Счастлива сообщить, что вся коллекция Морозовых вернулась домой и уже находится в музеях!
Завтра об этом сообщат официально!!!
УРА!!!

Илья Авербах когда-то мне сказал как цитату из Пушкина (но я этого у Пушкина не нашла, подозреваю, что автором был сам Авербах!): "Искусство - как богатырь: рождается в неволе, мужает в сопротивлении, и засыпает беспробудным сном на свободе!".

Былое и думы.
Лет, эдак, 30 тому назад, в незапамятные времена, нам и в голову не приходило, что можно любить и уважать должность, а не человека в этой должности.
Мы в ту пору видели не слишком много крушений судеб и карьер, но если они случались, то жертвы становились не изгоями, а героями.
Им это, разумеется, мало пользы приносило, но зато они делались легендарны.
Впоследствии наиболее ушлые из этих "легенд" ухитрялись свою былую легендарность монетизировать, а менее ушлые легенды просто спивались.
А вот новые времена обернулись для людей страшными травмами, когда вчера ты еще был "великий и ужасный Пётр Петрович", к которому с утра в приемной выстраивались на поклон и ручку поцеловать, а завтра ты вдруг стал "а, это тот Петров, которого уволили позавчера?".
Ты-то искренне думал, что дорожат тобой, а дорожили только тем, что от тебя можно было получить.
Слава Богу, я за всю жизнь никакой карьеры не сделала, и падать мне было неоткуда.
Но вокруг меня было такое количество рухнувших с огромной высоты, и столько я на них насмотрелась (в т.ч. и на некогда добрых и благодетельных, потом всеми оплеванных и растоптанных, потом снова поднявшихся, но уже жестоких и безжалостных), что впору роман писать под названием "Разжалованные"...

Ой, а мне тут приятельница говорит: "Ты давай это, быстро запишись в украинцы, пока не поздно! У тебя и этнических оснований - вагон. А то от тебя скоро все друзья разбегутся! А так будешь в порядке, и русским на твоё происхождение плевать!".
Особенно доставило "русским плевать" в третьем лице - с учетом того, что русопятее, чем она, я и знать-то никого не знаю.
Вот думаю, шутит, или всерьёз? И спросить неудобно.
🙄😎

Официальное сообщение. Коллекция Морозовых вернулась в Россию. В настоящий момент экспонаты уже доставлены в государственные музеи.

На выставке «Шедевры нового искусства. Собрание братьев Морозовых» в Париже были показаны 67 работ из фондов ГМИИ им. Пушкина, 65 – из Эрмитажа, 33 произведения из Третьяковской галереи и 2 – из Русского музея. Транспортировка в Российскую Федерацию всех картин, графических работ и скульптур длилась почти 20 дней, последние машины пересекли российскую границу 2 мая.

Кстати, полную коллекцию шедевров российских музеев из собрания братьев Морозовых можно будет увидеть летом в Москве. ГМИИ им. Пушкина откроет специальный выставочный проект.

Возвращение коллекции Морозовых – это результат большой командной работы. За всестороннюю поддержку благодарим Правительство Российской Федерации, МИД России, Федеральную таможенную службу и транспортные компании «Арт-курьер», «Хепри» и «Хазенкамп».
t.me/olga_b_lyubimova
/588

Царствие Небесное убиенному Иеромонаху Парфению, спасшему десятки беженцев, доброму пастырю, Божьему человеку.
https://pravoslavie.ru/145980.html

Юрьев день.
С Праздником!
Святой Георгие, моли Бога о нас!
Всех Юриев и Георгиев - с именинами.
Юрочке моему светлая память и Царствие Небесное.
6 мая (23 апреля по старому стилю) Православная Церковь отмечает память святого великомученика Георгия Победоносца, рожденного в Ливанских горах.
Родившийся в знатной семье и получивший блестящее образование, на военной службе великомученик Георгий выделялся среди прочих воинов своим умом, храбростью, физической силой, воинской осанкой и красотой.
Достигнув звания тысяченачальника, святой Георгий сделался любимцем императора Диоклетиана. Диоклетиан был фанатичным приверженцем римских богов. Поставив себе целью возродить в Римской империи отмирающее язычество, он вошел в историю как один из самых жестоких гонителей христиан.
Услышав однажды на суде бесчеловечный приговор об истреблении христиан, святой Георгий воспламенился состраданием к ним. Предвидя, что его тоже ожидают страдания, Георгий раздал свое имущество бедным, отпустил на волю своих рабов, явился к императору и, объявив себя христианином, обличил его в жестокости и несправедливости.
После долгих уговоров отречься от Христа император приказал подвергнуть святого различным мучениям.
Святой Георгий был заключен в темницу, где его положили спиной на землю, ноги заключили в колодки, а на грудь положили тяжелый камень. Но святой Георгий мужественно переносил страдания и прославлял Господа. Тогда мучители Георгия начали изощряться в жестокости. Они били святого воловьими жилами, колесовали, бросали в негашеную известь, принуждали бежать в сапогах с острыми гвоздями внутри. Святой мученик все терпеливо переносил, а следы истязаний на его теле мгновенно исчезали.
В конце концов император приказал отрубить мечом голову святому. Так святой страдалец ушел ко Христу в Никомидии в 303 году.
Великомученика Георгия за мужество и за духовную победу над мучителями, которые не смогли заставить его отказаться от христианства, а также за чудодейственную помощь людям в опасности - называют ещё Победоносцем.
Мощи святого Георгия Победоносца положили в палестинском городе Лидда, в храме, носящем его имя, глава (голова) же его хранилась в Риме в храме, также посвященном ему.
Прославило святого мученика так же Чудо святого Георгия о змие – чудо, совершенное святым великомучеником Георгием Победоносцем после его смерти.
На родине святого, в городе Бейруте, было много язычников. А около города, близ Ливанских гор, находилось большое озеро, в котором жил огромный змей – какое-то древнее животное. Жители города панически боялись его и каждый день приносили ему в жертву самое дорогое – своих детей.
Когда пришел черед царя, он отправил к озеру единственную дочь. На озере начался шторм. Девушка в ужасе ожидала смертного часа. Неожиданно к ней подъехал воин на белом коне. В руках он держал копье. Девушка упрашивала незнакомца покинуть берег озера, чтобы он не погиб вместе с ней.
Но святой, увидев змея, осенил себя крестным знамением и со словами: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» устремился на него. Великомученик Георгий пронзил змея копьем, велел девушке связать его поясом, и, словно пса, приволокли они гадину в город. Счастливые жители сожгли змея. Более двадцати пяти тысяч человек, увидев силу Христову, крестились тогда, а на одной из центральных площадей была построена церковь во имя Пресвятой Богородицы и святого великомученика Георгия Победоносца.
Со времени основания Москвы Георгий Победоносец считается ее покровителем, а Чудо святого Георгия о змие изображается на московском гербе.

Кинофестивалю "Виват кино России!" в Санкт-Петербурге нынче исполняется 30 лет.
А посвящаем мы этот фестиваль 350-летию со дня рождения основателя города - Петра I.
11 мая в 13.00. фестиваль начнет свой юбилейный сезон с большого киношоу и Петровской ассамблеи
на Соборной площади Петропавловской крепости,
вслед за которым там же состоится большой концерт киномузыки ленинградских-петербургских композиторов Исаака Шварца, Андрея Петрова и Василия Соловьева-Седого в исполнении актеров кино.
Вход свободный, ждем петербуржцев и гостей города.
Открытие фестиваля 11 мая в 19.00 в Большом Концертном зале "Октябрьский".
https://vivatkinorussia.ru/

Иногда всё, что пишут в новостях, можно прочитать в довольно старых книгах.

———

Давайте посмотрим на вещи проще и точнее. Кореллия объявила нам войну. Соответственно наша торговля с ней прекратилась. Но… — учтите, что я до предела упрощаю проблему, учтите, что за последние три года Кореллия поставила всю свою экономику на атомный путь, основываясь на технологиях, которые мы ей поставляли. Как вы думаете, что произойдет теперь, когда все это начнет постепенно выходить из строя — реакторы, генераторы, машины?

Первыми заглохнут бытовые приборы. Через полгода у каждой домохозяйки перестанет работать такой удобный и любимый атомный нож. Перестанет жарить мясо ее драгоценная атомная духовка. Выйдут из строя очаровательный душ, стиральная машина. Кондиционер заглохнет в самый жаркий день.

Что из этого следует? Людям многое приходится переносить, когда идет война. Многое приходится переносить, посылая сыновей на жуткую смерть в разбитых звездолетах, погибая под бомбами врага. Все это можно перенести, даже если придется перебиваться на сухом хлебе и сырой воде в пещерах! Но безумно трудно пережить даже самые маленькие лишения, когда патриотического подъема нет! Вот это будет тупик! Ведь не будет ни битв, ни бомбардировок, ни осады…

А будет вот что: нережущий нож, холодная духовка, дом, замерзающий посреди суровой зимы. Это будет раздражать обывателей, и в конце концов народ заропщет!

— И вы всерьез ставите на это? Чего вы ждете? Бунта домохозяек? Новой Жакерии? Восстания мясников и зеленщиков, потрясающих тупыми топорами и капустными сечками и скандирующих: «Верните нам наши автоматические-самые-лучшие-атомные-стиральные машины!»?

— Нет, сэр, — прервал его Мэллоу. — Я рассчитываю не на это. Я рассчитываю на общее недовольство, на фоне которого может разыграться недовольство гораздо более крупных фигур. Производителей, Сатт. Фабрикантов, промышленников Кореллии. У них тоже будет масса поводов для недовольства. Они-то чем лучше домохозяек и мясников? Начнут выходить из строя станки, от первого до последнего сконструированные по весьма специфическим проектам. Задохнется тяжелая индустрия…

А. Азимов, «Foundation». Годы написания — 1942-1951

В ленте воспоминаний увидела, а поделиться почему-то не могу - собственной же записью, которой 4 года.
Но поскольку проблема никуда не делась, запощу снова.
*****
РЕЗОНАНС
Обратила вдруг внимание на одну важную вещь, о которой я раньше как-то специально и не задумывалась.
Я давно за собой замечала (еще смолоду, когда я была крайне жесткой и неплаксивой дамочкой), что некоторые произведения искусства не утрачивают надо мною своей силы, сколько их ни смотри.
Поясню.
Я раз 14 или 15 смотрела морозовский спектакль "Сирано" с Шакуровым, Виторганом, Балтер и Кореневым.
И вот уже заранее знала: когда начнется эпизод гибели гасконских гвардейцев - откроется кран, и слезы градом. Всегда.
Или вот, к примеру, когда смотрю фильм "Дом, в котором я живу" (в сто миллионный раз), уже твердо знаю: сейчас вот Телегиной принесут похоронку, она закричит беззвучно (как позже - Аль Пачино в последнем "Крёстном отце") и у меня откроется кран и слезы брызнут, как у клоуна в цирке - фонтаном.
Поначалу я недоумевала даже: как так, я же уже это сто раз видела, чего плачу-то?
И в "Мольбе" Абуладзе - как только сцена казни Девы - всё, хоть тазик подставляй.
То же самое - и это правило не знает исключений - со мной в финале "Сибириады" - когда на сносимом кладбище из могил выходят все герои фильма.
Потом даже париться на эту тему перестала: ну, вот так, да и всё.
Скажем, в живописи на меня так действует "Блудный сын" Рембрандта: комок в горле и слёзы.
В музыке - Симфония № 45 Гайдна. И тоже - хоть тресни. Вещь по-разному могут исполнять - более великие, менее великие - всё равно. Начали гаснуть свечи и "убывать" инструменты - я рыдаю, как дура....
И еще есть несколько таких примеров. Они есть, хотя их, в общем, и немного.
То есть, я смотрела сотни фильмов и спектаклей, и, как правило, по второму разу, когда уже знаешь внутренний и внешний сюжет, и эмоциональная острота ослабевает, реакции уже совсем иные, чем в первый раз, даже если очень нравится. Но иногда - реакции под копирку, буквально, независимо ни от чего.
И вот я только сейчас задумалась о том, что, вероятно, авторы этих вещей как-то "поймали мою частотную волну", и дальше на этой частоте я "резонирую" уже всегда.
Сегодня я такого "частотного резонанса" совсем не ощущаю - что бы ни смотрела, как бы мне вещь ни нравилась. Наверное, это означает, что уже не осталось художников, с которыми я совпадаю вот на таком, "волновом" уровне.
Я допускаю, что это проблема не искусства, а моя.
Но я ее ощущаю, эту проблему...
И она меня огорчает.

Май.
Санкт-Петербург.
Вид из моего окна.

Про маму.
Надвигается 9 мая, и повесточка вернулась.
"Солдаты воевали от безысходности: заградотряды точно расстреляют, а немцы еще, может, и не убьют".
Ну-ну.
Моя мама ушла на фронт добровольцем, после того, как получила похоронку на отца. Ей в декабре 41-го исполнилось только 17, она летом закончила школу и поступила в институт, после Нового года пришла похоронка и в январе 42-го она ушла в армию. Погибший её отец, мой дед, кстати, тоже ушёл добровольцем, ему было 49 и призыву он не подлежал.
Её по малолетству взяли в учебку в Москву, после учебки ей сразу присвоили звание старшего сержанта и она в полку связи (поголовно девчачьем) стала связистом высокой квалификации: инструктором по связи. Полк дислоцировался в Москве, и на фронт мама выезжала только чтобы обучать связистов или тянуть особо важную связь.
И вот она рассказывала про самый свой - как она считала - глупый и страшный эпизод на войне.
Однажды она вдвоем с взрослым полковым связистом прокладывала кабель телефонной связи для штаба полка. Под обстрелом.
В болоте дядьку-связиста ранило (как ей показалось) и он стал тонуть.
В маме было 158 см росту и 45 кг весу. Может, весу и меньше было - 45 было до войны, а на фронте ее не взвешивали.
И вот она тянула этого дядьку, своего бойца, - и кабель. Сколько весила катушка с кабелем, я не знаю - не спрашивала. Думаю, что-то примерно как моя мама.
Говорила, что плакала навзрыд, и тянула. 4 километра.
Притащила и кабель, и дядьку.
Оказалось, что он был не ранен, а убит (она в этом тогда совсем не понимала, дитё же: мягкий, тёплый - значит, живой).
Она тогда очень простыла и надорвалась, врачи сказали, что детей не будет. У нее после этого случая до конца войны даже месячных не было.
Её командир, майор (какой-то московский профессор, 45 лет, которого эти девки-дурочки считали глубоким стариком, тоже доброволец, она и фамилию его называла, но я забыла), так вот он потом, в Москве уже, очень на нее ругался, что бойца не оставила: "твое дело было связь тянуть, раз уж одна осталась!".
Впрочем, врачи ошиблись, и мама потом, 11 лет спустя, родила сперва меня, а потом брата.
Я тогда, в детстве, после ее рассказа, тоже попробовала брата тащить (младше меня на 3 года). По квартире из комнаты в комнату - так и не дотащила.
А мама сказала, что у фронтовых санитарок практически у всех было опущение или выпадение матки.
Я групповое фото её полка рассматривала - одни девахи. В основном, крепкие были и корпулентные, и посередине - мой воробушек сидит, даже меньше меня...
Ну, вот это они, видимо, заградотрядов боялись, как нам сегодня прогрессивная общественность рассказывает.
Потому и довоевали до Берлина.

Не знаю, даже - радоваться этой новости, или печалиться.
В связи со снижением грузопотока по Неве, мосты в Санкт-Петербурге нынешним летом будут разводить не каждый день.
Кстати, впервые с начала 50-х годов, когда установился график ежедневного разведения мостов по ночам.

О бедном театре...
Заметки театрального ретрограда.
Я в последний раз была в театре уже довольно давно.
Что-то, с год назад или чуть поменьше, сходила на "Поминальную молитву", восстановленную в Ленкоме, а перед тем в Питере посмотрела додинских "Братьев Карамазовых".
И больше не была - по разным обстоятельствам. Не последним из которых было "не хочу".
Я собиралась сходить еще к "фоменкам" на спектакль Димы Крымова, но как-то всё время не срасталось.
Меня кое-что поразило в моих последних театральных впечатлениях....
То, что восстанавливая старый спектакль с новыми актерами, Александр Лазарев тщательно воспроизвел общий сценический рисунок, с множеством мелких подробностей, а потом вписал в этот рисунок актеров, которые внутри этого "старого театрального мира" вдруг стали жить совсем не так, как жили в более поздних ленкомовских спектаклях.
Они снова стали жить на сцене с той степенью эмоционально-психологической подробности, вовлеченности, которую из современного театра уже, казалось, полностью вытравили.
Вот это неразрывное "что-зачем-почему-как", без которого мне театральная жизнь - не жизнь.
Я, когда смотрела в юности спектакль Додина-Кацмана по "Карамазовым" в Учебном театре ЛГИТМиК, тоже поражалась тому, с какой эмоциональной подробностью всё было сгенерировано. И когда весь процесс нагнетания состояния происходил у меня на глазах, уже и Лиза Хохлакова не казалась просто истеричкой: в ней столько времени ДО копилась и сдерживалась эта буря эмоций, что должно было прорвать, именно - ДОЛЖНО было!
И совсем молодые Митя и Иван долго копили. Один - всё нарастающую ярость, другой - всё нарастающее раздражение. И когда всё вспыхивало, было понятно, почему.
Вот этого процесса эмоционального накопления я не увидела в новом спектакле Додина.
Я восхищалась умением режиссера создать мир драматических событий и выжигающих идей из нескольких предметов мебели и нескольких хороших актеров на сцене. Пищу для ума спектакль дал обильную. Пищи для эмоций не дал совсем.
Я сразу вспомнила незабываемого "Дядю Ваню" в этом же театре. Как Елена, стоя перед зеркалом, вдумчиво и тщательно занималась приведением себя в порядок, и параллельно говорила чеховский текст, который считался всегда исповедью героини.
А тут она его "пробалтывала", потому что для неё куда важнее было, как она выглядит, она с упоением рассматривала морщинку, она "оскаливала" зубы, проверяя, достаточно ли белы и не запачкались ли помадой. И смотреть и понимать это всё было наслаждением.
А яркий, моложавый, высокомерный, сексуально еще весьма ретивый и привлекательный, Серебряков оказался вовсе не "болтливым старикашкой", за которого выскочила замуж юная романтическая дурочка, а именно что фатальной ошибкой. "Не тот" - не потому что старый маразматик, а "не тот", потому что в целом мире способен любить и уважать лишь одного человека - себя. И её приучил...
Ах, сколько всего можно было вычитать в каждой детали, придуманной режиссером.
И вот теперь мне предлагают "вычитывать" что-то из куч песка. из брызганья водой, из охапок надувных шариков, из актеров, которых уже отучили на сцене просто разговаривать (про "тихо разговаривать" уже давно забыто).
Они везде орут. Всегда. По поводу и без. Я глохну от их непрерывного ора.
Они вообще ни на секунду не останавливаются, чтобы подумать.
Они перемещаются по сцене не как люди, а как воздушные шарики. То мчатся куда-то, незнамо почему и зачем им непременно надо мчаться; то останавливаются, чтобы погромче проорать какие-то слова. Это теперь такая "театральность".
Один мой старинный приятель-художник сказал, что если в театре оказываются люди, не читавшие пьесу (а таких теперь большинство), то они так, собственно, до конца спектакля и не понимают даже сюжета разыгрываемой перед ними истории.
Это правда.

Я вот смотрела спектакль с участием своей подруги, выдающейся актрисы современности, и действительно: кабы не знать, про что там было написано, я бы сроду не угадала, про что это. Там на сцене было всё - много движения и шума, и было на что посмотреть (не говоря уж о моей великой подруге!), но смысла происходящего не уловил, как мне кажется, вообще ни один человек в зале.
Я кстати, потом эту же вещь посмотрела в Александринке - тоже с участием очень хороших актеров, моих друзей. Спектакль был совершенно другим, и друзья мои в нём были выше всяких похвал: они ярко и эффектно говорили свой текст, и вообще, умели приковать к себе внимание зала.
Но о чем это всё, зачем и почему - я тоже так и не поняла. И, главное, мой эмоциональны аппарат - злость, радость. сочувствие, азарт - ничто не включилось, вообще.
Никто даже "руку к выключателю не протянул", не то, чтобы включить.
Цепочка "мысль-действие-эмоция" не то, что разорвалась - она просто уничтожена. Всё это шаманство состоит из совершенно никак меж собой не связанных действий и слов, из трюков и фокусов. Эмоциональный аппарат если и затрагивается как-то - то лишь на уровне отвращения.
А это не та эмоция, за которой стоит ходить в театр.
Для этого просто достаточно иной раз выйти на улицу из дому. А в другой раз и выходить не надо - довольно включить компьютер или телевизор.
Я знаю, у такого театра уже образовалась куча адептов и поклонников.
"Ко всему-то подлец-человек привыкает!".
Ну, мне, вот, привыкнуть не удалось.
Видимо, не очень и хотелось.
P.S. Догадываюсь, что мне сейчас коллеги, которые, в отличие от меня, завсегдатаи театров и смотрят всё подряд, скажут, что на свете есть дофига неизвестных мне театров и неизвестных мне спектаклей, где всё именно как я люблю, и где театр "настоящий".
Раньше я им верила на слово. И шла. И получала там точно такой же "цирк", как и в знакомых театрах со знакомыми именами. Так что даже коллегам верить на слово давно уже перестала: у них там свои связи, свои отношения, они готовы там видеть то, чего нет. Их право, - но без меня.
Я вот без страха хожу только к Козлову в театр - но исключительно на спектакли самого Козлова, потому что не им поставленное, не в обиду будь сказано, там тоже не радует совсем.
Ну, раз худруку нравится - пусть. Мне - нет.

Питер - любовь моя.

Всякий раз, когда я сейчас приезжаю в Петербург, я приезжаю по каким-то делам. Дни рождения детей и внуков - это тоже дела, и я так же занята, как если приезжаю по работе. И если куда-то иду, то, по вечной своей привычке, не иду, глазея по сторонам, а несусь, вечно куда-то опаздывая.
И даже когда меня везет сын - в храм, на кладбище или еще куда-то, то город мелькает у меня за окнами, и я вижу, что красивый по-прежнему, но ведь - мелькает.
А сегодня, по случаю безвременной кончины мыши у меня встала работа, и мне понадобилось выйти на Невский.
Я решила, что глупо выходить на Невский на пять минут, так что пойду-ка я погуляю - сколько совесть позволит (а совесть у меня безразмерная, и если очень хочется - то всегда можно!).
Результаты прогулки по Невскому были несколько ошеломительны.
На улице +19 и сияет солнце.
Народ одет так, словно на улице +10: куртки, пальто, плащи. Ясное дело, Питер: тут с погодой не шутят.
Толпы народу - несметные, как в метро в час пик. Не протолкнуться, и на светофоре сразу же собирается куча-мала.
Толпа совершенно не похожа на московскую. И на парижскую не похожа, и на римскую. Зато очень похожа на нью-йоркскую. Не могу сказать, почему у меня такое ощущение, но оно - такое.
Ни на ком практически нет трикотажных штанов типа треников, в которых теперь ходит вся Москва и вся Европа, но весь молодняк одет в широченные джинсовые или сатиновые штаны разных фасонов, типа шаровар. Узенькие брючки - на публике постарше.
Все кафешки вынесли себя на улицу - ни пройти-ни проехать, и там битком народу - везде. Свободные столики единичны.
Никаких тебе самокатов-велосипедов-роликов. Всё идёт ножками. Ну, как идёт: ползёт. Никто никуда не спешит. Пробок на дороге нет: авто на выходные разъехались по загородам.
Под ногами - всё та же крупная гранитная плитка, которую баб-Валя положила к 300-летию города, вернее, к 300-летию начала класть, и укладывала больше года.
Но уложила на совесть - плитка целехонька и по сей день (18 лет спустя) и лежит ровно, прочно, не косячит, не колется и не идет волнами. По крайне мере - на Невском, где люди за эти 18 лет уже привыкли ходить, не глядя себе под ноги.
Почти все идущие парочки и компашки смеются. Не насуплены и не ржут, а именно смеются, очень прилично смеются, не разевая рты до гланд, не гогоча, зато - практически все. Разговаривают и смеются, а не орут по мобильникам и не лезут в соцсети даже на пешеходном переходе. Вообще, людей, идущих и болтающих по мобильному в этой густой толпе почти нет. Все или заняты собой или зыркают по сторонам.
Мимо прошли две очень красивые высокие девчонки в хиджабах и тёмных коконах до пят. Когда поравнялись со мной, услышала, что промеж себя говорят по-русски, с характерным ленинградским - немного "ноющим", протяжным - выговором (в моё время про это говорили: "ленинградцы все поют"). И они тоже смеялись.
Когда я шла назад, от площади Восстания в сторону Дворцовой, случилось смешное. По одну сторону Аничкова моста набрякла тяжёлая чернущая туча, а по другую сияло солнце на почти безоблачном небе. Там где была туча, внезапно ливанул дождь, основательный такой, весенний. На моей стороне по-прежнему сияло солнце. Ни там, ни там толпа даже не замедлилась, зато все одновременно расчехлили сотни зонтиков и подняли над головой - по обе стороны моста!!!
Немного приустав, присела за свободный столик в кафешку. Заказала чёрного пива. Сидела и любовалась толпой. Вокруг все столики были заняты, но, о чудо, я не слышала ничьих разговоров. То есть, общий гур-гур слышала, а вот этой мерзкой беззастенчивой детализации личной жизни, излагаемой во весь голос, этих всех громких бестактных разговоров, словно они здесь одни - не слышала совсем.
Когда дошла до Дворцовой площади, увидела краем глаза, что гранитная набережная плотно облеплена народом, и, с чувством удовлетворения, пошла назад, к себе на Итальянскую...

Казалось бы: ничего особенного не увидела, фотографировать было лень (да и густая толпа мало способствует красивым снимкам), но ощущение счастья и любви уже плотно укоренилось где-то внутри меня - впервые за последние месяцы, - и я донесла это волшебное чувство домой, и сразу захотела написать об этом.
Тем более, что мышь я, разумеется, купила.