Ты рядом
Ты — рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты — рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить.
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!
Юлия Друнина
#друнина
#любовь
#тыесть
#счастье
#рядом
Ты — рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты — рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить.
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!
Юлия Друнина
#друнина
#любовь
#тыесть
#счастье
#рядом
Любовь
Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
— Не так уж он красив! —
А сердце отвечает:
— Ну и что ж!
Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь…
Ты говоришь:
— Не так уж он умен! —
А сердце отвечает:
— Ну и что ж!
Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
— Пропадешь! —
А сердце отвечает:
— Ну и что ж!
Юлия Друнина
#друнина
Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
— Не так уж он красив! —
А сердце отвечает:
— Ну и что ж!
Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь…
Ты говоришь:
— Не так уж он умен! —
А сердце отвечает:
— Ну и что ж!
Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
— Пропадешь! —
А сердце отвечает:
— Ну и что ж!
Юлия Друнина
#друнина
Два вечера
Мы стояли у Москвы-реки,
Тёплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел -
Так порою на чужих глядят.
Посмотрел и улыбнулся мне:
- Ну, какой же из тебя солдат?
Как была ты, право, на войне?
Неужель спала ты на снегу,
Автомат пристроив в головах?
Понимаешь, просто не могу
Я тебя представить в сапогах!..
Я же вечер вспомнила другой:
Миномёты били, падал снег.
И сказал мне тихо дорогой,
На тебя похожий человек:
- Вот, лежим и мёрзнем на снегу,
Будто и не жили в городах...
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблуках!..
Юлия Друнина
1952
#друнина
Мы стояли у Москвы-реки,
Тёплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел -
Так порою на чужих глядят.
Посмотрел и улыбнулся мне:
- Ну, какой же из тебя солдат?
Как была ты, право, на войне?
Неужель спала ты на снегу,
Автомат пристроив в головах?
Понимаешь, просто не могу
Я тебя представить в сапогах!..
Я же вечер вспомнила другой:
Миномёты били, падал снег.
И сказал мне тихо дорогой,
На тебя похожий человек:
- Вот, лежим и мёрзнем на снегу,
Будто и не жили в городах...
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблуках!..
Юлия Друнина
1952
#друнина
Сегодня день рождения поэта Юлии Друниной (10 мая 1924, Москва - 21 ноября 1991, Московская область), участницы Великой Отечественной войны, написавшей в 1943 году наверно одно из самых известных и сильных военных стихотворений:
Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
#друнина
#деньрождения
Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
#друнина
#деньрождения
Юлия Владимировна Друнина родилась 10 мая 1924 года в Москве в интеллигентной семье. Мама работала в библиотеке, давала музыкальные уроки, владела несколькими иностранными языками, а отец преподавал историю детям в той школе, в которую впоследствии пошла учиться маленькая Юля. Жила семья небогато в коммунальной квартире.
Вся биография Юлии тесно связана с литературой. Способность к стихосложению проявилась у девочки в детстве. Она писала стихи о природе, о любви, о своих мыслях и чувствах. Девочка активно занималась в литературном кружке, много раз принимала участие в различных конкурсах юных поэтов.
В конце 1930-х годов ее стихотворение «Мы вместе за школьной партой сидели» на одном из литературных конкурсов было признано лучшим, напечатано в издании «Учительская газета» и передано по радио.
На утро после выпускного в 1941-м Юля, как и все её одноклассники, услышала, что началась война.
Юля записалась в добровольную санитарную дружину и отправилась на фронт в качестве санинструктора, а чтобы её взяли "приписала" себе 1 год, ведь ей было всего 17 лет.
Осенью она рыла окопы под Москвой, попала под обстрел, отстала от основной группы. Примкнула к пехотному отряду. Они вместе две недели выходили из окружения. Так случилось, что именно в этот момент Юля встретила свою первую любовь. В будущем она никогда не говорила о том, как его звали, а в своих стихах того периода скромно называла его «Комбат». В мирной жизни, как и Юлин отец, он был учителем. Любовь была недолгой. Командир батальона погиб в тяжелых боях на подступах к Москве. А Юле после долгих мытарств вместе с несколькими бойцами удалось вырваться из окружения и вернуться в Москву.
Вместе с родителями она эвакуировалась в сибирский городок, хотела вернуться на фронт, но отец был против. Он умер от инсульта зимой 42-го и Юля сразу отправляется на фронт медицинской сестрой. Близкие фронтовые товарищи называли ее Друней.
В 1943 году Юля была тяжело ранена — осколок снаряда вошел в шею слева и застрял всего в паре миллиметров от сонной артерии. Не подозревая о серьезности ранения, она просто замотала шею бинтами и продолжала работать. Скрывала, пока не стало совсем плохо. Очнулась уже в госпитале и там узнала, что была на волосок от смерти.
Вылечившись от ранения, на полученное денежное довольствие Юля купила черное шелковое платье. Надела поверх него китель с медалью, отправилась сдавать экзамены в литературный институт, но не поступила. Всю первую пенсию по инвалидности потратила на три порции мороженого.
Потерпев неудачу при поступлении, снова отправилась на фронт.
Однажды столкнулась с пленным молодым немцем. Даже хотела обработать его раны, но получила удар сапогом в живот.
Одна из близких подруг Юлии, Зинаида Самсонова вынесла с поля боя 50 раненых. В одном из сражений она погибла. И Юлия, в память о подруге посвятила ей стихотворение «Зинка». Это произведение стало самым известным из ее военных стихотворений.
Незадолго до конца войны снова была сильно контужена и комиссована, после чего возвратилась в столицу.
За время войны Юлия Владимировна прошла путь от рядового санинструктора до старшины медицинской службы, хотя она с детства слыла трусихой и боялась вида крови.
За службу в армии Юлия Друнина была награждена: Орденами Красной Звезды, Отечественной Войны 1й степени, а также 3 медалями.
Война, ворвавшаяся в юность Юлии, оставила в ее душе неизгладимый след. Она написала множество стихов о военных годах, наполненных невыразимым горем, страхом, постоянными лишениями и страданиями.
Во время войны Юля сильно похудела. Чтобы казаться толще, надевала на себя много одежды. Несколько лет носила военную одежду, кирзовые сапоги.
После возвращения с фронта и получения инвалидности в 1944 году Юля просто стала посещать лекции Литературного института, и никто не посмел выгнать калеку-фронтовика. Здесь познакомилась с будущим мужем Николаем Старшиновым, поэтом. Он тоже был фронтовиком, инвалидом. Родилась дочь Елена. Поэтому институт закончила только в 52-ом году. Стихи тогда не писала. С первым мужем прожила 15 лет.
#друнина
#биография
Вся биография Юлии тесно связана с литературой. Способность к стихосложению проявилась у девочки в детстве. Она писала стихи о природе, о любви, о своих мыслях и чувствах. Девочка активно занималась в литературном кружке, много раз принимала участие в различных конкурсах юных поэтов.
В конце 1930-х годов ее стихотворение «Мы вместе за школьной партой сидели» на одном из литературных конкурсов было признано лучшим, напечатано в издании «Учительская газета» и передано по радио.
На утро после выпускного в 1941-м Юля, как и все её одноклассники, услышала, что началась война.
Юля записалась в добровольную санитарную дружину и отправилась на фронт в качестве санинструктора, а чтобы её взяли "приписала" себе 1 год, ведь ей было всего 17 лет.
Осенью она рыла окопы под Москвой, попала под обстрел, отстала от основной группы. Примкнула к пехотному отряду. Они вместе две недели выходили из окружения. Так случилось, что именно в этот момент Юля встретила свою первую любовь. В будущем она никогда не говорила о том, как его звали, а в своих стихах того периода скромно называла его «Комбат». В мирной жизни, как и Юлин отец, он был учителем. Любовь была недолгой. Командир батальона погиб в тяжелых боях на подступах к Москве. А Юле после долгих мытарств вместе с несколькими бойцами удалось вырваться из окружения и вернуться в Москву.
Вместе с родителями она эвакуировалась в сибирский городок, хотела вернуться на фронт, но отец был против. Он умер от инсульта зимой 42-го и Юля сразу отправляется на фронт медицинской сестрой. Близкие фронтовые товарищи называли ее Друней.
В 1943 году Юля была тяжело ранена — осколок снаряда вошел в шею слева и застрял всего в паре миллиметров от сонной артерии. Не подозревая о серьезности ранения, она просто замотала шею бинтами и продолжала работать. Скрывала, пока не стало совсем плохо. Очнулась уже в госпитале и там узнала, что была на волосок от смерти.
Вылечившись от ранения, на полученное денежное довольствие Юля купила черное шелковое платье. Надела поверх него китель с медалью, отправилась сдавать экзамены в литературный институт, но не поступила. Всю первую пенсию по инвалидности потратила на три порции мороженого.
Потерпев неудачу при поступлении, снова отправилась на фронт.
Однажды столкнулась с пленным молодым немцем. Даже хотела обработать его раны, но получила удар сапогом в живот.
Одна из близких подруг Юлии, Зинаида Самсонова вынесла с поля боя 50 раненых. В одном из сражений она погибла. И Юлия, в память о подруге посвятила ей стихотворение «Зинка». Это произведение стало самым известным из ее военных стихотворений.
Незадолго до конца войны снова была сильно контужена и комиссована, после чего возвратилась в столицу.
За время войны Юлия Владимировна прошла путь от рядового санинструктора до старшины медицинской службы, хотя она с детства слыла трусихой и боялась вида крови.
За службу в армии Юлия Друнина была награждена: Орденами Красной Звезды, Отечественной Войны 1й степени, а также 3 медалями.
Война, ворвавшаяся в юность Юлии, оставила в ее душе неизгладимый след. Она написала множество стихов о военных годах, наполненных невыразимым горем, страхом, постоянными лишениями и страданиями.
Во время войны Юля сильно похудела. Чтобы казаться толще, надевала на себя много одежды. Несколько лет носила военную одежду, кирзовые сапоги.
После возвращения с фронта и получения инвалидности в 1944 году Юля просто стала посещать лекции Литературного института, и никто не посмел выгнать калеку-фронтовика. Здесь познакомилась с будущим мужем Николаем Старшиновым, поэтом. Он тоже был фронтовиком, инвалидом. Родилась дочь Елена. Поэтому институт закончила только в 52-ом году. Стихи тогда не писала. С первым мужем прожила 15 лет.
#друнина
#биография
Друнина обладала очень привлекательной внешностью. Ее расположения безрезультатно добивались известные поэты Антокольский и Щипачев. За это они препятствовали появлению её стихов в литературных журналах.
После войны о Юлии Друниной стали говорить, как об одной из самых молодых талантливых поэтов военного времени. Популярный советский журнал «Знамя» в 1945 году опубликовал ее несколько стихов, а уже спустя 3 года вышел ее первый сборник, «В солдатской шинели». В общей сложности Друнина выпустила несколько поэтических сборников, несколько ее стихов вошли в школьную программу, а композитор Александра Пахмутова на ее стихи написала песни: «Походная кавалерийская» и «Ты – рядом».
В Союз писателей её приняли в 1947 году. Это стало признанием поэтического таланта и неплохой материальной поддержкой.
В 1954 поэтесса окончила сценарные курсы при Союзе Кинематографистов. Во время обучения познакомилась с известным деятелем кино Алексеем Каплером, который был старше ее на 20 лет, влюбилась. Он отсидел в сталинских лагерях. Шесть лет они скрывали отношения, потом развелись со своими супругами и поженились. Прожили вместе около 20 лет. Юлия очень тяжело пережила смерть второго мужа.
Через несколько лет она снова попыталась устроить личную жизнь. Избранником оказался чиновник, занимавший достаточно высокий пост. Но он не смог заменить покойного мужа.
В 1967 Друнина побывала в ГДР и ФРГ, Западном Берлине. В ответах на вопросы немецких журналистов утверждала, что весь смысл войны для граждан СССР был в защите женственности и материнства.
Её стихи часто публиковали в различных журналах и газетах. Друнина написала и прозаическое произведение – повесть «Алиска», в которой рассказывалось о принесенном домой из леса лисенке. В 1979 году выпустила книгу автобиографического содержания под названием «С тех вершин».
Кроме написания собственных, Юлия Владимировна переводила стихи болгарских, казахских, татарских поэтов.
В 80е годы она выступала в советской прессе с публицистическими статьями, в которых описывала свою тревогу по поводу неудач перестроечного периода, ломки системы ценностей. Также поэтесса защищала права Советской Армии, ветеранов Великой Отечественной Войны и войны в Афганистане.
Когда родилась внучка, Друнина не хотела, чтобы ее называли бабушкой. В 60 лет научилась водить автомобиль, получила водительские права.
В 1990-м Юлия Владимировна была избрана народным депутатом Верховного Совета, с воодушевлением начала работу, намереваясь отстаивать права бывших фронтовиков и афганцев, но в скором времени покинула депутатский корпус, осознав бесполезность этой должности для практических действий.
В августе 91-го защищала Белый Дом. Своей общественной деятельностью пыталась отстоять льготы ветеранам войны и боевых действий.
Даже спустя десятилетия по военной привычке Юлия делила окружающих на своих и чужих, чувства - на любовь и ненависть, а цвета - на черное и белое. И когда вначале 90-х перевернулось с ног на голову все, чем она жила, что любила, во что верила, поэтесса просто не смогла этого пережить: «Как летит под откос Россия, не могу, не хочу смотреть».
Осенью 1991 года Юлия Друнина покончила с собой. Она была подавлена развалом Советского Союза, разрушением тех идеалов и страны, за которые сражалась. В предсмертной записке она написала:
«Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно только имея крепкий личный тыл… Правда, мучает мысль о грехе самоубийства, хотя я, увы, не верующая. Но если Бог есть, он поймет меня. 20.11.91».
Друнина открыла в своем автомобиле выхлопную трубу, после чего заперлась в гараже.
Последней просьбой Юлии, которую она озвучила в предсмертной записке, было похоронить ее на столичном Старокрымском кладбище, около Алексея Каплера. Дочь Елена увезла гроб с телом матери в Крым, где похоронила. При жизни Юлии отношения с дочерью не складывались.
#друнина
#биография
После войны о Юлии Друниной стали говорить, как об одной из самых молодых талантливых поэтов военного времени. Популярный советский журнал «Знамя» в 1945 году опубликовал ее несколько стихов, а уже спустя 3 года вышел ее первый сборник, «В солдатской шинели». В общей сложности Друнина выпустила несколько поэтических сборников, несколько ее стихов вошли в школьную программу, а композитор Александра Пахмутова на ее стихи написала песни: «Походная кавалерийская» и «Ты – рядом».
В Союз писателей её приняли в 1947 году. Это стало признанием поэтического таланта и неплохой материальной поддержкой.
В 1954 поэтесса окончила сценарные курсы при Союзе Кинематографистов. Во время обучения познакомилась с известным деятелем кино Алексеем Каплером, который был старше ее на 20 лет, влюбилась. Он отсидел в сталинских лагерях. Шесть лет они скрывали отношения, потом развелись со своими супругами и поженились. Прожили вместе около 20 лет. Юлия очень тяжело пережила смерть второго мужа.
Через несколько лет она снова попыталась устроить личную жизнь. Избранником оказался чиновник, занимавший достаточно высокий пост. Но он не смог заменить покойного мужа.
В 1967 Друнина побывала в ГДР и ФРГ, Западном Берлине. В ответах на вопросы немецких журналистов утверждала, что весь смысл войны для граждан СССР был в защите женственности и материнства.
Её стихи часто публиковали в различных журналах и газетах. Друнина написала и прозаическое произведение – повесть «Алиска», в которой рассказывалось о принесенном домой из леса лисенке. В 1979 году выпустила книгу автобиографического содержания под названием «С тех вершин».
Кроме написания собственных, Юлия Владимировна переводила стихи болгарских, казахских, татарских поэтов.
В 80е годы она выступала в советской прессе с публицистическими статьями, в которых описывала свою тревогу по поводу неудач перестроечного периода, ломки системы ценностей. Также поэтесса защищала права Советской Армии, ветеранов Великой Отечественной Войны и войны в Афганистане.
Когда родилась внучка, Друнина не хотела, чтобы ее называли бабушкой. В 60 лет научилась водить автомобиль, получила водительские права.
В 1990-м Юлия Владимировна была избрана народным депутатом Верховного Совета, с воодушевлением начала работу, намереваясь отстаивать права бывших фронтовиков и афганцев, но в скором времени покинула депутатский корпус, осознав бесполезность этой должности для практических действий.
В августе 91-го защищала Белый Дом. Своей общественной деятельностью пыталась отстоять льготы ветеранам войны и боевых действий.
Даже спустя десятилетия по военной привычке Юлия делила окружающих на своих и чужих, чувства - на любовь и ненависть, а цвета - на черное и белое. И когда вначале 90-х перевернулось с ног на голову все, чем она жила, что любила, во что верила, поэтесса просто не смогла этого пережить: «Как летит под откос Россия, не могу, не хочу смотреть».
Осенью 1991 года Юлия Друнина покончила с собой. Она была подавлена развалом Советского Союза, разрушением тех идеалов и страны, за которые сражалась. В предсмертной записке она написала:
«Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно только имея крепкий личный тыл… Правда, мучает мысль о грехе самоубийства, хотя я, увы, не верующая. Но если Бог есть, он поймет меня. 20.11.91».
Друнина открыла в своем автомобиле выхлопную трубу, после чего заперлась в гараже.
Последней просьбой Юлии, которую она озвучила в предсмертной записке, было похоронить ее на столичном Старокрымском кладбище, около Алексея Каплера. Дочь Елена увезла гроб с телом матери в Крым, где похоронила. При жизни Юлии отношения с дочерью не складывались.
#друнина
#биография
Зинка
1
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав...
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
3
- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
Юлия Друнина
1944
#друнина
1
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав...
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
3
- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
Юлия Друнина
1944
#друнина
Целовались
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Мама!
Мама!
Я дошла до цели…
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Юлия Друнина
1947
#друнина
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Мама!
Мама!
Я дошла до цели…
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Юлия Друнина
1947
#друнина
Ёлка
На втором Белорусском еще продолжалось затишье,
Шел к закату короткий последний декабрьский день.
Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,
Прибежавшие к нам из сожженных дотла деревень.
Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.
Показалось — конца не предвидится этой войне.
Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.
(Виновато затишье — совсем не до грусти в огне!)
Показалась могилой землянка в четыре наката.
Умирала печурка. Под ватник забрался мороз…
Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:
— Почему ты одна? И чего ты повесила нос?
Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки.
Посмотрела на небо — ракета ль сгорела, звезда?
Прогревая моторы, ревели немецкие танки,
Иногда минометы палили незнамо куда.
А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу,
То застыла не веря: пожарами освещена
Горделиво и скромно красавица елка стояла!
И откуда взялась среди чистого поля она?
Не игрушки на ней, а натертые гильзы блестели,
Между банок с тушенкой трофейный висел шоколад…
Рукавицею трогая лапы замерзшие ели,
Я сквозь слезы смотрела на сразу притихших ребят.
Дорогие мои д`артаньяны из ротной разведки!
Я люблю вас! И буду любить вас до смерти, всю жизнь!
Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки…
Вдруг обвал артналета и чья-то команда: «Ложись!»
Контратака! Пробил санитарную сумку осколок,
Я бинтую ребят на взбесившемся черном снегу…
Сколько было потом новогодних сверкающих елок!
Их забыла, а эту забыть не могу…
Юлия Друнина
#друнина
На втором Белорусском еще продолжалось затишье,
Шел к закату короткий последний декабрьский день.
Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,
Прибежавшие к нам из сожженных дотла деревень.
Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.
Показалось — конца не предвидится этой войне.
Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.
(Виновато затишье — совсем не до грусти в огне!)
Показалась могилой землянка в четыре наката.
Умирала печурка. Под ватник забрался мороз…
Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:
— Почему ты одна? И чего ты повесила нос?
Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки.
Посмотрела на небо — ракета ль сгорела, звезда?
Прогревая моторы, ревели немецкие танки,
Иногда минометы палили незнамо куда.
А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу,
То застыла не веря: пожарами освещена
Горделиво и скромно красавица елка стояла!
И откуда взялась среди чистого поля она?
Не игрушки на ней, а натертые гильзы блестели,
Между банок с тушенкой трофейный висел шоколад…
Рукавицею трогая лапы замерзшие ели,
Я сквозь слезы смотрела на сразу притихших ребят.
Дорогие мои д`артаньяны из ротной разведки!
Я люблю вас! И буду любить вас до смерти, всю жизнь!
Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки…
Вдруг обвал артналета и чья-то команда: «Ложись!»
Контратака! Пробил санитарную сумку осколок,
Я бинтую ребят на взбесившемся черном снегу…
Сколько было потом новогодних сверкающих елок!
Их забыла, а эту забыть не могу…
Юлия Друнина
#друнина
Судный час
Покрывается сердце инеем —
Очень холодно в судный час…
А у вас глаза как у инока —
Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы, —
За избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!
Юлия Друнина
1991
#друнина
Покрывается сердце инеем —
Очень холодно в судный час…
А у вас глаза как у инока —
Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы, —
За избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!
Юлия Друнина
1991
#друнина