* * *

...и, как верно замечено,
было — солнце светило, было — дождь моросил.
Так казалось всегда, что просить-то и нечего.
Вот поэтому я ничего не просил.

Выходил из гостей как в окно Подколесин.
Пахнет йодом постель, но не морем.
И попробуй сказать: всякий опыт полезен,
переложенный горем.

Перегаром шибает, гремит силомером
отдыхающий сад.
Если даже захочешь ходить за примером,
не вернешься назад.

Врассыпную с дружками в неведомом чине
на шумок, на «атас»
разбегается ночь. И по этой причине
я теперь попрошу, чтобы лампу включили,
чтобы свет не погас.

Михаил Айзенберг

1989

#айзенберг

* * *

Летний закат. Золотое его тиснение
перекрывает зелень и проявляет чернь.
Все-таки многое требует объяснения.
Вот курить через силу, спрашивается, зачем?
После прогулки к озеру сердце зачем печалится?
Многое тонко спрашивается. Толком не отвечается.

Но прислонись к березе.
Но обними сосну.
Роза еще как роза. Облако тонет в озере.
По сосне
по березе ли
ножичком полосну

Михаил Айзенберг

1991

#айзенберг

* * *

Нас пугают, а нам не страшно
Нас ругают, а нам не важно
Колют, а нам не больно
Гонят, а нам привольно
Что это мы за люди?
Что ж мы за перепелки?
Нам бы кричать и падать
Нам бы зубами щелкать
И в пустоте ползучей
рыться на всякий случай

Михаил Айзенберг

#айзенберг

* * *

Потянуть до вечера околесицу, а потом, с горы, и сама покатится, обращаясь к новому в небе месяцу.

И теперь никто за меня не хватится, отчего неделя почти спрессована, а пустое время с утра до вечера неумелой кисточкой нарисовано, в путевом блокноте едва помечено.

Если вместе сложатся время скорое и мое дыхание терпеливое, отзовется именем то искомое, ни на что известное не делимое.

Если полное имя его – отчаяние, а его уменьшительное – смирение, пусть простое тающее звучание за меня окончит стихотворение.

Михаил Айзенберг

1997

#айзенберг

* * *

Свет проводит длинные линии.
Город выставлен под стекло,
словно окна везде заклинили.
Хорошо тут у вас, тепло.

Даже медленный топот зелени
без отзывчивой темноты –
вроде легкого невезения,
уводящего от беды.

В переулках большие тени
ходят важными господами.
Загляденье, запустение –
как бы их поменять местами? –

переучивая, подучивая
делать маленькие подарки
темноте, для такого случая
пересаженной в иномарки.

Михаил Айзенберг

#айзенберг

* * *

Дочка, щёки круглые, стоит,
плачет в мокрую варежку.
 
Сорок лет прошло,
и никак нельзя
броситься сломя голову.

Михаил Айзенберг

#айзенберг

* * *

Умная липа предчувствует холода.
Ходит кругами синий дымок отечества.
Собственным именем никогда
не называйте то, что уже не лечится.

Завтра на мир посмотришь, а он такой:
за полотном, тонким лучом проколотом,
только и есть сияющий там покой
и синева, пришедшая вместе с холодом.

Михаил Айзенберг

#айзенберг

* * *

В который раз природой притворится растрепанная в клеточку тетрадь. Приветливая чистая страница прочитана, пора и закрывать. Тогда дерюгой видится листва; присмотришься — оберточной бумагой. Хватает отдаленного родства их уловить на схожести инакой. Здесь на траву находит тень куста, бледнеет и становится нечеткой. А тишина томительно проста и стянута простой бечевкой.

Михаил Айзенберг

#айзенберг

* * *

И откуда мысли взять под старость,
если мыслей сроду не бывало,
а теперь и вовсе не осталось.
 
Облачных развалин постояльцы,
гости недостроенных гостиниц
навсегда ушли и не простились.
 
«Вот оно, готовое решенье» —
лёгкими подсказывал толчками
шум, идущий на опереженье.
 
Голос, покидающий пределы, —
только он укажет, где мы были,
если даже не были нигде мы.
 
Только убегающая строчка
переправит «не было» на «было»,
на полях рисуя ангелочка.

Михаил Айзенберг

#айзенберг

* * *

А теперь пускай говорит ледник,
языком свою перейдя черту,
за того, узнавшего не из книг,
каково без сна ночевать во льду.

Не судьба, рассказанная с конца,
а по камню так провели резцом,
что хватало сил не терять лица.
Но куда пускают с таким лицом?

И откуда власть, опускаясь вниз,
не пропасть как точка в пустой дали?
Мирового Дерева поздний лист,
не касающийся земли.

Михаил Айзенберг

#айзенберг

Два стихотворения

I.

Ушёл бы в тень, чтоб не смущать расцветкой
и странностью своей не по годам.
Всё ничего, но отчего ты ветхий
такой, адам?

Я предлагаю выпить за того,
кто никому не кажется героем;
на ком одно отчётливо тавро:
что никакой магнит в него не встроен.

Пусть кажется, что он один из тех,
кто пополняют глиняное войско,
я пью за ветхий, ненадёжный мех,
за это обречённое геройство.

Никто не знает, сколько надо сил,
чтоб походить на сломанную ветку.
В какую направляемся разведку,
не говорят, кого бы ни спросил.

II.

Уже как будто ничего не жалко,
и время отлетает как побелка,
приёмный начинается покой.

Он думает, что смерть его сиделка,
и если что, поправит одеялко,
и нужное лекарство под рукой.

Какие-то знакомые облатки,
но с посторонней сущностью внутри.
Едва успеешь вытащить закладки,
подходит та, что говорит замри.

Страница, над которой задремал,
дыхание, уснувшее в гортани,
провалятся в сияющий туман,
где вещи не имеют очертаний;

в тот переход, где самый свет засвечен,
и нет концов, и жаловаться нечем.

Михаил Айзенберг

#айзенберг