя практически без денег, он каждый день надевал белоснежную накрахмаленную рубашку. У него их было семь – по числу дней недели. Это было вызовом, определенным знаком свободомыслия. Все его творчество было вызовом и поражало немыслимой и непозволительной в то время свободой.
Магия его стихов и обаяние личности привлекали к нему многих. Одним из его друзей был композитор Исаак Шварц. Он читал стихи Роальда своему коллеге, сыну писателя Алексея Николаевича Толстого, композитору Дмитрию Толстому. Тот, в свою очередь, познакомил Мандельштама со своей матерью, поэтессой Натальей Крандиевской. Стихи Роальда она оценила очень высоко, но напечатать их в те времена было нереально.
Чтобы как-то поддержать Роальда, у которого из источников дохода были только деньги, присылаемые отцом, и пенсия по инвалидности матери, Шварц, который получил заказ Большого театра написать музыку к балету «Накануне», предложил ему написать либретто к этому балету. Постановщику балета Леониду Якобсону либретто понравилось. Эскизы декораций взялся написать художник из «Арефьевского круга» Родион Гудзенко. Они были великолепны, и балет должен был стать событием в культурной жизни.
Но закончилось все так, как и должно было закончится: Якобсона отстранили от постановки, либреттиста и художника заменили на идеологически выдержанных. Кто сейчас помнит балет «Накануне»?
Это была единственная попытка арефьевцев и Роальда вступить в творческий союз с государством.
Они просто хотели «делать искусство», не оглядываясь на установки партии. Они работали малярами, кочегарами, картонажниками и клееварами, но упорно отстаивали свое право на свободу творчества.
#роальдмандельштам
#биография
Ровльду становилось все хуже. Он испытывал страшную боль даже лежа неподвижно. Каждое движение было пыткой. Спасал только морфий, без которого он уже не мог обходиться.
Он умирал дважды. В 1956 году ему стало совсем плохо и он попал в больницу в таком тяжёлом состоянии, что врачи заранее подготовили и оформили справку о смерти. И придя однажды в больницу, его друзья услышали, что Роальд умер.
Все остальное было каким-то чудовищным трагифарсом, о котором потом сам Мандельштам рассказывал со свойственной ему иронией. Справка о смерти есть, а тела в морге нет. Наконец обнаружили «дорогого покойника» живым и даже неплохо себя чувствовавшим.
Эту справку Роальд часто показывал потом своим друзьям, рассказывая о том, «когда я первый раз умер».
Роальд Мандельштам умер 26 февраля 1961 года, оставив после себя около четырехсот стихотворений, больше половины из которых – варианты. Ему было 28 лет. Хоронили его на Красненьком кладбище четверо: трое художников-арефьевцев и сестра Елена.
Тяжело переживавший эту кончину Арефьев несколько месяцев, ночуя в кладбищенских склепах, сознательно вёл на кладбище бродячий образ жизни вместе с Шагиным.
Позже, в 1990-е гг. в могилу Мандельштама был подхоронен прах художника Арефьева, умершего во Франции, а в сентябре 1998 года прах художника Васми. В мае 2012 года на их общей могиле был поставлен памятник.
До сих пор неизвестно, где хранятся рукописи поэта. Ходили слухи, что их сожгли родственники после его смерти, но иногда из личных архивов его друзей и знакомых всплывают какие-то неизвестные раньше стихи, черновики, наброски.
Сохранилось много стихов у Михаила Шемякина, который познакомился с Роальдом незадолго до его смерти. Он и опубликовал впервые стихи Мандельштама в «Аполлоне-77» спустя пятнадцать лет после его смерти. Потом стихи появились в «Антологии Голубой лагуны» Константина Кузьминского, еще одного из хранителей и яростных поклонников творчества Мандельштама. Он утверждает, что собранный им полный архив поэта находится в Институте современной русской культуры в Техасе и надеется, что он будет издан.
В начале 80-х в Израиле вышла маленькая книжка «Избранное», собравшая написанные на клочках и подаренные друзьям стихи Мандельштама.
После 1991 года стали публиковать стихи Роальда и в России.
#роальдмандельштам
#биография
Он умирал дважды. В 1956 году ему стало совсем плохо и он попал в больницу в таком тяжёлом состоянии, что врачи заранее подготовили и оформили справку о смерти. И придя однажды в больницу, его друзья услышали, что Роальд умер.
Все остальное было каким-то чудовищным трагифарсом, о котором потом сам Мандельштам рассказывал со свойственной ему иронией. Справка о смерти есть, а тела в морге нет. Наконец обнаружили «дорогого покойника» живым и даже неплохо себя чувствовавшим.
Эту справку Роальд часто показывал потом своим друзьям, рассказывая о том, «когда я первый раз умер».
Роальд Мандельштам умер 26 февраля 1961 года, оставив после себя около четырехсот стихотворений, больше половины из которых – варианты. Ему было 28 лет. Хоронили его на Красненьком кладбище четверо: трое художников-арефьевцев и сестра Елена.
Тяжело переживавший эту кончину Арефьев несколько месяцев, ночуя в кладбищенских склепах, сознательно вёл на кладбище бродячий образ жизни вместе с Шагиным.
Позже, в 1990-е гг. в могилу Мандельштама был подхоронен прах художника Арефьева, умершего во Франции, а в сентябре 1998 года прах художника Васми. В мае 2012 года на их общей могиле был поставлен памятник.
До сих пор неизвестно, где хранятся рукописи поэта. Ходили слухи, что их сожгли родственники после его смерти, но иногда из личных архивов его друзей и знакомых всплывают какие-то неизвестные раньше стихи, черновики, наброски.
Сохранилось много стихов у Михаила Шемякина, который познакомился с Роальдом незадолго до его смерти. Он и опубликовал впервые стихи Мандельштама в «Аполлоне-77» спустя пятнадцать лет после его смерти. Потом стихи появились в «Антологии Голубой лагуны» Константина Кузьминского, еще одного из хранителей и яростных поклонников творчества Мандельштама. Он утверждает, что собранный им полный архив поэта находится в Институте современной русской культуры в Техасе и надеется, что он будет издан.
В начале 80-х в Израиле вышла маленькая книжка «Избранное», собравшая написанные на клочках и подаренные друзьям стихи Мандельштама.
После 1991 года стали публиковать стихи Роальда и в России.
#роальдмандельштам
#биография
Ариадна Сергеевна Эфрон родилась в Москве, в семье поэта Марины Цветаевой и публициста Сергея Эфрона.
Цветаева отметила в дневнике, что дочь родилась в половине шестого утра под звон ранних московских колоколов. Марина Ивановна назвала девочку Ариадной – именем своей любимой мифологической героини, о которой позже напишет трагедию. В четыре года необыкновенный ребенок уже выучился читать, а в пять – писать. С шести лет Аля начала вести дневники.
Эренбург описывает своё посещение Цветаевой в голодной и холодной Москве в 1918 году: «Ко мне подошла маленькая, очень худенькая, бледная девочка и, прижавшись доверчиво, зашептала:
Какие бледные платья! Какая странная тишь! И лилий полны объятья, И ты без мысли глядишь.
Я похолодел от ужаса. Дочке Цветаевой – Але – было тогда пять лет, и она декламировала стихи Блока».
Вот свидетельство другого близкого друга Марины Ивановны Константина Бальмонта: «Марина живёт одна со своей семилетней девочкой Алей, которая видит ангелов, пишет мне письма, самые красивые из девических писем, какие я получал когда-либо в жизни, и пишет стихи, совершенно изумительные. Припоминаю сейчас одно, которое могло бы быть отмечено среди лучших японских троестрочий:
Корни сплелись,
Ветви сплелись.
Лес любви».
Поздней осенью 1919 года Марина Ивановна, оставшись одна с двумя маленькими детьми в Москве (Сергей Эфрон в это время воевал в рядах Белой армии), стремясь спасти дочерей от голодной смерти, определяет их в Кунцевский детский приют, что в последствии обернётся трагедией: в начале 1920 года Ирина умирает, а семилетнюю Алю с трудом удается выходить и спасти.
Ариадна часто болела, сначала лихорадкой, потом тифом, но к счастью выжила, а в 1922 году мама с дочерью уехали за границу, в Германию к Сергею Яковлевичу, уехавшему из России вместе с другими белогвардейцами.
Аля отправилась в гимназию в 1922-м, в возрасте десяти лет. К тому времени девочка уже знала латинский алфавит, русский язык, молитвы и азы математики. В этом учебном заведении ее сразу прозвали Пушкиным. Учеба давалась Ариадне с трудом, поэтому вскоре родители забрали ее из учебного заведения, и Марина занималась с ней сама. Цветаева сумела дать ей намного больше, чем стандартная школьная программа, Ариадна прекрасно знала литературу, историю, искусство, стала настоящим полиглотом.
В эмиграции семья испытывает материальные трудности. В 1925 году родился третий ребенок Сергея и Марины - сын Георгий (Мур). В этом же году семья переезжает во Францию.
На жизнь пришлось зарабатывать, кто чем может. Отец получал стипендию, мама писала и публиковала стихи, дочь занималась журналистикой, причем сотрудничала одновременно с четырьмя изданиями. Кроме этого, занималась переводам, вязала и шила мягкие игрушки.
В Париже она была буквально спасительницей семьи. Марина Ивановна писала чешской подруге: «Она ничего не успевает: уборка, лавка, угли, вёдра, еда...» и предсказывала: «Годам к двадцати озлобится люто...».
#ариаднаэфрон
#биография
Цветаева отметила в дневнике, что дочь родилась в половине шестого утра под звон ранних московских колоколов. Марина Ивановна назвала девочку Ариадной – именем своей любимой мифологической героини, о которой позже напишет трагедию. В четыре года необыкновенный ребенок уже выучился читать, а в пять – писать. С шести лет Аля начала вести дневники.
Эренбург описывает своё посещение Цветаевой в голодной и холодной Москве в 1918 году: «Ко мне подошла маленькая, очень худенькая, бледная девочка и, прижавшись доверчиво, зашептала:
Какие бледные платья! Какая странная тишь! И лилий полны объятья, И ты без мысли глядишь.
Я похолодел от ужаса. Дочке Цветаевой – Але – было тогда пять лет, и она декламировала стихи Блока».
Вот свидетельство другого близкого друга Марины Ивановны Константина Бальмонта: «Марина живёт одна со своей семилетней девочкой Алей, которая видит ангелов, пишет мне письма, самые красивые из девических писем, какие я получал когда-либо в жизни, и пишет стихи, совершенно изумительные. Припоминаю сейчас одно, которое могло бы быть отмечено среди лучших японских троестрочий:
Корни сплелись,
Ветви сплелись.
Лес любви».
Поздней осенью 1919 года Марина Ивановна, оставшись одна с двумя маленькими детьми в Москве (Сергей Эфрон в это время воевал в рядах Белой армии), стремясь спасти дочерей от голодной смерти, определяет их в Кунцевский детский приют, что в последствии обернётся трагедией: в начале 1920 года Ирина умирает, а семилетнюю Алю с трудом удается выходить и спасти.
Ариадна часто болела, сначала лихорадкой, потом тифом, но к счастью выжила, а в 1922 году мама с дочерью уехали за границу, в Германию к Сергею Яковлевичу, уехавшему из России вместе с другими белогвардейцами.
Аля отправилась в гимназию в 1922-м, в возрасте десяти лет. К тому времени девочка уже знала латинский алфавит, русский язык, молитвы и азы математики. В этом учебном заведении ее сразу прозвали Пушкиным. Учеба давалась Ариадне с трудом, поэтому вскоре родители забрали ее из учебного заведения, и Марина занималась с ней сама. Цветаева сумела дать ей намного больше, чем стандартная школьная программа, Ариадна прекрасно знала литературу, историю, искусство, стала настоящим полиглотом.
В эмиграции семья испытывает материальные трудности. В 1925 году родился третий ребенок Сергея и Марины - сын Георгий (Мур). В этом же году семья переезжает во Францию.
На жизнь пришлось зарабатывать, кто чем может. Отец получал стипендию, мама писала и публиковала стихи, дочь занималась журналистикой, причем сотрудничала одновременно с четырьмя изданиями. Кроме этого, занималась переводам, вязала и шила мягкие игрушки.
В Париже она была буквально спасительницей семьи. Марина Ивановна писала чешской подруге: «Она ничего не успевает: уборка, лавка, угли, вёдра, еда...» и предсказывала: «Годам к двадцати озлобится люто...».
#ариаднаэфрон
#биография
Ариадна хорошо рисовала. В Париже ей довелось учиться у Натальи Гончаровой, в студии Шухаева, в Ecole de Louvre.
Это дарование спасло её в тяжёлые годы: какое-то время в лагере она разрисовывала ложки и недолго пробыла на лесоповале, да и в ссылке выполняла художественные работы. Рисование преподавала и в Рязани в короткий период между двумя заточениями.
#ариаднаэфрон
#биография
Это дарование спасло её в тяжёлые годы: какое-то время в лагере она разрисовывала ложки и недолго пробыла на лесоповале, да и в ссылке выполняла художественные работы. Рисование преподавала и в Рязани в короткий период между двумя заточениями.
#ариаднаэфрон
#биография
Но вот кем она была поистине Божией милостью – это поэтом-переводчиком. Она переводила Готье, Верлена, Арагона, но наибольшей её удачей был Шарль Бодлер.
Этот поэт плохо давался русским переводчикам. Больно уж его манера противоречила как их жизненному, так и поэтическому опыту. Наверно, чтобы перевести Deprofundisglamavii («Из бездны взываю»), надо было самому оказаться в этой самой бездне.
Помимо этого, занималась переводом стихов Владимира Маяковского и еще нескольких советских поэтов.
До 1937 года Аля живёт с семьей в Париже, проводит время в кругах эмигрантской молодёжи, общается с приехавшим в Париж Пастернаком.
В это время обостряются отношения с матерью, происходит ссора, после которой Аля уходит из дома, а весной 1937 года уезжает из Франции навсегда.
От этого шага ее отговаривали многие, в том числе и Иван Бунин, но, тем не менее, Ариадна приезжает в Советский Союз.
Вслед за дочерью, в этом же году, в СССР вернётся и Сергей Яковлевич, долгие годы живший идеей возвращения и, ко всему прочему, являвшийся сотрудником НКВД, что негативно сказывалось на отношениях с русской эмиграцией и властями Франции.
После возвращения на родину Ариадна работает в редакции советского журнала «Revue de Moscou». Занималась тем же, что и в Париже — публиковала свои репортажи, очерки, статьи, переводы, выполняла иллюстрации.
#ариаднаэфрон
#биография
Этот поэт плохо давался русским переводчикам. Больно уж его манера противоречила как их жизненному, так и поэтическому опыту. Наверно, чтобы перевести Deprofundisglamavii («Из бездны взываю»), надо было самому оказаться в этой самой бездне.
Помимо этого, занималась переводом стихов Владимира Маяковского и еще нескольких советских поэтов.
До 1937 года Аля живёт с семьей в Париже, проводит время в кругах эмигрантской молодёжи, общается с приехавшим в Париж Пастернаком.
В это время обостряются отношения с матерью, происходит ссора, после которой Аля уходит из дома, а весной 1937 года уезжает из Франции навсегда.
От этого шага ее отговаривали многие, в том числе и Иван Бунин, но, тем не менее, Ариадна приезжает в Советский Союз.
Вслед за дочерью, в этом же году, в СССР вернётся и Сергей Яковлевич, долгие годы живший идеей возвращения и, ко всему прочему, являвшийся сотрудником НКВД, что негативно сказывалось на отношениях с русской эмиграцией и властями Франции.
После возвращения на родину Ариадна работает в редакции советского журнала «Revue de Moscou». Занималась тем же, что и в Париже — публиковала свои репортажи, очерки, статьи, переводы, выполняла иллюстрации.
#ариаднаэфрон
#биография
В это же время у неё начинается роман с Самуилом Гуревичем - журналистом, переводчиком. Молодой человек понравился ее родителям, и достаточно быстро влился в круг близких людей. Именно его, Ариадна будет считать своим «первым и единственным мужем», но они никогда официально не оформят свои отношения. Гуревич был на восемь лет старше Ариадны. Как и она, он вырос за пределами России. Детство его прошло в Америке, куда задолго до Октября эмигрировал его отец – профессиональный революционер. Пятнадцати лет мальчика привезли в Россию. Прекрасное знание английского языка многое определило в его будущей судьбе.
#ариаднаэфрон
#биография
#ариаднаэфрон
#биография
В СССР у Ариадны формируется свой круг общения. Девушка искренне восхищается Советским Союзом, продолжает дружбу с Борисом Пастернаком. В последний раз они увидятся за неделю до ее ареста – после будет длительная переписка. В 1939 году из Парижа приезжает Марина Ивановна с Муром.
Семья живёт в это время на подмосковной даче в Болшево. На этой же даче 27 августа 1939 года будет арестована Ариадна Эфрон, а через некоторое время - в октябре арестуют и Сергея Эфрона (он будет расстрелян во второй половине октября 1941 года).
Органы НКВД предъявили Ариадне обвинение в шпионаже, инкриминировали статью 58-6, и Особое Совещание осудило её на восемь лет лагерей.
Марина Цветаева покончила жизнь самоубийством 31 августа 1941 года в эвакуации.
Весной 1943-го оперотдел лагеря предложил Ариадне сотрудничество, которое заключалось в элементарном «стукачестве». Она отказалась, и была немедленно переведена на лесоповал Севжелдорлага. От неминуемой гибели Эфрон спасло вмешательство подруги, актрисы Тамары Сланской, которая каким-то образом раздобыла конверт и отправила письмо гражданскому мужу Ариадны – Гуревичу. Тамара писала, что Алю нужно немедленно вызволять с Севера, иначе, она просто не доживет до конца срока. Гуревич сумел выхлопотать перевод Ариадны в город Потьму, что в Мордовии.
В 1944 году на фронте погибнет девятнадцатилетний Георгий, брат Али. Место его захоронения осталось неизвестным, как и их родителей.
О смерти всех своих родных Ариадна узнает много позже, будучи уже осуждённой и отбывающей наказание в лагере.
После освобождения в 1947 году, имея "минус двенадцать" в паспорте, живёт и работает преподавателем Художественного училища в Рязани.
Возобновляются отношения с Мулей Гуревичем, тайно приезжающим к ней в Рязань.
Ей писал и Борис Пастернак, присылал фрагменты глав «Доктора Живаго». Книга Пастернака ее сильно впечатлила, и Ариадна в одном из писем сообщила Борису о своей мечте. Ей очень хотелось сделать иллюстрации к роману, рисунки пером, чтобы запечатлеть образы такими, какие представляются в ее воображении.
Однако этой мечте сбыться не удалось. В феврале 1949 года последовал новый арест, и ее, как ранее судимую, приговорили к пожизненному проживанию в Туруханском районе Красноярского края.
Вначале Ариадну ставят на тяжелую работу, а потом все же решили использовать ее творческие способности. Ее перевели на работу в клуб, где она занималась оформлением лозунгов и стенгазет. Была организатором культурной и театральной жизни лагеря.
Пастернак поддерживал Ариадну не только морально, он высылал ей деньги, на которые она купила себе небольшой домик и перебралась туда жить.
Самуил Гуревич тоже писал Ариадне в ссылку, и эти его письма находили ее в любом месте, куда в очередной раз забрасывала судьба. Но во время очередной встречи с Ариадной, которая сильно изменилась после отбывания второго срока, стало понятно, вместе они не будут никогда.
В своем дневнике Эфрон записала, что эта встреча прошла как всегда тепло и дружественно, но вместе жить им не суждено. Работа и партия держат мужчину в Москве, тогда как она вынуждена скитаться по провинциям, за много километров от столицы. Она писала, что во время встреч с любимым, которые им разрешают раз в два месяца, она испытывает невыразимую грусть.
Детьми Ариадна Эфрон так и не обзавелась, Самуила Гуревича арестовали и расстреляли как «врага народа» в 1951 г. Больше Аля не пыталась устроить свою личную жизнь.
Реабилитировали Ариадну также внезапно, как и арестовали. В 1955-м с нее сняли все обвинения, за отсутствием состава преступления, она смогла вернуться в Москву.
Спустя 7 лет Эфрон приняли в Союз писателей. Аля наконец-то могла заниматься делом, которое любила больше всего. Она переводила произведения зарубежных писателей, сама писала стихи, издавала поэзию своей матери.
Ариадна оставила после себя книгу писем под названием «А душа не тонет…», зарисовки и рассказы «Моей зимы снега», «Воспоминания дочери», множество цитат.
Она скончалась 26 июля 1975 года в одной из больниц города Тарусы от обширного инфаркта. Ей было 62 года.
#ариаднаэфрон
#биография
Семья живёт в это время на подмосковной даче в Болшево. На этой же даче 27 августа 1939 года будет арестована Ариадна Эфрон, а через некоторое время - в октябре арестуют и Сергея Эфрона (он будет расстрелян во второй половине октября 1941 года).
Органы НКВД предъявили Ариадне обвинение в шпионаже, инкриминировали статью 58-6, и Особое Совещание осудило её на восемь лет лагерей.
Марина Цветаева покончила жизнь самоубийством 31 августа 1941 года в эвакуации.
Весной 1943-го оперотдел лагеря предложил Ариадне сотрудничество, которое заключалось в элементарном «стукачестве». Она отказалась, и была немедленно переведена на лесоповал Севжелдорлага. От неминуемой гибели Эфрон спасло вмешательство подруги, актрисы Тамары Сланской, которая каким-то образом раздобыла конверт и отправила письмо гражданскому мужу Ариадны – Гуревичу. Тамара писала, что Алю нужно немедленно вызволять с Севера, иначе, она просто не доживет до конца срока. Гуревич сумел выхлопотать перевод Ариадны в город Потьму, что в Мордовии.
В 1944 году на фронте погибнет девятнадцатилетний Георгий, брат Али. Место его захоронения осталось неизвестным, как и их родителей.
О смерти всех своих родных Ариадна узнает много позже, будучи уже осуждённой и отбывающей наказание в лагере.
После освобождения в 1947 году, имея "минус двенадцать" в паспорте, живёт и работает преподавателем Художественного училища в Рязани.
Возобновляются отношения с Мулей Гуревичем, тайно приезжающим к ней в Рязань.
Ей писал и Борис Пастернак, присылал фрагменты глав «Доктора Живаго». Книга Пастернака ее сильно впечатлила, и Ариадна в одном из писем сообщила Борису о своей мечте. Ей очень хотелось сделать иллюстрации к роману, рисунки пером, чтобы запечатлеть образы такими, какие представляются в ее воображении.
Однако этой мечте сбыться не удалось. В феврале 1949 года последовал новый арест, и ее, как ранее судимую, приговорили к пожизненному проживанию в Туруханском районе Красноярского края.
Вначале Ариадну ставят на тяжелую работу, а потом все же решили использовать ее творческие способности. Ее перевели на работу в клуб, где она занималась оформлением лозунгов и стенгазет. Была организатором культурной и театральной жизни лагеря.
Пастернак поддерживал Ариадну не только морально, он высылал ей деньги, на которые она купила себе небольшой домик и перебралась туда жить.
Самуил Гуревич тоже писал Ариадне в ссылку, и эти его письма находили ее в любом месте, куда в очередной раз забрасывала судьба. Но во время очередной встречи с Ариадной, которая сильно изменилась после отбывания второго срока, стало понятно, вместе они не будут никогда.
В своем дневнике Эфрон записала, что эта встреча прошла как всегда тепло и дружественно, но вместе жить им не суждено. Работа и партия держат мужчину в Москве, тогда как она вынуждена скитаться по провинциям, за много километров от столицы. Она писала, что во время встреч с любимым, которые им разрешают раз в два месяца, она испытывает невыразимую грусть.
Детьми Ариадна Эфрон так и не обзавелась, Самуила Гуревича арестовали и расстреляли как «врага народа» в 1951 г. Больше Аля не пыталась устроить свою личную жизнь.
Реабилитировали Ариадну также внезапно, как и арестовали. В 1955-м с нее сняли все обвинения, за отсутствием состава преступления, она смогла вернуться в Москву.
Спустя 7 лет Эфрон приняли в Союз писателей. Аля наконец-то могла заниматься делом, которое любила больше всего. Она переводила произведения зарубежных писателей, сама писала стихи, издавала поэзию своей матери.
Ариадна оставила после себя книгу писем под названием «А душа не тонет…», зарисовки и рассказы «Моей зимы снега», «Воспоминания дочери», множество цитат.
Она скончалась 26 июля 1975 года в одной из больниц города Тарусы от обширного инфаркта. Ей было 62 года.
#ариаднаэфрон
#биография
Александр Менделевич Гликберг (настоящее имя Саши Черного) родился в Одессе в зажиточной еврейской семье.
У Александра было четверо братьев и сестер. Так вышло, что родители дали двум своим сыновьям одинаковые имена – Саша. Один был светленький – его называли Саша Белый, другой, будущий поэт, темненький – его называли, соответственно, Саша Черный.
Мать не баловала своих детей вниманием – она часто болела, отпрыски были ей в тягость. Отец редко бывал дома, поскольку по долгу службы постоянно находится в разъездах. Будучи человеком крутого нрава, он наказывал детей за малейшую провинность. Саша рос замкнутым и нелюдимым.
Для того чтобы дать возможность сыну получить образование в гимназии, мальчика крестили в русской православной церкви (поскольку годом ранее он не прошел в неё по процентной норме для евреев).
При этом учеба ему не давалась, и в 15 лет Гликберг сбежал из дома в Петербург. Первое время отец высылал ему деньги, чтобы он мог снимать себе жилье.
В столице мальчик продолжил обучение, но через год провалил экзамен по алгебре, и его отчислили. После этого Мендель Гликберг отказался оплачивать комнату сыну, и вскоре будущий поэт оказался на улице, бродяжничал и попрошайничал.
В 1898 году историю о брошенном мальчике напечатала газета «Сын Отечества», и его взял на воспитание состоятельный чиновник из Житомира Константин Роше. Он привил своему воспитаннику любовь к поэзии, обучал его музыке. Осенью этого же года Александр Гликберг поступил в житомирскую гимназию. Но ее он тоже не окончил: поругался с директором и был отчислен без права возобновить учебу.
В это время Гликбергу было почти 20 лет. Попытки получить образование на этом он оставил и вскоре добровольцем ушел в армию.
После службы Александр два года работал в Новоселицкой таможне, а потом увлекся литературным творчеством. В 1904 году его статьи, театральные рецензии и фельетоны напечатали в житомирской газете «Волынский вестник»; здесь же под псевдонимом «Сам по себе» и «Мечтатель» Гликберг опубликовал первые стихи.
В 1905 году он снова уехал в Петербург. Здесь встретил свою будущую супругу Марию Васильеву, студентку Бестужевских курсов.
Современник поэта Корней Чуковский так описывал ее: «Жена его, Мария Ивановна, была доктор философии. Она преподавала в высших учебных заведениях логику, и, признаться, я ее немножко побаивался. Да и он, кажется, тоже».
Жена была старше поэта на 9 лет, она стала его верным другом и ангелом хранителем, не раз вытягивала его из приступов глубокой депрессии, к которой он был склонен. Правда, несмотря на то, что в их семье царили мир и взаимопонимание, детей в этом браке так и не появилось.
В Санкт-Петербурге Черный продолжил печататься, его популярность нарастала.
Корней Чуковский писал, что «читатель, купив журнал, первым делом искал в нём новые стихи Саши Чёрного, до того он был популярен.»
Когда поэту было всего 25 лет, он уже сотрудничал с пятью крупными петербургскими журналами.
Первое произведение, опубликованное под именем “Саша Чёрный”, сатирический стих “Чепуха”, вызвало такую бурю возмущения, что напечатавший его журнал был закрыт по указу властей, но само стихотворение распространилось в списках по всей стране.
Фрагмент:
Витте родиной живет
И себя не любит.
Вся страна с надеждой ждет,
Кто ее погубит…
В 1906 году вышел в свет сборник стихов «Разные мотивы» под именем «А. Гликберг», который вскоре был запрещен цензурой из-за политической сатиры, но и это не останавило автора.
Язвительные стихи поэта согласились печатать в других изданиях. С этого времени к нему пришла слава сатирика, а имя Саша Чёрный стало постоянным псевдонимом Александра Гликберга.
«Но знаете, этот «Саша» мне много горя доставил, еще в Петербурге каждый встречный-поперечный фамильярно окликал меня «Саша», да и тут (в Европе) — столько времени прошло — каждый недоросль пристает с этим «Сашей»
Несмотря на свою известность, Саша был очень скрытен. Он не любил выступать на публике и печатать свои произведения, которые расходились с легкой руки.
#черный
#биография
У Александра было четверо братьев и сестер. Так вышло, что родители дали двум своим сыновьям одинаковые имена – Саша. Один был светленький – его называли Саша Белый, другой, будущий поэт, темненький – его называли, соответственно, Саша Черный.
Мать не баловала своих детей вниманием – она часто болела, отпрыски были ей в тягость. Отец редко бывал дома, поскольку по долгу службы постоянно находится в разъездах. Будучи человеком крутого нрава, он наказывал детей за малейшую провинность. Саша рос замкнутым и нелюдимым.
Для того чтобы дать возможность сыну получить образование в гимназии, мальчика крестили в русской православной церкви (поскольку годом ранее он не прошел в неё по процентной норме для евреев).
При этом учеба ему не давалась, и в 15 лет Гликберг сбежал из дома в Петербург. Первое время отец высылал ему деньги, чтобы он мог снимать себе жилье.
В столице мальчик продолжил обучение, но через год провалил экзамен по алгебре, и его отчислили. После этого Мендель Гликберг отказался оплачивать комнату сыну, и вскоре будущий поэт оказался на улице, бродяжничал и попрошайничал.
В 1898 году историю о брошенном мальчике напечатала газета «Сын Отечества», и его взял на воспитание состоятельный чиновник из Житомира Константин Роше. Он привил своему воспитаннику любовь к поэзии, обучал его музыке. Осенью этого же года Александр Гликберг поступил в житомирскую гимназию. Но ее он тоже не окончил: поругался с директором и был отчислен без права возобновить учебу.
В это время Гликбергу было почти 20 лет. Попытки получить образование на этом он оставил и вскоре добровольцем ушел в армию.
После службы Александр два года работал в Новоселицкой таможне, а потом увлекся литературным творчеством. В 1904 году его статьи, театральные рецензии и фельетоны напечатали в житомирской газете «Волынский вестник»; здесь же под псевдонимом «Сам по себе» и «Мечтатель» Гликберг опубликовал первые стихи.
В 1905 году он снова уехал в Петербург. Здесь встретил свою будущую супругу Марию Васильеву, студентку Бестужевских курсов.
Современник поэта Корней Чуковский так описывал ее: «Жена его, Мария Ивановна, была доктор философии. Она преподавала в высших учебных заведениях логику, и, признаться, я ее немножко побаивался. Да и он, кажется, тоже».
Жена была старше поэта на 9 лет, она стала его верным другом и ангелом хранителем, не раз вытягивала его из приступов глубокой депрессии, к которой он был склонен. Правда, несмотря на то, что в их семье царили мир и взаимопонимание, детей в этом браке так и не появилось.
В Санкт-Петербурге Черный продолжил печататься, его популярность нарастала.
Корней Чуковский писал, что «читатель, купив журнал, первым делом искал в нём новые стихи Саши Чёрного, до того он был популярен.»
Когда поэту было всего 25 лет, он уже сотрудничал с пятью крупными петербургскими журналами.
Первое произведение, опубликованное под именем “Саша Чёрный”, сатирический стих “Чепуха”, вызвало такую бурю возмущения, что напечатавший его журнал был закрыт по указу властей, но само стихотворение распространилось в списках по всей стране.
Фрагмент:
Витте родиной живет
И себя не любит.
Вся страна с надеждой ждет,
Кто ее погубит…
В 1906 году вышел в свет сборник стихов «Разные мотивы» под именем «А. Гликберг», который вскоре был запрещен цензурой из-за политической сатиры, но и это не останавило автора.
Язвительные стихи поэта согласились печатать в других изданиях. С этого времени к нему пришла слава сатирика, а имя Саша Чёрный стало постоянным псевдонимом Александра Гликберга.
«Но знаете, этот «Саша» мне много горя доставил, еще в Петербурге каждый встречный-поперечный фамильярно окликал меня «Саша», да и тут (в Европе) — столько времени прошло — каждый недоросль пристает с этим «Сашей»
Несмотря на свою известность, Саша был очень скрытен. Он не любил выступать на публике и печатать свои произведения, которые расходились с легкой руки.
#черный
#биография
В 1908 году ему присвоили звание «Король поэтов», но он не участвовал в литературных вечерах, из всех коллег общался только с Александром Куприным и Леонидом Андреевым.
«Худощавый, узкоплечий, невысокого роста, он, казалось, очутился среди этих людей поневоле и был бы рад уйти от них, подальше. Он не участвовал в их шумных разговорах и, когда они шутили, не смеялся. Грудь у него была впалая, шея тонкая, лицо без улыбки», - Корней Чуковский
Во времена Первой мировой войны (с 1914 года) Александр служил рядовым в пятой армии при полевом лазарете, вместе с женой. В это же время работал как прозаик, издавая сборники и детские книги. Однако, не выдержав ужасов войны, впал в депрессию и был помещен в госпиталь.
Революции поэт не принял, в 1920-м по поддельным документам смог получить литовское подданство и эмигрировать в Германию. Некоторое время жил в Италии, потом в Париже. На юге Франции провел он последние годы жизни.
Его стихи эмигрантского периода проникнуты мучительной ностальгией. В 1923 году в Германии вышел том стихотворений «Жажда» - очень грустная книга о жгучей тоске по родине, об эмигрантском сиротстве.
В период экономического кризиса в Европе был вынужден уехать из Италии в Париж. Переезд обошелся дорого: Чёрному пришлось продать Римскому университету свою коллекцию произведений русских классиков, которую он собирал всю жизнь.
Поэт часто участвовал в благотворительных вечерах в помощь инвалидам Первой мировой войны и посещал русских эмигрантов во французских городах, в Бельгии, Сербии и Чехии. Он также поддерживал молодых русских писателей: привозил сборники соотечественников, выступал на литературных вечерах, помогал выпускать альманахи.
«Есть два рода помощи: есть похвала, подписанная громким именем, и есть помощь в прямом смысле слова: советы старшего, его пометы на рукописи новичка, — волнистая линия недоумения, осторожно исправленная безграмотность, — его прекрасное сдержанное поощрение, и уже ничем не сдерживаемое содействие. Вот этот второй — важнейший — род помощи я и получил от Александра Михайловича», - Владимир Набоков
Смерть Саши Черного была внезапной и неожиданной: рискуя жизнью, он помогал соседям тушить пожар, а потом, уже дома, у него произошел сердечный приступ. Умер он во Франции в местечке Лаванду 5 августа 1932 года. Ему было всего 52 года.
Был похоронен в департаменте Вар, однако могила поэта была утеряна. Есть две версии: первая банальная: за могилу Чёрного просто некому было платить и её передали другим людям, а вторая гласит, что во время войны снаряд упал прямо на место захоронения поэта и уничтожил его.
В СССР Сашу Чёрного внесли в учебную программу по литературе, а многие его работы экранизировали.
На стихи Саши Чёрного были написаны и исполнены песни многими современными музыкантами, среди которых Жанна Агузарова и группа «Браво», Максим Покровский (группа «Ногу свело!»), Александр Васильев (группа «Сплин»), Аркадий Северный, Александр Новиков.
#черный
#биография
«Худощавый, узкоплечий, невысокого роста, он, казалось, очутился среди этих людей поневоле и был бы рад уйти от них, подальше. Он не участвовал в их шумных разговорах и, когда они шутили, не смеялся. Грудь у него была впалая, шея тонкая, лицо без улыбки», - Корней Чуковский
Во времена Первой мировой войны (с 1914 года) Александр служил рядовым в пятой армии при полевом лазарете, вместе с женой. В это же время работал как прозаик, издавая сборники и детские книги. Однако, не выдержав ужасов войны, впал в депрессию и был помещен в госпиталь.
Революции поэт не принял, в 1920-м по поддельным документам смог получить литовское подданство и эмигрировать в Германию. Некоторое время жил в Италии, потом в Париже. На юге Франции провел он последние годы жизни.
Его стихи эмигрантского периода проникнуты мучительной ностальгией. В 1923 году в Германии вышел том стихотворений «Жажда» - очень грустная книга о жгучей тоске по родине, об эмигрантском сиротстве.
В период экономического кризиса в Европе был вынужден уехать из Италии в Париж. Переезд обошелся дорого: Чёрному пришлось продать Римскому университету свою коллекцию произведений русских классиков, которую он собирал всю жизнь.
Поэт часто участвовал в благотворительных вечерах в помощь инвалидам Первой мировой войны и посещал русских эмигрантов во французских городах, в Бельгии, Сербии и Чехии. Он также поддерживал молодых русских писателей: привозил сборники соотечественников, выступал на литературных вечерах, помогал выпускать альманахи.
«Есть два рода помощи: есть похвала, подписанная громким именем, и есть помощь в прямом смысле слова: советы старшего, его пометы на рукописи новичка, — волнистая линия недоумения, осторожно исправленная безграмотность, — его прекрасное сдержанное поощрение, и уже ничем не сдерживаемое содействие. Вот этот второй — важнейший — род помощи я и получил от Александра Михайловича», - Владимир Набоков
Смерть Саши Черного была внезапной и неожиданной: рискуя жизнью, он помогал соседям тушить пожар, а потом, уже дома, у него произошел сердечный приступ. Умер он во Франции в местечке Лаванду 5 августа 1932 года. Ему было всего 52 года.
Был похоронен в департаменте Вар, однако могила поэта была утеряна. Есть две версии: первая банальная: за могилу Чёрного просто некому было платить и её передали другим людям, а вторая гласит, что во время войны снаряд упал прямо на место захоронения поэта и уничтожил его.
В СССР Сашу Чёрного внесли в учебную программу по литературе, а многие его работы экранизировали.
На стихи Саши Чёрного были написаны и исполнены песни многими современными музыкантами, среди которых Жанна Агузарова и группа «Браво», Максим Покровский (группа «Ногу свело!»), Александр Васильев (группа «Сплин»), Аркадий Северный, Александр Новиков.
#черный
#биография