На ярмарке купила необычно много по своим меркам, научной литературы, вот, осиливаю. Прочла вчера книгу Кэрол Гиллиган и Наоми Снайдер «Почему патриархат всё ещё существует?» Пер. с англ. А. Архиповой под науч. ред. А. Смирнова, издательство Высшей школы экономики.
Эта небольшая книга выросла из семинара, посвящённого несправедливости в Нью-Йоркском университете права в 2014 году. Похоже, что она как будто вышла на злобу дня, с предисловием и эпилогом о кризисе демократии в связи с президентством Трампа. Такие драматические придыхания, к сожалению, пронизывают многие западные, даже глубоко научные труды, и у меня одна надежда – на смену моды вместе с политическим курсом. Я с некоторым скепсисом читала книгу Гиллиган и Снайдер из-за самих рассуждений о «несправедливости». Исходя из этого можно предположить, что в мире существует некая «справедливость», которую можно общими коллективными усилиями взять и установить. Я, как гражданка самой справедливой страны в мире (табличка «сарказм»), где постоянно с разными спецэффектами тестируются новые методы демократии, хмыкаю своё бодрое: «Конечно».
Если серьёзно, главный элемент книги не потерян, он объяснён достаточно подробно и с примерами. Гиллиган и Снайдер рассматривают устойчивость патриархальной системы на моделях привязанности и утраты. Основываясь на исследованиях о становлении и разрушении социальных связей у детей, которые, проходя через этапы взросления, вырабатывают и принимают новые роли, исследовательницы показывают, как патриархальные нормы проникают в нас помимо нашей воли. Иными словами, как так получается, что девочки против своей воли становятся мягкими и послушными, а мальчики эмоционально закрытыми. Это было интересное открытие, потому что в детстве мне самой довольно часто затыкали рот, когда я пыталась выразить то, что на самом деле думаю. Подстройка под окружающих приводила в итоге к эмоциональному взрыву, после чего моё истинное мнение выглядело «неадекватным» на фоне всего, что было сказано и сделано раньше. Это проблема, над решением которой я до сих пор работаю.
Помимо исследований Боулби о привязанностях и потерях, на которую Гиллиган и Снайдер постоянно ссылаются, встречается ещё один источник – “Silencing the Self: Women and Depression” Даны К. Джек, где изучается «угождающее поведение» женщин и «уступчивость в отношениях». Гиллиган и Снайдер рассматривают тревожную привязанность как разновидность подобной линии поведения. Ещё к вопросу: «а чего, она не уходит, если он её бьёт?»
Патриархат, по мнению исследовательниц, навязывает ложное чувство защищённости: когда роли распределены, не нужно угадывать как себя вести, психологически ты на автомате встраиваешься в заранее определённый порядок вещей. Порядок, который больше не работает. Мне важно было прочитать именно о том, как это происходит, как меняется мышление, поэтому собственные исследования Кэрол Гиллиган – опросы детей, подростков и родителей, – придают этой книге существенный вес, несмотря на объём. А за такую чёткость и лаконичность можно простить некое количество драматической воды в начале и в конце.
Эта небольшая книга выросла из семинара, посвящённого несправедливости в Нью-Йоркском университете права в 2014 году. Похоже, что она как будто вышла на злобу дня, с предисловием и эпилогом о кризисе демократии в связи с президентством Трампа. Такие драматические придыхания, к сожалению, пронизывают многие западные, даже глубоко научные труды, и у меня одна надежда – на смену моды вместе с политическим курсом. Я с некоторым скепсисом читала книгу Гиллиган и Снайдер из-за самих рассуждений о «несправедливости». Исходя из этого можно предположить, что в мире существует некая «справедливость», которую можно общими коллективными усилиями взять и установить. Я, как гражданка самой справедливой страны в мире (табличка «сарказм»), где постоянно с разными спецэффектами тестируются новые методы демократии, хмыкаю своё бодрое: «Конечно».
Если серьёзно, главный элемент книги не потерян, он объяснён достаточно подробно и с примерами. Гиллиган и Снайдер рассматривают устойчивость патриархальной системы на моделях привязанности и утраты. Основываясь на исследованиях о становлении и разрушении социальных связей у детей, которые, проходя через этапы взросления, вырабатывают и принимают новые роли, исследовательницы показывают, как патриархальные нормы проникают в нас помимо нашей воли. Иными словами, как так получается, что девочки против своей воли становятся мягкими и послушными, а мальчики эмоционально закрытыми. Это было интересное открытие, потому что в детстве мне самой довольно часто затыкали рот, когда я пыталась выразить то, что на самом деле думаю. Подстройка под окружающих приводила в итоге к эмоциональному взрыву, после чего моё истинное мнение выглядело «неадекватным» на фоне всего, что было сказано и сделано раньше. Это проблема, над решением которой я до сих пор работаю.
Помимо исследований Боулби о привязанностях и потерях, на которую Гиллиган и Снайдер постоянно ссылаются, встречается ещё один источник – “Silencing the Self: Women and Depression” Даны К. Джек, где изучается «угождающее поведение» женщин и «уступчивость в отношениях». Гиллиган и Снайдер рассматривают тревожную привязанность как разновидность подобной линии поведения. Ещё к вопросу: «а чего, она не уходит, если он её бьёт?»
Патриархат, по мнению исследовательниц, навязывает ложное чувство защищённости: когда роли распределены, не нужно угадывать как себя вести, психологически ты на автомате встраиваешься в заранее определённый порядок вещей. Порядок, который больше не работает. Мне важно было прочитать именно о том, как это происходит, как меняется мышление, поэтому собственные исследования Кэрол Гиллиган – опросы детей, подростков и родителей, – придают этой книге существенный вес, несмотря на объём. А за такую чёткость и лаконичность можно простить некое количество драматической воды в начале и в конце.
Знаю, сегодня надо про космос, но я такой космонавт... которого ждут дома ))) Поэтому ниже - не рецензия, а подступы к ней.
Сэмюел Дилэни, «ДАЛЬГРЕН» пер. с англ. А. Грызуновой. Издательство Иностранка, Азбука-Аттикус.
Сегодня сдала рецензию на РОМАНИЩЕ, который из меня душу вынул и вдунул обратно. Прочитала три раза подряд, но по сути только поскребла. Все рассуждения будут в полновесной рецензии, мне хочется, чтобы о «Дальгрене» знали и говорили больше. И наравне с этим – о том, как же он потрясающе переведён. Я не имею достаточной квалификации судить о качестве перевода с профессиональной точки зрения, но как читатель убеждена – Анастасия Грызунова совершила подвиг, переложив этого монстра на русский язык.
Этому роману нужна не рецензия, а диссертация, и не одна (может, уже есть, а я не знаю). Не хватит места и времени проговорить всё, что заслуживает внимания… А про «набеги» рассказать? Про разговор в монастыре? А как же приём у Калкинза? Что значат призмы, линзы, зеркала? Да ёпта, говорю сама себе. Войдут в город – сами узнают. А я только что оттуда. Может, ещё вернусь.
Вот всего несколько цитат, которыми хочется поделиться (в книге я целые страницы подчёркивала):
Не сказать, что у меня нет прошлого. Просто оно бесконечно дробится об ужасную и отчетливую эфемерность настоящего.
Я иногда думаю: может быть, задача творческих кругов – формировать социальную матрицу, которая гарантирует, что ни один причастный, как бы его ни чествовали и ни хвалили, не имел ни малейшего представления о ценности своей работы. (Новик)
… я никогда не считал, что жизнь не стоит жизни или что бывают такие ситуации, которые нельзя пересидеть – это если нельзя встать и уйти.
… подождал, когда название его книжки встроится в ту область сознания, что отведена реальности, а сам вычеркивал его из той области, что называется грезой. Переход дался легко, но отдавал неколебимостью и неизбежностью, с какими постигаешь насилие. Он был рад и расстроен, но смутно различал, что реакции эти сопредельны, а не последовательны.
Я потерял имя. И что теперь? Насельников этого города объединяет как минимум одно – равнодушие к подобным казусам; это здесь не превозносят как свободу и не оплакивают как травму; это воспринимается как обстоятельство ландшафта, а не личности.
Не казать, что у меня нет будущего. Просто оно бесконечно дробится о несбыточную и невнятную эфемерность прошлого.
Стихи – мгновения, когда мне хватало напора видеть – и энергии выстроить – некую стройную аналогию, что завершала видение… Мне осталась только изнурительная привычка словами выбирать слабину своей жизни.
И понял, что во мне целый колодец мук, откуда я лишь разок зачерпнул чашкой.
Сэмюел Дилэни, «ДАЛЬГРЕН» пер. с англ. А. Грызуновой. Издательство Иностранка, Азбука-Аттикус.
Сегодня сдала рецензию на РОМАНИЩЕ, который из меня душу вынул и вдунул обратно. Прочитала три раза подряд, но по сути только поскребла. Все рассуждения будут в полновесной рецензии, мне хочется, чтобы о «Дальгрене» знали и говорили больше. И наравне с этим – о том, как же он потрясающе переведён. Я не имею достаточной квалификации судить о качестве перевода с профессиональной точки зрения, но как читатель убеждена – Анастасия Грызунова совершила подвиг, переложив этого монстра на русский язык.
Этому роману нужна не рецензия, а диссертация, и не одна (может, уже есть, а я не знаю). Не хватит места и времени проговорить всё, что заслуживает внимания… А про «набеги» рассказать? Про разговор в монастыре? А как же приём у Калкинза? Что значат призмы, линзы, зеркала? Да ёпта, говорю сама себе. Войдут в город – сами узнают. А я только что оттуда. Может, ещё вернусь.
Вот всего несколько цитат, которыми хочется поделиться (в книге я целые страницы подчёркивала):
Не сказать, что у меня нет прошлого. Просто оно бесконечно дробится об ужасную и отчетливую эфемерность настоящего.
Я иногда думаю: может быть, задача творческих кругов – формировать социальную матрицу, которая гарантирует, что ни один причастный, как бы его ни чествовали и ни хвалили, не имел ни малейшего представления о ценности своей работы. (Новик)
… я никогда не считал, что жизнь не стоит жизни или что бывают такие ситуации, которые нельзя пересидеть – это если нельзя встать и уйти.
… подождал, когда название его книжки встроится в ту область сознания, что отведена реальности, а сам вычеркивал его из той области, что называется грезой. Переход дался легко, но отдавал неколебимостью и неизбежностью, с какими постигаешь насилие. Он был рад и расстроен, но смутно различал, что реакции эти сопредельны, а не последовательны.
Я потерял имя. И что теперь? Насельников этого города объединяет как минимум одно – равнодушие к подобным казусам; это здесь не превозносят как свободу и не оплакивают как травму; это воспринимается как обстоятельство ландшафта, а не личности.
Не казать, что у меня нет будущего. Просто оно бесконечно дробится о несбыточную и невнятную эфемерность прошлого.
Стихи – мгновения, когда мне хватало напора видеть – и энергии выстроить – некую стройную аналогию, что завершала видение… Мне осталась только изнурительная привычка словами выбирать слабину своей жизни.
И понял, что во мне целый колодец мук, откуда я лишь разок зачерпнул чашкой.
В прошлом году, несмотря на своё непростое состояние, я приняла участие в литературном конкурсе Esquire "В будущее возьмут всех". Авторам предлагалось представить себе жизнь в постковидном мире. Помню, отправила свой рассказ по принципу "делай добро и бросай его в воду", поэтому когда ничего мне обратно не выплыло, махнула рукой - ну не прошла, и не прошла. Поэтому представьте себе моё удивление вчера, когда я стала гуглить себя, чтобы обновить список публикаций, про которые могла забыть, одной из первых в строках поиска мне выпадает фраза, с которой всё началось: "Договоримся сразу. Я не верю в любовь". Оказывается, я стала одной из победителей конкурса, просто мне забыли об этом сказать. Но тем приятнее сюрприз. Рассказ называется "Редактор" и это квинтэссенция того, о чём я думала в прошлом году, пока ещё могла думать.
А здесь можно почитать рассказы всех победителей.
А здесь можно почитать рассказы всех победителей.
Журнал Esquire
«Редактор». Мария Закрученко: итоги литературного конкурса Esquire «В будущее возьмут всех»
T
Оказывается, сегодня никакой не особенно-печатный день, гугл выкатил дудл с первым печатником Иоганном Гутенбергом в 21 годовщину открытия в Музее Гутенберга ретроспективной тематической выставки. Тем не менее, не пропадать же инфоповоду. Расскажу совсем немного о книге, которую я прочла в прошлом году, но не написала.
«Подмастерье Гутенберга» Аликс Кристи. Перевод с англ. Максим Немцов. Издательство «Демоны печати».
В середине XV века ювелир Иоганн Гутенберг изобретает машину, которая позволяет делать копии текста больше и быстрее, чем армия писцов. Человечество ещё не знает, что история вот-вот изменится навсегда. Прежде чем открыто использовать своё изобретение, Гутенберг собирается сделать нечто значительное, что покажет значимость его задумки. Напечатать Библию! Для этого нужны деньги, и так появляются спонсор Йоханн Фуст и первый ученик Гутенберга Петер Шёффер. Именно от лица Петера ведётся повествование о тяжёлой работе над Библией, о перемене настроений хозяина, бесконечной нехватке денег. И о том, как из идеи, набора букв и адского труда, возникло слово – живое, как в первый раз.
Аликс Кристи сама печатница и написала «художественную прозу, основанную на фактах». Сквозь каждую строку просвечивает истинная любовь автора к предмету своего интереса. Печатный станок, пунсоны, прессы: вся техническая работа описана, как если бы Кристи сама стояла за спиной рабочих, а не была их последовательницей. Работа по производству именно книги, Библии, романтизирована. Вот Петер сначала возмущается кощунственной идее механического копирования текста (где в этом душа?), но потом у него из-под рук появляются идеальные слова из отлитых им идеальных букв, и какое это волшебство, и как это приумножит слово Божие! В «Подмастерье Гутенберга» Аликс Кристи пытается художественно опровергнуть сложившийся миф о том, что Фуст и Шёффер «кинули» Гутенберга на деньги, присвоив его изобретение. В повествовании все три главных героя представлены равными партнёрами, дороги которых расходятся со временем, хоть и не без сцен. Когда дело касается исторического события, всегда хочется немного его додумать, представить, как оно было на самом деле, и поскольку «Подмастерье» – литература художественная, Кристи имеет право на эту трактовку.
Сильная сторона «Подмастерья» в том, что история рассказана в контексте эпохи – войн с Востоком и «вольных» городов. Средневековье избавляется от стигмы беспросветного ужаса, наложенного грядущими поколениями. Слабая сторона – на мой взгляд, книга скучновата, и может «зажечь» читателя только если он фанат книгоиздания или очень интересуется историей этого процесса. Ну, и потом. Это просто красиво.
«Подмастерье Гутенберга» Аликс Кристи. Перевод с англ. Максим Немцов. Издательство «Демоны печати».
В середине XV века ювелир Иоганн Гутенберг изобретает машину, которая позволяет делать копии текста больше и быстрее, чем армия писцов. Человечество ещё не знает, что история вот-вот изменится навсегда. Прежде чем открыто использовать своё изобретение, Гутенберг собирается сделать нечто значительное, что покажет значимость его задумки. Напечатать Библию! Для этого нужны деньги, и так появляются спонсор Йоханн Фуст и первый ученик Гутенберга Петер Шёффер. Именно от лица Петера ведётся повествование о тяжёлой работе над Библией, о перемене настроений хозяина, бесконечной нехватке денег. И о том, как из идеи, набора букв и адского труда, возникло слово – живое, как в первый раз.
Аликс Кристи сама печатница и написала «художественную прозу, основанную на фактах». Сквозь каждую строку просвечивает истинная любовь автора к предмету своего интереса. Печатный станок, пунсоны, прессы: вся техническая работа описана, как если бы Кристи сама стояла за спиной рабочих, а не была их последовательницей. Работа по производству именно книги, Библии, романтизирована. Вот Петер сначала возмущается кощунственной идее механического копирования текста (где в этом душа?), но потом у него из-под рук появляются идеальные слова из отлитых им идеальных букв, и какое это волшебство, и как это приумножит слово Божие! В «Подмастерье Гутенберга» Аликс Кристи пытается художественно опровергнуть сложившийся миф о том, что Фуст и Шёффер «кинули» Гутенберга на деньги, присвоив его изобретение. В повествовании все три главных героя представлены равными партнёрами, дороги которых расходятся со временем, хоть и не без сцен. Когда дело касается исторического события, всегда хочется немного его додумать, представить, как оно было на самом деле, и поскольку «Подмастерье» – литература художественная, Кристи имеет право на эту трактовку.
Сильная сторона «Подмастерья» в том, что история рассказана в контексте эпохи – войн с Востоком и «вольных» городов. Средневековье избавляется от стигмы беспросветного ужаса, наложенного грядущими поколениями. Слабая сторона – на мой взгляд, книга скучновата, и может «зажечь» читателя только если он фанат книгоиздания или очень интересуется историей этого процесса. Ну, и потом. Это просто красиво.
Поскольку меня саму очень интересует процесс книгоиздания, его история и издательская деятельность, оставляю список книг, на мой взгляд, подходящий для знакомства с темой:
«Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII-XVI вв.)». Фредерик Барбье. Перевод с франц. Инна Кушнарева. Издательство Института Гайдара.
«Искусство издателя. Размышления о сущности и судьбе издательского искусства». Роберто Калассо. Перевод с итал. Александр Дунаев. Издательство Ad Marginem.
«Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать» Андре Шиффрин. Перевод с англ. С. Силаковой. Издательство НЛО.
«Слова и деньги» Андре Шиффрин. Перевод с англ. Леонович Максим, Быкова Елена, Еремеева Вера. Издательство «Кабинетный ученый».
«Революция Гутенберга. Книги эпохи перемен» Светлана Мурашкина. Издательство «Арт-Волхонка».
«Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII-XVI вв.)». Фредерик Барбье. Перевод с франц. Инна Кушнарева. Издательство Института Гайдара.
«Искусство издателя. Размышления о сущности и судьбе издательского искусства». Роберто Калассо. Перевод с итал. Александр Дунаев. Издательство Ad Marginem.
«Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать» Андре Шиффрин. Перевод с англ. С. Силаковой. Издательство НЛО.
«Слова и деньги» Андре Шиффрин. Перевод с англ. Леонович Максим, Быкова Елена, Еремеева Вера. Издательство «Кабинетный ученый».
«Революция Гутенберга. Книги эпохи перемен» Светлана Мурашкина. Издательство «Арт-Волхонка».
Продолжая тему издательств. В "Новом Литературном Обозрении" только что как-то незаметно вышла книга, о которой я мечтаю с начала года: про американское издательство Ardis супругов Профферов! Эти люди познакомили США с классикой русской литературы 20 века, и вытащили из забвения фамилии, тщательно забываемые в СССР. Ужасно интересно будет почитать про работу этого издательства. Автор книги Николай Усков, редакционный директор «Forbes», по образованию историк. Единственное, что смущает - небольшой объём книги, всего 232 страницы. Будем надеяться, не в количестве страниц дело. Всё равно будем читать.
«Невидимые женщины: Почему мы живем в мире, удобном только для мужчин. Неравноправие, основанное на данных» Кэролайн Криадо Перес, переводчица Валерия Башкирова, читает Мария Ермакова. Издательство "Альпина Диджитал".
Когда в лауреатах какой-нибудь престижной премии, членах правительства (неважно какой страны), списках школьной программы по литературе, отдельно выделяют женщин, обязательно найдутся те, кто с негодованием заметит: «Опять эти феминистки лезут в гендерно-нейтральное пространство!» Но именно такие замечания выявляют, что эти пространства вовсе не гендерно-нейтральные. Просто женщины имели наглость пролезть в сферы, где преимущество было (и часто сохраняется) за главными представителями человечества – мужчинами. Основной посыл книги «Невидимые женщины» состоит в том, что мужской пол по умолчанию предстаёт основной единицей измерения. Даже в языке. Яркий пример – английский, где слово man означает и «мужчина» и «человек», а если перевести его в google translate, значение «человек» будет первым.
В подзаголовке называния книги «Невидимые женщины» дана исчерпывающая её характеристика: неравноправие, основанное на данных. Не вдаваясь в философию феминизма, ни разу не отступив от темы, Кэролайн Криадо Перес представляет только факты, скрупулёзно собранную статистику о том, как гендерную статистику не собирают, и чем нехватка этих данных нам всем грозит. Выясняется, что от языковой доминанты мужского рода до стеклянного потолка рукой подать. Исследовательница подчеркивает, что в этом нет злого умысла: просто невозможно подумать о потребностях, которых у тебя лично нет. Исключая женщин из опросов, фокус-групп, экспертных советов, мы получаем товары, которые в итоге не пользуются спросом, если не вредят. Например, новые районы без детских садов и школ, или дома без кухонь, потому что строителям-мужчинам это в голову не пришло, или – смартфоны, которые легко помещаются в мужских карманах и ладонях, но не в женских. По идее стратегические группы, от строителей до разработчиков онлайн-приложений, должны включать в свой состав женщин, чтобы иметь мнение относительно базовых потребностей всех потребителей, а не только половины.
В этой книге термин «домашняя работа» называется своим именем: «ежедневная неоплачиваемая работа по дому». И это важно, поскольку забота о несовершеннолетних детях и пожилых родственниках, как правило, является обязанностью женщин наравне с основной работой, но эту работу навязывают им по определению. Мужчине, как правило, проще отстраниться от семейных забот, или выбрать только те обязанности, что ему нравятся, в то время как у женщины с новорожденным младенцем, например, такого выбора просто нет. И снова, в книге этот момент высказывается не как жалоба, но как предложение для перераспределения ролей – например, гибких графиков для работающих и учащихся матерей, выплаты разумных пособий. Поскольку незаметная работа женщин оказывает важное влияние на мировую экономику в целом, как доказывает Перес, было бы разумно вкладываться в эту сферу материально.
«Недостаточно данных» – вот основной посыл книги «Невидимые женщины». Кэролайн Криадо Перес последовательно доказывает, что исследование гендерных данных необходимо. Нужно уйти от «гендерно-нейтрального» подхода, который является просто очередным перекосом в мужской логике, и мы увидим мир во всём его многообразии.
Книгу «Невидимые женщины» особенно хорошо именно послушать в исполнении Марии Ермаковой. Ровный, спокойный женский голос, зачитывающий выводы, сделанные на статистических данных, собранные Кэролайн Криадо Перес, настраивает на нейтральное отношение к книге. Именно в таком виде с этой работой стоит ознакомиться мужчинам – они ничего не потеряют, если послушают книгу «Невидимые женщины», пока стоят в пробке по дороге на работу. Для информации: в то же самое время, слушая эту книгу, их жёны успеют накормить, одеть и отвести детей в сады и школы, приготовить обед на несколько дней вперёд, вымыть квартиру, и сделать отчёт на работе. Не верите? Спросите женщин.
Когда в лауреатах какой-нибудь престижной премии, членах правительства (неважно какой страны), списках школьной программы по литературе, отдельно выделяют женщин, обязательно найдутся те, кто с негодованием заметит: «Опять эти феминистки лезут в гендерно-нейтральное пространство!» Но именно такие замечания выявляют, что эти пространства вовсе не гендерно-нейтральные. Просто женщины имели наглость пролезть в сферы, где преимущество было (и часто сохраняется) за главными представителями человечества – мужчинами. Основной посыл книги «Невидимые женщины» состоит в том, что мужской пол по умолчанию предстаёт основной единицей измерения. Даже в языке. Яркий пример – английский, где слово man означает и «мужчина» и «человек», а если перевести его в google translate, значение «человек» будет первым.
В подзаголовке называния книги «Невидимые женщины» дана исчерпывающая её характеристика: неравноправие, основанное на данных. Не вдаваясь в философию феминизма, ни разу не отступив от темы, Кэролайн Криадо Перес представляет только факты, скрупулёзно собранную статистику о том, как гендерную статистику не собирают, и чем нехватка этих данных нам всем грозит. Выясняется, что от языковой доминанты мужского рода до стеклянного потолка рукой подать. Исследовательница подчеркивает, что в этом нет злого умысла: просто невозможно подумать о потребностях, которых у тебя лично нет. Исключая женщин из опросов, фокус-групп, экспертных советов, мы получаем товары, которые в итоге не пользуются спросом, если не вредят. Например, новые районы без детских садов и школ, или дома без кухонь, потому что строителям-мужчинам это в голову не пришло, или – смартфоны, которые легко помещаются в мужских карманах и ладонях, но не в женских. По идее стратегические группы, от строителей до разработчиков онлайн-приложений, должны включать в свой состав женщин, чтобы иметь мнение относительно базовых потребностей всех потребителей, а не только половины.
В этой книге термин «домашняя работа» называется своим именем: «ежедневная неоплачиваемая работа по дому». И это важно, поскольку забота о несовершеннолетних детях и пожилых родственниках, как правило, является обязанностью женщин наравне с основной работой, но эту работу навязывают им по определению. Мужчине, как правило, проще отстраниться от семейных забот, или выбрать только те обязанности, что ему нравятся, в то время как у женщины с новорожденным младенцем, например, такого выбора просто нет. И снова, в книге этот момент высказывается не как жалоба, но как предложение для перераспределения ролей – например, гибких графиков для работающих и учащихся матерей, выплаты разумных пособий. Поскольку незаметная работа женщин оказывает важное влияние на мировую экономику в целом, как доказывает Перес, было бы разумно вкладываться в эту сферу материально.
«Недостаточно данных» – вот основной посыл книги «Невидимые женщины». Кэролайн Криадо Перес последовательно доказывает, что исследование гендерных данных необходимо. Нужно уйти от «гендерно-нейтрального» подхода, который является просто очередным перекосом в мужской логике, и мы увидим мир во всём его многообразии.
Книгу «Невидимые женщины» особенно хорошо именно послушать в исполнении Марии Ермаковой. Ровный, спокойный женский голос, зачитывающий выводы, сделанные на статистических данных, собранные Кэролайн Криадо Перес, настраивает на нейтральное отношение к книге. Именно в таком виде с этой работой стоит ознакомиться мужчинам – они ничего не потеряют, если послушают книгу «Невидимые женщины», пока стоят в пробке по дороге на работу. Для информации: в то же самое время, слушая эту книгу, их жёны успеют накормить, одеть и отвести детей в сады и школы, приготовить обед на несколько дней вперёд, вымыть квартиру, и сделать отчёт на работе. Не верите? Спросите женщин.
А вот и обещанная рецензия на любимый (теперь) роман Сэмюела Дилэни "Дальгрен"! Конечно, только по поверхности поскребла чуть-чуть.
https://prochtenie.org/reviews/30561?fbclid=IwAR3qYyG6sofflPfwpHnZGh4DVJFOrrujL0Jny8mnasZb3rValRnG6elYT8w
https://prochtenie.org/reviews/30561?fbclid=IwAR3qYyG6sofflPfwpHnZGh4DVJFOrrujL0Jny8mnasZb3rValRnG6elYT8w
prochtenie.org
Город-палимпсест - рецензии и отзывы читать онлайн
«Дальгрен» — произведение, не умещающееся ни в какие жанровые рамки. Но странность не помешала «Дальгрену» стать бестселлером в Америке и завоевать сердца читателей наряду с такими сложными книгами, как «Радуга тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка»…
В 2019 году «Пост» Глуховского мне казался на злобу дня, но всё же, просто жуткой сказкой. Сегодня я закончила слушать «Пост. Спастись и сохранить», и то, что там происходит, представляется мне теперь вполне возможным будущим для России, причём, если учесть эпилог, ещё и оптимистичным.
Нашу родину можно поздравить с наличием собственного Стивена Кинга, потому что, как показывает практика, только фантасты и писатели хорроров ещё не боятся показывать миру его истинное лицо. В данном случае сравнение Глуховского с Кингом просто напрашивается: «Пост-2» напоминает «Противостояние» и «Сайлент Хилл» вперемешку. И (внезапно) немного «Гадких лебедей» Стругацких. Но это не точно – только в конце, и если всем сильно повезёт. А то, что три кольца Москвы – это не охранительные кольца, а мишень – ещё чуть раньше Глуховского сказала Евгения Некрасова в «Несчастливой Москве». Радует, что находятся и собственные референсы! Хороший москвич – мёртвый москвич. Или глухой. (На всякий случай – это была шутка).
Дмитрий Глуховский давно уже описывает российскую действительность так, что наружу выползает вся её нелогичность, непригодность для жизни обычного человека. Жизнь этого человека власти не интересна, а иногда откровенно нежелательна. Больше всего в сериале понравилась точность, с какой изображается вот это банальное нежелание власти на всех уровнях знать и понимать элементарные вещи. Вести себя, как ребёнок, который закрывает глаза ладошкой, мол, не вижу зла, значит, нет его. Вот бегут этих людей жрать, весьма буквально, а они в это время цепляются за своё место в иерархии курятника, чтобы перед тем, как им башки пооткусывают, сначала кого-нибудь пониже заклевать и нагадить побольше. По старой доброй традиции ищем врагов снаружи и внутри, а искать их у себя в башке нужно. И так у нас везде!
А с другой стороны, сидит на печи этот обычный человек, которого сожрут в первую очередь, каким бы маленьким он ни пытался сделаться, и ждёт – авось, пронесёт. Или другая крайность – ждёт, когда барин к ним приедет. А барину (ну, или царю) давно плевать. Давно не слушала и не читала такого произведения, где бы искренне в конце желала смерти всем персонажам. Одним – потому что давно пора, другим – из жалости.
Как и предыдущий сериал, этот «Пост» очень кинематографичен, хотя видеть ТАКОЕ вы не захотите, и я, признаюсь, тоже. Но, на всякий случай, если экранизацию будут планировать, в роли царя лично я хотела бы видеть Бесогона нашего, свет Михаила Сергеевича, пожалуйста. Она же под него написана. Даже имя подходящее.
Сериал дарит заряд чистой бодрящей ярости. Хорошей ярости, с которой приходит желание не крушить, а делать что-то полезное назло тому, что пытается тебя раздавить. Потому что рано или поздно кому-то приходится встать на пути паровоза зла, даже если этот кто-то знает, что его сейчас расплющит.
Я обычно не пишу рецензии на современные бестселлеры и блокбастеры, но про «Пост» ещё будет пост. Будет большая, подробная рецензия.
Нашу родину можно поздравить с наличием собственного Стивена Кинга, потому что, как показывает практика, только фантасты и писатели хорроров ещё не боятся показывать миру его истинное лицо. В данном случае сравнение Глуховского с Кингом просто напрашивается: «Пост-2» напоминает «Противостояние» и «Сайлент Хилл» вперемешку. И (внезапно) немного «Гадких лебедей» Стругацких. Но это не точно – только в конце, и если всем сильно повезёт. А то, что три кольца Москвы – это не охранительные кольца, а мишень – ещё чуть раньше Глуховского сказала Евгения Некрасова в «Несчастливой Москве». Радует, что находятся и собственные референсы! Хороший москвич – мёртвый москвич. Или глухой. (На всякий случай – это была шутка).
Дмитрий Глуховский давно уже описывает российскую действительность так, что наружу выползает вся её нелогичность, непригодность для жизни обычного человека. Жизнь этого человека власти не интересна, а иногда откровенно нежелательна. Больше всего в сериале понравилась точность, с какой изображается вот это банальное нежелание власти на всех уровнях знать и понимать элементарные вещи. Вести себя, как ребёнок, который закрывает глаза ладошкой, мол, не вижу зла, значит, нет его. Вот бегут этих людей жрать, весьма буквально, а они в это время цепляются за своё место в иерархии курятника, чтобы перед тем, как им башки пооткусывают, сначала кого-нибудь пониже заклевать и нагадить побольше. По старой доброй традиции ищем врагов снаружи и внутри, а искать их у себя в башке нужно. И так у нас везде!
А с другой стороны, сидит на печи этот обычный человек, которого сожрут в первую очередь, каким бы маленьким он ни пытался сделаться, и ждёт – авось, пронесёт. Или другая крайность – ждёт, когда барин к ним приедет. А барину (ну, или царю) давно плевать. Давно не слушала и не читала такого произведения, где бы искренне в конце желала смерти всем персонажам. Одним – потому что давно пора, другим – из жалости.
Как и предыдущий сериал, этот «Пост» очень кинематографичен, хотя видеть ТАКОЕ вы не захотите, и я, признаюсь, тоже. Но, на всякий случай, если экранизацию будут планировать, в роли царя лично я хотела бы видеть Бесогона нашего, свет Михаила Сергеевича, пожалуйста. Она же под него написана. Даже имя подходящее.
Сериал дарит заряд чистой бодрящей ярости. Хорошей ярости, с которой приходит желание не крушить, а делать что-то полезное назло тому, что пытается тебя раздавить. Потому что рано или поздно кому-то приходится встать на пути паровоза зла, даже если этот кто-то знает, что его сейчас расплющит.
Я обычно не пишу рецензии на современные бестселлеры и блокбастеры, но про «Пост» ещё будет пост. Будет большая, подробная рецензия.
Этот блог никогда не был и не будет политическим. Я выбрала литературу смыслом своей деятельности, потому что считаю, что словами можно и нужно менять мир. И поэтому мне противно от того, что люди, отставшие от мира лет на пятьдесят, возрождают цензуру, прямо запрещённую основным законом нашей страны. Нам хотят заткнуть рты - всем без исключения. Эти люди всё равно проиграли, потому что время не повернуть назад. Пожалуйста, выразите своё мнение. Скоро у вас перестанут его спрашивать вообще.
Forwarded from Последний вагон уходящего поезда
На всякий случай еще раз: проголосовать против подзаконного акта об уничтожении просвещения можно здесь https://regulation.gov.ru/projects#npa=115396
regulation.gov.ru
Нормативные правовые акты - Официальный сайт для размещения информации о подготовке нормативных правовых актов и результатах их…
Официальный сайт для размещения информации о подготовке федеральными органами исполнительной власти проектов нормативных правовых актов и результатах их общественного обсуждения
Поучаствовала в опросе Прочтения кто что читанёт на длинных выходных. Думаю взяться всё же за давно откладываемого Литтелла. А если его не хватит, всегда есть Роберто Боланьо "2666" в оригинале... И ещё много новых книг, советуют блогеры и обозреватели:
https://prochtenie.org/texts/30569?fbclid=IwAR0FX6vhvNloiPw6vOtnrpG_6WYs6NrIbYTasS0w9FOuRS7m9L3zBqVc8ec
https://prochtenie.org/texts/30569?fbclid=IwAR0FX6vhvNloiPw6vOtnrpG_6WYs6NrIbYTasS0w9FOuRS7m9L3zBqVc8ec
prochtenie.org
План максимум: что редакция и авторы «Прочтения» будут читать на майских праздниках - рецензии и отзывы читать онлайн
В стране объявили внеплановые десятидневные выходные, а любой мало-мальски длинный отдых для книголюба — это, конечно же, повод прочитать новые книги (и, желательно, побольше). Редакция и авторы «Прочтения» решили поделиться своими планами на грядущие майские.
Уважаемые москвичи и гости столицы! Завтра с 10:00 я буду работать на смене в моём любимом независимом книжном магазине "Пархоменко" Ани и Серёжи Пархоменко. Приходите за классными книжками, посмотрите как у них красиво! Адрес: Таганская улица, 14, прямо за кинотеатром "Пять звёзд".