Ну и напомню в честь праздника про этот вот мой пост, посвящённый переводчикам.

Перечисляя «бесячие пункты», я ни словом не обмолвилась о пресловутом «плохом переводе», который так любят поминать всуе авторы негодующих отзывов.

Почему?

Потому что переводчиков и так достаточно кошмарят. Особенно доставляет, когда это делают люди, не владеющие языком оригинала и/или не видевшие оригинальный текст: «Просто так показалось. Слова не те какие-то. Уверен, что у автора не так. Переводчик всё испортил». Вот приводят пример, как кому-то и Виктор Петрович Голышев, великий, не угодил.

Замечу, цитируя того же Голышева, что «паршивую книгу хорошо перевести нельзя». Но если на подобные книги есть спрос, их будут издавать, а значит и переводить их кому-то да придётся. Такую халтуру вынуждены брать и вполне себе признанные переводчики, что уж, например, говорить о начинающих.

В переводческой профессии — как и в любой другой — есть, безусловно, и не самые блестящие специалисты, но некоторые там циклопические издательские концерны с радостью нанимают всяких. Экономика должна быть экономной. А перевод, как известно, нужно сдавать к позавчера.

Ничто не ново. О влиянии рыночка на качество переводов, например, ещё в 18 веке печалился Иоганн Хоттингер, среди прочего переводивший на немецкий Цицерона. Нереальные дедлайны, переизбыток кадров, — жаловался он. Двести с лишним лет спустя мы всё там же. Куда уж тут без факапов.

Художественный перевод — всегда огромный труд. Кому-то он даётся легче, кому-то приходится тяжелее (наверняка, есть и такие, кто и не заморачивается, ну штош). От ошибок и от оценочного восприятия со стороны читателей не застрахован никто.
Действительно насквозь плохих переводов и плохих переводчиков — как, например, в рассказе Тэффи, прекрасном, — не так уж много, так-то. И повторюсь, иногда паршивый перевод — это просто паршивая книга, какими бы хвалебными блёрбами не была усыпана обложка.

А вот что на обложки стали выносить имена переводчиков, это я «люблю и уважаю»(с).

Вижу в интернетах и встречаю в жизни людей, которым непременно надо подчеркнуть, что они читают только в оригинале, вот исключительно.

Это похвально, конечно, но сомневаюсь, что эти ребята владеют прям всеми языками мира. Так что, что бы там кто себе ни думал, переводчики открывают нам мир. Скажем им за это спасибо.

PS Я сама работала переводчиком техническим, а книгу всего одну перевела (ну и одно стихотворение Хьюза, для диссера надо было), так что это не цеховая солидарность, а искренняя признательность🖤

Степная дудка
II
На каждый звук есть эхо на земле.
У пастухов кипел кулеш в котле,
Почёсывались овцы рядом с нами
И чёрными стучали башмачками.
Что деньги мне? Что мне почёт и честь
В степи вечерней без конца и края?
С Овидием хочу я брынзу есть
И горевать на берегу Дуная,
Не различать далёких голосов,
Не ждать благословенных парусов.

Арсений Тарковский

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

В День учителя могла бы порассуждать о профессии (я ведь, среди прочего, препод), или помянуть добрым словом тех, кто — pardon my French — сформировал меня как личность. Но мне сложно даются трогательные, прочувствованные тексты.

Я люблю преподавать и надеюсь когда-нибудь таки вернуться к этому. Считаю, что мне в целом везло с учителями (в универе правда куда больше, чем в школе). А в праздник я прежде всего вспоминаю кафедру зарубежной литературы, где училась в аспирантуре и защищала диссер, вот там были
У ч и т е л я🖤

Прислали вот сегодня.

Жаль, не в августе, когда я писала о неупокоенных Колобке и Красной Шапочке в «Славянских мифах» А.Л. Барковой.

Летела в небе бабочка,
И было ей невесело,
Нисколечко не весело,
А очень тяжело.

Поэтому-то бабочка
Угрюмо нос повесила
И вместе с грустью весила
Сто семьдесят кило.

Галина Дядина

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Учитывая нано-размеры моего канала, всегда удивляюсь (и даже несколько фрустрируюсь), когда здесь появляется пара новых подписчиков, что уж говорить о паре десятков. Впрочем, это, конечно, приятно🤍

Посты о том, кто я такая и что здесь происходит, я писала не так давно.

Найти их можно по тэгу #вероникаэтобабушкарыцаря

Привет!

Штош, в этом году мне опять не удался фокус читать “A Night in the Lonesome October” по главе в день весь месяц, ведь – pardon my French – нельзя просто так взять™ и не махануть всю книжку разом, «очень уж она замечательная»(с).

Впервые я прочла (и полюбила) эту вещь сто лет назад в переводе Александра Жикаренцева под заголовком «Ночь в одиноком октябре». Недавно заглянула в версию Назиры Ибрагимовой – «Ночь в тоскливом октябре», но мне как-то не зашло (снова Желязны и импринтинг в одном посте, хм).

Чего мне всегда было жаль, так это что на русском теряется цитата из Эдгара По в названии книги. Впрочем, похоже, переводчикам Желязны не из чего и выбирать особо. Русские переводы “Ulalume” имеются в количестве, но там обычно исчезает «ночь» и даже порой «октябрь».

Мне показалось занятным собрать варианты «Улялюм» (правда я не нашла переводы Семёна Кирсанова и Бориса Нарциссова) и посмотреть, нельзя ли было вытащить-таки что-нибудь для русского заголовка повести.

Эдгар По:
The skies they were ashen and sober;
The leaves they were crispéd and sere—
The leaves they were withering and sere;
It was night in the lonesome October
Of my most immemorial year;

Константин Бальмонт:
Небеса были серого цвета,
Были сухи и скорбны листы,
Были сжаты и смяты листы,
За огнём отгоревшего лета
Ночь пришла, сон глухой черноты,

Валерий Брюсов:
Скорбь и пепел был цвет небосвода,
Листья сухи и в форме секир,
Листья скрючены в форме секир.
Моего незабвенного года,
Был октябрь, и был сумрачен мир.

Лев Уманец:
Было небо и мрачно и серо,
Лист на дереве сух был и сер,
Лист на дереве вял был и сер,
То была октября атмосфера,
Мрак годов был темнее пещер;

Василий Фёдоров:
Туманилось небо и стыло,
Листва опадала сухой –
Пожелклой, примятой, сухой.
Никогда не забыть! Это было
В Октябре, в полуночи глухой,

Александр Курсинский:
Небеса были хмуро бесстрастны,
листья дрогли на ветке сухой,
листья вяли на ветке сухой,
в октябре октябрем безучастным
эта ночь залегла надо мной...

Николай Чуковский:
Небеса были грустны и серы,
Прелых листьев шуршал хоровод,
Вялых листьев шуршал хоровод. -
Был октябрь, одинокий без меры,
Был незабываемый год.

Василий Бетаки:
Было небо сурово и серо,
Листья были так хрупки и сиры,
Листья были так вялы и сиры...
Был октябрь. Было горе без меры.
Было так одиноко и сыро

Виктор Топоров:
Небеса были пепельно-пенны,
Листья были осенние стылы,
Листья были усталые стылы,
И октябрь в этот год отреченный
Наступил бесконечно унылый.

Ближе всего, наверное, Фёдоров с «в Октябре, в полуночи глухой», но тут тоска, одиночество, покинутость и унылость остаются разве только имплицитно. Нерв оригинала в некоторых переводах превращается в надрыв: если уж октябрь, то «одинокий без меры» или «бесконечно унылый» (хотя перевод Топорова мне нравится ритмом и звукописью). Зато из перевода Курсинского можно слепить заголовок «Залечь в октябре октябрём», хе-хе, но это, кажется, будет уже другая история.

В общем, неудивительно, что Жикаренцев и Ибрагимова не прильнули к русским переводам По, чтобы сохранить отсылку. Да и нужно ли это, задумалась я теперь, ведь «Улялюм» не является программным стихотворением в наших школах, и даже если воткнуть в название книги Желязны строчку ну из того же Фёдорова, например, сколько читателей её узнают и скажут «ага!»? Ведь По-то один, а переводчиков десяток.

Приснилось, что сдаю фольклористику.

Достался вопрос «Типология сказок». А во сне, как и в жизни, я предмет не изучала, только книжки читала по теме.

Ну, отвечаю что-то про волшебные, бытовые, о животных. Этиологические вспомнила.

Препод начал подсказывать что-то ещё, но таким, знаете, характерным для сновидений, невнятным голосом.

- Обрядные? — робко спрашиваю я.

- Нарядные! — сердится препод. — Как можно не знать?! Русские нарядные сказки!!!

#уцарямидасаослиныеуши

Слова на сон

Найти бы кого бессонного,
присесть на его кровать
и в детство перенесённого
баюкать и согревать.

И знать одному, как ночь холодна,
когда впереди ни огня.
И вслушиваться, пока тишина
не вслушается в меня.

Струится время по руслам рек,
часы окликают мрак.
А мимо бредёт чужой человек
и будит чужих собак.

И вновь тишина. Глаза подниму —
и взгляд, уходя вперёд,
придержит тебя и отпустит во тьму,
где что-то на миг оживёт.

Райнер Мария Рильке

{перевод Анатолия Гелескула}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

* Zum Einschlafen zu sagen существует во множестве переводов разной степени удачи. Но я так нежно люблю переводы Анатолия Гелескула (все), что шут с ними, с междуиктовыми интервалами или чем там (когда я думаю о силлабо-тонической системе у меня в голове обезьянка бьёт в литавры), а настроение передано вполне себе верно (Рильке-то я тоже нежно люблю, чего уж).

Неделя (только неделя, да?😈) выдалась, что хочется некоторое время просто посидеть с таким вот лицом и ничего не делать.

Правда в контексте поста о По и Желязны разговорились с семейством про цитаты в названиях книг. Забавная вышла игра из серии «что ты можешь вспомнить без гуглежа». Начала даже писать об этом пост, но пока чот ниасилил.

Stay tuned и — напоминает кэп — не забывайте отдыхать🤍

Принесло пинтерестом вот.
Искала, искала, откуда это — из книжки ли, или, быть может, открытка такая, и кто автор вообще.

Не нашла.

Но одно скажу наверняка:
я/мы этот хомяк.

* так понравился текст, что сама не заметила, как перевела*

Что до меня,
так я очень мал.

Но воистину
весьма
отважен
и
абсолютно бесстрашен лицом к лицу
с тем г р о м а д н ы м
маленьким мальчиком,
что держит меня в руках.

Хотела было написать о Готфриде Бенне, но не сразу же после хомячка, правда?

Лучше расскажу про животных, само собой, в филологическом контексте.

Зная про (порой) потешные собирательные существительные для групп разных животных/птиц/рыб в английском языке (ну, все эти парламенты сов, башни жирафов, армии жаб, дозоры соловьёв и пр.), я как-то никогда не задумывалась о том, откуда это всё и почему так.

А тут вдруг задумалась и «вышла в интернет с таким вопросом»™.

На первый взгляд всё ясно: средневековые знатные чуваки придумали себе специальный охотничий сленг, terms of venery, чтобы не уподобляться простолюдинам, у которых всё что не стадо, то стая. Ну и чтобы всё было по красоте, конечно. И с юморком.

В статьях об этой потрясающей лексике чаще всего ссылаются на Книгу Сент-Олбанса (The Boke of Saint Albans by Dame Juliana Berners), изданную в 1486. С чего вдруг монахине писать о джентльменских забавах (“hawking, hunting and cote armour”), это уже другой вопрос. Добавлю лишь, что спустя десять лет она выпустила ещё и мануал по рыбалке. Странно, что она не являлась во снах егерю Кузьмичу.

А ещё странно, что наряду с причудливыми собирательными названиями для групп животных сестра Джулиана включила в книгу подобные и для людей — вроде “a melody of harpists”, “a poverty of pipers”, “a drunkenship of cobblers” или “a doctrine of doctors”. Поскольку свидетельств регулярного употребления этих словосочетаний не нашли, полагают, что они просто были выдуманы, шутки ради, и тогда, возможно, и с группами животных «всё не так однозначно»™.

Вот, скажем, на сайте Национального Одюбоновского общества размещена статья “No, It’s Not Actually a Murder of Crows”, согласно которой эти милые термины – пережиток прошлого; они, быть может, хороши для поэзии, но в науке не используются (тем более какие-то животные вообще не формируют группы в естественной среде). Правда некоторые из этих названий — как, например, “a pride of lions” или “a pack of wolves” — закрепились в языке, в том числе и научном, но их не так уж много. Остальное автор статьи предлагает «бросить с парохода современности»(с), есть, мол, гораздо больше — реальной! — увлекательной информации на свете, и не стоит забивать мозг выдумками средневековых английских чуваков. Забыла сказать, автор — американец.

Я же, например, считаю и эти длиннющие списки от “a shrewdness of apes” до “a zeal of zebras”, и историю появления таких названий, и факт, что монахиня поясняла мужикам за охоту и рыбалку, очень даже увлекательными и достойными внимания.

А хомяки, кстати, собираются в полчище. Или орду. Или сонм.
Ну разве не прелесть?

Отдельно доставляет, как английские джентльмены с помощью terms of venery придумали стотысячный способ усложнить себе жизнь (подозреваю, этим же способом пользуются на отделениях англистики — моргните два раза, если это правда, и вы в опасности).

О том, как важно было в Средние века владеть анималистической терминологией, как выяснилось, писал Конан Дойл в историческом романе «Сэр Найджел». Там есть целый эпизод, в котором старый рыцарь «экзаменует» главного героя, расспрашивая его, как называется то или это.

А вот отрывок:

“…Hark ye! only last week that jack-fool, the young Lord of Brocas, was here talking of having seen a covey of pheasants in the wood. One such speech would have been the ruin of a young Squire at the court. How would you have said it, Nigel?"
"Surely, fair sir, it should be a nye of pheasants."
"Good, Nigel — a nye of pheasants, even as it is a gaggle of geese or a badling of ducks, a fall of woodcock or a wisp of snipe”.

«Не далее как на той неделе пустоголовый молокосос лорд Брокс сказал, что видел в лесу стаю фазанов! Да одна такая промашка при дворе погубит молодого сквайра. А ты бы как сказал, Найджел?
- Выводок фазанов, как же еще, благородный сэр?
- Верно, Найджел, выводок фазанов, так же как косяк гусей, клин журавлей, стая уток, метёлка бекасов».
{перевод Ирины Гуровой}

Признаюсь, «Сэра Найджела» я не читала, поскольку его нет в советском восьмитомнике, на котором я взросла. В интернетах это отсутствие объясняют тем, что советские литературоведы будто бы сомневались в авторстве романа, но никаких ссылок не дают, тоже мне “a conspiracy of lemurs”.

Отрадно то, что сейчас незнание terms of venery не погубит репутацию (разве только в глазах препода по систематизирующему курсу грамматики), и можно спокойно называть группы животных стаями или — о да! — группами, или, как попытался Найджел, «некоторым числом».

Однако само наличие такой лексики я также нахожу весьма отрадным. Ведь гораздо веселее жить в мире, где в зоопарке можно увидеть "a flamboyance of flamingos" или там "a wisdom of wombats".

Сегодня будет средневековая ирландская поэзия. Стихотворение датируют IX или X веком и приписывают при том — за неимением иных сведений — самому Финну Мак Кумалу.

Покажу сразу два перевода.

Один, скажем так, канонический и, вроде бы, чаще цитируемый.

Другой (размещу его первым) лично мне нравится больше (хотя бы вот отсутствием слова «мраз») — тут я постила страницу из книги с этим переводом и оригиналом.

Какой перевод — pardon my French — более правильный, не знаю. Держите оба.

Так сказал Финн из рода Байскне:

Вот мой сказ:
звал олень;
снегу час,
грустен день;

солнца бег
утомлён;
ветра вой,
гомон волн;

лист красней
на ветру;
клич гусей
поутру;

стаи вдаль,
в стынь небес;
время льда —
сказ мой весь.

{перевод Николая Сухачёва}

Сказал Финн из рода Башкне:

Вот мой сказ —
бычий глас,
лето — с глаз,
мраз у нас,

ветра взлёт,
солнца сход,
тёмен свод,
море — лёд,

красен куст,
берег пуст,
кличет гусь,
в крике — грусть.

Стужа ниц
мечет птиц.
Лёд и мраз —
вот весь сказ.

{перевод Владимира Тихомирова}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Моргнула — и снова понедельник.
Как так-то?
А вот так.

без ложной скромности замечу
я гениальный человек
а то что ничего не создал
так я был занят и болел
© better-days

Есть соблазн выдать это за «поэзию по понедельникам», но это просто пирожок о текущем положении дел. Немного воспряну и напишу про конец света Готфрида Бенна, что ли.

Стихи сегодня воспоследуют. Хоть какой-то распорядок нужно соблюдать.

*картинка из комикса Люка Пирсона про Хильду

Осень

Был поздний ветер дюж,
Нёс пепел листьев прелых
И муть, как из тарелок,
Выплёскивал из луж.

Рябины рдела гроздь.
А лес, густой недавно,
Листвой блиставший славно,
Стал виден всем насквозь.

Он был как близкий дом,
Где содраны обои,
Нет ламп над головою,—
Узнаешь, да с трудом.

В различные концы,
Сложив свои гардины
И сняв свои картины,
Разъехались жильцы.

Струился дождь из мглы,
Тянулся запах прели,
И словно обгорели
Намокшие стволы.

О, милые дома!..
Напрасно сердцу грустно:
Все выправит искусно,
Все выбелит зима.

Константин Ваншенкин

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

С экспрессионизмом у меня «отношения очень особые»(с) (глядишь, расскажу и про это). Немецких поэтов-экспрессионистов я знаю в основном в оригинале (издержки учёбы и работы) и в переводах ориентируюсь неважно.

Недавно я впервые наткнулась на строки:

и значит, когда примета
распада видней в ночи, —
перед концом света
крепче держать мечи.

Их цитирует Валерий Шлыков в статье Почему Толкин — истинный поэт консервативного модерна.

Я, конечно, узнала Dennoch die Schwerter halten Готфрида Бенна.
И мне стало любопытно, потому что топоровский перевод (при всей моей любви к Виктору Леонидовичу) в своё время оставил меня в некотором недоумении (хотя и с адовой критикой оного я не согласна).
Ну, дай, думаю, заценю другой.

Штош.
Перевод Владимира Микушевича — несмотря на этот вот довольно удачный финал про «крепче держать мечи» — оставил меня в недоумении ещё большем.

Потому что там вдруг появляется слон!
Вжух!
И Библия превращается в… какого-то Киплинга, что ли. И образность четверостишия разваливается.

Не знаю, смутило ли переводчика одно из значений слова “Hauer” (хотя это прежде всего клык, а не бивень; и да, слон в переводе метонимический), или он нарочно выбрал его, или запутался в однородных членах предложения и не знал, как их аккуратно расставить на русском.

Я на всякий случай уточнила у носителя языка, верно ли я поняла текст — а ну как там правда слон? Но нет, нет.
И ведь даже в кошмарном любительском(?) переводе из интернетов Змий не потерялся. И у Топорова он на месте. А у Микушевича — кадр из «В мире животных», типа с метафорическим подтекстом (поэзия, ну).

Вообще ужасно интересно было бы разобрать эти переводы со студентами или забацать статью со сравнительным анализом — очень уж благодатный и сложный материал, не только слону можно подивиться.

В такие моменты радует одно: мне самой вот это всё переводить не нужно. Можно просто читать Бенна по-немецки, и немного полаять на чужих слонов.

А так-то ведь — Готфрид Бенн всех честно предупреждал:

Вы можете научиться эквилибристике, плясать на канате, стоять на руках, бегать по гвоздям, но поставить слова в чарующем порядке — это либо дано, либо нет. Слово — это фаллос духа, укорененный в самом его центре. К тому же в центре национального духа. Картины, статуи, сонаты, симфонии — интернациональны, стихи — нет. Стихотворение можно определить как нечто непереводимое.

{Готфрид Бенн, лекция «Проблемы лирики», прочитанная в Марбурге в 1951; пер. И.Болычева}

Непереводимое!
И что хочешь, то и делай.

Так что спасибо, что только слон.
А не львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы…
Со слонами-то ещё можно смириться. Как никак Россия — их родина.

*оригинал и два перевода — в комментариях

Лекция Готфрида Бенна «Проблемы лирики» на русский переведена с сокращениями.

Вот тут, например, можно прильнуть к полному тексту в оригинале.

Я неслучайно дала тут ссылку на нормальный русский перевод «Проблем лирики», потому как по интернету гуляет протицитированный мной отрывок в переводе, согласно которому Бенн предполагает, что марбургские студенты с лёгкостью могут научиться «плясать на канате и… ходить на ногтях».

Омонимы? Не, не слышал.

Переводил, кстати, член-лауреат-ивсётакоэ, живший в Германии лет двадцать к тому времени.

От ошибок никто не застрахован, конечно. Но одно дело не считать аллюзию, не увидеть цитаты, не расшифровать подтекст. Другое дело — не свериться с элементарной логикой.

Или логика была типа: «Ну, раз из центра духа торчит фаллос, то почему бы и на ногтях не пройтись? Ах, Готфрид, ну какой же ты, сука, оригинал!»?

#уцарямидасаослиныеуши