Лукашенко
Батька – велеречивый хоккеист, которое уже десятилетие закатывающий перед своими хуторянами и заезжими коробейниками безвкусные ярмарочные представления. Златоуст лукавый, старающийся усидеть, как минимум, на двух стульях, шантажирующий каждый пересаживанием своей задницы на другой. И всякий раз не прогадывающий. Стулья пугаются и идут на попятный. Шипя, кляня, измываясь, рисуя фигвамы на заборе, но идут.
Он же дуболомными на наш просвещённый взгляд методами на четверть века охранил свою территорию от сами знаете кого, и пока держит. Мы же, куртуазные, не смогли да и не хотели, сознательно просрав своё отечество. Он – нет. Достойно уважения. Какими колхозными способами – другой вопрос. Да хоть какими.
Говорил я всё это сразу и всегда. До и после. Вне инцидента.
Остальным же, включая пламенных борцов с режимом, советую не менять своей позиции в зависимости от вихляющей линии партии. Вертляво выглядит.
И ещё. Это уже к неистовому извержению известной части патриотических утюгов. Батька отчего-то должен был любить Россию, а теперь вот, дескать, прилетело ему за то, что не был ей верен, а всегда только и пользовался, ничего не давая взамен. Ни Крым, понимаешь, не признал, ни в Россию не интегрировался, ни ... там всякое разное, а нефтегазом дисконтным вовсю пользовался и креветкой прикидывался, и 33 богатыря на его совести, и прочая и прочая.
Единственная страна, которую должен любить Батька – Белоруссия. Всеми остальными, включая Россию, он по долгу службы обязан пользоваться, причём нередко самым циничным образом в самой извращённой форме. Во благо Белоруссии, для повышения благосостояния её граждан и укрепления её, Белоруссии, территориальной целостности.
Более же он никому ничего не должен. А если вдруг обнаружится, что должен ещё кому-то или чему-то, значит, изменник он и компрадор. Просто ведь совсем.
Повторю в сотый раз. Разницы нет, кто закроет белорусские заводы и разгонит колхозы, наши управители или наши западные партнёры. Никакой. Для Батьки, разумеется, никакой и для тех немногих, кто сохранил ещё крупицы здравого смысла.
Скажу больше, нам с вами точно так же всё равно, кто развалит тамошнее хозяйство, ибо даже если это сделаем условные мы, нам с вами лично от этого не прибудет ни копейки. Напротив, только убавится.
В связи с чем нехуя злорадствовать от прогиба Батьки у Чёрного моря и радоваться воображаемой жёсткой привязке белорусов к нам по результатам текущих событий. Нефига ненавидеть его оттого, что раньше юлил, пытаясь обмануть и наших и ваших, жил за любой чужой счёт. Правильно делал.
Мы с Западом близнецы братья. Он же между нами один такой иной. И по барабану, кто его съест. Наши потанины с дерипасками или их крокодилы.
Иных вот только больше не будет. Последний на глобусе оставался.
Достойная земля, достойные люди и, кто бы там что ни свистел, достойная власть, которая не просрала страну. И не разворовала. Если бы просто хваталась за обломки кораблекрушения, стараясь не потонуть сама и не утопить вверенных ей пассажиров, уже была бы достойна уважения. А она добралась до суши, не потеряв по пути никого, и даже сколотила пристань. Последнюю пристань посреди дикого поля. Жаль, ненадолго.
2020
Батька – велеречивый хоккеист, которое уже десятилетие закатывающий перед своими хуторянами и заезжими коробейниками безвкусные ярмарочные представления. Златоуст лукавый, старающийся усидеть, как минимум, на двух стульях, шантажирующий каждый пересаживанием своей задницы на другой. И всякий раз не прогадывающий. Стулья пугаются и идут на попятный. Шипя, кляня, измываясь, рисуя фигвамы на заборе, но идут.
Он же дуболомными на наш просвещённый взгляд методами на четверть века охранил свою территорию от сами знаете кого, и пока держит. Мы же, куртуазные, не смогли да и не хотели, сознательно просрав своё отечество. Он – нет. Достойно уважения. Какими колхозными способами – другой вопрос. Да хоть какими.
Говорил я всё это сразу и всегда. До и после. Вне инцидента.
Остальным же, включая пламенных борцов с режимом, советую не менять своей позиции в зависимости от вихляющей линии партии. Вертляво выглядит.
И ещё. Это уже к неистовому извержению известной части патриотических утюгов. Батька отчего-то должен был любить Россию, а теперь вот, дескать, прилетело ему за то, что не был ей верен, а всегда только и пользовался, ничего не давая взамен. Ни Крым, понимаешь, не признал, ни в Россию не интегрировался, ни ... там всякое разное, а нефтегазом дисконтным вовсю пользовался и креветкой прикидывался, и 33 богатыря на его совести, и прочая и прочая.
Единственная страна, которую должен любить Батька – Белоруссия. Всеми остальными, включая Россию, он по долгу службы обязан пользоваться, причём нередко самым циничным образом в самой извращённой форме. Во благо Белоруссии, для повышения благосостояния её граждан и укрепления её, Белоруссии, территориальной целостности.
Более же он никому ничего не должен. А если вдруг обнаружится, что должен ещё кому-то или чему-то, значит, изменник он и компрадор. Просто ведь совсем.
Повторю в сотый раз. Разницы нет, кто закроет белорусские заводы и разгонит колхозы, наши управители или наши западные партнёры. Никакой. Для Батьки, разумеется, никакой и для тех немногих, кто сохранил ещё крупицы здравого смысла.
Скажу больше, нам с вами точно так же всё равно, кто развалит тамошнее хозяйство, ибо даже если это сделаем условные мы, нам с вами лично от этого не прибудет ни копейки. Напротив, только убавится.
В связи с чем нехуя злорадствовать от прогиба Батьки у Чёрного моря и радоваться воображаемой жёсткой привязке белорусов к нам по результатам текущих событий. Нефига ненавидеть его оттого, что раньше юлил, пытаясь обмануть и наших и ваших, жил за любой чужой счёт. Правильно делал.
Мы с Западом близнецы братья. Он же между нами один такой иной. И по барабану, кто его съест. Наши потанины с дерипасками или их крокодилы.
Иных вот только больше не будет. Последний на глобусе оставался.
Достойная земля, достойные люди и, кто бы там что ни свистел, достойная власть, которая не просрала страну. И не разворовала. Если бы просто хваталась за обломки кораблекрушения, стараясь не потонуть сама и не утопить вверенных ей пассажиров, уже была бы достойна уважения. А она добралась до суши, не потеряв по пути никого, и даже сколотила пристань. Последнюю пристань посреди дикого поля. Жаль, ненадолго.
2020
***
Демократия не более чем механизм передачи власти. Сугубо технический момент. Что-то типа подачи переменного или постоянного тока к лампочке, вида блока питания и т.п. У кого он переменный, у кого постоянный, а кому-то электричество и даром не сдалось.
Нет и не может быть никаких идеалов демократии, как не может быть идеалов электротехники или ценностей кислотно-щелочного баланса. Тонкости подсчёта голосов и сам принцип избрания представителей большинством – вопрос сугубо технический. Впрочем, я повторяюсь.
Воевать за идеалы демократии, пламенно отдавать за них жизни – всё равно, что сгорать на огне за право использовать цифровой способ подачи телевизионного сигнала вместо аналогового. Или наоборот. Картинки в телевизоре оно не меняет, Малахов так и остаётся Малаховым.
Дикари же – да, способны обожествлять электробытовые приборы. На то они и карго-культуристы.
Поэтому ломать копья на тему технологии передачи телесигнала, если на экранах сплошной Малахов (или не Малахов), а к Малахову претензий нет – карнавальный идиотизм.
В который уже раз повторюсь: если экономических претензий к власти нет, а есть только политические – протестующие форменные идиоты, коих желательно брандспойтами во избежание огнемётов. Причём идиоты совершенно не пуганные девяностыми, от которых ненавистный им тиран их уберёг. Причём тирана-то, поддерживает большая часть населения, пусть не восемьдесят процентов, а, положим, шестьдесят. И что? Нае*ал с выборами, приписав себе лишние 10-15%? Ну так за него ж всё равно большинство. А власть большинства и есть демократия.
Он меж тем, вертясь как уж на сковородке, предавая и тех и этих, лавируя и хитрожопствуя, временами совершенно топорно, ибо сам кровь от крови и почва от почвы, уберегает туземцев-хомячков от волчьих прелестей что с запада, что с востока. Ибо что какой-нибудь Евросоюз, что Абрамович с Потаниным – а хомячкам всё равно с ними не выжить. Ибо Потанин с Абрамовичем и Дерипаской этот самый Евросоюз и есть. Только в профиль. И будет хомячок съеден в любом случае – что слева, что справа. Если дорвутся. А теперь уж точно дорвутся.
Посему попытка усидеть на двух стульях, интригуя и обводя обе стороны – для социально ориентированного хомячка единственная возможность если не выжить, то хотя бы оттянуть неизбежный летальный финал. Вот 26 лет и оттягивает, как умеет. Пусть по-колхозному, пусть туповато. Не бросаясь ни в объятья братского Газпрома с каким-нибудь Сечиным или Прохоровым, ни в объятья Пилсудского с Брюсселем. Только лишь делая вид что вот-вот бросится.
Ибо что Брюссель, что Москва – один двуликий анус, и кто из них сожрёт райский непуганый уголок – без разницы. Ибо и то, и другое – суть одно. А теперь уж точно сожрёт. Жаль. Последнее светлое пятнышко на карте оставалось.
Демократия не более чем механизм передачи власти. Сугубо технический момент. Что-то типа подачи переменного или постоянного тока к лампочке, вида блока питания и т.п. У кого он переменный, у кого постоянный, а кому-то электричество и даром не сдалось.
Нет и не может быть никаких идеалов демократии, как не может быть идеалов электротехники или ценностей кислотно-щелочного баланса. Тонкости подсчёта голосов и сам принцип избрания представителей большинством – вопрос сугубо технический. Впрочем, я повторяюсь.
Воевать за идеалы демократии, пламенно отдавать за них жизни – всё равно, что сгорать на огне за право использовать цифровой способ подачи телевизионного сигнала вместо аналогового. Или наоборот. Картинки в телевизоре оно не меняет, Малахов так и остаётся Малаховым.
Дикари же – да, способны обожествлять электробытовые приборы. На то они и карго-культуристы.
Поэтому ломать копья на тему технологии передачи телесигнала, если на экранах сплошной Малахов (или не Малахов), а к Малахову претензий нет – карнавальный идиотизм.
В который уже раз повторюсь: если экономических претензий к власти нет, а есть только политические – протестующие форменные идиоты, коих желательно брандспойтами во избежание огнемётов. Причём идиоты совершенно не пуганные девяностыми, от которых ненавистный им тиран их уберёг. Причём тирана-то, поддерживает большая часть населения, пусть не восемьдесят процентов, а, положим, шестьдесят. И что? Нае*ал с выборами, приписав себе лишние 10-15%? Ну так за него ж всё равно большинство. А власть большинства и есть демократия.
Он меж тем, вертясь как уж на сковородке, предавая и тех и этих, лавируя и хитрожопствуя, временами совершенно топорно, ибо сам кровь от крови и почва от почвы, уберегает туземцев-хомячков от волчьих прелестей что с запада, что с востока. Ибо что какой-нибудь Евросоюз, что Абрамович с Потаниным – а хомячкам всё равно с ними не выжить. Ибо Потанин с Абрамовичем и Дерипаской этот самый Евросоюз и есть. Только в профиль. И будет хомячок съеден в любом случае – что слева, что справа. Если дорвутся. А теперь уж точно дорвутся.
Посему попытка усидеть на двух стульях, интригуя и обводя обе стороны – для социально ориентированного хомячка единственная возможность если не выжить, то хотя бы оттянуть неизбежный летальный финал. Вот 26 лет и оттягивает, как умеет. Пусть по-колхозному, пусть туповато. Не бросаясь ни в объятья братского Газпрома с каким-нибудь Сечиным или Прохоровым, ни в объятья Пилсудского с Брюсселем. Только лишь делая вид что вот-вот бросится.
Ибо что Брюссель, что Москва – один двуликий анус, и кто из них сожрёт райский непуганый уголок – без разницы. Ибо и то, и другое – суть одно. А теперь уж точно сожрёт. Жаль. Последнее светлое пятнышко на карте оставалось.
Седьмая руна (сериал, 8 серий)
Сергей Попов, 2014, Россия
Странноватый симбиоз вполне добротного неторопливого сериала-расследования с известными актёрами и шаблонной завязкой (глухомань, тело девушки, командированный в тьмутаракань столичный сыщик-неформал, которому никто не рад, множащиеся трупы, съёмки с дрона) с кустарной, подростковой, до неприличия малобюджетной «мистикой», слепленной из скаутских амулетов, таинственных тайн, секретных секретов и траченных хною перезрелых потомственных ведуний с кабельных телеканалов той же тьмутаракани.
Как всё это у них срослось – неясно.
Мистика на то и мистика, что работает полутонами, намёками, неясностями, недосказанностью – когда при желании всё можно объяснить с позиций диалектического материализма и генеральной линии партии. Всё, кроме пересохших губ и струйки пота на спине у зрителя.
Мистика, в первую очередь, стиль, а потом уже сюжет. Она в принципе не может не быть стильной. Никто ведь не зовёт, скажем, «Божественную комедию» мистикой, пусть это и прямая экскурсия по той стороне. Однако у Данте всё очевидно, определено, выставлено на всеобщее обозрение.
Мистика, напротив, тайна, интрига, сомнение. Сомнение в том числе и в существовании этой самой тайны, в наличии самоё себя. Взаправду всё или привиделось? Явь или наваждение? Тайна на то и тайна, что не раскрыта. Зловещая неопределённость. Холодок по коже.
И, наконец, мистика – приправа, а не основное блюдо. Мистику не готовят, ею сдабривают нечто другое.
Мистика же голливудская или голливудообразная удручающе дуболомна. С предъявлением народу нежити поштучно, как то: приведений, упырей, утопленниц лёгкого поведения, инфернальных монстров и прочих загримированных красавцев. Иначе как фермеру разобраться? Но то, граждане, не мистика, а, просто, страшные истории про чёрную руку и гроб на колёсиках.
Я отвлекся. Казалось, к исходу опуса ясновидящая Аграфена окончательно придушит пинкертона Пронина. Было б жаль, ведь начиналось неплохо, манило посулами.
Однако в последней, восьмой серии повествование неожиданно выправилось как визуально, так и сюжетно. Авторы решили вдруг порадовать невесёлым, а главное, открытым финалом, что, согласитесь, дорогого стоит, особенно на сериальном поприще. Мало того, ощутим стал даже легкий стругацкий привкус…
2017
Сергей Попов, 2014, Россия
Странноватый симбиоз вполне добротного неторопливого сериала-расследования с известными актёрами и шаблонной завязкой (глухомань, тело девушки, командированный в тьмутаракань столичный сыщик-неформал, которому никто не рад, множащиеся трупы, съёмки с дрона) с кустарной, подростковой, до неприличия малобюджетной «мистикой», слепленной из скаутских амулетов, таинственных тайн, секретных секретов и траченных хною перезрелых потомственных ведуний с кабельных телеканалов той же тьмутаракани.
Как всё это у них срослось – неясно.
Мистика на то и мистика, что работает полутонами, намёками, неясностями, недосказанностью – когда при желании всё можно объяснить с позиций диалектического материализма и генеральной линии партии. Всё, кроме пересохших губ и струйки пота на спине у зрителя.
Мистика, в первую очередь, стиль, а потом уже сюжет. Она в принципе не может не быть стильной. Никто ведь не зовёт, скажем, «Божественную комедию» мистикой, пусть это и прямая экскурсия по той стороне. Однако у Данте всё очевидно, определено, выставлено на всеобщее обозрение.
Мистика, напротив, тайна, интрига, сомнение. Сомнение в том числе и в существовании этой самой тайны, в наличии самоё себя. Взаправду всё или привиделось? Явь или наваждение? Тайна на то и тайна, что не раскрыта. Зловещая неопределённость. Холодок по коже.
И, наконец, мистика – приправа, а не основное блюдо. Мистику не готовят, ею сдабривают нечто другое.
Мистика же голливудская или голливудообразная удручающе дуболомна. С предъявлением народу нежити поштучно, как то: приведений, упырей, утопленниц лёгкого поведения, инфернальных монстров и прочих загримированных красавцев. Иначе как фермеру разобраться? Но то, граждане, не мистика, а, просто, страшные истории про чёрную руку и гроб на колёсиках.
Я отвлекся. Казалось, к исходу опуса ясновидящая Аграфена окончательно придушит пинкертона Пронина. Было б жаль, ведь начиналось неплохо, манило посулами.
Однако в последней, восьмой серии повествование неожиданно выправилось как визуально, так и сюжетно. Авторы решили вдруг порадовать невесёлым, а главное, открытым финалом, что, согласитесь, дорогого стоит, особенно на сериальном поприще. Мало того, ощутим стал даже легкий стругацкий привкус…
2017
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Опрос о расширении тематики канала показал 57% / 43%, т.е. разрыв не так уж велик. Голосовали всего 37 подписчиков, хоть времени и было достаточно. Говорю ж, ряды тают.
Посему оставлю всё как было. Пока. Потом, когда общее число подписчиков приблизится к 37-ми, а это не за горами, ещё раз запузырю референдум.
Спасибо за участие в мероприятии.
Посему оставлю всё как было. Пока. Потом, когда общее число подписчиков приблизится к 37-ми, а это не за горами, ещё раз запузырю референдум.
Спасибо за участие в мероприятии.
КЛАССИКА
Кин-дза-дза
Георгий Данелия, 1986, СССР
Кин-дза-дза как предчувствие бесчеловечности
Два советских аборигена из бархатного брежневского авторитаризма, кроме которого ничего никогда и не видели, попадают в условный карнавальный капитализм со сложнейшей, совершенно абсурдной с точки зрения тогдашнего зрителя расово-имущественной иерархией и духовными запросами обитателей на уровне кадавра профессора Выбегаллы.
Формация бесчеловечна по своей природе не содержащимся в ней идейным злом, а полным отсутствием хоть каких-нибудь морально-этических норм, патологическим индивидуализмом, абсолютным равнодушием к страданиям ближнего и неудержимой жаждой стяжательства.
Год выпуска ленты – 1986. Ставил Данелия. За пять лет до уже всё почувствовал. А мы, дураки, ещё минимум лет десять ничего не понимали.
2015
Кин-дза-дза
Георгий Данелия, 1986, СССР
Кин-дза-дза как предчувствие бесчеловечности
Два советских аборигена из бархатного брежневского авторитаризма, кроме которого ничего никогда и не видели, попадают в условный карнавальный капитализм со сложнейшей, совершенно абсурдной с точки зрения тогдашнего зрителя расово-имущественной иерархией и духовными запросами обитателей на уровне кадавра профессора Выбегаллы.
Формация бесчеловечна по своей природе не содержащимся в ней идейным злом, а полным отсутствием хоть каких-нибудь морально-этических норм, патологическим индивидуализмом, абсолютным равнодушием к страданиям ближнего и неудержимой жаждой стяжательства.
Год выпуска ленты – 1986. Ставил Данелия. За пять лет до уже всё почувствовал. А мы, дураки, ещё минимум лет десять ничего не понимали.
2015
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
МУЗЫКАЛЬНАЯ ПАУЗА
Всем известные стихи А.Вознесенского предвещают неминуемое расставание в вечность, где никто никого не забудет и, соответственно, уже не увидит.
Менее известные, вернее, намертво забытые слова, как ни странно, Ильи Резника, коего ставлю невысоко от слова «беда», к песне Тончо Русева в исполнении молодого ещё Киркорова, извещают ровно об обратном: прощающийся на пристани с возлюбленной Синдбад Мореход стремится побыстрее отплыть и разбиться нахрен о первую же скалу, чтоб поскорее, на том уже свете, воссоединиться с оставленной им девицей, раз уж на этом не суждено.
Чувствуете принципиальную разницу в подходах атеиста и прихожанина?
Всем известные стихи А.Вознесенского предвещают неминуемое расставание в вечность, где никто никого не забудет и, соответственно, уже не увидит.
Менее известные, вернее, намертво забытые слова, как ни странно, Ильи Резника, коего ставлю невысоко от слова «беда», к песне Тончо Русева в исполнении молодого ещё Киркорова, извещают ровно об обратном: прощающийся на пристани с возлюбленной Синдбад Мореход стремится побыстрее отплыть и разбиться нахрен о первую же скалу, чтоб поскорее, на том уже свете, воссоединиться с оставленной им девицей, раз уж на этом не суждено.
Чувствуете принципиальную разницу в подходах атеиста и прихожанина?
КНИГИ
Не сразу дошло, что Выбегалло - не кто иной, как Никита Сергеевич Хрущёв. С удовлетворением потребностей, значить, и прочим гигантизьмом духа. А вся история с кадавром есть не что иное, как зубоскальство по поводу воспитания нового человека аккурат к наступлению через 20 лет коммунизьма и понимание последнего исключительно как сытого свинарника. Персонифицированная пародия, вышедшая, разумеется, после смещения прототипа.
Не сразу дошло, что Выбегалло - не кто иной, как Никита Сергеевич Хрущёв. С удовлетворением потребностей, значить, и прочим гигантизьмом духа. А вся история с кадавром есть не что иное, как зубоскальство по поводу воспитания нового человека аккурат к наступлению через 20 лет коммунизьма и понимание последнего исключительно как сытого свинарника. Персонифицированная пародия, вышедшая, разумеется, после смещения прототипа.
Секта (сериал, 8 серий)
Гела Баблуани, 2019, Россия
Питаю постыдную слабость к депрессивным сериалам от ТНТ-PREMIER. Восьмисерийным, претенциозным, названным даже киносериалами, снятым сквозь сырую дымку не за пять копеек, с модными актёрами, зловещими аккордами, узнаваемой заставкой. С лёгким привкусом декаданса. Вернее его, привкуса, имитацией. По сути же, разумеется, клюквой.
Дорожку такой продукции протоптал в своё время Цекало, решив вдруг явить публике альтернативу дешёвому непотребству, заполонившему русские телеэкраны. Почуяв золотую жилу, почин поддержали и другие, чаще, франшизой, но не только.
Потом за сумеречное мыло ухватилась отчего-то бугага-лавочка ТНТ, знаменитая бездонной пошлостью остального своего контента (простите мне мой французский) и дурацкой манерой запузыривать опусы по серии в неделю, когда уже забыть успеваешь, как кого зовут.
В данном случае на суд публике предложены «Тучи над Борском» версии 23.05.19, снятые широко известным в узких кругах и, судя по всему, решительно никому не нужным французским грузином Гелой Баблуани, который, будучи сыном столь же условно известного в советской ещё Грузии кинорежиссёра, в 17 лет усвистел за кордон и поставил там два раза ленту «13», для французского и американского зрителей.
Небезызвестный угон самолёта грузинской золотой молодёжью отчего-то вспоминается. Но я отвлёкся.
«Секта», тем не менее, вполне себе смотрится. Особенно сейчас, в отсутствии конкуренции со стороны до конца не вышедшей ещё, тоже премьерской, «Эпидемии» (по серии в неделю, последняя – аж 3 января) и зачем-то придерживаемых по полгода, а то и по году с хвостиком, давно уже готовых вторых сезонов: «Метода» и скандинавских франшиз – «Преступления» и «Моста» на других каналах.
Сходство с «Тучами» помимо чисто формального – вызволения из секты заблудшего в неё агнца, ещё и идейным вектором – демонизацией культов как таковых. Любых, кроме традиционных, в нашем случае – православия, скверне противопоставленного.
Секта, какой бы она ни была, представлена очевидным и безусловным злом, органически не способным иметь иной природы, кроме изуверской. Коли культ таковым не кажется, значит, до поры до времени умело маскируется под разного рода экопоселения, кружки макраме и прочие коллективные безобидности.
Если же отнести к бесовской рати и бесконечные тренинги личностного роста, которые есть ничто иное, как тоталитарные секты, опутавшие своими щупальцами всю страну, то да – держава в смертельной опасности, ибо червями изъязвлена стала.
Ну и понятно, выхода из секты нет и быть не может. Раз попавшись, суши вёсла.
Другими словами, представление кажется агиткой, пусть и не лишённой разумных оснований. Возникает даже мысль о заказном характере опуса, подгаданного под какую-нибудь высочайшую кампанию борьбы с иеговистами. Благо, никакой поддержки Минкульта или РПЦ и не требуется, хозяина ТНТ-PREMIER зовут просто: Газпром.
Короче говоря, если задаться целью прочертить конспирологическую линию, то чертится она легче лёгкого, и тучи над Борском сгущаются, чернея скорой грозою.
В плане же художественном творение мсье Баблуани весьма посредственно, хоть и старательно. Видимо, понимая это, автор то и дело тормошит зрителя вкраплениями стильных заимствований: то подводными бултыханиями из «Формы воды», то погребальными пирогами из «Мертвеца», то ещё чем-то.
Оператора даже с собой притащил, с которым снимал свои нетленки, тоже, судя по всему, французского грузина.
И не то, что посредственно даже сочинение, а ничем особым не выделяется. Мыло есть мыло. С устройством личной жизни прошедших нелёгкие испытания героев и непременным заделом на следующий сезон. Такого своими силами воз и маленькую тележку наснимать можно без привлечения иностранных легионеров. Так что совершенно непонятно, зачем их призвали. Разве что по пьяной лавочке или жестом доброй воли в плане гуманитарной помощи. Мы ж не знаем. Может, просили они слёзно, без работы на чужбине сидючи.
Всё может быть. Париж, как известно, город контрастов.
2019
Гела Баблуани, 2019, Россия
Питаю постыдную слабость к депрессивным сериалам от ТНТ-PREMIER. Восьмисерийным, претенциозным, названным даже киносериалами, снятым сквозь сырую дымку не за пять копеек, с модными актёрами, зловещими аккордами, узнаваемой заставкой. С лёгким привкусом декаданса. Вернее его, привкуса, имитацией. По сути же, разумеется, клюквой.
Дорожку такой продукции протоптал в своё время Цекало, решив вдруг явить публике альтернативу дешёвому непотребству, заполонившему русские телеэкраны. Почуяв золотую жилу, почин поддержали и другие, чаще, франшизой, но не только.
Потом за сумеречное мыло ухватилась отчего-то бугага-лавочка ТНТ, знаменитая бездонной пошлостью остального своего контента (простите мне мой французский) и дурацкой манерой запузыривать опусы по серии в неделю, когда уже забыть успеваешь, как кого зовут.
В данном случае на суд публике предложены «Тучи над Борском» версии 23.05.19, снятые широко известным в узких кругах и, судя по всему, решительно никому не нужным французским грузином Гелой Баблуани, который, будучи сыном столь же условно известного в советской ещё Грузии кинорежиссёра, в 17 лет усвистел за кордон и поставил там два раза ленту «13», для французского и американского зрителей.
Небезызвестный угон самолёта грузинской золотой молодёжью отчего-то вспоминается. Но я отвлёкся.
«Секта», тем не менее, вполне себе смотрится. Особенно сейчас, в отсутствии конкуренции со стороны до конца не вышедшей ещё, тоже премьерской, «Эпидемии» (по серии в неделю, последняя – аж 3 января) и зачем-то придерживаемых по полгода, а то и по году с хвостиком, давно уже готовых вторых сезонов: «Метода» и скандинавских франшиз – «Преступления» и «Моста» на других каналах.
Сходство с «Тучами» помимо чисто формального – вызволения из секты заблудшего в неё агнца, ещё и идейным вектором – демонизацией культов как таковых. Любых, кроме традиционных, в нашем случае – православия, скверне противопоставленного.
Секта, какой бы она ни была, представлена очевидным и безусловным злом, органически не способным иметь иной природы, кроме изуверской. Коли культ таковым не кажется, значит, до поры до времени умело маскируется под разного рода экопоселения, кружки макраме и прочие коллективные безобидности.
Если же отнести к бесовской рати и бесконечные тренинги личностного роста, которые есть ничто иное, как тоталитарные секты, опутавшие своими щупальцами всю страну, то да – держава в смертельной опасности, ибо червями изъязвлена стала.
Ну и понятно, выхода из секты нет и быть не может. Раз попавшись, суши вёсла.
Другими словами, представление кажется агиткой, пусть и не лишённой разумных оснований. Возникает даже мысль о заказном характере опуса, подгаданного под какую-нибудь высочайшую кампанию борьбы с иеговистами. Благо, никакой поддержки Минкульта или РПЦ и не требуется, хозяина ТНТ-PREMIER зовут просто: Газпром.
Короче говоря, если задаться целью прочертить конспирологическую линию, то чертится она легче лёгкого, и тучи над Борском сгущаются, чернея скорой грозою.
В плане же художественном творение мсье Баблуани весьма посредственно, хоть и старательно. Видимо, понимая это, автор то и дело тормошит зрителя вкраплениями стильных заимствований: то подводными бултыханиями из «Формы воды», то погребальными пирогами из «Мертвеца», то ещё чем-то.
Оператора даже с собой притащил, с которым снимал свои нетленки, тоже, судя по всему, французского грузина.
И не то, что посредственно даже сочинение, а ничем особым не выделяется. Мыло есть мыло. С устройством личной жизни прошедших нелёгкие испытания героев и непременным заделом на следующий сезон. Такого своими силами воз и маленькую тележку наснимать можно без привлечения иностранных легионеров. Так что совершенно непонятно, зачем их призвали. Разве что по пьяной лавочке или жестом доброй воли в плане гуманитарной помощи. Мы ж не знаем. Может, просили они слёзно, без работы на чужбине сидючи.
Всё может быть. Париж, как известно, город контрастов.
2019
ЛИЦА
Никита Хрущёв после просмотра фильма «Летят журавли» гневно его раскритиковал, назвав главную героиню «шлюхой».
Картина так и осталась единственным советским полнометражным фильмом, удостоенным главного приза Каннского кинофестиваля. Название его было переведено как Quand passent les cigognes (буквально «Когда пролетают аисты»), ибо слово «журавль» (grue) на французском жаргоне это в том числе и «проститутка».
И после этого вы будете утверждать, что кум Тыква не знал французского?
Никита Хрущёв после просмотра фильма «Летят журавли» гневно его раскритиковал, назвав главную героиню «шлюхой».
Картина так и осталась единственным советским полнометражным фильмом, удостоенным главного приза Каннского кинофестиваля. Название его было переведено как Quand passent les cigognes (буквально «Когда пролетают аисты»), ибо слово «журавль» (grue) на французском жаргоне это в том числе и «проститутка».
И после этого вы будете утверждать, что кум Тыква не знал французского?
О неудовольствии Станислава Лема «Солярисом» Андрея Тарковского /«S. Beres’. Rozmowy ze Stanislawem Lemem» (Krakow, WL, 1987, s. 133-135)/
А Тарковский, значит, должен был снимать именно «Солярис» Лема, не отступая от канонического текста? Лично обещал пану Станиславу, божился, мамой клялся, но слова своего не сдержал?
Удивительно какие идиоты попадаются даже среди выдающихся писателей.
Среди кинорежиссёров, кстати, тоже. Достаточно впечатлений того же Тарковского по ознакомлении с импортной кинопродукцией периода зарубежного его бытования или отношения его к Шукшину, к примеру, коего, чумазого, мэтр никем кроме характерного актёра решительно не числил.
Но Лем всё равно идиотичнее. На полном серьёзе ведь понимал кино только как иллюстрацию текста, а данную конкретную ленту видел исключительно экранизацией, то есть вспомогательной просветительской конструкцией для тех, кто по тем или иным причинам азбукой не владеет и книжки прочесть не может.
Всё никак понять не мог, что никто его не экранизировал. Даже задачи такой не ставилось.
Он же старательно и подслеповато, закусив язык, водил ногтем по строчкам своего бесподобного опуса, сверяя его с представленным на экране, находил вопиющие несоответствия и кипел лютым канонистским негодованием. Потом, с трудом дождавшись личной встречи, держа за пуговицу, отчитывал постановщика, будто школьника, перевравшего святую молитву.
Насколько всё-таки сочинения получаются сложнее, тоньше, умнее своих нищих духом создателей. Не всегда, но нередко. Не иначе рукой Сверху водят. Да и кинокамерой тоже.
А Тарковский, значит, должен был снимать именно «Солярис» Лема, не отступая от канонического текста? Лично обещал пану Станиславу, божился, мамой клялся, но слова своего не сдержал?
Удивительно какие идиоты попадаются даже среди выдающихся писателей.
Среди кинорежиссёров, кстати, тоже. Достаточно впечатлений того же Тарковского по ознакомлении с импортной кинопродукцией периода зарубежного его бытования или отношения его к Шукшину, к примеру, коего, чумазого, мэтр никем кроме характерного актёра решительно не числил.
Но Лем всё равно идиотичнее. На полном серьёзе ведь понимал кино только как иллюстрацию текста, а данную конкретную ленту видел исключительно экранизацией, то есть вспомогательной просветительской конструкцией для тех, кто по тем или иным причинам азбукой не владеет и книжки прочесть не может.
Всё никак понять не мог, что никто его не экранизировал. Даже задачи такой не ставилось.
Он же старательно и подслеповато, закусив язык, водил ногтем по строчкам своего бесподобного опуса, сверяя его с представленным на экране, находил вопиющие несоответствия и кипел лютым канонистским негодованием. Потом, с трудом дождавшись личной встречи, держа за пуговицу, отчитывал постановщика, будто школьника, перевравшего святую молитву.
Насколько всё-таки сочинения получаются сложнее, тоньше, умнее своих нищих духом создателей. Не всегда, но нередко. Не иначе рукой Сверху водят. Да и кинокамерой тоже.
Серьёзный человек (A Serious Man)
братья Коэны, 2009, США
Хорошее кино. Два ощущения по просмотре:
Первое: у нееврея возникает легкое чувство антисемитизма – протеста против специфики увиденного и не только специфики. Возможно, у еврея тоже.
Второе – вненациональный эффект: ощущение полной жопы, жопы с большой буквы Ж. В принципе об этом и картина, насколько я понимаю. Не исключено, что жопа есть материализация протеста, о котором сказано выше.
2010
братья Коэны, 2009, США
Хорошее кино. Два ощущения по просмотре:
Первое: у нееврея возникает легкое чувство антисемитизма – протеста против специфики увиденного и не только специфики. Возможно, у еврея тоже.
Второе – вненациональный эффект: ощущение полной жопы, жопы с большой буквы Ж. В принципе об этом и картина, насколько я понимаю. Не исключено, что жопа есть материализация протеста, о котором сказано выше.
2010
Синонимы (Synonymes)
Надав Лапид, 2019, Германия, Израиль, Франция
Формально это о попытке смены национальной идентичности в пользу новой, в известном смысле противоположной. В данном случае не еврейской даже, а израильской – на французскую. Безоглядное, как в омут, погружение в новый язык, специфику с намеренным и полным отречением от себя былого.
История и начинается с символического перерождения. Героя в буквальном смысле обкрадывают до нитки, оставляя совершенно голым, в чём мать родила – новорожденным. Всё, что связывало его с прошлой жизнью, в одночасье исчезло. Вплоть до пирсингового кольца на губе, которое голый репатриант без сожаления дарит своему французскому спасителю, обрубая тем самым все концы.
То, что репатриант, как раз неслучайно. Тут вообще все шаблоны навыворот. Мы же знаем, репатриант это когда в Израиль, а не наоборот. Тем более, евреи, запуганные антисемитами, все, как один, рвутся из Франции на историческую родину. Так принято считать там, куда они якобы рвутся. Но обратный процесс, если он идейный, тоже репатриация. Тоже выбор новой родины взамен опостылевшей.
Если герой эмигрирует из родной Франции на Палестину, из принципа не произнося отныне ни слова по-французски и во что бы то ни стало стремясь ощутить себя сыном Земли обетованной, история получается вполне себе типической. Обратное же кажется нонсенсом, как минимум, странностью.
Автор и пытается посмотреть на аксиоматичные для его соотечественников вещи, в первую очередь, на «алию», глазами не вовлечённых. И этой гранью представление обращено, конечно же, к израильской публике.
Для полноты охвата диковинок явлены даже еврейские экстремисты отчётливо не ашкеназийской наружности, намеренно провоцирующие столкновения с французскими наци. Да ещё явлены так, что далёкий от темы зритель задаётся вполне резонным вопросом: а что они, собственно, вообще во Франции потеряли эти лица марокканской национальности?
Герой меж тем болезненно переживает своё израильтянство, ощущая его как острую форму глухой провинциальности, сектантского варварства с беспрерывной озабоченностью вопросами крови и прочей специфической дребеденью, находящееся в разительном контрасте с такой лёгкой, такой манящей, такой беззаботной и такой космополитичной французскостью.
Иов, так зовут жертву самоедства (а как же иначе?), в бегах. Из внутренней своей казармы. Его ищут родные, он же яростно отбивается, беспрерывно, словно заклинания, бормоча французские синонимы из словаря, ощупывая их языком, радуясь разнообразию лексикона (иврит, видимо, скуднее) и принципиально иным вкусовым ощущениям.
А ещё беглец подозревает, что его всю жизнь водили за нос: бьют таки не по лицу, а по паспорту. Что можно просто жить в другом измерении, перейти в иную плоскость существования, и всё актуальные прежде язвы (Иов же) растворятся в воздухе, будто пух, сдуваемый с одуванчика. Ассимиляция как абсолют, тотальная перелицовка души.
Израильтянство и французскость явлены мягко и, в общем, условно – как две противоположные формы мироощущения. Что-то вроде Востока и Запада у Киплинга, белого и цветного. Точнее сформулировать сложно, ибо о вкусах.
Надав Лапид, 2019, Германия, Израиль, Франция
Формально это о попытке смены национальной идентичности в пользу новой, в известном смысле противоположной. В данном случае не еврейской даже, а израильской – на французскую. Безоглядное, как в омут, погружение в новый язык, специфику с намеренным и полным отречением от себя былого.
История и начинается с символического перерождения. Героя в буквальном смысле обкрадывают до нитки, оставляя совершенно голым, в чём мать родила – новорожденным. Всё, что связывало его с прошлой жизнью, в одночасье исчезло. Вплоть до пирсингового кольца на губе, которое голый репатриант без сожаления дарит своему французскому спасителю, обрубая тем самым все концы.
То, что репатриант, как раз неслучайно. Тут вообще все шаблоны навыворот. Мы же знаем, репатриант это когда в Израиль, а не наоборот. Тем более, евреи, запуганные антисемитами, все, как один, рвутся из Франции на историческую родину. Так принято считать там, куда они якобы рвутся. Но обратный процесс, если он идейный, тоже репатриация. Тоже выбор новой родины взамен опостылевшей.
Если герой эмигрирует из родной Франции на Палестину, из принципа не произнося отныне ни слова по-французски и во что бы то ни стало стремясь ощутить себя сыном Земли обетованной, история получается вполне себе типической. Обратное же кажется нонсенсом, как минимум, странностью.
Автор и пытается посмотреть на аксиоматичные для его соотечественников вещи, в первую очередь, на «алию», глазами не вовлечённых. И этой гранью представление обращено, конечно же, к израильской публике.
Для полноты охвата диковинок явлены даже еврейские экстремисты отчётливо не ашкеназийской наружности, намеренно провоцирующие столкновения с французскими наци. Да ещё явлены так, что далёкий от темы зритель задаётся вполне резонным вопросом: а что они, собственно, вообще во Франции потеряли эти лица марокканской национальности?
Герой меж тем болезненно переживает своё израильтянство, ощущая его как острую форму глухой провинциальности, сектантского варварства с беспрерывной озабоченностью вопросами крови и прочей специфической дребеденью, находящееся в разительном контрасте с такой лёгкой, такой манящей, такой беззаботной и такой космополитичной французскостью.
Иов, так зовут жертву самоедства (а как же иначе?), в бегах. Из внутренней своей казармы. Его ищут родные, он же яростно отбивается, беспрерывно, словно заклинания, бормоча французские синонимы из словаря, ощупывая их языком, радуясь разнообразию лексикона (иврит, видимо, скуднее) и принципиально иным вкусовым ощущениям.
А ещё беглец подозревает, что его всю жизнь водили за нос: бьют таки не по лицу, а по паспорту. Что можно просто жить в другом измерении, перейти в иную плоскость существования, и всё актуальные прежде язвы (Иов же) растворятся в воздухе, будто пух, сдуваемый с одуванчика. Ассимиляция как абсолют, тотальная перелицовка души.
Израильтянство и французскость явлены мягко и, в общем, условно – как две противоположные формы мироощущения. Что-то вроде Востока и Запада у Киплинга, белого и цветного. Точнее сформулировать сложно, ибо о вкусах.
И да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись. Герой сколь ни старается вписаться в ландшафт, так и остаётся для него инородным телом. Идиотом, чтобы не скучать в троллейбусе. Пресыщенный город видит в нём лишь милую и пустую забаву – простака с периферии. Здесь он никогда не будет своим. Не по жестокосердию окружающих и собственному прямодушию, и не потому даже, что он и вправду не в себе, а из-за неодолимых цивилизационных различий.
Простолюдин юн, ярок, чист душой, воспринимает всё буквально, столичные же штучки стары сердцем, блёклы и криводушны. На самом деле они тоньше, сложнее, взрослее и, разумеется, ощущают себя уходящей натурой. С точки зрения розовощёкого варвара – они и вовсе мёртвые. Парижская империя времени упадка. Ещё лет сто, и не перед кем будет комплексовать – сами вымрут.
А пока он безнадёжный провинциал, деревенщина, возжелавшая стать парижанином. Во избежание возможных уколов совести горожане старательно с ним повозились, проявив деятельное участие и исполнив свой гражданский долг даже сверх необходимого. А потом он наскучил, как наскучил бы любой сельский дурачок. Дурачок же искренне надеялся на взаимность, хотел стать равным среди равных, совершенно не понимая, что дальше сеней его всё равно никто не пустит.
Уже потом, смотря на выплёскивающего эмоции туземца, воспитанные взрослые отводили глаза и вежливо улыбались, стараясь не доводить ситуацию до скандала.
Городские они вообще все трусы и лицемеры, вызываешь их на бой – не идут, только смотрят на тебя как-то странно.
Так что пейзанам всё же лучше обитать в родных им краях, среди себе подобных. А тут сколь ни стучись – не откроют, и на откровенный разговор не выведутся. Скользкие.
И последнее. Обратите внимание: речь не о евреях вообще, только об израильтянах. Особая субкультура. Ну и речь веду не я, а Надав Лапид. С меня взятки гладки, я лишь фиксирую.
2019
Простолюдин юн, ярок, чист душой, воспринимает всё буквально, столичные же штучки стары сердцем, блёклы и криводушны. На самом деле они тоньше, сложнее, взрослее и, разумеется, ощущают себя уходящей натурой. С точки зрения розовощёкого варвара – они и вовсе мёртвые. Парижская империя времени упадка. Ещё лет сто, и не перед кем будет комплексовать – сами вымрут.
А пока он безнадёжный провинциал, деревенщина, возжелавшая стать парижанином. Во избежание возможных уколов совести горожане старательно с ним повозились, проявив деятельное участие и исполнив свой гражданский долг даже сверх необходимого. А потом он наскучил, как наскучил бы любой сельский дурачок. Дурачок же искренне надеялся на взаимность, хотел стать равным среди равных, совершенно не понимая, что дальше сеней его всё равно никто не пустит.
Уже потом, смотря на выплёскивающего эмоции туземца, воспитанные взрослые отводили глаза и вежливо улыбались, стараясь не доводить ситуацию до скандала.
Городские они вообще все трусы и лицемеры, вызываешь их на бой – не идут, только смотрят на тебя как-то странно.
Так что пейзанам всё же лучше обитать в родных им краях, среди себе подобных. А тут сколь ни стучись – не откроют, и на откровенный разговор не выведутся. Скользкие.
И последнее. Обратите внимание: речь не о евреях вообще, только об израильтянах. Особая субкультура. Ну и речь веду не я, а Надав Лапид. С меня взятки гладки, я лишь фиксирую.
2019
раз уж речь зашла о Данелии
КЛАССИКА
Мимино
Георгий Данелия, 1977, СССР
Это о всепроникающей мучительной тоске по дому, которая сильнее любой тяги к перемене мест – тяги по краткости жизни не упустить того, что тебе вроде бы полагается. Страха, что зазеваешься, и будет мучительно больно.
О том, что по-настоящему упускаем мы лишь тогда, когда из кожи вон лезем не упустить, а то, что само уплывает из рук, на самом деле не наше.
О том, что каждый должен быть на своём месте.
И всё это, вплоть до мелочей, решёно в нарочитых перевёртышах стереотипов традиционного советского сознания: в считающем копейки грузине, в робком пугливом девственно чистом адвокате, в искренней сердечной дружбе грузина и армянина, в так и не случившейся слёзной фронтовой истории, далее по списку.
2016
КЛАССИКА
Мимино
Георгий Данелия, 1977, СССР
Это о всепроникающей мучительной тоске по дому, которая сильнее любой тяги к перемене мест – тяги по краткости жизни не упустить того, что тебе вроде бы полагается. Страха, что зазеваешься, и будет мучительно больно.
О том, что по-настоящему упускаем мы лишь тогда, когда из кожи вон лезем не упустить, а то, что само уплывает из рук, на самом деле не наше.
О том, что каждый должен быть на своём месте.
И всё это, вплоть до мелочей, решёно в нарочитых перевёртышах стереотипов традиционного советского сознания: в считающем копейки грузине, в робком пугливом девственно чистом адвокате, в искренней сердечной дружбе грузина и армянина, в так и не случившейся слёзной фронтовой истории, далее по списку.
2016
ЛИЦА
закрывая тему
Данелия
Нет ничего глупее пискнуть из мышиной норки на смерть нашего всего, что, дескать, всегда был к усопшему ровен, если не прохладен. Никогда и не казался он таким уж бессмертным. Разве что одна-две работы.
Трогательный «Путь к причалу» и безусловная нетленка «Я шагаю по Москве». Кажется, правда, что Конецкого со Шпаликовым там явно больше самого Данелии, ибо такой упоительной лёгкости нигде потом у него не наблюдалось.
И да, «Осенний марафон» и «Кин-Дза-Дза», но по сугубо идейным соображениям, ибо манифесты. «Марафон» тот и вовсе прямое заимствование ленты Габая. Пусть улучшенное, углубленное, творчески переосмысленное, мастерски перепетое.
У него вообще после Шпаликова одни манифесты и шли. Мягкие, но декларации. Тихие изречения нравоучительного свойства. «Мимино» ведь тоже декларация.
Ну вот, пискнул. О том, что глупость, предупредил в самом начале. Взятки гладки. Краснею. Скоро сотру.
2019
закрывая тему
Данелия
Нет ничего глупее пискнуть из мышиной норки на смерть нашего всего, что, дескать, всегда был к усопшему ровен, если не прохладен. Никогда и не казался он таким уж бессмертным. Разве что одна-две работы.
Трогательный «Путь к причалу» и безусловная нетленка «Я шагаю по Москве». Кажется, правда, что Конецкого со Шпаликовым там явно больше самого Данелии, ибо такой упоительной лёгкости нигде потом у него не наблюдалось.
И да, «Осенний марафон» и «Кин-Дза-Дза», но по сугубо идейным соображениям, ибо манифесты. «Марафон» тот и вовсе прямое заимствование ленты Габая. Пусть улучшенное, углубленное, творчески переосмысленное, мастерски перепетое.
У него вообще после Шпаликова одни манифесты и шли. Мягкие, но декларации. Тихие изречения нравоучительного свойства. «Мимино» ведь тоже декларация.
Ну вот, пискнул. О том, что глупость, предупредил в самом начале. Взятки гладки. Краснею. Скоро сотру.
2019
Следователь Тихонов (сериал)
Сергей Снежкин, 2016, Россия
Это раньше Тихонов ловил жуликов и убийц. У Вайнеров. В сводном же снежкинском сериале траченный молью следователь изменяет жене с юной сослуживицей, дочерью престарелого Шарапова, а жена-стерва отвечает ему симметрично. Кроме того, сыскарь водит хороводы и со своей предыдущей женой, а его дочь – с тихоновским младшим коллегой. Так что на преступников просто физически не хватает времени.
Да и не детективную же скукоту зрителю показывать, согласитесь. Кому вообще интересны эти расследования?
Но это ещё полбеды. Не существовало в 1979 году группы «Крематорий». Не писали в 1979 году на крыле «Волги» - Volga. Не носили в 1979 году пиджаков выше яиц. Не сидели в автомагазинах, которые тогда не именовались автосалонами, девицы на капотах «копеек». Не мог в 1979 году хиппи быть старше лет тридцати, тем более сорока. Не надевали в 1979 году белых носочков под мужские туфли а-ля Майкл Джексон, да и туфель таких ещё не было. И так далее и тому подобное.
При всей симпатичности замысла, профессионализме актёров и общем старании, стоило бы немолодому уже Снежкину перестать бредить. Потому что вариантов у него немного: либо халтурщиком прослыть, либо склеротиком. И оба хуже.
2016
Сергей Снежкин, 2016, Россия
Это раньше Тихонов ловил жуликов и убийц. У Вайнеров. В сводном же снежкинском сериале траченный молью следователь изменяет жене с юной сослуживицей, дочерью престарелого Шарапова, а жена-стерва отвечает ему симметрично. Кроме того, сыскарь водит хороводы и со своей предыдущей женой, а его дочь – с тихоновским младшим коллегой. Так что на преступников просто физически не хватает времени.
Да и не детективную же скукоту зрителю показывать, согласитесь. Кому вообще интересны эти расследования?
Но это ещё полбеды. Не существовало в 1979 году группы «Крематорий». Не писали в 1979 году на крыле «Волги» - Volga. Не носили в 1979 году пиджаков выше яиц. Не сидели в автомагазинах, которые тогда не именовались автосалонами, девицы на капотах «копеек». Не мог в 1979 году хиппи быть старше лет тридцати, тем более сорока. Не надевали в 1979 году белых носочков под мужские туфли а-ля Майкл Джексон, да и туфель таких ещё не было. И так далее и тому подобное.
При всей симпатичности замысла, профессионализме актёров и общем старании, стоило бы немолодому уже Снежкину перестать бредить. Потому что вариантов у него немного: либо халтурщиком прослыть, либо склеротиком. И оба хуже.
2016