Сегодня в «Поэзии по понедельникам» опубликую стихотворение сразу и в переводе, и в оригинале, потому что перевод, пусть и звучит довольно хорошо, рассказывает немного другую историю (что, впрочем, неудивительно, мы ведь даже читаем — каждый о своём). Смущает меня однако то, насколько перевод перегружен по сравнению с английским текстом, насколько нарочита его (внезапная) метафорика — не плоха, нет, но несколько чужеродна. Зато посмотрите, как эта образность вдруг перекликается со стихотворением прошлой недели.

Song at the Beginning of Autumn

Now watch this autumn that arrives
In smells. All looks like summer still;
Colours are quite unchanged, the air
On green and white serenely thrives.
Heavy the trees with growth and full
The fields. Flowers flourish everywhere.

Proust who collected time within
A child’s cake would understand
The ambiguity of this —
Summer still raging while a thin
Column of smoke stirs from the land
Proving that autumn gropes for us.

But every season is a kind
Of rich nostalgia. We give names —
Autumn and summer, winter, spring —
As though to unfasten from the mind
Our moods and give them outward forms.
We want the certain, solid thing.

But I am carried back against
My will into a childhood where
Autumn is bonfires, marbles, smoke;
I lean against my window fenced
From evocations in the air.
When I said autumn, autumn broke.

Elizabeth Jennings

*

Предчувствие осени

Дыханье невидимку выдаёт.
Смотри: по-летнему цветут растенья
И в тягости плодовые сады;
На кронах дремлет тот же небосвод
И в поле то же жаворонка пенье —
Но пахнет осень холодом воды.

Как Пруст искал утраченное время,
Макая в чай крошащийся бисквит, —
Так жаждет недвусмысленности лето,
Так в августовский зной вонзает стремя.
Осенний табор за дымками скрыт,
И конь украден будет до рассвета.

Нас мучит ностальгия: мы даём
Названья чувствам, временам, как будто
Слова «январь», «апрель», «июль», «сентябрь»
Воспоминаньям придадут объём;
Нам хочется зачем-то, почему-то
С их помощью в было бросить якорь.

Не удержав заржавленную цепь,
Я против воли детство зацепила —
Как сладок дым с картофельной золой
И над костром обуглившийся хлеб!
«Всё помнишь? Вызывала? Ворожила?
Я здесь, — дохнула Осень, — я с тобой».

Элизабет Дженнингс
{перевод Юлии Фокиной}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Обнаружила тут себя за чтением Новалиса (sic!), и вспомнила, как один чувак с нашего факультета на экзамене по немецкой литературе весьма уверенно и бойко рассказал преподавателю о двух великих представителях немецкого романтизма — Петере Шлемиле и Генрихе фон Офтердингене, ну и об их важнейших произведениях — «Шамиссо» и «Новалисе».

У этого города много краёв.
Он не заканчивается нигде.
Можешь бродить из района в район —
Где-нибудь выйдешь к воде.
Много воды. Берега пусты.
Это края. Они тут везде.
И от горы над водой мосты.
И отражения их в воде.
Все отражения и края —
Символы места. Они просты.
В городе этом, где ты и я
Может быть встретимся. У воды.

Владимир Безденежных

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Раньше я думала, муляжи книг (вот те, которые даже не имеют функций коробки) покупают владельцы фотостудий для оживления казённых интерьеров или там нельзяграмные дивы, чтобы лавандовые рафы и бежевые джемперы смотрелись интеллектуальнее, что ли, на фоне таких вот псевдоальбомов.

Сегодня я узнала, что кто-то реально «украшает» ими дом.

Смешанные чувства это у меня вызывает.

С одной стороны, каждый волен делать себе красиво сообразно своим вкусам, кому-то вон и чучела животных в интерьере нравятся.

С другой стороны, выглядит это так, будто эти люди смутно помнят, что книги дома — «это типа круто и всё такое»(с), что хорошо бы парочку хотя бы на полку поставить рядом с гипсовым бюстиком и фаянсовым позолоченным яблочком, а вот почему так повелось, кому это надо, чем книга лучше вазочки — да фиг его знает, главное — «очень симпатично смотрится».

Имитации библиотек, конечно, куда старше алиэкспресса с его наборами из «12 модных и роскошных поддельных книг»(с). Это ж только трогательный Гэтсби накупил настоящих изданий, хотя, само собой, не собирался их читать (страницы-то он не разрезал, как мы помним), просто хотел, чтобы всё-всё было на самом деле.

Более практичные люди ограничились бы корешками или такими вот неоткрывающимися блоками — и выглядит солидно, и никаких тебе лишних трат. И не надо бояться, что кого-то стошнит на твоего драгоценного «Кокошку» (как в прекрасном говорильном фильме “Carnage”).

Но всё же, всё же.
Есть в этих книжках-пустышках что-то противоестественное. Как в бутафорских фруктах, пластиковых цветах и — pardon my French — куклах-реборнах. Потому что всё это — только имитация жизни, а не сама жизнь.

#уцарямидасаослиныеуши

В комментах говорили о бумажных библиотеках, и я вспомнила прекрасное из дневников Сэмюэля Пипса.

Мне кажется, многие книжные люди узнают себя:

Был в книжной лавке, где приобрёл, исключительно из любви к кожаному переплёту, «Французские псалмы» в четырёх частях, «Органон» Бэкона и «Риторику» Фарнаби.
15 мая 1660 года

С утра — у себя в комнате: занимался разными неотложными делами, после чего вместе с Симпсоном с огромным трудом сколотили шкафы для книг; их у меня с каждым днём становится всё больше и больше, они громоздятся на стульях, на которые теперь я могу сесть, лишь перекладывая книги с одного места на другое.
23 июля 1666 года

<…> Засим домой, где, с помощью брата, весь вечер, часов до восьми, расставлял все свои книги по алфавиту, после чего — ужин.
Рождество 1666 года

В экипаже — в Темпль, где купил пару книг; забавно, что книгу Райкотта о Турции, которую до Пожара мне предлагали за 8 шиллингов, сегодня я готов купить за 20, с меня же просят 50; и я, пожалуй, эту сумму выложу — потому хотя бы, что она будет служить мне напоминанием о Пожаре.
20 марта 1667 года

Весь день дома. Всё утро расставлял книги в книжных шкафах. С прошлого года число их заметно возросло, и я принуждён некоторые выкладывать, дабы высвободить место для книг получше. Решил впредь покупать книг ровно столько, сколько войдёт в мои шкафы.
2 февраля 1668 года

Триста с лишним лет прошло, а такое всё знакомое: и сборка новых шкафов, и оправдания, зачем тебе эта книга за такие деньги, и обещания ограничить покупку книг. Ну да, ну да, мистер Пипс. Been there, done that. Обнимемся.

{цитирую по изданию Сэмюэль Пипс «Домой, ужинать и в постель. Из дневника», перевод А.Ливерганта}

Я помню поезда гудки
и холодок фонарной стаи
/потом мы жили у реки/.
Неоновый хрусталик
горел фиалковым. Прибой
перемещал огни и камни.
Большая ночь над головой
окрашивалась в карий.

<...> со мной обратный циферблат,
вдыхаю белый воздух лета.
Но слов с руки не подобрать.
Я повторяю это:
«Твое вино в живой золе».
Пусть горек дым, а пепел солон:
любить — и мотыльком сгореть
над станционным сколом,

где, может, около пяти
/свои часы пока не сверил/
к платформе «Ласточка» летит,
опережая время.
Опережая нас самих
/взят на иглу последний август/.
И звезды — точно муравьи —
расходятся и гаснут.

Дмитрий Ларионов

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Пинтерестом занесло комиксы про кардинала Ришельё. Буквально первым же комментом там какое-то «милое летнее дитя»™ интересуется: «Это по какому фандому?»

Я такая старенькая, что нахожу это диковатым и трогательным одновременно.

Два года назад я тут говорила про куновский сборник цыганских сказок и сетовала, что сейчас найти его можно только в цифре и с престранной обложкой. И вот, о радость, книгу наконец выпустили в довольно приличном виде, с иллюстрациями из первого издания 1922 года — почти к его столетнему юбилею.

Но самое фантастическое даже не это, а цена, по которой книгу можно сейчас приобрести у издательства в разных интернет-магазинах. Не знаю, с чем связан «аттракцион неслыханной щедрости»™, устроенный «Северо-западным книготорговым экспортным обществом», но всячески рекомендую посмотреть их издания — там не только разные сказки, но и классика, например.

Я-то понакупила сказок, само собой. А «Сказки цыган» рекомендую особо, потому что сборников цыганского фольклора на русском существует не то чтобы много (*и теперь они все у меня есть, ура:)

Мне, как и два года назад, неизвестно, собирал ли Кун эти сказки сам или переводил, возможно, из каких-то балканских изданий (на обложке, впрочем, сказано, что собирал, но где, когда, у кого — не упоминается). Надо бы, наверное, это как-нибудь прояснить, будет время. Но пока пойду сказки перечитывать. «Очень уж они замечательные»(с).

Собссно, книжица.

Подумала, что это может быть для кого-то важно: качество печати иллюстраций в этом издании очень не очень, сильно чёрным залиты по сравнению с исходными, возможно, сканы неудачные были или что. А вёрстка, шрифт, бумага — норм. Я хотела бумажный экземпляр, и в целом, довольна.

Пошла искать, откуда Кун взял материал. Нарыла всякого, в том числе и предполагаемый источник, но в финале нечаянно провалилась в цыгановедческие срачи тринадцатилетней давности. Памагити.

Романс о чёрной тоске

Петух зарю высекает,
звеня кресалом калёным,
когда Соледад Монтойя
спускается с гор по склонам.
Жёлтая медь её тела
пахнет конём и туманом.
Груди, темней наковален,
стонут напевом чеканным.
— Кого, Соледад, зовёшь ты
и что тебе ночью надо?
— Зову я кого зовётся, —
не ты вернёшь мне утрату.
Искала я то, что ищут, —
себя и свою отраду.
— О, Соледад, моя мука!
Ждёт море коней строптивых,
и кто удила закусит —
погибнет в его обрывах.
— Не вспоминай о море!
Словно могила пустая,
стынут масличные земли,
чёрной тоской порастая.
— О, Соледад, моя мука!
Что за тоска в этом пенье!
Плачешь ты соком лимона,
терпким от губ и терпенья.
— Что за тоска!.. Как шальная
бегу и бьюсь я о стены,
и плещут по полу косы,
змеясь от кухни к постели.
Тоска!.. Смолы я чернее
и чёрной тьмою одета.
О юбки мои кружевные!
О бёдра мои — страстоцветы!
— Омойся росой зарянок,
малиновою водою,
и бедное своё сердце
смири, Соледад Монтойя.

Плеснули певчие реки
крылом листвы и зенита.
Новорождённое утро
цветами тыквы повито.
Тоска цыган вековая
чиста и так одинока!
Тоска иного рассвета
и потайного истока…

Федерико Гарсиа Лорка
{перевод Анатолия Гелескула}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Тексты, набранные фрактурой, я читаю медленнее, так что пока не сильно продвинулась. Однако уже очевидно, что Кун книгой Влислоцкого — «Сказки и предания цыган Трансильвании» — пользовался, правда материал переструктурировал и перерабатывал.

Помянутые мной цыгановедческие споры относятся прежде всего к работе Влислоцкого. Маякните, пожалуйста, если интересно, я тогда расскажу подробнее.

Так-то, для читателей это, наверное, избыточная информация. Можно просто для себя отметить, что «Сказки цыган» Куна — это занятные, довольно хорошо изложенные истории, а уж их этнографическая достоверность — дело десятое. Читать стоит, в научных работах — ссылаться со всей осторожностью🤓

Бесит, что в описании к разным изданиям Рабле вот обязательно по сто раз напишут про гравюры Доре, но чтобы узнать, чей это перевод, часто надо исхитриться.

Ну а перевод обычно Пяста.
Что тоже бесит.

#уцарямидасаослиныеуши

Принесло интернетами пост — преподавателя английского! — об ошибках в переводе кэролловских «Алис» на русский. Там обещают рассказать, «почему некоторые переводы были выполнены неправильно», и «указать авторов, ответственных за эти недочёты».

Мне бы сбежать, завидев такие формулировки, но стало любопытно.

Претензии к переводчикам, конечно, феерические.

Ошибка Набокова, согласно тому тексту, состояла в том, что он назвал Алису Аней, «попытавшись приблизить сказку к русскому читателю», но шах и мат, Набоков, Аня-то — «не совсем русское имя», а ну смотрите все Википедию.

Дальше Нину Михайловну Демурову уличают в том, что, переведя Mad Hatter как Болванщик,
она — цитирую! — «отразила только одну его сущность, его непредсказуемость и безумие, что он немного не в себе». «А где же его вторая часть? — вопрошает авторица того сурового поста. — Он по профессии был шляпником. Здесь конечно же она ошиблась» (*оригинальная пунктуация сохранена). В комментариях кто-то заикнулся про болванки для шляп, но получил отповедь, мол, даже если такая профессия и существует, что вряд ли, про неё никто не знает.

У Бориса Заходера «Очумелый Заяц» «звучит странно и непривычно для слуха русского читателя». Других вопросов к переводчику нет.

Зато Александр Щербаков вообще всё сделал неправильно. Ему, как полагает авторица, «не хватало знаний» (sic!), ну и, конечно, его преследовала «жестокая советская цензура»™, потому — цитирую! — его перевод «не передавал присущей иронии и глубины, присутствующей в тексте Кэрролла».

Дальше авторица называет перевод «Соня в царстве Дива» «сюрным», ведь название «в корне меняет оригинальность произведения».

И на этом «обзор» завершается. Да, по одной «ошибке» на перевод, а переводов «рассмотрено» пять из трёх десятков. Зато в финале авторица не забыла пнуть советскую школу перевода (а то один человек забыл и помер).

В общем, десять фейспалмов из десяти.

К чему я вам эту глупость пересказываю? Потому что не хочу страдать одна, именно за этим здесь и существует этот тэг:

#уцарямидасаослиныеуши

В двадцатых числах августа
жалеть уже нелепо,
что на исходе лакомства
пирующего лета,
что стали птичьи оклики
огрызками рулады
и пятна света в облаке
фольгой взамен прохлады.

В деревне. Ну а в городе,
где сведены понятья
о зное или холоде
до шубы или платья, —
тем более: здесь яблоко —
муляж демисезонный,
и ждет напрасно зяблика
гарнир листвы узорной.

И всё-таки! От голода
бежит слюна для сглота,
или от всхлипа? Голо-то
как станет! А тепло-то
как было! И как вовремя
в экстаз пришло полсвета!
И просто: доживём ли мы
до следующего лета?

Анатолий Найман

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

В контексте «Сказок цыган» Н.А. Куна я сетовала, что провалилась в древние цыгановедческие споры и взялась читать сборник Генриха (ну, или Хайнриха, если угодно) фон Влислоцкого, на основе которого Кун и забацал свой сборник. И таки даже обещала «по двум многочисленным просьбам»™ рассказать про эти споры.

Книга Куна к этим спорам отношение имеет только опосредованное – через материалы Влислоцкого, в частности, «Сказки и предания цыган Трансильвании». Собственно, куновские «Сказки цыган» – это аккуратный и довольно занятный пересказ «для гимназисток», каковым являются, кстати, и его «Легенды и мифы Древней Греции», из названия которых со временем просто исчезло, что это «в основном» переложение «Теогонии» Гесиода.

А что же не так с Влислоцким?

Да вот, по мнению одних, он вполне себе выдающийся цыгановед своего времени (конец XIX века), оставивший значительное наследие для следующих поколений фольклористов, этнографов и лингвистов, а по мнению других, просто мистификатор, фальсификатор, прогонщик и пьяница. И поди разбери.

Кто-то из его биографов рассказывал, что Влислоцкий чуть ли не годами жил в таборе, был женат на цыганке, кочевал по Трансильвании и Венгрии, и там вот это вот всё собирал (он выпустил десятки книг о цыганском фолькоре). Кто-то пишет, что да, в таборе он бывал, но наездами, и прожил с цыганами от силы несколько месяцев, а сказки и прочий фольклор выдумывал, чтобы заработать деньжат (а ещё он делал птичьи клетки, и та цыганка была ему никакая не жена, а просто помогала эти самые клетки продавать). В общем, какой-то долбанный «Караван историй».

Почему вообще решили, что Влислоцкий всё выдумал?

Потому что, во-первых, сюжеты его «Сказок и преданий» типа вот вообще не пересекались с другими известными цыганскими сказками, и во-вторых, он не указывал рассказчика и место, где записана сказка.

Например, Ефим Друц и Алексей Гесслер, отечественные этнографы, собиратели цыганского фольклора, авторы нескольких книг по теме, весьма уверенно заявляли в предисловии к «Сказкам и песням, рождённым в дороге»: «Можно точно сказать, что цыганские тексты Х. фон Влислоцкого придуманы им же самим, а раз так, то не исключено, что и содержание этих текстов не соответствует истинному фольклору цыган Трансильвании».
Впрочем, в работах самих Друца и Гесслера находил упрощения и ошибки Николай Бессонов (штош, к каждому пишущему о цыганах рано или поздно придёт своя джипсилиля™)

В европейском цыгановедении учитывают критику Влислоцкого (поминая при этом, среди прочего, «противоречивые отношения» к нему российских исследователей), но склонны всё же включать его книги в научный оборот – пусть даже в дискуссионном поле.

У нас же я отыскала интересную и довольно свежую (2022 года) статью индолога Ярослава Владимировича Василькова «Индийское наследие в мифологии и фольклоре европейских рома (цыган)» (будет время, прочтите, она небольшая совсем), где автор в какой-то степени «реабилитирует» Влислоцкого, сопоставляя сюжеты опубликованных им сказок с индийскими легендами, находя параллели и аналоги.

Оставив споры и поиски истины настоящим учёным™, я с воображаемой кафедры просто повторю, что уже говорила: и сказки Влислоцкого, и их переложение Куном – вполне себе хорошее чтение. А чего ещё желать?