К сожалению, у меня мало красивых фотографий магазина, но вот их инстаграм! Подписывайтесь, приходите! https://instagram.com/parhomenkobooks?igshid=qzp6xdnb4qts

Сегодня мне хочется возродить рубрику, которую я пополняю хоть изредка, но очень ею горжусь, и надеюсь, что здесь впереди ещё много открытий. Так что даже решила сочинить под неё тэг, вот он: #ОЧ_литературные_путешествия
По тэгу можно посмотреть отчёты о моих поездках по независимым книжным Лондона, Неаполю Элены Ферранте (before it was cool), рассказы о ярмарках и всё такое.

Сейчас сложно представить, но 2020 год я встретила в Италии, в своём любимом Неаполе. Почему не надо повторять эту ошибку и справлять новый год на юге Италии я как-нибудь позже напишу, а в этот раз рассказ будет более-менее с культурологической точки зрения. Всё свободное время отпуска я выделила на то, чтобы посещать культурные памятники, и литературным контекстом стала книга Патрика Барбье «Празднества в Неаполе», про которую я писала пару лет назад. Разумеется, не все исторические здания сохранились в первозданном виде. Театр Сан Карло так вообще сгорел в 1816 году и при реставрации значительно перестроен. Что действительно незыблемо, так это королевский дворец, Палаццио Реале на Пьяцца дель Плебисчито.

Во дворце хотелось увидеть придворный театр, о котором Барбье пишет, что в нынешнем виде он существует с 1786 года. В честь бракосочетания Фердинанда IV и Марии-Каролины переоборудовали дворцовый зал: «… этот teatrino в неоклассическом стиле с огромными, выходящими на дворцовую площадь окнами, изящными статуями и сценой с нависающим королевским вензелем из позолоченного папье-маше и по сей день остается подлинной жемчужиной королевского дворца».

И действительно, несмотря на темноту и холод (а может благодаря), создаётся впечатление чего-то величественного и благородного. Позолота сверкает подлинным богатством, а статуи десяти муз, Минервы и Аполлона на высоте создают эффект присутствия каких-нибудь звёздных знаменитостей. В зале великолепная акустика.

Здесь давали представления исключительно для королевской семьи, ставили комедии и играли кукольные представления для юного наследника, исполняли музыкальные произведения. Во время бомбардировок Второй Мировой войны эти помещения дворца пострадали, были утрачены потолочные росписи Франческо Галанте, Альберто Кьянконе, Винченцо Чиардо и Антонио Брешиани, и они были восстановлены в ходе реконструкции 50-х годов.

Ниже фотографии зала, восстановленной росписи на потолке (Свадьба Посейдона и Амфитриты) и статуи нескольких муз и Аполлона.

Как и было обещано, развёрнутая рецензия на "Пост. Спастись и сохранить" - самое актуальное на данный момент произведение о современной России на мой взгляд.
https://prochtenie.org/reviews/30578?fbclid=IwAR2b4gTWQhgkmoyoqUgqgmxEtv8uwyRUX-efkwb6omiYLzvUzik0Os6eua4

Вчера прочла роман Веры Богдановой «Павел Чжан и прочие речные твари», который вышел в РЕШ, и уже собрал венок положительных отзывов, и номинирован на Нацбест. Я не хотела бы писать стопицоттысячную восторженную рецензию, которую роман однозначно заслуживает. Это очень сильная история о попытке противостояния глубинному злу, о том, как один в поле воин, если знает, что он один. Но при этом история Павла Чжана – это не победа, не слом антиутопической системы, это бесконечное сражение с самим собой. Больше того, этот роман невероятно увлекательный – в современной российской прозе, по-моему, таких примеров по пальцам одной руки.

Вот передо мной два примера современной русской антиутопии (жанр, который у нас становится чуть ли не лидирующим), оба достоверны, с проработанной концепцией мира и мрачно похожие на наше близкое будущее: «Пост. Спастись и сохранить» Дмитрия Глуховского и «Павел Чжан и прочие речные твари» Веры Богдановой. И в аудиосериале Глуховского, и в романе Богдановой есть одна тревожная нота, чем дольше я слышу её, тем больше меня это пугает. И поскольку «Пост» и «Павел Чжан» – не только точные попадания в нерв современности, но и потенциальные бестселлеры, я не могу обойти стороной то, что меня в них больше всего беспокоит. Я говорю о роли женщины в постапокалиптическом мире.

Ниже в моём рассуждении будет много СПОЙЛЕРОВ к «Посту» и «Павлу Чжану».

У героинь обоих произведений: у Мишели во втором «Посте» и у Сони в «Павле Чжане» очень похожая судьба. Женская судьба в самом классическом её восприятии, по домострою. Во-первых, обе женщины беременеют от своих «спасителей» (в последствие выяснится, что ещё именно эти мужчины и оказались той самой единственной любовью для каждой из них). Во-вторых, в какой-то момент они обе перестают бороться и смиряются со своей участью. В-третьих, они обе приходят к вере. Когда я писала рецензию на «Пост. Спастись и сохранить», я подумала, что Дмитрия Глуховского подводит мужская оптика, которую отключить невозможно, поэтому женские образы получились у него несколько клишированными. Но «Павла Чжана» написала женщина. Конечно, в отличие от Мишель, Соня персонаж не центральный, мне кажется, она даже введена, чтобы для Павла Чжана наступила справедливость хотя бы в после-жизни, чтобы его ребёнок получил ту любовь, которая причиталась ему. Мишель в «Посте» почти сразу же видит от ребёнка свою выгоду – сын москвича Саши Кригова позволит ей вернуться в Москву на законных основаниях, и, учитывая через что она прошла, нельзя ей не сочувствовать. Но всё же – почему ребёнок? Потому что это естественная функция женщины? Или это метафорическое рождение будущего, которое выйдет из обновлённой, очищенной от скверны России? Даже не знаю, какая разгадка лучше…

Появление ребёнка напрямую связано с изменением поведения в сторону утраты самостоятельности. В меньшей степени это касается Мишель, которая всю свою беременность пыталась убежать от смерти, и ей было некогда подумать о том, что делать дальше, кроме как продолжать бежать. Она как раз ещё долго протянула по дороге самостоятельности и даже совершила подвиг, бросившись со своей неудобной правдой в самую гущу событий. Сдалась и смирилась Мишель только в самом конце, в тюрьме, откуда уже не было выхода, и откуда её спасли случайно. Соня из романа Веры Богдановой начала сдаваться быстро – с «волчьим» цифровым билетом бывшей участницы террористической организации ей не было места в прежнем мире. Соня хватается за ребёнка как за чудо, разрешение на жизнь от каких-то сил вне этой несправедливости. Можно заметить, как мысли о ребёнке постепенно затмевают Сонины мысли о собственном выживании, и, хотя спасают её от участи эскортницы, но всё равно приводят к случайному спасению третьим лицом. Мужчиной. Сработала классическая схема «дева в беде».

Наконец, третий аспект. При чём тут вера? По идее, спрашивать нужно авторов. Я рискну сделать предположение ниже, но сперва замечу, что и Мишель, и Соня приходят в конце странствий к Богу, вот так, с большой буквы. Я не хочу сейчас оскорбить ничьи чувства. Вера – это важное и личное дело каждого. Но дело в том, что Бог в нашем нынешнем понимании – Отец. Женщина по умолчанию не может быть с ним на равных. Лично для меня христианское рвение Сони в конце романа «Павел Чжан» и поклонение Мишели в церкви своему ангелу-хранителю Михаилу в «Посте» стали своеобразными звоночками: в дивном новом мире женщине сразу укажут её место. Отчаяние положения привело героинь к смирению перед чудом обретения новой жизни. Мы не знаем, кто родится у Мишель (удивительно, что она вообще сохранила ребёнка), но у Сони родился сын, Павел, прямой наследник старой эпохи и одновременно надежда на новую, лучшую. Но какой может быть новая эпоха, если всё начинается по-старому? Соня, в отличие от Мишель, с самого начала была целеустремлённой и пробивной, она хотела быть врачом, и сложно поверить, чтобы такая сильная женщина быстро сдалась, или хотя бы не стала добиваться своего в новом мире другим путём, не ожидая очередного спасения. При том, что Соня – второстепенный персонаж. Мишель же переживает головокружительный переворот судьбы, становясь спасительницей Москвы. Но всё заканчивается тем, что она идёт к иконе, символически возвращая случайно доставшуюся ей силу мужчинам, старцам, отцам.

Здесь должен быть вывод, но его не будет, останется только вопрос: правда ли, что классическое понимание судьбы женщины (кухня-дети-церковь) перейдёт в новую литературу с такими актуальными романами как «Пост. Спастись и сохранить» Дмитрия Глуховского и «Павел Чжан и прочие речные твари» Веры Богдановой? Пока у меня на руках всего два примера, значит, пока можно считать это совпадением, возможно, недостатком смелости авторов. Всё-таки основные идеи их произведений были другими. Но, если писатели способны разглядеть будущее даже после коллапса, почему бы не дать в этом будущем своим женским персонажам возможность писать свою собственную судьбу? Я бы с удовольствием почитала что-то подобное.

«Экономика творчества в XXI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий» Уильям Дерезевиц, перевод с английского Дарьи Ивановской. Издательство «LiveBook»

Казалось бы, книга с таким подзаголовком должна быть тоньше на 599 страниц, а на одной оставшейся крупным шрифтом было бы написано «НИКАК». Но это не совсем так, на собственном творчестве можно заработать, даже если вы не Джоан Роулинг. Уильям Дерезевиц для написания своей книги поговорил с кучей писателей, художников, кинематографистов и музыкантов, и выяснил, как они справляются. Конечно, опыт исключительно американских творцов, и часть его неприменима к России. Но, учитывая глобализацию и то, что интернет уравнял всех, книга будет ценной всем, кто хочет понять, как заработать на результатах своего интеллектуального труда.

«Экономика творчества» делится на несколько больших частей, в каждой из которых автор пытается ответить на конкретную проблему и приводит примеры людей из каждой индустрии (кино, музыка, литература). Отдельное место уделяется краткой истории творчества и творцов, как понятие «художник» в том смысле, в каком мы понимаем его сейчас, появилось и менялось. И, наконец, Дерезевиц предлагает способы борьбы со стереотипами: «художник должен быть голодным», «скромность украшает», «если ты работаешь за деньги – ты продался» и т.п. Если бы нам, людям из индустрии, платили каждый раз по рублю, когда мы слышим что-то подобное, это был бы неиссякаемый источник финансирования нашего творчества.

… разговоры о «творческой карьере» начались ещё в начале 2000-х годов, с ними пришла другая терминология, но в контексте корпоративной работы понятие «творческий» является, по сути, формой пропаганды, способом заставить людей почувствовать себя лучше на своей должности…

«Творчество, – пишет Астра Тейлор в «Народной платформе», – вновь и вновь используется для оправдания низкой заработной платы и незащищённости рабочих мест». Эй, с тобой обращаются как с дерьмом, но с другой стороны – ты креативщик!

Творчество, как и всякая другая работа, требует огромного количества вложенного времени, но в отличие от всякой другой работы, результат здесь нельзя заранее предугадать. А значит, нельзя предсказать и прибыль. Кроме того, в наше время, когда каждый – креативщик, если вы занимаетесь этим самостоятельно (пишете книги, например), то у вас много конкурентов. Контента слишком много, и выживают в таком потоке только те, кто умеет привлекать к себе внимание. В наше время автор должен быть не только творцом, но и грамотным маркетологом: это сложившаяся практика, и придётся нам всем с этим смириться. Не могу не заметить, что это печально сказывается на качестве: много хороших книг несправедливо проходят незамеченными в то время, как книги раскрученных авторов и популярных блогеров, зачастую не имеющие никакой ценности, продаются и обеспечивают крупные концерны финансированием на издание чего-то ещё «популярного». Рулят всегда массы, зачастую в урон качеству.

Следующая проблема, которой Дерезевиц уделяет большое внимание – влияние крупных платформ и мэйджеров, пожирающих малый бизнес (например, независимые издательства) на современный творческий процесс. Интернет-площадкам типа Amazon и Spotify важно количество контента и его регулярное обновление. Темп творчества стремительно вырастает, если ты хочешь удержаться на плаву – генерируй контент без оглядки на качество. При этом прибыль распределяется неравномерно, а компании становятся монополистами, понижая цены на свои услуги, что в свою очередь рушит независимый рынок, и всё – полетели фишки домино. Но и это ещё не самая большая проблема.

Марк Фишер в «Призраках моей жизни» – сборнике эссе о культуре Великобритании – пишет о неведомой ему раньше проблеме: новый мир не производит ничего нового. Где новые музыкальные стили, революции жанров, сотрясание устоев? Сегодняшний музыкальный хит не произвёл бы никакого удивления 20 лет назад, а ведь столь многое поменялось! Все пляшут под дудку маркетологов, принцип того, что пиплу надо давать то, что он и так хавает, благо у нас для этого есть всякие гугл аналитикс и яндекс метрикс.

…в эпоху массовой коммуникации толпа, как правило, идёт туда, куда ей велят продавцы. Но поскольку маркетологи дают нам то, что, по их мнению, нам нравится, что мы уже оценили, что было проверено всей аудиторией и фокус-группами, скармливая нам наши собственные предпочтения, то народ, как правило, ходит по кругу.

А настоящий автор не захочет повторять один и тот же успешный трюк – ему нужно меняться, искать новое, даже если это идёт против запросов рынка. Недавно я стала свидетельницей разговора на фэйсбуке. Мою знакомую сценаристку, талантливого и ответственного автора, продюсер кинул на приличные деньги (не редкая ситуация на рынке, увы). В комментарии бывший преподаватель её пожурил, мол, она занимается ерундой (теликом) вместо того, чтобы зарабатывать деньги в драматургии, где слово автора – закон. Только писать ей нужно будет не «эту вашу современную фигню», а «традиционную драму» (цитата не точная). Он прав, ведь это рабочая схема. Но предлагать молодому писателю с действительно хорошей идеей искалечить её, чтобы вышла пьеса в стиле 60-х годов – а именно это ставят в драмтеатрах по всей стране – означает задавить творчество гораздо медленнее и мучительнее, чем это сделал выше неупомянутый продюсер, который обязательно окажется в чёрных списках работодателей. Я неоднократно видела, как классные идеи моих коллег извращали в мыло для «России-2», потому что пипл это схавает. Только креатива нам тут не хватало! Но в современном театре происходит сейчас слом стереотипов, разработка новых концепций, открытий как для творчества, так и для зрителя. И ещё в поэзии. Это традиционно сферы с наименьшими денежными вливаниями. И традиционно самые свободные. Так что получается – свобода творчества или заработок? Мы вернулись к тому, с чего начали. Ещё долго будем возвращаться.

В конце книги Дерезевиц даёт несколько вариантов того, «что делать?» со сложившейся ситуацией – так и называется последняя глава книги. С двумя его выводами я не совсем согласна. Сокращение программ по писательскому и прочим мастерствам не выглядит решением проблемы, творческих школ у нас и так немного. Но приглядитесь к ним – многие окончившие их специалисты идут работать там преподавателями, потому что никакой другой работы для них нет. А что будет со следующим выпуском? И следующим? Это не значит, что курсы, например, creative writing плохи. Просто стоит задуматься, так ли сильно вам нужна школа? Может, хватит мудрой нетленки Стивена Кинга «Как писать книги»? Во-вторых, борьба с пиратством – это борьба, заранее обречённая на провал. Как только контент появляется в свободном доступе, остановить его распространение уже невозможно. Жаловаться на пиратский контент, если вы его обнаружили, пожалуй, всё-таки стоит – администрации сайта, где его нашли, своему издателю/менеджеру. Но всё это капли в море. Что по-настоящему поможет, это третье предложение Дерезевица – организация свободных художников. Что-то типа профсоюза, чтобы оплачивать юристов, поиск резиденций и грантов (и людей, которые будут учить как на эти гранты заявки заполнять). Эта очень простая идея, но, к сожалению, трудная в исполнении, потому что творческие натуры не очень хотят объединяться, это зависит вовсе не от страны. Но скольких проблем можно было бы избежать, умей мы организовывать экспертные сообщества писателей, критиков, художников, издателей! Насколько проще было бы работать, если бы вы знали, что вы не один, вы – часть силы, которая вступится за ваши права всеми доступными законом способами! Пока мы остаёмся наедине со своими проблемами, мы можем только писать посты в фэйсбук и отправлять нечестных работодателей в чёрные списки…

Ещё одна важная идея, которую Дерезевиц высказал в тексте, но почему-то не включил в перечень «что делать?»: это работа по повышению уровня сознательности и правовой грамотности населения в отношении творчества. Люди слишком привыкли, что любимая песня или электронная книга просто так появляются у них в девайсах, стоит только поискать. Апофеоз хамства я однажды видела в фэйсбуке Бориса Акунина – к нему в комментарии пришёл человек, который признавался в любви к творчеству писателя, но сказал, что его книги качает только бесплатно. Нужно постоянно объяснять, что за контент нужно платить! Не потому что воровать – плохо (этот аргумент не работает, когда касается эфемерных авторских прав, а не вещей, которые можно потрогать, а значит, обнаружить в чужом кармане), но потому, что мелкая кража, складывается в итоге в одну большую финансовую дыру, в которую канет ваш кумир. Нужно научить людей помнить о том, что скаченная бесплатно песня – это потенциально незаписанный новый альбом любимого исполнителя, пиратская книга – возможный крах издательства, которое не окупит затрат на издание понравившейся вам книги. Мне очень нравится такой пример: вы же не говорите продавцу в продуктовом, что вам просто нужна еда, поэтому вы возьмёте её бесплатно! Результат интеллектуального труда ничем не отличается. Если хотите отблагодарить автора за проделанную работу – заплатите ему за то, что он уже сделал. Нужно говорить об этом каждый раз, как можно чаще. И Уильям Дерезевиц в том числе и это делает своей книгой.

Замечательным достижением нашего времени стал переход к ответственному потреблению, который начал с роста осведомлённости. …узнай мы побольше о том, что творится в интернете, «нам пришлось бы совсем иначе вести себя перед лицом выбора». …искусство – так же, как и пища на вашем столе, – плод человеческих усилий, что у истоков его стоят не безликие корпорации, а вполне конкретные люди со своими нуждами и желаниями.

Ульям Дерезевиц. Экономика творчества в XXI веке

А ещё Дерезевиц пишет о критиках так, что аж плакать от умиления хочется:

… самое главное в профессиональных критиках – это то, что если они действительно хороши, то их мнение – это не просто личные предпочтения и ситуативная реакция. Они информированы – а значит, их мнение формировалось на знании искусства…

Эксперты говорят за себя, но они также выступают – или пытаются выступать – от имени чего-то большего, чем они сами: от ценностей и идеалов, от прошлого и будущего, от имени самого искусства.

… революции вкуса почти всегда возглавляются экспертами.

Ульям Дерезевиц. Экономика творчества в XXI веке.