Ни жива, ни мертва - только волосы, словно розовая мягкая вата растворяют Северные полюса.Следующий этап после выхода книги и фильма - розовый пурпурный бумажный альбом о древнем Эросе на современном наречии ЛС!


в необьятном море – в розовом, перламутровом, радужном кипении пены возникло…
Любовь – самое лучезарное творение морского виноцветия, божественная улыбка темносиних глубин.

Энергия пристального всматривания. Гуляю по Фабрике игрушек, пытаюсь запихать в ладошки куклам - синие глазки. Со словами Будды о пробуждении. Пробуждения (санскр. бодхи) – важнейшее понятие буддизма. Пробуждение – это и положивший начало новой религии мистический опыт Будды (санскр. «Пробуждённый») Шакьямуни, и 6 главная сотериологическая цель каждого последователя буддизма. Пробуждению в буддийской культуре противостоит понятие сна.

Одна из моих любимых картин «Смерть Марата» Жака Луи Давида;

я чувствую всегда личную смерть в образе поворота головы и упавшей руки Марата,а главное в скупом воплощении смерти героя, это смерть каждого из нас.Страшно условный, почти балетный жест, больше ничего.

В этом жесте есть медленное угасание сознания, и желание оставить последнее слово, и при этом детскость, беззащитность. И во всей надвигающейся пустоте пространства на картине, которая проникает и в мое тело,и в мое заканчивающееся теперь сознание - я вижу смерть и конец всему тому, что не успело даже начаться.

Выставка - посвящение
«Приближение Снежной королевы»,часть I - Норильск



Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже будут не воспоминаемы и не придут на сердце. А вы будете веселиться и радоваться вовеки о том, что Я творю Иерусалим весельем и народ его радостью! (Ис. 65:17-18)


Выставка - посвящение, всем тем кто ушел под лед; ведь в стране мертвых нет полюсов, нет ориентаций, в стране мертвых всё… едино и парус застывает на глубине Ренессанса, который никогда не воскреснет.
Падение в бездну — детерминированный процесс, и результат известен точно: фиксация, неподвижность, смерть. Выставка - посвящение разворачивается как Тайная вечерня перед моментом остывания, успокоения сознания, перед расколом льда, останавливающим мгновение и провоцирующим засыпание от непрерывного падения низких частот,температур.

Стол - ручей на котором расположены работы, вино и время - одновременно и вода извилистого ручья, отравленного подводными течениями и вместе с этим единственный источник жизни. Классик алхимии Артефиус сказал: «Только в центре смерти ты найдешь фонтан жизни». В данном случае вы сталкиваетесь с ручьем, который может быть отравлен гниением синего льда, моего синего льда.

 Помещение расположено глубоко под землей в фантазии художника, покрытое ртутью и ржавчиной. Никакого выхода. Факелы или иные источники света отсутствуют, кроме «последних» свечей и холодного призрачного синего сияния. Отсюда выйти нельзя. Но здесь никого нет.

Здесь заново тает лед; мерцают синие розы и пахнет сгнившим Ладаном, разделяющим пространство на полюса смерти. Внутри можно заговорить с Мировым океаном о неотразимой бурной воде с материка:восторженно вернуть себе энергию.Приблизить катастрофу неизбежного:движение ледохода вскрывающего прозрачную поверхность кожи, той самой человеческой огромной фигуры, закутанной в белый саван.

Снег этой бездны, опускающей тебя все глубже на дно рудников, непохож на обычный северный, он почти не блестит, вода из него получается совсем безвкусная, а лед самый искрящийся, он безрадостен как и люди, населяющие этот остров.

Все это нечто постсредневековое, романтиче­ское, современное одновременно, все это рождено моим пребыванием в Норильске, на границах тех самых широт, не считываемых ни одним компасом.

Я все еще в поисках нового Телемского аббатства (того самого утопического аббатства, на которое великан Гаргантюа выделяет земли,θέλημα, что значит «воля», «желание»), где гармонично соединяется мое одиночество и внешний мир.

В связи с тем что в нынешней жизни я не бываю одна, стремясь к деликатности процессов взаимодействия с миром - я теряю пространство закрытой комнаты, с центром в самой темной ночи.Говоря словами Барта, моя комната не выделяется внутри жилища.

Поэтому идиорритмия (термин который Барт вводит после чтения Жака Лакарьера «Лето в Греции»; принадлежащее религиозному словарю и отсылает к любого рода сообществу, в котором мог бы найти себе место персональный ритм каждого) нарушена. Идиорритмией называется образ жизни некоторых монахов на горе Афон, живущих в одиночку, но сохраняющих зависимость от монастыря;они одновременно сохраняют автономию и являются членами сообщества,одиноки и интегрированы,находятся на полпути между отшельничеством первых христиан и институализированной киновией.

Замкнутое индивидуальное пространство: kellion, cella:основа идиорритмии, как тотального места, потому как я,имея мастерскую, дом и квартиру постоянно ощущаю свое анти -одиночество, в том числе и для самого Бога. Поэтому почти в каждой выставке я строю cella как убежище и Эдем как идеальная модель внутреннего ритма, выстраивания внешне,что не подчиняется внутреннему пространству.

В феврале я погибала пока искала силы и возможности доделать этот фильм.Я помню тот момент, когда я стояла у стены (не плача) и сокрушалась что мое время закончено, поглаживая разрушенный ландшафт; я опоздала на 10 лет с этим фильмом, что независимое документальное также перенесено за пределы другого пространства, меня разрывала злость, разочарование, усталость. Затем я взяла себя в руки, заново все переделала и Эта длительность во времени отображена в истории, она не могла раньше остановиться, поэтому 16мм, VHS и другие источники стали памятью всего пройденного духовного пути героя и моего. Я лишь знаю, что делать кино в России- самое сложное что я испытала за все свои формы жизни, а их немало, поэтому так важно мне не упасть в обморок, когда я буду представлять фильм на российской премьере фестиваля в ГЭС -2, 23 сентября. А вам предлагаю поддержать меня за ручку. Я очень устала,я нервничаю и ничего не понимаю, но мне кажется это ничто по сравнению с тем чтобы сделать первый полный метр и довести его до большого экрана про человека, который способен вам рассказать о своем уникальном духовном пути и как он может развернуться в постсекулярную эпоху.

Сегодня было состояние, когда я могла бы вызвать кого-то на дуэль. На дуэль с пейзажем; это переживание со мной давно, от отсутствия отеля - санатория из «Волшебной горы» Томаса Манна, роман, который я перечитывала много раз и в специальных пейзажах.


Для меня эта поразительная мучительная тоскливая, почти невыносимая книга: очень сильная разработка человеческих взаимоотношений и потом смерть. Очень точная смерть.Мне было плохо все время пока я читала этот роман или перечитывала как сейчас, но без опоры пребывания в санатории, при этом одна из моих любимых книг.



Текст Манна делает телесно ближе к самой себе, я словно слышу как по снегу летят с горы трупы на бобслеях и скрипят волосы мадам Шоши;я о ней много говорю в своих лекциях и привожу постоянно ситуации как фуги смерти.Сейчас время такое же, время дуэлей с пейзажем внутри романа «Волшебной горы»...


И Ганс Касторп с любопытством глубоко вдохнул в себя чуждый ему воздух. Он был свеж – и только. В нем не хватало ароматов, содержания, влаги, он легко входил в легкие и ничего не говорил душе.