Романс о чёрной тоске

Петух зарю высекает,
звеня кресалом калёным,
когда Соледад Монтойя
спускается с гор по склонам.
Жёлтая медь её тела
пахнет конём и туманом.
Груди, темней наковален,
стонут напевом чеканным.
— Кого, Соледад, зовёшь ты
и что тебе ночью надо?
— Зову я кого зовётся, —
не ты вернёшь мне утрату.
Искала я то, что ищут, —
себя и свою отраду.
— О, Соледад, моя мука!
Ждёт море коней строптивых,
и кто удила закусит —
погибнет в его обрывах.
— Не вспоминай о море!
Словно могила пустая,
стынут масличные земли,
чёрной тоской порастая.
— О, Соледад, моя мука!
Что за тоска в этом пенье!
Плачешь ты соком лимона,
терпким от губ и терпенья.
— Что за тоска!.. Как шальная
бегу и бьюсь я о стены,
и плещут по полу косы,
змеясь от кухни к постели.
Тоска!.. Смолы я чернее
и чёрной тьмою одета.
О юбки мои кружевные!
О бёдра мои — страстоцветы!
— Омойся росой зарянок,
малиновою водою,
и бедное своё сердце
смири, Соледад Монтойя.

Плеснули певчие реки
крылом листвы и зенита.
Новорождённое утро
цветами тыквы повито.
Тоска цыган вековая
чиста и так одинока!
Тоска иного рассвета
и потайного истока…

Федерико Гарсиа Лорка
{перевод Анатолия Гелескула}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Тексты, набранные фрактурой, я читаю медленнее, так что пока не сильно продвинулась. Однако уже очевидно, что Кун книгой Влислоцкого — «Сказки и предания цыган Трансильвании» — пользовался, правда материал переструктурировал и перерабатывал.

Помянутые мной цыгановедческие споры относятся прежде всего к работе Влислоцкого. Маякните, пожалуйста, если интересно, я тогда расскажу подробнее.

Так-то, для читателей это, наверное, избыточная информация. Можно просто для себя отметить, что «Сказки цыган» Куна — это занятные, довольно хорошо изложенные истории, а уж их этнографическая достоверность — дело десятое. Читать стоит, в научных работах — ссылаться со всей осторожностью🤓

Бесит, что в описании к разным изданиям Рабле вот обязательно по сто раз напишут про гравюры Доре, но чтобы узнать, чей это перевод, часто надо исхитриться.

Ну а перевод обычно Пяста.
Что тоже бесит.

#уцарямидасаослиныеуши

Принесло интернетами пост — преподавателя английского! — об ошибках в переводе кэролловских «Алис» на русский. Там обещают рассказать, «почему некоторые переводы были выполнены неправильно», и «указать авторов, ответственных за эти недочёты».

Мне бы сбежать, завидев такие формулировки, но стало любопытно.

Претензии к переводчикам, конечно, феерические.

Ошибка Набокова, согласно тому тексту, состояла в том, что он назвал Алису Аней, «попытавшись приблизить сказку к русскому читателю», но шах и мат, Набоков, Аня-то — «не совсем русское имя», а ну смотрите все Википедию.

Дальше Нину Михайловну Демурову уличают в том, что, переведя Mad Hatter как Болванщик,
она — цитирую! — «отразила только одну его сущность, его непредсказуемость и безумие, что он немного не в себе». «А где же его вторая часть? — вопрошает авторица того сурового поста. — Он по профессии был шляпником. Здесь конечно же она ошиблась» (*оригинальная пунктуация сохранена). В комментариях кто-то заикнулся про болванки для шляп, но получил отповедь, мол, даже если такая профессия и существует, что вряд ли, про неё никто не знает.

У Бориса Заходера «Очумелый Заяц» «звучит странно и непривычно для слуха русского читателя». Других вопросов к переводчику нет.

Зато Александр Щербаков вообще всё сделал неправильно. Ему, как полагает авторица, «не хватало знаний» (sic!), ну и, конечно, его преследовала «жестокая советская цензура»™, потому — цитирую! — его перевод «не передавал присущей иронии и глубины, присутствующей в тексте Кэрролла».

Дальше авторица называет перевод «Соня в царстве Дива» «сюрным», ведь название «в корне меняет оригинальность произведения».

И на этом «обзор» завершается. Да, по одной «ошибке» на перевод, а переводов «рассмотрено» пять из трёх десятков. Зато в финале авторица не забыла пнуть советскую школу перевода (а то один человек забыл и помер).

В общем, десять фейспалмов из десяти.

К чему я вам эту глупость пересказываю? Потому что не хочу страдать одна, именно за этим здесь и существует этот тэг:

#уцарямидасаослиныеуши

В двадцатых числах августа
жалеть уже нелепо,
что на исходе лакомства
пирующего лета,
что стали птичьи оклики
огрызками рулады
и пятна света в облаке
фольгой взамен прохлады.

В деревне. Ну а в городе,
где сведены понятья
о зное или холоде
до шубы или платья, —
тем более: здесь яблоко —
муляж демисезонный,
и ждет напрасно зяблика
гарнир листвы узорной.

И всё-таки! От голода
бежит слюна для сглота,
или от всхлипа? Голо-то
как станет! А тепло-то
как было! И как вовремя
в экстаз пришло полсвета!
И просто: доживём ли мы
до следующего лета?

Анатолий Найман

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

В контексте «Сказок цыган» Н.А. Куна я сетовала, что провалилась в древние цыгановедческие споры и взялась читать сборник Генриха (ну, или Хайнриха, если угодно) фон Влислоцкого, на основе которого Кун и забацал свой сборник. И таки даже обещала «по двум многочисленным просьбам»™ рассказать про эти споры.

Книга Куна к этим спорам отношение имеет только опосредованное – через материалы Влислоцкого, в частности, «Сказки и предания цыган Трансильвании». Собственно, куновские «Сказки цыган» – это аккуратный и довольно занятный пересказ «для гимназисток», каковым являются, кстати, и его «Легенды и мифы Древней Греции», из названия которых со временем просто исчезло, что это «в основном» переложение «Теогонии» Гесиода.

А что же не так с Влислоцким?

Да вот, по мнению одних, он вполне себе выдающийся цыгановед своего времени (конец XIX века), оставивший значительное наследие для следующих поколений фольклористов, этнографов и лингвистов, а по мнению других, просто мистификатор, фальсификатор, прогонщик и пьяница. И поди разбери.

Кто-то из его биографов рассказывал, что Влислоцкий чуть ли не годами жил в таборе, был женат на цыганке, кочевал по Трансильвании и Венгрии, и там вот это вот всё собирал (он выпустил десятки книг о цыганском фолькоре). Кто-то пишет, что да, в таборе он бывал, но наездами, и прожил с цыганами от силы несколько месяцев, а сказки и прочий фольклор выдумывал, чтобы заработать деньжат (а ещё он делал птичьи клетки, и та цыганка была ему никакая не жена, а просто помогала эти самые клетки продавать). В общем, какой-то долбанный «Караван историй».

Почему вообще решили, что Влислоцкий всё выдумал?

Потому что, во-первых, сюжеты его «Сказок и преданий» типа вот вообще не пересекались с другими известными цыганскими сказками, и во-вторых, он не указывал рассказчика и место, где записана сказка.

Например, Ефим Друц и Алексей Гесслер, отечественные этнографы, собиратели цыганского фольклора, авторы нескольких книг по теме, весьма уверенно заявляли в предисловии к «Сказкам и песням, рождённым в дороге»: «Можно точно сказать, что цыганские тексты Х. фон Влислоцкого придуманы им же самим, а раз так, то не исключено, что и содержание этих текстов не соответствует истинному фольклору цыган Трансильвании».
Впрочем, в работах самих Друца и Гесслера находил упрощения и ошибки Николай Бессонов (штош, к каждому пишущему о цыганах рано или поздно придёт своя джипсилиля™)

В европейском цыгановедении учитывают критику Влислоцкого (поминая при этом, среди прочего, «противоречивые отношения» к нему российских исследователей), но склонны всё же включать его книги в научный оборот – пусть даже в дискуссионном поле.

У нас же я отыскала интересную и довольно свежую (2022 года) статью индолога Ярослава Владимировича Василькова «Индийское наследие в мифологии и фольклоре европейских рома (цыган)» (будет время, прочтите, она небольшая совсем), где автор в какой-то степени «реабилитирует» Влислоцкого, сопоставляя сюжеты опубликованных им сказок с индийскими легендами, находя параллели и аналоги.

Оставив споры и поиски истины настоящим учёным™, я с воображаемой кафедры просто повторю, что уже говорила: и сказки Влислоцкого, и их переложение Куном – вполне себе хорошее чтение. А чего ещё желать?

В прошлом году в день переводчика я рассказывала, как в 15 лет захотела стать Анатолием Гелескулом и что из этого получилось. Не так уж много, пожалуй, и не совсем так, как мнилось в восторженном детстве. Однако художественный перевод всегда входил (да и сейчас входит) в сферу моих научных (да и просто — pardon my French — человеческих) интересов, а среди моих дружочков довольно много переводчиков.

Их-то, а также переводчиков из числа моих подписчиков (я знаю, вы тут есть:) и из тех, кто почему-то вдруг читает этот пост, я и поздравляю!

С днём переводчика!
Да благословит вас всех святой Иероним!🖤

Ну и напомню в честь праздника про этот вот мой пост, посвящённый переводчикам.

Перечисляя «бесячие пункты», я ни словом не обмолвилась о пресловутом «плохом переводе», который так любят поминать всуе авторы негодующих отзывов.

Почему?

Потому что переводчиков и так достаточно кошмарят. Особенно доставляет, когда это делают люди, не владеющие языком оригинала и/или не видевшие оригинальный текст: «Просто так показалось. Слова не те какие-то. Уверен, что у автора не так. Переводчик всё испортил». Вот приводят пример, как кому-то и Виктор Петрович Голышев, великий, не угодил.

Замечу, цитируя того же Голышева, что «паршивую книгу хорошо перевести нельзя». Но если на подобные книги есть спрос, их будут издавать, а значит и переводить их кому-то да придётся. Такую халтуру вынуждены брать и вполне себе признанные переводчики, что уж, например, говорить о начинающих.

В переводческой профессии — как и в любой другой — есть, безусловно, и не самые блестящие специалисты, но некоторые там циклопические издательские концерны с радостью нанимают всяких. Экономика должна быть экономной. А перевод, как известно, нужно сдавать к позавчера.

Ничто не ново. О влиянии рыночка на качество переводов, например, ещё в 18 веке печалился Иоганн Хоттингер, среди прочего переводивший на немецкий Цицерона. Нереальные дедлайны, переизбыток кадров, — жаловался он. Двести с лишним лет спустя мы всё там же. Куда уж тут без факапов.

Художественный перевод — всегда огромный труд. Кому-то он даётся легче, кому-то приходится тяжелее (наверняка, есть и такие, кто и не заморачивается, ну штош). От ошибок и от оценочного восприятия со стороны читателей не застрахован никто.
Действительно насквозь плохих переводов и плохих переводчиков — как, например, в рассказе Тэффи, прекрасном, — не так уж много, так-то. И повторюсь, иногда паршивый перевод — это просто паршивая книга, какими бы хвалебными блёрбами не была усыпана обложка.

А вот что на обложки стали выносить имена переводчиков, это я «люблю и уважаю»(с).

Вижу в интернетах и встречаю в жизни людей, которым непременно надо подчеркнуть, что они читают только в оригинале, вот исключительно.

Это похвально, конечно, но сомневаюсь, что эти ребята владеют прям всеми языками мира. Так что, что бы там кто себе ни думал, переводчики открывают нам мир. Скажем им за это спасибо.

PS Я сама работала переводчиком техническим, а книгу всего одну перевела (ну и одно стихотворение Хьюза, для диссера надо было), так что это не цеховая солидарность, а искренняя признательность🖤

Степная дудка
II
На каждый звук есть эхо на земле.
У пастухов кипел кулеш в котле,
Почёсывались овцы рядом с нами
И чёрными стучали башмачками.
Что деньги мне? Что мне почёт и честь
В степи вечерней без конца и края?
С Овидием хочу я брынзу есть
И горевать на берегу Дуная,
Не различать далёких голосов,
Не ждать благословенных парусов.

Арсений Тарковский

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

В День учителя могла бы порассуждать о профессии (я ведь, среди прочего, препод), или помянуть добрым словом тех, кто — pardon my French — сформировал меня как личность. Но мне сложно даются трогательные, прочувствованные тексты.

Я люблю преподавать и надеюсь когда-нибудь таки вернуться к этому. Считаю, что мне в целом везло с учителями (в универе правда куда больше, чем в школе). А в праздник я прежде всего вспоминаю кафедру зарубежной литературы, где училась в аспирантуре и защищала диссер, вот там были
У ч и т е л я🖤

Прислали вот сегодня.

Жаль, не в августе, когда я писала о неупокоенных Колобке и Красной Шапочке в «Славянских мифах» А.Л. Барковой.

Летела в небе бабочка,
И было ей невесело,
Нисколечко не весело,
А очень тяжело.

Поэтому-то бабочка
Угрюмо нос повесила
И вместе с грустью весила
Сто семьдесят кило.

Галина Дядина

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Учитывая нано-размеры моего канала, всегда удивляюсь (и даже несколько фрустрируюсь), когда здесь появляется пара новых подписчиков, что уж говорить о паре десятков. Впрочем, это, конечно, приятно🤍

Посты о том, кто я такая и что здесь происходит, я писала не так давно.

Найти их можно по тэгу #вероникаэтобабушкарыцаря

Привет!

Штош, в этом году мне опять не удался фокус читать “A Night in the Lonesome October” по главе в день весь месяц, ведь – pardon my French – нельзя просто так взять™ и не махануть всю книжку разом, «очень уж она замечательная»(с).

Впервые я прочла (и полюбила) эту вещь сто лет назад в переводе Александра Жикаренцева под заголовком «Ночь в одиноком октябре». Недавно заглянула в версию Назиры Ибрагимовой – «Ночь в тоскливом октябре», но мне как-то не зашло (снова Желязны и импринтинг в одном посте, хм).

Чего мне всегда было жаль, так это что на русском теряется цитата из Эдгара По в названии книги. Впрочем, похоже, переводчикам Желязны не из чего и выбирать особо. Русские переводы “Ulalume” имеются в количестве, но там обычно исчезает «ночь» и даже порой «октябрь».

Мне показалось занятным собрать варианты «Улялюм» (правда я не нашла переводы Семёна Кирсанова и Бориса Нарциссова) и посмотреть, нельзя ли было вытащить-таки что-нибудь для русского заголовка повести.

Эдгар По:
The skies they were ashen and sober;
The leaves they were crispéd and sere—
The leaves they were withering and sere;
It was night in the lonesome October
Of my most immemorial year;

Константин Бальмонт:
Небеса были серого цвета,
Были сухи и скорбны листы,
Были сжаты и смяты листы,
За огнём отгоревшего лета
Ночь пришла, сон глухой черноты,

Валерий Брюсов:
Скорбь и пепел был цвет небосвода,
Листья сухи и в форме секир,
Листья скрючены в форме секир.
Моего незабвенного года,
Был октябрь, и был сумрачен мир.

Лев Уманец:
Было небо и мрачно и серо,
Лист на дереве сух был и сер,
Лист на дереве вял был и сер,
То была октября атмосфера,
Мрак годов был темнее пещер;

Василий Фёдоров:
Туманилось небо и стыло,
Листва опадала сухой –
Пожелклой, примятой, сухой.
Никогда не забыть! Это было
В Октябре, в полуночи глухой,

Александр Курсинский:
Небеса были хмуро бесстрастны,
листья дрогли на ветке сухой,
листья вяли на ветке сухой,
в октябре октябрем безучастным
эта ночь залегла надо мной...

Николай Чуковский:
Небеса были грустны и серы,
Прелых листьев шуршал хоровод,
Вялых листьев шуршал хоровод. -
Был октябрь, одинокий без меры,
Был незабываемый год.

Василий Бетаки:
Было небо сурово и серо,
Листья были так хрупки и сиры,
Листья были так вялы и сиры...
Был октябрь. Было горе без меры.
Было так одиноко и сыро

Виктор Топоров:
Небеса были пепельно-пенны,
Листья были осенние стылы,
Листья были усталые стылы,
И октябрь в этот год отреченный
Наступил бесконечно унылый.

Ближе всего, наверное, Фёдоров с «в Октябре, в полуночи глухой», но тут тоска, одиночество, покинутость и унылость остаются разве только имплицитно. Нерв оригинала в некоторых переводах превращается в надрыв: если уж октябрь, то «одинокий без меры» или «бесконечно унылый» (хотя перевод Топорова мне нравится ритмом и звукописью). Зато из перевода Курсинского можно слепить заголовок «Залечь в октябре октябрём», хе-хе, но это, кажется, будет уже другая история.

В общем, неудивительно, что Жикаренцев и Ибрагимова не прильнули к русским переводам По, чтобы сохранить отсылку. Да и нужно ли это, задумалась я теперь, ведь «Улялюм» не является программным стихотворением в наших школах, и даже если воткнуть в название книги Желязны строчку ну из того же Фёдорова, например, сколько читателей её узнают и скажут «ага!»? Ведь По-то один, а переводчиков десяток.

Приснилось, что сдаю фольклористику.

Достался вопрос «Типология сказок». А во сне, как и в жизни, я предмет не изучала, только книжки читала по теме.

Ну, отвечаю что-то про волшебные, бытовые, о животных. Этиологические вспомнила.

Препод начал подсказывать что-то ещё, но таким, знаете, характерным для сновидений, невнятным голосом.

- Обрядные? — робко спрашиваю я.

- Нарядные! — сердится препод. — Как можно не знать?! Русские нарядные сказки!!!

#уцарямидасаослиныеуши

Слова на сон

Найти бы кого бессонного,
присесть на его кровать
и в детство перенесённого
баюкать и согревать.

И знать одному, как ночь холодна,
когда впереди ни огня.
И вслушиваться, пока тишина
не вслушается в меня.

Струится время по руслам рек,
часы окликают мрак.
А мимо бредёт чужой человек
и будит чужих собак.

И вновь тишина. Глаза подниму —
и взгляд, уходя вперёд,
придержит тебя и отпустит во тьму,
где что-то на миг оживёт.

Райнер Мария Рильке

{перевод Анатолия Гелескула}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

* Zum Einschlafen zu sagen существует во множестве переводов разной степени удачи. Но я так нежно люблю переводы Анатолия Гелескула (все), что шут с ними, с междуиктовыми интервалами или чем там (когда я думаю о силлабо-тонической системе у меня в голове обезьянка бьёт в литавры), а настроение передано вполне себе верно (Рильке-то я тоже нежно люблю, чего уж).

Неделя (только неделя, да?😈) выдалась, что хочется некоторое время просто посидеть с таким вот лицом и ничего не делать.

Правда в контексте поста о По и Желязны разговорились с семейством про цитаты в названиях книг. Забавная вышла игра из серии «что ты можешь вспомнить без гуглежа». Начала даже писать об этом пост, но пока чот ниасилил.

Stay tuned и — напоминает кэп — не забывайте отдыхать🤍

Принесло пинтерестом вот.
Искала, искала, откуда это — из книжки ли, или, быть может, открытка такая, и кто автор вообще.

Не нашла.

Но одно скажу наверняка:
я/мы этот хомяк.

* так понравился текст, что сама не заметила, как перевела*

Что до меня,
так я очень мал.

Но воистину
весьма
отважен
и
абсолютно бесстрашен лицом к лицу
с тем г р о м а д н ы м
маленьким мальчиком,
что держит меня в руках.