Вот из этой книги Зализняка цитирую. Читаю сейчас как раз.

Когда в конце 50-х Зализняк учился в Париже (невообразимо вообще, да?), он посещал занятия Луи Рену, крутейшего, да что там, великого санскритолога. Рену был настолько застенчив, что «всё самое замечательное говорил полу».
Зализняк описывает трогательнейший совершенно эпизод⬇️

Постою рядышком с гением тихонько, потому что так знакомо мне это чувство. Из времён преподавания в университете — хотелось бы, чтоб студентам в кайф было говорить о литературе, а не просто отметка в зачётке нужна была, и я всегда радовалась, когда на курсе находились фанаты.

И сейчас, кстати, с каналом вот этим та же ерунда — кидаешь ссылку друзьям и семье, и они (вы!) вроде как вынуждены подписаться, чтоб поддержать и всё такое (а то бы кто это всё читал?😅). И мне конечно, неловко, но всё-таки не так, как Луи Рену, так что не отписывайтесь от меня, пожалуйста. Я постараюсь быть поинтересней.

В шестом часу утра нас разбудил звонок. Бодрая женщина из Кемерова (как потом нагуглилось) интересовалась, «продаём ли мы запчасти Хитачи». Просыпаться так рано, так вдруг и по такому дурацкому поводу обидно, и тут бы вздохнуть, закататься в одеяльный рулон и поспать.
Но не такова я.

Полежав в тишине минуты полторы, говорю мужу:
— Отто Кёстер.
Ди живёт со мной уже 12 лет, его внезапным литературоведением не испугаешь, он просто ждёт продолжения.
— Отто Кёстер, — говорю, — как думаешь, попал бы на фронт во вторую мировую или успел бы сориентироваться и вовремя свалить в Швейцарию или Штаты?
Ди знает, что такие вопросы не предполагают ответа. Это как на лекции: вопрос в зал, чтобы на него ответить самой.

И я действительно пускаюсь в рассуждения и про Отто, на чью разумность хотелось бы надеяться, и про Робби, который — если б не успел помереть раньше — с его удачей попал бы на восточный фронт (но возможно, и там повстречал бы женщину), и дальше про «Трёх товарищей», которых считаю одной из важнейших немецких книг вообще.

Потом, конечно, вспоминаю и Пауля Боймера, и завожу волынку про то, как отличается художественное восприятие первой и второй мировых войн. Тут уж подключается и Ди, отягощённый истфаком. Мы ведём оживлённую беседу и даже благодарны «человеку из Кемерова», поднявшего нас в такую рань.

Love is... говорить о литературе и жизни в любое время дня и ночи.

А потом мы говорили про Пратчетта. Внезапно.

Меж тем, Анастасия Завозова опубликовала традиционный список, чего хорошего нам ждать в этом году от переводной литературы.

https://esquire.ru/letters/236813-15-glavnyh-perevodnyh-romanov-2021-goda

Из прошлогоднего такого списка пока на русском вышло не всё (2020🎉).

Я всё ещё жду, например, «Скорбь святого с красной верёвкой» Флавиуса Арделеана (макабрическое румынское фэнтези на средневеково-фольклорной подкладке).

Но зато уже можно порадоваться появлению «Грязи кладбищенской» Мартина О’Кайня и «Ветра западного» Саманты Харви (случайно оба названия с инверсией, забавно). А в феврале, надеюсь, выйдет My Dark Vanessa Кейт Рассел (рабочий заголовок «Моя Ванесса»), которую я бы очень хотела обсудить в нашем книжном клубе.

Обычно все подборки «обязательного» или «ожидаемого» не очень меня вдохновляют, но у Завозовой как-то всегда находится что-то на мой вкус. Так что, если вы вдруг в поисках книжных ориентиров, Анастасия Завозова — вполне себе такой ориентир.

Вот так решишь узнать, почему Кот-в-Сапогах назвал своего подопечного маркизом Карабасом, а Яндекс такой:

Дочитала книгу о жизни Андрея Анатольевича Зализняка — «Истина существует». Он, конечно, совершенно восхитительный был — как человек, как учёный. Пересказывала всякое мужу, позвонила маме и снова пересказала. Как-то очень впечатлилась по-хорошему.

Конечно, с лингвистическим дипломом в анамнезе, я про Зализняка знала и лекции на ютубе смотрела, но в этом тексте, состоящем из бесед, воспоминаний, дневниковых записей и выступлений, иначе видится масштаб личности — может быть, дело в приближении, в деталях, не знаю, но я в чистом детском восторге.

Не уверена, что не филологическим людям, будет так же интересно (хотя там больше через житейскую призму, не научную всё описывается), но неистово рекомендую.

Ещё раз покажу обложку.

Я много в чём дурацкий сноб, но вот какой снобизм у меня напрочь отсутствует — так это «Фи, я читаю только в оригинале». Всегда недоумеваю, когда сталкиваюсь с подобным.

Я относительно спокойно могу читать на немецком и на английском (ну и, сильно наморщив ум сравнить, как там у Лорки и что мы читаем у Гелескула прекраснейшего), но с удовольствием читаю переводы, потому что как бы ты хорошо ни владел иностранным языком, читать на родном — особое удовольствие и совсем другой уровень восприятия.

Возможно, подумала я сейчас, людям, выпячивающим свой навык чтения на иностранном и порицающим тех, кто предпочитает переводы, просто трудно далось овладение языком. Как тут не восхититься самим собой, если несмотря на все сложности, ты теперь можешь приобщиться к, не знаю, Дэвиду Фостеру Уоллесу без посредников?

Вообще это действительно здорово, когда можешь прочесть в оригинале, потому что перевод — всё равно немного другая книга, каким бы умелым и талантливым ни был переводчик. И я за то, чтобы пробовать такое чтение, даже если не уверен в собственных силах. Не обязательно же сразу хвататься за Фолкнера или там Джойса — есть огромное количество так называемых «лёгких жанров», которых не нужно избегать, стыдиться или, оправдываясь, называть guilty pleasure. Я вон и фанфиками не брезгую («что скрывать, ха-ха-ха», — говорит товарищ Новосельцев в моей голове) — и их вот часто читаю на английском, кстати.

Мне не по душе стигматизация на основании каких-либо читательских предпочтений. Хотя, пожалуй, «стигматизация» слишком помпезно звучит, да. По-снобски так. Но иногда я сноб, куда деваться.

Вот тут хороший совет о чтении в оригинале от Андрея Зализняка — не только по поводу жанров полегче, но и насчёт незнакомых слов.

Если вдруг вы комплексуете, что мало читаете (слышала, некоторых это и правда заботит) или хотите себе список прочитанного из сотен пунктов, как вон у того блогера — подростковые книжки! Подростковые книжки, если присмотреться, частенько занимают от трети до половины внушительных списков. Читать можно по одной за вечер, по охапке за выходные, и профит! — ваш список растёт. А ещё порой они и правда бывают хороши.

Говорю же, подростковые книги. Эта вот, например, вполне затягивающая история о вымышленном средневековье. Лилли Таль — медиевист, и представляет эпоху, о которой пишет, однако не сваливается в чрезмерное бытописательство. Взяв за основу вполне классический для героических сказок и рыцарских легенд сюжет, она не сводит мотивацию героев к «потому что ну надо»(с). Персонажи удались живенько, над шутками можно посмеяться (а книга-то о шутах, которым есть чему научить королей, настоящих и будущих), и каждому в этой в истории можно сочувствовать — тут нет сверкающего воинства добра и смердящих прислужников зла. У каждого своя правда, своя боль и свой скелет в шкафу (а точнее — «труп в кожаном мешке»). Автор показывает (юному) читателю, что мир не чёрно-белый, но делает это деликатно, исподволь — создавая ощущение, а не декларируя в лоб. Сейчас не у всех писателей это получается.

Ребёнку задали выучить что-нибудь из Некрасова. Пролистала два тома в поисках и пребываю в некотором ужасе. И ещё наткнулась на нечто интересное, требующее филологического расследования. Доложу по результатам.

Вернулась-таки к брошенной (в лёгком отчаянии) книге «Бог играет невидимыми кубиками. Физика на грани познаваемого».

Читаю, значит: «Во время столкновения двух ядер возникает тяжёлый, экзотический и редко измеримый адрон — кварконий».

Мой филологический мозг: Адрон Кварконий — римский поэт и философ.

Я тут немножко поутихла, ибо внезапно прорезалась моя единственная филологическая подопечная и мне пришлось немножко поработать. Спустя три месяца моих периодических к ней воззваний девочка осчастливила меня своими — как она это называет — наработками. Аж две с половиной страницы курсовой, из которых две — «план» и «библиография», а половинка — копипаста из интернета.

Меня всегда восхищала эта несокрушимая вера студентов в то, что их преподаватели — идиоты, в то, что их можно легко надуть. Помню, как ребята, у которых я вела немецкий, упорно сдавали мне вместо собственных интерпретаций то, что выскакивает по запросу на первой же странице гугла, и дико удивлялись, когда вместо оценки получали ссылку на сайт и незачёт за работу. «Профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нём»(с)

«Наработки» филологической девы тоже прекрасны. Я прям с интересом жду сегодняшней встречи в зуме (хотя, боюсь, как бы девочка не слилась в последний момент). У меня есть несколько часов, чтоб усмирить филологического кракена и потренироваться быть добродушной тётенькой, чтобы не утопить бедного ребёнка в сарказме и желчи (это всё-таки непедагогично). Научный руководитель должен быть позитивен и конструктивен, чо.

Я вообще взялась за это руководство по фану — встряхнуть мозг, вставить мизинец левой ноги на кафедру (может, лекции позовут читать), но три месяца бессмысленных диалогов в стиле: «- Где курсовик?/-Вот-вот пришлю» и вот эта потрясающая отписка вместо реального текста напомнили мне обо всех прелестях педагогической деятельности.

Может, думаю я теперь, это вселенная кричит мне голосом Януковича из мемов: «Остановитесь!». В смысле, не возвращайся на кафедру ни в коем разе, хватит с тебя и инсты с тележенькой для самовыражения. Штош, очень может быть.

Побеседовала с филологической подопечной и не выпустила кракена. «Педагогика — моё призвание»(с)

Вообще-то вся эта педагогико-воспитательная суета — то, что отвращает меня от преподавания в университете.

Хочу как греческий философ — хожу себе, рассказываю то, что интересно мне, а за мной ходит толпа фанатов и ловит каждое слово. И никому не нужен зачёт. Всё из любви к искусству.