Также интересны исследования относительно нашего отношения к обману другими людьми или компьютером. Поставьте на паузу чтение и подумайте: что мы допускаем с бОльшей толерантностью: обман человеком или компьютером?
Компьютером.
К нему мы испытываем меньше эмоций. Он просто компьютер, машина, Chat GPT. Что с него взять? Как ему отомстить? А вот если нас обманул человек, то наше поведение определяют эмоции и устоявшиеся стереотипы поведения, а не разум.
Недавно проводили интересный эксперимент на эту тему: людям предлагали инвестировать 10$, при этом им было известно, что с 70%-вероятностью им вернут в 2 раза больше их вклада, а в 30% - их кинут. Как говорили участникам эксперимента, решать то, кого кинут, а кого – нет, - может как компьютер, так и человек. И у участников есть выбор – инвестировать либо через «компьютер», либо человека человеку. И больше 80% предпочли компьютер. Инвесторы не встречались напрямую ни с компьютером, ни с человеком (тем, кому предназначались эти 10$). Никто бы не узнал о результатах «инвестирования». Но люди предпочли компьютер.
В обратной связи участники говорили, что им было бы неприятно признавать, что их обманул человек: как после этого смотреть ему в глаза? А в компьютер можно. Человек по крайней мере пока, воспринимается нами как гораздо более эгоистичное и коварное существо, чем компьютер.
Если нас обманул человек, мы чувствуем себя хуже, мы чувствуем себя идиотом, понимаем что нас «кинули». И чтобы избежать повторения этих чувств, готовы идти на большое количество ограничений, в том числе и не всегда оправданных.
В игре на доверие или в реальном мире перспектива оказаться обманутым, облапошенным сильно отпугивает людей. Она предостерегает их не делиться, не сотрудничать, не вовлекаться, оставаться в стороне и просто наблюдать. В рискованных финансовых сценариях ставки ясны, и они у всех на уме, независимо от того, как описывается ситуация. Но страх быть обманутым чаще всего «работает» и ограничивает нас в основном не в таких ситуациях. Он ограничивает нас в ситуациях более широкого социального взаимодействия, закрепляя наши предубеждения относительно неопределенного круга людей и ситуаций.
В более широком смысле этот страх часто используется для манипуляции общественным сознанием, когда создается конструкция «их», которые хотят одурачить «вас». Тонкая или открытая подача этой манипуляции заключается в следующем: если вы позволите «им» получить то, что они хотят (то есть если они обманут), то вы выставите себя дураком. А большинство людей готовы на очень многое, чтобы не чувствовать себя дураком.
Подобных манипуляций очень много, и все они имеют свою нейробиологическую основу. Это не хорошо, и не плохо. Такова природа человека. Нам часто сложно определить: кто нас обманывает, а кому можно доверять.
А все сложное наш мозг любит упрощать, создавая простые правила… в которых всегда есть исключения.
#страх, #обман, #манипуляции, #исследования, #эксперименты, #темнаятриада, #ProProfiling, #Филатов
Компьютером.
К нему мы испытываем меньше эмоций. Он просто компьютер, машина, Chat GPT. Что с него взять? Как ему отомстить? А вот если нас обманул человек, то наше поведение определяют эмоции и устоявшиеся стереотипы поведения, а не разум.
Недавно проводили интересный эксперимент на эту тему: людям предлагали инвестировать 10$, при этом им было известно, что с 70%-вероятностью им вернут в 2 раза больше их вклада, а в 30% - их кинут. Как говорили участникам эксперимента, решать то, кого кинут, а кого – нет, - может как компьютер, так и человек. И у участников есть выбор – инвестировать либо через «компьютер», либо человека человеку. И больше 80% предпочли компьютер. Инвесторы не встречались напрямую ни с компьютером, ни с человеком (тем, кому предназначались эти 10$). Никто бы не узнал о результатах «инвестирования». Но люди предпочли компьютер.
В обратной связи участники говорили, что им было бы неприятно признавать, что их обманул человек: как после этого смотреть ему в глаза? А в компьютер можно. Человек по крайней мере пока, воспринимается нами как гораздо более эгоистичное и коварное существо, чем компьютер.
Если нас обманул человек, мы чувствуем себя хуже, мы чувствуем себя идиотом, понимаем что нас «кинули». И чтобы избежать повторения этих чувств, готовы идти на большое количество ограничений, в том числе и не всегда оправданных.
В игре на доверие или в реальном мире перспектива оказаться обманутым, облапошенным сильно отпугивает людей. Она предостерегает их не делиться, не сотрудничать, не вовлекаться, оставаться в стороне и просто наблюдать. В рискованных финансовых сценариях ставки ясны, и они у всех на уме, независимо от того, как описывается ситуация. Но страх быть обманутым чаще всего «работает» и ограничивает нас в основном не в таких ситуациях. Он ограничивает нас в ситуациях более широкого социального взаимодействия, закрепляя наши предубеждения относительно неопределенного круга людей и ситуаций.
В более широком смысле этот страх часто используется для манипуляции общественным сознанием, когда создается конструкция «их», которые хотят одурачить «вас». Тонкая или открытая подача этой манипуляции заключается в следующем: если вы позволите «им» получить то, что они хотят (то есть если они обманут), то вы выставите себя дураком. А большинство людей готовы на очень многое, чтобы не чувствовать себя дураком.
Подобных манипуляций очень много, и все они имеют свою нейробиологическую основу. Это не хорошо, и не плохо. Такова природа человека. Нам часто сложно определить: кто нас обманывает, а кому можно доверять.
А все сложное наш мозг любит упрощать, создавая простые правила… в которых всегда есть исключения.
#страх, #обман, #манипуляции, #исследования, #эксперименты, #темнаятриада, #ProProfiling, #Филатов
Telegram
Профайлинг, нейротехнологии и детекции лжи
Моральная поляризация общества предсказывает поддержку авторитарных и «силовых» лидеров
Статья, вышедшая в октябре 2021 года в авторитетном журнале «Политическая психология» убедительно предсказывает то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас мы с вами находимся…
Статья, вышедшая в октябре 2021 года в авторитетном журнале «Политическая психология» убедительно предсказывает то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас мы с вами находимся…
В своей статье Милгрэм приводит тринадцать причин, почему для испытуемых слушаться экспериментатора было естественным поведением: начиная с серьезной репутации Йеля как учебного заведения (и следовательно глубокого доверия к экспериментатору как ученому, который уж наверное знает, что делает), до того, что испытуемый-жертва сам вытянул несчастливую роль, подписал согласие и продолжает участвовать. Да ведь и сами участники пришли в лабораторию добровольно помочь науке и даже получили за это деньги, - поэтому надо последовательными! И наконец, - времени на раздумья у них совсем не было, все происходило стремительно, — так что им было не только максимально неловко прерывать спецоперацию эксперимент, но даже не было времени разобраться с происходящим и понять: все ли происходит правильно?
Далее Милгрэм описывает, что у большей половины испытуемых в последствии наблюдалась классическая рационализация и оправдание совершенных действий. Несмотря на то, что в ходе самого эксперимента многие испытывали неуверенность и сопротивление указаниям экспериментатора, - уже после эксперимента большинство уверяло, что все шло по плану, они не испытывали (или испытывали незначительные) никаких сомнений и уверяли, что все сделали правильно, так как надо. В статье Милгрэм описывает когнитивный диссонанс, в котором оказались участники эксперимента: им трудно было отказаться от продолжения эксперимента и при этом по поведению многих было понятно, что они переживают за человека, которого они сами бьют током. И дальше, Милгрэм пишет, что для снижения этого когнитивного диссонанса – когда любое поведение приводит к неблагоприятным последствиям, гораздо проще и рациональнее начать оправдывать свое любое поведение, которое было совершено. Так, собственно и поступали участники эксперимента.
Важнейший вывод из этого эксперимента, о котором не говорят в книгах, можно сделать такой: большинство людей в ситуации когнитивного диссонанса, когда у них нет ни пространства для компромисса, ни времени для обдумывания готовы и хотят слушать и подчиняться авторитетам. Что бы там эти авторитеты не говорили. Основным открытием эксперимента по сути было то, что мотивация подчиняться авторитету у людей такая сильная, что может перекрыть мотивацию не вредить другому человеку без причин.
Кстати, исследования Милгрэма повторяли несколько раз, последний раз — в 2017 году. И всякий раз получали сопоставимые и даже более высокие результаты: от 62% до 91% участников эксперимента готовы были дойти до очень опасного напряжения под воздействием авторитета «врача». А после этого оправдывали свое поведение тем, что «врач» знает лучше и значит, все, что произошло – правильно.
Удивительно, но несмотря на то, что с момента эксперимента прошло почти 60 лет, но аналогии и его выводы до сих пор актуальны как никогда.
#профайлинг, #поведение, #социальнаяинженерия, #эксперименты, #анализповедения, #поведенческийанализ, #мэтры, #когнитивныеискажения, #установки, #социальнаяпсихология, #эксперименты, #рационализация, #ProProfiling
Далее Милгрэм описывает, что у большей половины испытуемых в последствии наблюдалась классическая рационализация и оправдание совершенных действий. Несмотря на то, что в ходе самого эксперимента многие испытывали неуверенность и сопротивление указаниям экспериментатора, - уже после эксперимента большинство уверяло, что все шло по плану, они не испытывали (или испытывали незначительные) никаких сомнений и уверяли, что все сделали правильно, так как надо. В статье Милгрэм описывает когнитивный диссонанс, в котором оказались участники эксперимента: им трудно было отказаться от продолжения эксперимента и при этом по поведению многих было понятно, что они переживают за человека, которого они сами бьют током. И дальше, Милгрэм пишет, что для снижения этого когнитивного диссонанса – когда любое поведение приводит к неблагоприятным последствиям, гораздо проще и рациональнее начать оправдывать свое любое поведение, которое было совершено. Так, собственно и поступали участники эксперимента.
Важнейший вывод из этого эксперимента, о котором не говорят в книгах, можно сделать такой: большинство людей в ситуации когнитивного диссонанса, когда у них нет ни пространства для компромисса, ни времени для обдумывания готовы и хотят слушать и подчиняться авторитетам. Что бы там эти авторитеты не говорили. Основным открытием эксперимента по сути было то, что мотивация подчиняться авторитету у людей такая сильная, что может перекрыть мотивацию не вредить другому человеку без причин.
Кстати, исследования Милгрэма повторяли несколько раз, последний раз — в 2017 году. И всякий раз получали сопоставимые и даже более высокие результаты: от 62% до 91% участников эксперимента готовы были дойти до очень опасного напряжения под воздействием авторитета «врача». А после этого оправдывали свое поведение тем, что «врач» знает лучше и значит, все, что произошло – правильно.
Удивительно, но несмотря на то, что с момента эксперимента прошло почти 60 лет, но аналогии и его выводы до сих пор актуальны как никогда.
#профайлинг, #поведение, #социальнаяинженерия, #эксперименты, #анализповедения, #поведенческийанализ, #мэтры, #когнитивныеискажения, #установки, #социальнаяпсихология, #эксперименты, #рационализация, #ProProfiling
Этот довольно известный пранк одного тайландского блоггера на самом деле основывается на важном психологическом феномене – прайминге.
В панике выбегающий из-за угла и убегающий куда-то дальше человек формирует ориентировочную настороженность и существенно усиливает последующую реакцию страха на выглядывающего динозавра.
Суть прайминга заключается в том, что предшествующие стимулы влияют на то, что мы ощущаем и какие решения принимаем прямо сейчас.
Человеческое мышление в целом ассоциативно, а значит, ассоциации, которые мы развивали до этого, те ощущения, которые мы чувствовали до текущего момента, и те мысли, которые у нас были, оказывают влияние на наше настоящее состояние и вмешиваются практически во все сферы нашей текущей деятельности: в принятие решений, приоритеты, выбор и прочее.
В университетах, когда объясняют эффект прайминга, принято рассказывать следующую историю. Я не знаю, насколько эта история правдива — проверить ее сейчас не представляется возможным, но рассказывают ее довольно часто. В начале XX века вратарь чешской футбольной сборной Франтишек Планичка славился умением уверенно отбивать пенальти даже лучших бомбардиров. Когда в его ворота назначали одиннадцатиметровый, он как бы от огорчения срывал с головы кепку, швырял ее в ворота и занимал свою позицию. Девять из десяти футболистов команды противника били именно в тот угол ворот, куда улетела кепка. С точки зрения психологии — это классический пример прайминга. Да, сейчас такой трюк вряд ли сработает потому, что все вратари знают об этом. Но тем не менее факт остается фактом: иногда нами управляет то, что мы вообще не осознаем.
Подобных примеров и исследований довольно много. Несмотря на то, что экспериментально далеко не в 100% случаях можно доказать наличие этого феномена, оно имеет свою нейробиологическую основу в миндалине мозга, которая автоматически, без участия коры полушарий управляет реакцией на страх.
#профайлинг, #прайминг, #исследования, #эксперименты, #пранк, #мозг, #миндалина, #Филатов, #профайлинг_филатов, #ProProfiling
В панике выбегающий из-за угла и убегающий куда-то дальше человек формирует ориентировочную настороженность и существенно усиливает последующую реакцию страха на выглядывающего динозавра.
Суть прайминга заключается в том, что предшествующие стимулы влияют на то, что мы ощущаем и какие решения принимаем прямо сейчас.
Человеческое мышление в целом ассоциативно, а значит, ассоциации, которые мы развивали до этого, те ощущения, которые мы чувствовали до текущего момента, и те мысли, которые у нас были, оказывают влияние на наше настоящее состояние и вмешиваются практически во все сферы нашей текущей деятельности: в принятие решений, приоритеты, выбор и прочее.
В университетах, когда объясняют эффект прайминга, принято рассказывать следующую историю. Я не знаю, насколько эта история правдива — проверить ее сейчас не представляется возможным, но рассказывают ее довольно часто. В начале XX века вратарь чешской футбольной сборной Франтишек Планичка славился умением уверенно отбивать пенальти даже лучших бомбардиров. Когда в его ворота назначали одиннадцатиметровый, он как бы от огорчения срывал с головы кепку, швырял ее в ворота и занимал свою позицию. Девять из десяти футболистов команды противника били именно в тот угол ворот, куда улетела кепка. С точки зрения психологии — это классический пример прайминга. Да, сейчас такой трюк вряд ли сработает потому, что все вратари знают об этом. Но тем не менее факт остается фактом: иногда нами управляет то, что мы вообще не осознаем.
Подобных примеров и исследований довольно много. Несмотря на то, что экспериментально далеко не в 100% случаях можно доказать наличие этого феномена, оно имеет свою нейробиологическую основу в миндалине мозга, которая автоматически, без участия коры полушарий управляет реакцией на страх.
#профайлинг, #прайминг, #исследования, #эксперименты, #пранк, #мозг, #миндалина, #Филатов, #профайлинг_филатов, #ProProfiling
3. Интеллект, интроверсия, добросовестность, эмпатия и прочее не помогут нам избавиться от уз группового мышления. Это не панацея. Поможет только «открытость новому опыту» - открытые глаза, способность видеть самому и постоянно стремиться к получению новой, актуальной, современной, а не старой информации. Если наши глаза закрыты и нам не интересен новый взгляд, то мы соглашаемся с большинством, даже если оно ошибается.
Изучайте новое, стремитесь к современной и объективной информации и будьте собой!
Иначе нас будут кормить соленой кашей (как в одном из видео), но казаться она нам будет сладкой, а не соленой.
#мэтры, #социальнаяпсихология, #конформизм, #групповоемышление, #BIG5, #профайлинг, #эксперименты, #Филатов
Изучайте новое, стремитесь к современной и объективной информации и будьте собой!
Иначе нас будут кормить соленой кашей (как в одном из видео), но казаться она нам будет сладкой, а не соленой.
#мэтры, #социальнаяпсихология, #конформизм, #групповоемышление, #BIG5, #профайлинг, #эксперименты, #Филатов
Выученная беспомощность: новые данные
Она - на самом деле не выученная, а базовая. А для того, чтобы ее преодолеть нужно учиться и действовать.
В 1964 году простой американский студент-психолог Мартин Селигман, опираясь на работы И.П. Павлова, ставит эксперимент в бихевиористкой парадигме по формированию у собак условного рефлекса страха на звук высокого тона. В качестве негативного подкрепления использовался несильный, но чувствительный удар электрического тока, который собаки, сидя в клетках, испытывали после того, как слышали звук.
После ряда повторений клетки, в которых находились собаки, открывались. Селигман с коллегами ожидали, что услышал характерный звук, собаки должны будут попытаться избежать следующего за ним удара током, однако они не убегали. Наоборот, они ложились на пол и скулили, продолжая испытывать неприятные ощущения. Такое поведение никак не укладывалось в рамки классического бихевиоризма!
Позже, в 1967 году, Селигман ставит другой эксперимент, в попытке лучше изучить неожиданно обнаруженный поведенческий феномен. Были сформированы 3 экспериментальные группы собак:
Первой группе предоставлялась возможность избежать болевого воздействия нажав на специальную панель.
У второй группы отключение шокового устройства зависело от действий первой группы. Эти собаки получали тот же удар, что и собаки первой группы, но их собственная реакция не влияла на результат.
Третья группа собак (контрольная) удара вообще не получала.
Две группы собак подвергались ударам током с одинаковой интенсивностью, одинаковое количество времени. Разница заключалась лишь в том, что первая группа могла повлиять на ситуацию, а вторая нет.
После чего, все три группы собак были помещены в ящик с перегородкой. Разряды тока происходили только на одной половине ящика и чтобы избежать неприятных ощущений достаточно было лишь перешагнуть через невысокую перегородку. Именно так поступали собаки из первой и третьей группы. Собаки, что в экспериментальной пробе не моги контролировать ситуацию лишь скулили и не предпринимали попыток справиться с ситуацией.
Селигман с коллегами пришли к выводу, что они наученные предыдущим опытом, усвоили неизбежность этой неприятной ситуации, т.е. она НАУЧИЛИСЬ проявлять свою беспомощность. Результаты были революционные, а эксперимент быстро приобрел культовый статус. В 1976 году Селигман получил за свою теорию выученной беспомощности премию Американской психологической ассоциации.
А вот теперь самое интересное.
В 2016 году авторы оригинального эксперимента М. Селигман и С. Майер публикуют статью опровержение. Ученые пришли к выводу, что научения бездействию не происходит! Все куда сложнее и интереснее.
Чем более высокоразвит биологический вид, тем большую роль в его жизни играет обучение. Эксперименты в области восприятия, мышления и памяти показали, что даже таким, казалось бы, базовым познавательным процессам приходится научаться. Так, например, младенец первые несколько месяцев методом проб и ошибок учится фокусировать зрение. Что уж говорить про более сложные и комплексные поведенческие реакции? Животное (в том числе и человек) от рождения не знают как реагировать как тот или иной раздражитель. Вспомните: когда маленькие ребенок падает, он первое время озадаченно смотрит на родителей, пытаясь по их лицам понять, что он сейчас чувствует.
Так вот, Селигман и Майер считают, что т.н. "выученная беспомощность" на самом деле являются поведенческим регрессом в детское необученное состояние. Животное, наоборот, научается реагировать, справляться с трудностями, а реакция беспомощности является базовой, т.е. природной.
Отчасти результаты их экспериментов объяснили разницей в воспитании собак: уличные куда активнее избегали неприятных ощущений, в то время как приютские впадали в замешательство и ожидали что человек (родитель) решит их проблему, т.е. проявляли детский инфантилизм. Иными словами, если человека не научили справляться с трудностями, то он с ними справляться и не будет.
#профайлинг, #мэтры, #эксперименты, #беспомощность, #среда, #когнитивистика, #мозг, #Филатов, #ProProfiling
Она - на самом деле не выученная, а базовая. А для того, чтобы ее преодолеть нужно учиться и действовать.
В 1964 году простой американский студент-психолог Мартин Селигман, опираясь на работы И.П. Павлова, ставит эксперимент в бихевиористкой парадигме по формированию у собак условного рефлекса страха на звук высокого тона. В качестве негативного подкрепления использовался несильный, но чувствительный удар электрического тока, который собаки, сидя в клетках, испытывали после того, как слышали звук.
После ряда повторений клетки, в которых находились собаки, открывались. Селигман с коллегами ожидали, что услышал характерный звук, собаки должны будут попытаться избежать следующего за ним удара током, однако они не убегали. Наоборот, они ложились на пол и скулили, продолжая испытывать неприятные ощущения. Такое поведение никак не укладывалось в рамки классического бихевиоризма!
Позже, в 1967 году, Селигман ставит другой эксперимент, в попытке лучше изучить неожиданно обнаруженный поведенческий феномен. Были сформированы 3 экспериментальные группы собак:
Первой группе предоставлялась возможность избежать болевого воздействия нажав на специальную панель.
У второй группы отключение шокового устройства зависело от действий первой группы. Эти собаки получали тот же удар, что и собаки первой группы, но их собственная реакция не влияла на результат.
Третья группа собак (контрольная) удара вообще не получала.
Две группы собак подвергались ударам током с одинаковой интенсивностью, одинаковое количество времени. Разница заключалась лишь в том, что первая группа могла повлиять на ситуацию, а вторая нет.
После чего, все три группы собак были помещены в ящик с перегородкой. Разряды тока происходили только на одной половине ящика и чтобы избежать неприятных ощущений достаточно было лишь перешагнуть через невысокую перегородку. Именно так поступали собаки из первой и третьей группы. Собаки, что в экспериментальной пробе не моги контролировать ситуацию лишь скулили и не предпринимали попыток справиться с ситуацией.
Селигман с коллегами пришли к выводу, что они наученные предыдущим опытом, усвоили неизбежность этой неприятной ситуации, т.е. она НАУЧИЛИСЬ проявлять свою беспомощность. Результаты были революционные, а эксперимент быстро приобрел культовый статус. В 1976 году Селигман получил за свою теорию выученной беспомощности премию Американской психологической ассоциации.
А вот теперь самое интересное.
В 2016 году авторы оригинального эксперимента М. Селигман и С. Майер публикуют статью опровержение. Ученые пришли к выводу, что научения бездействию не происходит! Все куда сложнее и интереснее.
Чем более высокоразвит биологический вид, тем большую роль в его жизни играет обучение. Эксперименты в области восприятия, мышления и памяти показали, что даже таким, казалось бы, базовым познавательным процессам приходится научаться. Так, например, младенец первые несколько месяцев методом проб и ошибок учится фокусировать зрение. Что уж говорить про более сложные и комплексные поведенческие реакции? Животное (в том числе и человек) от рождения не знают как реагировать как тот или иной раздражитель. Вспомните: когда маленькие ребенок падает, он первое время озадаченно смотрит на родителей, пытаясь по их лицам понять, что он сейчас чувствует.
Так вот, Селигман и Майер считают, что т.н. "выученная беспомощность" на самом деле являются поведенческим регрессом в детское необученное состояние. Животное, наоборот, научается реагировать, справляться с трудностями, а реакция беспомощности является базовой, т.е. природной.
Отчасти результаты их экспериментов объяснили разницей в воспитании собак: уличные куда активнее избегали неприятных ощущений, в то время как приютские впадали в замешательство и ожидали что человек (родитель) решит их проблему, т.е. проявляли детский инфантилизм. Иными словами, если человека не научили справляться с трудностями, то он с ними справляться и не будет.
#профайлинг, #мэтры, #эксперименты, #беспомощность, #среда, #когнитивистика, #мозг, #Филатов, #ProProfiling
Выученная беспомощность на самом деле… вовсе не выученная.
Продолжение.
Итак, недавно Мартин Селигман написал об этом подробную статью к 50-летию своих первых экспериментов (тех самых, где собак на протяжении 24 часов бьют током через неравные промежутки времени, а затем открывают клетку, но собачки не пытаются убежать от тока, только лежат и скулят).
В последних работах Селигман и Майер пересмотрели собственные результаты. Они выделили два вида беспомощности – объективную и субъективную. Водораздел между ними определяет фактор неконтролируемости – наличия внешних обстоятельств, проявляющих себя вне зависимости от наших действий. Примером объективной беспомощности является реакция на сильную турбулентность в самолёте – фактически, всё что могут сделать пассажиры – это переждать турбулентность, выполняя рекомендации пилота.
Субъективная беспомощность, в отличие от объективной, является чисто когнитивным явлением, построенным на ожидании, что те факторы, которые были вне зоны нашего контроля, и в будущем продолжат там же и оставаться. На когнитивном уровне этот феномен имеет форму убеждений «Нет смысла пытаться», «Всё равно я ни на что не влияю», «От меня ничего не зависит». Люди часто проецируют эти убеждения на самые разные сферы в жизни, начиная от возможностей заработка и самореализации, заканчивая общественной активностью – например попытки влиять на выборы.
На протяжении 50 лет учёные проводили разные эксперименты с участием не только животных, но и людей, чтобы понять, почему в одних ситуациях люди ищут способы влиять на стрессоры, а в других сдаются. К чему же пришли Селигман и Майер?
Сейчас они считают, что пассивность как ответ на повторяющийся стрессор – вовсе не выученная. Это биологически дефолтный ответ на продолжительные, неконтролируемые негативные события. Этот ответ медиируется серотонинэргической активностью ядер, расположенных в ретикулярной формации (самой древней части мозга, намного древнее подкорки). Эта же структура отвечает, например, за ориентировочный рефлекс – это когда вы слышите очень громкий и резкий звук, вы непроизвольно оглядываетесь.
«Выученное – это кортикальное», - резюмирует Селигман. – «За научение отвечает кора, в этом и секрет преодоления беспомощности». Таким образом, выученной является как раз реакция преодоления повторяющегося стресса: поиск выхода, контроля над стрессорами или борьба с причиняющими боль стимулами.
Ряд экспериментов с собаками, а затем и с людьми снова это подтвердил. В выборках, где изначально была возможность экспериментировать и ограничивать негативные стрессоры, участники научались преодолению беспомощности быстрее всего. В выборках, где изначально беспомощность была объективной, автоматического научения не происходило, однако активное обучение приводило к положительному результату.
С точки зрения нейробиологии активация срединной префронтальной коры автоматически блокировала ядра ретикулярной формации – то есть, осознанное научение контролировать стрессор в прямом смысле отключало парализующую беспомощность.
Селигман акцентирует внимание на необходимости разработки моделей проактивного поведения - беспомощности, пишет он, никого учить не надо (она у нас есть по умолчанию), а вот проактивности, ассертивности, отстаиванию своих прав - очень даже. Он также подчёркивает важность ориентации в будущее – вместо анализа прошлого и настоящего – и даже критикует когнитивно-поведенческую терапию за то, что она слишком озабочена анализом уже сформированных убеждений и поведенческих паттернов, в то время как нужно больше внимания уделять обучению новым убеждениям и паттернам.
«Надежда – это привычка ожидать, что будущие плохие события непостоянны, локальны и контролируемы вместо того, чтобы видеть их бесконечными, глобальными и неуправляемыми». Селигман убеждён, что здоровый оптимизм не даётся с рождения, ему необходимо учиться: сегодня Селигман представляет школу позитивной психотерапии, хотя свою учёную карьеру начал с выученной беспомощности и манипуляций.
#профайлинг, #мэтры, #эксперименты, #беспомощность, #среда, #мозг, #Филатов, #ProProfiling
Продолжение.
Итак, недавно Мартин Селигман написал об этом подробную статью к 50-летию своих первых экспериментов (тех самых, где собак на протяжении 24 часов бьют током через неравные промежутки времени, а затем открывают клетку, но собачки не пытаются убежать от тока, только лежат и скулят).
В последних работах Селигман и Майер пересмотрели собственные результаты. Они выделили два вида беспомощности – объективную и субъективную. Водораздел между ними определяет фактор неконтролируемости – наличия внешних обстоятельств, проявляющих себя вне зависимости от наших действий. Примером объективной беспомощности является реакция на сильную турбулентность в самолёте – фактически, всё что могут сделать пассажиры – это переждать турбулентность, выполняя рекомендации пилота.
Субъективная беспомощность, в отличие от объективной, является чисто когнитивным явлением, построенным на ожидании, что те факторы, которые были вне зоны нашего контроля, и в будущем продолжат там же и оставаться. На когнитивном уровне этот феномен имеет форму убеждений «Нет смысла пытаться», «Всё равно я ни на что не влияю», «От меня ничего не зависит». Люди часто проецируют эти убеждения на самые разные сферы в жизни, начиная от возможностей заработка и самореализации, заканчивая общественной активностью – например попытки влиять на выборы.
На протяжении 50 лет учёные проводили разные эксперименты с участием не только животных, но и людей, чтобы понять, почему в одних ситуациях люди ищут способы влиять на стрессоры, а в других сдаются. К чему же пришли Селигман и Майер?
Сейчас они считают, что пассивность как ответ на повторяющийся стрессор – вовсе не выученная. Это биологически дефолтный ответ на продолжительные, неконтролируемые негативные события. Этот ответ медиируется серотонинэргической активностью ядер, расположенных в ретикулярной формации (самой древней части мозга, намного древнее подкорки). Эта же структура отвечает, например, за ориентировочный рефлекс – это когда вы слышите очень громкий и резкий звук, вы непроизвольно оглядываетесь.
«Выученное – это кортикальное», - резюмирует Селигман. – «За научение отвечает кора, в этом и секрет преодоления беспомощности». Таким образом, выученной является как раз реакция преодоления повторяющегося стресса: поиск выхода, контроля над стрессорами или борьба с причиняющими боль стимулами.
Ряд экспериментов с собаками, а затем и с людьми снова это подтвердил. В выборках, где изначально была возможность экспериментировать и ограничивать негативные стрессоры, участники научались преодолению беспомощности быстрее всего. В выборках, где изначально беспомощность была объективной, автоматического научения не происходило, однако активное обучение приводило к положительному результату.
С точки зрения нейробиологии активация срединной префронтальной коры автоматически блокировала ядра ретикулярной формации – то есть, осознанное научение контролировать стрессор в прямом смысле отключало парализующую беспомощность.
Селигман акцентирует внимание на необходимости разработки моделей проактивного поведения - беспомощности, пишет он, никого учить не надо (она у нас есть по умолчанию), а вот проактивности, ассертивности, отстаиванию своих прав - очень даже. Он также подчёркивает важность ориентации в будущее – вместо анализа прошлого и настоящего – и даже критикует когнитивно-поведенческую терапию за то, что она слишком озабочена анализом уже сформированных убеждений и поведенческих паттернов, в то время как нужно больше внимания уделять обучению новым убеждениям и паттернам.
«Надежда – это привычка ожидать, что будущие плохие события непостоянны, локальны и контролируемы вместо того, чтобы видеть их бесконечными, глобальными и неуправляемыми». Селигман убеждён, что здоровый оптимизм не даётся с рождения, ему необходимо учиться: сегодня Селигман представляет школу позитивной психотерапии, хотя свою учёную карьеру начал с выученной беспомощности и манипуляций.
#профайлинг, #мэтры, #эксперименты, #беспомощность, #среда, #мозг, #Филатов, #ProProfiling
Также интересны исследования относительно нашего отношения к обману другими людьми или компьютером. Поставьте на паузу чтение и подумайте: что мы допускаем с бОльшей толерантностью: обман человеком или компьютером?
Компьютером.
К нему мы испытываем меньше эмоций. Он просто компьютер, машина, Chat GPT. Что с него взять? Как ему отомстить? А вот если нас обманул человек, то наше поведение определяют эмоции и устоявшиеся стереотипы поведения, а не разум.
Недавно проводили интересный эксперимент на эту тему: людям предлагали инвестировать 10$, при этом им было известно, что с 70%-вероятностью им вернут в 2 раза больше их вклада, а в 30% - их кинут. Как говорили участникам эксперимента, решать то, кого кинут, а кого – нет, - может как компьютер, так и человек. И у участников есть выбор – инвестировать либо через «компьютер», либо человека человеку. И больше 80% предпочли компьютер. Инвесторы не встречались напрямую ни с компьютером, ни с человеком (тем, кому предназначались эти 10$). Никто бы не узнал о результатах «инвестирования». Но люди предпочли компьютер.
В обратной связи участники говорили, что им было бы неприятно признавать, что их обманул человек: как после этого смотреть ему в глаза? А в компьютер можно. Человек по крайней мере пока, воспринимается нами как гораздо более эгоистичное и коварное существо, чем компьютер.
Если нас обманул человек, мы чувствуем себя хуже, мы чувствуем себя идиотом, понимаем что нас «кинули». И чтобы избежать повторения этих чувств, готовы идти на большое количество ограничений, в том числе и не всегда оправданных.
В игре на доверие или в реальном мире перспектива оказаться обманутым, облапошенным сильно отпугивает людей. Она предостерегает их не делиться, не сотрудничать, не вовлекаться, оставаться в стороне и просто наблюдать. В рискованных финансовых сценариях ставки ясны, и они у всех на уме, независимо от того, как описывается ситуация. Но страх быть обманутым чаще всего «работает» и ограничивает нас в основном не в таких ситуациях. Он ограничивает нас в ситуациях более широкого социального взаимодействия, закрепляя наши предубеждения относительно неопределенного круга людей и ситуаций.
В более широком смысле этот страх часто используется для манипуляции общественным сознанием, когда создается конструкция «их», которые хотят одурачить «вас». Тонкая или открытая подача этой манипуляции заключается в следующем: если вы позволите «им» получить то, что они хотят (то есть если они обманут), то вы выставите себя дураком. А большинство людей готовы на очень многое, чтобы не чувствовать себя дураком.
Подобных манипуляций очень много, и все они имеют свою нейробиологическую основу. Это не хорошо, и не плохо. Такова природа человека. Нам часто сложно определить: кто нас обманывает, а кому можно доверять.
А все сложное наш мозг любит упрощать, создавая простые правила… в которых всегда есть исключения.
#страх, #обман, #манипуляции, #исследования, #эксперименты, #темнаятриада, #ProProfiling, #Филатов
Компьютером.
К нему мы испытываем меньше эмоций. Он просто компьютер, машина, Chat GPT. Что с него взять? Как ему отомстить? А вот если нас обманул человек, то наше поведение определяют эмоции и устоявшиеся стереотипы поведения, а не разум.
Недавно проводили интересный эксперимент на эту тему: людям предлагали инвестировать 10$, при этом им было известно, что с 70%-вероятностью им вернут в 2 раза больше их вклада, а в 30% - их кинут. Как говорили участникам эксперимента, решать то, кого кинут, а кого – нет, - может как компьютер, так и человек. И у участников есть выбор – инвестировать либо через «компьютер», либо человека человеку. И больше 80% предпочли компьютер. Инвесторы не встречались напрямую ни с компьютером, ни с человеком (тем, кому предназначались эти 10$). Никто бы не узнал о результатах «инвестирования». Но люди предпочли компьютер.
В обратной связи участники говорили, что им было бы неприятно признавать, что их обманул человек: как после этого смотреть ему в глаза? А в компьютер можно. Человек по крайней мере пока, воспринимается нами как гораздо более эгоистичное и коварное существо, чем компьютер.
Если нас обманул человек, мы чувствуем себя хуже, мы чувствуем себя идиотом, понимаем что нас «кинули». И чтобы избежать повторения этих чувств, готовы идти на большое количество ограничений, в том числе и не всегда оправданных.
В игре на доверие или в реальном мире перспектива оказаться обманутым, облапошенным сильно отпугивает людей. Она предостерегает их не делиться, не сотрудничать, не вовлекаться, оставаться в стороне и просто наблюдать. В рискованных финансовых сценариях ставки ясны, и они у всех на уме, независимо от того, как описывается ситуация. Но страх быть обманутым чаще всего «работает» и ограничивает нас в основном не в таких ситуациях. Он ограничивает нас в ситуациях более широкого социального взаимодействия, закрепляя наши предубеждения относительно неопределенного круга людей и ситуаций.
В более широком смысле этот страх часто используется для манипуляции общественным сознанием, когда создается конструкция «их», которые хотят одурачить «вас». Тонкая или открытая подача этой манипуляции заключается в следующем: если вы позволите «им» получить то, что они хотят (то есть если они обманут), то вы выставите себя дураком. А большинство людей готовы на очень многое, чтобы не чувствовать себя дураком.
Подобных манипуляций очень много, и все они имеют свою нейробиологическую основу. Это не хорошо, и не плохо. Такова природа человека. Нам часто сложно определить: кто нас обманывает, а кому можно доверять.
А все сложное наш мозг любит упрощать, создавая простые правила… в которых всегда есть исключения.
#страх, #обман, #манипуляции, #исследования, #эксперименты, #темнаятриада, #ProProfiling, #Филатов
Telegram
Профайлинг, нейротехнологии и детекции лжи
Моральная поляризация общества предсказывает поддержку авторитарных и «силовых» лидеров
Статья, вышедшая в октябре 2021 года в авторитетном журнале «Политическая психология» убедительно предсказывает то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас мы с вами находимся…
Статья, вышедшая в октябре 2021 года в авторитетном журнале «Политическая психология» убедительно предсказывает то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас мы с вами находимся…
Есть еще один важный момент при изучении авторитета лидера как когнитивного искажения.
Давайте разберем его на моем примере. Я являюсь специалистом в области профайлинга, детекции лжи и нейротехнологий. И допустим, вы отлично оценили мои навыки в этих областях и даже уже не сомневаетесь в них. Какое-то время мы с вами общаемся и мой авторитет в ваших глазах только увеличивается. Вот, однажды вы узнали, что я, допустим, уже как 2 года не ем ничего мучного. Я рассказываю вам буквально за несколько минут о том, какая это хорошая диета и как она великолепно помогает мне поддерживать себя в тонусе и в фигуре. И тут же привожу какие-то подтверждающие это понятные примеры и метафоры.
Действительно, думаете вы, – диета простая и эффективная. А я между делом, продолжаю рассказывать о том, как я стал себя прекрасно чувствовать, с тех пор как стал ей придерживаться. Пройдет немного времени и вы станете рассуждать: «Филатов – не только отличный профессионал, но и хороший человек. Плохого он не посоветует. Пожалуй, я тоже перейду на такую же диету». И все было бы неплохо, если бы вы были уверены, что безмучная диета вам подходит: а ведь ни я, ни вы не являетесь профессионалами в этой области. Но вы, не интересуясь этим, изменили свои предпочтения под воздействием моего непрофессионального мнения.
А теперь представьте, что в реальной жизни вместо диеты может быть все, что угодно: таблетки, автомобили, одежда, обучение и в конце концов – целая жизнь. А вместо меня – блоггеры, звезды, спортсмены, ученые и псевдоученые, политики и кто угодно другой.
Практически вся реклама, которую мы видим или слышим построена на том или ином авторитетном мнении. С экранов телевизоров и мониторов повара нам предлагают купить посуду, стоматологи – зубную пасту и жевательную резинку, футболисты – чипсы и напитки. И такая реклама весьма эффективна, однако правильно слушать такие рекомендации только от тех людей, которые не только являются профессионалами в указанной области, но и когда этот профессионализм и авторитет можно проверить не на словах, а на деле. Я могу давать рекомендации в области профайлинга и детекции лжи, но, если я вдруг буду давать рекомендации в других областях, то лучше бы к ним относиться критически, анализировать и проверять у тех людей, которые разбираются в этой теме лучше меня. Я не являюсь профессионалом в области диетологии. И мои советы в этой области нужно пропускать мимо ушей. И даже посмеиваться над ними, если я вдруг позволю себе их вам давать. Но достаточно часто мы как раз и следуем советам людей, которые не являются профессионалами в том, в чем они дают свои рекомендации. И, кстати, таких большинство.
Настоящие профессионалы не будут давать свои рекомендации в тех областях знаний, в которых они не разбираются, поскольку одно из важных аспектов профессионализма – специализация. И если профессионал в области финансов будет давать вам указания относительно детекции лжи и профайлинга, знайте, скорее правильным в этом случае будет улыбнуться и сделать по-своему. Разделяйте эти контексты, понимайте, в какой области советчик является профессионалом и в какой – нет. Проверяйте информацию не попадая под влияние ее источника.
Кейсы с когнитивным искажением «авторитет лидера» в профайлинге и детекции лжи встречаются очень часто. Например, человеку, авторитет которого у нас не вызывает сомнения, мы склонны верить что бы он ни говорил (и как бы он при этом ни врал), оправдывать его за его ошибки (а чаще – вообще их не видеть), приписывать ему дополнительные положительные личностные качества (видеть его и его действия в «розовых очках») и воспринимать его слова без проверки как призыв к действию (что бы он нам не советовал).
Помните, что лидеры и различные авторитеты тоже люди, а значит, как и все, могут обманывать, при чем по общепринятому убеждению гораздо больше, чем простой, «среднестатистический» человек. Но поймать их на лжи гораздо труднее, чем этого же «среднестатистического» человека.
#профайлинг, #поведение, #авторитет, #эксперименты, #анализповедения, #ProProfiling
Давайте разберем его на моем примере. Я являюсь специалистом в области профайлинга, детекции лжи и нейротехнологий. И допустим, вы отлично оценили мои навыки в этих областях и даже уже не сомневаетесь в них. Какое-то время мы с вами общаемся и мой авторитет в ваших глазах только увеличивается. Вот, однажды вы узнали, что я, допустим, уже как 2 года не ем ничего мучного. Я рассказываю вам буквально за несколько минут о том, какая это хорошая диета и как она великолепно помогает мне поддерживать себя в тонусе и в фигуре. И тут же привожу какие-то подтверждающие это понятные примеры и метафоры.
Действительно, думаете вы, – диета простая и эффективная. А я между делом, продолжаю рассказывать о том, как я стал себя прекрасно чувствовать, с тех пор как стал ей придерживаться. Пройдет немного времени и вы станете рассуждать: «Филатов – не только отличный профессионал, но и хороший человек. Плохого он не посоветует. Пожалуй, я тоже перейду на такую же диету». И все было бы неплохо, если бы вы были уверены, что безмучная диета вам подходит: а ведь ни я, ни вы не являетесь профессионалами в этой области. Но вы, не интересуясь этим, изменили свои предпочтения под воздействием моего непрофессионального мнения.
А теперь представьте, что в реальной жизни вместо диеты может быть все, что угодно: таблетки, автомобили, одежда, обучение и в конце концов – целая жизнь. А вместо меня – блоггеры, звезды, спортсмены, ученые и псевдоученые, политики и кто угодно другой.
Практически вся реклама, которую мы видим или слышим построена на том или ином авторитетном мнении. С экранов телевизоров и мониторов повара нам предлагают купить посуду, стоматологи – зубную пасту и жевательную резинку, футболисты – чипсы и напитки. И такая реклама весьма эффективна, однако правильно слушать такие рекомендации только от тех людей, которые не только являются профессионалами в указанной области, но и когда этот профессионализм и авторитет можно проверить не на словах, а на деле. Я могу давать рекомендации в области профайлинга и детекции лжи, но, если я вдруг буду давать рекомендации в других областях, то лучше бы к ним относиться критически, анализировать и проверять у тех людей, которые разбираются в этой теме лучше меня. Я не являюсь профессионалом в области диетологии. И мои советы в этой области нужно пропускать мимо ушей. И даже посмеиваться над ними, если я вдруг позволю себе их вам давать. Но достаточно часто мы как раз и следуем советам людей, которые не являются профессионалами в том, в чем они дают свои рекомендации. И, кстати, таких большинство.
Настоящие профессионалы не будут давать свои рекомендации в тех областях знаний, в которых они не разбираются, поскольку одно из важных аспектов профессионализма – специализация. И если профессионал в области финансов будет давать вам указания относительно детекции лжи и профайлинга, знайте, скорее правильным в этом случае будет улыбнуться и сделать по-своему. Разделяйте эти контексты, понимайте, в какой области советчик является профессионалом и в какой – нет. Проверяйте информацию не попадая под влияние ее источника.
Кейсы с когнитивным искажением «авторитет лидера» в профайлинге и детекции лжи встречаются очень часто. Например, человеку, авторитет которого у нас не вызывает сомнения, мы склонны верить что бы он ни говорил (и как бы он при этом ни врал), оправдывать его за его ошибки (а чаще – вообще их не видеть), приписывать ему дополнительные положительные личностные качества (видеть его и его действия в «розовых очках») и воспринимать его слова без проверки как призыв к действию (что бы он нам не советовал).
Помните, что лидеры и различные авторитеты тоже люди, а значит, как и все, могут обманывать, при чем по общепринятому убеждению гораздо больше, чем простой, «среднестатистический» человек. Но поймать их на лжи гораздо труднее, чем этого же «среднестатистического» человека.
#профайлинг, #поведение, #авторитет, #эксперименты, #анализповедения, #ProProfiling
Также интересны исследования относительно нашего отношения к обману другими людьми или компьютером. Поставьте на паузу чтение и подумайте: что мы допускаем с бОльшей толерантностью: обман человеком или компьютером?
Компьютером.
К нему мы испытываем меньше эмоций. Он просто компьютер, машина, Chat GPT. Что с него взять? Как ему отомстить? А вот если нас обманул человек, то наше поведение определяют эмоции и устоявшиеся стереотипы поведения, а не разум.
Недавно проводили интересный эксперимент на эту тему: людям предлагали инвестировать 10$, при этом им было известно, что с 70%-вероятностью им вернут в 2 раза больше их вклада, а в 30% - их кинут. Как говорили участникам эксперимента, решать то, кого кинут, а кого – нет, - может как компьютер, так и человек. И у участников есть выбор – инвестировать либо через «компьютер», либо человека человеку. И больше 80% предпочли компьютер. Инвесторы не встречались напрямую ни с компьютером, ни с человеком (тем, кому предназначались эти 10$). Никто бы не узнал о результатах «инвестирования». Но люди предпочли компьютер.
В обратной связи участники говорили, что им было бы неприятно признавать, что их обманул человек: как после этого смотреть ему в глаза? А в компьютер можно. Человек по крайней мере пока, воспринимается нами как гораздо более эгоистичное и коварное существо, чем компьютер.
Если нас обманул человек, мы чувствуем себя хуже, мы чувствуем себя идиотом, понимаем что нас «кинули». И чтобы избежать повторения этих чувств, готовы идти на большое количество ограничений, в том числе и не всегда оправданных.
В игре на доверие или в реальном мире перспектива оказаться обманутым, облапошенным сильно отпугивает людей. Она предостерегает их не делиться, не сотрудничать, не вовлекаться, оставаться в стороне и просто наблюдать. В рискованных финансовых сценариях ставки ясны, и они у всех на уме, независимо от того, как описывается ситуация. Но страх быть обманутым чаще всего «работает» и ограничивает нас в основном не в таких ситуациях. Он ограничивает нас в ситуациях более широкого социального взаимодействия, закрепляя наши предубеждения относительно неопределенного круга людей и ситуаций.
В более широком смысле этот страх часто используется для манипуляции общественным сознанием, когда создается конструкция «их», которые хотят одурачить «вас». Тонкая или открытая подача этой манипуляции заключается в следующем: если вы позволите «им» получить то, что они хотят (то есть если они обманут), то вы выставите себя дураком. А большинство людей готовы на очень многое, чтобы не чувствовать себя дураком.
Подобных манипуляций очень много, и все они имеют свою нейробиологическую основу. Это не хорошо, и не плохо. Такова природа человека. Нам часто сложно определить: кто нас обманывает, а кому можно доверять.
А все сложное наш мозг любит упрощать, создавая простые правила… в которых всегда есть исключения.
#страх, #обман, #манипуляции, #исследования, #эксперименты, #темнаятриада, #ProProfiling, #Филатов
Компьютером.
К нему мы испытываем меньше эмоций. Он просто компьютер, машина, Chat GPT. Что с него взять? Как ему отомстить? А вот если нас обманул человек, то наше поведение определяют эмоции и устоявшиеся стереотипы поведения, а не разум.
Недавно проводили интересный эксперимент на эту тему: людям предлагали инвестировать 10$, при этом им было известно, что с 70%-вероятностью им вернут в 2 раза больше их вклада, а в 30% - их кинут. Как говорили участникам эксперимента, решать то, кого кинут, а кого – нет, - может как компьютер, так и человек. И у участников есть выбор – инвестировать либо через «компьютер», либо человека человеку. И больше 80% предпочли компьютер. Инвесторы не встречались напрямую ни с компьютером, ни с человеком (тем, кому предназначались эти 10$). Никто бы не узнал о результатах «инвестирования». Но люди предпочли компьютер.
В обратной связи участники говорили, что им было бы неприятно признавать, что их обманул человек: как после этого смотреть ему в глаза? А в компьютер можно. Человек по крайней мере пока, воспринимается нами как гораздо более эгоистичное и коварное существо, чем компьютер.
Если нас обманул человек, мы чувствуем себя хуже, мы чувствуем себя идиотом, понимаем что нас «кинули». И чтобы избежать повторения этих чувств, готовы идти на большое количество ограничений, в том числе и не всегда оправданных.
В игре на доверие или в реальном мире перспектива оказаться обманутым, облапошенным сильно отпугивает людей. Она предостерегает их не делиться, не сотрудничать, не вовлекаться, оставаться в стороне и просто наблюдать. В рискованных финансовых сценариях ставки ясны, и они у всех на уме, независимо от того, как описывается ситуация. Но страх быть обманутым чаще всего «работает» и ограничивает нас в основном не в таких ситуациях. Он ограничивает нас в ситуациях более широкого социального взаимодействия, закрепляя наши предубеждения относительно неопределенного круга людей и ситуаций.
В более широком смысле этот страх часто используется для манипуляции общественным сознанием, когда создается конструкция «их», которые хотят одурачить «вас». Тонкая или открытая подача этой манипуляции заключается в следующем: если вы позволите «им» получить то, что они хотят (то есть если они обманут), то вы выставите себя дураком. А большинство людей готовы на очень многое, чтобы не чувствовать себя дураком.
Подобных манипуляций очень много, и все они имеют свою нейробиологическую основу. Это не хорошо, и не плохо. Такова природа человека. Нам часто сложно определить: кто нас обманывает, а кому можно доверять.
А все сложное наш мозг любит упрощать, создавая простые правила… в которых всегда есть исключения.
#страх, #обман, #манипуляции, #исследования, #эксперименты, #темнаятриада, #ProProfiling, #Филатов
Telegram
Профайлинг, нейротехнологии и детекции лжи
Моральная поляризация общества предсказывает поддержку авторитарных и «силовых» лидеров
Статья, вышедшая в октябре 2021 года в авторитетном журнале «Политическая психология» убедительно предсказывает то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас мы с вами находимся…
Статья, вышедшая в октябре 2021 года в авторитетном журнале «Политическая психология» убедительно предсказывает то, что происходит прямо сейчас.
А сейчас мы с вами находимся…
В своей статье Милгрэм приводит тринадцать причин, почему для испытуемых слушаться экспериментатора было естественным поведением: начиная с серьезной репутации Йеля как учебного заведения (и следовательно глубокого доверия к экспериментатору как ученому, который уж наверное знает, что делает), до того, что испытуемый-жертва сам вытянул несчастливую роль, подписал согласие и продолжает участвовать. Да ведь и сами участники пришли в лабораторию добровольно помочь науке и даже получили за это деньги, - поэтому надо последовательными! И наконец, - времени на раздумья у них совсем не было, все происходило стремительно, — так что им было не только максимально неловко прерывать эксперимент, но даже не было времени разобраться с происходящим и понять: все ли происходит правильно?
Далее Милгрэм описывает, что у большей половины испытуемых в последствии наблюдалась классическая рационализация и оправдание совершенных действий. Несмотря на то, что в ходе самого эксперимента многие испытывали неуверенность и сопротивление указаниям экспериментатора, - уже после эксперимента большинство уверяло, что все шло по плану, они не испытывали (или испытывали незначительные) никаких сомнений и уверяли, что все сделали правильно, так как надо. В статье Милгрэм описывает когнитивный диссонанс, в котором оказались участники эксперимента: им трудно было отказаться от продолжения эксперимента и при этом по поведению многих было понятно, что они переживают за человека, которого они сами бьют током. И дальше, Милгрэм пишет, что для снижения этого когнитивного диссонанса – когда любое поведение приводит к неблагоприятным последствиям, гораздо проще и рациональнее начать оправдывать свое любое поведение, которое было совершено. Так, собственно и поступали участники эксперимента.
Важнейший вывод из этого эксперимента, о котором не говорят в книгах, можно сделать такой: большинство людей в ситуации когнитивного диссонанса, когда у них нет ни пространства для компромисса, ни времени для обдумывания готовы и хотят слушать и подчиняться авторитетам. Что бы там эти авторитеты не говорили. Основным открытием эксперимента по сути было то, что мотивация подчиняться авторитету у людей такая сильная, что может перекрыть мотивацию не вредить другому человеку без причин.
Кстати, исследования Милгрэма повторяли несколько раз, последний раз — в 2017 году. И всякий раз получали сопоставимые и даже более высокие результаты: от 62% до 91% участников эксперимента готовы были дойти до очень опасного напряжения под воздействием авторитета «врача». А после этого оправдывали свое поведение тем, что «врач» знает лучше и значит, все, что произошло – правильно.
Удивительно, но несмотря на то, что с момента эксперимента прошло почти 60 лет, но аналогии и его выводы до сих пор актуальны как никогда.
#профайлинг, #поведение, #социальнаяинженерия, #эксперименты, #анализповедения, #поведенческийанализ, #мэтры, #когнитивныеискажения, #установки, #социальнаяпсихология, #эксперименты, #рационализация, #ProProfiling
Далее Милгрэм описывает, что у большей половины испытуемых в последствии наблюдалась классическая рационализация и оправдание совершенных действий. Несмотря на то, что в ходе самого эксперимента многие испытывали неуверенность и сопротивление указаниям экспериментатора, - уже после эксперимента большинство уверяло, что все шло по плану, они не испытывали (или испытывали незначительные) никаких сомнений и уверяли, что все сделали правильно, так как надо. В статье Милгрэм описывает когнитивный диссонанс, в котором оказались участники эксперимента: им трудно было отказаться от продолжения эксперимента и при этом по поведению многих было понятно, что они переживают за человека, которого они сами бьют током. И дальше, Милгрэм пишет, что для снижения этого когнитивного диссонанса – когда любое поведение приводит к неблагоприятным последствиям, гораздо проще и рациональнее начать оправдывать свое любое поведение, которое было совершено. Так, собственно и поступали участники эксперимента.
Важнейший вывод из этого эксперимента, о котором не говорят в книгах, можно сделать такой: большинство людей в ситуации когнитивного диссонанса, когда у них нет ни пространства для компромисса, ни времени для обдумывания готовы и хотят слушать и подчиняться авторитетам. Что бы там эти авторитеты не говорили. Основным открытием эксперимента по сути было то, что мотивация подчиняться авторитету у людей такая сильная, что может перекрыть мотивацию не вредить другому человеку без причин.
Кстати, исследования Милгрэма повторяли несколько раз, последний раз — в 2017 году. И всякий раз получали сопоставимые и даже более высокие результаты: от 62% до 91% участников эксперимента готовы были дойти до очень опасного напряжения под воздействием авторитета «врача». А после этого оправдывали свое поведение тем, что «врач» знает лучше и значит, все, что произошло – правильно.
Удивительно, но несмотря на то, что с момента эксперимента прошло почти 60 лет, но аналогии и его выводы до сих пор актуальны как никогда.
#профайлинг, #поведение, #социальнаяинженерия, #эксперименты, #анализповедения, #поведенческийанализ, #мэтры, #когнитивныеискажения, #установки, #социальнаяпсихология, #эксперименты, #рационализация, #ProProfiling
Выученная беспомощность на самом деле… вовсе не выученная.
Продолжение.
Итак, недавно Мартин Селигман написал об этом подробную статью к 50-летию своих первых экспериментов (тех самых, где собак на протяжении 24 часов бьют током через неравные промежутки времени, а затем открывают клетку, но собачки не пытаются убежать от тока, только лежат и скулят).
В последних работах Селигман и Майер пересмотрели собственные результаты. Они выделили два вида беспомощности – объективную и субъективную. Водораздел между ними определяет фактор неконтролируемости – наличия внешних обстоятельств, проявляющих себя вне зависимости от наших действий. Примером объективной беспомощности является реакция на сильную турбулентность в самолёте – фактически, всё что могут сделать пассажиры – это переждать турбулентность, выполняя рекомендации пилота.
Субъективная беспомощность, в отличие от объективной, является чисто когнитивным явлением, построенным на ожидании, что те факторы, которые были вне зоны нашего контроля, и в будущем продолжат там же и оставаться. На когнитивном уровне этот феномен имеет форму убеждений «Нет смысла пытаться», «Всё равно я ни на что не влияю», «От меня ничего не зависит». Люди часто проецируют эти убеждения на самые разные сферы в жизни, начиная от возможностей заработка и самореализации, заканчивая общественной активностью – например попытки влиять на выборы.
На протяжении 50 лет учёные проводили разные эксперименты с участием не только животных, но и людей, чтобы понять, почему в одних ситуациях люди ищут способы влиять на стрессоры, а в других сдаются. К чему же пришли Селигман и Майер?
Сейчас они считают, что пассивность как ответ на повторяющийся стрессор – вовсе не выученная. Это биологически дефолтный ответ на продолжительные, неконтролируемые негативные события. Этот ответ медиируется серотонинэргической активностью ядер, расположенных в ретикулярной формации (самой древней части мозга, намного древнее подкорки). Эта же структура отвечает, например, за ориентировочный рефлекс – это когда вы слышите очень громкий и резкий звук, вы непроизвольно оглядываетесь.
«Выученное – это кортикальное», - резюмирует Селигман. – «За научение отвечает кора, в этом и секрет преодоления беспомощности». Таким образом, выученной является как раз реакция преодоления повторяющегося стресса: поиск выхода, контроля над стрессорами или борьба с причиняющими боль стимулами.
Ряд экспериментов с собаками, а затем и с людьми снова это подтвердил. В выборках, где изначально была возможность экспериментировать и ограничивать негативные стрессоры, участники научались преодолению беспомощности быстрее всего. В выборках, где изначально беспомощность была объективной, автоматического научения не происходило, однако активное обучение приводило к положительному результату.
С точки зрения нейробиологии активация срединной префронтальной коры автоматически блокировала ядра ретикулярной формации – то есть, осознанное научение контролировать стрессор в прямом смысле отключало парализующую беспомощность.
Селигман акцентирует внимание на необходимости разработки моделей проактивного поведения - беспомощности, пишет он, никого учить не надо (она у нас есть по умолчанию), а вот проактивности, ассертивности, отстаиванию своих прав - очень даже. Он также подчёркивает важность ориентации в будущее – вместо анализа прошлого и настоящего – и даже критикует когнитивно-поведенческую терапию за то, что она слишком озабочена анализом уже сформированных убеждений и поведенческих паттернов, в то время как нужно больше внимания уделять обучению новым убеждениям и паттернам.
«Надежда – это привычка ожидать, что будущие плохие события непостоянны, локальны и контролируемы вместо того, чтобы видеть их бесконечными, глобальными и неуправляемыми». Селигман убеждён, что здоровый оптимизм не даётся с рождения, ему необходимо учиться: сегодня Селигман представляет школу позитивной психотерапии, хотя свою учёную карьеру начал с выученной беспомощности и манипуляций.
#профайлинг, #мэтры, #эксперименты, #беспомощность, #среда, #мозг, #Филатов, #ProProfiling
Продолжение.
Итак, недавно Мартин Селигман написал об этом подробную статью к 50-летию своих первых экспериментов (тех самых, где собак на протяжении 24 часов бьют током через неравные промежутки времени, а затем открывают клетку, но собачки не пытаются убежать от тока, только лежат и скулят).
В последних работах Селигман и Майер пересмотрели собственные результаты. Они выделили два вида беспомощности – объективную и субъективную. Водораздел между ними определяет фактор неконтролируемости – наличия внешних обстоятельств, проявляющих себя вне зависимости от наших действий. Примером объективной беспомощности является реакция на сильную турбулентность в самолёте – фактически, всё что могут сделать пассажиры – это переждать турбулентность, выполняя рекомендации пилота.
Субъективная беспомощность, в отличие от объективной, является чисто когнитивным явлением, построенным на ожидании, что те факторы, которые были вне зоны нашего контроля, и в будущем продолжат там же и оставаться. На когнитивном уровне этот феномен имеет форму убеждений «Нет смысла пытаться», «Всё равно я ни на что не влияю», «От меня ничего не зависит». Люди часто проецируют эти убеждения на самые разные сферы в жизни, начиная от возможностей заработка и самореализации, заканчивая общественной активностью – например попытки влиять на выборы.
На протяжении 50 лет учёные проводили разные эксперименты с участием не только животных, но и людей, чтобы понять, почему в одних ситуациях люди ищут способы влиять на стрессоры, а в других сдаются. К чему же пришли Селигман и Майер?
Сейчас они считают, что пассивность как ответ на повторяющийся стрессор – вовсе не выученная. Это биологически дефолтный ответ на продолжительные, неконтролируемые негативные события. Этот ответ медиируется серотонинэргической активностью ядер, расположенных в ретикулярной формации (самой древней части мозга, намного древнее подкорки). Эта же структура отвечает, например, за ориентировочный рефлекс – это когда вы слышите очень громкий и резкий звук, вы непроизвольно оглядываетесь.
«Выученное – это кортикальное», - резюмирует Селигман. – «За научение отвечает кора, в этом и секрет преодоления беспомощности». Таким образом, выученной является как раз реакция преодоления повторяющегося стресса: поиск выхода, контроля над стрессорами или борьба с причиняющими боль стимулами.
Ряд экспериментов с собаками, а затем и с людьми снова это подтвердил. В выборках, где изначально была возможность экспериментировать и ограничивать негативные стрессоры, участники научались преодолению беспомощности быстрее всего. В выборках, где изначально беспомощность была объективной, автоматического научения не происходило, однако активное обучение приводило к положительному результату.
С точки зрения нейробиологии активация срединной префронтальной коры автоматически блокировала ядра ретикулярной формации – то есть, осознанное научение контролировать стрессор в прямом смысле отключало парализующую беспомощность.
Селигман акцентирует внимание на необходимости разработки моделей проактивного поведения - беспомощности, пишет он, никого учить не надо (она у нас есть по умолчанию), а вот проактивности, ассертивности, отстаиванию своих прав - очень даже. Он также подчёркивает важность ориентации в будущее – вместо анализа прошлого и настоящего – и даже критикует когнитивно-поведенческую терапию за то, что она слишком озабочена анализом уже сформированных убеждений и поведенческих паттернов, в то время как нужно больше внимания уделять обучению новым убеждениям и паттернам.
«Надежда – это привычка ожидать, что будущие плохие события непостоянны, локальны и контролируемы вместо того, чтобы видеть их бесконечными, глобальными и неуправляемыми». Селигман убеждён, что здоровый оптимизм не даётся с рождения, ему необходимо учиться: сегодня Селигман представляет школу позитивной психотерапии, хотя свою учёную карьеру начал с выученной беспомощности и манипуляций.
#профайлинг, #мэтры, #эксперименты, #беспомощность, #среда, #мозг, #Филатов, #ProProfiling