***
Встречают ночь переулки.
Всё стало тихим и давним.
И с тишиною дремота
сошла к деревьям и ставням.

Забрезжили звёзды в небе
над городом захолустным —
в нездешнем апрельском небе,
фиалковом небе грустном.

Огни за решёткой сада.
Скулит у ворот собака.
На синеве чернея,
возник нетопырь из мрака.

О, жёлтая дымка лампы
над детским незрячим взглядом
и вдовьи воспоминанья
и мёртвые где-то рядом!

И сказки, что мы при звёздах
рассказывали когда-то
апрельскими вечерами,
ушедшими без возврата!

А сумрак велик и нежен,
и слышно на отдаленьи,
как ночь окликают эхом
затерянные селенья.

Хуан Рамон Хименес
{перевод Анатолия Гелескула}

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Неделя выдалась тяжковатая (впрочем, для нытья у меня есть другой канал), и наряду с шоколадом и книжками Бена Аароновича меня, например, поддержали видосы про мистера Флуфри.
Смотрите, прелесть какая
↓↓↓

Так узнаваемо же, да?
Уже сложила в папочку для моих воображаемых лекций по литературе:)

Попалось вот в книжке:

“My dad says that the Russians have a saying: a man can get used to hanging if he hangs long enough”.

Я что-то не помню таких поговорок. И вот задумалась: это английский писатель лучше сечёт в русском фольклоре (или литературе) или он просто — по «славной» традиции — выдумал подходящую по сюжету присказку «экзотического народца»?

UPD: оказалось, есть анекдот (см.комменты)

***
Я вижу, в дворовом окошке
Склонилась к ребёнку мать,
А он раскинул ножки,
Хочет их ртом поймать.
Как день ему будет долог,
Ночам — конца словно нет…
А год? это — дивный сколок
Будущих долгих лет.
Вот улыбнулся сонно
С прелестью милых котят…
Ведь всякая мать — Мадонна,
И всякий ребёнок свят!
Потом настанут сурово
Труды, волненье и страсть,
И где найти тогда слово,
Что не дало бы упасть?
Мудры старики да дети,
Взрослым мудрости нет:
Одни ещё будто в свете,
Другие уж видят свет.
Но в сумрачном бездорожьи
Утешься: сквозь страстный плен
Увидишь, — мы дети Божьи
У тёплых родных колен.

Михаил Кузмин

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

С днём филолога!🌟

Андрей Алексеевич, прекраснейший, лукаво пишет о чистой филологической радости

Думать, почему от тебя отписываются в тележке — дело неблагодарное и в общем-то бессмысленное. Мало ли причин.

Огорчает немного, что будто бы это поэзия по понедельникам вызывает регулярные отписки (ну, в нано-масштабах Штанов, конечно). Но я всё равно продолжу постить стихи раз в неделю, потому что мне-то такое нравится, а вам придётся с этим смириться (или нет).

Впрочем, есть вероятность, что дело не в стихах, а в том, что я в принципе не очень-то часто сюда пишу и немного забила на нормальные посты (пусть бы даже и кракенские). На то есть всякие жизненные причины, и, наверное, Штаны продолжат функционировать в таком режиме какое-то время (хотя чего загадывать). Однако жаль, как заметил Рич, что подписчики не приходят из-за кромешного молчания. А то было б удобно, конечно.

Ну а вы это, не расходитесь совсем, что ли. Глядишь, я чего интересного тут напишу.

В литературе, судя по всему, перевернулся грузовик с ретеллингами, и вот я давненько хочу (и грожусь) написать о них умный, обстоятельный такой (литературоведческий?) текст. Но поскольку я сейчас немного жук-невывожук, а мариновать свои мыслишки до лучших времён мне надоело, напишу как получается сейчас — то есть опять подушню.

В литературоведении термин «ретеллинг» хоть и используется (ну а как же), но пока не то чтобы очень охотно. Теория жанра — дело такое, тут и без новых слов есть о чём поругаться, зато у книжных людей — издателей, обозревателей, писателей и читателей — будто бы никаких вопросов нет, и «ретеллинги» сыпятся на нас отовсюду, и, в целом, всем ясно, что имеется в виду. Впрочем, порой таки случаются споры из серии «нафига плодить сущности, если есть пересказ, переложение, адаптация», но в этих спорах каждый обычно остаётся при своём.

Использование уже существующих сюжетов, героев, историй — не вот внезапное открытие (кэп улыбается и машет), но сейчас авторы и обозреватели, по моим наблюдениям, стараются подчеркнуть, что ретеллинг, мол, это всегда переосмысление, адаптация к современным реалиям.

И ведь поди ж ты, правда переосмысляют. И порой так, что «волосы стынут в жилах»(с).

Моя основная претензия такова. Ну возьми ты сюжет и/или героев, перетащи в «здесь и сейчас» и переиграй всё по новым правилам, только не пытайся усидеть меж двух стульев. Ща объясню, что имею в виду.

Самая распространённая лажа, встреченная мною в ретеллингах, это когда люди/боги другого времени, оставаясь в этом вот своём времени, вдруг начинают говорить, мыслить, действовать и жить, как прогрессивные пупсики из твитора и как будто бы им всем не больше 20. Или если, скажем, какие-нибудь древние боги тусуют уже в нашем времени, прожив тысячелетия до этого момента, они всё равно действуют и говорят, как такие себе архаические ребята, будто и не было всех этих прожитых веков (правда частенько это выглядит как приснопамятный «мочный холом», упомянутый паном Сапковским).

По этой, кстати, причине я люблю «Песнь Ахилла» и не люблю «Цирцею». Патрокл удачно подходит для трансляции современного и — pardon my French — гуманистического взгляда на происходящее, ибо по канону он не бог и не герой, он просто (славный?) такой чувак, о котором мы мало что знаем. А вот Цирцея (о, ну Кирка же она, Кирка!), пределом мечтаний которой в финале оказывается жизнь девочки из квадратной соцсеточки, — это реальный факап (и я даже думать боюсь, во что Миллер превратит Персефону).

Ну а ещё, конечно, дикий баттхёрт для меня — это, как бы помягче-то, качество издаваемых ретеллингов (переводных и отечественных), не всех, но многих, увы.

Ну, например, главные (да вообще все) герои книги — боги (тот самый «винегрет пантеонов»), но авторка мало того, что описывает их фразами, выдернутыми из посредственного фикла по любому (sic!) фандому, так и, чтобы узнать об этих богах хоть что-то, явно не прочла ничего сложнее Википедии, да и в ней запуталась.

И это ведь не единичный случай. Пока ретеллинг — модный жанр, такое ощущение, что публикуют всё что придётся. И в этом море шлака из недостоверных художественных миров, плоских героев с громкими именами и косноязычия авторов наверняка тонут действительно хорошие книги. А где взять спасательный круг, я не знаю.

На этой оптимистической ноте желаю всем спокойной ночи🌚

Вот, кстати, про quality content😅
В контексте поста про ретеллинги вспомнила, что у меня есть кратенький отзыв о «Песни Ахилла», опубликованный в запретной соцсетке ещё в прошлой жизни в 2020.

Тогда наш книжный клуб жил увлекательной и интенсивной жизнью, а я каждый месяц публиковала отзыв-отчёт о прочитанной книге, чтобы в комментах поговорить с «членами-корреспондентами», ну и вообще для порядку™. Помимо книгоклубных писала я иногда и обо всяких других книжках — по вдохновению. Пара-тройка таких постов попала и сюда, но в целом, всё осталось там, среди аккуратных квадратиков. И там же кануло.

Мой профиль админы снесли безо всяких уведомлений больше года назад, и хотя я — как истинный человек тележеньки — не расстроилась, те книжные тексты, пусть и уложенные в прокрустово ложе формата и стилистики той соцсети, мне жаль.

И я подумала. Да, половина из вас уже когда-то это всё читала, и «тем не менее состоится презентация» (с) — буду потихоньку перетаскивать сюда архивы. Не пропадать же добру.

ПРО ГЕРОЕВ И ЛЮДЕЙ

Борхес говорил, историй всего четыре, и мы будем пересказывать их на разные лады до конца времён. Когда я думаю про «историю об осаждённом городе», мне порой кажется, всей мировой литературе могло хватить её одной. Троянский цикл — как троянский конь — вмещает в себя многое и многих: ПОВов хватит надолго, «жалящих вопросов», по Шоу, тем более.

Мадлен Миллер сумела написать увлекательную книгу на основе сюжета, проспойлеренного ещё пару тысячелетий назад. Не знать его невозможно, даже если вам каким-то чудом удалось остаться неграмотным. Мы знаем, во что превратился запланированный Агамемноном блицкриг. Мы знаем, кто выжил, кто нет. И про Ахилла с Патроклом мы тоже что-то такое подозревали. Но ведь поди ж ты — «Песнь Ахилла» получилась на диво самодостаточной.

Миллер выбрала идеального ПОВа для своего замысла. Привычный Патрокл — эдакое приложение к Ахиллу, персонаж-функция, заботливо повешенное богами чеховское ружьё.
Патрокл у Миллер — это человек. Лишённый божественной крутости Ахилла, не обладающий выдающимися качествами многажды воспетых героев Троянской войны, он как нельзя лучше подходит на роль наблюдателя, оценивающего происходящее с гуманистической позиции, не очень-то свойственной его современникам, но понятной и близкой читателю.

Любовь Патрокла и любовь к Патроклу — то, что хоть немного заземляет Ахилла, превращая его из божественного вундерваффе в человека — пусть двинутого на славе и себе самом, но человека. Ахилл без Патрокла — это Пирр, ребёнок-демон, будто вынутый из романов Кинга. И он не нужен ни нам, ни ахейцам, ни, похоже, собственной бабушке.

«Песнь Ахилла» — отменный Young Adult: здесь много про чувства, про взросление, про отношения с родителями, про поиск своего места в мире, про — pardon my French — роль личности в истории.

Слог прекрасен: Мадлен Миллер удалось и не свалиться в надуманную пластиковую архаику, и не превратить ахейцев в чуваков с соседней улицы.
Тот счастливый случай, когда боишься, что тебя ждёт очередная эксплуатирующая миф поделка, незатейливый слэш-фанфик по Гомеру, а получаешь искреннюю и хорошо написанную книгу, которую не грех и перечитать как-нибудь.

#из_кармана {2020}

***
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочёл до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи, —
На головах царей божественная пена, —
Куда плывёте вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер — всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море чёрное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

Осип Мандельштам

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Такое себе утешение

Вот в ту же тему, old but gold

Реклама подбадривает меня изо всех сил🤦🏻‍♀️

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ ДЕТИ

{Туре Ренберг «Шарлотта Исабель Хансен»}

Живёшь себе такой, попиваешь пиво, складываешь сексуальную женщину в «феминистический шар», покупаешь портрет Теодора Адорно, подаёшь надежды, изучаешь Пруста и вдруг оказываешься отцом семилетней (sic!) девочки с именем как у куклы или пуделя (настоящий удар для специалиста по ономастике).

С таким раскладом можно сочинить идиотскую комедию или семейную драму с соплями и надрывом, или тягучий и липкий социальный роман с претензией. А Туре Ренберг взял да и написал трогательную, но без сиропа, историю взросления филолога Ярле Клеппа двадцати пяти лет.

Попав в университет и поняв правила игры, Ярле мимикрировал под среду, вылепил из себя едкого интеллектуала и сноба, но внутри остался ребёнком — добрым, ранимым, способным на искренние чувства. Отсюда его вечный душевный раздрай и раздвоение — эти его постоянные внутренние монологи, когда он в течение десяти минут может поменять мнение на противоположное, убедить себя в чём угодно, логично это обосновав.

Ярле умён, но инфантилен. Ему не достаёт мудрости и такта. Однако он действительно умеет учиться: он постепенно осваивает родительство — так же, как освоил философию и теорию литературы. Этот процесс принятия и понимания новой роли описан очень жизненно: без сенсаций и твистов, без невероятного прозрения и тотального изменения личности.

Ренберг не отказывает себе в удовольствии потыкать палочкой филологов, которым нужен Михаил Бахтин, чтобы додуматься устроить карнавал в честь дня рождения ребёнка. Все эти шутки — меткие, но добродушные, как подколы бакалейщика Эрнана насчёт «еженедельника для интеллектуалов». Для филологов вроде меня это, конечно, упоительное чтение.

Получился эдакий роман воспитания, где ребёнок помладше немного упорядочивает внутренний хаос ребёнка постарше. Дочь помогает Ярле понять, что действительно часть его личности, а что лишь карнавальный костюм, который хорош в подходящем хронотопе, но если расхаживать в нём всегда и везде, можно сойти только за дурака, каким бы умным он себя ни считал.

#из_кармана {2020}

Вот, кстати, жаль, что книжку про филолога Ярле Клеппа не переиздают (правда в этом году у Ренберга на русском внезапно вышел другой роман, но я его ещё не читала). И жаль не только потому, что эта история породила милую внутреннюю шуточку нашего книжного клуба — «Так обязательно филолог!» — и соответствующий стикер в нашем секретном наборе, а потому что это одна из моих любимых книг (и я хочу чтоб все её прочли), да и вообще я очень люблю романы про филологов.

Так что, если вам попадалось что-то клёвое художественное о и/или около филологии и филологах, напишите, пожалуйста, в комменты. А то мне кажется, что я что-то упускаю. Да, конечно, упускаю, чего уж.

Ну вот навскидку: Байетт, Набоков, Лодж, Бине, Уильямс, Ричард Руссо, допустим, ещё Тартт. С гигантской натяжкой, может, Евгенидис и — pardon my French — Руни. Ренберга уже упомянула. Само собой, Аствацатуров весь, включая посты в ВК.

Наверняка ещё кого-то вспомню, а то маловат списочек-то, ну а вы, пожалуйста, подскажите, кого я забыла.

А вот по «Непосредственному человеку» Руссо в этом году вышел сериал и он даже ничего так (хотя «Кафедра лучше, конечно). Помню, экранизацию «Эмпайр Фоллз» кто-то (Мильчин, что ли?) очень ругал, так что я — как любитель Руссо — без особых надежд взялась смотреть. Но так вообще довольно живенько вышло.

Сериал называется “Lucky Hank”. Вот думаю, это привет университетскому роману Эмиса “Lucky Jim” или нет?

Пушкин

У памятника на закате летом
Играют дети. И, склонив главу,
Чуть озарённую вечерним светом,
Он с возвышенья смотрит на Москву.

Шуршат машины, цепью выбегая
На площадь из-за каждого угла.
Шумит Москва — родная, но другая —
И старше и моложе, чем была.

А он всё тот же. Только год от года
У ног его на площади Москвы
Всё больше собирается народа
И всё звучнее влажный шум листвы.

Участник наших радостей и бедствий
Стоит, незыблем в бурю и в грозу,
Там, где играл, быть может, в раннем детстве,
Как те ребята, что снуют внизу.

Самуил Маршак

#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам

Говорят чуваки, что отписываются от Штанов после каждого понедельничного стихотворения.

Потому что был и остаётся рок-звездой🎉